Непристойная Блистательная Вечность

— Ты же его видела, да? — спрашивает у меня он.

Я качаю головой.

— Хочешь сказать, что ты всё это время просто позволяла мне называть тебя «гремлином», и тебе даже не было интересно?

— Благодаря футболке, я знала, что это маленькое пушистое создание.

Коллинз недоверчиво качает головой и включает фильм. Он приглушает свет, и я устраиваюсь поудобнее рядом с ним. Остальные тоже рассаживаются с комфортом. Я оглядываю всю компанию, чувствуя зарождающееся внутри тепло. Знаю, мы ещё не говорили серьёзно о будущем, но всё же быть здесь с ним — с его семьёй, — кажется совершенно правильным. Я с надеждой гадаю, станут ли такие споры традицией. Мне бы хотелось иметь возможность с нетерпением ждать семейных дней на лодке каждое воскресенье.

До меня доходит, что когда я приехала сюда несколько недель назад, мне было стыдно за свою ситуацию, но я рада, что это уже не так. Теперь мне нечего стыдиться. Я чувствую себя желанной. И мне это нравится.

Коллинз наклоняется ближе ко мне и шепчет, что мы останемся на ночь на лодке, и я вскидываю на него глаза с переполненным от чувств сердцем.

Глава 21.

Коллинз

Я выключаю ноутбук и сгребаю вещи со стола. Сегодня пятница, пора начинать выходные, и я дождаться не могу, чтобы провести их с Мией. Отношения с Мией Монро — это опыт, к которому я совершенно не был готов. Она забавная, беззаботная и лёгкая. Совсем не похожая на тех ботоксных, чопорных женщин, попадавшихся мне с момента переезда в ЛА.

Мы с Мией встречаемся уже две недели, и за это время успели побывать на балете, съездить на всемирно известную винодельню и посетить первый показ коллекции ювелирных украшений, во время которого Мию накрыл приступ зевоты. Пора поменять направление игры. Это Миа. Моя Миа. И на сегодняшний вечер у меня заготовлено кое-что идеальное. По крайней мере, я на это надеюсь.

Улыбаясь про себя, я направляюсь к лифту и по пути прощаюсь с несколькими преданными работниками, задержавшимися после пяти в пятничный вечер. В офисе царят споры о моей недавней трансформации. Видимо, я выгляжу более отдохнувшим, улыбаюсь чаще, да и просто на вид счастливее. Чёрт, одна храбрая душа даже осмелилась спросить, сделал ли я пластику, подразумевая пластическую операцию. Они думают, я не замечаю шёпота и тихих разговоров за стенами кабинок. Но это не так. Честно говоря, меня, как и их, тоже мучает любопытство из-за этого превращения. Поначалу они пришли к заключению, что виновница моей улыбки — двадцатитрёхлетняя девушка-супермодель. Но потом им на глаза попалась Миа, принесшая мне как-то ланч — сэндвич с бифштексом из моего любимого магазина — и до них дошло, что я больше не встречаюсь с Татьяной. Я же не сказал ни слова. На самом деле, мне вообще это казалось смешным.

Кроме того, их это вообще никак не касается. Я счастлив и чувствую себя на десять лет моложе, и дело вовсе не в фантастическом сексе. Просто Миа пробудила во мне лучшую сторону. Я усмехаюсь, минуя особенно болтливую помощницу администратора. Вскинув бровь, она стремительно отводит от меня глаза и принимается лихорадочно печатать на клавиатуре. Думаю, если присмотреться к этой писанине, там окажется полная белиберда.

— Спокойной ночи, мисс Корриган, — говорю я.

— Спокойной ночи, сэр, — пищит она в ответ.

Тихо посмеиваясь, я жму на кнопку вызова лифта, который доставит меня на подземную парковку. Представляя, как пройдёт сегодняшний вечер, не могу сдержать довольной улыбки, расплывающейся на губах. Миа сойдёт с ума, когда поймёт, что я задумал.

Ещё сегодня я собираюсь сказать ей, что хочу, чтобы она официально переехала ко мне — не просто остановилась в гостевой комнате, не вытащив из чемодана вещи, которые в любой момент можно забрать и укатить, а переместилась ко мне в спальню. Разделила мой дом со мной. Меня трясёт от волнения, и я понимаю, что если выдам что-нибудь из этого братьям, они сочтут, что у меня выросла вагина. Но причиндалы под моими брюками — не многим лучше. На самом деле, я чувствую себя так, будто вновь стал подростком, у которого встаёт от одной только мысли о Мии — и чаще всего, это происходит в неподходящее время, например, на совещании. Я вынимаю телефон и набираю ей сообщение.

«Я запланировал на вечер кое-что интересное. Одежда повседневная».

Она отвечает как раз, когда я устраиваюсь в машине.

«Не могу дождаться момента, когда увижу тебя. Уже ухожу с работы».

Она начала работать в отделе бухгалтерии крупной юридической фирмы в центре города, и, по её словам, ей всё нравится. Пока что она счастлива. Миа многому меня научила, и особенно я запомнил, что жизнь слишком коротка, чтобы проживать её несчастным.

После того, как она уснула в моей постели прошлой ночью, я схватил «Архив Гремлин» и положил старый альбом себе на колени, просматривая каждую фотографию и каждую выведенную каракулю. Страницы были измяты и потёрты, а на страницах задержался её утончённый, женский запах. Вот тут моя с Мией фотография, сделанная кучу лет назад. У неё выпало два передних зуба, но она изо всех сил улыбалась в камеру. А я смотрел на неё, и на моём лице читалось чистейшее счастье. Я долго сверлил взглядом этот снимок. Снова чувствовал себя тем мальчишкой, словно вернул какую-то особенную деталь своей юности.

Воспоминания, о которых я не думал много лет, всплывали в голове. Это был мой девятый день рождения, и тогда, после того, как мама разрезала праздничный торт, я отдал самый большой кусок Мии. Мама склонилась ко мне и, поцеловав в щёку, сказала: «когда-нибудь ты женишься на этой девочке». Эмоции, которые я не чувствовал уже очень давно, поползли вверх по горлу, образовав комок в горле. Я закрыл альбом и вернулся в постель к Мии, свернувшись вокруг неё, с чувством, которое никогда в жизни не смог бы описать. В моей памяти необузданные эмоции, связанные с потерей матери, оставались свежи, как и возросшие чувства к женщине в моих руках. На следующее утро я проснулся с как никогда ясным умом и пониманием того, что будет дальше.

***

— Просто скажи, куда мы едем, — просит Миа, подпрыгивая на сидении.

Я быстро оглядываю её, прежде чем вернуть взгляд к дороге.

— Терпение, крошка, — глажу её по макушке.

Сегодня из гаража я взял Джип, на котором не ездил уже несколько месяцев. Верх опущен, так что солёный морской воздух обдувает каштановые волосы Мии, пока мы спускаемся по шоссе тихоокеанского побережья. На ней обрезанные джинсовые шорты, сандалии и футболка персикового цвета. Она выглядит мило и, как минимум, на десять лет моложе своих тридцати годов. На мне же надвинутая на глаза кепка, шорты и футболка. Чертовски приятно вылезти из костюма с галстуком, которые я ношу ежедневно.

— Почти на месте, — объявляю я, в то время как мы неторопливо заезжаем на парковку. Глаза Мии озаряются, когда до неё доходит, куда мы едем. — Ты уже бывала на пирсе Санта-Моники?

— Нет, — отвечает она, и её глаза, осматривающие всё вокруг, увеличиваются ещё больше.

— Да брось, тебе понравится.

Мы выходим из машины, и я беру её за руку, утягивая в сторону дожидающегося нас зрелища и звуков. Задорная поступь и улыбка, всё никак не спадающая с её лица, подсказывают мне, что такое свидание подходит ей гораздо больше в плане развлечения.

Пока мы идём вдоль пляжа, впереди маячит пирс, а её глаза привлекает огромное колесо обозрения, расположенное в самом его конце, с видом на раскинувшийся внизу голубой океан. Я видел его старую фотографию, вырезанную из журнала, которую она приклеила в своём альбоме.

— Мы идём туда? — она кивает наверх.

— Если хочешь, — говорю я нейтральным тоном. Не могу допустить, чтобы она узнала, в какое идиотское возбуждение меня это вгоняет. — Но для начала, я подумал, что мы можем устроить пикник на пляже. — Указываю на рюкзак, перекинутый через плечо.

— Это прекрасно, Коллинз. — Она поднимается на цыпочки и целует меня в щёку.

Мы находим тихое местечко, вдали от туристов и посетителей. Из рюкзака я достаю одеяло и бутылку вина. Миа опускается на землю и зарывается в сумку, доставая оставшиеся заготовки, пока я открываю вино. Там она находит два пластиковых стакана, пачку крекеров, кусок сыра, свежие ягоды, нарезанное мясо и печенье.

— Ничего себе. Ты самый лучший бойфренд на земле. — Едва эти слова вырываются из её рта, как она накрывает губы ладошкой. — Прости.

— Не нужно. Значит, вот кто я для тебя?

Она неторопливо кивает.

— Я... наверное.

— Хорошо. А ты — всё, что мне нужно. — Я наклоняюсь ближе, оставляя поцелуй на её губах. На вкус она как вино и клубника. Я хочу насладиться этим опьяняющим сочетанием и ей, забыв о том, что мы разложили перед собой.

Чувствую, как она гладит мою щёку и отстраняется через несколько минут.

— Нам лучше вести себя прилично. — Её взгляд падает на семью с крошечным ребёнком, расположившихся чуть дальше на пляже.

— Ладно, — ворчу я.

Она смеётся надо мной и закидывает себе в рот ещё одну ягодку.

— Это свидание лучше, чем дизайнерский показ? — интересуюсь я.

Она скидывает сандалии и зарывается пальчиками в тёплый песок, стреляя в меня дерзким взглядом.

— Что ты задумал?

Я расплываюсь в улыбке.

— Признаю, мне хочется произвести на тебя впечатление. Наверное, я немного перестарался.

— Тебе надо перестать столько думать. — Положив ладонь мне на сердце, Миа подаётся ближе. — Всё, что тебе нужно знать — прямо здесь. — Она нежно поглаживает мою грудь.

— Я начинаю это понимать, — отзываюсь я. Выражение «прислушайся к сердцу» обретает для меня всё больший смысл.

Прикончив ужин и бутылку вина, мы, счастливые и чуточку пьяные, направляемся к пирсу. Мигающие фонари и весёлые звуки карнавальных игр завлекают нас к себе.

Несколько минут мы наблюдаем за группой детишек, которые играют в танцевальную игру, пока Миа не объявляет: ей хочется, чтобы я выиграл для неё гигантскую плюшевую игрушку. Приняв вызов, я подхожу к силачу, плачу оператору пять баксов и подхватываю тяжелую кувалду. Бросив через плечо игривую усмешку, я поднимаю кувалду над головой и ударяю ей по мишени. Игра разражается вспышками света, музыкой, свистом сирен и звоном колокольчика. Я притягиваю Мию в объятья, а оператор протягивает мне билет на выигранный приз.

— Пойдём за твоей игрушкой.

— Мой герой. — Она берёт меня за руку и тянет к прилавку, где мы обнаруживаем, что моих очков не хватило на гигантского мишку Тедди, которого она хотела. Работник вручает ей крошечную свинку, и мы оба взрываемся от смеха.

— Размер немного подкачал, — замечает она, вращая в руке маленькую игрушку.

— Мне ещё такого не приходилось слышать, — ухмыляюсь я.

До неё доходит смысл, и она хлопает меня по плечу.

— Ты жутко самоуверенный.

Я пожимаю плечами, растягивая губы в улыбке.

— Но это правда.

— Ну, пойдём, озорник, ты обещал прокатить меня. — Она показывает на колесо обозрения, возвышающееся над нами.

— Есть, мэм. Идём. — Я сплетаю наши пальцы и утаскиваю её к аттракциону.

Сев рядом со мной на сиденье-ковшик, Миа взвизгивает и жмётся к моему телу, пока мы начинаем подниматься. Оказавшись на вершине, колесо останавливается, и мы наслаждаемся захватывающим, опускающегося к океану солнца. Совершенный момент, будто само время остановилось. Мне нравится, как Миа превращает каждый день в приключение, с каким упоением она ест сладости и как подбадривает малышей, играющих в танцевальную игру. Она делает меня счастливым. Её взгляд на жизнь прост и понятен. Она вовсе не претенциозна и не фальшива. И я люблю её теплоту и нежность.

Лёгкий ветерок поднимает волосы Мии, отбрасывая их ей на лицо, а я, обняв рукой за шею, подвожу к себе её рот. Наш поцелуй глубокий — языки двигаются в унисон, пока тысяча эмоций вспыхивает внутри. И одно становится совершенно ясным: я влюблён в Мию. Может, так было всегда, но только сейчас до моей головы дошло то, о чём всегда знало сердце. Пульс стучит в ушах, когда глубина этого момента накрывает меня. Из Мии вырывается тихий стон удовольствия, и я вынуждаю себя разорвать поцелуй.

— Гремлин, — рычу я.

Она, проморгавшись, лениво открывает глаза.

— Пора возвращаться домой.

Она слышит желание в моём грубом голосе и дважды кивает.

Когда колесо прекращает вращение, я помогаю ей спуститься, и мы спешно бросаемся к Джипу. Она нужна мне, как никто и никогда не был нужен.

***

Миа запускает руки мне в волосы и поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать. Цепко перехватив её запястья, я убираю их от своих волос и завожу ей за спину, отчего её грудь выгибается вперёд.

— Разденься и жди меня в постели, — рычу я.

Она всхлипывает, но тут же, как я отпускаю её, делает, как было велено, избавляя себя от одежды вещь за вещью, пока мой взгляд отслеживает её движения. Мы оба изучили сексуальные предпочтения друг друга и фантазии. Ей нравится, когда я командую. Я же заставляю её ждать, поворачиваюсь и ухожу в гардеробную, где стягиваю футболку и закидываю её в корзину. А когда возвращаюсь назад с расстёгнутыми шортами, низко висящими на бёдрах, глаза Мии становятся ещё шире. Она лежит в центре кровати, дожидаясь меня именно так, как я рассчитывал.

— Красавица, — шепчу я, опускаясь рядом и проводя кончиком пальца вдоль её спины. Когда добираюсь до вершины ягодиц, она вздрагивает и втягивает в лёгкие воздух. — Тс-с, — предупреждаю я. — Я главный, помнишь?

Она извивается на постели, желая продолжения, но я пока что не даю ей его.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — шепчу я, прижавшись губами к основанию её шеи.

— Тебя, — выдыхает она.

— Попробуй ещё.

— Этого, — произносит она, толкаясь задницей навстречу моему возбуждённому члену.

Мягкость её роскошной попки напротив меня — неописуема. Я могу довольствоваться одним лишь тем, что останусь лежать на месте, позволяя ей самой управляться со мной, но знаю, что мы оба жаждем большего. Я поднимаю её бедро и перекидываю его через себя, раскрывая её как мне нравится.

— Ты уже мокрая для меня? — спрашиваю я.

Мы бурно целовались в Джипе, и она ещё, к тому же, сидела у меня на коленях, прежде чем мы уехали домой. В общем, усадить её на место и пристегнуть — оказалось самым тяжёлым, что я вообще когда-то делал. Мне хотелось взять её яростно, быстро, ни капли не заботясь о том, что мы находились на стоянке парка развлечений. Но, к счастью, здравый смысл победил.

Миа издаёт стон и тянется между нами, чтобы погладить меня, наводя головку члена к своему входу, чтобы я мог ощутить, насколько она готова ко мне. Горячее, приятное ощущение пронзает меня, словно нож.

Проклятье.

Я ворчу ругательства, пока она, используя собственную смазку, ласкает меня от основания до конца.

Обронив влажный, посасывающий поцелуй в основание её шеи, я вжимаюсь бёдрами вперёд, стимулируя клитор головкой члена.

— Ты готова ко мне?

— Пожалуйста, — вскрикивает она.

Устроившись позади неё, я даю ей всё, о чём она просит.

Глава 22.

Миа

С трудом верится, что прошло уже три месяца с тех пор, как я удивила Коллинза, заявившись на порог его дома почти со всеми своими пожитками. Но ещё хуже верится в то, как с тех пор всё поменялось.

Вот уже несколько месяцев мы с Коллинзом делим хозяйскую спальню. Мне всё ещё немного странно, что в комнате для одного лишь сна столько свободного места, но когда я указала на это Коллинзу, он расплылся в самодовольной улыбке и проворчал, что в этой комнате он собирается со мной не только спать.

Субботы мы обычно проводим вместе, но сегодня ему нужно что-то доделать на работе, поэтому мы встретимся чуть позже.

Я лежу в постели, всё ещё разморённая субботней ленцой, когда Коллинз выходит из ванной, чисто выбритый, в джинсах и футболке. Он опускается на кровать рядом и нависает сверху, убирая волосы с моего лица.

— Я могу встать и позавтракать с тобой, — говорю, и уже было сажусь, но он возвращает меня на спину.

— Не нужно. Оставайся в постели. Всё равно я опаздываю, поэтому перекушу по пути. Жаль, что мне нужно уходить, — отзывается он, оставляя нежный поцелуй на моих губах.

— Ничего страшного, — улыбаюсь я, надеясь стереть его печаль. — Ты упорно трудился над этой сделкой, и я знаю, как много она для тебя значит. Кроме того, у нас ещё есть вечер.

— Миа, ты слишком для меня хороша.

Я качаю головой.

— Наоборот — в самый раз.

Мои слова вызывают у него улыбку.

— Увидимся позже. — Он крадёт ещё один поцелуй, прежде чем скрыться за дверью.

Пока наблюдаю, как Коллинз уходит, меня озаряет, насколько счастливая я женщина. Несмотря на то, что мы всё детство были близки, наши отношения сейчас на совершенно другом уровне. Наша связь в эмоциональном и физическом плане даже лучше, чем я мечтала. Пусть мы и не говорили друг другу этих слов, моя любовь к нему глубока. Я чувствую это, когда он прижимает меня и шёпотом обещает заботиться. Он же это чувствует, когда у него появляется настроение поговорить о матери, а я терпеливо слушаю и держу его за руку. Мы рядом друг с другом в любых ситуациях.

Я прижимаю к груди его подушку и вдыхаю задержавшийся на ней мускусный запах. Он — моя скала, мой герой, а иногда и «смехотерапия». Он всегда видел во мне то, чего не видел никто другой. С самого первого дня нашего знакомства, когда я была в коротких прошлогодних штанах и футболке из секонд-хенда. Но Коллинз не видел меня такой. Он умудрился разглядеть девочку под этой личиной. Мама говорила, что у меня золотое сердце, а отец всегда предупреждал, что это не поможет мне достигнуть высот в жизни. Коллинз же заглянул внутрь и полюбил всё, что делало меня мной. Я могла быть собой, не переживая, что мои одноклассники носили дизайнерские шмотки, пока мои родители едва сводили концы с концами. Мне никогда не приходило в голову, что я могу не соответствовать ему, и всё это его заслуга.

Я ещё раз вытягиваюсь и сползаю с постели. Мне тоже нужно собраться. Кайли попросила меня поехать с ней и Софи на маникюр. Пусть беременность Софи и протекала по большей части нормально, её эмоции, видимо, всё-таки немного выходили из-под контроля. Именно поэтому она так часто разражалась слезами. Софи клялась, что у неё всё нормально, и это просто гормоны, но Кайли решила, что не будет лишним устроить нам троим девичник в салоне. Просто чтобы поднять ей настроение.

Коллинз как раз уже ни один месяц пытается заставить меня устроить себе день в спа, напирая на то, что я пережила не самые лёгкие времена с потерей работы. Но мне не нравится, что Коллинз тратит на меня столько денег, даже если он и может себе это позволить.

Приняв душ, я направляюсь к своей огромной, новой гардеробной. Я не могла поверить собственным глазам, когда он показал мне её в первый раз. В ней есть люстра! Эта гардеробная больше, чем моя старая спальня в Коннектикуте, и слишком велика для крошечного чемодана с вещами, который я привезла сюда.

Даже получив деньги со своей старой работы и купив несколько вещей для работы в юридической фирме, я всё равно пользуюсь небольшим набором ящиков в углу и маленькой секцией для развешивания платьев, потому что мне этого хватает.

Я натягиваю майку, шорты, проскальзываю в шлепки, беру ключи, сумочку и отправляюсь встретиться с девочками.

Когда я приезжаю в салон, они уже на месте.

— А вот и она, — с широченной улыбкой восклицает Софи высоким, возбуждённым голосом. Я в ЛА всего несколько месяцев, но мне нравится, насколько мы уже близки с Софи и Кайли.

Я приветствую обеих объятиями, и сотрудницы салона провожают нас в три, стоящих друг рядом с другом, педикюрных кресла. Пытаюсь усадить Софи посередине, но она хочет занять место рядом с окном, поэтому я оказываюсь между ними двумя.

Я вздыхаю, опустив ноги в горячую воду. Как же давно я не занималась чем-то настолько изумительным. Мне раньше постоянно приходилось переживать о квартплате или следующем студенческом кредите. Студенческие кредиты у меня до сих пор остаются, но учитывая новую работу, тот факт, что мне больше не нужно платить ренту, и деньги, большую часть которых можно отложить, я наконец могу спокойно дышать в финансовом плане.

— Нет ничего лучше, — произносит Софи, устраиваясь в своём кресле.

— Как ведёт себя малыш? — с энтузиазмом спрашиваю я, кивая на её живот. Ещё пока не сильно видно, но намёк на беременность проглядывается. У меня не получается не волноваться за неё. Один лишь разговор уже вызывает у меня возбуждённую улыбку.

— Ой, просто прекрасно, — она закатывает глаза, будто всё это пустяки. — Я даже почти чувствую вину за то, что у меня нет утреннего недомогания.

— Держу пари, тебе уже не терпится встретиться с ним или с ней, — говорю я.

— Я безумно волнуюсь, — отвечает она с блестящими от слёз глазами. Вот тебе и живое напоминание о бушующих гормонах. — Возможно, когда-нибудь у вас с Коллинзом тоже будет ребёнок. И если вы поторопитесь, они смогут играть вместе. — Софи шмыгает носом, и по её щеке стекает ещё одна слеза, но потом она начинает смеяться над собой, заставляя нас с Кайли хихикать вместе с ней.

И всё же я понимаю, как завидую ей. Я не могу не мечтать и не надеяться, что однажды у нас с Коллинзом будет своя семья. От одной этой мысли меня затапливает радостью. Коллинз точно будет отличным отцом. Сердце согревает, всплывший в голове образ того, как он гонится за нашим сыном или дочерью, только для них воскрешая щекочущего монстра.

Конечно, мы ещё не говорили о будущем — не хочу его торопить. Сейчас я счастлива просто быть с ним. И, как мне известно, он тоже счастлив.

Телефон издаёт звуковой сигнал, и я проверяю его, обнаруживая сообщение от Коллинза.

«Я скучаю по тебе, Гремлин».

Я расплываюсь в улыбке и показываю сообщение Софи и Кайли.

— Оу, — выдаёт Кайли.

— Ему нельзя слать тебе такие послания, — заявляет Софи. — Иначе я проведу весь день, заливаясь счастливыми слезами.

— Прости, — извиняюсь я, печатая ответ.

«Я тоже по тебе скучаю».

«Жду не дождусь, когда увижу тебя».

«Возвращайся к работе. Чем быстрее ты закончишь, тем скорее мы сможем...»

Кайли наклоняется из кресла.

— Пэйс тоже хочет, чтобы мы вскоре обзавелись ребёнком. Когда я встретила его, мне и в голову не могло прийти, что он захочет быть отцом, но они прекрасно ладят с Максом. Я настаивала, чтобы мы для начала дождались свадьбы, но, честно говоря, мне и самой не терпится.

— Я знаю, — отзываюсь. — Возможно, отчасти всему виной то, что я нахожусь рядом с вами двумя, но у меня реально ощущение, будто мои яичники вопят, требуя от меня ребёнка, и как можно скорее. — Много наговорила, но плевать. Почему-то я уже начала думать о Софи и Кайли как о своих сёстрах, поэтому говорить с ними на такие темы мне не кажется неправильным.

— Уверена, скоро наступит твоя очередь, — заверяет Кайли. Она вскидывает брови с понимающей улыбкой.

Из меня вырывается смех.

— Надеюсь, но мы пока ещё об этом не говорили.

Глаза Софи округляются, и она практически вскакивает с кресла.

— Но ты же хочешь выйти за него замуж?

— Конечно, — отвечаю я, вспыхивая. Не стану признаваться, что питаю надежду, будто однажды, возможно, даже в ближайшем будущем, он снова сделает мне предложение. Необязательно даже, чтобы оно было с дрянной романтикой. Он может просто опять ткнуть меня в плечо, сказав о своём желании, чтобы я стала его женой. Мне же хочется быть терпеливой, ведь я знаю, что ему нужно время подумать обо всём. Коллинзу решения не даются легко. Он осмотрительный, вдумчивый. Кроме того, я вернулась в его жизнь всего несколько месяцев назад. И я просто счастлива быть с ним. В конце концов, добавляю: — Мне показалось, что ему нужно немного времени, поэтому я не стала поднимать снова эту тему. Жду, когда он сделает это сам.

Софи расслабленно откидывается в кресле, и впервые я думаю, что её реакция слегка мелодраматична. Интересно, это гормоны на неё так влияют?

После педикюра мы перемещаемся на маникюр. И всё это время беседа сконцентрирована на детях и семье. Непонятно, кто ведёт разговор, ведь он так естественно протекает, хотя сама тема наполняет меня одновременно тоской и надеждой. Не могу не вспоминать, как хорошо себя показывал Коллинз в общении с младшими братьями. От мысли о нашем будущем меня затапливает счастьем.

Как раз когда мы досушивает ногти, открывается дверь, и в помещение проходит мужчина, в руках которого красные розы на длинных стеблях.

— Миа Монро, — произносит он поверх связки. Я перевожу шокированный взгляд на Кайли и Софи. Коллинз знал, что я буду сегодня с ними, но я не говорила ему, что мы отправимся в салон. Софи выглядит достаточно виноватой. Видимо, это она ему подсказала.

Я с трудом принимаю букет, обнаруживая в цветах записку.

«У меня запланировано кое-что особенное на сегодняшний вечер. Поезжай с Софи к Колтону и подготовься. Увидимся с тобой там».

— Коллинз.

Я поднимаю глаза на Софи, отмечая, что вина, написанная на её лице, стала ещё очевиднее.

— И как давно ты об этом знаешь? — осведомляюсь у неё.

— Я отказываюсь давать показания, — со смехом говорит она.

Я прищуриваюсь, глядя на неё.

— Ты знаешь, что он запланировал?

— Это сюрприз. И я беременна, поэтому даже не думай меня пытать. — Она прикрывает свой живот одной рукой.

Из меня вырывается смех.

Мы прощаемся с Кайли, которая уходит забрать Макса из игровой комнаты, после чего курьер помогает мне загрузить розы в машину, и я отправляюсь за Софи к их с Колтоном дому.

Мы заезжаем на кольцеобразную подъездную дорогу и заходим в дом, тут же направившись на второй этаж. Она провожает меня в гостевую комнату и усаживает за туалетный столик. Устроившись удобнее, я не могу справиться с волнением, наблюдая за Софи. Она устремляется к небольшой гардеробной и возвращается оттуда с бутылкой шампанского в одной руке и шёлковым, лавандовым платьем, свисающим с другой.

— Надень его, — произносит она, вешая платья на дверь шкафа, а после переключает внимание на шампанское.

Платье красивое. Длинное, струящееся, пусть покрой и прост. Я провожу пальцами по ткани. Оно моего самого любимого фиолетового оттенка и на ощупь невероятно гладкое. Я снимаю с себя майку, шорты, натягиваю платье и, застёгивая молнию, замечаю, что оно сидит как перчатка.

— Откуда он знает размер? — спрашиваю я, любуясь перед зеркалом тем, как хорошо оно облегает каждый мой изгиб.

Софи, протянув мне бокал с шампанским, смотрит вместе со мной на моё отражение в зеркале. Одинокая бретелька обвивает мою шею, переходя в скромный V-образный вырез спереди, в то время как спина оголена почти до самой талии.

— Идеально, — провозглашает Софи. — Идеальное платье для Мии.

Она права. Я поворачиваюсь перед зеркалом, восхищаясь собственным видом.

— Как он узнал?

Раздаётся стук в дверь, и Софи бросается открывать, но прежде успевает подмигнуть мне.

Я продолжаю разглядывать своё отражение, всё ещё поражаясь тому, как сильно мне нравится это платье с длинной, струящейся юбкой.

— Можете располагаться здесь. — Голос Софи привлекает моё внимание туда, где она впускает в комнату двух незнакомых мне женщин, нагруженных ящиками похожими на чемоданчики с инструментами.

— Что происходит? — спрашиваю я. Теперь мне уже кажется, что Коллинз переборщил.

— Это Николь и Стелла. Они сделают тебе причёску и макияж.

У меня отвисает челюсть.

— Поверить не могу, — восклицаю я. — Коллинз слетел с катушек? Я знаю, как сделать себе макияж и причёску.

— Порадуй его сегодня. Он сказал, что хочет побаловать тебя. Просто позволь ему поступить по-своему, — просит Софи.

Губы растягивает улыбка.

— Видимо, у меня нет выбора. Коллинз всегда получает желаемое. — Я в преувеличенном раздражении сажусь обратно за туалетный столик, но, тем не менее, оказывается трудно сидеть ровно и сопротивляться приливу возбуждения от того, что Коллинз вложил столько мыслей и заботы во что-то для меня.

Я делаю глоток шампанского, наблюдая, как стилист раскладывает оборудование вокруг.

— Ладно, встретимся чуть позже, — произносит Софи у двери.

— Куда ты? — окликаю её.

— Тоже готовиться. — Она расплывается в улыбке и выскальзывает из комнаты, закрывая за собой дверь.

Глава 23.

Коллинз

Я сижу в библиотеке Колтона, выпивая вместе с братьями всё то время, что, как я рассчитал, будет переполнено ожиданием. Вместо этого оказывается, что наш разговор доставляет мне головную боль. Я верчу алкоголь в стакане, гадая, была ли мной допущена ошибка. Мне всё кажется правильным, но их реакция рождает сомнения.

— Значит, ты спланировал целую свадьбу и даже не попросил её выйти за тебя замуж? — спрашивает Пэйс, посмеиваясь в кулак, будто это самая смешная шутка, которую он вообще слышал.

Колтон смотрит на меня широко раскрытыми глазами в редком проявлении замешательства, ожидая ответ. Словно это не он помогал мне с планом последние несколько недель.

— Скорее да, чем нет, — отвечаю я. Моё предложение было сделано двадцать лет назад. Это же считается? Я организовал её вылазку с девочками, и пока мы разговариваем, внизу работают поставщики еды и дизайнеры, подготавливающие к торжеству дом Колтона.

— Да у тебя крыша поехала, — выдаёт Колтон, разрушая своё каменное молчание.

— Я дал ей слово, когда нам было по десять лет. И сейчас я исполняю обещание, — говорю я.

— Думаешь, она выйдет из себя? — осведомляется Пэйс.

— Не знаю. — Нет, не думаю. Наверное, я ещё с того дня, как она, крошечная и напуганная, заявилась ко мне на порог, отчасти знал, что моё приглашение в дом приведёт нас к этому. К ней в свадебном платье. Ко мне в смокинге. И моим братьям, стоящим возле меня. — Напиши Софи, спроси, как дела наверху, — прошу Колтона.

Колтон опускает взгляд на телефон и усмехается.

— Что? — спрашиваю я, и мой желудок скручивает от нервов впервые с тех пор, как я начал всё планировать.

— Софи говорит, что самая сложная часть заключается в том, что из-за беременности она стала эмоциональной, поэтому не может перестать плакать, но Миа пока ничего не подозревает. И ещё она сказала, что из Мии выйдет прекрасная невеста.

Я не отвечаю, потому что от образа Мии в шёлковом платье, всплывшем в голове, у меня пересыхает во рту, а в горле появляется ком. Идею я почерпнул из «Архива Гремлина», зная, что она выйдет замуж в нём. Именно это лавандовое, шёлковое платье должно быть на ней сегодня, а не белое, громадное и пышное одеяние, которое я потом не смогу снять.

— Так ты вообще не нервничаешь? — интересуется Пэйс.

Я раздумываю над своими чувствами. «Нервозностью» это не назовёшь. Я взволнован. И готов.

— Неа, — отвечаю ему.

Телефон Колтона издаёт сигнал и тот бросает взгляд на экран.

— Софи говорит, что Миа готова.

Серьёзность этого момента поражает меня, и я подавляю поднявшуюся волну эмоций. Следующие несколько минут провожу, заполняя детали, и как раз обсуждаю с ними кольца, когда меня удивляет стук в дверь.

Колтон открывает её, и я вижу свою помощницу.

— Все гости уже на месте, их рассадили на пляже, сэр, — произносит она.

— Пора, — объявляет Пэйс, хлопая меня по спине.

— Ты готов, братишка? — спрашивает Колтон.

— Да, чёрт возьми, — отвечаю я, скалясь как влюблённый дурачок.

Глава 24.

Миа

Стилист закручивает волосы в волны и убирает их в причёску, оставляя несколько свободно спадающих прядей обрамлять лицо. Затем вплетает в волосы живые фиалки, идеально сочетающиеся с платьем. Потом настаёт очередь визажиста, и когда она, наконец, заканчивает работу, я шокировано застываю перед зеркалом в полный рост. Волосы, платье, лицо — всё сочетается прекрасно. Я обычно не слишком перегружаю себя мыслями о внешнем виде, но стоит признать, что женщина, смотрящая на меня в ответ, красива.

Как по команде, Софи приходит за мной именно в тот момент, когда мне заканчивают делать макияж. В ту секунду, как она появляется в комнате, до меня сразу же доходит, что что-то происходит. На ней тёмно-фиолетовое атласное платье, а причёска и макияж тоже сделаны руками профессионалов.

— Серьёзное двойное свидание, — замечаю я.

Она кивает и улыбается, слегка покраснев.

— Пойдём, ребята ждут.

Я оглядываю комнату, осознав, что кое-что упустила.

— У меня нет ни одной пары обуви, которая бы сюда подошла.

Софи широко распахивает глаза, прикусывая губу.

— Какой у тебя размер ноги?

— Восьмой, — отвечаю я.

— Ты точно не влезешь в мою семёрку. Ладно, ничего страшного, можешь надеть те, в которых пришла, — она затихает, когда её глаза находят мои потрёпанные шлёпанцы в уголке комнаты, где я их скинула.

— Всё нормально, — говорю я, надевая их. — Платье длинное, их не будет видно. — Я поправляю платье и показываю ей.

Софи на мгновение задумывается, потом кивает. Она подхватывает меня за руку и ведёт вниз по лестнице. Мне-то казалось, что мы пойдём к переднему выходу из дома, где нас заберут парни, но она резко сворачивает в заднюю часть. Софи до странности молчалива и даже не поднимает на меня глаз. А когда она вдобавок ещё и стирает слезу с щеки, я вообще не знаю, что и думать.

Дом Колтона выходит на океан, а пляж буквально располагается на заднем дворе. Мы выступаем навстречу потрясающему виду на Тихий океан. Тёмно-голубая вода сверкает под солнцем. Совершенно не понимаю зачем Коллинз захотел, чтобы я так вырядилась для бега по песку, но, по крайней мере, теперь понятно, почему для меня не была приготовлена обувь.

Кайли встречает нас у подножия лестницы. На ней такое же платье, как и на Софи, а в руках она держит огромный комок лавандового шёлка.

Кожу покалывает от возбуждения, и я отмечаю, что сердце трепещет в груди, как крылья колибри. Тело как будто поняло, что происходит, но не взяло на себя труд оповестить об этом меня. Ноги разучились ходить, поэтому Софи приходится помочь мне спуститься на пляж.

Сейчас самое магическое время дня — как раз перед закатом, да ещё пляж заставлен рядами стульев. На них сидят люди, все повернутые лицом к Коллинзу, который стоит перед алтарём в окружении братьев. Когда мы достигаем точки в нескольких ярдах от океана, мои ноги снова врастают в землю.

— Что происходит? — спрашиваю я, хотя и уверена в том, что до моего медленного мозга наконец всё дошло.

— Твоя свадьба, — отвечает Софи. Она не перестаёт плакать, пока они распутывают клубок ткани, который баюкала Кайли. Это, конечно же, шлейф для моего платья. Моего свадебного платья. Пока они его прикрепляют, меня накрывает волной эмоций. Я прижимаю ко рту руки, не в силах говорить.

— Не забывай дышать, милая, — напоминает Кайли.

Но это происходит, и я с удивлением замечаю, что от Коллинза у меня буквально захватывает дыхания.

Я умудряюсь сделать судорожный вдох, пока стою, глядя на Коллинза, который находит меня и впивается ответным взглядом. Он сменил утреннюю футболку и джинсы на чёрный смокинг, который даже на таком расстоянии делает его настолько красивым, что мне до боли хочется остаться с ним наедине.

Софи вкладывает мне в руку листок бумаги, и я, развернув его трясущимися пальцами, вижу записку от Коллинза.

«Гремлин,

Какая-то часть меня всегда знала, что ты та, с кем я бы хотел провести остаток вечности. С первой нашей встречи, я знал, что ты та самая, единственная для меня. Пятилетний мальчишка тоже во мне это знал. И десятилетний, тот, который считал всех девчонок гадкими, тоже.

Всякий раз, когда ты улыбалась, я чувствовал себя счастливым с тобой. Звук твоего смеха — песня, обладающая силой, способной поднять мой дух. Твоя добрая душа провела меня через многое.

В день твоего отъезда, когда мы были подростками, я решил, будто моя жизнь кончена, и долгое время всё словно так и было. Вновь ворвавшись в мой мир, ты так всё встряхнула — я даже не знал что и думать, но теперь понимаю, что ты сделала. Ты снова показала мне как жить.

Я прощу прощения, что мне, тридцатилетнему идиоту, потребовалось столько времени, чтобы до этого додуматься. Но всё это время моё сердце принадлежало тебе, и надеюсь, однажды ты скажешь мне «да» и согласишься разделить со мной жизнь.

Я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить.

Моя первая. Моя последняя. Ты станешь моей навсегда?»

— Коллинз.

На половине письма мои глаза уже были застелены слезами.

— Ты в порядке? — спрашивает Кайли.

В попытке переварить всё происходящее, я просто киваю.

— Хорошо, потому что нам уже пора. — Кайли сжимает мою руку, прежде чем отвернуться и двинуться дальше по проходу.

Софи обнимает меня и сама уходит по проходу, а за ней следует Макс, несущий подушку с кольцами. Я осматриваю толпу и вижу родителей, и даже Лейлу с мужем. Меня накрывает ещё одной волной радости, когда до меня доходит, что он сделал и это. Доставил их сюда ради меня. Мамины глаза находят меня, и она улыбается так широко, что я чувствую отклик глубоко внутри. Прошло три месяца с тех пор, как мы виделись последний раз, поэтому весь мой самоконтроль уходит на то, чтобы не расплыться в огромной улыбке и не помахать ей рукой.

Когда Макс выступает вперёд, начинает играть тихая музыка и люди встают, поворачиваясь лицом ко мне. Я понимаю, что теперь моя очередь, и мной завладевает паника. Поверить не могу, что я выхожу замуж. Сегодня. Во мне поднимаются противоречивые чувства. Ещё утром я даже не подозревала, что буду стоять здесь, собираясь выйти замуж. Внутри сворачивается клубок нервов, и я делаю ещё один судорожный вдох, заклиная себя не упасть в обморок. Боже мой, не знаю, получится ли у меня. Все смотрят, ожидая увидеть, что я буду делать.

Я поднимаю голову, и когда мои глаза находят Коллинза, сила и любовь в его взгляде согревают меня, расслабляя тело. Я знаю, что это правильно. Мои ноги вспоминают о своём предназначении, я скидываю шлёпанцы и делаю первый шаг в проход, наслаждаясь ощущением нагретого солнцем песка под ногами. Глаза людей приклеены ко мне, но я не могу оторвать взгляд от него — от единственного мужчины любимого мной.

Когда я встречаю его у алтаря, он берёт мои руки в свои и наклоняется ближе. Звук разбивающихся волн поблизости даёт нам возможность тихо поговорить и не быть услышанными гостями, даруя момент уединения.

— Всё нормально? — шепчет он, стирая слезу большим пальцем с моей щеки.

— Даже лучше, чем я себе представляла. — Голос у меня тихий, чуть дрожащий, а перед глазами всё снова расплывается из-за слёз. Взгляд Коллинза наполняется беспокойством. Я улыбаюсь сквозь слёзы и пытаюсь их смахнуть, но это оказывается бесполезным, поэтому из меня вырывается смех.

На это лицо Коллинза светлеет, он растягивает губы в улыбке, и тогда по его глазам становится видно, что он правда меня обожает, и не существует места, где он хотел бы быть сильнее.

Речь священника — безупречна. Я с удивлением слушаю нашу историю и дружный смех гостей, когда он озвучивает, что мы были помолвлены двадцать лет. Половину церемонии у меня с трудом получается сдержать слёзы, поэтому когда наступает время поцелуя, я не слишком сильно заплакана. Коллинз склоняется, заключает меня в объятья, а я в ответ обнимаю его за шею. Он прижимается сладчайшим поцелуем к моим губам. Нежным, неторопливым, но он отвлекается, поддразнивая меня лёгкими поглаживаниями языка. Его рука скользит по голой коже моей спины, и я чувствую, как он твердеет напротив моего живота. Меня сразу поражает мыслью, что на нас смотрят полсотни наших ближайших друзей. Мы оба застываем, залившись смехом посреди поцелуя, что вроде бы помогает его ситуации. Посмотрев на меня из-под полуопущенных ресниц, он рокочет:

— Позаботимся об этом позже, — так тихо, что только я могу услышать.

После церемонии мы фотографируемся на фоне прибоя, а потом присоединяемся к нашим гостям, расположившимся под большим, белым навесом, установленном на пляже за домом Колтона. Коллинз учёл абсолютно всё. Красивый, многоярусный торт с фиолетовыми цветами, группа, играющая тихий джаз, и самое главное — всех наших друзей и семью.

Я нахожу Лейлу на танцполе и присоединяюсь к ней.

— Я так рада, что ты приехала. — Притягиваю её в объятья.

— Ты выглядишь невероятно счастливой, — замечает она, обнимая меня в ответ. — Хорошо, что ты ко мне прислушалась.

Толком неясно, речь о той случае, когда мы напились и она посоветовала мне приехать сюда, или о том более позднем совете, когда она порекомендовала мне остаться, но в любом случае я рада, что послушалась Лейлу — оба раза, — как и рада, что она оказалась права.

— И я согласилась, что ты права, — говорю я.

Она так улыбается, что мне становится понятно — с самого своего прибытия она ждала, когда это услышит, но её улыбка выражает и радость за меня.

Начинает играть медленная музыка, и рядом появляется Коллинз, привлекая меня к себе. Он не боится танцевать. По крайней мере, со мной не боится. Мы движемся в неторопливом, незатейливом танце — я обнимаю его руками за шею, а он поддерживает меня за талию. Наши тела знают друг друга, поэтому даже под незнакомую песню мы прекрасно попадаем в ритм.

Я счастлива разделить лучший день своей жизни с дорогими мне людьми. И ещё я самая везучая женщина на планете, ведь мужчина моей мечты претворил всё это в жизнь ради меня.

Пока мы танцуем, моя левая рука покоится на его плече, и я ненароком любуюсь тем, как камень на кольце ловит блики света.

— Не верится, что ты всё это сделал, — признаюсь я. — И молчал.

— Мои братья сочли, что я немного сошёл с ума, раз решил распланировать всё, прежде не попросив у тебя руки.

— Это было безумием, — я прижимаюсь к его рту губами. — Но в самом лучшем смысле.

— Я люблю тебя, Миа, — непривычно эмоциональным голосом произносит он.

— Я тоже тебя люблю. Всегда любила, — признаюсь я.

Весь приём Коллинз не отходит от меня ни на минуту. Его глаза и руки не отлипают от моего платья, и очевидно, его желание остаться со мной наедине способно потягаться с моей тягой быть с ним.

Вскоре Коллинз объявляет о нашем отбытии. Сколь сильно мне бы не нравилось праздновать со всеми, я не могла дождаться момента, когда Коллинз окажется один и без своего чертовски сексуального смокинга. Гости бросают рис, пока Коллинз помогает мне забраться в дожидающийся нас лимузин. Он отказывается рассказывать мне о медовом месяце, кроме того, что он у нас всё-таки будет. А ещё Коллинз уверяет меня, что согласовал отпуск с моим начальством. И этой информацией он заслуживает ещё дин мой поцелуй. Он действительно всё продумал.

Когда мы приближаемся к месту назначения, скрывать план уже не представляется возможным. Мы въезжаем на пристань, и Коллинз, оказав мне помощь с тем, чтобы я выбралась из машины, ведёт меня прямиком к «Гремлину». Но вдруг, когда мы оказываемся у воды, меня озаряет, и я застываю на месте.

— У нас нет вещей. Я ничего не упаковала.

Коллинз тянет меня дальше по причалу.

— А что по-твоему делала Кайли, пока ты одевалась? Я попросил её поехать к нам и упаковать из твоей гардеробной всё, что не прибито гвоздями. Хотя, — его голос понижается до хриплого рычания, — я планирую держать тебя голой львиную долю следующих двух недель.

Мои трусики мгновенно становятся мокрыми, а с уст срывается тихий вздох.

Коллинз усмехается и, едва приложив усилия, отрывает меня от земли, заставляя взвизгнуть от изумления. Он подхватывает меня на руки и ступает на трап, ведущий на яхту.

— Коллинз, — нервно произношу я, сцепив руки у него на шее. Мне много раз приходилось подниматься на этот борт и я знала, что трап крепкий, но всё-таки переживала, что вдвоём мы окажемся слишком тяжёлыми.

Он замирает, остановившись взглядом на моих глазах.

— Всё нормально, Гремлин. Я держу тебя. — Уверенность в его голосе напоминает, что мне не о чем беспокоиться, ведь Коллинз всегда меня оберегал. Он никогда не позволял, чтобы со мной случилось что-то плохое, и в будущем тоже не допустит. Я выдыхаю, расслабляясь, и он продолжает восхождение на борт, направляясь прямиком под нижнюю палубу.

Коллинз не останавливается, пока мы не оказываемся в главной спальне, заперев за собой дверь. И даже тогда он не отпускает меня, а вместо этого притягивает меня в поцелуе, аккуратно ставя на ноги рядом с кроватью. Целует меня, скользя руками по гладкой шёлковой ткани платья. Расстёгивает боковую молнию и помогает мне стянуть платье, бережно перекинув лямку через голову и позволив ему упасть на пол.

Платье без спины не предусматривает лифчика, поэтому я остаюсь стоять перед ним в кружевных фиолетовых трусиках и шлёпанцах. Мне это кажется странноватым сочетанием. Я хихикаю, скидывая идиотские шлёпки.

Он смеётся вместе со мной, сбрасывая пиджак и расстёгивая запонки.

— Жизнь с тобой никогда не будет скучной. — Он выступает вперёд, позволяя мне помочь с пуговицами на рубашке.

Мне всегда представлялось, что занятие любовью в первую брачную ночь будет пропитано нервозностью, но с Коллинзом я совершенно не нервничаю, а скорее полна возбуждением, так что расстегнув рубашку, мы оба целиком осознаём потребность оказаться голыми и в руках друг друга, поэтому ускоряемся, в конце концов, стягивая с него рубашку, а за ней и майку.

Оказавшись перед его голой грудь, я чувствую, как тело согревается и меня переполняет желанием.

— Сними трусики, — говорит он.

Я делаю, как было велено, а жар и вожделение нарастают, когда он отдаёт мне приказы. Теперь я перед ним совершенно обнажена, и его глаза впитываю моё тело. Хорошо, что успела сделать эпиляцию, ведь ему нравится, когда я гладкая.

— Забирайся на кровать. — У него резкий, низкий голос. Я обнаруживаю, что одного его командного тона хватает, чтобы довести меня до возбуждённого состояния. Сажусь на кровать и сдвигаюсь к центру, дожидаясь его. Он знает, что ожидание для меня подобно пытке, и получает от этого удовольствие.

Его глаза остаются приклеенными к моему телу, а руки осторожно расстёгивают ремень. Лишь наблюдая за тем, как неторопливо он раздевается, я уже желаю стиснуть ноги, нуждаясь в разрядке.

— Ты готова ко мне?

— Да, — отзываюсь я.

— Покажи.

Я хочу, но толком не уверена, чего именно он желает.

— Ласкай свою прекрасную грудь, пока я раздеваюсь. Устрой для меня шоу.

Я слушаюсь и накрываю грудь руками, сжимая уже затвердевшие соски. Тяну за них, дразню, и от этого так хорошо, что ноги невольно сжимаюсь ещё теснее.

— Открой глаза, — просит он совсем близко.

Я даже не осознавала, что они были закрыты, и когда я вновь их открываю, он, уже без одежды, лежит рядом со мной. Его глаза, по-прежнему сочащиеся желанием, прикованы ко мне.

— Дальше я сам. — Его руки обхватывают мою грудь, лаская, пока он склоняется ниже, посасывая каждый сосок по очереди. Я выгибаю спину, пока моё тело принимает атаку из такого удовольствия, с которым оно не в силах справиться.

— Ты готова ко мне? — интересуется он.

— Да, — вырывается из меня со стоном.

Его рука скользит вниз, к моему входику.

— Ты уже влажная.

— Да, Коллинз. Ты нужен мне. Прошу.

Он раздвигает мои ноги и становится между ними на колени, водя кончиком по влажной плоти. Я исторгаю стон, в предвкушении хватаясь за спинку кровати, и он делает первый медленный толчок. Я уже привыкла к его большому размеру, но мне всё ещё требуется немного времени, чтобы приспособиться. Он отстраняется, потом входит глубже, и моё тело принимает всё больше и больше с каждым толчком, пока он не заполняет меня полностью, отчего мне приходится на мгновение напомнить себе дышать.

— Всё нормально? — спрашивает он, накрывая ладонью мою щёку.

Сделав ещё один вдох, я киваю. Она наклоняется, нежно целуя меня в щёку, после чего неторопливо начинает двигать бёдрами, и с каждым ускоряющимся вторжением я чувствую растущее внутри напряжение. Обнаруживаю, что хочу и могу принять больше, поэтому подстраиваюсь под его ритм. Он входит в меня всё быстрее и быстрее, и мне хочется кончить, но я жду, пока он будет готов. Сдерживаться мучительно, но он, наконец, разряжается.

— Кончи, Миа, — просит Коллинз, и я так и делаю, в момент потрясающего блаженства, держась за него и распадаясь на части. Он продолжает толчки и кончает одновременно со мной, притягивая меня к себе и изливаясь внутри.

После, начисто вымыв, он сгребает меня в объятья и крепко прижимает к себе.

— Миа, мой Гремлин, моя жена. — Он запускает руки в мои волосы, вынимая из них шпильки, поддерживающие причёску весь день. — Миссис Дрейк.

Я поднимаю на него взгляд, просияв от увиденной в его глазах гордости.

— Коллинз, мой муж, — я провожу линию вдоль его пресса.

Он смеётся, съёживаясь, когда я веду пальцами по местечкам, где ему щекотно.

— Свадьба получилась именно такой, как ты хотела? Я знаю, как для тебя это важно. Или, по крайней мере, я так запомнил. В конце концов, ты начала складировать свадебные журналы с десяти лет, — дразнится он.

Смущённо потупив взгляд, я прикусываю губу. Но потом всё-таки отвечаю:

— Лучше и быть не могло. Как давно ты её планировал?

— Не так уж и давно, — отзывается он, словно всё это пустяки.

Казалось, что с того утра, когда он рано поднялся, принявшись собираться на «работу», минуло уже несколько недель. Видимо, готовился весь день.

— Как прошла твоя деловая сделка?

— Какая деловая сделка?

— Та, над которой ты так усиленно трудился последние несколько дней, — игриво улыбаюсь ему.

Его губы растягиваюсь в усмешке.

— Пока всё хорошо. Нет, не так. Всё идеально.

Эпилог.

Коллинз

Шесть месяцев спустя…

Пэйс в бассейне с Максом, а Колтон стоит у гриля, готовя сочные креветки и стейки, хотя глаза его не перестают блуждать по его глубоко беременной жене.

Не желая отходить от Мии, я топчусь возле шезлонгов, где женщины греются на солнце, время от времени, поднося еду, солнечные очки и еду для их растущих животов.

— Всё ещё не верится, что мы все забеременели в одно время, — заявляет Миа, расположив руку на своём твёрдом, круглом животе. Она красивая, с округлившимся животом, в котором растёт мой ребёнок, сияющая и милая. Нам пришлось изменить традицию выходить в океан на яхте каждые выходные, с тех пор как желудки Софи и Кайли перестали переносить прогулки на лодке. Бассейну Колтона сильно досталось этим летом.

— А мне не верится, что мы набрались смелости надеть на себя беременных купальники, — смеётся Кайли. — С другой стороны, Пэйс не возражает против моих пышных форм, он называет это дополнительным бонусом.

Я мысленно записываю это под информацией, которую мне не нужно знать о фетишистской заднице моего младшего братишки. Но чёрт возьми! Это же грёбаная правда.

Софи ёрзает, пытаясь устроится поудобнее, и вздыхает.

— Ну, мои дни в бикини сегодня подходят к концу, топ уже вот-вот лопнет, я в этом совершенно уверена. И размер ещё больше я отказываюсь покупать.

Каждый раз, как Софи нужно пописать (а это случается каждые пятнадцать минут), Колтон прекращает свою деятельность и помогает ей подняться на ноги, а там она уже быстро ковыляет внутрь, чтобы облегчить переполненный мочевой пузырь. Честно говоря, это очень даже мило, но когда я сказал ей об этом, она наградила меня таким смертоносным взглядом, что я больше не открываю рот.

Миа с Кайли на четвёртом месяце, но Софи отправится в роддом со дня на день. Они с Колтоном ждут малышку, которую планируют назвать Беккой Грейс в честь покойной сестры Софи. На мой взгляд, трогательная дань уважения. Мы же с Мией обсуждаем имена каждый день — пишем их друг другу, пока я на работе, но пока что нет определённости. Думаю, когда станет известен пол, будет проще. Мы не хотели тянуть с созданием семьи. Нам обоим по тридцать, и мы хотим несколько детей, поэтому Миа перестала пить противозачаточные, а пару месяцев спустя мы уже ждали ребёнка.

Большую часть утра женщины провели за разговорами о проблемах с беременностью — и к этой теме я привык за последние несколько месяцев, но когда беседа перетекает к сексу во время беременности, Миа становится красной как свекла, и мне приходится откланяться. Перебор с девчачьими разговорами. Скоро нужно будет вернуться их проверить, но мне нужна доза тестостерона, пока я не лишился своей «мужской карты».

Я направляюсь к Колтону и аппетитным запахам, доносящимся от гриля.

— Как у них дела? — интересуется он, когда я приближаюсь.

— Хорошо. Но мужчине нельзя столько слушать про зверский аппетит, чувствительные соски и лучшие методы грудного вскармливания, — вздрагиваю я.

Колтон вскидывает бровь, но прежде чем он успевает ответить, раздаётся взрыв смеха.

— О чём они говорят сейчас?

— О сексе, — невыразительно отзываюсь я.

К нам подходит Пэйс с Максом на руках. Они оба завёрнуты в пляжные полотенца.

— Что вызвало такое веселье? — Он кивает головой в направлении наших женщин.

— Видимо, секс во время беременности, — комментирует Колтон.

Пэйс хмурится, оглядываясь на Кайли.

— У меня смешанные чувства по этому поводу.

— О чём ты? — спрашиваю я. Одному Богу известно, что у меня не хватает сил оторвать руки от Мии. С её разбухшей грудью, округлыми бёдрами и увеличившимся половым влечением, все субботы с утра до вечера мы проводим в постели.

— Чувак, мне не хочется тыкать своего ребёнка в голову, — признаётся он.

Обменявшись с Колтоном смущённым взглядом, мы с ним разражаемся добродушным смехом.

Колтон берёт креветку с гриля и остужает, после чего протягивает её Максу.

— Держи, приятель.

Макс что-то лепечет Колтону в ответ на это, а потом, пощипывая зубами креветку, ковыляет к маме.

Когда Макс оказывается у женщин, Колтон отвешивает Пэйсу подзатыльник.

— Не тупи, братишка. Ребёнок находится в матке, а это далеко.

— Он прав, — соглашаюсь я. — Твоя крошка никоим образом не причинит ребёнку вреда.

Пэйс недовольно хмыкает.

— Ничего себе крошка. Пойдёмте-ка в домик у бассейна, мальчики, и я покажу вам, как выглядит настоящий мужик.

— Нет уж, благодарю, — произносит Колтон, закатывая глаза. — Я считаю, что это потребность твоей жены. Потребность, которую ты бы удовлетворял, если бы не был таким трусом, — закончив, Колтон отворачивается обратно к грилю.

— Беременность повышает либидо, — подводит он.

— Это уж точно, — с кивком подтверждаю я, пока мы с Колтоном обмениваемся ударами кулаков. Очевидно, мы с Мией не единственные в последнее время трахаемся как кролики. Приятно знать.

— Обед почти готов, не хотите собрать женщин и детей? — интересуется Колтон.

Мы вместе пересекаем выложенный камнем патио — Пэйс подхватывает Макса, пока я предлагаю Софи помочь встать на ноги.

— Готова? — спрашиваю у неё.

Она кивает и протягивает ко мне руки.

— Спасибо, Колл.

— В любое время. — Я жду, пока Миа встанет с шезлонга и накинет сарафан. — Готова обедать? — осведомляюсь я, прижимаясь поцелуем к её губам.

— Абсолютно. Пахнет потрясающе.

Рассевшись за обеденным столом, который Колтон спроектировал для размещения нескольких стульчиков для кормления, мы чокаемся бокалами, провозгласив тост за семью, здоровье и благополучные роды для всех троих детей.

— Значит, папа скоро прилетает в город? — спрашиваю я, проглотив кусочек стейка. Он бывал здесь пару раз за последние несколько месяцев, познакомился с Кайли и своим первым внуком, после того, как они с Пэйсом обручились, потом приехал на мою свадьбу и на свадьбу Пэйса, которая состоялась несколькими неделями позже.

— Да, он прилетает во вторник, — отвечает Колтон.

Софи накрывает рукой свой живот.

— Надеюсь, я продержусь.

Мы все вежливо улыбаемся, а Колтон целует её в макушку. Уже трижды она была уверена, что рожает.

— Всё будет отлично, — подбадривает Кайли. — Только согласись на лекарства, — подмигивает она.

Я замечаю, как Миа нарезает свою еду на мелкие части.

— Тебе хватает? — спрашиваю, скармливая ей кусочек с моей тарелки.

— Более чем, — улыбается она в ответ.

Я целую её руку и нежно поглаживаю нашего ребёнка. Братья привыкли к моему мягкому поведению и редко жалуются. Чёрт, да они со мной в одной лодке.

Ведь это безумие какое-то — то, что начиналось с трёх братьев, живущих отношениями на одну ночь, без всяких обязательства и ожиданий, скоро вырастет в семью из десяти человек. Даже как-то поражает. Возможно, жизнь и не сказка — по пути встречаются ухабы и объездные пути, — но я знаю, что Миа — моё «долго и счастливо». Она — моё «навсегда».