Невеста для злодея

Глава 2

Под рукоплескание и неистовство зала Мадлен Суонн склонилась в глубоком реверансе, отчего ее юбка взметнулась пенной волной кремового шелка. Движение это было тщательно отрепетировано. С юного возраста она знала: на сцене все должно выглядеть эффектно и каждое слово должно быть наполнено чувством.

Выпрямившись, Мадди ослепительно улыбнулась и простерла руки к залу – словно хотела обнять всех зрителей – начиная от простолюдинов, сгрудившихся на галерке, и кончая знатью, разместившейся в ложах. Мужчины же с галерки пронзительно свистели и кидали на сцену цветы.

Веерообразный зрительный зал был переполнен. Тысячу раз купалась Мадди в восхищении зрителей и была счастлива от сознания, что ее игра доставляет им удовольствие.

Но сегодняшний вечер отличался от остальных. Сегодня у нее в горле стоял ком, потому что это было ее последнее выступление в театре «Нептун».

Через некоторое время на сцену вышли остальные участники спектакля, и Эдмунд, игравший роль Ромео, опустился перед Мадди на одно колено и поцеловал ее руку с таким видом, как будто они и в обыденной жизни были несчастными любовниками.

Толпа одобрительно взревела. Публике нравилось воображать, что между ведущими актерами существовали настоящие чувства. Мадди же прекрасно знала, что красавец Эдмунд не испытывал интереса к женщинам. Впрочем, в театре все знали – хотя никогда не говорили об этом, – что ему нравились мужчины. Однако Мадди это не касалось; для нее было важно лишь то, что он являлся частью сплоченной театральной семьи, с которой ей предстояло в скором времени расстаться.

Кланяясь снова и снова в ярком свете газовых ламп, Мадди старалась отбросить все сомнения. Правильный ли выбор она сделала? Ведь кроме сцены, она ничего не знала… Все двадцать четыре года своей жизни она провела с театральной труппой, с этим запахом грима и многочасовыми репетициями. Ее первыми воспоминаниями были репетиции отца и матери, когда они учили слова роли или играли на сцене. И еще – бесконечные разъезды в запряженных лошадьми фургонах, странствующих из города в город. Ей было тринадцать, когда несчастный случай унес жизнь матери, и пятнадцать, когда отец подхватил какой-то легочный недуг, от которого так и не сумел оправиться. А театр на Ковент-Гарден стал ее новым домом.

Возможно, она совершала ошибку, решив распрощаться с прежней жизнью. Хотя…

Наверное, по правде говоря, ей давно хотелось по-настоящему расправить крылья. Привычный ритуал, повторявшийся из вечера в вечер, когда живешь не своей, а чужой жизнью, стал ее тяготить. Ей давно хотелось жить собственной жизнью, а не играть на подмостках чужую. Хотелось стать самостоятельной и не подчиняться воле театрального режиссера. Но более всего она мечтала найти применение своему таланту модельера и открыть магазин женской одежды – если бы только имелись средства.

И вот сейчас… Недавнее событие заставило ее действовать безотлагательно. Ей потребовались деньги и покровитель – срочно.

Она мельком взглянула в сторону ложи слева, где в одиночестве сидел джентльмен со светлыми, как лен, волосами. В отличие от других, он не хлопал и не ободрял ее возгласами, а лишь пристально разглядывал в золотой оперный бинокль.

Мадди снова присела в реверансе и ощутила пробежавший по спине холодок. Она всегда чувствовала присутствие лорда Данема, едва ступала на сцену, чтобы произнести первую реплику.

Последнее время он постоянно приходил в театр и наблюдал за ней. Она всегда сторонилась господ из высшего общества, желавших сделать ее своей любовницей. Но месяц назад она совершила ошибку, выделив лорда Данема из общего числа, чтобы осторожно задать ему несколько вопросов касательно его деда, герцога Хутона.

Герцог был также и дедом Мадди, хотя она никогда не встречалась с ним. А лорд Данем даже не подозревал о том, что они с ним были двоюродными братом и сестрой. Но это обстоятельство пока должно было оставаться в секрете.

Однако Данем неверно истолковал интерес Мадди к нему. Он воспылал к ней страстью и начал ее преследовать с намерением соблазнить. Несколько раз он шел за ней до самого дома с меблированными комнатами, где она проживала, и лишь грозное присутствие ее горничной Герти обуздало его.

Тут высокий занавес из красного бархата начал опускаться, приведенный в действие старым Руфусом, стоявшим за кулисами. Как только публика окончательно скрылась из глаз, Мадди облегченно вздохнула. Ей не терпелось поскорее уйти отсюда, хотелось скрыться от похотливых взглядов лорда Данема.

До нее доносились приглушенные теперь аплодисменты и несмолкаемые крики поклонников. Сверкая белозубой улыбкой, Эдмунд жестом подозвал Руфуса, затем повернулся к Мадди.

– Давай снова выйдем на поклон. Может, я еще спою!

Но у Мадди уже не было ни сил, ни желания снова выходить на сцену.

– Без меня, пожалуйста. Я не вынесу еще одного прощания.

Эдмунд сочувственно обнял ее.

– Беги, моя красавица. Ты заслужила отдых. Но умоляю, не вздумай отказаться от вечеринки! Герти пошла проверить, все ли готово.

Артисты сняли в соседнем пабе зал для прощального ужина с Мадди.

Она чмокнула партнера в щеку.

– Ни за что не пропущу вечеринку.

С этими словами Мадди проскользнула сквозь толпу актеров, игравших второстепенные роли, и, спустившись со сцены, вышла в узкий коридор, тускло освещенный единственной масляной лампой. Она быстро огляделась по сторонам. Несколько раз лорд Данем подстерегал ее здесь в темном углу, готовый наброситься. Но сегодня директор обещал оградить ее от нежеланных посетителей.

Мадди направилась к себе в гримерную. Закопченные серые стены украшали старые афиши. Она бессчетное число раз проходила по этому узкому коридору. Он был знаком ей так же хорошо, как и старая пара изношенных туфель, которые она надевала на счастье на каждое представление. Но теперь настал черед перевернуть страницу и начать новую жизнь.

Сейчас она была немного взволнована. После долгих размышлений она составила план, который должен был сделать ее финансово независимой и спасти от преследований лорда Данема. Несколько дней назад Мадди тайно разослала наиболее богатым из своих поклонников приглашения принять участие… в подобие аукциона. Победитель, то есть мужчина, предложивший наилучшую цену, получит ее в качестве награды.

«Никогда не отдавайся мужчине без кольца на пальце».

Давнишнее предупреждение матери то и дело звучало в ее ушах, но Мадди упорно гнала его прочь. Да, ее план, вероятно, шел вразрез с общепринятыми нормами и был до некоторой степени безнравственным. Но для женщины в ее положении подобный союз представлялся идеальным решением проблемы. В отличие от матери, Мадди не имела благородного происхождения, так что не могла просто ждать, когда какой-либо достойный джентльмен попросит ее руки. Да и сам факт, что она была актрисой, делал ее репутацию безнадежно испорченной в глазах света.

Впрочем, мать ее также не являлась образцом благонравия, поскольку в юности сбежала со странствующим актером. Разгневанный герцог Хутон порвал с дочерью всякие отношения. Мадди в детстве видела, как страдала мама из-за того, что ее благородная семья отказалась от нее. С тех пор она испытывала неприязнь к Хутону и ему подобным.

Погруженная в свои мысли, Мадди свернула за угол – и, остановившись, в ужасе замерла. У порога ее гримерной маячил лорд Данем. Да-да, это был он. Она слишком хорошо знала черты его красивого лица – тонкий нос, точеные скулы, волосы цвета льна.

Из прошлых встреч она также знала, что при всей внешней томности и изнеженности под черным фраком и белоснежной манишкой кузена скрывалась немалая сила.

– Что вы здесь делаете? – спросила она холодно, стараясь говорить ровным голосом. – Только артисты и вспомогательный состав труппы могут находиться за кулисами.

– Не злитесь, дорогая. – Данем шагнул к ней и вручил ей букет алых роз, перевязанных белой лентой. – Я только хотел вас поздравить с восхитительным выступлением.

Мадди нехотя приняла букет.

– Благодарю вас, милорд. А теперь вам лучше уйти, пока вас здесь не увидели.

– Все занятые в спектакле актеры на сцене, кланяются… А ваш Ромео не прочь продемонстрировать свое пение.

Он говорил об Эдмунде, которому нравилось развлекать публику своим глубоким баритоном. До них уже доносились звуки его чудесного голоса, а также мелодия, исполняемая оркестром. Так что, увы, оттуда помощи ждать не приходилось. Даже ее Герти и та ушла проверить, как шли приготовления к прощальному ужину. И следовательно…

Ох, никто не услышит, если она сейчас закричит.

– Они скоро закончат, – сказала Мадди с наигранной уверенностью. – К тому же у меня болит голова. Не соблаговолите ли уйти, милорд?

Она жестом указала на дверь, которая вела в узкий проулок между домами. Но Данем в ответ расплылся в улыбке. Несомненно, многие женщины находили его очаровательным. А вот Мадди считала его чересчур заносчивым.

Его пылкий взгляд шарил по ее фигуре, словно он представлял ее обнаженной.

– Это так вы выражаете свою благодарность, мисс Суонн? Наверняка вы можете вознаградить меня хотя бы поцелуем.

– Боюсь, что нет, милорд. Мы едва знаем друг друга.

– Только потому, что вы избегаете меня последнее время. – Он приблизился к ней еще на шаг, заставив ее отступить. – Поначалу вы казались такой дружелюбной, расспрашивали о моей семье, проявляли интерес к моей родословной. Если я сделал что-то, оскорбившее вас…

– Я просто хочу получше узнать джентльменов, которые добиваются моей благосклонности. Женщина не бывает излишне осмотрительной.

Данем покачал головой. Упавший ему на лоб светлый локон сделал его более похожим на мальчика из хора, чем на соблазнителя.

– Глупости! Вы оказывали мне особое внимание. Пригласили в гримерную. Мы даже распили вместе бутылку вина.

Оглядываясь назад, Мадди сознавала, что это было ошибкой. Та встреча спровоцировала его навязчивую страсть к ней.

– Мне жаль, если вы неправильно истолковали мое поведение. А теперь я попрошу вас уйти. Можете сделать ваше предложение завтра вечером на аукционе вместе с другими джентльменами.

И она тотчас отправит его в мусорную корзину. Даже если бы он не был ее кузеном и наследником герцога Хутона, она все равно отвергла бы лорда Данема, потому что с ним чувствовала себя как дешевая шлюха. Она пригласила его участвовать в аукционе лишь для того, чтобы не испортить с ним отношения. В конце концов, он был единственным связующим звеном для получения сведений об их общем деде…

Внезапно Данем набросился на нее. Не успела Мадди и пикнуть, как он припечатал ее к стене коридора, прижавшись к ней своим мускулистым жилистым телом. От запаха его одеколона она чуть не задохнулась. Мадди попыталась вывернуться, но его руки были подобны железным клещам.

– Да ты резвая кобылка. Буду рад тебя укротить. – Он пощекотал носом ее щеку, обжигая своим горячим влажным дыханием. – О Мадлен, ты такая красивая…

– Немедленно отпустите меня!

– Не строй из себя невинность. Ты же собираешься продать себя тому, кто даст наибольшую цену. Я просто хочу попробовать товар и решить, сколько предложить. Что в этом такого?

Мадди судорожно сглотнула. Она все еще держала в руках букет. Ее ногти впились в стебли цветов. Было ясно: дальнейшая борьба лишь раззадорит Данема. Лучше уж попытаться как-то его отвлечь.

Призвав на помощь свои актерские способности, Мадди сделала вид, что перестала сопротивляться. Расслабилась и обмякла в его руках, откинув назад голову – как будто покорилась мужской силе. Для большего эффекта обольстительно сложила губы бантиком.

– Как пожелаете, милорд, – прошептала она. – Вы гораздо сильнее меня.

Глаза Данема вспыхнули голубым пламенем.

– Вот, хорошая девочка… Или правильнее сказать плохая девочка? Знаешь, мне такие нравятся.

Он навис над ней, дабы заполучить свой «трофей». Но при первом же мерзком прикосновении его влажных губ к ее губам Мадди с силой ткнула букетом ему в шею да еще и полоснула по коже. В воздухе разлился приторный запах смятых роз. От боли, причиненной вонзившимися в горло шипами, лорд Данем взревел подобно раненому зверю.

Его хватка тотчас ослабла, и Мадди вырвалась из его рук. Нырнув ему под локоть, она резко развернулась, намереваясь бежать обратно на сцену, где была бы в безопасности.

Но оказалось, что путь к бегству был отрезан. Перед ней стояла, очевидно, наблюдавшая за ними дама аристократического вида, появившаяся невесть откуда.

Оказавшись под прицелом пары красивых фиалковых глаз, Мадди почувствовала себя объектом изучения. Хотя черты женщины свидетельствовали о зрелом возрасте, кожа ее была лишена морщин, так что было трудно определить, сколько ей лет. Из-под темно-вишневой шелковой шляпки, элегантной в своей простоте, виднелись угольно-черные волосы. Рука в перчатке сжимала бархатный ридикюль. Даже пребывая в растерянности, Мадди не могла не заметить изысканного покроя плаща сливового оттенка с жемчужной застежкой. Эта женщина явно шила наряды не из остатков дешевых тканей.

Прежде чем перевести внимание на лорда Данема, который, шипя и чертыхаясь, осторожно прижимал к шее белый платок, незнакомка еще раз окинула девушку внимательным взглядом.

– Альфред Лэнгли?.. – произнесла дама, с величавым презрением выгибая бровь. – Какая неожиданность.

Данем поднял на нее взгляд и, нахмурившись, пробормотал:

– Леди Милфорд?.. Какого черта? Что вы здесь делаете?

– Не лучше ли мне задать вам этот вопрос? – ответила дама. – Тем более что вы, похоже, проказничаете в свойственном вам духе.

«Вероятно, леди Милфорд присутствовала на спектакле, – решила Мадди. – Но кто пустил ее за кулисы? И что она видела?»

При любых обстоятельствах не было никакой уверенности, что эта дама не причинит неприятностей. А Мадди ужасно не хотела скандала накануне аукциона.

– Лорд Данем как раз собирался уходить, – сообщила она.

Он бросил на нее гневный взгляд.

– Я просто так не уйду. Я намерен вызвать констебля!

– Вы не посмеете, – сказала Мадди, тиская пальцами складки юбки. – В противном случае я расскажу, что произошло здесь на самом деле.

Его губы искривились в усмешке.

– И кому, как вы полагаете, он поверит – лорду или… какой-то актрисочке?

– Альфред, – вмешалась леди Милфорд, напоминая о своем присутствии, – вы кое-что забыли. Имеется еще один свидетель вашего поступка.

– Господи, вы не можете стать на ее сторону. Знаете, она набросилась на меня, как безумная! – Лорд Данем указал на красные следы шипов у себя на шее. – Вы только посмотрите! Кровь!

Мадди прикусила губу, стараясь не рассмеяться. Если этот негодяй от чего-то и страдал, так только от уязвленной гордости. Но он был из знати, а она уже достаточно его разозлила, так что не следовало испытывать судьбу.

Но «раны» Данема, похоже, не произвели должного впечатления на леди Милфорд.

– Альфред, сомневаюсь, что вмешательство закона пойдет вам на пользу, – заявила она. – Ведь тогда Хутон узнает, что в придачу к вашим прочим грехам вы еще и нападаете на женщин!

Упоминание имени деда отрезвило лорда Данема. Его лицо заметно побледнело, и он потупился.

Мадди же взяла это на заметку. Неужели он и впрямь так боялся герцога Хутона?

Лорд Данем ничего существенного не рассказал ей об их общем деде. Но эта его реакция поведала ей больше, чем те крохи, которые ей удалось вытянуть из него за прошедшие несколько недель. И это открытие подтвердило ее подозрения. Очевидно, Хутон был жестоким человеком, способным заставить дрожать от страха даже взрослого внука.

Данем спрятал платок в карман и проворчал:

– Черт бы побрал вас обеих. Не намерен здесь более задерживаться и терпеть этот… куриный заговор! Что же касается вас, мисс Суонн, то мы с вами поговорим завтра.

Он окинул Мадди ледяным взглядом, от которого у нее внутри все похолодело. Затем шагнул к двери и, распахнув ее, исчез в темном проулке за театром. Дверь захлопнулась с гулким стуком, разнесшимся по узкому коридору.

Мадди тяжко вздохнула и, взглянув на леди Милфорд, тихо сказала:

– Мне очень жаль, миледи, что вы стали невольной свидетельницей этой сцены. Но я благодарна вам за помощь.

– Не стоит меня благодарить. И забудьте о лорде Данеме. Мужчины всегда так реагируют, когда задевают их тщеславие, – добавила леди Милфорд.

Мадди не знала, как ответить на доброту этой женщины. Воцарилось неловкое молчание, заставившее ее осознать, какая пропасть разделяла их. Ведь ей никогда не доводилось беседовать с аристократками, если, конечно, не считать ее покойную мать.

А леди Милфорд явно не собиралась уходить. Сложив на животе руки в перчатках, она разглядывала Мадди с безмятежным выражением лица – так разглядывают в зверинце экзотических животных.

«Возможно, в свете газовых ламп цвет моего лица кажется неестественным», – промелькнуло у Мадди. И действительно, она наложила на лицо много грима, чтобы сделать его выразительнее. К тому же накрасила губы и подвела сажей брови…

Более того, для исполнения трагической роли Джульетты она подвязала свои светлые волосы золотистыми лентами по средневековой моде. А глубокое декольте кремового платья почти обнажало ее грудь, что могло шокировать даму из высшего общества.

Однако же, несмотря на смущение – дама по-прежнему пристально ее разглядывала, – Мадди высоко держала голову.

– Вы кого-то ищите, миледи? – спросила она холодно. – Вы же не просто так зашли за кулисы?

– Я пришла повидаться с вами, мисс Суонн. По делу чрезвычайной важности.