Невеста для отца-одиночки

— Приезжай как-нибудь в Питтсбург, и мы все устроим.

— Слишком холодно, — вздрогнув, говорит Химена.

— Летом там хорошо, — говорит Рита.

Эрл смеется.

— Я заметил, что на Рите нет чернил. Сколько еще времени пройдет до того, как она позволит тебе подпортить этот девственный холст?

У Риты чуть глаза не выпали из орбит.

Химена берет ее за запястье и смеется:

— Не волнуйся, я вот никогда не позволю ему уговорить меня сделать дурацкую татуировку. Без обид, Дикон.

— Ничего страшного, — я поднимаю руки вверх, сдаваясь. — Они не для всех. И определенно не для моей жены.

Мне нравится твердить это слово. Такое чувство, что это делает его более реальным.

— Мы как раз до этого говорили с Эрлом о том, что на самом деле было бы не плохо подурачиться ради забавы, например, поиграть в «мокрую курицу», — говорит Химена.

— Отпад! — отвечаю я, шлепая рукой по воде. — Черт, да, давайте сделаем это!

— Что такое «мокрая курица»? — спрашивает Рита, нахмурив брови.

— Ты никогда не играла в «мокрую курицу»? — Эрл и я спрашиваем одновременно.

— А?..

— Кто будет сверху? Мужчины или женщины? — спрашивает Химена.

— Уф, — лицо Риты заливается румянцем. — Я не думаю, что мы...

— Это не какое-то там свингерское дерьмо! — говорю я, покатываясь от смеха. — О, Боже, это совершенно невинно. Смотри. Мы будем играть, когда женщины сверху, так будет проще. Так что ты залезешь мне на плечи, а Химена заберется на плечи Эрла. Затем Эрл и я будем, так сказать, маневрировать тобой и Хименой, а вы будете стараться сбить друг друга с наших плеч. Тот, кто свалится первым, та пара проиграла.

— Может лучше, два падения за три попытки? — предлагает Эрл.

Я киваю.

— Нам нужна минутка, обсудить стратегию.

— Окей, — говорит Эрл. — Нам тоже.

Мы немного отходим в сторону, и я смотрю на Риту.

— Ладно, значит так: Химена выше, чем ты, а это значит, что тебе будет легче ее сбить. Ты с легкостью можешь удерживать низкий центр тяжести, а я постараюсь подвести тебя ближе для удачного толчка.

Она кусает губы, кивая, пока я говорю.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает она. — Думаю, да. Я просто не привыкла к подобному... я даже подумать не могла, что ты настолько общительный, Дикон.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты вот так просто взял и подружился с этими людьми, как ни в чем не бывало. Я так не умею.

— А как насчет всех людей из библейской группы? — спрашиваю я.

— У меня на это ушло много месяцев. И думаю, что многие из нас на самом деле ненавидят друг друга. Как, например, Джессика…

— Ну, вы с Анной достаточно близки, — говорю я.

— Знаю, хотя... неважно. Это круто, давай просто сделаем это. Мне весело, это все, что я пытаюсь сказать.

Я улыбаюсь, и мне чертовски хочется поцеловать ее. Она просто такая искренняя, и я действительно хочу снова почувствовать ее губы. Хочу попробовать ее на вкус. Но не хочу начинать наш фальшивый медовый месяц на неловкой ноте, а если она отдалится от меня или снова станет чудаковатой, это сведет на нет все, чего мне уже удалось добиться.

— Пошевеливайтесь! — кричит Химена. — Мы готовы!

Я оглядываюсь и вижу, что она уже залезла на плечи Эрла.

— Ну что, поехали, — говорю я, потирая руки.

Я наклоняюсь, и Рита скользит по моей спине. Нереально классное ощущение от того, как ее ноги скользят по моим обнаженным плечам, и как только я встаю, шеей чувствую прикосновение ее бедер, а плечами — как идеально там расположилась ее задница. Чтобы она не потеряла равновесие, мне приходится ухватить ее за бедра, и, хотя это всего лишь часть игры, я не могу не наслаждаться тем, какой нежной ощущается ее кожа под моими мозолистыми руками.

— Я готова, — говорит она.

Мы с Эрлом медленно приближаемся друг другу.

— Пригнись, — шепчу я Рите. — Если будешь сидеть слишком прямо, ты сразу упадешь, как только она тебя толкнет.

Рита ссутуливается, и я чувствую, как ее грудь упирается мне в голову. О да, просто замечательно. Как раз так, как я и хотел.

Я двигаюсь в сторону Эрла, а Химена начинает молотить руками.

Когда они с Ритой сцепились, я чувствую, что меня слегка качнуло назад.

В ответ я начинаю всем телом налегать на них, потому что вообще не заметил со стороны Риты даже попытки столкнуть Химену.

Эрл не дает нам времени. Он движется вперед, и Химена изо всех сил начинает пихаться руками.

— На счет три, — кричу я в ответ на заливистый смех Химены.

— Что на счет три? — спрашивает Рита.

Химена снова пихает Риту, и я чувствую, как ее бедра скользят по моим плечам.

— Один, два...

Я брызгаю огромной стеной воды в лицо Химены.

Эрл смеется, а я кричу:

— Три! — и врезаюсь в них.

Я отмечаю, что Рита выставила перед собой руки, но не делает попыток дотянуться и спихнуть противницу, а просто жестко держит их перед собой. Ладно, неважно. Приготовьтесь столкнуться с «жестко-руким» тараном.

Я подаюсь вперед, и Рита руками наталкивается на Химену, которая прикрыла глаза руками, пытаясь защититься от брызг. Руки Риты сильнее упираются в нее, и Химена начинает заваливаться назад.

Я подаюсь еще немного вперед, и Химена сваливается с плеч Эрла и плюхается в воду.

Она выныривает, смеясь, а я усиливаю хватку на ногах Риты, чтобы, потеряв равновесие, она не свалилась с моих плеч.

— Хорошая работа, Рита, — хвалю ее я.

— Ты не говорил, что разрешено брызгаться, — говорит Химена, дуясь на нас.

— Но ты же не сказала, что это запрещено, — подмигивая, отвечаю я.

Внезапно до меня доходит, что я ладонями глажу Риту по бедрам. А также от меня не ускользает понимание того, что она не пытается остановить меня.

— Хотите поменяться? — спрашивает Эрл.

— Нет, нет, нет, — шепчет мне на ухо Рита.

— Да, — говорю я.

Рита соскальзывает с моих плеч и оказывается в воде. Она становится так, чтобы я мог забраться ей на плечи, а затем пытается встать.

— Боже, Дикон, — говорит она. — Ты такой тяжелый!

— Тогда хорошо, что мы оказались в воде.

Она стоит не слишком высоко — над водой возвышаются только ее голова и плечи. Ей едва ли удадутся маневры, но это также означает, что Эрлу будет труднее меня сбить.

Химена выше, а Эрл не такой крупный, как я, поэтому она сможет свободно передвигаться, но при этом Эрл станет более легкой мишенью.

— Два падения из трех попыток, — говорю я. — Если мы тебя собьем, Эрл, победа за нами.

— Я знаю, — говорит он. — Но тебе не удастся сбить меня, Дикон.

Я сдавленно хмыкаю. Он не собьет меня.

Химена движется к нам, и Эрл выставляет руки, словно собирается сражаться с быком или медведем.

Я посылаю ему дерзкую ухмылку, надеясь, что моя уверенность вселит в него дополнительный страх.

— Нам нужно двигаться вперед, — шепчу я.

— Я пытаюсь, — говорит Рита. — Ты слишком тяжелый.

— Ладно, — говорю я. — Тогда нам лучше оставаться неподвижными, что-то вроде вращающейся боевой башни. Просто забудь о передвижениях. Пусть они сами подойдут к нам, прими устойчивую позицию и как можно крепче держи меня.

Ее руки впиваются в мои мускулистые бедра. Мой член прижимается прямо к ее шее, но, к счастью, не становится твердым. Я слишком сосредоточен на том, чтобы сбить Эрла в воду.

— Даже не собираешься двигаться? — спрашивает Химена у Риты.

— Нам и так не плохо, — отвечает Рита напряженным голосом.

— Тарань их! — кричит Эрл.

Они движутся к нам, и я принимаю такую же позу, как Эрл. Химена входит с ним в зону моей досягаемости, и я наношу удар правой рукой. Я ударил его по запястью, но он отдернул руку. Химена приближает его ко мне, и я делаю удар левой рукой, застав их врасплох. Пока я пытаюсь обрести равновесие, Химена брызгает водой прямо мне в лицо. Хлорированная вода бьет по глазам и попадает в нос. По ощущениям я понимаю, что моя рука попала в плечо Эрла, но потом я чувствую, как он схватил меня за правое запястье.

Дерьмо! Я пытаюсь отстраниться и чувствую, что тяну его на себя.

— Опустись! — кричит Эрл. — Чтобы быть с Ритой на одном уровне!

Когда вода перестает застилать мой взгляд, я вижу, что Химена чуть присела, сравнявшись с Ритой по росту, и тянуть Эрла на себя мне становится намного сложнее. Он дергает меня за запястье, и я делаю пас, чтобы вырваться из его хватки. Я выворачиваю руку, и его хватка слабеет — его рука соскальзывает с моего мокрого запястья, когда я выдергиваю свою руку из его захвата.

Я пихаю левой рукой Эрла прямо в грудь, отчего Химену слегка качнуло назад.

Сейчас вокруг собралась толпа людей, которые всячески подбадривают нас. Большинство из них, кажутся, изрядно пьяными.

— Парень с татухой! — кричит кто-то. — Вперед, парень с тахухой!

— У них обоих есть татуировки, — говорит кто-то.

— Парень с большой татухой! Давай, сбей этого лысого!

Мы с Эрлом впиваемся друг в друга взглядами, наши руки сцеплены, но никто из нас не готов сделать очередной выпад. Химена отходит назад, и мы просто оказываемся вне досягаемости друг друга.

— Я собираюсь сделать кое-что сумасшедшее, — шепчу я Рите.

— Прошу тебя, только не это, — говорит она.

— О, да, — киваю я. — Именно это я и собираюсь сделать, — я опускаю свой голос до еще более низкого шепота: — Когда я надавлю на тебя пяткой, отпускай меня.

— Но...

— Просто сделай это!

Я слышу ее вздох. Это значит, что она это сделает.

Химена снова идет на сближение. Я жду, пока Эрл приблизится, чтобы атаковать, но руки держу в оборонительной позиции, не желая, чтобы он схватил меня. Я позабочусь о том, чтобы измотать его.

Я жду, пока Химена подойдет ближе, чтобы у Эрла была возможность лучше атаковать меня. Я веду себя так, будто пытаюсь накинуться на него, но вместо этого я позволяю ему схватить меня. Он крепко держит меня за руки, и следующее, что я делаю, — давлю пяткой на Риту.

Она отпускает.

Я спрыгиваю с нее, пытаясь затянуть под себя Эрла. Однако теряю весь импульс, и вместо того, чтобы свалиться на него, я просто падаю в воду, пока он держится за меня. Я тяну его за собой, и мы оба оказываемся в воде.

Когда я выныриваю на поверхность, Рита и Химена смеются.

Мои фанаты меня освистывают.

— Дерьмо, — говорю я. — У меня в голове этот маневр выглядел намного круче.

— Ты думал, что сможешь заставить меня упасть в воду первым? — спрашивает Эрл. — Это было довольно оптимистично.

— Я люблю рисковать, — говорю я, ухмыляясь.

— Мы сдаемся, — говорит Рита.

— Мы сделали всего две попытки, — ною я. — Мы же договаривались на три.

— Да, — соглашается Рита. — Но я слишком устала, чтобы продолжать.

Я поднимаю руки в знак поражения:

— Ладно, ребята, вы победили. Наверное, я заслужил быть проигравшим за такой обманный маневр.

— Ребята, хотите пойти в джакузи? — улыбаясь, спрашивает Химена.

На что я с энтузиазмом киваю.

Я помогаю Рите выйти из бассейна и замечаю, насколько хорошо выглядит ее тело, полностью переливаясь от влаги в лунном свете. Стараюсь не слишком долго пялиться, но я всего лишь мужчина. После того, как она так долго прижималась ко мне, я не считаю чем-то таким уж зазорным смотреть на то, чем именно она ко мне прижималась.

— Что ты собираешься делать в джакузи? — спрашивает Рита. — Надеюсь это не какая-то очередная сумасшедшая игра?

— Нет, — говорю я, смеясь. — Просто расслабиться.

Я вижу, как она вздыхает с облегчением.

Мы вчетвером забираемся в джакузи, и как только мы рассаживаемся, Эрл обнимает Химену, и она практически распластывается на нем.

Черт, предполагается, что мы с Ритой женаты, тогда как эти двое даже не помолвлены. Будет выглядеть довольно странно, если мы будем во время нашего медового месяца сидеть в джакузи на приличном расстоянии друг от друга.

Я обнимаю Риту и прижимаю ее к себе. Я ожидаю, что она будет сопротивляться, недовольно вздыхать или извиваться, но к моему удивлению она без сопротивления прижимается ко мне.

Возможно, мне удалось добиться кое-какого прогресса.

— Вы, ребята, собираетесь в скором времени завести детей? — спрашивает Эрл.

Я ухмыляюсь.

— У меня уже есть ребенок от первого брака. Ее зовут Элси, и я до смерти ее люблю.

— Оу, — говорит Химена. — То есть я имею в виду, это же здорово. Как ты с ней ладишь, Рита?

Рита улыбается.

— Ну, я познакомилась с Диконом, потому что его сестра — моя лучшая подруга. Я знаю Элси с самого детства... мы неплохо ладим друг с другом. Думаю, она немного смущена тем, что Дикон снова женился.

— На самом деле она не помнит свою маму, — признаюсь я. — Она умерла, когда Элси была совсем маленькой. Так что да, это немного сбивает с толку.

— Сколько ей лет? — спрашивает Эрл.

— Шесть, — отвечаю я.

— Ох, — говорит Химена. — С ней все будет в порядке. Такие маленькие дети очень быстро адаптируются. Вы будете отличной семьей.

Я опускаю руку Рите на талию и сжимаю ее. Она не отталкивает мою руку, или что-то в этом духе.

Некоторое время мы общаемся с Эрлом и Хименой, но в конце концов они уходят, взяв у меня номер телефона, чтобы можно было встретиться в другой раз и провести вместе время.

Когда они ушли, до меня доходит, что Рита все еще прижимается ко мне, и моя рука все еще находится у нее на талии. Мне вдруг становится неловко. Такое чувство, что мы устраивали представление для Эрла и Химены, но теперь, когда они ушли и шоу окончено, мне кажется, что самое время ее отпустить. Но отпустить — это последнее, что я хочу сделать.

Глава 12

Рита

Боже, я могла бы просидеть так всю ночь. Когда он вот так рукой притянул меня к себе, словно, утверждая, что я его. Как будто я принадлежу ему.

Он убирает руку с моей талии и смотрит на меня:

— Ну так что... хочешь вылезти?

Нет, мне не хочется отсюда вылезать. Но не знаю, чем бы мы могли оправдать наше дальнейшее пребывание в джакузи. Мы же не обирались начинать целоваться... хотя это было бы неплохо.

— А ты хочешь? — спрашиваю я.

— Не знаю, — отвечает он.

— Мне тут так... комфортно.

— Да? — спрашивает он.

Я киваю и улыбаюсь.

Он снова обнимает меня, и я кладу голову на его плечо.

— Я думал, ты не...

— Ш-ш-ш, — перебиваю его я. — Просто ничего не говори, хорошо?

— Хорошо, — соглашается он.

Я лежу, прислонившись к нему в течение долгого времени, и вспоминаю, как он прикасался к моим ногам, когда я сидела у него на плечах. Он делал это машинально, как будто даже не задумывался об этом. Возможно, он даже не понимал, что делает, но мне ужасно хотелось, чтобы он снова прикоснулся ко мне. Я просто не знаю, как мое желание воплотить в реальность.

Может, такие вещи и не нужно как-то планировать и насильно пытаться их воплотить. Возможно, это должно произойти естественным путем.

— Почему ты всегда был таким придурком, Дикон? — спрашиваю я.

— Что? — спрашивает он, и я чувствую, что его тело немного напрягается.

— Ты всегда вел себя так... как придурок.

— Я? — снова спрашивает он.

— Да, — говорю я. — Ты довольно жестко стебался надо мной.

Я чувствую, как его грудь расширяется, когда он делает глубокий вдох.

— Наверное, я просто такой и есть, — говорит он наконец.

— Серьезно, Дикон? — спрашиваю я, поднимая голову с его плеча, и наши глаза встречаются. — Это самая лучшая отмазка, которая у тебя припасена?

— Это не отмазка, — говорит он. — Я такой, какой есть — другого не дано. Если кому-то не нравится, что ж... это, как говорится, его личные проблемы.

Я смеюсь.

— Ты засранец. Как удобно, просто списать свое несносное поведение на врожденный недостаток характера — и типа это моя вина, если мне это не нравится.

Он пожимает плечами.

— Я не пытался пристыдить тебя или чтобы ты чувствовала себя не в своей тарелке. Тебя же не задевали мои слова и выходки, не так ли?

Я отворачиваюсь от него. Не хочу ничего признавать. Почему я вообще об этом заговорила? Если скажу, что его издевки задевали меня, это то же самое, что признаться в том, что он вроде как нравился мне. А признаться в этом было бы слишком неловко. Так что я не буду.

— Меня это не задевало, — говорю я.

— Не ври.

Он нежно обхватывает мой подбородок и тянет к себе, заставляя повернуться к нему и посмотреть в его глаза.

— Скажи мне еще раз, что тебя это не задевало, — говорит он.

— Нисколечко, — утверждаю я. Врушка из меня никакая, я слышу, как неискренне звучат мои слова.

— Тебя это задевало, — говорит он. — И мне очень жаль. Я бы не поступал так, если бы знал, что это ранит твои чувства.

Моя нижняя губа начинает дрожать. Он все еще держит мой подбородок, и наши лица на расстоянии нескольких сантиметров.

Глубоко в моем сердце пылает страсть, точно как сказано в Библии, и мы женаты, так что пошло оно все к черту.

На этот раз я та, кто проявляет инициативу. Я прижимаюсь губами к его губам и жду, пока он, как и в прошлый раз, возьмет все под свой контроль. Да, я первая начала его целовать, но мне нравится, когда он все контролирует.

Я жду, и вот он сжимает меня в объятиях, а затем слегка надавливает своим языком на мои губы. Мои губы приоткрываются для него, и я закрываю глаза. Нас окружает теплая вода, но ей не сравниться с тем, насколько горячим чувствуется поцелуй Дикона.

Так же хорошо, как в прошлый раз, но по-другому. Теперь я знаю его лучше, и все кажется более интимным.

Вдруг я слышу всплеск и чей-то смех.

Мы прерываем поцелуй и, повернувшись, видим, что два парня вторглись в джакузи.

— Продолжайте, можете не обращать на нас внимания, — говорит один.

Дикон смеется, берет меня за руку и помогает мне подняться и выбраться из воды.

— Давай найдем какое-то другое место.

— Ты имеешь в виду... — бормочу я.

— Я всего лишь имею в виду, что давай выбираться отсюда, — говорит он. — Вот и все.

Я бы не возражала еще немного продлить наши поцелуи, но не знала, куда мы собираемся пойти. Кажется, это было очень глупо и безрассудно продолжать целоваться с ним. Это должна была бать платоническая договоренность между нами, а сейчас мои губы все еще влажные от его поцелуя, и я все еще чувствую его запах на себе.

— Давай сходим в бар, — предлагает он. — Нам ежедневно дается кредит в баре на двадцать баксов, и если мы его не используем, то он просто сгорает.

— Пойдем, — говорю я.

Я не большая любительница выпивки, но время от времени я не против выпить бокал чего-нибудь стоящего. А еще мне не помешало бы выпить, чтобы я могла почувствовать себя менее нервной. Мое сердце колотится, и каждый раз, когда я смотрю в глаза Дикону, мне кажется, что у меня перехватывает дыхание.

Я начинаю снимать одежду со стула у бассейна.

— Не нужно, — говорит Дикон, положив руку на мою поясницу и слегка подтолкнув вперед. — Бар у бассейна.

— О, — говорю я, чувствуя себя немного неловко из-за того, что буду тут разгуливать с выставленными на всеобщее обозрение сиськами и задницей.

Хотя ради того, чтобы смотреть на Дикона без рубашки, я могла бы пойти на это.

Мы идем в бар и берем меню.

— Что тебе нравится? — спрашивает меня Дикон. — Не припомню, чтобы мы когда-либо пили вместе, разве нет?

Я вспоминаю тот случай на крыльце. В тот раз мы чуть было не выпили вместе.

Я отрицательно мотаю головой.

— Иногда мы с Анной делаем «Маргариту».

— Круто, — говорит Дикон. — Обычно не пью такие вычурные напитки, но поскольку мы в Карибском море, я согласен попробовать, — Дикон поворачивается к бармену. — Две «Маргариты», пожалуйста, и счет пришлите в каюту номер 763.

— Да, сэр, — говорит бармен.

Я смотрю на меню и вижу, что одна «Маргарита» стоит шестнадцать долларов.

— Ты издеваешься надо мной? — говорю я, указывая на цену. — Шестнадцать баксов за один бокал! Бутылка «Маргариты» в продуктовом магазине стоит около восьми баксов!

Дикон смеется, а затем шепчет мне:

— И еще я должен дать этому парню чаевые, как раз четыре доллара за напиток, а значит, что наши двадцать долларов полностью покрывают стоимость. К тому же взять можно только один напиток. Они не хотят, чтобы люди напивались на корабле. И это круто.

Я вздыхаю. Я не из тех людей, которым нравятся вещи только потому, что они дорогие. По крайней мере, чем выше цена, тем сложнее мне расслабиться и насладиться этим. Я убеждаю себя, что если мы не используем кредит, то он сгорит — это относилось только к напиткам и цены на них явно были завышены. Технически же мы за них ничего не платим. Они бесплатные.

Это поднимает мне настроение.

Бармен сначала передает бокал для меня, потом для Дикона.

Дикон поднимает бокал и ждет меня. Я поднимаю свой и чокаюсь с ним, глядя на кристаллы соли, которой обсыпаны края наших бокалов.

— Ну же, Рита, — говорит он.

— Что?

— Ты даже не посмотрела на меня.

— А?

Он улыбается мне, а затем говорит:

— В Германии, если ты чокаешься и при этом не будешь смотреть в глаза собеседнику, то у тебя в течении семи лет будет хреновый секс.

— Мы... Мы же... не в Германии.

Он смеется:

— Иногда я становлюсь чересчур суеверным — словно губка для суеверий. Надеюсь на Багамах, я не нахватаюсь новых. Давай на всякий случай еще раз чокнемся бокалами, — подмигивает мне он.

Я снова нервно поднимаю свой бокал, и на этот раз смотрю прямо в его большие голубые глаза, когда мы во второй раз чокаемся.

— Супер, — говорит он. — Никому не хотелось бы семь лет хренового секса, я прав?

Я смеюсь, еще больше нервничая и думая о том, что как раз семь лет назад потеряла девственность, и секс у меня был только хреновый. Внезапно я тоже поддаюсь суевериям, начиная в них верить, — а ведь я никогда не смотрела в глаза тому, с кем чокалась бокалами.

— Некоторое время ты встречалась с тем парнем, — вдруг говорит Дикон, потягивая свою «Маргариту». — Как там звали этого чувака? Райан?

— Брайан, — поправляю я.

— А, да, точно, — кивает он.

Он начинает изучать меня этими большими голубыми глазами, его рот приоткрывается несколько раз, но потом он закрывает его, так ничего и не сказав. По нему видно, что он глубо погружен в свои мысли.

— Просто спроси меня, — говорю я.

Он улыбается:

— Черт, неужели меня так легко прочитать?

— Обычно нет, — говорю я. — Но я могу сказать, что ты действительно хотел о чем-то меня спросить.

— А может я хочу задать, эм, немного дерзкий вопрос? Ты моя жена и все такое, но я не хочу ставить тебя в неловкое положение своим вопросом.

— Мне не по себе уже от того, что ты так долго тянешь с вопросом, так что не тяни и просто задай свой вопрос.

Я делаю большой глоток моего напитка, чтобы придать себе смелости, так как опасаюсь того, что уже знаю, о чем именно он хочет меня спросить.

— Ты, эм, ты довольно религиозна, так что...

— Я не девственница, Дикон.

— Уф, — говорит он, глядя вниз на свой напиток. — Извини, — бормочет он. — Мне, наверное, не стоило об этом спрашивать. Ты же знаешь, что я не девственник, раз уж у меня есть ребенок. А это значит, что хотя бы раз у меня это было.

Я смеюсь:

— Думаю, теперь мы квиты, да? Мы оба в курсе.

— Так что случилось с Брайаном? — спрашивает он.

Внезапно он становится слишком любопытным.

Я пожимаю плечами.

— Я думала, что хочу примерного христианина, но он оказался не таким уж и хорошим, понимаешь? Со стороны казалось, что он ведет себя как настоящий джентльмен, и по началу он действительно вел себя именно так. Сначала он показался мне милым, хотя этот образ, эм, казался мне немного наигранным, что ли? Тем не менее, чем больше я узнавала его, тем чаще он сбрасывал с себя этот вежливо-учтивый образ, и тем больше я знакомилась с ним настоящим.

Дикон усмехается:

— Значит, теперь ты не хочешь примерного христианина, а?

— А ты разве не христианин? — спрашиваю я его.

Он пожимает плечами.

— Трудно верить во что-то, когда теряешь жену из-за рака.

Я закусываю нижнюю губу. Я не хочу проповедовать ему. Мне никогда не приходилось сталкиваться с нечто подобным, поэтому какое право я имею читать ему нотации?

— Прости, — бормочу я.

— Не извиняйся, — отмахивается он. — Если Бог действительно присматривает за нами, то почему он забрал маму Элси? Даже если бы нам дали еще год или два, у Элси остались бы хоть какие-то воспоминания о ней... но она была лишена даже этого.

Я глажу его по спине и кладу голову ему на плечо.

— Все наладится. Я верю, что в твоей и жизни Элси произойдет что-то хорошее, Дикон, не теряй надежды.

Он проводит рукой по моим волосам, и я чувствую, как он улыбается, уткнувшись губами в мою макушку.

— Не волнуйся, я никогда не теряю надежды. Я отец, а Элси заслуживает отца, который никогда не сдастся.

Она также заслуживает, чтобы у нее была настоящая мама. А как это может случиться, пока тут я? Дикон сказал, что по времени это вероятно займет год или около того. Его адвокат считает, что родители Стейси вряд ли повторно передадут дело в суд.

Мы допиваем наши напитки, а затем решаем, что самое время идти в каюту и ложиться спать.

Войдя в каюту, и наткнувшись глазами на большую кровать, я тут же начинаю чувствовать себя не в своей тарелке. К счастью, у меня есть пижама, которая полностью скроет мое тело.

— Жаль, что они напортачили с кроватью, — говорит Дикон, нервно ухмыляясь. — Я могу лечь на диване.

— Нет, — отмахиваюсь я. — Все в порядке.

Я не... против того... что бы посмотреть, как далеко мы продвинемся с Диконом. Я не готова заняться с ним этим сегодня вечером, но также не хочу настаивать на том, чтобы он спал на диване, так как он мог бы расценить это как то, что он совсем меня не интересует.

— Обычно я сплю голым, — говорит он, ухмыляясь. — Но сегодня оставлю боксеры.

У меня вырывается нервный смешок, и чувствую, как вспыхивают румянцем мои щеки.

Мы чистим зубы, и я расчесываю волосы, в то время как Дикон возвращается в спальню. Я нервничаю и тяну время. Мне бы хотелось, чтобы к моему возвращению он уже лежал в постели, а свет в каюте был выключен. Заперев дверь ванной, я переодеваюсь в пижаму и развешиваю купальник на дверце душа, чтобы он высох. Я аккуратно складываю оставшуюся одежду и возвращаюсь в спальню.

Свет все еще горит, а Дикон лежит в постели, укрывшись до пояса. Я вижу всю его растатуированную грудь и полный набор кубиков на прессе. Он наблюдает за мной, закинув руки за голову, при этом его бицепсы кажутся еще более рельефными.

— Я оставил свет включенным для тебя, — говорит он.

Я улыбаюсь.

— Спасибо.

Я кладу свою грязную одежду в свой чемодан.

— Ты обычно спишь в пижаме? — спрашивает он.

— Эм, — мямлю я. — Да.

— Круто, — говорит он. — Они выглядят довольно комфортно, но мне было бы лень постоянно их стирать. Только одежду Элси выстирать — это уже сродни битве. По крайней мере, хотя бы сейчас она может есть, не проливая половину еды на себя.

— Она быстро растет, — говорю я, приближаясь к кровати.

Дикон откидывает для меня одеяло, так что мне становятся видны его боксеры. Они тонкие, и я вижу контур его члена. Он толстый. Думаю, я почувствовала его, когда Дикон сидел на моих плечах, но чувствовать и видеть его — это разные вещи. Он намного больше, чем был у Брайана.

Быстро отведя глаза, я забираюсь в кровать. Я натягиваю на себя одеяло, убедившись, что оно провисает между нами аж до матраса, создавая некий барьер.

— Я не кусаюсь, — хмыкает он.

— Я не... — говорю я с запинкой. — Не пойми меня неправильно. Просто... не сейчас, ладно?

Прищурив глаза, он смотрит на меня и пытается понять, о чем, черт возьми, я говорю.

— В смысле... то есть ты имела в виду...

— Ш-ш-ш, — говорю я, приложив палец к губам. — Не сегодня, ладно?

Большая ухмылка расползается на его лице.

— Хорошо, думаю, я тебя понял.

Уф! Не могу поверить, что была настолько дерзкой и прямолинейной.

— Можешь выключить свет? — спрашиваю я.

Я переворачиваюсь на бок, чтобы у меня не возникло соблазна взглянуть на него, когда он встает. Через несколько мгновений я слышу щелчок выключателя, и каюта погружается в темноту. Я засыпаю практически мгновенно.

Глава 13

Дикон

Я просыпаюсь и обнаруживаю, что Рита всем телом прижалась ко мне. Она устроила голову у меня на груди, а ее большая грудь прижимается к моему боку. Она даже ногу закинула на меня. Поверх моего...

Мой член — скала — чертовски твердая скала. Он тверже чем алмазный бур. К тому же сверху на нем лежит бедро Риты. Неудивительно, что у меня стояк.

Я сдерживаю смех. Думаю, ей было холодно прошлой ночью или одиноко. Или и то и другое. Но я не жалуюсь.

Разве она не придет в бешенство, если проснется вот так? Все было бы в порядке, если бы мой член не был таким жестким и не прижимался к ее ноге. Но я не хочу слишком сильно давить на ее границы дозволенного. Ну, если только совсем чуть-чуть.

Я решаю, что хочу, чтобы она поняла, что сделала. Хочу, чтобы она увидела, как сильно возбудила меня. Но... не хочу, чтобы она знала, что я тоже об этом знаю.

Я закрываю глаза и притворяюсь, что сплю, затем издаю раздражающий и слишком громкий храп.

Мои глаза закрыты, а рот расслаблен и приоткрыт. Это трюк, чтобы правдоподобно притвориться спящим — расслабить и приоткрыть рот, потому что никто не хочет, чтобы его видели, когда у него во сне изо рта стекает слюна.

Почувствовав, что она начала шевелиться, я решаюсь спровоцировать ее и дергаю членом. Он скользит по ее бедру, и я чувствую, что все ее тело словно коченеет.

Левой рукой, что до этого лежала у меня на животе, она начинает сонно ощупывать мой пресс. Я чувствую, как ее бедро двигается, как будто она собирается убрать его с моего члена, но... прижимает его немного сильнее ко мне, и тут меня накрывает жар. Мой член умоляет дать ему волю и овладеть Ритой прямо здесь и сейчас.

Но нет. Я должен быть более терпеливым. Она практически готова. Она почти готова поддаться этой пылающей страсти в ее сердце, я просто должен разжигать это пламя немного дольше. И тогда она будет пылать для меня.

Какое-то время Рита прижимается ко мне, может быть, минуту или две, и я слышу, как ее дыхание становится тяжелым.

Она убирает ногу, при этом я чувствую сквозь мои тонкие боксеры, как ее бедро скользит по моему члену, и это ощущение практически лишает меня разума, но я молчу и никак не выдаю себя.

Рита откатывается от меня, а потом я слышу, как она встает с кровати.

Когда она направляется в ванную, я продолжаю притворяться, что сплю. Я решаю, как бы совершенно случайно, скинуть с себя одеяло, и растягиваюсь на кровати в позе звезды, со стояком, который шалашом натянул мои боксеры, но при этом мой рот все еще расслабленно приоткрыт.

Я по-прежнему тверд как гребаный айсберг — а, конкретно, как тот, что потопил «Титаник» — и когда Рита выходит из ванной, слышу, как ее шаги резко стихают.

Ясен пень, что она видит, какой у меня стояк. Какой же будет ее реакция?

Я слышу очень тихие, почти крадущиеся шаги, а затем дверь ванной громко захлопывается.

Я смеюсь. Она сделала это специально. По ее задумке от этого я должен был проснуться. После чего я должен был понять, что она стала свидетельницей того, как мой член чуть ли не выскочил из трусов, отчего я должен почувствовать себя неловко. Как бы ни так.

Так или иначе я решил ей подыграть. Я вскакиваю с кровати и переодеваюсь, натягивая плавки для плаванья. Плавки совершенно не скрывают мой стояк. В случае чего мне придется идти в ванную и передернуть затвор, но мне бы не хотелось заниматься этим в холостую. Я чувствую, что сегодня вечером Рита будет готова, чтобы отдаться мне, и я хочу быть для нее во всеоружии — на взводе и заряжен под завязку.

Сосредоточившись на дыхании, отсчитываю до десяти. Я смотрю в окно, на глубокое синее море. На горизонте видны Багамские острова. Скоро мы прибудем в порт Нассау.

Через минуту или около того, я смотрю вниз и вижу, что мой стояк больше не так заметен. Он все еще до конца не спал, но, по крайней мере, не грозит выскочить из плавок.

Услышав, как позади меня открывается дверь, я оборачиваюсь.

— Ты уже встал, — говорит она.

«В каком-то смысле, да».

— Да. Я встал, — усмехнувшись, говорю я.

Я скольжу по ней взглядом. На ней новые шорты и немного более скромный, чем вчера, топ. Смею предположить, что под низ она надела купальник. День обещает быть веселым.

Корабль причаливает, и звучит объявление, что мы пробудем в Нассау до обеда.

Мы с Ритой спускаемся по трапу и направляемся на огороженный закрытый пляж, который предназначен исключительно для пассажиров круизных лайнеров.

— Немного угнетает, да? — спрашиваю я.

— Ты о чем?

— Я о том, — говорю я, — что мы находимся в совершенно новой стране, в которой никогда не бывали раньше, но от людей, которые живут здесь, мы все отгорожены этим забором.

— И, тем не менее, посмотри на этот пляж, — говорит Рита. — Это просто потрясающе. Вода такая прозрачная.

— Мы немного побудем на пляже, — я говорю. — Но раз уж мы здесь, мне все же хотелось бы прогуляться по Нассау.

Она кивает, и мы направляемся к пляжу. Мы занимаем место на песке, расстелив покрывало, и я скидываю рубашку. Я потягиваюсь, разминая мышцы на солнце. Краем глаза я подмечаю, что Рита смотрит на меня, но тут же отворачивается, когда замечает мой взгляд.

— Не хочешь раздеться? — спрашиваю я, глядя на нее и улыбаясь.

— Я не хочу сгореть на солнце.

— У меня есть солнцезащитный крем, — говорю я, вытаскивая бутылку из сумки.

— О, — говорит она, потянувшись за кремом.

— Ложись, — говорю я. — И сними топ.

Без возражений она ложится на живот.

Встав на колени рядом с ней на нашем покрывале, я выдавливаю на ладонь большую порцию солнцезащитного крема и начинаю втирать его ей в спину, медленно и нежно. Намазать Риту солнцезащитным кремом — это всего лишь моя вторичная цель, по большей части мне просто хотелось прикоснуться к ней и, так сказать, немного полапать ее тело.

Сделав нажим немного сильнее, я чувствую, как ее мышцы расслабляются под моими руками. Ее кожа, нагретая солнцем, выглядит просто великолепно, а прикасаться к ней — истинное наслаждение, и я понимаю — на этот раз — что в женской спине, полностью лишенной татуировок, на самом деле скрывается истинное очарование. Раньше я бы я воспринял такую спину как чистый холст, что умолял меня заполнить его чернилами, но спина и кожа Риты больше похожи на законченное произведение искусства. Было бы неправильно осквернять его чернилами.

Я оттягиваю застежку от лифчика и намазываю кожу под ней солнцезащитным кремом. И когда я это делаю, слышу, как она издает легкий стон.

Я прикусываю губу. Я рад, что связался именно с ней. Гораздо интересней действовать не спеша, чем бросаться в омут с головой.

— Думаю, готово, — говорю я. — Если конечно ты не хочешь, чтобы я намазал и твои ноги тоже.

— Ммм, — произносит она.

Приму это как знак согласия. Ее шорты все еще на ней, но я начинаю с лодыжек и продвигаюсь вверх. Я массирую ее икры, тщательно разминаю их, втирая солнцезащитный крем в ее кожу. Когда добираюсь до чувствительной кожи под коленями, Рита немного дрожит, и чтобы унять дрожь, я сжимаю ее бедро.

Втирая солнцезащитный крем в ее бедра, я решаю немного рискнуть и слегка скользнуть руками под край ее шорт. Я останавливаюсь в миллиметре от ее ягодиц, и чувствую, как Рита напрягается.

— Ты же не хочешь, чтобы твоя задница сгорела, — говорю я, ведя себя как ни в чем не бывало.

Она выдавливается из себя смешок.

— Перевернешься? — спрашиваю я.

Она выхватывает бутылку у меня из рук.

— Я сама справлюсь, — выпаливает она.

Она выдавливает немного крема на руку и торопливо размазывает его по животу и груди.

— Тебе нужно втирать его лучше, — говорю я.

Ее лицо становится пунцово-красным, но совершенно не потому, что обгорело на солнце.

— Дикон, ты не должен смотреть, как я его втираю, — говорит она.

Я забираю у нее бутылку с кремом, выдавливаю немного себе на ладонь и начинаю натирать солнцезащитным кремом свою грудь, руки и живот. Я пытаюсь дотянуться до спины и чувствую, как меня касаются руки Риты.

— Ты не можешь дотянуться, чтобы намазать всю спину, — говорит она.

Она втирает густой крем, а я улыбаюсь как Чеширский кот, когда она разминает и массирует мою спину. Чувствую, как ее грудь слегка прижимается к моей спине, а потом она говорит:

— Готово.

Мы оба ложимся на покрывало, рядом, но не касаясь друг друга. Пока мы лежим и болтаем, время от времени ее нога задевает мою, а я, даже не задумываясь об этом — просто позволяя этому случиться — касаюсь ее руки во время разговора.

— Я позвоню Элси, прежде чем мы отправимся в Нассау, — говорю я.

— Хорошая идея, — говорит она. — Я имею в виду позвонить Элси, а не отправиться в Нассау.

Я шлепаю ее по бедру.

— Эй, ты реально так беспокоишься об этом? Это же Багамы, а не Сирия.

— Просто я слышала кое-что плохое, — говорит она. — В брошюрах не рекомендуется покидать курортную зону, если только вы не на круизной экскурсии.

— Скучно, — говорю я.

Я набрал номер Анны и включил громкую связь, чтобы Рита тоже могла слышать. Сегодня суббота, так что Элси не нужно идти в школу.

— Папа! — сквозь помехи в динамике раздается голос Элси. — А тетя Анна разрешает мне нарушать все твои правила!

— Здорово, — говорю я, качая головой и глядя на Риту. — А мы с Ритой на пляже! Любуемся океаном.

— Похоже, вам там тоже весело, — говорит она. — Вы можете оставаться там столько, сколько захотите, так что я подольше смогу поиграть с тетей Анной.

— Я так рад, что ты по мне скучаешь, маленький гремлин.

Элси смеется.

— Я не гремлин!

— Тогда скажи, что соскучилась.

— Я соскучилась по тебе.

— И по Рите тоже? — спрашиваю я.

— Привет, Элси, — говорит Рита, улыбаясь.

— Привет, Рита. Я скучаю по вам двоим. Но может, вы останетесь еще на один день, а я начну скучать еще сильней?

— Мы вернемся, как и планировали, — говорю я. — Так что наслаждайся своим бунтарством против правил, пока у тебя есть такая возможность, маленький гремлин.

— Я что больше не «милая»? — спрашивает Элси.

— Гремлины нарушают правила, в отличие от милых маленьких девочек.

— О, — говорит Элси. — Ну, мы сейчас собираемся пойти поиграть. Пока!

— Пока, люблю тебя, милая.

— И я люблю тебя!

Телефон отключается, и Рита смеется.

— Неблагодарные дети, — говорю я, ложась и глядя на небо. — Они терпеть не могут, когда ты куда-то от них уезжаешь, а потом, не успеешь и глазом моргнуть, они думают, как бы побыстрее от тебя отвязаться.

— Погоди, пока она не станет подростком, — говорит Рита.

— Я стараюсь не думать об этом, — говорю я, ухмыляясь.

Повалявшись на пляже еще какое-то время, я подрываюсь и тяну Риту за руку.

— Думаю пора прошвырнуться по городу.

Она недовольно морщит нос.

— Ну же, — говорю я. — Это будет приключение.

— Ну если ты так говоришь…

* * *

Сотрудник курорта отказывается выпустить нас.

— Ты собрался держать нас в заложниках с двадцатидолларовой «Маргаритой»? — в шутку спрашиваю я, пихнув его локтем.

— Маргарита стоит всего шестнадцать долларов, сэр, — по нему видно, что он слегка нервничает.

— Всего шестнадцать баксов? — говорю я с сарказмом. — Рита, ты это слышала?

Рита не смотрит на меня. Видно, что я заставляю ее чувствовать себя неловко.

— Я щедро даю чаевые, — говорю я. — Так что шестнадцатидолларовая «Маргарита» обходится мне в двадцать баксов. Выпускай нас!

Он уходит с дороги и открывает ворота, чтобы пропустить нас.

Нас тут же атакуют лоточники, все пытаются втюхать нам свои безделушки втридорога.

— Забавные вещицы, — говорит Рита, когда мы проталкиваемся сквозь толпу торговцев, стараясь не смотреть им в глаза и не повестить на покупку какой-то фигни.

— Нам просто нужно уйти подальше от курортной зоны, а там уже, думаю, можно будет вздохнуть спокойно.

Примерно через двадцать минут мое предположение оказывается верным.

И вскоре мы остаемся в окружении лишь высоких деревянных домов и зданий, окрашенных в пастельные розовые, песочные и бирюзовые тона.

— Видишь? — говорю я. — Разве это не стоило поездки, Мисс История искусств?

— Я изучала Европейское искусство, — говорит она.

Я указываю на здание с высоким тонким шпилем. Со всех сторон шпиль обнесен невысокой резной оградой, отчего здание еще больше смахивает на собор.

— А эта штука не кажется тебе европейской?

— Красиво, — говорит она.

— После войны за независимость кучке британцев удалось сбежать сюда, — говорю я. — И они привнесли во все здесь свои... европейскости.

Рита смеется.

— Ты читал об этом, чтобы произвести на меня впечатление?

— Нет, — вру я. — Мне просто было интересно узнать историю города, так что я навел кое-какие справки, чисто ради собственного саморазвития.

— Точно, — говорит она, взяв меня за руку и переплетя наши пальцы.

Мне чертовски был приятен этот ее жест.

Мы идем рука в руке, и я замечаю бар, в котором играет музыка, а снаружи болтается большое количество народа.

— Давай заглянем сюда.

И прежде, чем Рита успела бы запротестовать, я тяну ее в сторону бара. Место битком набито посетителями.

Я беру меню и показываю, что здесь «Маргарита» стоит всего три доллара. На лице Рите появляется улыбка, могу сказать, что ей нравятся выгодные предложения, даже несмотря на то, что у меня нет проблем с деньгами.

Мы заказываем себе выпивку и отправляемся на поиски места, где можно было бы присесть, и тут я краем глаза замечаю Эрла. Он без Химены.

Он сидит в угловой кабинке с несколькими местными. За последние десять лет я столько набил татуировок, что даже стал неплохо разбираться в уголовных, так что сразу могу сказать, что эти парни далеко не приверженцы закона.

Я вижу, что у Эрла большой кейс, и один из подозрительного вида парней — большой мускулистый чувак — открывает кейс и заглядывает внутрь. Он кивает, а затем передает Эрлу кейс поменьше.

Эрл собирается открыть его, но качок накрывает его руку своей и качает головой.

На мгновение у Эрла появляется такое выражение на лице, словно он собирается протестовать, но затем сдувается и кивает в понимании.

Подозрительного вида парни тут же поднимаются и покидают бар, но Эрл остается сидеть.

— На что ты смотришь? — начинает спрашивать Рита, а потом замечает Эрла.

Прежде чем я успеваю ее остановить, она спрыгивает с барного стула и, махая рукой, направляется к Эрлу, чтобы поприветствовать его.

«Проклятье».

— Эрл! — говорит она. — Привет! Я Рита, мы познакомились вчера вечером.

Глаза Эрла становятся круглыми как блюдца, он хватается за кейс и задвигает его назад за свой стул, стараясь убрать его с глаз долой.

«Эрл, гребаный ты идиот, в какое же дерьмо ты ввязался?»

Я следую за Ритой. Теперь у меня уже не получится прикинуться, типа я его не видел тут.

— Привет, — говорит он, его глаза бегают из стороны в сторону. — Дикон... Рита, рад вас видеть.

— Где Химена? — спрашивает Рита.

— Э-э, — говорит он. — Она не очень хорошо себя чувствует, так что осталась в каюте.

— Разве ты не должен был остаться и позаботиться о ней? — спрашивает Рита.

Я незаметно потихоньку ногой толкаю Риту в голень.

— В смысле... — говорит Рита, — Надеюсь, она скоро поправится.

— Она сама предложила мне выйти и весело провести время, — говорит Эрл. — Мол, за все заплачено, так чего ж терять возможность и не насладиться отдыхом, хоть кому-то из нас двоих.

Я пожимаю плечами:

— По мне так звучит логично. Ну, не будем тебе мешать...

— Ты сейчас возвращаешься на корабль? — спрашивает Рита. — Время уже практически вышло, и не хотелось бы опоздать. Мы могли бы вернуться все вместе.

Эрл бросает взгляд на свой кейс, а затем на меня. Я взглядом даю ему понять, что в курсе о том, что тут произошло. Его лицо дергается, а затем он пожимает плечами.

— Да, — говорит он. — Давайте. Я не против вернуться вместе с вами.

Я испытываю соблазн оттащить Риту в сторону и пусть Эрл идет впереди нас сам. Мне бы не хотелось хоть как-то быть втянутым в ту хренотень, что тут произошла, но подозрительные чуваки ушли, и похоже, Эрл уже закончил свою деловую сделку. Похоже, он уходит, не вызвав ни у кого подозрений, значит мы вполне можем вернуться на корабль вместе с ним.

Допив напитки, мы оплачиваем счет и выходим на улицу.

— А зачем ты взял с собой кейс? — спрашивает Рита.

Я хватаю ее за локоть.

Она смеется:

— Ох, эм, это конечно же не мое дело.

— Вы, ребята, возможно, не захотите идти со мной, — внезапно выдает Эрл.

— О, и почему же? — не унимается Рита.

— Слушай, Рита, я буду с тобой честен: Дикон уже знает, что что-то происходит. У меня полный кейс денег, и я собираюсь пронести его на корабль. Ты, наверное, не захочешь находиться рядом со мной, когда мы будем проходить через охрану на борту корабля.

— Деньги? — спрашивает Рита. Затем ее глаза расширяются. — О, черт! Эрл, почему ты...?

— Ш-ш-ш, — говорит он успокаивающим тоном, — просто мотайте отсюда, хорошо? Вы двое не должны рисковать своим медовым месяцем из-за меня.

Я хлопаю Эрла по плечу.

— Прости, чувак, если бы тут были только мы — парни — я бы остался с тобой, но я не хочу, чтобы Рита попала в неприятности или пострадала.

— Я понимаю, — говорит он. — Именно поэтому я и признался. Вы двое задержитесь здесь ненадолго, а я пойду. Сделайте вид, что вообще меня тут не видели.

Я киваю, и он поворачивается и направляется в сторону стоянки корабля.

Мы с Ритой остаемся позади.

— Ты знал? — спрашивает она, пихая меня локтем.

— Я только подумал о том, как бы отвлечь тебя от него, а ты уже вскочила и на всех парах понеслась к нему здороваться!

— Дикон, ты должен был сказать мне сразу, как только заметил его!

— Все в порядке, — говорю я. — Он хороший парень. Возможно, он и занимается контрабандой наркотиков и все такое, но он позаботился о том, чтобы мы не оказались впутанными в его неприятности.

Она вздыхает:

— Говоря о неприятностях...

Она указывает мне через плечо, и, взглянув, я вижу трех парней, блокирующих путь Эрла. Это не те же самые парни, которых мы видели ранее в баре, но выглядят они так же, если не сказать более подозрительно.

— Вот черт, — шиплю я.

— Мы должны позвонить в полицию? — спрашивает она с волнением в голосе.

— Нет, — говорю я. — Эрла могут арестовать.

— А если мы этого не сделаем, то его могут убить, — говорит Рита, достав свой телефон.

Я выхватил его у нее из рук.

— Рита, поверь мне, если он попадет в местную тюрьму, его там и убьют.

— Но...

— Они собираются украсть у него деньги, и если он умный, то сам отдаст их и тем самым минимизирует нанесенный ему ущерб.

— Ты уверен...?

— Уверен. Смотри, — говорю я, указывая в его сторону.

Вцепившись двумя руками в кейс, Эрл стоит посреди вмиг опустевшей улицы. Местные жители знают, кто эти трое, а также знают, что когда они появляются, необходимо исчезнуть.

Один из здоровенных парней подходит к Эрлу. Я задерживаю дыхание, надеясь, что Эрл просто передаст кейс.

Вместо этого я вижу, как он пытается убежать.

«Пи*дец».

Один из парней хватает Эрла, а другой вырывает кейс из его рук. Двое из них бегут к мопеду, запрыгивают на него и валят прочь с деньгами.

Третий из банды остался тут. Повалив Эрла, он забрался на него сверху и выбивает из него дерьмо.

— Черт возьми, — шиплю я. — Рита, стой здесь.

Я слышу, как она кричит мне в спину: «Дикон! Нет!», но я уже на полпути к Эрлу.

Когда я в десяти шагах от них, парень отрывается от расквашивания лица Эрла и замечает меня. Его глаза расширяются, когда он понимает, что я несусь прямиком, бл*дь, на него.

Пригнувшись и втянув голову в плечи, я на всем ходу врезаюсь в него. Головой попав ему прямо в живот, я сбиваю его с Эрла.

Он пытается отдышаться, а я, встав над ним, сильно пинаю его по ребрам.

— Отвали, — кричу я. — Оставь деньги себе и проваливай!

Я снова его пинаю, и он пытается увернуться от меня. Я позволяю ему отползти на какое-то расстояние от нас с Эрлом.

Когда он встает на ноги, он мельком смотрит на меня, а я указываю в сторону переулка и рявкаю:

— Проваливай! Вы получили свои деньги! А теперь убирайся отсюда!

Он убегает, скрывшись в переулке.

Я хватаю Эрла за руку и помогаю ему встать на ноги, в то время пока он пытается отдышаться.

— Я потерял все, — говорит Эрл в ужасе. Его лицо сплошь покрыто кровавыми подтеками, но под ними оно призрачно белое.

— По крайней мере, сейчас тебе не нужно беспокоиться о том, как пронести деньги на корабль... и ты все еще жив.

Я снимаю рубашку и отдаю ему, а он использует ее, чтобы стереть кровь с лица.

Эрл отдает мне рубашку обратно, но я отступаю, не касаясь ее.

— Оставь рубашку себе, мужик, — говорю я. — Теперь она твоя.

Глава 14

Рита

— Ты должен был вызвать копов! — кричу я на Дикона, как только мы вернулись в нашу каюту.

— Копов, вероятно, подкупили, чтобы они в любом случае держались подальше, — говорит он. — Ты заметила, что они даже не появились?

— Взятки, наркотики, — говорю я раздраженно. — Дикон, похоже, ты слишком много знаешь обо всем этом.

— Ну, извини, что я не такой наивный как ты.

— Придурок, — бурчу я, нахмурившись. — И зачем ты рисковал своей жизнью, чтобы заступиться за этого парня? Тебя же могли убить.

— А тебе не кажется, что... — говорит Диакон с лицом красным от гнева, — что Иисус сделал бы то же самое?

У меня вырывается раздраженный смех:

— Не приплетай сюда Иисуса, Дикон. Он бы не стал водить дружбу с наркоторговцем.

— Разве? Он любит всех своих детей и помогал тем, кто в этом больше всего нуждался. Эрл не торгует наркотиками, потому что скупердяй, ему просто не хватает твердой руки, которая направляла бы его по жизни, и...

— Ой, да ладно, Дикон, — говорю я. — Никто же не приставлял пистолет к его голове и не заставлял заниматься торговлей наркотиков.

— Видимо, он оступился, — говорит Дикон. — Он сказал мне, что пытался выбраться, но они не позволили ему. Он уже слишком глубоко в это вляпался.

— Ну по крайней мере, сейчас-то он вырвался? — спрашиваю я, покачивая головой и сама себе не веря.

Дикон пожимает плечами.

— Он собирается из Майами лететь прямо в Аргентину. У Химены там семья, которая сможет их защитить. Возможно, я знаю одного парня, который мог бы...

— Нет! — кричу я. — Не ввязывайся в это еще больше, чем уже есть! Надо было вызвать полицию. Тебе повезло, что у них не оказалось ни ножей, ни пистолетов.

— Как будто я не смогу вырубить мудака с ножом.

Я иду к двери, хватаюсь за ручку и оглядываюсь на него в ярости.

— Дикон, ты идиот, мне не нужно, чтобы ты мог разобраться с парнем, у которого есть нож. Я хочу, чтобы ты был достаточно умен, чтобы не приближаться к парню с ножом! Тебе так трудно это понять? Может ли быть такое, что логика и здравый смысл не могут проникнуть сквозь все эти чернила и мышцы? — прежде чем он мне ответит, я открываю дверь и выхожу в коридор. — Я собираюсь пойти прогуляться. Пожалуйста, оставь меня в покое.

Я хлопаю дверью.

Черт. Я не должна была говорить «пожалуйста», прежде чем хлопнуть дверью, на самом деле это только смягчило весь эффект от моего ухода.

Дикон должен осознать тот факт, что он отец и муж, хоть и поддельный. Что он не может так безрассудно рисковать своей жизнью ради незнакомцев. Что бы я сказала, если бы он там умер, а мне пришлось вернуться к Анне и Элси и объяснить им, что произошло? Сказала бы, что не смогла помешать ему убить себя?

Он такой долбаный идиот.

Бредя по коридору, я наконец оказываюсь в главном вестибюле. Я заказываю одну из дурацких «Маргарит» за 16 долларов, и, чувствуя жалость к самой себе, приступаю к самолечению этим напитком.

Казалось, что все идет так хорошо, и вот тебе на. Моя вина в том, что я рассматриваю происходящее между нами, как нечто большее, нежели оно есть на самом деле, а именно притворный брак. Мне необходимо было сохранять дистанцию и не следовало так часто прикасаться к Дикону. Разумеется, я должна была поцеловать его во время свадьбы, но на этом все. Сближение с ним заставляет меня проявлять заботу о нем, а забота о нем — это ответственность, особенно когда он принимает такие ужасные решения.

Отныне я постараюсь не проявлять о нем заботу. Больше никаких пробуждений прижавшись к нему, чувствуя, как его твердый член упирается в мое бедро. Больше не позволю ему натирать мою спину солнцезащитным кремом.

Не могу поверить, что сказала ему, что я не девственница. Как будто ему было до этого какое-то дело.

Хотя ему было бы довольно неловко, думая, что я девственница, и поскольку он спросил, значит он, по крайней мере, подозревал, что я таковой могу оказаться.

Только потому, что я не знаю о продажных копах и сделках с наркотиками, не означает, что я какая-то тепличная идиотка!

Я допиваю «Маргариту» и, когда оглядываюсь назад, вижу, что возле меня стоит Химена и улыбается мне.

Я хмурюсь.

— Привет, Рита, — говорит она. — Мне очень жаль.

— За что? — спрашиваю я. — Ты тоже в этом замешана?

— Моя бабушка в Колумбии больна... действительно больна. Ее лечение стоит намного дороже, чем любой из нас сможет когда-либо заработать...

Я смотрю на нее, ожидая продолжения.

— Ну и... — говорит она, — Эрл увидел, как я расстроена, и совершил глупость. Я была в ярости, когда узнала, хотя и знала, что он делает это для меня. Для моей бабушки.

— Почему мужчины такие тупые? — задаю я вопрос.

Она садится на барный стул рядом со мной.

— Он сказал, что это будет только один раз, и он сдержал слово. Но как только моя бабушка получила лекарство, ей стало намного лучше, и все в моей семье были так счастливы...

— Поэтому один раз превратился в два?

Химена кивает.

— Затем в три, и в четыре, и потом он увяз во всем этом по самые уши. Он не мог уже пойти на попятную.

— Значит теперь вы должны спрятаться, оставив прежнюю жизнь?

Химена заплакала, ее губы дрожат. Я обнимаю ее, и она плачет на моем плече.

— Я даже не могу вернуться в Колумбию, — говорит она надломленным голосом.

— Дикон сказал, — говорю я, — что знает парня...

Она смотрит на меня полными слез глазами, но в которых появился проблеск надежды.

— Какого парня?

— Не знаю, — говорю я. — Я так разозлилась на него, что даже не дала ему закончить.

— Рита, — говорит Химена. — Если он действительно сможет нам помочь, это бы много для нас значило, если бы ты могла...

— Я спрошу у него, — говорю я.

— Спасибо тебе! — она снова обнимает меня.

«Во что я ввязалась?»

Глава 15

Дикон

Я лежу на кровати и смотрю по телевизору канал HGTV, когда слышу скрип открываемой двери. Я быстро переключаю канал, не желая быть застуканным за просмотром шоу подобного плана (прим.: HGTV — Home & Garden Television — Дом и Сад — американский базовый кабельный и спутниковый телевизионный канал, принадлежащий Discovery, Inc. В основном по нему транслируют реалити-программы по благоустройству жилья и приусадебных участков).

Я все еще разозлен. Эта женщина пытается указывать, что я должен делать, а что не должен? Как будто я сам не знаю, как позаботиться о себе.

— Привет, — говорит она.

— Привет, — отвечаю я, только мельком взглянув на нее.

— Ты все еще злишься? — спрашивает она.

— Думаю, да, — говорю я.

Она запрыгивает на кровать и садится по-турецки, скрестив ноги.

— А ты сейчас уже не злишься? — спрашиваю я.

Она прикусывает нижнюю губу.

— Злилась... но сейчас, думаю, что нет.

— Быстро тебя отпустило, — говорю я. — В следующий раз просто не злись вообще, чем избавишь нас обоих от лишних хлопот.

— Придурок, — огрызается она. — В любом случае, ты сказал, что знаешь парня...

— Неужели это ловушка? — спрашиваю я. — Если я расскажу тебе о нем, ты воспользуешься тем, что я знаю какого-то подозрительного парня, как поводом, чтобы снова на меня разозлиться?

— Нет, — говорит она. — Я только что разговаривал с Хименой. Я поняла, как ты и пытался мне сказать, что Эрл делал плохие вещи, потому что у него на это была веская причина.

— Я знаю парней — я делаю им тату — которые ведут дела с некоторыми парнями в Нассау и Колумбии. Они достаточно крупные игроки, которые, возможно, могли бы в качестве оплаты долга избавить Эрла и Химену от этих неприятностей. Конечно, он не получит обратно эти чертовы деньги, но они хотя бы смогут остаться в Майами и им не придется бежать в Аргентину.

Рита смотрит на меня:

— Дикон, прости, что так поспешно осудила тебя. Я повела себя не очень-то по-христиански.

— Не суди, да не судим будешь, — смеюсь я.

— Серьезно, ты цитируешь мне Библию?

— Конечно, — говорю я, ухмыляясь. — Это, эээ... от Матвея, от Марка, от Луки...

— Это и вправду от Матвея, — говорит она. — На этот раз ты угадал правильно.

— Я знал, что, в конце концов, это окажется кто-то из этих чуваков. Матвей, Марк, Лука и Иоан только и делали, что подводили меня, поэтому на этот раз хоть кто-то из них должен был меня порадовать. Утром я позвоню куда надо, но больше ничего не говори Эрлу или Химене. Возможно, они не смогут ему помочь, а мне бы не хотелось давать им ложную надежду. В Библии имеется какой-нибудь подходящий стих про ложную надежду?

— Их много, — говорит она, улыбаясь. — Дикон, ты что, реально хочешь всю ночь заниматься со мной цитированием Библии?

— Ну... — говорю я, потянувшись за телефоном, — я нашел один стих, который меня очень заинтересовал. Хочешь я тебе его прочитаю?

— Думаю, да, — говорит она, глядя на меня во все глаза, искрящимся и жарким «трахни меня» взглядом.

Я открываю в браузере ранее сохраненную закладку и смотрю на экран, ухмыляясь.

— Ладно, — говорю я. — Это из... эм... какой-то Притчи. Не знаю, кто говорит, но не думаю, что это Иисус. Тут сказано: «И утешайся женою твоей, да будет она любвеобильной, как лань, и прекрасной, как серна, пусть грудь ее да удовлетворит тебя во всякое время; любовью ее услаждайся постоянно» (прим.: Соломоновы притчи глава 5:18-19).

— Это не из Библии, — смеется Рита.

— Из нее самой! — говорю я, помахав телефоном прямо у нее перед носом. — Даже в Библии сказано, что твоя грудь должна удовлетворять меня!

— Правда? — спрашивает Рита, покраснев. — А она удовлетворит тебя?

Я смотрю на нее с голодом в глазах.

— Думаю, да, — говорю я хрипло. — Хотя я ее практически не видел.

Прикусив нижнюю губу, Рита тянется руками к низу топа и снимает его через голову. Ее грудь прикрыта верхней частью купальника.

— Так я уже видел ее много раз, — говорю я, ухмыляясь.

— Но ты ведь не прикасался к ней, — говорит она, не глядя мне в глаза.

Переместившись на кровати, я сажусь позади Риты так, что она оказывается сидящей между моих бедер. Прикоснувшись, я медленно скольжу руками вверх по ее ногам, к бедрам, а затем к талии.

Рита откидывается на меня, прижав голову к моей груди. Я скольжу ладонями по ее животу. Она такая мягкая и теплая. Наконец я поднимаю руки и накрываю ладонями ее грудь поверх купальника. Слышу, как у нее вырывается стон, когда я нежно их сжимаю и чувствую, как Рита выгибается, чтобы еще ближе прижаться ко мне и моим рукам.

Чертовски приятно чувствовать ее грудь в своих ладонях. Не то, чтобы раньше я не тискал достаточное количество сисек, но до того, как в моей жизни появилась Стейси, я никогда не заботился об удовольствии самой женщины. Теперь же я знаю и умею это делать. Я провожу пальцами по ее груди, пока не натыкаюсь на торчащие твердые соски. Когда мои пальцы касаются их, ее тело напрягается, и она вздрагивает.

— Тебе так нравится? — спрашиваю я.

Она хныкает и кивает.

— Я сниму верх, — шепчу я.

Она снова кивает.

Просунув руку, я развязываю завязки на лифчике от купальника и отбрасываю его на кровать. Прижав Риту к себе и глядя ей через плечо, чтобы видеть ее обнаженную грудь во всей красе, я обхватываю ладонями эту самую красоту.

Сжимаю чуть сильнее, массируя и разминая ее. Я позволяю ее твердым соскам скользнуть между моих пальцев, после чего слегка сжимаю их.

Рита сильней выгибается телом, а руками хватается за мои бедра и сжимает их. Я смеюсь и сжимаю ее соски чуточку сильней.

— Твоя очередь, Дикон, — говорит она низким и хриплым голосом. — Твоя очередь снять с себя одежду.

— Ты сняла с себя только топ, — говорю я.

Я отпускаю ее грудь и срываю с себя рубашку, бросая ее рядом с кроватью.

— Теперь мы в расчете.

Рита поворачивается ко мне лицом, недовольно надув губы. Посмотрев на мои плавки, она указывает:

— Похоже, ты вот-вот выскочишь из них.

Мой член тверд, как скала, и натягивает мои плавки как шалаш, как довольно большой шалаш.

— Да, — говорю я. — Возможно. Ты уверена, что готова к этому?

— Нет, — говорит она, качая головой. — Я не совсем уверена, но больше не могу этому сопротивляться.

— Тогда, хорошо, что мы уже женаты, — говорю я. — Иначе это было бы грехом.

— Не шути об этом, — говорит она, схватив меня за бедро.

Я откидываюсь назад на подушки, позволяя моему члену еще сильнее оттопырить мои плавки. Рука Риты скользит вверх.

— Как, будучи татуировщиком, ты стал таким сильным? — спрашивает она, сжимая мои мускулистые ноги.

— Я должен быть в состоянии вырубить любого бугая, — говорю я. — Мои клиенты — жесткие люди, и мне нужно быть еще жестче, если хочу, чтобы они уважали меня.

— Ммм, жестче говоришь... — мурлычет она, сжимая мой член через плавки. Я задыхаюсь.

Бл****. Это невероятные ощущения, но я жажду почувствовать ее кожа к коже. Поддев плавки, я рывком стаскиваю их. Мой член, вырвавшись на свободу, шлепает по прессу, покачиваясь как мачта; плавки улетают куда-то в том же направлении, что и рубашка.

— О, — говорит она, уставившись на мой член. — Слава Богу.

— Слава богу? — спрашиваю я с сарказмом, приподнявшись на локтях. — Ты думала, что у меня будет член как карандаш, или что у меня там деформация, или...

Она смеется.

— Нет, я думала, что у тебя татуировки по всему члену, но я так рада, что у тебя их тут нет.

— Тыкать иголками член, нет уж спасибо, — смеюсь я.

Она обхватывает его рукой, слегка сжимая, что вены на нем еще больше начинают выпирать.

Я закрываю глаза и откидываюсь назад, смакуя эти ощущения.

— Бл*дь, как хорошо, Рита.

Прежде чем открыть глаза и снова взглянуть, я чувствую, как ее губы обхватывают мой член. Она ласкает его языком и посасывает, пытаясь взять меня все глубже и глубже.

Наконец, я открываю глаза и смотрю на прекрасное зрелище. Ее полные губы плотно сжаты вокруг моего члена, а ее красивые серые с янтарными всполохами глаза смотрят на меня — сама невинность.

— Не останавливайся, — говорю я. — Ты не можешь остановиться сейчас, иначе мои яйца посинеют и отпадут.

Она пытается смеяться, но мой член находится в нескольких сантиметрах от ее горла, поэтому ее смех выходит сдавленным и приглушенным. Положив руку ей на затылок, я осторожно нажимаю.

Она скользит ниже, сильнее посасывая, а затем начинает двигать головой вверх и вниз. Когда Рита опускает голову вниз, я чувствую, как она, посасывая, практически заглатывает меня. Чертовски невероятные ощущения, но затем она сосет сильнее, и мой член напрягается до максимальной твердости.

Мой ствол едва помещается у нее во рту, и ее губы растянуты так широко, насколько это возможно. Она старается взять меня как можно глубже, при этом лаская длину языком. Должен признать, что минет она делает довольно-таки отменно. Когда голова Риты скользит вверх, с уголков ее рта стекает слюна, она скользит вдоль контура вен на моем члене, и наконец, скатывается к яйцам.

— Продолжай, — хрипло говорю я. — Я хочу кончить тебе в рот.

Она ускоряется, набирая бешеный темп. Каждый хлюпающий и всасывающий звук приближает меня к взрыву, и я, наконец, чувствую, как подтягиваются мои яйца.

— Я сейчас кончу.

Рита заглатывает меня как можно глубже и так самозабвенно сосет, словно в этом кроется смысл жизни. Адреналин разливается по моим венам, и мне окончательно сносит крышу. После чего каждая частичка моего сознания устремляется прямо в мой член, и он разряжается в рот Риты. Сильные струи спермы одна за другой выстреливают, словно заряды из пистолета. И я вижу, как движется горло Риты, когда она пытается все проглотить, но спермы слишком много, и когда Риты выпускает изо рта мой член, та стекает у нее по подбородку.

— Я не смогла все проглотить! — смеясь, говорит она.

— Я копил с прошлой ночи, — говорю я с ухмылкой.

Она пытается слизать языком остатки спермы вокруг рта, но ей это не совсем удается. Я даю ей салфетку, чтобы вытереться.

— Ммм, мне нравится твой член, Дикон, — говорит она, глядя на него.

— Теперь твоя очередь, — говорю я, приближаясь к ней.

Я шлепаю ее по заднице и сжимаю, отчего Рита стонет.

Стянув ее шорты и бикини одним махом, я опускаю ладонь между ее ног. Мои пальцы находят ее влажность, и я нежно скольжу пальцем вверх-вниз.

Рита сжимает рукой мой бицепс, вонзая ногти.

— Дикон...

— Ш-ш-ш. Не нужно говорить, — шепчу я, смачивая ее соками палец, прежде чем прикоснуться к ее клитору.

— Дикон, — говорит она. — Я никогда... никогда...

— Ты же сказала, что не девственница, — замерев, говорю я.

— Да, — отвечает она. — Но я не... я никогда этого не делала.

— Ты что... пропустила третью базу? — спрашиваю я. — Думаю, это против правил. Ты не сможешь заполучить настоящий Хоум Ран, если пропустила базы (прим.: Первая база — поцелуи. Вторая база — ласки, прикосновения (от пояса и выше). Третья база — оральный секс или мастурбация партнеру. Четвертая база — Хоум Ран — половой акт (в идеале с оргазмом))…

— Заткнись, — говорит она. — Ты знаешь, что я имею в виду. Брайан... он не...

— Я понял, — говорю я. — Не волнуйся, я не Брайан.

Я прикасаюсь пальцем к клитору Риты, и она вздрагивает. Я укладываю ее на кровать, подложив под голову подушку.

Я соскальзываю по кровати, а затем ныряю между ее ног. Если ни один мужчина никогда не возносил ее на небеса с помощью орального секса, то она не должна больше ждать ни секунды.

Я пробегаюсь языком вверх-вниз по складочкам ее порозовевшей и чуть припухшей от возбуждения киски. Ее вкус наполняет меня, и я чувствую, как мой член снова становится твердым.

Глава 16

Рита

Когда его язык прижимается к моей влажной киске, у меня возникает чувство, что я вот-вот кончу. Но хвала небесам, я не кончаю, хотя первоначальные ощущения настолько интенсивны, что я полностью растерялась.

— Оо, — слышу я свой вскрик от наслаждения.

— Ага, — говорит Дикон. — Расслабься.

Я пытаюсь, но мое сердце бешено колотится в груди, а язык самого сексуального в мире парня ласкает мою киску. Как я должна расслабиться?

Его рот прижимается к моему клитору, и малейший шанс, чтобы расслабиться, полностью исчезает. Я вскрикиваю.

Дикон хватает меня за бедра и задницу, а я прижимаю ноги к его голове. Его язык нежно движется по моему клитору, нажимая с постоянным давлением. Моя киска настолько потекла, что, казалось бы, я должна чувствовать себя неловко, но на самом деле я чувствую себя слишком хорошо, чтобы смущаться.

Я обхватываю ладонью одну из своих грудей и сжимаю ее, лаская и пощипывая сосок, в то время как Дикон слизывает мои соки.

Волны интенсивного удовольствия накатывают на меня, и с каждым всплеском ощущения становятся все более и более интенсивными. Вскоре я обнаруживаю, что мои бедра непроизвольно приподнимаются над кроватью. От удовольствия пальчики на ногах поджимаются, и тут я чувствую, как внутри меня что-то скользит.

Палец Дикона. Нет, пальцы.

Он скользит внутри моей истекающей соками киски, ни на миг не прекращая ласкать языком мой клитор. Его пальцы растягивают меня пошире, и это заставляет меня понять, как сильно я хочу, чтобы его большой толстый член оказался глубоко внутри меня. Но я не хочу, чтобы Дикон перестал ласкать мою киску языком, и он этого не делает.

Его пальцы начинают скользить внутрь и наружу, и по хлюпающим звукам, когда они проникают в меня, я могу себе представить, насколько действительно мокрой стала моя киска.

Вскоре я чувствую, как стеночки моего влагалища сжимаются вокруг его пальцев. Моя киска сжимается, а клитор кажется настолько набух от возбуждения, что скоро взорвется. Дикон проводит языком, чуть усилив нажим, и его имя срывается с моих губ. Мои бедра бешено сотрясает дрожь. Моя кровь кипит. Я пытаюсь кричать, но звука нет.

Я кончаю. И кончаю жестко. Это первый раз, когда мужчина довел меня до оргазма, и это намного интенсивней, чем пытаться получить оргазм самостоятельно. Каждое незначительное прикосновение языка Дикона к моему клитору посылает меня все дальше и дальше за край. Я давным-давно прошла точку невозврата и просто жду, чтобы упасть, но язык и пальцы Дикона не позволяют мне этого. Пока еще нет.

Я вцепляюсь пальцами в одеяло и крепко его сжимаю, все мое тело сотрясает дрожь. Мое лоно омывает теплом, и меня всю накрывает исходящим оттуда жаром и всепоглощающим экстазом. Он проникает даже в кончики пальцев на моих руках и ногах. Вскоре все это становится слишком интенсивным, поэтому я пытаюсь оттолкнуть Дикона. Оргазм достигает пика, чуть спадает и снова достигает пика. Мое тело больше не может этого вынести.

— Пожалуйста, пожалуйста, Дикон!

В конце концов, мне всё-таки удается оттолкнуть его, и он расплывается в маниакальной улыбке.

— Ну вот, другое дело! — говорит он. — Ты только что прошла третью базу. И теперь готова к настоящему Хоум Рану.

— Никогда не любила бейсбол, — говорю я, едва в состоянии говорить. Я так запыхалась, но в то же время я ощущаю такую приятную теплоту, разливающуюся по моему телу. Я совершенно расслаблена и в то же время насквозь промокшая от возбуждения.

Я смотрю на Дикона, который сейчас приподнимается надо мной. Его член снова твердый как камень. Его идеально скульптурные тело покрыто чернилами, а член прижимается к прессу, при этом головка члена прикрывает пупок. Его косые мышцы внизу живота создают клин, указывая прямо вниз к основанию его члена. Он выглядит как идеально спроектированная машина, созданная, чтоб довести женщин до оргазма. Он создан, чтоб довести меня до оргазма.

— Ты... — я показываю на него. — Разве ты только что не кончил?

— Это было больше двадцати минут назад, — говорит он. — К счастью, женщинам не требуется время, чтобы восстановиться.

— Мне нужно, — говорю я, состроив гримасу. — Я едва могу пошевелиться.

— Основную работу сделаю я, — говорит он, схватив меня за лодыжки и разводя ноги в стороны.

— Нет, — хнычу я.

— Да.

— Я имею в виду... — говорю я, и мое лицо горит красным. — Не так.

— Как «так»? — спрашивает он

— В этой позиции, — говорю я.

— В миссионерской?

Я киваю.

— Почему нет?

— Потому что, — говорю я. — Это все, на что Брайан был когда-либо способен.

— О, — смеясь, говорит Дикон. — Из всего того, что до этого момента я слышал об этом чуваке, я предполагал, что он не очень был хорош, но не думал, что настолько. Тогда встань на колени и обопрись на локти, и обещаю, что в этот раз все будет хорошо.

Я подчиняюсь. Я переворачиваюсь и встаю на четвереньки.

Одной рукой Дикон хватает меня за талию, а другой сжимает мою задницу. От удовольствия у меня аж глаза закатываются. Я не оглядываюсь назад. Я просто хочу наконец почувствовать его в себе.

И тут я осознаю. Он шлепает членом по влажным губам моей киски, и я чувствую, как головка члена скользит, ища вход.

Наконец-то только сейчас я вняла его приказу расслабиться. После того как несколько раз кончила от его языка, и укутанная теплой послеоргазменной негой, я, наконец, расслабилась. И хотя самый большой, самый толстый член, который я когда-либо видела, вот-вот погрузится в меня, я расслаблена.

Я чувствую, как его головка начинает давить на вход в мою киску. Он с трудом скользит внутрь меня, но затем его головка полностью входит, и давление уменьшается. Я чувствую только сильное тепло и напряженность.

— Черт, — говорит Дикон. — С таким же успехом ты можешь быть девственницей, Рита, ты такая чертовски тугая.

— Пусть это тебя не останавливает, — говорю я.

Мне не терпится. Я хочу, чтобы он глубже вошел в меня.

Он не заставляет себя ждать и скользит дальше. Похоже, он растянул меня до предела, но я такая мокрая и разгоряченная, что он скользит практически без сопротивления. Вскоре он толкается настолько глубоко — глубже, чем я могла бы себе представить — что я чувствую, как его яйца прижимаются к моей киске.

Дикон замирает в таком положении, прижимаясь бедрами к моей заднице, обхватывает ладонью мою правую грудь, пощипывая и теребя сосок.

Я издаю стон, и затем он начинает отстраняться. Он задает медленный и устойчивый ритм, скользя внутрь и наружу. Я настолько мокрая и тугая, что слышу, как каждое его движение сопровождается хлюпающими звуками моей киски.

— Да, — стону я. — Боже, да.

— Рита, не произноси имя Господа понапрасну, — говорит он, смеясь.

Это не напрасно, я буквально благодарю Бога. Наконец-то появился мужчина, который может удовлетворить меня. Он все это время был рядом, но только сейчас Бог решил соединить нас. Соединить в буквальном смысле этого слова.

Его член скользит внутрь и наружу, и я чувствую, что он задевает чувствительное местечко внутри меня каждый раз, когда входит и скользит обратно. Интенсивность ощущений все больше и больше нарастает внутри меня с каждым разом, когда его член задевает это место. Должно быть, это и есть та самая точка G, в существование которой я слабо верила до этого момента. Разумеется, что Брайану, хрен бы удалось достать до нее своим маленьким членом.

Дикону же это без труда удается, что он и делает, снова и снова. Я опускаю верхнюю часть тела на кровать, так что в воздухе остается только моя задница. Дикон продолжает вколачиваться в меня все быстрее и быстрее, а сейчас под новым углом он еще больше задевает мою точку G, отчего ощущения становятся просто крышесносными. Я начинаю громко стонать, и из моего рта на подушку капает слюна.

— Дикон, да, только не останавливайся!

— Сейчас меня ничто не остановит, — говорит он.

Он жестко вколачивается в меня. Каждый раз, когда он погружает в меня свой член, его бедра сильно ударяются о мою задницу, а его яйца шлепают по моей киске. Это выходит так громко, что только эти звуки сами по себе подводят меня к точке невозврата.

Потом я чувствую, как моя киска сжимается. Это отличается от того, как было раньше. Вместо его языка на клиторе, его член массажирует мою точку G. Такое чувство, что эта точка напрямую связана с каждым нервным окончанием в моем теле. Каждая частичка во мне оживает и воспламеняется. Я стону и кричу, и все мое тело сводит от надвигающегося оргазма, отчего меня пробирает мелкая дрожь.

Дикон трахает меня все быстрее и быстрее. Я становлюсь мокрой, как море, и мои вытекающие соки обильно покрывают его член, смазывая его, даже когда он трахает меня жестко и быстро, словно отбойный молоток.

— Черт! — кричу я.

Затем я чувствую, как его член дергается и становится еще больше, и вскоре ощущаю, как он мощными струями кончает внутри меня. Дикон все продолжает и продолжает наполнять меня густым теплом, пока оно не начинает вытекать из меня, стекая вниз по моим бедрам.

— Рита, — стонет он. — Черт, это так охренительно. Слишком охренительно.

Некоторое время я все еще чувствую, как пульсирует его член, хотя он больше не скользит во мне. Из меня вытекает еще несколько капель спермы, а затем мы оба замираем.

Я бессильно распластываюсь на кровати, и какое-то время его член все еще остается во мне. Когда Дикон, наконец, вытаскивает его, я понимаю, что лежу в луже спермы, перепачкавшей простыни.

— Хоум Ран, — говорит он.

Глава 17

Дикон

Анна и Эльза ждут нас в аэропорту.

Подбежав, Элси крепко обнимает меня, сжимая и не отпуская.

Я смеюсь и взъерошиваю ее волосы.

— А я думал, ты не хотела, чтобы я возвращался.

— И все равно я рада тебя видеть, — говорит она. — Может быть и хорошо, что ты вернулся сейчас.

Элси наконец отводит взгляд и смотрит на Риту.

— Привет, Рита, ты тоже хочешь обняться?

— Конечно, с удовольствием, — говорит она, улыбаясь, и наклоняется, чтобы обнять Эсли.

Пока они обнимаются, Анна спрашивает:

— Ну что, ребята, весело провели время?

Я замечаю, что Рита краснеет, а у Анны расширяются глаза.

Элси смотрит вверх.

— Тетя Анна, почему Рита покраснела? Ей было слишком весело?

— Не знаю, — говорит Анна, бросая на меня взгляд. — Но скоро мы это выясним, не так ли?

— А ты плавал под водой? — спрашивает Элси. — Моя подруга Лиза плавала с маской и трубкой, пока была в круизе с родителями. Она сказала, что так можно увидеть всех рыб и все, что находится под водой.

— Да, — говорю я, похлопывая Элси по спине. — Мы плавали под водой.

Ага, нам все-таки, в конце концов, удалось поплавать, выкроив время между тем, как каждые несколько часов мы трахались до потери пульса.

Пока Рита рассказывает Элси про подводное плавание, Анна отводит меня в сторону.

— Плохие новости, — говорит она. — Или, может быть, хорошие. Родители Стейси хотят, чтобы ты встретился с ними.

— Эйдан сказал мне не делать этого, — говорю я.

— Я знаю, — говорит Анна. — Но похоже, что они рассматривают возможность заключения какой-то сделки.

— Какой-то сделки, — ворчу я. — Это, нахрен, мой ребенок, а не их. С какой стати я должен...?

— Дикон, — говорит Анна. — Давай просто встретимся с ними. Если что, ты сможешь использовать это против них в суде...

— Я посоветуюсь с Эйданом, — говорю я.

***

Вернувшись домой, я позвонил Эйдану.

— Не делай этого, — сказал он. — Я знаю, что на данном этапе очень заманчиво было бы попытаться заключить сделку. Избежать всю судебную волокиту... но, если мы победим на данном этапе, то выиграем дело. Но если ты заключишь с ними какое-то устное соглашение, есть все основания предположить, что они могут просто передумать, развернуться и по прошествии какого-то времени снова подать на тебя в суд.

— Эйдан, я хочу, по крайней мере, послушать, что они предложат.

— Хорошо, — говорит он. — Выслушай их, и если они предложат какую-либо сделку и у тебя возникнет соблазн согласиться, не заключай никаких устных соглашений. Мы все это оформим документально и убедимся, чтобы там не нашлось для них никакой лазейки.

— Хорошо, — говорю я.

***

— Ну что он сказал? — спрашивает меня Рита.

— Я собираюсь встретиться с ними, — говорю я. — И хочу, чтобы на встречу ты пошла со мной, Рита.

— Я? — спрашивает она, указывая на себя.

— Да, — говорю я, кивая. — Возможно, увидев нас вместе... они прислушаются к голосу разума и оставят нас в покое. Я очень на это надеюсь.

— Никакого давления на меня или что-то в этом роде, — говорит она, нервно смеясь.

— Просто будь сама собой, — улыбаюсь я. — Познакомившись с тобой и узнав какая ты, думаю, они будут гораздо меньше беспокоиться о том, что я воспитываю Элси.

— А что, если... — говорит она, — они заподозрят, что наш брак не настоящий?

Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что Анна или Элси не услышат нас.

— Ну, вообще-то наш брак был подтвержден и не один раз, — говорю я, игриво шевеля бровями. — Так чем же он не настоящий?

Она шлепает меня по руке.

— Перестань, Дикон, ты знаешь, что я имею в виду.

Я пожимаю плечами.

— Тебе не обязательно идти со мной, но думаю, будет лучше, если ты все же пойдешь. Через десять минут мне нужно встретиться с клиентом и сделать ему татуировку, но я позвоню родителям Стейси и предупрежу, что после того, как закончу, приду к ним с Элси. Дай мне знать, когда примешь решение.

— Хорошо, — говорит она. — Прости, я просто немного нервничаю.

***

Я вытатуировал чертовски громадного феникса на спине Сантьяго. Потребовалось более четырех часов, чтобы сделать черно-белый контур. И потребуется еще несколько сеансов, чтобы теперь все это раскрасить.

— Спасибо, чувак, — говорит Сантьяго, оглядываясь через плечо и любуясь работой в зеркале. — Эта татуировка будет просто ох*енной.

— Точняк, черт возьми, — говорю я, глядя на свою работу. Линии почти идеальны, серьезно, это одна из лучших моих работ, которые я когда-либо делал. Я уже могу себе представить, как это будет выглядеть, когда она будет полностью заполнена цветом. Ярко-оранжевый, несколько насыщенных оттенков фиолетового, должно получиться нечто совершенно потрясающее.

Сантьяго дает мне кучу денег, включая щедрые чаевые, и я планирую, что он вернется на следующей неделе, чтобы начать раскраску.

Как только он уходит, я направляюсь в дом и обнаруживаю Риту и Элси сидящих рядом.

— Смотри, — говорит она. — Я нарисовала тебя и Риту, плавающими с трубками под водой, и я использовала все свои маркеры, чтобы раскрасить рыбок.

— Мило, — говорю я, глядя на рисунок.

Рисунки Элси, наконец, начинают выглядеть как реальные вещи, которые она пытается нарисовать. Если она улучшит свои навыки рисования, я смогу помочь ей начать свой тату-бизнес. Я смеюсь, думая об этом.

— Действительно хорошо получилось, — говорю я, рассматривая рисунок и не упуская все мелкие детали. — Но сейчас пришло время навестить дедушку и бабушку, — говорю я.

Элси дуется, а Рита смотрит на меня с похожим выражением на лице.

— Элси, — говорю я. — Не делай так, они же твои бабушка и дедушка.

— Они странные, — говорит она.

— Я тоже странный, — говорю я, улыбаясь.

— Нет, — говорит она. — Ты по-хорошему странный, а они — плохие. В прошлый раз они заставили меня надеть реально дурацкую одежду, накрасили и...

— Знаю, — говорю я, вспоминая, с чего все это началось. — Я буду все время с тобой, так что ты не останешься с ними наедине.

— Я не хочу к ним, — говорит она, начиная плакать.

Рита обнимает ее и говорит:

— Эй, Элси, ну чего ты? Не вешай нос. Я тоже поеду с вами. Мы пойдем все вместе, так что все будет хорошо.

Она перестает плакать и смотрит на нас.

— А вы мне купите по дороге домой мороженое?

— Конечно, — говорю я. — Договорились. Я подкуплю тебя мороженым. Просто постарайся быть милой с дедушкой и бабушкой, хорошо?

— Ладно.

***

Так как нас трое, мы берем машину Риты, которая теперь отремонтирована и на ходу. Я также понимаю, что приезд на машине, а не на байке будет выглядеть немного лучше для родителей Стейси.

Мы подъезжаем к их дому и паркуемся на улице вместо того, чтобы заехать на подъездную дорожку.

— Они знают, что я приду, верно? — спрашивает Рита.

— Да, — говорю я. — Они могут быть... неприятными. Но не принимай это на свой счет, если они выкинут что-то этакое.

Рита вздыхает:

— Дикон, почему ты не сказал мне об этом до того, как мы сюда приехали?

— Я боялся, что ты не поедешь с нами, если я тебе скажу.

— Тебя бесит то, что они неприятные? — спрашивает Элси, вклинивая между нами голову.

— Да, отчасти, — говорю я. — Но не говори бабушке и дедушке, что я это сказал, ладно?

— Ладно, — говорит она.

Мы все вместе подходим к входной двери, и я разрешаю Элси позвонить в звонок. Ей нравится звонить в дверь.

Дверь открывается, и я вижу Майкла, отца Стейси.

— Шерил, — кричит он. — Они здесь!

— Входите же! — он говорит, жестом приглашая нас внутрь.

К нам спешит Шерил и смотрит на Элси.

— Она одета как мальчик.

Я стараюсь не закатывать глаза. Элси одета в шорты и футболку. Девушки тоже носят футболки; это же не 1950-е.

— Я не похожа на мальчика, — говорит Элси.

— Конечно нет! — говорит Шерил. — Твой отец просто одевает тебя как попало, это не твоя вина.

— Мне нравится эта одежда, — говорит Элси.

Я смотрю на Риту, надеясь прекратить это разговор.

— Майкл, Шерил, это Рита. Моя жена.

— Ах, — говорит Майкл. — Замена Стейси.

Рита нервно смеется и протягивает руку.

— Просто шучу, — говорит Майкл, пожимая ей руку. — Жаль, что мы пропустили свадьбу. Это произошло так скоропалительно, и...

— Все в порядке, — говорю я, уже чувствуя раздражение.

Шерил едва касается руки Риты, как будто та больна или что-то в этом роде.

«Замена Стейси?» Что за идиотские слова, особенно в присутствии Элси, и это он «просто пошутил»? Как бы не так! Это была неприятная вещь, которую можно сказать, и он бы не сказал этого, если бы его намерением не было заставить Риту чувствовать себя дерьмово.

— Никто не может заменить кого-то другого, — говорю я, — но теперь я женат на Рите, и вы должны уважать это.

— Расслабься, Дикон, — говорит Майкл. — Я же сказал, что просто пошутил.

— Точно, — говорю я.

Я смотрю в гостиную и вижу огромную картину маслом в золотой раме, висящую над диваном. На ней изображена крупная женщина — идеал эпохи Возрождения — прижимающая к телу белую ткань. Она окружена уродливыми маленькими херувимчиками, а мужчина кормит ее виноградом.

— Новая картина? — спрашиваю я, указывая на полотно.

— Да, — улыбаясь, говорит Майкл. — Разве она не восхитительна?

Я пожимаю плечами:

— Если вы хотите узнать мое мнение, то она выглядит как дерьмо.

Рита пихает меня локтем в бок, а Майкл и Шерил возмущенно охают.

Элси смотрит на меня широко раскрытыми глазами, зная, что я сказал слово, которое ей нельзя произносить.

Я выжидаю несколько мгновений, давая им достаточно времени для возмущения, а затем смеюсь и говорю:

— Просто пошутил.

Шерил закатывает глаза, а Майкл уставился на меня.

— Расслабься, — говорю я, улыбаясь. — Я же сказал, что «просто пошутил». Выглядит здорово! Кто бы не хотел заиметь поддельную картину в золотой раме, которая стоит больше, чем сама картина, что будут занимать всю стену гостиной?

Майкл нервно смеется и говорит:

— Думаю, будучи татуировщиком, это сделало тебя экспертом в живописи.

Я вижу, как Рита хмурится, рассматривая картину. Она так же понимает, что та смотрится дерьмово. Вероятно, она сейчас не хочет упоминать о своей степени по истории искусств.

— Майкл, ты продавец подержанных автомобилей, — говорю я. — Если наша карьера определяет, насколько мы прошаренные в искусстве, то думаю, что я немного опережаю тебя.

— Давайте все расслабимся, — говорит Шерил, натягивая на физиономию широкую фальшивую улыбку. — Хочешь попробовать лимонный кексик, Элси?

Элси смотрит на меня, не зная, что такое «лимонный кексик» и нужен ли он ей вообще.

— Конечно, — говорю я. — Звучит замечательно.

Шерил держит тарелку перед Элси, а та подозрительно смотрит на лимонные кексы.

— Ну, вперед, — говорю я.

Она берет один и нюхает его, потом кусает.

Пока она жует, Шерил и Майкл пристально наблюдают за ней. Она проглатывает кусок и больше не кусает.

— Тебе не понравилось? — спрашивает Шерил.

— Эммм, — говорит Элси, глядя на нее. — Нормально.

— Ну, тогда не стесняйтесь, — говорит Шерил. — Ешь сколько хочешь.

Элси смотрит на меня, и я шепчу ей, чтобы она доела кекс. Она откусывает еще кусочек и через силу глотает его.

Я беру один кекс и отдаю Рите, а потом еще один беру себе.

— Итак, Рита, — говорит Шерил. — Чем ты занимаешься?

Рита чуть не подавилась лимонным кексом.

— У меня перерыв между работами.

— Безработная, — говорит Майкл. — Я бы предложил тебе работу в офисе, но все должности секретарей заняты.

— А в качестве продавца? — спрашиваю я.

Майкл смеется.

— Продавец — это правильный термин, и он называется именно так вполне обосновано. По моему опыту, женщины не могут продавать автомобили.

— Держу пари, Рита бы с этим справилась, — говорю я.

Рита наклоняется ко мне и шипит мне в ухо:

— Дикон, я не хочу продавать машины.

— Я знаю, — шепчу я в ответ.

Шерил кашляет, чтобы привлечь к себе внимание:

— Элси, чему ты сейчас учишься в школе?

— Как переносить числа, — говорит она.

— Что? — спрашивает Шерил. — Что это такое?

— Как при сложении, — говорю я. — Ну знаете, это когда вам нужно перенести числа из столбца сотен в столбец десятков?

— Хо, — говорит Майкл, огрызаясь. — Обычное сложение.

— Да, — говорю я, смеясь. — Я все это прекрасно делаю и без калькулятора, но, чтобы помочь Элси с домашним заданием, мне почти пришлось переучиваться заново, а это было так давно.

— Разве это настоящий мужской поступок помогать дочери с домашним заданием? — спрашивает Майкл, скрестив руки на груди.

— А почему, черт возьми, нет? — возмущенно спрашивает Рита.

Я ухмыляюсь. Ей, наверное, не стоило идти им наперекор, но мне приятно видеть, как она готова за нас вцепиться им в горло.

Майкл усмехается с издевкой:

— Шерил сама занималась со Стейси. А я работал.

— Дикон делает и то и другое, — говорит Рита. — Для меня это гораздо более мужественный поступок.

Шерил криво улыбается:

— Никакой работы, Рита? И ты даже не помогаешь Элси с домашним заданием?

— Она достаточно помогает, — говорю я. — Но я просто не верю, что папа просто работает и никогда не проводит время со своей дочерью. Стейси говорила мне, что никогда не видела вас, Майкла, и...

— Хватит! — огрызается Шерил. — Элси, иди поиграй в другой комнате.

— С чем? У вас нет никаких игрушек, — говорит Элси.

— Иди! — Шерил указывает на гостиную. — Поиграй со своим воображением.

Элси топает в сторону гостиной и бурчит себе под нос:

— Я пытаюсь быть милой! Но все здесь такие злые!

Когда она уходит, Шерил говорит:

— Вот наши условия: Элси остается с нами по выходным и на время летних каникул.

— На лето? — с неверием спрашиваю я. — То есть на все гребаное лето, Шерил?

— Да, — говорит она. — И каждые выходные.

— Даже не надейтесь, — говорю я. — Почему вы вдруг решили заключить со мной сделку?

Рита стоит, скрестив руки на груди. Она кусает губу и избегает зрительного контакта.

— Как будто ты не знаешь, — говорит Шерил. — Ты женился как раз вовремя, Дикон. Я уверена, что это будет хорошо смотреться в глазах судьи.

— На что это вы намекаете? — спрашиваю я.

Рита хватает меня за руку и сжимает.

— Ты хорошо ее натаскал, — говорит Майкл, указывая вниз на наши руки. — Судья может и купится на это, но не мы. Ты действительно хочешь рискнуть потерять полную опеку? Если нет, то тебе лучше согласиться на нашу сделку.

— Нет, — говорю я. — Эта сделка — дерьмо собачье.

— Какие тогда твои предложения? — спрашивает Шерил.

— Дерьмо, — говорю я. — Не знаю? Что-то нормальное? Например, Элси живет со мной и Ритой, так как она моя дочь. Вы можете навещать ее, когда захотите, а она может быть с вами время от времени. Мы можем играть по-хорошему и постараемся найти общий язык. Вы можете навещать нас на Рождество, День Благодарения и Пасху... такого рода мое предложение.

— Похоже, мы не получаем ничего, — говорит Шерил.

— Кроме твоих подачек, — добавляет Майкл.

— Она МОЯ дочь, — говорю я, схватив Риту за руку и потянув ее в гостиную. — Элси! Поехали! Время мороженого!

***

Даже после того, как я начинаю отъезжать, в машине стоит гробовая тишина.

— Папа, почему старые люди думают, что такая странная фигня — хорошее угощение? — наконец-то нарушила молчание Элси.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

— Лимонные фигнюшки.

— Прошло много времени с тех пор, как они были детьми, — говорю я. — И, возможно, когда они были детьми, лимонные кексы были хорошим угощением.

— Почему все так разозлились? — спрашивает она. — Ты злишься на меня?

Рита нервно смотрит на меня. Я не знаю, как много я должен рассказать Элси о том, что происходит. Я ненавижу обращаться с ней, как с маленьким ребенком, хотя зачастую и ошибаюсь, будучи излишне честным с ней.

— Никто не злится на тебя, — говорю я. — Дедушка и бабушка думают, что я не очень хорошо тебя воспитаю, — говорю я. — Они думают, что смогут сделать лучше.

— Нет! — кричит она. — Я не хочу жить с ними! Ни за что!

— Я знаю, милая, — говорю я. — И мы с Ритой будем бороться, чтобы ты осталась с нами. Никто тебя не заберет.

Она все еще выглядит грустной, даже когда мы добираемся до магазина мороженого. Это одно из тех мест, где имеется мраморный прилавок, и в мороженное добавляют любую из выбранных вами начинок.

— Чего бы ты хотела? — спрашивает Рита.

— Я не знаю, — говорит Элси, глядя в пол.

— M&Ms, арахисовое драже, мармеладные мишки, нуга...

— Все, что угодно, только не лимонный кекс, — говорит Элси.

— M&Ms, — говорю я. — Она будет шоколадное мороженое с M&Ms, — говорю я парню за стойкой. — И клубникой.

Я подмигиваю Рите:

— Чуток фруктов, чтоб это было полезней.

Мы с Ритой берем кофейное мороженое с кусочками нуги и малиной.

Элси выглядит чуть менее грустной, когда начинает есть мороженое.

— Вкусно, да? — спрашиваю я.

— Да, — говорит Элси. — Спасибо.

— Пожалуйста, — говорю я, улыбаясь.

Элси не улыбается в ответ.

Я не могу точно обещать ей, что все будет хорошо. Все, что я могу сделать, это бороться за нее изо всех сил. И это именно то, что я собираюсь сделать. Она ведь моя дочь. Она останется со мной.

Глава 18

Рита

В то время как Дикон раскрашивает феникса на спине парня, мне позвонили по поводу собеседования. Я подала заявки на столько разных вакансий, что даже сбилась со счета.

— Мы — Агентство по временному трудоустройству, — говорит женский голос. — Просто приходите по этому адресу. Это вакансия на должность секретаря.

Секретарша. Ладно, неважно. Это вполне нормально. Все лучше, чем ничего.

Я еду по адресу и обнаруживаю, что это небольшое офисное здание, наполненное множеством разных офисов.

Я нахожу адрес, который записала, и вижу, что это адвокатская контора. Может быть за день или около того Агентство по трудоустройству забыло мне сообщить об этом? Я вхожу совершенно неподготовленной. Даже час или около того дали бы мне время узнать немного об этом месте. Возможно, они отчаялись найти кого-то и просто предложат мне работу?

Я захожу внутрь в своей одежде для собеседований — красивые серые брюки и белая блузка.

— Привет, — говорю я. — Я пришла на собеседование на должность секретаря...

И тут я понимаю, что разговариваю с секретарем, а офис довольно маленький. В наличии только один стол для секретаря. Возможно, этот секретарь увольняется.

— Присаживайтесь, — говорит она. — К вам скоро подойдут.

Я жду несколько минут, а потом вижу Майкла. Отца Стейси. Я чуть не поперхнулась.

— Как это понимать? — спрашиваю я.

— Пойдем со мной, — говорит он.

— Я бы не хотела...

— Пожалуйста, — говорит он. — У меня есть для тебя работа.

Я встаю и начинаю поворачиваться к двери.

— Нет, спасибо, Майкл.

Он кладет руку мне на плечо.

— У меня есть для тебя работа и кое-что еще. Просто выслушай меня.

Я качаю головой и открываю дверь.

Он идет за мной к машине.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — говорю я, стараясь не смотреть на него.

Когда я открываю дверь, он бросает на сиденье моей машины толстый большой конверт.

— Просто взгляни на это, — говорит он. — Если у тебя возникнут какие-либо вопросы, позвоните мне.

Первым порывом было схватить конверт и бросить в него, но мне так сильно хочется убраться отсюда, что я просто закрываю дверь и уезжаю. Проехав несколько миль, я съезжаю на парковку и останавливаю машину. Я хватаю папку и подумываю о том, чтобы просто выбросить его и уехать.

Но что, если это что-то компрометирующее... о Диконе? На всякий случай, я должна уничтожить этот конверт.

Насколько все может быть плохо? Дикон кажется достаточно честным. Не думаю, что у него есть какие-то темные секреты. А если есть? Это мой шанс выяснить, что Майкл собирается использовать против него в суде. Я могу просто отдать конверт Дикону нераспечатанным.

Или же могу сперва посмотреть, что в нем.

Я решаю не смотреть. Как бы заманчиво это ни было. Я возвращаюсь обратно к Дикону.

Я с нетерпением жду, когда он закончит со своим клиентом, и, освободившись, Дикон входит в дом с широкой улыбкой на лице.

— Чему ты так радуешься? — огрызаюсь я.

— Эта татуировка — шедевр, — говорит он. — Почему я не должен испытывать радость?

Я швыряю конверт на стол.

— Майкл подарил мне вот это.

— Ты встречалась с Майклом? Какого черта, Рита! — в бешенстве выкрикивает он.

— Я ничего не знала! — говорю я. — Он обманул меня! В агентстве сказали, что юридическая фирма хочет, чтобы я прошла у них собеседование, а когда я приехала, там оказался Майкл. Полагаю, это был офис его адвоката.

— Что в нем? — спрашивает Дикон, глядя на конверт, как на змею.

— Не знаю, — говорю я. — Я не смотрела.

Дикон бросает на меня подозрительный взгляд.

— Ты говоришь так, будто сделала это, а теперь злишься на меня.

Я вздыхаю.

— Я не смотрела. У тебя есть секреты, в которых ты хотел бы признаться, прежде чем открыть конверт?

Дикон качает головой.

— Нет, ничего не приходит на ум.

— Ты в этом уверен? — спрашиваю я. — Я буду гораздо меньше злиться, если ты скажешь мне, прежде чем открыть его.

Дикон смеется и разрывает конверт. Он вытаскивает толстую стопку фотографий, лишь мельком взглянув на них.

— И это все?

— Что там? — спрашиваю я.

Он бросает их на стол.

— Ничего такого.

Я смотрю на фотографии. Как минимум дюжина фотографий, на каждой из которых Дикон с другой женщиной. На некоторых фотографиях он держит женщину за руку, на других сжимает задницу... или еще хуже.

— Майкл нанял частного детектива, чтобы тот сфотографировал меня, занимающегося сексом на одну ночь, — пожимая плечами, говорит Дикон.

— Сколько у тебя было встреч на одну ночь, Дикон? — говорю я, глядя на кучу фотографий. — Разве ты не был в трауре? Разве ты не скорбел по Стейси?

— Наркотики и выпивка никогда не были моей пагубной привычкой, Рита. Люди скорбят по-разному.

— Так ты утопил свою печаль в женщинах? Господи! Неудивительно, что они хотят забрать Элси!

Он сгребает фотографии со стола и засовывает в конверт.

— Только потому, что я не так сексуально подавлен, как ты, Рита, не значит, что я плохой отец! Я не сделал ничего плохого. Ни одна из этих женщин ни хрена для меня не значила! Это помогало мне время от времени по ночам чувствовать себя чуточку лучше, вот и все.

— Ах ты, засранец, — говорю я, отодвигая стул и вставая. — Ты должен был сказать мне.

— Сказать тебе что? — говорит он. — Что у меня есть член?

— Что ты не можешь держать свой член в штанах, засранец! Вот кто я для тебя? Твой способ время от времени чувствовать себя чуточку лучше по ночам?

— Нет, — говорит он. — Ты другая, ты...

— Я двадцатая, тридцатая? Счастливое число пятьдесят? Мне трудно тебе поверить, Дикон. Я буду продолжать делать это для Элси, но мне не следовало связываться с тобой... таким образом.

— Если ты не можешь принять мое прошлое... — говорит Дикон. — Тогда да, возможно, ты и права.

Я всплескиваю руками и выхожу прочь из комнаты. Затем я выхожу на улицу, и следующее, что осознаю, я рыдаю, сидя в своей машине. Я бесцельно колесила по улицам, не желая возвращаться к Дикону. Не то чтобы мне было куда идти.

***

— Рита? — удивленно спрашивает папа, когда я вхожу в дверь.

— Привет, — говорю я. — Не возражаете, если я останусь у вас на ночь?

— А как же Дикон? — спрашивает моя мама. — Твой муж.

— Я знаю, что он мой муж, мама, ты можешь просто не совать нос?

— Не лезь не в свое дело, — говорит отец, поворачиваясь к матери.

Они позволили мне упасть на диван, и папа направился на кухню, где начал возиться с кофеваркой, в то время как мама притворяется, что разгадывает кроссворд.

Закрыв глаза, я лежу и думаю о Диконе, когда он был со всеми этими женщинами, и мне интересно, как я могу быть для него другой, не такой как они. Нет, я знаю, чем именно я отличаюсь: я притворяюсь, что замужем за ним. Он должен хорошо ко мне относиться, иначе рискует, что я испорчу все его планы. Переспать со мной было просто... некой забавой. Или он действительно получил удовольствие? А может, это просто привычка? Насколько я знаю, он не прочь переспать с любой женщиной, что будет находиться рядом.

Меня будит звук скрипнувшей раздвижной двери. Мама замечает, как я открываю глаза, и откладывает свои кроссворды.

— Ты проснулась?

— Думаю, да, — говорю я.

— Твой отец только что ушел, так что теперь ты можешь рассказать мне, что случилось.

Я вздыхаю:

— Что случилось с «не лезь в чужие дела»?

Думаю, это стоимость пребывания у них.

— Не знаю, — говорю я.

— Он изменил тебе, не так ли? — спрашивает моя мама. — Мужчина, который выглядит вот так, с тобой и с...

— Мама! — огрызаюсь я. — Подумай сперва о том, как бессердечно это звучит, прежде чем просто сказать это. Хочешь сказать, он мне не ровня?

— Конечно, Рита, — смеясь, говорит мама. — И это хорошо, ты всегда должна будешь выкладываться по полной (прим.: используется термин, который в бейсболе обозначает — бить по мячу изо всех сил так, чтобы он улетел за забор).

Почему всем так нравится проводить аналогии с бейсболом?

— Значит, он все же изменил, да? — с самодовольным видом больше утверждает, чем спрашивает, моя мама.

— Не совсем, — говорю я.

— Так он сделал это, или он этого не делал? — спрашивает моя мама. — И если это было только один раз, я рекомендую тебе простить его. Ты не найдешь другого такого, кто бы зарабатывал...

— Он этого не делал, — говорю я. — Довольна? Но я узнала, что он сильно отличается от того, что я о нем думала.

— Как это? — спрашивает она.

— Я узнала, что он... после смерти Стейси в его постели перебывало очень много женщин.

Мама пожимает плечами:

— И что? Он был одинок и убит горем.

— Эй, — говорю я, скрестив руки. — Ты должна быть на моей стороне.

— Я на твоей стороне, Рита, — говорит мама. — Я пытаюсь вернуть тебя к мистеру денежному мешку. Ты рискуешь своим браком, потому что до тебя он был с женщинами? Кого это волнует?

— Если он был с тридцатью женщинами, каковы шансы, что я лучше, чем они...

— Да ладно тебе, Рита, — говорит моя мама. — Разве он женился на какой-то из этих женщин?

Я вздыхаю. Я не могу сказать ей, что наш брак фиктивный. Что моя неискушенность — практически единственная причина, по которой меня выбрали.

— Разве он не должен был горевать о Стейси? Всякий раз в кино, когда у парня умирает жена, он всегда слишком измучен горем, чтобы смотреть на другую женщину.

— Жизнь — это не кино, Рита, — говорит мама. — Люди скорбят по-разному.

Я слышу, как открывается раздвижная дверь, и появляется папа. Я замолкаю.

— Что происходит? — спрашивает он.

— Я выяснила, почему Рита здесь, — говорит мама. — Она расстроена просто потому, что Дикон переспал с кем-то... до того, как они начали встречаться. Он даже не изменял ей.

Папа смеется:

— Черт возьми, Рита, если спать с кем-то, прежде чем начать встречаться с кем-то другим, у твоей мамы были бы десятки причин злиться на меня! Когда-то, когда я учился в колледже...

— Роджер, — говорит Мама. — Мы оба знаем, что это неправда.

Плечи отца опустились, и он сказал:

— Там была пара...

— Пара в буквальном смысле этого слова, — говорит моя мама. — Двое, включая тебя. До меня ты переспал лишь с одной девушкой, и я была так хороша, что ты никогда не вспоминал прошлое.

Я пытаюсь заткнуть уши, но все еще слышу мамин голос.

Папа смеется.

— Хорошо, ты меня подловила. Но если бы я не встретил тебя, то клянусь, я бы сорвал все до единого цветки во дворе. Я бы...

Я затыкаю пальцами уши и начинаю мычать. Наконец-то я их не слышу. Не желаю представлять, как мои родители занимаются сексом. Насколько мне известно, меня принес аист.

Мама трясет меня за плечи:

— Он прекратил. Ты такая ханжа, Рита, иногда не могу поверить, что это мы тебя вырастили.

— Это бунтарский поступок! — говорит мой папа. — Я же говорил тебе, что когда она впервые попросила нас пойти с ней в церковь, а мы отказались — мы ее потеряли!

— Не начинай снова, Роджер...

— Говорю же! — продолжает он. — Если бы мы притворились заинтересованными, она бы занялась чем-нибудь другим.

— Да, — говорю я. — Как наркотики. Ничто не может быть таким же бунтарским или таким же плохим, как ходить в церковь, да?

Мама вздыхает:

— Ну, это сделало тебя такой ханжой, что ты так нервничаешь из-за прошлого Дикона. Живи сегодняшним днем, Рита. Я уверен, что в Библии что-то сказано на этот счет.

Я смеюсь. С тех пор, как я стала набожной, это стало маминой линией поведения. Она давала мне советы, а потом говорила, что уверена, что в Библии обязательно что-то об этом написано.

— Папа, что у нас на ужин? — спрашиваю я.

У нас всегда готовит папа.

— Сардельки, — говорит он. — Обжаренные в пиве.

— Опять? — спрашивает моя мама.

— Не нравится? — огрызается он. — Готовьте сами!

Я сажусь с ними есть, а сама думаю о том, что сказала моя мама. Вправе ли я судить, что Дикон делал в прошлом? Если я поговорю с ним, и он скажет, что серьезно настроен быть со мной, тогда какая разница, что было до меня? Дикон ни слова мне не сказал о том, что у меня было так мало мужчин до него? Нет... он никогда не заставлял меня чувствовать себя плохо из-за этого, так почему я должна делать то же самое с ним?

Логическая часть моего мозга говорит мне не злиться, но моя кровь все еще кипит. Я решаю, что останусь ночевать у родителей, а завтра пойду и поговорю с Диконом. После того, как моя голова прояснится.

Глава 19

Дикон

Татуировка феникса почти сделана. Я теряюсь в его ярких цветах, игнорируя, что он на волосатой спине большого толстого чувака. По крайней мере, ради татуировки он начисто выбрил спину.

Я стараюсь не думать о Рите. Как, черт возьми, она может так остро реагировать? Конечно, это не совсем благородно с моей стороны, что после смерти Стейси я трахал сколько женщин. Я никогда не стремился к самобичеванию и целибату. Я не хотела ничего серьезного ни с одной из этих женщин... рана от потери Стейси была все еще свежей. Я все еще любил ее.

Рита не имеет права судить меня за это. Хотя в глубине души — или где-то в глубине нутра — я чувствую себя дерьмово. Я причинил ей боль, даже если не согласен с ее интерпретацией моих действий. Я все равно причинил ей боль.

Я выкидываю все это дерьмо из головы и сосредотачиваюсь на работе. Я слежу, как игла входит и выходит из кожи Сантьяго. Я вытираю кровь и плотней забиваю цвет.

— Чувак, мне нужно посрать, — говорит Сантьяго.

— Опять? — спрашиваю я.

— Тако вторник, чувак (прим. Во многих городах США во вторник принято есть тако или, в некоторых случаях, выбирать мексиканские блюда, которые обычно подают в тортилье по вторникам)!

— Господи, чувак, — говорю я. — У меня вдохновение и муза зовет меня, а ты из-за своей срачки теперь будешь прерывать меня каждые пятнадцать минут?

Он встает со стула и ковыляет в сторону ванной.

Я вздыхаю.

Он хлопает дверью, потом я слышу, как он кряхтит, а потом до моих ушей доносится ужасный звук.

— Включи вентилятор! — кричу я.

Я слышу, как гудит вентилятор, но даже сквозь гул я слышу звуки, издаваемые Сантьяго. Я решаю выйти наружу, пока он не закончит.

Я прислоняюсь к стене и делаю все возможное, чтобы не думать о Рите. С тех пор, как я переспал с ней, она проникла в мои мысли. Я бы даже сказал, что с тех пор, как я поцеловал ее. Или нет. С тех пор, как увидел ее торчащие соски, что выделялись под футболкой.

Она первая женщина, с которой после Стейси я «был»... по-настоящему? Как с той, с кем бы я хотел остепениться. Я не думал, что после смерти Стейси, смогу когда-нибудь снова остепениться, но Рита изменила это. Так почему она так чертовски разозлилась на меня?

И Элси тоже на меня злится. Она подслушала наш с Ритой разговор. Она не все поняла из сказанного, но Элси достаточно взрослая, чтобы многое понять. Она знает, что у меня были «ночевки» с большим количеством женщин и что Рита злится на меня из-за этого. Поэтому Элси решила встать на сторону Риты и тоже разозлиться на меня. Рита ушла из-за меня, значит, я плохой парень. Чертова логика первоклашки.

Это полная хрень.

Я слышу, как открывается дверь ванной, и оттуда, обливаясь потом, выглядывает Сантьяго с красным лицом.

— Господи, чувак, — я говорю. — Ты дерьмово выглядишь.

Он все еще без рубашки и тяжело дышит.

— Эй, Дикон, — говорит он. — Ты обещаешь, что не рассердишься, если я буду с тобой откровенен?

— Обещаю, что я не рассержусь? — переспрашиваю я. — Что за детский сад?

— Обещай, — говорит он, глядя на меня абсолютно серьезно.

— Прекрасно, — говорю я. — Что ты натворил?

— Чувак, я забил дерьмом твой туалет, — говорит он. — Тот вантуз, что у тебя есть, братан, в данном случае совершенно бесполезен. Тебе не помешало бы обзавестись более качественным вантузом, если ты собираешься...

— Если я хочу, чтоб мой салон работал по вторникам, когда подают тако? — спрашиваю я.

— Да, — говорит он.

— Похер, — говорю я. — Вернись в кресло, я хочу закончить этого феникса.

— Вы не хочешь прочистить...

— Нет, — срываюсь я. — Я хочу закончить тату. Ты прочистил трубы?

— Нет, чувак, они забиты, я же говорил тебе...

— Я имею в виду, — говорю я. — Ты опустошил свой кишечник? Уверен, что тебе больше не...

— Ааа, — говорит он. — Да, я прочистил свои трубы, забив твои.

Я указываю на кресло, и Сантьяго садится обратно.

Я возвращаюсь к работе. Думаю, мне потребуется еще два часа, чтобы закончить ее полностью. Все сделано, кроме правого крыла Феникса, которое тянется вдоль левого плеча Сантьяго.

Я набиваю цвет добрых тридцать минут, и как только на меня снова нисходит вдохновение, я слышу, как Сантьяго издает болезненный визг.

— Черт, — говорю я. — Я что, попал в нерв? Извиняюсь...

— Нет, — говорит он. — Я... У меня еще остались патроны.

— Чувак...

— Мне нужно в туалет.

— Ты засорил его! — кричу я.

— Могу я воспользоваться тем, что у тебя дома?

— Нет! — срываюсь я на рык.

— Либо у тебя дома... либо прям тут в штаны!

Черт возьми. Сегодня все идет наперекосяк.

— Пошли, — говорю я.

Он ковыляет за мной, а я молюсь, чтобы он не «уронил» тако, пока не доберется до туалета.

Я открываю дверь, и он идет за мной в дом, все так же без рубашки, с кровоточащей тату и покрытый каплями пота.

При виде него Анна морщит нос. Он без рубашки, и его спина кровоточит. Его жирные бока, нависая над кожаными штанами, сотрясаются как желе при каждом шаге.

— Дикон, — шипит Анна.

— Экстренная ситуация, — говорю я, спеша доставить Сантьяго в ванную. Я показываю на дверь, и, пулей залетев в ванную, он захлопывает ее.

Анна бросает на меня острый взгляд.

— Не засори его! — кричу я через дверь. — Смывай после каждого выстрела!

— Понял! — кричит в ответ Сантьяго.