Непокорная для тирана (СИ)

Глава 29 Саид

— Я никогда бы… Как бы сильно ни злилась на тебя… — тараторит малышка, слова теряет, окончания проглатывает. Волнуется. Очередная, совершенно новая личность проявляется. Хрупкая, ранимая, девятнадцатилетняя и одинокая. — И тогда… В первый раз… Я не хотела… И жалею о совершенном поступке. О собственной трусости и слабости.

Вырвавшись из рук, отворачивается. По дрожащим плечам понимаю — плачет. Сгребаю девчонку, сажусь прямо на деревянный подоконник и к себе прижимаю.

— Я тебя ни в чём не обвиняю, Крис, — глажу по волосам, целую в макушку. — И вчера испугался именно за тебя. Думал, сверну тебе шею сразу после того, как удостоверюсь, что ты в порядке.

Неверяще глаза поднимает. Смотрит удивлённо. Сейчас кажется ещё моложе своего возраста. Маленькая недолюбленная девочка не верит, что о ней могут волноваться, за неё тревожиться.

— Я соболезную твоей утрате, — всхлипывает и щекой прижимается к груди.

— А я твоей, — невесело усмехаюсь.

Это утро нужно было нам обоим. Обнажить душу и вскрыть незажившие раны оказалось не так-то легко.

— Я подумала, — сипит Кристина, нарушая уютную тишину, — я согласна на новую сделку. С одним условием.

— Интересно, с каким? — хмыкаю. Чтобы эта девчонка просто так сдалась? Конечно нет.

— Если я захочу уйти — ты отпустишь.

— Подведем итог? Пока действует наше соглашение, мне запрещено пить алкоголь и кофе, когда ты не пьёшь. Не курить рядом с тобой по понятным причинам и отпустить, если соберешься сбежать. С твоей же стороны — всегда быть на связи и обращаться по любым вопросам. Чувствую какое-то неравенство, — хмыкаю, а Крис напрягается и прищуривается.

— Но я ведь не пью вместе с тобой. И тоже держать не буду, если захочешь уйти. И никаких баб, Валиев. Это самый главный пункт.

— То же самое касается тебя, — протягиваю раскрытую ладонь.

— И никаких прозвищ! — вкладывает свои прохладные пальцы.

— Как скажешь, куколка, — усмехаюсь, склоняясь и целуя в пухлые губы.

— Валиев! — ворчит беззлобно. — Я требую закрепить наше соглашение на бумаге!

— Без проблем, у меня как раз есть знакомая, кто быстро оформит соответствующий документ.

— Какая ещё знакомая.

— Регистратор в ЗАГСе. Мировая тётка, — выдыхаю и, зарывшись в волосы, притягиваю ближе, с наслаждением сминая губы.

Малышка мычит, кулаками в плечи упирается. Но довольно быстро сдаётся и льнёт сама.

— Ненавижу, — бурчит, когда отрываюсь от губ и, оставляя цепочку из поцелуев, спускаюсь ниже, к шее. — Ах! Саид!

Стонет, стоит накрыть губами торчащий сквозь платье острый сосок. Прикусываю, срываю ещё один желанный вскрик. Крис сползает с колен, дышит часто, смотря расфокусированным взглядом. Удерживаю её за талию.

— Ненавижу! — в очередной раз выдаёт и стягивает с себя платье с влажным пятном на груди.

Подхватываю её на руки и меняюсь местами. Сажаю на подоконник, в волосы зарываюсь и набрасываюсь на желанные губы. Куколка быстро справляется с моим брюками, сжимает в ладони член. Чертовка, умело заводит и воспламеняет.

Мы застреваем в этой однокомнатной старенькой квартирке, порушив все мои планы на этот день. Да и плевать. О чём ещё можно думать, когда у тебя в руках горит желанная малышка? Когда так открыто и со всей страстью отдаётся. Отметины от острых ногтей и зубок оставляет. Всего метит. Страстная. Манящая. До одури желанная.

— Тебе на работу не надо? — пряча зевок на моём плече, спрашивает.

— После обеда поеду уже. Сразу после того, как съездим в клинику, — отвечаю, переворачивая на спину и нависая.

— Ладно, ты ведь не отстанешь, — закатывает глаза вредная девчонка и к себе притягивает, разводя ноги шире.

Толкаюсь в неё, соединяя нас…

Мы забиваем и на клинику, и на работу, и на телефонные звонки. Полностью посвящаем этот день друг другу. Не могу насытиться ею. Да и она с жадностью отдаётся. Большего требует, сама взбирается.

Вечером, совсем выдохшиеся, уставшие и сытые, валяемся в прохладной пенной ванне. Кристина разморенной кошечкой устраивается на груди, пену собирает ближе и выглядит очень умиротворённой.

— Через сколько ужин привезут? — еле языком ворочает, намыливая мои предплечья.

— Полчаса, — отвечаю лениво, поглаживая бока и живот.

— Тогда у меня для тебя плохие новости. В квартиру влезли воры, — огорошивает.

Резковато вскидываю голову и смотрю на затылок девчонки. Прислушиваюсь к происходящему за дверью и понимаю, что малышка права. Кто-то ходит по коридору. Старается быть тихим. Но полы старые и скрипят.

— Сиди здесь, — рыкнув шёпотом, выбираюсь из воды. Наматываю на бёдра полотенце, схватив второе, вылетаю из ванной.

Прямо за дверью стоит Ника, и я сношу её собственными габаритами. Женщина вскрикивает, размахивает руками. Но упасть не даю, перехватываю за талию, притягивая к себе. От всех этих телодвижений с меня спадает полотенце.

— Зря я тебя не пристрелил, когда была возможность, — цедит Асланов с ребенком на руках, выходя из кухни. Красная как варёный рак женщина отворачивается и, перехватив сына, активно делает вид, что не смотрит.

— Какого хрена вы тут забыли? — рычу, оборачивая бедра вторым полотенцем.

— Бедовая женщина была уверена, что вы друг друга поубивали, — хмыкает Дамир.

— Если бы хоть один из них удосужился ответить на звонок или сообщение, я бы ничего такое не думала, — бурчит Ника. — И что вы сделали с моей дверью?

— Я вызову слесаря. Починят, — останавливаю поток претензий и захожу обратно в ванную.

Крис уже слила воду и вытерлась насухо.

— В коридоре моя сумка валяется. Принесёшь её? Там сменная одежда, — шепчет.

Заношу её вещи, попутно сам одевшись, и иду к незваным гостям. Эти двое вполне вольготно себя ощущают. Пока Асланов с ребенком возится у подоконника, Ника бардак наш прибирает и чайник ставит.

— Что она делает?

— Она ужин принесла, кормить вас будет. И лучше не спорь, — хмыкает Дамир.

— Мы доставку заказали вообще-то, — буркнув, сую нос в пакет на столе. Выуживаю коньяк и удивлённо смотрю на блондинку.

— Что? Я подумала, вдруг пригодится. Либо раны обработать, либо душу проспиртовать, — краснеет опять женщина и начинает накрывать на стол.

— Спасибо за заботу, мамочка. Но он не пьёт, — на кухню просачивается Крис и с совершенно незнакомой для меня улыбкой идёт к младенцу на руках Асланова.

— Каблук, — прилетает от Дамира ироничное замечание.

— Кто бы тут сейчас вякал, — фырчу, убирая бутылку обратно в пакет.

Мы оба усмехаемся. Прекрасно помним наставления моего отца. О том, что мужчина должен держать шишку дома. А жена должна быть покорной, послушной, тихой тенью. Не должна иметь собственного мнения и обязана слушаться мужа во всём.

С Машей я ещё как-то придерживался этого правила. Продавливал своё веское слово. Где надо — был жёстким. Да и жена была мягче, спокойнее, чем Крис. Потому что воспитывалась строгим армейским отцом и знала, что мужчина в доме главный.

— Как там цветочек полевой поживает? — спрашивает Крис, устраиваясь на стуле, и строит рожицы младенцу.

— Хорошо. Совсем уже освоилась. Помогает нам, с утра до вечера крутится, готовит, убирает, с Маратом возится. Я даже не успеваю попросить о чём-то, а она уже делает.

— Угу, и бесит Нику, — хмыкает Дамир, за что получает возмущённый взгляд от жены. — Что? Ты сама вчера сказала!

— Просто она не оставляет мне никаких дел. Я чувствую себя ленивой задницей.

— Поэтому пришла сюда нас кормить и квартиру прибрать? — хихикает Кристина.

— Да, — выдыхает Ника.

Через полчаса приходит курьер с нашим ужином. Приходится его убрать в холодильник, так как нас сытно кормит одна женщина с гиперболизированным материнским инстинктом.