Неверный жених

Глава 26

Малкольм отворил окно и, перекинув ногу через подоконник, вошел в комнату.

Джейми не оглянулась при его появлении: она стояла спиной к нему на коленях у стола, и по судорожному вздрагиванию плеч шотландец догадался, что она плачет.

Малкольм захлопнул окно; при этом звуке Джейми вскочила, и на лице ее отразились и изумление, и облегчение, и – хотелось бы Малкольму верить, что глаза его не обманывают! – радость. Глаза ее припухли от слез, сейчас она была похожа на несправедливо обиженного ребенка. Сердце шотландца сжалось от жалости и чувства вины.

Он сделал шаг к ней, и Джейми испуганно попятилась. «Неудивительно, что она боится меня!» – подумал Малкольм. Но неужели он полчаса висел на карнизе под проливным дождем лишь для того, чтобы, увидев его, Джейми скрылась, словно пугливая серна?

Девушка бросилась к двери. Малкольм собрался окликнуть ее, успокоить, но слова застряли у него в горле. Он не знал, что сказать, как убедить ее, что он не желает ей зла, как уговорить ее остаться. Но Джейми и не собиралась убегать, она всего лишь заперла дверь на задвижку. Она не боится оставаться с ним наедине – уже одно это было для Малкольма счастьем.

– Джейми, – начал он наконец, – я хотел поговорить с тобой.

– Ты сумел влезть в окно по стене, – хрипло произнесла Джейми, смахивая слезы со щек. – Почему же ты до сих пор не убежал?

«Я уйду отсюда только вместе с тобой!» – хотелось ответить Малкольму. Но он понимал, что в его устах – устах соблазнителя, почти насильника – такой ответ прозвучит невыносимо фальшиво.

– В такой ливень?

– Верно, – прошептала Джейми. – К тому же тебе нужны помощники: один ты не найдешь дорогу на север.

Вспомнив о записке, Малкольм подумал, что у него в этом замке есть по крайней мере один друг. Но говорить об этом с Джейми он не собирался. Прежде чем строить планы на будущее, он должен добиться ее прощения – Без этого сама мысль о будущем бессмысленна.

– Ты не больна? – спросил он, заметив темные круги у нее под глазами.

Джейми вяло покачала головой, очевидно, не желая говорить о себе.

– А ты весь промок, – прошептала она.

Малкольм опустил глаза и увидел, что с сапог его уже натекла целая лужа.

– Да, на улице немного сыровато, – усмехнувшись, ответил он. – Не так-то просто висеть на подоконнике, цепляясь за мокрый и скользкий карниз!

– Ты долго пробыл здесь? – спросила Джейми. Малкольм подумал, что она сейчас гадает, много ли он слышал из ее разговора с Мэри.

– Конечно, по сравнению с нашими шотландскими бурями эта гроза – сущий пустяк, – небрежно ответил он. – Однако, не скрою, я был счастлив, когда твоя глупышка-кузина наконец убралась восвояси!

Он подошел к камину и протянул руки к огню, не сводя настойчивого, пытливого взгляда с Джейми. Поколебавшись, она подошла к нему ближе.

– Прошу прощения, – нерешительно заговорила она, – у меня здесь нет вина, и совсем нечем тебя угостить.

Она разговаривала с ним как с посторонним, и это разрывало Малкольму сердце. Уж лучше бы злилась!

– Нет, милая, мне не нужно ничего, кроме того, что здесь уже есть. Я забрался сюда по стене, чтобы увидеть тебя.

Молча, не глядя на него, Джейми села у камина. Языки пламени освещали ее бледное, осунувшееся лицо. Сейчас она казалась Малкольму невероятно красивой – и такой далекой, словно явилась из другого мира. Как хотел он сжать ее в объятиях, поцелуями прогнать тоску из глаз! Но об этом нечего было и думать – пока она не простит его и не поверит в его любовь.

– Не знаю, чего ты хочешь, – вежливо и холодно начала она, тоже протягивая руки к огню, – но я закончила работу и уже ухожу. Тебе тоже лучше идти, пока нас не застали здесь вдвоем. Впрочем, можешь побыть здесь – только не забудь закрыть дверь, когда пойдешь к себе. – Выпалив все это, она хотела уйти, но Малкольм удержал ее за руку.

– Останься, Джейми, – тихо попросил он. – Не для того я карабкался по стене, рискуя сломать себе шею, чтобы сидеть в пустой музыкальной комнате!

Джейми вдруг залилась краской, и Малкольм догадался: она думает, что он явился продолжить дело, начатое две ночи назад.

– Почему бы нам просто не поговорить? – заговорил он тихо и ласково, стараясь успокоить ее. – Нам почти не удается остаться наедине – все время кто-то мешает.

Джейми колебалась, не зная, на что решиться. Чего он от нее хочет? Не любви – это ясно. Искренне ли предлагает возобновить старую дружбу? Возможно ли это – после всего, что произошло между ними? Но она прекрасно знала, что готова на все, чтобы просто сидеть рядом с ним и слышать его голос.

– Останься, милая.

Он медленно, неохотно выпустил ее руку. Джейми понимала, что Малкольму ничего не стоит удержать ее силой – или уговорить, пустив в ход все свое обаяние. Он может сделать с ней все, что захочет. Но он дает ей свободу выбора.

– Если ты боишься того, что произошло между нами… – проник в ее мысли его мягкий голос.

– Не надо! – воскликнула Джейми. При одной мысли о собственной глупости ее охватывал жгучий стыд. – Я останусь, но только если ты…

Малкольм кивнул в ответ. Хорошо, он не будет касаться этой темы – по крайней мере сейчас.

Взгляд шотландца упал на два тяжелых деревянных кресла, украшенных резьбой: они стояли рядом в углу. Взяв оба кресла за спинки, Малкольм с необыкновенной легкостью переставил их ближе к камину. Джейми невольно любовалась им: ей вспомнилось, что каких-нибудь полчаса назад Малкольм под проливным дождем скользил по стене, цепляясь за скользкие мокрые камни – и не боялся. Он и сейчас не боится, что их застанут здесь вдвоем. Впрочем, несколько дней назад она поступила точно так же – и тоже нисколько не боялась. Должно быть, детство, проведенное в суровом краю, среди отважных и непреклонных жителей островов, научило их обоих отваге и презрению к опасности.

– Вот что я подумал, – с улыбкой заговорил он. – Давай представим, что мы в замке Данвиган!

Галантным жестом он указал Джейми на кресло, и она, не раздумывая, села. Положительно, Малкольм способен очаровать ее одним ласковым взглядом.

– Нет! – воскликнула она вдруг, снова вскакивая. – Малкольм, что ты делаешь? Тебя закуют в цепи, если узнают, что ты был здесь со мной!

– Не волнуйся попусту, – отмахнулся он. – Весь дом спит. Кому, кроме двух твердолобых шотландцев, придет в голову бродить по замку в такую ночь?

– Верно, лорд Серрей и Френсис уже легли, – нерешительно ответила Джейми.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Малкольм. – Присядь, Джейми, и давай вообразим, что мы в Данвигане, что за окном слышится ропот прибоя и пронзительные крики чаек. Серые тюлени выползают на берег для брачных игр. Сейчас начало лета – свадебная пора для зверей и птиц. Итак, мы сидим в холле замка Данвиган…

– Может быть, лучше в Бенморе? – осторожно спросила Джейми. Замок Данвиган, древняя крепость рода Маклеодов, стоял на утесе над морем; он был прекрасен, и из окон его открывался вид на сверкающую морскую гладь, но это был замок Малкольма. Джейми бывала там только вместе с родными и никогда не оставалась с хозяином наедине. А теперь с этим замком для нее неразрывно связывались воспоминания о боли и горьком унижении. Что же до Бенмора – это было родовое гнездо Макферсонов: там Джейми выросла, там впервые встретилась с Малкольмом.

– Нет, дорогая, только не Бенмор! – покачал головой Малкольм, садясь рядом с ней. – У меня просто не хватит воображения!

– Но почему?

– Тишина, – загадочно прошептал он. – Можешь себе представить, чтобы в Бенморе было так тихо?

Джейми помотала головой, невольно улыбнувшись.

Малкольм был прав: во всем Кеннингхолле царила глубокая тишина, нарушаемая лишь шумом дождя за окном.

– Что ты! В Бенморе все время что-то происходит!

– А можно ли там найти хоть одну пустую комнату? И это было верно: по уютным покоям замка Бенмор с утра до глубокой ночи носились дети. Быть может, Джейми, открывая музыкальную комнату для детей, подсознательно стремилась воссоздать милую атмосферу, в которой прошли ее собственное детство и юность. Наверное, именно поэтому музыкальная комната стала ее любимым местом в Кеннингхолле.

Малкольм прав: сейчас здесь удивительно тихо и пусто… В первый раз Джейми поняла, что эта комната часто привлекает ее возможностью уединения. Только здесь она иногда остается одна, чтобы петь и играть для себя, мечтать, просто думать о чем-то своем. Джейми любила Бенмор, но Кеннингхолл дал ей нечто новое – научил оставаться наедине с собой.

– Нет, Малкольм, – прошептала она. – В Бенморе никогда не бывает так пусто.

– Итак, решено, – ответил Малкольм. – Закрой глаза. Мы с тобой в Данвигане.

Джейми зажмурилась – и перед глазами ее, как живые, предстали мощные башни величественного замка. В тот, последний раз она подплывала к заливу Данвиган на корабле. Нет, об этом вспоминать не стоит. В тот день она смотрела на замок со слезами счастья на глазах, видя в нем свое будущее жилище, – но честь стать хозяйкой Данвигана была предназначена не ей.

– На самом деле ты права, – заговорил вдруг Малкольм. – Данвиган – не лучшее место: во многих отношениях там хуже, чем здесь.

– Вовсе нет! – горячо возразила Джейми. – Остров Скай прекрасен – весь, от Куилленских пиков до оврагов Рабха-Ханиш. Малкольм, надо быть настоящим варваром, чтобы не ценить красоту этих мест!

– Должно быть, я и есть варвар, – с грустной усмешкой ответил Малкольм, – ибо не ценю красоту многодневных туманов и вечной промозглой сырости.

– В этом ты прав, – задумчиво прошептала Джейми. Ей казалось, что она чувствует, как бьет в лицо соленый ветер с моря.

– Я знал, что ты согласишься, – кивнул Малкольм. – А вспомни, кто населяет наши острова – грубые, дикие люди, речь их ужасна, понятия о вежливости весьма своеобразные, если не сказать хуже.

– Произношение у них и в самом деле ужасное, прямо как у тебя, – язвительно ответила Джейми. – Что же до вежливости, то, помнится, когда я гуляла по острову, каждый рыбак или пастух, встретившийся на пути, с улыбкой желал мне доброго дня и спрашивал о здоровье моих родителей. Ты лучше вспомни, как живут эти люди: с незапамятных времен они борются за жизнь и с враждебными стихиями, и с сильными врагами. Поистине удивительно, что при этом они сумели сохранить такую доброту и сердечность!

Малкольм молчал, не сводя с нее темных, как ночное небо, глаз.

– Но сам Данвиган на редкость мрачен и неуклюж. Разве не так?

– Данвиган. Замок на скале, – мечтательно прошептала Джейми, глядя ему в глаза.

– Беспорядочная груди камней, продуваемая всеми ветрами, – возразил Малкольм, тоже переходя на шепот.

– Верно, – ответила Джейми. – Замок, под сводами которого в ветреные дни слышится музыка небес.

– Просто эхо, – возразил Малкольм. – Эхо, тысячекратно повторяющееся в пустых залах, по которым бродит угрюмый одинокий лэрд. Джейми улыбнулась.

– Залы полны народу – сегодня праздник. Благородный хозяин замка славится своим гостеприимством: весь остров Скай сидит сегодня за праздничным столом.

– Гости не прибавляют замку красоты. Джейми покачала головой:

– Я вижу, как пылает огонь в очаге, и слышу звуки волынок.

– В Данвигане нет красоты, нет уюта, там нет жизни.

– Нет красоты?! – Джейми по-прежнему шептала, но на этот раз ее шепот был чуть ли не сильнее крика. Малкольм расхохотался от души, радуясь, что видит прежнюю Джейми, и она рассмеялась в ответ. – Ты и вправду варвар, Малкольм Маклеод, если забыл о полотнах Филиппа Анжу – величайшего художника Европы!

– Ты права: работы Анжу – а если говорить правду, то и работы твоей матери, – не знают себе равных. Каюсь в своей невольной ошибке и признаю, что они стоят дороже целого замка.

– Вот как, милорд? – лукаво улыбнулась Джейми. – По-моему, вы льстите моей матери, чтобы заслужить мою благосклонность!

Она поправила пышную юбку, случайно задев колено Малкольма. Все в Малкольме встрепенулось при этом легком прикосновении: огонь, пылающий в его чреслах, рвался наружу. Малкольм сжал кулаки, чтобы не поддаться своим безумным желаниям. Джейми улыбалась, глядя на него: в ее сияющих, смеющихся глазах Малкольм видел отблески своей страсти. О, как он хотел ее!

– Если ты умеришь свое критиканское рвенье и немного подумаешь, – продолжала Джейми, – то, может быть, вспомнишь и иные сокровища своего замка?

Малкольм нахмурился, словно припоминая, но думал он не о Данвигане и не о Шотландии, а только о женщине, сидящей рядом. О ее прекрасном, классически правильном лице, о нежной коже, о черных, как смоль, волосах, в беспорядке рассыпанных по хрупким плечам. Малкольм с трудом оторвал от нее взгляд. Нет, лучше думать о чем-нибудь другом. Он затеял этот разговор, чтобы развеять ее страх, показать, что ему можно доверять. Он надеялся вернуть их старую дружбу. А соблазнять ее не входит в его планы – по крайней мере сейчас.

– Земли Маклеодов, конечно, хороши, – заговорил он с напускным спокойствием, – но совсем нет красивых видов.

– Разве ты забыл вид на пик Хеллавел и плато Маклеодов из западных окон замка? – напомнила Джейми.

– Верно, – согласился Малкольм, хоть и готов был отдать все пейзажи мира за то воплощение красоты, что сидит сейчас рядом с ним. – Но это все-таки не сам замок. Что в нем хорошего? Пустой, голый двор.

– А теперь ты забыл новый искусственный водопад. По крайней мере, он был новым, когда я приезжала туда в последний раз, – улыбнулась Джейми. – А какая прекрасная тропа ведет к нему из замка!

Взор Малкольма тем временем скользил совсем по иным прелестям: суровая красота Данвигана меркла в его сердце рядом с нежным и живым очарованием Джейми.

Джейми краснела под его пристальным взглядом, но не отводила глаз. Вдруг дрожь желания прошла по ее телу: она поспешно опустила голову, но поздно – Малкольм успел разглядеть мелькнувший в ее глазах отблеск страсти.

Малкольм украдкой вздохнул. Главное – не торопить ее. Не пугать, не смущать и не торопить.

– У нас нет традиций! – заявил он с вызовом. – Вот чего не хватает и Маклеодам, и Макдональдам: у островных жителей нет ни легенд, ни семейных преданий, ни родовых обычаев, передающихся из поколения в поколение!

– Как нет? А волынки Макдональдов? А чудесный пояс Маклеодов? А рог Рори Мо?

– Рог Рори Мо? – В памяти Малкольма всплыл далекий день совершеннолетия, когда он торжественно иступил в права главы клана. С самим рогом у него были связаны иные, не столь приятные воспоминания. – Откуда ты о нем знаешь? Разве что по рассказам! Ты была совсем малышкой, когда этот рог наполняли в последний раз!

– Не так уж я была и мала! – рассмеялась Джейми, забавляясь его очевидным смущением. – И все-все помню!

– Да ты еще пешком под стол ходила, бессовестная!

– Говорю же я, помню все до мелочей. Ах, что это был за праздник! Какая толпа собралась в холле замка Данвиган! Мажордом наполнил рог Рори Мо первосортным вином – помнится мне, что в него входит полтора кувшина.

– Хватит! – взревел Малкольм, театрально закрывая лицо руками.

– Прекрасно помню, как ты, красный от волнения, подносишь древний сосуд к губам. По обычаю, новый лэрд должен выпить все одним глотком, не отнимая рога от губ, и не уронить его! Чем тебе не традиция? – Джейми задумалась, словно перебирая в памяти все детали. Малкольм беспокойно заерзал в кресле. – Да-да. Теперь я все вспомнила. По знаку тети Фионы старик священник поднес ей шкатулку, где хранился Чудесный Пояс Маклеодов, – и тетя торжественно препоясала нового лэрда. Ах, Малкольм; какой тут поднялся шум! Какими приветственными криками разразились зрители, как все теснились к столу, чтобы обнять тебя, пожать руку или хотя бы прикоснуться к тебе!

– А больше ты ничего не помнишь? – подозрительно спросил Малкольм.

Ему живо вспомнилось странное чувство, охватившее его, тогда совсем юного лэрда, когда тетя Фиона затянула узел у него на поясе. Словно молния пронзила юношу от макушки до пят: казалось, он ощутил прикосновение иного мира. Никогда ни до, ни после церемонии не случалось ему испытывать ничего подобного.

– А потом тебе стало нехорошо, – лукаво усмехнулась Джейми. – Прямо за праздничным столом!

Малкольм грозно зарычал, но его напускной гнев не обманул Джейми.

Тогда, в шестнадцать лет, он скорее бы умер, чем признался хоть одной живой душе, что не умеет пить «по-мужски». Даже от одного глотка крепкого вина у него перехватывало дыхание и в животе что-то болезненно сжималось; церемония, во время которой предстояло одним духом выпить полтора кувшина, заранее приводила его в ужас. Однако он мужественно справился со своей задачей, хоть и предчувствовал, каково придется ему потом.

Но теперь, по прошествии многих лет, эти юношеские страдания вызывали у Малкольма лишь улыбку.

– А зачем ты побежала за мной на двор? – рявкнул он. – Я, конечно, должен был сообразить, что от тебя нигде не скроешься!

Не успели гости тогда, в тот далекий день, усесться за стол, как Малкольм, пробормотав какое-то извинение, бросился прочь из зала. Сшибая все на своем пути, юный лэрд пронесся по многолюдному двору, стрелой пролетел по тропинке, ведущей к водопаду, и там, при таинственном свете полной луны, упав на колени, расстался с выпитым вином, а заодно и с сегодняшним завтраком.

Маленькая Джейми догадалась, что чужое присутствие его сейчас только смутит: притаившись в кустах, она наблюдала за страданиями юноши.

– Я не знала, что ты не переносишь вина, и решила, что ты заболел.

– И выведала мою самую страшную тайну! Хорошо, что об этом так и не узнал никто, кроме тебя. – Малкольм повернулся к ней, скорчив устрашающую гримасу. – Неужели ты не понимаешь, какой опасности подвергала себя в ту ночь? Ты стала единственной свидетельницей моего позора! Или не знаешь, что я готов на нее, лишь бы избежать бесчестья? Ты была на волосок от смерти, Джейми Макферсон!

Джейми замотала головой: говорить она не могла, боясь расхохотаться при первом же слове. Наконец она справилась с собой.

– Я не верила, что ты способен причинить мне вред, – скромно ответила она. – И потом, по-моему, в тот момент ты не смог бы меня догнать.

Шотландец наклонился к ней.

– Зато сейчас могу, – проговорил он глухо, положив руки ей на плечи. – Да ты, кажется, и не убегаешь. Может быть, сыграем по новой? Ведь ты по-прежнему угрожаешь моей… – Он замялся, подыскивая подходящее слово.

– Твоей репутации? – подсказала Джейми, поеживаясь под его ласковыми прикосновениями.

– Можно и так сказать. – Он шутливо схватил ее за горло, изображая праведный гнев и готовность отомстить дерзкой.

Джейми чуть приоткрыла рот: глаза ее заблестели, но уже не от давних воспоминаний. Желание с новой силой охватило ее – Малкольм видел это так же ясно, как чувствовал свою собственную страсть.

– Ваше последнее желание, миледи? – хрипло произнес он, гладя ее по щеке и касаясь пальцем приоткрытых полных губ. – Говори же, милая! Представь, что тебе остался миг, чтобы выполнить самое заветное желание всей жизни! Открой свое сердце! Говори, иначе… иначе тебя постигнет страшная и неминуемая кара!

Но Джейми не стала тратить время на разговоры. Обняв любимого за плечи, она молча прильнула к его губам.