Неправильная няня или Уборщица для олигарха (СИ)

23

Ворвавшись в выделенную мне спальню, я первым делом заперла дверь от вездесущей Наргизы, будучи не в состоянии ни с кем разговаривать. Затем немного отдышалась, успокоилась и наконец-то заглянула в шкаф… Чтобы раз и навсегда в себе разочароваться. Потому что ревизия скудного гардероба не принесла мне ничего нового. Лишь доказала, что к мнению мужчин, даже молодых и неопытных, следует прислушиваться чаще. Ведь поступи я так, как говорил Дима, сейчас мне было бы что надеть в ресторан! Но в тот злополучный день вместо классического чёрного платья, как планировалось изначально, я вынесла из торгового центра скромный (хотя и не по цене) джинсовый костюмчик, состоящий из до неприличия коротких шортиков и крайне обтягивающей курточки. Вот как увидела его — так сразу и влюбилась. С первого взгляда. Ни о чём другом даже слышать не желала! Тогда, заметив мой нездоровый интерес, парень не стал спорить и беспрекословно оплатил покупку. А я теперь страдала…

Впрочем, особого выбора у меня не было — не в обычном же виде идти! И после здравых раздумий я всё-таки достала обновку. Полюбовалась на неё, срезала все бирки, натянула ненавистные капроновые колготки — и напялила шорты. Прямо сверху. После чего дополнила получившийся бунтарский образ облегающим топом и джинсовкой, распустила волосы, наскоро их уложила, посетовала на отсутствие косметики, вспомнила, что так и не научилась ей пользоваться, немного полюбовалась на себя в зеркало — и уверенно покинула комнату.

До окончания отведённого Игорем Алексеевичем срока оставалось всего пять минут, однако самого директора внизу не оказалось. Ни в гостиной, ни на кухне, где, по логике, искать следовало в последнюю очередь… Но стоило мне выйти в прихожую, как входная дверь тотчас распахнулась, пропуская внутрь слегка припорошённого снегом мужчину.

— Оу, — замерев на пороге, он смерил меня весьма удивлённым взглядом.

В результате чего мне адски захотелось сжаться. Или прикрыться… А лучше — сбежать! Уж очень растерянно, если не сказать шокированно, смотрел Игорь Алексеевич. Однако пути назад не было.

Я и до этого понимала, что в ресторане буду выглядеть неподобающе. В любой одежде. Особенно на фоне элегантного спутника… Который, кстати, нарядился вполне нейтрально — в чёрные матовые джинсы и светлую рубашку с расслабленным воротом. Вот только рядом с ним я всё равно чувствовала себя голой!

— Нда, — прекратив пялиться на мои ноги, наконец-то очнулся директор. — Хорошо, что я подогнал машину прямо к подъезду.

За его заминкой отчётливо слышалось неодобрение, но Игорь Алексеевич довольно ловко замаскировал его под восхищение — и я предпочла сделать вид, что поверила. Так было проще, чем придумывать отговорки и идти на попятную… К тому же мне безумно хотелось сходить в ресторан! Не поесть, нет. Пообщаться. Снова побыть с директором наедине. Познакомиться с ним поближе…

— Тогда чего мы ждём? — преувеличенно бодро откликнулась я, буквально впрыгнув в сапоги.

— Пока вы наденете пальто, — мягко напомнил Игорь Алексеевич.

Словно ребёнку — и мне снова стало стыдно… А так как после ночных откровений присутствие директора больше не вгоняло меня в ступор и не вызывало того неконтролируемого ужаса, то я гордо тряхнула волосами и нагло осведомилась:

— А где тогда ваше?

— В автомобиле, — отрывисто сообщил мужчина. — Если хотите, сейчас вы тоже можете просто взять своё в руки. Но взять надо обязательно — от стоянки до ресторана идти довольно далеко, а на улице метель.

Намёк на мой, по сути, летний костюмчик был слишком очевиден, чтобы его игнорировать — и я всё-таки покраснела. Правда, Игорь Алексеевич этого не заметил — он в тот момент снимал моё пальто с вешалки. А дальше помог мне в него облачиться, дождался, пока я застегнусь — и мы вышли на улицу.

В машине директор недвусмысленно распахнул мне переднюю дверцу, не оставляя возможности спрятаться сзади, уселся рядом и плавно тронулся в путь. Музыку он не включил, заводить разговор не торопился, тишина затягивалась, и вскоре молчание стало совсем невыносимым…

— А нам далеко ехать? — не выдержав, первая открыла рот.

— Не очень, — последовал лаконичный ответ.

И в салоне снова наступила тишина.

— Если вам жарко, можете расстегнуться, — спустя минуту добавил Игорь Алексеевич.

Чем окончательно меня запутал. Возникало ощущение, что директор банально не знал, о чём со мной разговаривать! Либо он настолько впечатлился моей выходкой, что его аж зациклило… Либо существовал третий вариант, который показался мне наиболее правдоподобным.

— Я отвлекаю вас от дороги? — уточнила, на всякий случай приспустив "молнию".

А то от волнения действительно душновато стало.

— Нет, с чего вы взяли?

Значит, причина была в чём-то другом…

— Вы молчите, — помедлив, откровенно пожала плечами.

Зачем таиться и идти в обход, когда можно узнать всё напрямую? Мы же взрослые люди… По крайней мере, по паспорту.

— Я не умею придумывать темы, — в тон мне признался Игорь Алексеевич. — Предложите — поддержу.

Уже лучше.

— А можно спросить про Наргизу? — озвучила первое, что пришло в голову.

То, что сильнее всего беспокоило меня последние минут сорок. Ведь именно я подставила горничную своей беспросветной тупостью. И именно мне следовало всё исправить.

— Слушаю.

— Вы так спокойно отреагировали на наш странный диалог… Вы знали?

— Что она притворяется? — усмехнулся мужчина. — Да. Но я не против. Она хорошо выполняет свою работу. Гораздо лучше всех прежних домработниц.

Логично. И, главное, вполне в стиле директора… Однако кое-что меня по-прежнему беспокоило.

— В доме установлены звукозаписывающие устройства, да? — обречённо поинтересовалась у спутника.

Это бы многое объяснило. В том числе и внезапно вспыхнувшую симпатию директора, мало похожую на настоящую. Скорее, на отложенное наказание за махинации с секциями… Правда, в таком случае Игорь Алексеевич знал бы про домашку — всё-таки мы с Наргизой довольно открыто всё обсуждали. И вообще наверняка выгнал бы меня раньше… Я бы выгнала.

— Какие ещё устройства? — с осуждением протянул собеседник. — Я что, похож на параноика?..

Стало легче.

— Нет-нет! — замотала головой. — Конечно, нет… Просто как же вы тогда догадались, что Наргиза понимает и говорит по-русски?

Не по камерам же проследил! Их бы горничная первыми заприметила.

— Сначала я действительно ничего не знал, — со вздохом поведал Игорь Алексеевич. — И очень бесился, что приходится повторять всё по десять раз, да ещё и с жестами. Жалел, что не могу ничего нормально объяснить… Но потом заметил, что в речи Наргизы постоянно проскакивают одни и те же смутно знакомые слова. А иногда и целые фразы… Притом ругательные, ничуть не подходящие по смыслу. На любой вопрос и при любой встрече. Спасибо, хоть с разными интонациями в соответствии с ситуацией.

— Ругательные?.. — повторила в прострации.

Вот так хитрая Наргиза!.. И инкогнито сохраняла, и душу выплёскивала… Ловко!

— Да, — подтвердил директор.

Язык прямо-таки чесался спросить, откуда он знает, как ругаются в азиатских странах ближнего зарубежья… Но я мужественно сдержалась.

— Значит, вы её понимаете? — обронила вместо этого.

— Разве что в общих чертах, — парировал Игорь Алексеевич. — Я родился и прожил большую часть жизни в Узбекистане, куда мои родители попали по распределению, — наткнувшись на мой умоляющий взгляд, неохотно пояснил он. — Общались там все в основном по-русски, и только в школе некоторые ребята, пытаясь покрасоваться перед девочками, ругались на местном.

— И вы тоже?

— Конечно. Но потом я встретил Катю… Давайте не будем об этом, — помрачнев, внезапно оборвал мужчина.

— Почему?

— Потому что это не очень красиво — обсуждать на свидании покойную жену. Вы не находите?

Признаться, тут я не нашла что возразить — меня несколько ошарашило слово "свидание". Приятно так ошарашило. Тепло…

— А что вы обычно обсуждаете на свиданиях? — попыталась вернуться на землю.

Было ещё рано радоваться. Ведь пока я ничего не выяснила наверняка. А стать сотой или тысячной безликой галочкой в череде директорских любовных побед мне бы хотелось меньше всего.

— Не знаю.

Чего и следовало ожидать. Вряд ли постельные развлечения подразумевают болтовню…

— Я впервые на свидании с момента смерти жены, — мягко добавил Игорь Алексеевич.

Видимо, заметил перемену в моём настроении… Однако мне слабо верилось, что все эти годы он хранил верность умершей. Сердце замирало от восторга, душа тянулась навстречу призрачным обещаниям счастья, но разум… Нет. Разум упорно твердил, что окажись всё действительно так радужно, как мне представлялось, наблюдатель бы и внимания на наше купание в бассейне не обратил. И уж тем более не смог бы угадать о чувствах своего генерального директора…

— Ну вот, — глядя на мою далеко не положительную реакцию, вздохнул Игорь Алексеевич. — Как я и говорил. Мне не стоит говорить о Катерине.

С такой невыносимой печалью в голосе, что меня аж в лёд бросило.

— Нет! — воскликнула. — Нет, всё нормально. Я просто задумалась…

— О чём?

"О том, может ли это быть манипуляцией…" — мелькнула в голове предательская мысль.

Но я не позволила ей вырваться на свободу.

— О вас, — почти не слукавила. — Мне было бы очень любопытно послушать о вашем прошлом. В том числе о вашей жене. Ведь она — неотъемлемая часть вашей жизни.

И мужчина наконец-то расплылся в благодарной улыбке.

— Вы и правда так считаете? — он с затаённой надеждой покосился на меня.

Слишком по-человечески, чтобы я могла и дальше считать его обманщиком.

— Да, правда, — кивнула. — Расскажите мне о себе. О своём детстве. О чём угодно. Мне важна каждая мелочь.

— Хорошо, — сморгнул директор, вновь переключившись на дорогу. — Но сначала доберёмся до ресторана. Недолго осталось.

В ответ я робко улыбнулась и наконец-то расслабилась, беспечно уставившись в пустоту перед собой.

Да. Мне действительно было интересно. По-настоящему… Более того, я желала знать об Игоре Алексеевиче всё! Сблизиться с ним. Не в физическом смысле, хотя без него, естественно, тоже не обошлось. И всё же в первую очередь мне хотелось понять, какой он на самом деле. Познакомиться с его внутренним миром, с его проблемами и переживаниями… К тому же — и это стоило признать — какая-то часть меня по-прежнему ему не доверяла. И жаждала выяснить истинные намерения директора по отношению ко мне. Любой ценой… В идеале — приятной и безопасной, чтобы ненароком ничего не испортить.

А что может быть безопаснее честного, откровенного разговора по душам?