Непокорный

Глава 24

Мэтт Синклер запер камеру, снова проверил, надежны ли запоры в конторе и ушел на телеграф.

Ему нужно было время, чтобы подумать.

Мэтт Синклер вырос в Канзасе, когда началась война, ему было восемнадцать. Он хотел уйти в армию, но не смог бросить дом; в конце концов, в шестьдесят четвертом, когда его брат достаточно подрос, чтобы взять заботы о фермерском хозяйстве на себя, он ушел в армию северян.

Синклеры жили на северо-востоке Канзаса и избежали участи многих семей по всему Миссури и Канзасу, в которых пролилась кровь. Однако он слышал рассказы и знал людей, прошедших через ад пограничной войны. Он знал о Сентралии, где безоружных солдат хладнокровно расстреляли, а затем изуродовали, сняв скальпы.

К партизанам обеих сторон он испытывал только презрение, зная, что большинство из них использовали войну, чтобы оправдать грабежи и убийства. Опыт ему подсказывал, что такие люди не меняются. Совесть либо есть, либо ее нет.

Но человек, который звался и Уэйдом Смитом и Брэдом Алленом, озадачил его.

Мэтт Синклер считал, что хорошо разбирается в людях. Это входило в обязанности шерифа. Уэйд Смит не понравился ему с первой встречи. Холодный настороженный взгляд незнакомца вызвал в нем тревогу, к тому же его не покидало неприятное ощущение, что он видел это лицо раньше. Он решил отмахнуться от предчувствий, боясь, что это может быть ревность, возмущение тем, что новый управляющий, кажется, пришелся по душе Мэри Джо Вильямс. Теперь он знал правду.

Верно говорят, что горбатого могила исправит. От этого человека сплошные беды. У Мэтта не было абсолютно никаких причин верить ему.

Никаких, кроме того, что Брэд Аллен сидит теперь за решеткой, тогда как имел возможность убить Мэтта и скрыться. Шериф никак не мог вычислить, что получал этот человек, попав в тюрьму, чего не мог получить на свободе. Разве что доверие Мэтта. Мэтт, конечно, не стал бы выпускать такого головореза, как Шепард, на свободу, поверив на слово какому-то незнакомцу.

Все-таки Брэд Аллен, иначе Уэйд Смит, сметливый сукин сын.

Мэтт отправился на телеграф и послал три телеграммы: одну шерифу в Техас, откуда пришла последняя листовка на Клея Келли, вторую своему другу, тоже представителю закона, в Лейк-Сити, с просьбой о помощи, а третью в контору судебного исполнителя с запросом статуса Брэда Алле на.

Телеграфист как-то странно посмотрел на него, но вопросов не стал задавать. Он давным-давно знал, что ответов ему не дождаться.

Затем Мэтт прошел в один из двух городских салунов, в тот, что был побольше.

— Незнакомцы заходили?

— Только новый управляющий миссис Вильямс.

— Дай мне знать, если увидишь кого, — вздохнул Мэтт. Неплохо бы съездить к Мэри Джо, но добираться до нее полдня. Он давно уже не думал о ней, как о миссис Вильямс, хотя на людях обращался к ней именно так. В мыслях, однако, она была для него Мэри Джо, и то, как легко чужой человек произнес это имя, причинило ему не меньшую боль, чем удар по голове.

Он решил не думать об этом и направился в банк, Сэм Пирсон был владельцем и президентом городского банка. Он склонился над бухгалтерскими книгами, а клерк за перегородкой подсчитывал цифры.

— Много сейчас наличности? — поинтересовался шериф, не заботясь о формальностях.

— Достаточно, — ответил Сэм. — Владельцы ранчо внесли всю выручку за скот.

— А есть ли другое место, гуда бы ты мог спрятать деньги? Кроме твоего сейфа.

— В лавке у Бартона есть хороший сейф. У тебя тоже. А зачем это, позволь спросить?

Синклеру неожиданно пришло в голову, что, быть может, Аллен или Смит — кем бы он там ни был — именно этого добивался: чтобы деньги переместили в более доступное место.

— Да я сам точно не знаю, — неторопливо произнес Мэтт. — Поговаривают, бандит по имени Клей Келли бродит где-то поблизости. Он интересуется банками.

Сэм побледнел:

— Ты понимаешь, что это будет означать для города?

— Черт возьми, конечно, понимаю.

— Насколько ты уверен? Мэтт ответил не сразу.

— Настолько, что собираюсь созвать отряд для охраны банка на следующие несколько дней. — Он сам удивился принятому решению. До этой минуты он не был уверен, что поверил незнакомцу, сидящему теперь взаперти у него в конторе. — Кроме того, я послал за дополнительной помощью, но ее придется подождать.

— Я постараюсь избавиться от наличности, пораньше разошлю хозяевам ранчо деньги на оплату работников.

Мэтт кивнул.

— Но не объясняй причины. Я не хочу, чтобы об этом знали лишние люди, кроме тех, кто будет в отряде. Если Келли объявится, пусть ему будет сюрприз. — Он помолчал, затем добавил для уверенности: — Ты ведь не хочешь налета на банк?

— Еще бы. А это как-то связано с тем типом, которого ты задержал?

— С Шепардом? — переспросил Мэтт, внезапно осознав, что никто пока не знает о побеге первого заключенного. Он пожал плечами. — Не уверен. Просто отошли как можно больше наличности. Начиная с завтрашнего утра я расставлю по всему городу своих людей. Мы схватим бандитов, когда они попытаются ворваться в банк.

Сэм Пирсон согласился.

У Мэтта уже накопилось с десяток вопросов к пленнику: он все-таки поверил ему. Не хотел, но поверил.

Шериф заглянул в пансион и купил еды для себя и того, кто сидел за решеткой. Ему нужны были ответы, все до единого, день предстоял долгий. Жаль только, что головная боль никак не проходила. Он опять ощупал шишку. Болело дьявольски. За это следовало поблагодарить Аллена.

Уэйд никогда раньше не сидел в камере. Никогда не подозревал, как губительно для духа, когда тебя запирают, словно животное, в таком маленьком пространстве. Но нужно привыкать, говорил он себе.

Особенно невыносимым было ощущение беспомощности. С чего он решил, что может довериться Синклеру?

Перед его глазами все время стояли лица Мэри Джо и Джеффа, а еще хитрая физиономия Келли. Нужно было просто сказать Мэри Джо, чтобы она забрала деньги из банка, и плевать на весь город. Хотя она ни за что бы так не поступила.

Уэйд выругался. Он досадовал на Мэтта Синклера, на себя самого. Ему было не усидеть на железной койке, покрытой тоненьким матрасом. Поэтому он принялся исследовать замок, думая, что нужно было сделать это прежде, чем он отдал оружие Синклеру.

Как он мог так ошибиться? Но шериф вроде бы слушал внимательно, да и у него не было другого выхода. Если бы рука была здорова… но это все равно, что желать невозможного. Рука не действовала, и тут ничего нельзя было исправить.

Он услышал, как в замке входной двери поворачивается ключ, и приник к решетке. Его не заботило, что он выдает свое волнение и отчаяние. Так оно и было!

Вошел Синклер с подносом в руках. Поставив его на стол, он отнес бутерброд узнику. Уэйд удивленно уставился на еду и отказался.

— Бери, — велел Синклер. — Нам предстоит долгий разговор.

Уэйд неохотно послушался и взял бутерброд здоровой рукой. Он настороженно следил за тем, как шериф наливает кофе из кофейника и ставит чашку на пол камеры. Затем блюститель закона подвинул стул поближе к решетке и сел.

— Сколько людей у Келли?

Уэйд глубоко вздохнул и начал выхаживать по камере, забыв о бутерброде в руке.

— Теперь, вместе с Шепардом, четверо. Два молодых типчика. Как мне показалось, любители пострелять.

— Они действительно будут стрелять?

— Эти — будут. Келли любит убивать.

— А ты, Аллен, любишь убивать? Уэйд замер на ходу.

— Я родом из Канзаса, — тихо произнес Синклер. — Мне известно, что там творил Андерсон.

Уэйд ощутил знакомую боль в груди.

— Ив Канзасе, и в Миссури был ад кромешный, — бесстрастно сказал он. — Партизаны севера вырезали всю мою семью, а сестру и мать изнасиловали, прежде чем убить. Я тоже убивал. Не стану лгать или оправдываться. — Он стиснул зубы. Ему не хотелось говорить об этом, но нужно было заставить Синклера поверить в него, поэтому следовало сказать правду. — Поначалу я испытывал какое-то удовлетворение, — медленно добавил Уэйд, изо всех сил стараясь быть честным с самим собой. — Может быть, даже удовольствие. Не знаю. Просто я чувствовал злость и потребность отомстить за семью. — Он запнулся. — Это прошло, но не сразу. Я всегда буду сожалеть о том, что происходило тогда. Пытался забыть прошлое, но не сумел и никогда не сумею.

Наступила долгая пауза, затем Синклер продолжил свои расспросы о Келли. Каким образом он может нанести удар? С какой стороны города? Сколько человек пошлет в здание?

— Вам не следует ждать, пока он окажется в здании, иначе он там всех перебьет, — сказал Уэйд. — Он не оставляет свидетелей.

Синклер вопросительно поднял брови.

— Вы были друзьями?

— Я уже говорил, что был с ним в одном отряде. Я также сражался вместе с Айзой и Фрэнком Джеймсами, братьями Коул. Все мы были в отряде Куонтрилла, а иногда нами командовал Андерсон, но это не сделало нас близкими друзьями.

— Когда в последний раз ты его видел?

— Я оставил Андерсона после Сентралии.

— Почему?

— Это личное.

— Больше нет, — сказал Синклер. — Я не знаю, насколько тебе можно доверять. Ты хочешь, чтобы я поверил тебе, человеку, который разыскивается как преступник, который вошел сюда и чуть не проломил мне голову револьвером.

Уэйд схватился рукой за прутья решетки. Его просили рассказать о том, что он давно похоронил в себе. Он так и не сумел признаться ни Чините, ни Мэри Джо, не смог выразить словами, на какую жестокость он способен. Потому что эта жестокость жила в нем и вновь вырвалась наружу, когда убили Чивиту и Дру. Даже теперь она давала о себе знать. Он бы убил Келли собственными руками за то, что тот угрожал Мэри Джо. Уэйду самому была ненавистна мысль о том, во что он превратился. Но ему нужен был Мэтт Синклер, а тот не принял бы уклончивого ответа.

— Потому что я превращался в такого же зверя, как те налетчики, которые убили мою семью.

Синклер поднялся со стула и отошел в глубину комнаты. Уэйд смотрел, как он наливает себе вторую чашку кофе. Пленник понимал, что в этот момент шериф думает, взвешивает, прикидывает, насколько можно доверять словам одного из головорезов Андерсона, такого же, как все остальные. Уэйд почувствовал, что по его спине пробежал холодок: ему никогда не отделаться от прошлого.

— Сколько тебе было лет? — наконец спросил Синклер. В первую секунду Уэйд был огорошен, но потом лишь пожал плечами.

— Когда напали на нашу ферму — пятнадцать, — ответил он.

— И ты тогда же вступил в отряд Куонтрилла? Уэйд запнулся:

— На следующий год, но все это время я искал кого-нибудь вроде него.

— А после войны?

— Пытался убежать от войны, от того, что тогда случилось, — бесстрастно ответил Уэйд, не пытаясь оправдаться. — Бродяжничал, в основном в горах. Охотился. Ловил диких лошадей и объезжал их для продажи. — Тут он вспомнил свою ложь о Денвере. — Иногда заезжал в Денвер пополнить припасы.

Он не собирался упоминать о ютах или Чивите. Большинство людей только испытало бы к нему презрение. В иное время ему было бы все равно, но теперь…

Синклер впился в него взглядом, и Уэйд понял: шериф догадался, что он чего-то не договаривает.

— А тебе ничего не известно о старателе, которого нашли мертвым с месяц назад?

— Нет, — солгал Уэйд, боясь, что признание повредит Мэри Джо, повредит ему самому, лишив его доверия шерифа, но, Бог свидетель, эта ложь была ему ненавистна.

Синклер хорошо знал свое дело. Очень хорошо, гораздо лучше, чем Уэйд предполагал. Он все время менял тему разговора, задавал вопросы как бы наугад, на самом же деле он все глубже докапывался до истины.

— Келли ждет тебя?

Синклер предлагал ему возможность оказаться на свободе. Уэйду хотелось воспользоваться ею. Очень хотелось. Он уже чувствовал, что задыхается взаперти. Он не представлял, как проведет остаток жизни в клетке, если, конечно, его не повесят. Он стиснул зубы.

— Нет, — вынужден был признать Уэйд. — Я не знаю, где он, мы не испытываем друг к другу особой симпатии. Он считает, что я хочу получить свою долю и поэтому найду его позже.

— Вот, значит, ты какой у нас доверчивый? — в голосе шерифа послышалось сомнение.

— Он думает, что не оставил мне выбора. Откажись я выполнить его требования, он бы нашел способ сообщить тебе, кто я такой на самом деле, а потом напасть на Мэри Джо. Он предложил, чтобы я просто пришел сюда и потихоньку передал Шепарду оружие.

— Мог бы так и сделать.

— И ты был бы мертв.

— А тебе разве не все равно?

— Я уже сказал, что мне больше не нужна невинная кровь. — В словах Уэйда послышалась злость: он устал от разговора, от обсуждения того, что хотел забыть.

— Что-то я не припомню, чтобы ты такое говорил, — ответил Синклер, стоя на своем.

— Ну хватит обо мне, черт возьми. Что ты собираешься делать?

Синклер вновь опустился на стул.

— А что бы ты предложил?

— Засаду.

— И снова убийства?

Уэйд с трудом сглотнул, пытаясь справиться с гневом.

— Келли в душе трус. Все они такие. Выставь перед ними побольше винтовок, и они тут же сдадутся.

— И выложат все, что знают о тебе?

— Черт возьми, ты уже все знаешь.

— Разве? — задумчиво спросил Синклер. — Наверное, я обязан тебе жизнью. Думаю даже, что порвал бы твою листовку, если бы удалось спасти банк. Однако мне это не удастся сделать, если они останутся в живых и заговорят.

Уэйд уставился на него тяжелым взглядом, пытаясь угадать, какую игру затеял шериф. Мэтту Синклеру нужна Мэри Джо. Уэйд в этом не сомневался с их первой встречи. К тому же Синклер — представитель закона. И если ему удалось поймать такого типа, как Брэд Аллен, он не выпустит его из рук. Мэтт Синклер станет героем, за которого Джефф по ошибке принял Уэйда. Только Синклер будет настоящим.

— Мне надоело убегать, — наконец произнес Уэйд. На лице Синклера появилось хмурое выражение, потом исчезло.

— Что ж, это понятно, — сказал он. — Опиши мне еще раз Келли и его стрелков.

К вечеру Мэтт получил ответы на две из трех телеграмм. Теперь у него было предостаточно сведений о Келли, и все они соответствовали тому, что рассказал Аллен. Из соседнего округа также пришло обещание помощи, которая должна была появиться на следующий день, но к тому времени могла уже не понадобиться. Шерифу придется рассчитывать только на городских жителей, тех, которых он подобрал раньше. Правда, они вызывали у него беспокойство — ведь никто из них не привык убивать. Ему оставалось только надеяться, что Брэд Аллен прав и Келли со своей бандой окажутся трусами.

Шериф разместил людей по окнам по всему городу, назначил смену дежурств, сосредоточив все силы на утренние часы и оставив сокращенный отряд охранников на ночь. Он не хотел полагаться на волю случая. Банкир распределил деньги по всем надежным людям, у кого были сейфы, а в своем собственном оставил лишь необходимый минимум. Мэтт, однако, не собирался делиться этой информацией с человеком, запертым у него в конторе. Синклер верил Брэду Аллену, но…

Шериф никому не рассказал о смене пленников. Брэд Аллен был его собственным делом, и он сам не знал, что с ним делать дальше. Пока что тюрьма казалась самым безопасным местом.

Брэд Аллен, или Уэйд Смит, продолжал удивлять его. Мэтт никогда не встречал людей, раздираемых такими противоречиями. Аллен или, как он сам себя называл, Уэйд, излучал опасность и необузданную жестокость, и в то же время он добровольно собирался пожертвовать собой. Мэтт до сих пор не мог понять, во имя чего.

Шерифу хотелось верить ему. Да в общем-то он уже поверил. За свою жизнь он повидал немало убийц: в их глазах всегда была пустота и холод, который ничем не скроешь. Взгляд его пленника был другой. Настороженный. Иногда злой. Но не пустой.

Мэтт зашел в гостиницу, купил ужин для них обоих и просунул узнику тарелку в щель между решеткой и полом, потом налил ему еще одну чашку чрезвычайно крепкого кофе. Встретившись взглядом с Алленом, он не проронил ни слова. Ему хотелось, чтобы пленник рассердился, вскипел. Возможно, так удастся узнать больше, чем с помощью разумных доводов.

Прежде чем снова уйти, шериф задал только один вопрос:

— Есть ли вероятность, что Келли может нагрянуть ночью?

— Не думаю. В темноте он плохо ориентируется, а ему важно все держать под контролем.

Это совпадало с той информацией, которую Мэтт получил в ответ на свою телеграмму. Келли обычно тихо въезжал в город, заходил в банк, запугивал там всех до смерти, а потом уезжал, держа винтовки наготове. Мэтт пока не получил ответа на запрос о Брэде Аллене и уже почти надеялся, что не получит. Несколько раз шериф задумывался, не выпустить ли ему пленника. Хотя рука у Аллена на перевязи, но он может оказаться полезным. Мэри Джо говорила, он спас Джеффу жизнь.

Весьма необычный человек этот Брэд Аллен — Уэйд Смит, но Мэтт все не решался полностью поверить ему. Пусть уж остается за решеткой. Так спокойнее.

Мэтт прошелся по улицам, затем вернулся в контору, прикорнул часок, потом выходил еще несколько раз, чтобы убедиться, все ли в порядке, и каждый раз накрепко запирал все двери. Аллен вел себя тихо, но места себе не находил. Мэтту казалось, будто в камере мечется тигр, и поэтому у него было неспокойно на душе.

В камере не было окна. Ни лунного света. Ни неба. Ни глотка воздуха.

Уэйд попробовал заставить себя расслабиться. Он сделал все, что от него зависело. Единственное, что мог сделать. Наверное, впервые в жизни поступил правильно. Во всяком случае, он на это надеялся.

Но тишина, тьма, теснота камеры — все это оживило кошмары. Только он не спал, это были не сны, а воспоминания. И даже самые последние — о прошлой ночи — были окутаны сожалением. Он расхаживал в этом маленьком пространстве, жалея, что нельзя ничего переделать, ради нее, ради Мэри Джо.

Я люблю тебя. Он все время слышал эти слова. Они эхом повторялись в его мыслях и сердце и, вместо того чтобы залечивать рану, еще больше растревоживали ее.

Мэри Джо нуждалась в таком, как Мэтт Синклер. Уэйд за последние несколько часов проникся к нему уважением. Шериф был честным, безусловно умным и, вероятно, храбрым человеком. Он почти ничего не сказан Уэйду, но было ясно, что он ему поверил, по крайней мере, отчасти, и сейчас принимал какие-то меры. Уэйду очень хотелось не остаться в стороне.

Будь он на месте Мэтта Синклера, он тоже не стал бы рисковать с таким типом, как Уэйд, даже зная только часть правды.

Стены смыкались над его головой, давили. Он попытался ни о чем не думать, но не смог. В голове гудел рой мыслей. Что если Келли прямо отправится на ранчо «Круг Д»? А вдруг он вообще здесь не появится? Уэйд чувствовал себя совершенно беспомощным. Совсем как раньше.

На следующую ночь после отъезда Уэйда Мэри Джо не сомкнула глаз. Хотя он обещал вернуться, в глубине души она знала: Уэйд прощается с нею.

Ей хотелось в точности знать, каков его план. И неважно, что он утверждал, будто поступает так ради себя самого. Она не сомневалась — он рискует ради нее и Джеффа. Жаль только, что ей приходилось догадываться, чем именно.

Что не давало ему покоя? Им кое-что обо мне известно. Она все время думала, что это может быть? Разве есть что-нибудь хуже, чем его первое признание в хладнокровном убийстве трех человек?

Теперь она знала его хорошо. Или ей так казалось. Все-таки он еще многое держал при себе. Но она знала самое главное: он верный, смелый и нежный по отношению к ней и сыну.

Потери, которые выпали на ее долю раньше, она не могла предотвратить. А с потерей Уэйда она никак не могла согласиться. Она не собиралась отпускать его только потому, что он считал, так будет лучше для нее. Не будет. Никогда не будет.

Если он не вернется утром, она отвезет Джеффа Эбботам, как просил Уэйд. А сама поедет в город верхом на кобыле, так будет быстрее, чем в повозке. Возьмет с собой Такера.

На этот раз она будет бороться. Бороться за него. За всех троих.

Мэри Джо поднялась до рассвета. Оделась, вышла на крыльцо и стала смотреть, как восходит солнце, но сегодня его красота вызывала боль, а не восторг. Она вспомнила, как вчера уезжал Уэйд, держась в седле гордо и прямо до тех пор, пока не оглянулся…

Он выдал себя одним этим взглядом, брошенным через плечо. Была в этом жесте невыразимая тоска и боль. Мэри Джо смахнула слезу и пошла готовить еду для Джеффа и работников.

Синклер отнес Уэйду завтрак.

— Как ты думаешь, когда они могут прийти?

Уэйд тоже хотел бы это знать. В последний раз он сражался в одном отряде с Келли двенадцать лет назад, но помнил» что Клейтон всегда искал преимущества. Уэйд взял предложенную чашку кофе. Его терзали сомнения. Он думал всю ночь и кое-что придумал, но не знал, как Синклер отнесется к этому.

— У тебя есть лишние люди?

Синклер с любопытством взглянул на него.

— Для отвода глаз. Келли будет ждать, что люди отправятся на поиски Шепарда, и он сможет воспользоваться моментом, когда из города уедет большинство мужчин, чтобы напасть на банк.

— А не с этой ли целью ты сюда пришел? — Синклера вдруг одолело подозрение. — Отослать нас из города, чтобы они тем временем напали на банк и освободили тебя?

— У Келли для этого не хватит ума.

— Зато у тебя хватит, — возразил Синклер, все еще с подозрением в голосе.

Уэйд пожал плечами:

— Я просто предложил. Отправь из города несколько человек, от которых здесь не слишком много толку.

— Да я даже не знаю, куда их направить.

— На юг, к ранчо Мэри Джо. Он где-то в тех краях, и будет логично, если отряд поедет в ту сторону. Преступники всегда скрываются в горах.

— Кому же об этом лучше знать, как не тебе?

Синклер вновь подкалывал его, и Уэйду это не понравилось, но он не подал виду.

— С месяц назад я там нашел тело.

Уэйд не потупил взгляд. Синклер, как видно, не собирался отступать от своего.

— Я ничего об этом не знаю. Мэтт Синклер вздохнул.

— А ты уверен, что не знаешь, где скрывается Келли?

— Он позволил мне найти его один раз. Второй раз этого не будет, если только он сам не захочет, чтобы его нашли.

Синклер налил им еще по чашке кофе и протянул одну Уэйду сквозь прутья решетки.

— Хотелось бы мне знать, что ты за фрукт. Уэйд пожал плечами:

— Это несложно. Будь у меня здоровая рука, я бы сам с ним разделался. Единственное, что меня волнует, — это безопасность людей, которые по-настоящему хорошо отнеслись ко мне.

Синклер недоверчиво посмотрел на него:

— Это как-то не клеится с остальным твоим рассказом.

— А может, я ударился в религию?

— В это мне тоже верится с трудом, впрочем, обсудим позже. Мне пора снаряжать отряд.

После его ухода Уэйду оставалось только ждать. Часы тянулись особенно медленно, потому что он не знал, что происходит. В камере становилось все жарче, и только так он понял, что солнце поднимается. На окнах по-прежнему были шторы, сквозь которые просачивалось мало света.

Время. Уэйду было ненавистно это вынужденное безделье. Он хотел быть там, где Синклер. Он знал толк в засадах. Он знал о них даже больше, чем хотел. Время. У него было очень много времени, чтобы подумать. Чтобы вспомнить. Сожалеть. Он перевел дыхание, пытаясь удержаться оттого, чтобы не забарабанить в закрытую дверь. Потом заставил себя сесть, спокойно ждать, выбросить из головы все мысли. В прошлый раз это помогло. Теперь не помогало. Он услышал, как к дому подъехали всадники, и подумал о своем сером. Нужно будет убедиться, что конь достанется Мэри Джо.

Услышав, что в замке входной двери поворачивается ключ, он привстал с койки, на которой теперь сидел, прошагав по камере больше часа. Поднявшись, он подошел к зарешеченной двери, ожидая, что сейчас придет Синклер и продолжит свои расспросы.

Это действительно оказался Синклер, но с ним была Мэри Джо. Уэйд окаменел, терзаясь вопросом, что рассказал ей шериф. Кулак сжал прутья решетки. Он не хотел, чтобы она видела его сидящим в клетке, словно дикое животное. Но ему следовало знать, что она придет. Хорошо хоть Джеффа с собой не привела.

— Я же велел тебе не приезжать, — натянуто произнес он.

— Меня проводил Такер, — тихо ответила она.

— Ты взяла деньги? — Банк закрыт.

Уэйд посмотрел на Синклера, который поднимал шторы и высматривал что-то за окном, словно его ничуть не интересовали два человека, не отрывавших друг от друга взгляда. Уэйд готов был расквасить шерифу лицо. Тот не имел никакого права приводить сюда Мэри Джо. Потом Уэйд осознал свою ошибку. Как ни крути, у Синклера были все права, и это особенно раздражало. А вот у него, Уэйда, теперь вообще нет никаких прав. Он отказался от них, когда пришел сюда вчера и освободил Шепарда. Но от осознания этого факта легче Уэйду не стало.

Мэри Джо выглядела невероятно красивой.

И Синклер ничего ей не рассказал. Уэйд понял это, как только взглянул ей в лицо. Оно не изменилось со вчерашнего утра. Или это было год назад? Целую вечность? Ее глаза по-прежнему сияли, когда смотрели на него, хоть он и стоял теперь за решеткой.

— Где Джефф?

— У Эбботов. Думаю, на этот раз он не убежит. По крайней мере, он мне обещал, когда я ему сказала, что он может подвергнуть тебя риску, если поедет со мной. — Вид у нее был смущенный. — Это единственный аргумент, который на него подействовал.

— Но на тебя он не подействовал?

— Нет, — последовал тихий ответ. — Я не могла позволить тебе уйти.

— А следовало бы, — с горечью произнес он. — Так было бы лучше для нас обоих.

Она подошла совсем близко, чуть не прижалась к прутьям, и взяла его за руку.

— Не надо, — со стоном произнес он, потом вырвал свою руку и, отойдя от двери, прислонился к каменной стене и уставился в потолок, лишь бы не смотреть на нее, лишь бы не видеть доверчивых глаз. Через минуту он взглянул на Синклера. — Ты не мог бы отвести ее в гостиницу?

Синклер в нерешительности переводил взгляд с одного на другого.

— Я действительно думаю, что так будет лучше, Мэри Джо. Мы поджидаем небольшую компанию. Я хочу, чтобы вас не было видно на улице.

— Почему вы держите его под замком?

Синклер посмотрел на Уэйда, потом снова на Мэри Джо.

— В данное время это самое безопасное для него место.

— Но…

Она не собиралась уходить по доброй воле. А каждая минута, проведенная здесь, несла в себе опасность. Уэйд хотел, чтобы Мэри Джо оказалась под защитой, в гостинице, а еще лучше — у себя дома.

— Расскажи ей, — внезапно произнес Уэйд. — Давай, расскажи ей все.

В эту секунду все трое услышали, что по утоптанной сухой дороге застучали копыта нескольких лошадей. Мэтт Синклер посмотрел в окно и неожиданно улыбнулся, потом взял ключи от камеры и отпер замок.

Уэйд удивленно уставился на шерифа.

— Держись рядом, — сказал Синклер. — И помалкивай, черт тебя дери.

Дверь распахнулась, и в контору вошел высокий мужчина, за которым проследовали еще двое. У всех троих были значки. Синклер приветствовал главного, как хорошего знакомого.

— Рад тебя видеть, Дейв.

— Услышав, что Келли держит сюда путь, я не мог усидеть на месте. Ехал всю ночь, — объявил вновь прибывший и с любопытством взглянул на Уэйда и Мэри Джо. — Я Дейв Гарднер, судебный исполнитель из Лейк-Сити.

Синклер представил их:

— Это Мэри Джо Вильямс, владелица ранчо примерно в двадцати милях отсюда, и Уэйд… Смит, ее управляющий. Это он опознал Келли.

Дейв Гарднер кивнул Мэри Джо, потом перевел внимательный взгляд на Уэйда.

— Вы уверены, что это был Келли?

Уэйд шагнул за порог камеры. Он кивнул, пытаясь понять, какую игру затеял Синклер.

— Уверен.

— Вы думаете, они собираются напасть на здешний банк?

— Да, он такого мнения, — ответил за Уэйда шериф, оборвав дальнейшие расспросы.

Гарднер переводил взгляд с одного мужчины на другого, явно почувствовав, что здесь что-то неладно. Но он не стал больше ничего выведывать, а снова повернулся к Мэтту Синклеру.

— Когда?

— Теперь в любую минуту.

— Где ты хочешь разместить моих людей? Я привел с собой шестерых. Все отличные ребята, меткие стрелки.

— Слава Богу. А то у меня одни городские жители. Рвения у них хоть отбавляй, а стрелять как следует не умеют.

— Просто скажи, где нам находиться.

— Десять человек я разместил по окнам и крышам домов вдоль улицы. Они, наверное, заметили вас, когда вы въезжали в город. Если бы твои люди заменили четырех моих возле банка, мне было бы намного спокойнее.

— Так и сделаем. Синклер засомневался:

— Лучше я пойду с вами и подам сигнал, во избежание случайностей. Ты подожди здесь, — велел он Уэйду, — а миссис Вильямс я отведу в гостиницу.

Мэри Джо оглядела всех мужчин по очереди и в конце концов сдалась. По крайней мере, было похоже, что сдалась, уверял себя Уэйд. И что, интересно, задумал Синклер, позволив ему покинуть камеру и оставляя у себя в конторе без всякой охраны? Пока что он свободен.

Мэри Джо привстала на цыпочки и поцеловала Уэйда, явно не обращая внимания на посторонних, не спускавших с них глаз. Поцелуй был долгим, чувственным и… полным любви, так что Уэйд был не в силах протестовать.

— Миссис Вильямс! — через секунду напомнил о себе Синклер, и Уэйд неохотно отпустил ее, отойдя на несколько шагов и пытаясь успокоить трепещущее сердце.

Она оглянулась и посмотрела на Уэйда долгим взглядом, а потом последовала за Синклером и остальными мужчинами, оставив Уэйда в комнате одного.