Непокорный

Глава 3

Уэйд попытался встать, ему это удалось, но не больше. Он вновь опрокинулся на постель.

Сквозь простые занавески пробивались первые лучи рассвета. Уэйд решил, что женщина и ее сын еще не могли проснуться, особенно после прошлой ночи.

Господи, как унизительно лежать здесь без одежды. Эта комната, эта кровать стали для него тюрьмой, и все же он знал, что женщина была права. В теперешнем его состоянии он недалеко уйдет.

Почему она взвалила на себя заботу о нем?

Он поморщился, вспомнив, как прошлой ночью проявил свое горе.

Десять месяцев назад, когда он обнаружил жену и сына убитыми, он не предавался горю. Гнев и ненависть вытеснили все другие чувства, и он думал только о том, чтобы отомстить за их смерть. Не оплакивал он их и тогда, когда покончил с последним из убийц, которого выслеживал несколько месяцев.

Он не позволял себе горевать. Он не признавал даже перед самим собой, хотя теперь-то это понял, что сына и жены действительно больше нет в живых.

И только когда эта женщина спросила о Дру, он вынужден был признать, что Дру мертв, что сына зверски убили. Красивые темные глазки ребенка навсегда останутся закрытыми, ротик никогда не улыбнется.

Уэйд жив, а Дру мертв. История еще раз повторилась, и ему этого было не понять. Почему он все еще продолжает жить, когда все вокруг него умирают?

Он по-настоящему негодовал на эту женщину. Негодовал за то, что она спасла его, за то, что была добра, за то, что напомнила ему обо всех его потерях.

У него ничего не осталось: ни семьи, ми покоя, ни самоуважения, ни любви. Он собственной рукой сжег хижину, ту самую, что построил для Чивиты в долине у реки, где он учил Дру ловить рыбу, реки, привлекшей алчных старателей на поиски золота, несмотря на то, что это была территория ютов.

Юты взяли бы его к себе, но он никогда не умел принимать благодеяний, особенно от людей, которые так пострадали от руки белого человека.

У него было прошлое, которого он стыдился, невыносимо уродливое настоящее и никакого будущего.

Почему он не умер? Потому что так сильно этого желал?

Уэйд услышал поскуливание и повернулся, почувствовав боль. Возле кровати сидел пес, склонив голову набок.

Джейк. Он вспомнил, как его зовут. Джефф и Джейк. Интересно, сколько лет мальчонке? Его собственному сыну было шесть. Он сжал кулак, вспомнив последний раз, когда видел сына живым…

— Я хочу поехать с тобой, — грустно сказал Дру.

Но Уэйд собирался подняться высоко в горы, преследуя стадо антилоп. Маршрут был слишком трудным для Дру, который ездил уже на собственной лошадке — старой толстой кобыле, которая уже не могла понести.

— Позаботься о маме вместо меня, — сказал он тогда.

Мальчик так и сделал. Уэйд нашел его рядом с телом матери с пробитой головой, вероятно, прикладом винтовки, с перерезанным горлом. Наверное, он отчаянно пытался защитить ее, размахивая ручками и ножками. Эта картина так и стояла у Фостера перед глазами…

Пес осторожно приблизился на несколько шажков, ожидая ласкового слова.

— Иди сюда, Джейк, — позвал Уэйд, внезапно почувствовав необходимость в теплоте. Пес робко замахал хвостом и, подойдя к Уэйду, положил голову ему на руку. Уэйд опустил руку на голову пса и принялся почесывать ему между ушами, как когда-то почесывал Пейвла. Пес зарычал от удовольствия. — Все наоборот, дружище? — прошептал Уэйд. — Ты не знаешь, когда нужно рычать и когда не нужно находить кого-то.

Пес радостно застучал хвостом по полу.

— Джейк! — За дверью раздался мальчишеский голос, и Уэйд откинулся на подушку, использовав последние угасающие силы, чтобы натянуть на себя простыню.

Джейк занял свой пост рядом с кроватью, когда в дверях появился рослый худой мальчик. Он остановился и обеспокоенно взглянул на больного. Затем улыбнулся, довольный, что тот не спит.

Уэйд взглянул в карие глаза мальчика, затем заметил рыжеватый вихор. Веснушчатое личико ребенка расплылось в заразительной улыбке. Через пять-шесть лет Дру был бы также высок и боек.

— Это Джейк нашел вас, — сказал мальчик.

Уэйду захотелось отослать его прочь. Ему были невыносимы напоминания о том, что могло случиться, но не случилось, и о пустоте, лежавшей впереди.

А еще он вспомнил объяснение Мэри Джо Вильямс, почему она не оставила его умирать. Какой жизненный урок получил бы мой мальчик…

Уэйд попытался сесть, но упал на подушку, и мальчик тут же перестал улыбаться.

— Простите. Мне не следовало вас беспокоить. Я заберу Джейка…

Уэйд сжал кулак под простыней. Ему все никак не верилось, что худенький мальчик со своей матерью вдвоем, без посторонней помощи, сумели принести его сюда. Должно быть, это им стоило огромных усилий и огромной воли.

— Я слышал, ты тоже принял в этом участие, — сказал Уэйд, пытаясь улыбнуться.

Мальчик зарделся от гордости.

— Хотите, я принесу вам что-нибудь?

— Думаю, тебе следует развести огонь в печи, — раздался от дверей голос его матери.

— А-а, мама.

— Если ты не хочешь, конечно, чтобы мы все тут умерли с голоду, — сказала она.

В первую секунду мальчик, похоже, собирался возразить, но потом все-таки вышел из комнаты. Женщина приблизилась к кровати. Каштановые волосы были затянуты в небрежный узел на затылке. На ней была домашняя блузка с глухим воротом и простая юбка, украшений она не носила, если не считать золотого обручального колечка.

— Спасибо, — просто сказала она. Уэйд вопросительно прищурился.

— За то, что не упрекнули его в напрасном старании.

— Так, как упрекнул вас? Она улыбнулась:

— Я уже многого не жду.

Слышать это ему было почему-то неприятно.

— И совершенно напрасно, — сказал он, сам удивляясь, почему ему не все равно.

Она склонила голову к плечу:

— Никак вы передумали насчет смерти?

— Нет, — резко ответил он.

— Почему?

— Вам не нужно этого знать, мэм, поверьте мне.

— Мэри Джо. Все зовут меня Мэри Джо.

Уэйд молчал. Он не хотел думать о ней, как о Мэри Джо. вообще не хотел думать о ней. Особенно ему не хотелось гать, какой привлекательной делает ее эта слегка вызывающая улыбка на губах.

— Вас ищут, мистер Фостер?

Он помолчал, затем ответил, потому что был у нее в долгу, даже если бы не нуждался в ее помощи.

— Наверное.

— Представители закона?

— Возможно.

Она не смутилась, как он того ожидал, впрочем, с той минуты, как он ее увидел, она вообще вела себя непредсказуемо. Но взгляд ее стал острее. Он сразу понял, что она ничуть не хуже его умеет заставить собеседника отвести глаза. Или она была хорошая притворщица.

— Вы не расскажете, почему?

— Я убил трех человек, — ответил он.

— Они того заслуживали?

Ни одно замечание не могло бы его так удивить. Он сказал ей голую правду, втайне надеясь, что она, возможно, выставит его из дома под дождь.

— Ну так что же вы мне ответите? — настаивала она.

— А вы поверите мне на слово?

— Не уверена, пока не услышу ответа.

— Вы либо чертовски странная женщина, либо просто круглая дура, — грубо заметил он.

— Ни то ни другое, мистер Фостер. Я только полагаюсь на свою интуицию. Вы не захотели ранить чувства моего сына, да и пес к вам проникся любовью. Все это склоняет меня к тому, чтобы поверить вам. Я всегда считала, что у детей и животных больше здравомыслия, чем у взрослых.

Он уставился на нее, не зная, что и думать. Ему еще не приходилось встречать таких женщин, как она, ни среди белых, ни среди индейцев. Живет одна, с маленьким сыном. Пытается управлять собственным ранчо или фермой. А потом вдруг допускает такую глупость — берет в дом подстреленного чужака. Да еще интересуется у него же, не опасен ли он.

Уэйд что-то пробормотал себе под нос.

— Я не расслышала, что вы сказали, мистер Фостер.

— Вам, черт возьми, это и не нужно, — ответил он чуть громче, чем намеревался.

Он решил, что ее покоробит такая грубость, но было видно, что его слова только чуть позабавили хозяйку.

— Вы все время указываете, что мне нужно, а что нет, — слегка насмешливо прибегнула она к преувеличению. — Позвольте же мне самой принимать решения. И вы до сих пор не ответили на мой вопрос. Те трое заслуживали смерти?

— Да! — рявкнул он.

Она улыбнулась на такой взрыв эмоций;

— Дела у вас явно идут на поправку. Проклятие, какая же она упрямая.

— Рана болит дьявольски, — сказал он, желая закончить разговор.

С ее лица исчезла улыбка.

— Я знаю. Мне хотелось бы как-то помочь. Быть может, примете еще настойки опия?

— Нет, — ответил он. — Вот только…

Он чувствовал себя как последний дурак. Ему нужно облегчиться, но он был слишком слаб, чтобы пойти куда-нибудь. И кроме того, у него не было одежды.

Она сразу поняла, и взгляд у нее снова чуть повеселел. Он почувствовал, что она не прочь посмеяться, и обиделся на нее, что ее веселье вызвано отсутствием у него одежды и потребностью его организма.

— Под кроватью стоит ночной горшок, — сказала она. — Если вам нужна помощь, то Джефф…

Он покачал головой. Ему просто нужно было, чтобы она ушла.

— Скоро будет готов бульон, — сказала она.

— Вы разве никогда не спите? — неожиданно для себя просил Уэйд.

Он не хотел продолжать разговор, но не сумел удержаться от вопроса. Она провела у его постели полночи, а потом еще раз заглянула под утро, когда ему приснился кошмар.

— А мне нужно совсем немного, — ответила она. — Я никогда подолгу не спала, если муж был в отъезде.

Не спрашивай, велел он сам себе. И все-таки спросил:

— Ваш муж был владельцем ранчо?

— Техасским рейнджером, — сурово ответила она.

Уэйд был как громом поражен. Жена рейнджера! А ведь он с самой войны скрывается от закона.

Это известие сделало ее поведение еще более необъяснимым, особенно непонятно было, почему в эту самую минуту возле его кровати не стоит страж закона. Интересно, что за мужчина женился на такой независимой и решительной женщине? Уэйду сразу показалось, будто он предал Чивиту. Нежную любящую Чивиту.

Ее образ внезапно возник у него перед глазами. Темные волосы, ниспадавшие до пояса, замшевое платье, которое она сшила, чтобы понравиться ему. Все делалось для того, чтобы ублажить его. Так было с самого начала, когда десять лет назад юты приняли его к себе в племя, потому что ему некуда было идти, он стал изгоем среди порядочных людей, а его имя звучало в Канзасе как проклятие.

Он изменил имя, думая, что и сам изменится, но последние несколько месяцев доказали, что это не так.

А теперь он оказался здесь в ловушке, не имея сил сделать хотя бы несколько шагов. Без одежды. Без лошади. Без денег. Но по-прежнему сохраняя верность ютам — единственному народу, который принял бы его, если бы он решил вернуться.

Он встретился взглядом с женщиной и секунду смотрел на нее. Потом первым отвел глаза. Услышал, что она выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. У него было несколько минут для личных нужд.

Он начал сползать с кровати. Нужно было успеть, пока она не вернулась. Ему повезет, если он сам справится.

Я убил трех человек.

Он произнес эти слова как ни в чем не бывало, но Мэри Джо все же поняла: он следит за ней, ждет и, наверное, даже надеется, что она даст ему какую-нибудь одежонку и выставит вон.

Что ж, она сразу знала, с первой секунды, как увидела его, что он опасен.

Три человека. Когда? Где? Почему?

Вполне вероятно, его ищут представители закона. Почему же у нее нет страха? Или отвращения?

Бог свидетель, она любила тех, кто представлял закон. Из двенадцати лет, что она была замужем за Джеффом Вильямсом, она провела с ним в общей сложности не более трех лет. Остальное время он отсутствовал, преследуя беглых преступников, предателей, индейцев.

Втайне она даже подумывала, не является ли ее теперешний поступок своего рода протестом против такой жизни, против одиночества и смерти двух мужчин, которые были ей дороги.

Дело в том, что она просто не боялась раненого незнакомца. Она была даже благодарна ему за то, что он по-доброму поговорил с ее сыном. Кем бы он ни был, его нельзя было назвать злобным человеком. Хотя горечь глубоко въелась в его взгляд, сны, слова. Но он сумел подавить свою злобу, чтобы она не вылилась на мальчика, а это для Мэри Джо значило очень много.

Скромность этого человека тоже говорила в его пользу. Сразу видно, воспитан он как джентльмен. Интересно, кем еще он был в жизни?

И кто теперь его преследует?

Она взглянула на ружья, стоявшие у стены. И она, и ее маленький Джефф были отличными стрелками. В свое время муж и Тай позаботились об этом. Жизнь в Техасе была далеко не спокойной, и никто не думал о женщине плохо, если она умела себя защитить.

Мэри Джо подошла к входной двери и открыла ее. Дождь лил по-прежнему сильно, река грозила выйти из берегов. Дом стоял на небольшом холме, поэтому был в относительной безопасности, но те небольшие посевы, что у них были, оказались под угрозой.

Мэри Джо закрыла дверь и прошла на кухню. Джефф успел разжечь плиту. Она бросила в воду несколько кусков солонины и овощи. Замесила тесто для печенья.

Джефф места себе не находил, часто поглядывая на закрытую дверь в спальню матери. Последние несколько дней он чувствовал себя, как зверь в клетке, не имея возможности выйти из дома, разве только для того, чтобы подоить корову и покормить лошадей и цыплят, а это было для него все равно, что сидеть взаперти. А еще он очень волновался о незнакомце, которого спас.

— Он ведь теперь пойдет на поправку, правда, мама? — спросил мальчик.

Мэри Джо кивнула.

— Полагаю, да. По крайней мере, останется жив. Что будет с рукой, не знаю.

Джефф нахмурился.

— А ты не думаешь, что он может оказаться рейнджером?

— Нет, — мягко ответила она, — я так не думаю.

— Он носит оружие в кобуре, привязанной к ноге.

— Многие мужчины носят так оружие.

— Он что-нибудь тебе сказал?

Мэри Джо покачала головой. Ей не хотелось лгать сыну, но она не могла сказать ему, что его новый знакомый признался в убийстве трех человек.

— Наверное, он судебный исполнитель. Или военный разведчик. Раз на нем были индейские бусы.

— Я так не думаю, Джефф, — сказала она. — Он может оказаться простым бродягой.

— Тогда почему же в него стреляли? Он рассказал? Она покачала головой, говоря себе, что в этом ответе точно нет никакой лжи. Уэйд Фостер так и не объяснил, почему в него стреляли.

— Мне можно к нему пойти?

— Как раз сейчас его лучше не беспокоить, — сказала Мэри Джо. — Но как только будет готово печенье, можешь отнести ему несколько штук — вдруг он захочет поесть? — Она помолчала. — А я пойду посмотрю, что там стало с его вещами.

Джефф от удивления вытаращил глаза.

— В такую бурю? Она улыбнулась сыну.

— Я не растаю, обещаю тебе. А вдруг окажется, что у него с собой есть что-то из одежды?

Джефф поморщился, и она знала почему. Лошадь уже стала добычей канюков. Но за годы, прожитые на равнинах, ей приходилось сталкиваться и не с такими неприятностями: один раз она помогала хоронить соседскую семью, убитую команчами. С ее лучшей подружки, Бетси, сняли скальп, а старших братьев пытали. В их родителях сидело с десяток стрел.

Страшнее этого дня быть не могло, разве только тот, когда команчи увезли ее сестру. Мэри Джо исполнилось семь лет, она играла со своей восьмилетней сестренкой в мяч, девочки все больше и больше отдалялись от дома. Команчи выскочили на лошадях неизвестно откуда. Мэри Джо завизжала и бросилась к дому, уверенная, что сестра бежит следом. Потом она услышала душераздирающий детский вопль и крики родителей, мчавшихся ей навстречу. Мать подхватила ее на руки, а отец кинулся вдогонку всадникам и выстрелил. Но индейцы вскоре пропали из виду, а вместе с ними исчезла и сестра. Никто из родных больше никогда ее не видел. Отец всю жизнь искал старшую дочь, и эти поиски в конце концов доконали его. В последние годы от него осталась только тень.

Мэри Джо опять вспомнила о замшевой одежде Уэйда Фостера и его ожерелье. Чего ради он надел веши язычников?

Джефф шаркал ботинками по полу, с нетерпением ожидая, когда испечется печенье. Она решила использовать немного его нерастраченной энергии.

— Сходи-ка принеси дров для камина.

Сын кивнул, набросил дождевик и исчез за дверью, он был готов взяться за любое дело, даже за самое обыденное, лишь бы не сидеть на месте. Мэри Джо надеялась, что в следующем году он пойдет в школу. Пока здесь жило слишком мало семей, чтобы обзавестись школой, и ей приходилось самой учить сына по тем нескольким книжкам, что удалось найти.

Помешивая бульон, женщина прислушивалась, не донесется ли из-за дверей спальни голос больного. К этому времени он должен был уже покончить со своими интимными нуждами. Теперь ему захочется умыться и побриться.

Иногда ей случалось брить мужа. Это была одна из немногих личных услуг, которые он с удовольствием принимал от жены. Но она не решалась предложить ее чужому мужчине. Это был их с мужем сокровенный ритуал, иногда даже заканчивавшийся в постели, хотя муж обычно предпочитал заниматься любовью ночью. В некоторых вопросах он придерживался пуританских взглядов, считая, что для занятий любовью есть время и место, тогда как Мэри Джо полагала подходящим любое место и время, коль скоро между мужем и женой вспыхивало желание.

От этой мысли щеки ее жарко запылали, но телу разлилось томление. Прошло уже почти три года с тех пор, как она в последний раз занималась любовью. Тяжелый труд заглушал потребность тела, но теперь она почувствовала глубоко внутри прилив тепла.

Мэри Джо встряхнула головой, негодуя на саму себя. Ей даже не верилось, что в ней проснулись подобные чувства к первому встречному, появившемуся на горизонте. Особенно к этому встречному.

Джефф перевернется в могиле. И Тай тоже. Но она никак не могла выкинуть из головы Уэйда Фостера и все время вспоминала его пронзительный взгляд, сильное худое тело под простынями. Возможно, из-за того, что он горевал о своем сыне. Мэри Джо знала, что такое горе, но она не теряла ребенка. И ей еще никогда не доводилось видеть мужчину, целиком ушедшего в свое горе.

Этот раненый вообще доставлял очень много хлопот, и она глупо поступила, что приютила его, не наведя никаких справок. Возможно, когда буря утихнет, она съездит в город и попробует разузнать что-нибудь о незнакомце. Если сумеет переправиться через реку. Если…

Дверь с шумом распахнулась, и в дом вместе с потоками дождя ворвался Джефф. Джейк остался снаружи и лаял как сумасшедший.

— Едут люди, ма, — сказал Джефф. — Их много. Вас ищут? Наверное. Она почти сразу приняла решение.

— Джефф, ничего не говори о раненом.

— Почему?

Это был его любимый вопрос, и она всегда старалась ответить. На этот раз она не знала, сумеет ли.

Мэри Джо посмотрела на сына, спрашивая себя, какой жизненный урок она сейчас ему преподаст. Но ей нужно было защитить человека, которого они спасли. Она сама не понимала, откуда у нее вдруг появилась эта убежденность.

Она попыталась сказать правду:

— Мне кажется, он попал в беду, но я не думаю, чтобы он был плохим человеком.

Джефф секунду обдумывал ответ матери. В конце концов это был его раненый. Это он нашел его. То есть вообще-то Джейк нашел. И Джейк полюбил незнакомца. Этого было достаточно, чтобы думать о нем хорошо.

Мальчик кивнул.

Мэри Джо поспешила в свою спальню, разок стукнула в дверь и вошла, не дожидаясь разрешения.

Уэйд Фостер сидел на краю кровати в наспех накинутой простыне. По лицу его стекал пот, он был бледен, губы плотно сжаты.

— Сюда едут люди, — громко объявила она. — Возможно, это отряд добровольцев.

Он попытался встать, но не смог и упал обратно на подушку, обливаясь потом.

— Я не хочу доставлять вам неприятности.

— Никто не знает, что вы здесь. Дождь смыл все следы, — сказала она. — Я отправлю их восвояси.

Он уставился на нее.

— Почему?

— Сама не знаю, — честно призналась она.

— Не хочу, чтобы вы или мальчик впутывались в мою историю.

— Мы и так уже впутались, мистер Фостер. Оставайтесь здесь и сидите тихо.

— Я вас не понимаю. Мэри Джо усмехнулась.

— А меня не многие понимают.

Во входную дверь громко застучали, Джейк истошно залаял. Мэри Джо пожалела, что не успела спрятать Уэйда Фостера; теперь ей придется придумать, как сделать так, чтобы дом не обыскивали. Слава Богу, все в округе знают, что она вдова одного техасского рейнджера и наследница другого. Ее никак не могли заподозрить в том, что она приютила беглеца.

Бросив сыну ободряющий взгляд, она посмешила к двери, распахнула ее и предстала перед шерифом, с которым приехало шестеро ее соседей.

— В четырех милях к западу нашли убитою человека, — сказал шериф Мэтт Синклер. — Мы прочешем все ранчо и фермы.

Мэри Джо тепло ему улыбнулась. С того дня, как они с Джеффом приехали в долину Симаррон, Мэтт был добр и внимателен. Его беспокоило, что она пытается вести хозяйство одна, без посторонней помощи. Все остальные проявляли высокомерие.

— В такую погоду? — спросила она.

— Судя по одежде, убитый был старателем, хотя один Бог знает, что он тут делал. — Шериф прокашлялся и с неохотой добавил: — Ему прострелили ногу, а потом прикончили в упор. Хладнокровное убийство, никаких сомнений. Я просто хотел предупредить всех на тот случай, если кто-нибудь встретит в округе чужаков.

Мэри Джо медленно переваривала услышанное. Уэйд Фостер сделал попытку предупредить ее, но она не была готова к таким подробностям.

— И вы не догадываетесь, кто это сделал?

— В том-то вся и чертовщина, — ответил шериф. — Никто ничего не слышал и не видел. Возможно, это простое ограбление, и убийца давным-давно скрылся, но я хочу быть уверен, что все предупреждены.

— Благодарю вас, — сказала Мэри Джо.

— Мне не нравится, что женщина и ребенок будут одни, — сказал он. — Один из моих людей может остаться у вас, заночевать в сарае.

Мэри Джо покачала головой.

— Муж научил меня стрелять не хуже любого мужчины, и если до того дойдет, я не буду сомневаться, — сказала она. — Джефф тоже хорошо стреляет. А Джейк предупредит нас о приближении любого чужака. Но все равно, спасибо.

— Что ж, раз у вас все в порядке… — он замолк на полуслове.

— Спасибо, что заехали, шериф.

Мэри Джо понимала, что следовало бы предложить им угощение, хотя бы кофе, но это было слишком рискованно. Она уже начала закрывать дверь, когда шериф вновь заговорил:

— Каждые два дня я буду присыпать к вам кого-нибудь.

— В этом нет нужды.

— Просто для моего спокойствия, — сказал он, слегка улыбнувшись.

Мэри Джо попробовала улыбнуться в ответ, но у нее ничего не получилось. Она чувствовала себя последней лгуньей.

Расскажи ему, потребовал внутренний голос. Расскажи ему об убийце, который лежит в твоей спальне.

Но слова не шли с языка. Она просто кивнула в знак благодарности. Глядя, как шериф и его помощники садятся на лошадей и уезжают, Мэри Джо подумала, не совершила ли она только что крупнейшую ошибку в своей жизни.