Неудержимое желание

Глава 18

Амелия сидела в утренней гостиной, вышивая на уголке носового платка хорошенький цветочек. Ее мать писала письма, сидя за письменным столом, и, как она знала, отец находился в своем кабинете, притворяясь, что занимается счетами. Принимая во внимание важность этого дня, Амелия была уверена, что выглядит удивительно спокойной. Сегодня ради такого события она надела голубое муслиновое платье, скромное, но очень милое, которое выгодно подчеркивало цвет ее глаз и кремовый оттенок шеи и обнаженных рук. Двойная нитка жемчуга на шее, пожалуй, была излишней для ленча, но она хотела напомнить Тристану Карроуэю, что именно она привнесет в их брак.

Он был прав в одном: официальное предложение казалось более приятным, чем брак поневоле ради спасения ее репутации. И ее родители теперь могут сказать, что виконт Дэр приехал к ним, а не она заманила его в ловушку. Ну, может быть, она и обхитрила его, но не обязательно об этом должен кто-то знать.

Часы за ее спиной пробили четверть часа, и она затаила дыхание. Нельзя было сказать, что Амелия волновалась, скорее она сгорала от нетерпения. Девушка потратила несколько недель на достижение своей цели, и награда за ее усилия должна была вот-вот появиться у парадных дверей и сделать ее виконтессой.

Внизу по улице проезжали экипажи, проходили люди, но она почти не замечала шума. Она не ожидала, что он появится рано, он сказал в час.

Она так и сообщила родителям.

Как бы там ни было, они были взволнованы не меньше, хотя и старались не упоминать о том, чего все ожидали. Самым главным было соблюдение этикета, и ни один из ее родителей не произнесет слова «брак» раньше, чем это сделает Дэр. Но они, как и Амелия, знали, что, когда ленч закончится, она будет помолвлена.

Когда около часа дня кто-то осторожно постучал в ее дверь, Джорджиана подумала, что это тетя Фредерика принесла ей чашку травяного чаю.

— Пожалуйста, уйдите, — сказала она, раскачиваясь в кресле-качалке и прижимая к груди диванную подушку. Ей, вероятно, придется выбросить ее, она совсем промокла от слез.

— Миледи, — услышала она голос Мэри, — лорд Дэр с братом желают вас видеть.

Джорджиану словно ударили.

— Скажи лорду Дэру, что я не желаю его видеть!

Будет невозможно избегать его в Лондоне, ведь они оба принадлежали к одному и тому же обществу. Нет, на этот раз она уедет домой в Шропшир, что ей следовало бы сделать давно. Там она никогда не встретит Дэра.

В дверь снова постучали. Вошла служанка.

— Миледи, он настаивает, что они с братом должны поговорить с вами.

Она удивилась, не понимая, которого из братьев он притащил с собой. Вероятно, Эдварда, поскольку знал, что она питает к мальчику слабость. Но она не позволит ему таким образом вымолить прощение. То, что он совершил на этот раз, было более чем непростительно.

— Скажи ему нет, Мэри.

— Да, миледи, — неуверенно ответила горничная.

Когда Мэри вновь появилась у двери, ее голос дрожал от волнения:

— Он не хочет уходить, леди Джорджиана. Не позвать ли Гилберта и Хэнли?

Джорджиана с удовольствием посмотрела бы, как Дэра выводят из Хоторн-Хауса дюжие конюхи. Но сказать ему в лицо, чтобы он оставил ее в покое и никогда больше не приходил, доставило бы ей не меньшее удовлетворение.

— Я сейчас спущусь.

Поднимаясь с кресла, Джорджиана дрожала всем телом. Ноги словно налились свинцом, и каждый шаг давался ей с трудом. Мэри с встревоженным видом следовала за ней по пятам. Джорджиана, надеясь, что глаза у нее не очень красные и опухшие, открыла дверь гостиной, готовая произнести что-то ужасное и решительное, и… забыла все слова.

Возле двери стоял Тристан с синяком на лице. Брэдшо с заплывшим, почерневшим глазом и разбитыми в кровь распухшими губами сидел на диване. Когда она вошла, мужчины не смотрели друг на друга.

— Джорджиана, — мрачно сказал Тристан, — уделите мне одну минуту, а потом делайте что хотите.

— Вы полагаете, лорд Дэр, — ответила она, пораженная сухим, деловым тоном Тристана, и закрыла дверь перед носом у Мэри и Паско, — что заслуживаете минуту? Я так не думаю.

— Хорошо. Тогда, пожалуйста, дай минуту Брэдшо.

Его взгляд, брошенный на брата, был полон гнева, что еще больше удивило ее. Она никогда не видела в их отношениях ничего, кроме теплоты и ласковой заботы.

Брэдшо встал.

— Вчера в клубе «Уайте» я записал пари в книгу, — сказал он тем же безжизненным тоном, что и его брат, — спор шел о том, на ком женится Тристан. Мне показалось это забавным. Он о пари ничего не знал. Признаюсь, — он потрогал разбитые губы, — он был ужасно расстроен, когда узнал, что я натворил. Джорджиана, я прошу прощения, если чем-то обидел вас. Я этого не хотел.

Слеза скатилась по ее щеке, и она смахнула ее.

— Он подбил вас на это? — спросила она, стараясь не смотреть на Тристана.

— Он заставил меня поехать сюда. Сказал, что, если не поеду, он вышвырнет меня вон. — Брэдшо отвел глаза и сердито посмотрел на Дэра. — А кроме этого, нет, он меня ни на что не подбивал.

— Джорджиана, — горячо заговорил Тристан, — раньше я был идиотом, но, надеюсь, ты понимаешь, что я никогда бы не сделал ничего подобного. Я усвоил свой урок.

Он не сказал, что она должна верить ему, но именно это и подразумевал. Голубые глаза виконта с тревогой смотрели на нее. Неужели его так волновало, что она навсегда прогонит его? Вероятно, она была трижды дурой, но Джорджиана верила ему. Она верила ему, потому что, если она решит раз и навсегда не доверять ему, это причинит ей невыносимую боль.

Она медленно кивнула:

— Я тебе верю.

Словно сбросив с себя невидимые цепи, Тристан подошел к ней и заключил в объятия, покрывая поцелуями ее лоб, щеки и губы.

— Прости меня, — прошептал он. — Прости меня!

Джорджиана поцеловала его, прильнув к худощавому телу в поисках тепла и утешения.

Если когда-то он хотел обмануть ее, то только не сейчас.

— А как же пари? — спросила она.

— Его больше нет.

Брэдшо нахмурился:

— Что значит «нет»? Оно записано в книге клуба. Мне неприятно говорить об этом, но пари просто так не исчезают, Трис.

— А это исчезло.

— Как тебе это удалось?

— Я вырвал страницы и уничтожил их. — Тристан погладил Джорджиану по щеке. — За это меня исключили из «Уайтса». Наверное, к лучшему, решил я. Не хотел бы я быть членом клуба, который открывает двери перед такими, как я.

Она коротко рассмеялась, не очень веселым смехом.

— От своего имени и имени других дам, попавших в такое сложное положение, я благодарю тебя. — И, взглянув на Брэдшо, она сурово заметила: — А вам должно быть стыдно.

— Я получил хороший урок, — сказал он. — И надолго запомню его, уверяю вас. Следующий раз, когда будешь меня бить, Дэр, сними свое проклятое кольцо с печаткой.

У Тристана по-прежнему был скорее недовольный, а не умиротворенный вид. Чтобы избежать еще одной драки, Джорджиана освободилась из его объятий и позвала Паско.

— Не желают ли джентльмены остаться на ленч? — осведомилась она.

Брэдшо уже готов был кивнуть, но Тристан неожиданно встревожился:

— Который час?

— Четверть третьего, милорд, — сообщил дворецкий.

— Черт подери! Я хотел бы остаться, но у меня назначена встреча, на которую я уже опоздал. — Он остановился и снова взглянул на Джорджиану: — Сегодня Уиклифф дает обед. Ты ведь будешь там?

— Буду.

— Значит, увидимся сегодня вечером.

Брэдшо неуверенно последовал за ним. Проходя мимо Джорджианы, он дотронулся до ее плеча.

— Никогда не видел его таким. Спасибо, что простили меня.

— Если бы он не подбил вам глаз, Брэдшо, то это сделала бы я.

— Совершенно справедливо.

Люди все равно будут говорить об этом пари, особенно теперь, когда Тристан устроил скандал. Но он поступил так, чтобы защитить ее честь. Что бы ни произошло за зти шесть лет, было ясно одно: Тристану Карроуэю это послужило хорошим уроком. Еще она поняла, что ее сердце, ее желания и мечты больше не подчинялись разуму. Оставалось только надеяться, что на этот раз у них с Тристаном все будет по-другому и ее жизнь не будет загублена.

К тому времени, когда Тристан вернулся в Карроуэй-Хаус, заставил Брэдшо дать клятву молчания, снова переоделся и оседлал Шарлеманя, чтобы поехать к Джонсам, было уже около трех часов. Он надеялся, что сумеет проявить достаточно такта с Амелией, чтобы ее ночной визит не повлек за собой никаких последствий.

Дворецкий Джонсов провел его в гостиную на первом этаже. Похоже, сегодня никто в Лондоне не хотел пускать его дальше порога. После вчерашней встречи с Амелией его это вполне устраивало — чем ближе была дорога для отступления, тем в большей безопасности он себя чувствовал.

Амелия вошла через несколько минут, и он небрежно поклонился.

— Я должен извиниться перед вами, — сказал он улыбаясь. Обычно его неотразимая обаятельная улыбка производила нужное впечатление на молодых леди.

Она посмотрела на него, и Тристан не сразу понял выражение ее лица. Когда они встретились впервые, он принял ее за наивную честолюбивую девицу, почти девочку, жаждущую продать себя за титул. Из нее получилась бы хорошенькая, не очень умная жена, которую легко подчинить себе. Однако для поступка, который она совершила, требовались хитрость, смелость и твердое стремление к цели, что весьма встревожило его.

Или это было разыграно, или он глубоко заблуждался, оценивая ее характер.

— Мы сели за стол, не дождавшись вас, — сказала она, жестом приглашая его сесть.

— Я на это надеялся. Еще раз приношу свои извинения. Возникло… совершенно неотложное дело.

Он сел на диван, предоставляя ей вести разговор; но при этом держась настороже и исподтишка поглядывая на дверь, чтобы убедиться, что она открыта. Однажды она застигла его врасплох, но больше он такого не допустит.

— Я на вас очень сердита. — Амелия уселась напротив него.

— Не сомневаюсь. Я тоже не очень доволен вами.

В дверях показался дворецкий:

— Подать чай, мисс?

Она улыбнулась:

— Не хотите ли чаю, лорд Дэр?

Он бы предпочел виски.

— Чай — это прекрасно. Благодарю вас.

— Сейчас же, Нельсон.

— Да, мисс.

Не переставая улыбаться, она сложила руки на коленях с видом невинной благовоспитанной дебютантки. Если бы накануне Тристан не видел ее в своей спальне раздетой, он никогда бы не поверил, расскажи ему это кто-то другой. Виконт предчувствовал, что его ожидают большие неприятности.

— Я хочу задать прямой вопрос.

— Пожалуйста.

— Вы собираетесь просить моей руки, Тристан?

— Нет, не собираюсь.

Она кивнула, как будто совсем не удивившись.

— А почему?

— Некоторое время я думал о браке с вами, — осторожно заговорил Тристан, стараясь пощадить ее чувства, сознавая в то же время, что делает это из-за проклятых уроков Джорджианы, — но, узнав вас ближе, решил, что буду вам очень плохим мужем.

— А разве не я должна принимать решение?

— Нет, не вы. Я старше вас на двенадцать лет, и мой жизненный опыт намного больше. Я…

— И все-таки я думаю, вам следует спросить меня, — перебила она.

Тристан покачал головой.

— Через полгода, когда вы будете счастливы в браке с любым из сотни других джентльменов, которые будут чрезвычайно довольны, что женились на вас, вы поблагодарите меня.

В дверях показался лакей с подносом в руках. Словно по мановению волшебной палочки улыбка вновь озарила лицо Амелии, и Тристан с удивлением подумал, как он мог раньше считать ее простодушной и невинной. Как только слуга вышел, улыбка исчезла.

— Понимаю, почему вы полагаете, что я могу быть счастлива с кем-то другим, но я твердо решила стать виконтессой, Дэр. Звучит очень приятно, как вы думаете? Титулу Дэров двести лет, и это весьма почетно.

— Вы навели справки?

Она кивнула:

— Да, как и обо всех моих поклонниках. И, внимательно изучив все сведения, я выбрала вас.

Он начинал сомневаться, в здравом ли она уме. Тристан взглянул на чайник. Вполне возможно, что там мог быть мышьяк.

— Амелия, я ценю ваше внимание и дружбу, но мы с вами не поженимся. Мне очень жаль, если вы неверно истолковали мое поведение. Это очень дурно с моей стороны. А сейчас мне следует покинуть вас, чтобы вы могли предаться более приятным размышлениям. — Тристан встал.

Она повысила голос:

— У меня есть ваше письмо.

Он не остановился.

— К сожалению, Амелия, за мою долгую и не очень удачную жизнь я написал письма многим молодым леди. Из-под моего пера выходили даже стихи.

— Это письмо написали не вы, оно адресовано вам.

Тристан на этот раз остановился.

— И что же это за письмо?

— Ну, это не совсем письмо. Скорее записка, но она подписана. К тому же немного смята. Боюсь…

— Что в ней написано? — перебил виконт, чувствуя, как его охватывает ярость. «Не может быть, чтобы у нее была эта записка! Только не эта!»

— Думаю, вы знаете, что в ней написано, — спокойным тоном ответила она. — У меня также есть и маленький подарок, который Джорджиана оставила вам. Вы, возможно, не хотели делить ваше ложе со мной, но я знаю, кто побывал там, Тристан. А вы заставляли всех думать, что вы с ней враги.

Сотня вариантов ответа промелькнула у него в голове, большинство которых позволило бы отправить его в Ньюгейтскую тюрьму по обвинению в убийстве.

— Предлагаю вам вернуть мне все, что вы украли в моем доме, Амелия, — очень тихо сказал он.

— А вы не хотите узнать, что я хочу в обмен на очень интимные вещи леди Джорджианы?

— Вы заходите слишком далеко, — прошипел Тристан, делая шаг к ней.

Он бы согласился на Ньюгейт, если бы это избавило Джорджиану от лишних страданий.

— Я буду рада вернуть их вам, — тем же спокойным тоном сказала Амелия, — чтобы вы распорядились ими, как пожелаете.

— Тогда сделайте это поскорее.

— Но не раньше дня нашей свадьбы, лорд Дэр. Уверяю вас, до этого дня я буду хранить их в моем комоде.

«Бог мой! Какая же подлая, хитроумная дрянь!»

Ему нужен выход из этой ситуации и достаточно времени, чтобы найти его.

— А где гарантии, что вы выполните свое обещание?

Она снова заулыбалась.

— Гарантия в том, что я хочу быть леди Дэр. — Она встала, расправляя юбку. — Так сообщим родителям приятную новость?

Терпение Тристана, которым он никогда не отличался, лопнуло, он схватил ее за руку и резко притянул к себе.

— Не слишком увлекайтесь, Амелия. Моя уступчивость имеет предел. Но если вы погубите ее репутацию, я погублю вашу. Понятно?

Она уже не выглядела такой спокойной.

— Мы поженимся, — заявила она, выдергивая руку. — Будет объявлено о помолвке. Вы можете выбрать время, но мы оба знаем, что вам потребуются мои деньги еще до конца лета. Я даю вам три дня, лорд Дэр, чтобы вы сделали мне предложение приличным и почтительным образом.

Тристан повернулся и вышел. По дороге в Карроуэй-Хаус одна мысль преследовала его: Джорджиана должна узнать о случившемся, и в то же время он не вынесет, если снова увидит боль в ее глазах.

Он все должен исправить ради них обоих.