Непристойно. Часть 5

Глава 9

Ретт

- Нам надо выяснить это. Ты знаешь, мы сделаем это.

- Нет, - я ударил кулаком по кухонному столу и встретился с горящим взглядом Сары. Я пытался весь вечер держать себя в руках. Чтобы не наорать на нее, как я отчаянно хотел этого. Поцелуй с Фей раньше этим днем покачнул мой мир. Он изменил все и ничего одновременно.

- Ты не можешь просто заткнуть меня, больше нет. Это серьезно.

Я встретился с взглядом Сары. Ее рыжие волосы были собраны в хвост. Я мог вспомнить нашу первую встречу. Ее волосы были убраны также. Я думал, что она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Было что-то в ней, что меня поразило. Я не мог понять, что меня так тянуло, но так и было. Я все еще не знал, что это было. Я был теперь дальше от этого, чем когда-либо прежде.

- Что ты предлагаешь, - что мы отправим Фей в какую-то глушь, - это абсолютное нет.

- Так не должно быть. Ты должен быть реалистом насчет этого, Ретт. Ты знаешь также хорошо, как и я, что то, что сказал Джим сегодня – правда.

Я нахмурился.

- Откуда ты узнала об этом?

- Кэти позвонила мне. Рассказала, как расстроилась Фей, когда услышала.

- Она никуда не поедет.

На этот раз Сара удивила меня, а она не делала этого никогда.

- Ей необходимо. Она здесь будет в опасности. Ты знаешь, что будет. Ты знаешь, что он придет за ней! – ее голос граничил с истерией, и все, что я мог сделать – уставиться на нее. Я никогда не видел ее такой непреклонной в чем-то за все наши отношения.

- Мы не знаем этого. К тому же, он не скоро выйдет.

- Нет, Ретт, выйдет. Ты должен столкнуться с реальностью. Он выйдет.

- Ты пытаешься взбесить меня? – злость бурлила под моей кожей. Кто она такая, чтобы говорить все это?

- Я пытаюсь быть честной и искренней с тобой. Я не хочу, чтобы Фей пострадала больше, чем ты. Твой отец изнасиловал ее в туалете на вечеринке с сотней гостей, Ретт. Если он сделал этого тогда….

- Я знаю, что он нахрен сделал! – я встал со стула, опрокинув его от моего резкого движения. – Я блять видел это, Сара. Я наблюдал, что он делал с ней.

- Хорошо, Ретт…

- Нет, нихрена не хорошо, - образ вспыхнул в моей голове так же, как и делал это так много раз за день. Фей на полу, избитая, в крови. Он на ней. Его член внутри нее.

Я люблю тебя, малышка Фей, я люблю тебя.

Слова, которые он произносил. Слова, которые он говорил, пока бил ее. Образ впитался в меня, пока не стал всем, что я мог видеть. Я сбросил всю бумагу со стола. Аккуратные стопки, которые я складывал и собирал около года, в поисках чего-то, чего-либо, чтобы засадить этот кусок дерьма навечно. Но ничего не имело смысла. Ничего не произошло. Каждый раз, когда я думал, что у нас есть на него что-то, это просто заходило в очередной тупик с людьми, которые не хотели говорить и банковскими счетами и деньгами, которые исчезали в воздухе. Ничего. У нас нет ничего.

Бумага и ручки полетели повсюду, рассыпаясь везде.

Они правы. Сара и Джим. Они блять правы. Но я не хотел принимать этого. Я не хотел принимать то, что через три недели мой отец пойдет в суд и едва ли отделается легким наказанием. Что после всего этого времени и всей работы, что у меня была, чтобы посадить его и спасти Фей, я все равно провалился. Я подвел ее раньше и подведу ее снова. Также как и в моем кабинете сегодня. Она хотела, чтобы я поцеловал ее, и я никогда не хотел ничего больше в своей жизни. Она хотела чего-то без ненависти. И это разрывало меня, потому что это все что я когда-либо давал ей. Свою ненависть.

Я мог вспомнить, как это загнивало под моей кожей. Поедало меня, пока не осталось ничего, кроме хищного желания. Я остановил ее, отвернул ее от мысли поцеловать меня, но затем это поглотило меня. С каждой проходящей секундой со мной и с ней в том кабинете, комната, казалось, сужалась сама по себе, пока я не понял, что смогу задохнуться от всей недосказанности между нами. Из-за всех этих лживых надежд, которые я пытался дать нам обоим. Пока не осталось ничего, что могло бы остановить меня, и я поцеловал ее так, как она хотела. Со всей любовью, что была в моем сердце. Я хотел показать ей, что я не был им. Что я - это я. Что я не был переполнен ненавистью и пытками, и насилием. Что я был мужчиной способным на гораздо большее.

Но потом стало слишком, и я отстранился, и все кончилось. И ничего не вернуть. Так и было, а потом она ушла, а я позволил ей. Это глупо, по-идиотски. Я могу увидеть ее позже, когда приеду домой, я знал что увижу и увидел ее только на мгновение, до того как она отправилась в кровать, но теперь все было по-другому. Этот поцелуй. Он наш. Он принадлежит нам. Этот секрет, украденный мгновениями, где были мы - такие одинокие, что больше не могли выносить этого, столкнувшись с реальностью, никто из нас не хотел ее принимать. И теперь все прошло, и нам никогда не вернуть это обратно.

Все что у меня было – это. Стопки бумаг, разбросанные по полу. Девушка настолько хрупкая, что я мог кашлянуть, и она бы разбилась, и сестра, которую я любил издалека. И не так, как брат должен любить свою сестру. Я любил ее. Каждый ее разбитый кусочек. Я сказал ей, что она не сломлена. Но я солгал. Я не мог заставить себя сказать ей правду. Что она была уничтожена. Я не мог сказать ей, что могу видеть каждую ее трещинку. Но ей не нужно исправляться для меня, чтобы я любил ее. Я осознал это в день после того, как подарил ей машину и телефон. В день, когда ей исполнилось двадцать лет. Я осознал это тогда, что я любил ее. Но осознание ничего не изменит, и не изменило.

А теперь я здесь. Такой же потерянный, каким был тогда. Только больше.

- Я только хочу того, что будет лучше для Фей, Ретт.

Я поднял взгляд на Сару. Она стояла именно там, где и стояла мгновение назад. Через стол. Бумаги и осколки разбросаны вокруг нее. Свет с кухни за ее спиной.

- Что лучше для Фей? – я покачал головой, жестокая ухмылка покрыла мои губы. – Ты перестала хотеть этого давным-давно.

Ее глаза расширились.

- Мы в одной команде Ретт, ты и я.

Я отвернулся. Я не мог смотреть на нее. Я не хотел видеть, что отражали ее глаза. Они отражали правду. Может, поэтому мне не нравилось смотреть на нее. Может, я боялся, что она может увидеть мою любовь к Фей. Может, я боялся потерять Сару тоже. Потому что могу потерять Фей. Не имеет значения, как это сработает. Если он сядет в тюрьму навечно или нет. Фей никогда не будет моей.

- Просто иди в кровать, Сара.

На мгновение я подумал, что она может остаться и толкнуть меня и расспросить. Она спорила со мной больше, чем когда-либо раньше, до того как разрушала все слезами. Но она не удивила меня. Я услышал, как дверь нашей спальни закрылась несколько секунд спустя, и сигнализирующий звук ее тихих рыданий по другую сторону. Знакомый шум успокоил меня. Он должен был причинить мне боль, что она расстроена, но это не так. Это не взбесило меня, как раньше, как обычно теперь бывает. Вместо этого я успокоился.

Все могло измениться за минуту, но в следующую, - все могло быть таким же. Нормальным. Нормально – спокойно.

Я сделал несколько глубоких вдохов и начал собирать сотни разбросанных бумаг. Все косясь на закрытую дверь Фей каждые две минуты. Я представлял, - слышала ли на все, что мы говорили, или она уже спала. Я посмотрел на цифровые часы на микроволновке, они показали, что только за полночь.

Это заняло у меня добрых полчаса, чтобы прибрать все, хотя займет намного больше, реорганизовывая все бумаги по дате снова.

Должен ли я сделать это? Или должен просто сказать «пошло все нахрен» и забыть обо всем?

Это не принесет никакой выгоды ни Фей, ни делу, так в чем смысл? Я уставился на аккуратные стопки, когда услышал это. Крики Фей. Я бросился к ее двери и остановился прямо перед ее открытием.

Может, мне просто послышалось. Может это все в моей голове.

- Блять!

Я бросился внутрь к кровати. Обычно я оставался у двери. Я не входил дальше, больше нет. Не после того, как блять обкончал ее всю в ту ночь. Но сейчас по-другому.

Она была едва освещена небольшим ночником рядом с кроватью, ее тело металось и переворачивалось, небольшое хныканье слетало с полуоткрытых губ.

Я коснулся ее плеча.

- Фей, проснись, это сон.

Она ахнула и села, хаотично оглядываясь вокруг.

- Фей, все хорошо. Это я. Ретт.

Она сделала глубокий вдох и кивнула.

- Просто сон.

Я сел рядом с ней, моя нога прижалась к ее, укрытой простыней. Моя рука все еще опиралась на ее плечо.

- Что произошло?

Я спрашивал ее много раз. Я слушал ее рассказы о том, что мой отец все еще делал с ней в ее голове. Иногда он резал ее и заставлял истекать кровью. В другой раз она вдыхала кокаин с его пальцев, в отчаянии, из-за кайфа. Иногда она убегала, а он ее преследовал. В другие разы ее мать наблюдала, попивая вино, пока Фей умоляла ее помочь. Реальность этого. То, как вела себя Фей на похоронах. То, что сказал я. Эта вина легла тяжким грузом на мое сердце. Я любил Джессику, как собственную мать, особенно в конце. Это многое объясняет, почему Джессика страдала комплексом вины и была разбита из-за побега Фей. Почему ей стало легче, когда я наговорил ей ложь про Фей, что она замужем и счастлива где-то еще. Я т-так рада, что она сбежала. Я все еще мог видеть ее лицо. Ее тело, высохшее от рака.

Я ненавидел Фей так сильно в те моменты. И я никогда бы не узнал, Джессика никогда не рассказывала. Она ни разу не произнесла и слова о том, что происходит с Фей. Она забрала все с собой в могилу. И это сделало кое-что со мной. Это заставило меня хотеть потерять нахрен контроль. Она могла спасти Фей, но вместо этого она смотрела, как он причиняет ей боль.

Вместо ответа Фей покачала головой и уставилась на свои колени.

- Что такое? – обычно она продолжала, рассказывая ужасы, как будто говоря о них в слух меняло их реальность и делало их легче переносимыми.

- Я… - она посмотрела на меня. – Не должна.

Я нахмурился.

- Почему?

- Есть вещи, которых ты не знаешь, - она провела трясущейся рукой по волосам.

- Что ты имеешь ввиду? – я начал убирать руку с ее плеча, но она остановила меня, покрывая ее своей.

- В смысле… ничего, - она вздохнула. – Просто ничего. Просто иди.

- Нет, не делай так. Не закрывайся от меня, - что там еще может быть?

Мои внутренности скрутило.

- Я любила его, - она смотрела меня прямо в глаза, когда говорила.

- Что?

- Я любила Тейлора, Ретт. Я привыкла. Я привыкла верить, что он идеален, - она стянула мою руку со своего плеча и сжала ее на своих коленях.

- Конечно, до того…

- Да, до и продолжала, - она судорожно выдохнула. – Я любила его годами.

Мое сердце сжалось. Мы не разговаривали о том, что она чувствовала к Тейлору. Я не думал, что это важно. Она ненавидела его. Он разрушил ее, уничтожил ее жизнь всеми теми ужасными вещами, которые сделал с ней.

- Были дни, когда я просыпалась и не могла дождаться, когда увижу его, - она сжала мою руку с силой. – Дни, когда я не могла дождаться почувствовать его внутри меня.

Я отпрянул от ее слов, как от физической пощечины.

- Нет. Ты была ребенком. Тебя просто обманывали.

- Называй это как хочешь, но это моя правда. Обманута или нет – я верила в это. Я верила, что любила его. Все это было до пыток и всего того, что он сделал в конце.

Я сильно покачал головой.

- Он изнасиловал тебя, Фей. Ты была ребенком.

- Он никогда не заставлял меня. Не до конца.

- Тебе было девять лет. Конечно, он блять заставлял тебя.

- Нет, - ее голос смертелен, глаза жестокие. – Не заставлял. И я не позволю тебе больше делать из меня жертву, - она сделала глубокий вдох. – Я хотела его все эти годы. Я хотела его внутри меня. Я хотела его член.

Слова гремели в моих ушах, царапая, как окровавленным стеклом.

- Хватит, - я поднял свободную руку, другая все еще сжата с ее. – Почему ты говоришь все это? – я ненавидел мольбу в своем голосе. Я ненавидел то, как это причиняло мне боль, как это убивало меня изнутри.

- Потому что это правда. Никто не спрашивал меня – хотела ли я его. Любила ли его.

- Но…

- Сегодня мой сон был про те времена. Мне вообще-то не снилось про них длительное время. Я пыталась не думать о том, когда все было хорошо, потому что знала, что на самом деле все не так уж и хорошо. Ты прав, я была обманута своей любовью к нему, но это была самая настоящая вещь , которую я когда-либо испытывала. Я была просто ребенком, поэтому эта любовь поглотила меня. Это было большей частью меня, чем все остальное, - она остановилась, уставившись на наши переплетённые пальцы. – Мы пошли на спектакль с мамой. Мне было тринадцать. Пьеса была скучной для меня. Некоторые шекспировские пьесы чертовски сбивают с толку. Папочка сидела между мной и мамой. Он держал меня за руку все время. Один из актеров был полностью обнажен на сцене. Мужчина. Я никогда прежде не видела другого мужчину голым. Только папочку.

Ее взгляд был далеко, как будто она вернулась туда. Тот факт, что она называла его «папочкой» загнивал под моей кожей, но я не исправил ее.

- Мужчина на сцене был примерно того же возраста с ним. Но парень со сцены был более волосатым и его член был меньше. Мы были близко. Сидели практически в первом ряду. Я не могла перестать пялиться на него. И как он отличался от Папочкиного. Папочка не трахал меня почти неделю. Он был на работе. И внезапно я не могла перестать думать о его члене, и как я хотела заняться сексом этой ночью. Это был первый раз, когда я помнила, что жаждала этого. Хотела его. Хотела секса. Я сжала его руку, и он посмотрел на меня. Его лицо было любопытным, нормальным, как у любого отца, смотрящего на свою дочь. А потом я прошептала в его ухо, - она остановилась, посмотрев на меня впервые, как начала рассказывать свою историю. Она чертовски сильно сжимала мою руку. Ее взгляд был потерянным, далеким, как будто она была где-то, где ее никогда бы не нашли. – Я сказала ему, что хочу его у себя во рту.

Я сделал все, чтобы сдержаться и не дернуться. Не сбежать из комнаты, как испуганный маленький мальчик, каким я был. Я ожидал, что она продолжит говорить, но она не стала. Вместо этого она просто сидела, ничего не говоря.

- Что произошло потом? – хотя этот вопрос адски напугал меня.

- Мы поехали домой. Поездка была нормальной. Мама разговаривала о пьесе. Я уставилась в окно, думая о том, что произойдет, когда мы приедем домой. Когда он придет в мою комнату. То, что он сделает. Небо было темным. Было поздно. Немного холодно. Я думала, что он подождет, пока мама не пойдет спать. Именно тогда он обычно приходил ко мне. Но он не ждал. Он вышел из машины и повел меня по лестнице…

Мое сердце колотилось в груди. Подогревая всю ненависть в венах. Я не хотел, чтобы она говорила это. Я не хотел слушать, как он положил свой член в ее рот и как ей это нравилось.

- О, Боже, - она прикрыла рот своей свободной рукой.

- Что, что такое?- она посмотрела на меня и покачала головой.

- Он…

- Он что?

- Святое дерьмо. Не могу поверить, что не подумала об этом.

- Подумала о чем?

Ее лицо побледнело, стало бледнее чем у призрака.

- Фей, ты в порядке? Что такое? – я коснулся рукой ее щеки.

- Доказательство, - ее голос дрожал.

- Доказательство чего?

- Того, что он сделал со мной. Секс. Доказательство.

- Но…

- Видео, Ретт. Он снимал меня. Нас. Секс. Я забыла. Но он снимал. Они настоящие. Они где-то в доме.

Я уставился на нее в неверии. Что-то внутри меня говорило, что я должен быть счастлив. Что я должен ликовать от новостей. Это доказательство. Записи где-то в доме, тогда есть причина засадить Тейлора на годы. Может, даже до конца его жизни. Это такой тип доказательства, который я искал почти год. Но я не мог радоваться. Я даже не мог найти слова, чтобы говорить. Все что я мог – уставиться на Фей. Видеть страх в ее глазах из-за реальности того, что эти записи значили для нее.

Я не мог ничего поделать, но был также напуган.