Невеста решает бунтовать (СИ)

— Не знал, что в центре столицы Вадора настолько опасно. Какая занятная сплетня чуть не прошла мимо меня, — господин посол спокойно забирает свой кинжал.

Он прячет оружие в рукав? Слишком быстрое движение, я не рассмотрела.

До меня постепенно доходит, что я… спасена? Чудовищная гончая убита небрежным взмахом. Рей, когда рядом господин посол, не причинит мне вреда. Меня передёргивает, новый приступ тошноты заставляет закашляться. Я никак не могу унять дрожь, трясутся руки, пальцы. Я того гляди потеряю добытые папки.

Господин посол перехватывает их у меня, мягко отбирает и прячет под полу камзола, а у меня зубы стучат так, что я даже возразить не могу.

— Княжна? Вы же не собираетесь использовать мой воротник вместо носового платка? Давайте для успокоения вы вместо слёз попинаете вон ту дохлятину? Хотите я закажу сделать из неё чучело и подарю вам? Княжна? О, нет, моя рубашка…

Вопреки собственному ворчанию, он обнимаем меня, и я остро ощущаю разницу. Господин посол по-настоящему бережен, в его жесте нет ни намёка на обладание, только поддержка, защита, безопасность. Он готов отпустить, как только я этого захочу. Я… не хочу.

— Верните меня домой, — прошу я.

— Не волнуйтесь, княжна, себе не оставлю. Лучше скажите, как вы обокрали Рея Лотта?

Интерлюдия 2

Сон после полуночи особенно сладок. В пуху мьёкских лебедей под нежнейшим шёлком редчайшего лунного сорта, которого производят не больше пары рулонов в год, и все они оказываются во дворце владыки Востока.

Я смог приобрести целых три…

Мой чудесный сон прерывают грубейшим образом:

— Господи-и-ин!

— Манс?! — я вскакиваю, как подброшенный. Мой помощник талантлив во всём, но будить не умеет совершенно. — Что случилось?! “Вегу” накрыли?

Некоторые нехорошие звоночки уже появляются, но я уверен, что близко к нам Тайная канцелярия ещё не подобралась.

Манс качает головой:

— Ничего, господин. Но вы приказали незамедлительно докладывать обо всём странном, что касается княжны Исидары. Больше двух часов назад княжна тайком покинула дом и отправилась в сторону набережной.

Княжна что? Воистину дикая кошка.

Центр безопасен, но почему набережная? Что она вообще творит?

— И? — поторапливаю я.

— На Заречном мосту княжна пыталась скрыться от патруля. Не имея чётких указаний, но учитывая, что вы взяли княжну под личное покровительство, “хвост” принял решение помочь.

Когда это я брал княжну под личное покровительство? Ничего подобного. Просто помощь ей не требует значительных усилий и прекрасно согласуется с моими интересами…

— Верно, одобряю.

— “Хвост” пошумел, увёл патруль, но княжна скрылась, вероятно, в одном из домов ближайших улиц.

Она с ума сошла?!

Зачем она полезла к Рею Лотту? Если она решила поговорить с ним по душам и воззвать к совести, я расстроюсь. В любом случае кошечку надо спасать.

Я не помню, как я оделся. Я осознаю себя уже в седле, галопом мчащимся по спящему проспекту и запоздало понимаю, что в моём порыве нет никакого смысла. Мне было достаточно приказать. Зачем же самому? Но я лишь пришпориваю Грома.

Свита безнадёжно отстаёт, я вырываюсь далеко вперёд.

Вовремя.

Я чудом успеваю выхватить княжну из зубов кадарской гончей. Точнее, смеска. Насколько тварь смертоносная, настолько же и предсказуемая. Если знать под каким углом и в какую точку ударить… Даже жаль, что в темноте княжна вряд ли оценит мой совершенный выпад.

Исидара доверчиво прижимается ко мне, и я вдруг оказываюсь совершенно беспомощным перед её слезами. Я знаю, что честным будет её оттолкнуть, поступить жёстко, даже жестоко. У девочек есть дурная привычка влюбляться в спасителей, а я бы не хотел разбить Исидаре сердце. В конце концов, я её враг и прямо сейчас, и в будущем. Я тот, кто приведёт в Вадор имперских солдат. Если Кокберги уцелеют до начала войны, то её отец и брат будут сражаться против меня. Возможно, на поле боя я даже убью одного из них. Исидару следует оттолкнуть, но она так дрожит, что я не нахожу в себе сил.

Конечно, я отвезу её домой. Куда я денусь?

Незаметно для Иси, я даю подчинённым знак забрать гончую. Чуть позже я подумаю, стоит ли предъявлять её Великому князю. Я даже не солгу, сказав, что ночью в Заречном квартале на меня было совершено нападение. Или стоит подбросить горничную на ступени резиденции кого-то из князей? Правильно организованный скандал сыграет мне на руку.

Кадарские твари не животные, хотя по незнанию кадарскую гончую легко спутать с охотничьей собакой. Выведенные при храме Песчаного Кадора, они по своей сути кровожадная нежить, чудовища. Официально держать их запрещено…

Я не удивлён, что Рей Лотт связан с песчаниками, но я не ожидал, песчаники не просто просочились в Вадор, но и чувствуют себя здесь почти как дома. Ценная информация, очень ценная.

Оказывается, времени меньше, чем я полагал. Планы придётся форсировать.

Империя начинает войну.

— Я залезла через окно на первом этаже, оно было приоткрыто. Папки лежали в кабинете, как я и ожидала. В одной из них мои письма, — отвечает Исидара на мой вопрос.

Звучит почти складно.

— Княжна, вы мне лжёте, — улыбаюсь я.

— Совсем нет.

— В вашей истории, княжна, слишком много везения. Вам повезло наткнуться на открытое окно, вам повезло в двухэтажном особняке отыскать кабинет, а в кабинете — письма. Кстати, откуда взялись другие папки? Может быть, вы откуда-то знали, в какой стопке ваша корреспонденция, поэтому схватили её целиком? Ах, вам повезло уйти победительницей.

Княжну снова передёргивает.

Я понимаю, что она на грани второго витка истерики. Я мог бы многое вытащить из неё, но…

Что-то случилось между ней и Реем в доме? Если это то, о чём я думаю… Я оценивающе прохожусь взглядом по её одежде, всматриваюсь в лицо. Выглядит обычно. Видимо, Иси сумела сбежать до того, как страшное произошло. Это радует, но совершенно не имеет значения — я понимаю, что так или иначе, но очень скоро убью Рея Лотта. Я позволю ему вкусить позора и поражения, а затем уничтожу начисто.

Резко сменив тему, я рассказываю княжне какую-то чушь про то, как правильно ходить в авантюры, как готовиться к вылазкам и сколько путей отступления продумывать — не меньше трёх. Хей, ей следовало вооружиться, прежде, чем идти!

— Следующий раз я позову вас, господин посол, — хмыкает она и одной фразой заставляет замолчать.

Я ей что, мелкий подельник?!

Но я не против. Пусть лучше зовёт меня, чем идёт, как сейчас, в одиночку.

Я останавливаю Грома:

— Прибыли, княжна.

— Спасибо, господин посол, — Иси приобретает сходство с домашней мурлыкой, но тотчас рушит мираж. — Будьте добры, мои папки?

— Не письма? — уточняю я.

Забирать их и тем более читать я не собирался, обойдусь без пары литров чужого сладкого сиропа обернувшегося горькой микстурой. Но папки…

— Как насчёт того, чтобы полистать вместе? Мне нужны только те бумаги, которые касаются нашей семьи.

— Вы… приглашаете меня, Исидара?

Её глаза распахиваются, она беспомощно оглядывается на чёрные прямоугольники окон. А затем на лице проступает смесь фамильного упрямства и решительности:

— Приглашаю.

Ха…

И что я должен делать? С Исидарой я почему-то теряюсь. Не настолько, чтобы это стало проблемой, но всё же. Вздохнув, я принимаю приглашение — мне есть, что ей сказать, и разговор отнюдь не для улицы.

Через спящий дом Исидара приводит меня прямиком в свой будуар, причём проделывает это с такой естественностью и простотой, что я снова теряюсь. Эй, ей известно что такое стыдливость перед посторонним мужчиной? Или разгадка в том, что она как раз видит во мне защитника, но не мужчину?

Загорается тусклый свет ночника.

Я кладу стопку на столик, открываю верхнюю папку. Иси не проявляет ни малейшего интереса, и она права. В папке всего лишь договор долгосрочной аренды, регистрационное свидетельство из налоговой инспекции, банковская выписка. Исидара выхватывает одну из нижних папок, достаёт пачку писем, бегло проверяет. Даже на расстоянии я ощущаю приторный парфюм, пропитавший дорогую бумагу.

— Мои письма, — коротко поясняет Иси и безжалостно бросает в камин.

Взметнувшись, пламя жадно набрасывается на угощение.

— Сжигать надо по одному, чтобы быть уверенной, что ни клочка не осталось.

— Я учту, — Иси берёт из угла кочергу и ворошит угли.

Я открываю следующую папку.

— Ого, вам везёт, княжна. Здесь отчёты вашей горничной за последние два, нет, три месяца.

Кивнув, Иси подаёт мне чистый лист и писчие принадлежности:

— Господин посол, вас не затруднит написать анонимку? Я бы сама, но боюсь, что не смогу достаточно изменить почерк. Отчёты доставил некий доброжелатель, предпочитающий сохранить инкогнито. Кто-то из слуг Рея, например?

— Вполне. Кстати, здесь отчёты не только от горничной.

Я бы мог отдать компромат на служанку и скрыть на всех остальных и таким образом получить в доме князя глаза и уши, но я позволю князю увидеть, насколько плохи дела в его доме. Я не жду чуда прозрения, но по крайней мере рассчитываю, что он сможет вычистить своё окружение.

— Кадорская гончая, да? — внезапно спрашивает Иси.

Вздрогнув, я ставлю на будущей анонимке уродливую кляксу.

— Да, — отрицать бесполезно.

— Рей грозился заставить меня выпить ритуальное Вино послушания. Это значит, что где-то в столице есть действующий храм Песчаного Кадора?

Капли чернил дождём барабанят по бумаге.

Я чувствую, как меня бросает в холодный пот. Если княжна собирается сказать то, что я думаю… Я не хочу этого слышать. Есть вещи, которые никогда не должны быть произнесены вслух.

— Княжна, — я тщетно пытаюсь её остановить.

— Раньше я не придавала значения открытию новых храмов, посвящённых чужим богам. Говорили, что таким образом Вадор, отрезанный от континента империей, привлекает иностранцев, что это часть гостеприимства, но… С одной стороны чужих храмов слишком много, а с другой стороны, жрицы Белой богини постепенно лишаются государственной поддержки. Если соотнести изменения с приходом к власти боковой линии, лишённой дара…

— Иси, — перебиваю я. — Некоторых вещей лучше не касаться.

Она беззаботно отмахивается от меня как от букашки и продолжает прежним спокойным тоном:

— Последний Великий князь предал Белую богиню, так? Он решил, что Песчаный Кадор даст ему больше? Теперь понятно, зачем ему уничтожать наши семьи. Не удивительно, что Белая богиня наказала предателя бесплодием.

Поразительно: каких-то два часа назад Исидара поступила, мягко говоря, очень опрометчиво, но теперь она делает верные выводы из пары случайных оговорок. Катастрофический просчёт и исключительная проницательность — сочетание несочетаемого.

— Забудь. Не лезь в это.

Мне хочется схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть, вдолбить немного разума. Если Иси… полезет, я едва ли смогу её спасти.

Почему я думаю о её спасении? Она ведь аристократка противостоящего империи княжества… Но аристократка полезная и интересная.

В отличии от Вадора, в империи нет государственной религии, к какому богу обращаться и обращаться ли, каждый решает для себя, в том числе у нас почитают и Белую богиню, однако есть исключения. Культ Песчаного Кадора строжайше запрещён — там, где он побеждает, плодородная земля в течение года превращается в мёртвую пустыню.

Утверждение, что империя хочет вернуть Вадор ложно. То есть… Хочет, конечно, но за века существования Великого княжества мы не предприняли ни одной попытки захвата. Как бы мне не нравилось, я признаю, что существование княжества справедливо: империя не смогла защитить полуостров, фактически, отказалась от него, отдав на оккупацию нежити. Дарен Вадор полуостров освободил, он же его и получил. Разумеется, справедливость не повод отказываться от “возвращения исконных территорий”, но империя не ссорится с богами, пока это не Песчаный Кадор. Война, которая развернётся на полуострове, будет не против Вадора, а против… песчаников.

И я думаю Иси немного ошиблась — бесплодие последнего Великого князя не наказание Белой богини, а цена, которую Великий князь заплатил за покровительство Кадора. Хотел бы я знать, чем именно Кадор соблазнил этого идиота, пожертвовавшего самим существованием целого рода и полуостровом в придачу.

— Почему? — Иси склоняет голову к плечу, на её губах играет лукавая улыбка.

Не похоже, что она спрашивает всерьёз, скорее хочет заставить меня объяснять и без того очевидные вещи.

Что же, она сама напросилась:

— Напоить Вином подчинения — самое безобидное, что могут сделать песчаники.

Она мрачнеет, была бы настоящей кошкой — свернулась бы клубком и ещё хвостом прикрылась.

А слежку за Иси придётся усилить…

Исидара тяжело вздыхает:

— Папа не поверит.

— Определённо, — соглашаюсь я.

На миг Иси кажется снова беззащитной, хрупкой.

Меня буквально пронзает чувством острой неправильности происходящего. Защищать семью должен глава этой семьи, а не девушка, вчерашняя девочка, которую никто не учил быть защитницей. У Исидары даже магии нет. Будь у неё, например, огонь, как у её брата, она бы мигом спалила и гончую, и Рея, и всех песчаников разом.

— Мне нужна горничная вместо Лали. Вы могли бы порекомендовать мне надёжную девушку. Желательно, не столько горничную, сколько… телохранительницу?

Пфф!

— Княжна, вы осознаёте, что горничная, которую я порекомендую, будет моим человеком?

Опять эта странная двойственность: позаботиться о своей безопасности правильно, но менять одну шпионку на другую?!

Княжна снова удивляет:

— Господин посол, вы в Заречье случайно прогуливались? Вы появились настолько вовремя…. Ваш человек выдал себя, когда шумел в районе моста. Я благодарна вам, хотя и понимаю, что вы следили не ради моего спасения, а из корыстных побуждений и в конечном итоге получили выгоду. Мне нужна горничная, которой я смогу доверять, как вам, господин посол. Если наши с вами пути разойдутся, я её уволю.

“Если”? Когда…

— Приглашаете лису сторожить цыплят? — хмыкаю я.

— Кто сказал, что горничная со стороны не будет шпионкой принцессы или что-то вроде того? Имперцы надёжнее.

— Будет вам горничная, — твёрдо обещаю я.

Она угадала, я действительно собирался подослать доверенную телохранительницу, ничего плохого, если я сделаю это открыто.

Княжна благодарно кивает, откидывается на спинку кресла. Заметно, что Иси держалась ради разговора, но сейчас, когда она получила всё, что хотела, усталость берёт своё. Исидара широко зевает, небрежно прикрыв рот ладонью.

По-домашнему расслабленная, Иси кажется ещё красивее. Свет ночника падает на левую половину лица и делает Иси похожей на фею. Я смотрю на засыпающую девушку и с трудом стряхиваю наваждение.

— Хей, — если ей позволить, Исидара проведёт ночь в кресле. Хотя какая ночь? За окном уже светает.

— М-м-м?

Тьфу.

Я подхватываю её на руки, и Иси тотчас устраивает голову у меня на плече. Это безобразие никуда не годится. Я переношу Исидару в спальню, опускаю на кровать:

— Раздевать тебя я точно не буду.

Она открывает глаза, во взгляд возвращается осмысленность:

— Господин посол, вы…

— Иси, — перебиваю я. — Чтобы в будущем между нами не возникло недоразумений, чтобы не было ложных надежд и мечтаний, пожалуйста, постарайтесь осознать, что я помогаю вам не потому что вы мне симпатичны, а потому что вижу в этом выгоду для империи. Хотя я помогу вам, в будущем мы будем по разные стороны фронта. Не вздумайте влюбиться, хорошо?

Я ухожу не дожидаясь ответа.

Настроение, ещё недавно хорошее, портится.

Выбравшись из дома Кокбергов я глубоко вдыхаю предрассветную прохладу. За правым плечом неслышно возникает Манс. Я оглядываюсь на особняк и отдаю Мансу часть папок, те, что я не стал оставлять княжне.

Не дождавшись моего внимания, позабытый Гром сам бодает меня в плечо. Я послушно несколько раз провожу по его морде, чешу лоб. Задерживаться у резиденции Кокбергов не стоит, я даю знак всем, кроме “хвоста” отступать.

— В “Вегу”, — решаю я.

Это Иси может позволить себе сладкий сон до обеда, а у меня начинается работа.

Следует выпить заваренный Мансом кофе и тщательно продумать, как с наибольшей выгодой использовать гончую. Я склоняюсь к мысли, что подбросить мёртвую тварь князю Шерсу наиболее перспективная ставка. Я надеюсь, он сумеет сделать правильные выводы.

Выходка княжны принесла мне удачу…

Я в последний раз оглядываюсь на особняк и зачем-то вслух повторяю:

— Только не влюбляйтесь.

Глава 7

Проснувшись будто вынырнув из мути тяжёлого сна, я обнаруживаю, что день давно перевалил за половину. Я… чувствую себя разбитой, оглушённой и одновременно освобождённой. Мне кажется, вопреки разуму глубоко в душе какой-то осколок моей веры в Рея ещё саднил. Иначе почему я больше боялась того, что Рей сделает с письмами, чем того, что он может сделать со мной? Но вчера остатки чувств были выкорчеваны.

Это так прекрасно! Разгорающаяся в душе радость согревает изнутри, проступает на лице блаженной улыбкой. Я сладко тянусь… и понимаю, что на мне до сих пор мой тёмно-синий охотничий костюм, лишь верх снят — я нахожу его на ощупь под одеялом — блузка не тронута.

Права ли я, что безоглядно доверилась имперцу? Но кому мне доверять, если не ему? Он видит положение вещей ясно, знает больше меня, и у нас общий враг — песчаники не позволят княжеским семьям существовать.

Ночью господин посол подтвердил, что Рей связался с культом Песчаного Кадора. И Рей, и наследный принц, вероятно, вся правящая семья.

Зачем…?

Мне не дано осознать, как можно променять Вадор на мнимое могущество.

— Госпожа, вы проснулись! — Лали, в щёлку приоткрытой створки выяснившая, что я уже не сплю, радостно впархивает. — Княгиня волнуется, что вы заболели, ведь вы не вышли к завтраку.

— Да…, — я натягиваю одеяло повыше. Нельзя, чтобы Лали увидела на мне охотничий костюм, и я отсылаю её с первым пришедшим на ум поручением. — Принеси мне кофе.

— Не чай, госпожа? Разве хорошо так часто пить напиток, модный в империи?

Раньше я находила её откровенную болтовню милой, считала свободные дружеские отношения правильными, а теперь… На самом деле, относись я к Лали, как к обычной наёмной горничной, без душевной теплоты, ничего бы не изменилось, просто было бы менее неприятно.

— Я буду кофе, — повторяю я.

Какая разница, узнает о моём новом пристрастии принцесса или даже сам Великий князь или нет? Куда опаснее, если Рей доложит о ночном происшествии, однако на этот счёт я спокойна. Господин посол уже показал свою дотошность, он не позволит Рею действовать.

Лали уходит, и я поспешно вскакиваю, скрываю следы ночной вылазки. К её возвращению я уже сижу за столиком, одетая в лёгкое дневное платье, благо с застёжкой могу справиться самостоятельно.

— Иси! — следом за Лали появляется мама, бросается ко мне и кладёт ладонь на лоб. — У тебя нет жара? Ты так долго не вставала, что я начала беспокоиться и уже собиралась послать за врачом.

— Ма-ма… Я в порядке. Мне плохо спалось, я уснула почти под утро, только и всего.

— Плохо спалось?

— Вы переживаете из-за господина Лотта? — влезает Лали.

Мама бросает на неё недовольный взгляд, но сдерживает раздражение. Снова это невмешательство в семейные дела…

— Нет, Лали. Я волнуюсь из-за тебя.

— Госпожа? — Лали великолепно изображает недоумение, но я смотрю внимательно, и вижу скрытую под ним нервозность.

Нелегко быть шпионкой?

Я достаю пачку её отчётов, половину даю маме, несколько верхних листов разворачиваю текстом к Лали:

— Узнаёшь?

Лали вздрагивает, шумно втягивает воздух, её глаза широко распахиваются. Лали берёт себя в руки, но слишком поздно. Теперь, сколько бы она ни отрицала или ни врала, её реакция сказала всё за неё.

Вчитавшись, мама бледнеет. Я только на первый взгляд разделила пачку бумаг случайным образом. В отчёте, который у мамы первый, Лали подробно рассказывает, в каких именно выражениях она восхваляет господина Лотта, как пытается подбить меня на тайное свидание, во время которого меня можно скомпрометировать, как старается внести раскол между мной и родителями. И в каких выражениях отзывается о моём уме.

Насчёт ума я даже признаю её правоту.

Мама очень медленно откладывает отчёты и поворачивает голову к Лали.

Лали пятится.

— Госпожа, в-всё не т-так, — заикаясь, она пытается оправдаться. — Я писала из лучших побуждений! Я хотела, чтобы госпожа Исидара была счастлива!

С той же пугающей медлительностью мама поднимается. Я никогда не видела маму в таком состоянии, как сейчас. Да мама в ярости!

Лали, прикрыв голову руками с визгом бросается прочь.

Вокруг мамы собирается призрачное сияние молочно-белого лунного света. Это не магия в чистом виде, сам по себе свет безвреден. Больше того, жрицы не обладают собственной силой за редчашим исключением. То, что делает мама называется… Белым благословением. Мама заимствует силу Белой богини и насылает на… жертву.

Коснувшись человека, лунный свет откроет и многократно усилит то, что человек прячет в самых глубоких закоулках своей души. Чистая душа обретёт счастье, её чистота засияет как бриллиант в лучах солнца, а нечистая совесть обернётся ночными кошмарами, человек будет страдать, пока искренне не раскается в своих преступлениях и таким образом не очистится от тьмы.

Лали выскакивает в коридор.

Свет гаснет, словно растворяется. Словно исчезает бесследно. Лали, прижавшись спиной к стене, недоверчиво оборачивается.

— Я действительно хотела, как лучше, — всхлипывает она.

Свет ослепительно вспыхивает. Кажется, что сама кожа Лали превратилась в его источник. Лали кричит, хотя ей не может быть больно. Белый свет быстро впитывается.

— У тебя есть полчаса, чтобы забрать документы и вещи, — объявляет мама в великолепной царственной манере, но тотчас оборачивается ко мне и переспрашивает полным сомнений тоном, тем самым всё портя. — Мы ведь не будем подавать в суд и требовать расследования, Иси?

Я невольно вздрагиваю.

Мне хватило расследования из прошлой жизни.

— Нет, конечно. Пусть уходит.

Если господин посол позволит.

Сумеет Лали сбежать и выжить или нет — это от и до её судьба. Я не собираюсь вмешиваться.

— Я хотела как лучше, — твердит она, размазывая слёзы по лицу.

Я отворачиваюсь.

— Ма-ам… Ты ведь можешь проверить подлинность записок?

— Она призналась, — мама устало опускается в кресло.

Я знаю, что пропускать через себя силу богини очень тяжело, но:

— Мам, Лали не единственная предательница. Посмотри, что я вчера получила, — я протягиваю компромат на других слуг.

Мама, хмурясь, бегло просматривает.

— Иси, я поговорю с князем.

О?!

Не “спрошу, что делать”, а “поговорю”?! Белая богиня, слава тебе!

Мама уходит, только юбки плеснули кружевом. Я провожаю её взглядом и тоже поднимаюсь.

И кофе, и завтрак забыты. Пить то, что принесла Лали, я не собираюсь — не из опасений, просто брезгливо. Завтрак ждал полдня и ещё подождёт.

Пора наконец сделать то, что я давно хочу — спуститься к родовому артефакту.

Вчерашняя сосущая пустота исчезла без следа, я чувствую в себе силы вернуться на час или два, но при этом знаю, что ничего не получится — нет нужных эмоций. Однако я уверена, что в случае реальной угрозы, я справлюсь.

Я уверена, что в этот раз артефакт отреагирует.

Я спускаюсь по крутым ступеням винтовой лестницы. Артефакт хранится не в доме, а, фактически, под домом, гораздо ниже фундамента — в древней шахте из многотонных гранитных блоков. Столица Вадора выросла на руинах города, разрушенного нежитью то ли первой, то ли второй волны. Империя бросила полуостров после четвёртой.

Огонь светильника пляшет на стенах, я веду пальцами по шероховатой поверхности грубо отёсанного камня. Воздух становится спёртым, дышать тяжелее — шахта не проветривается.

К низу спуск расширяется, между витками появляется пространство. Я добираюсь до дна. Артефакт — меч, которым сражался наш легендарный предок Аарон Кокберг — вмурован в стеклянный куб, снаружи куба выступает только чёрная рукоять, скупо украшенная гравировкой.

Я видела, как это происходило у папы и брата: стоит кому-то из них сжать рукоять, как лезвие наливается светом, а затем на гранях куба расцветают картины. У брата в кубе бушует огненный смерч, у папы приходят тени сражённых предками чудовищ.

Когда я сжала рукоять в день своего шестнадцатилетия, ничего не произошло, лезвие не засветилось, даже самого тусклого светлячка не вспыхнуло.

Но сейчас…

Ладонь стала слегка влажной, пальцы подрагивают. Что покажет мне куб? Я вытягиваю из потайного кармашка шёлковый платок, провожу по коже. Я готова? Не знаю… Но мне очень нужно получить доказательство. По крайней мере я смогу рассказать родителям часть, касающуюся Рея… В его вину они поверят сразу и безоговорочно. Но мне придётся тщательно подбирать слова, чтобы убедить папу молчать, потому что первое, что папа захочет сделать — это предупредить Великого князя и наследного принца. Нельзя допускать.

Я сжимаю рукоять, и артефакт отзывается теплом в отличии от прошлого раза, когда рукоять осталась холодной. Я вглядываюсь в стекло. Образы, которые в нём появляются, рождает свет меча, но… света по-прежнему нет.

Я сжимаю крепче, жду.

Что за ерунда?! Я точно знаю, что обладаю даром, я вернулась во времени дважды, могу снова. Однако меч молчит.

— Почему? — я спрашиваю вслух, как будто меч мог бы ответить.

И папа, и брат уверяли, что ничего не требуется делать специально — только коснуться. Даже обхватывать рукоять не обязательно — это скорее жест уважения. Возможно, со мной иначе? Я сосредотачиваюсь на внутренних ощущениях, пытаюсь пробудить магию. Нет, я не собираюсь в прошлое, я всего лишь хочу, чтобы лезвие, наконец, вспыхнуло.

Слышатся тяжёлый шаг. Кажется, увлёкшись переживаниями, я пропустила, что уже не одна.

— Иси? — окликает меня брат.

— Кей?

Брат, остановившись на пятой ступени снизу, легко спрыгивает вниз.

Сейчас я ему покажу!

— Иси, я думал, что ты не переживаешь из-за магии… Прости.

Не знаю, извиняется он за то, что не понял меня или за то, что сам родился с даром. В любом случае абсурд. Хотя мне было неприятно прославиться бездарной, именно к магии я действительно оставалась равнодушной. Зачем мне тот же огонь? Я никогда не мечтала о подвигах на поле боя. Папин преемник Кей, продолжить род Кокбергов предстоит брату. Я мне предстояло выйти замуж, покинуть семью. У моих детей дара в любом случае не было бы.

— Нет, Кей. Мне просто захотелось проверить, — поясняю я. — Вот!

Мне удаётся поймать нужную эмоцию. Мне даже мерещится, что меч, который я всё ещё сжимаю за рукоять, помогает. И магия отзывается.

Слабый свет появляется на долю мгновения.

Брат исчезает раньше, чем успевает отреагировать. Свет тоже исчезает, зато внутри снова образуется сосущая пустота.

Слышатся шаги.

— Иси? — брат спрыгивает вниз. — Я думал, что ты не переживаешь из-за магии… Прости.

Ха!

Мне хочется смеяться — истерично хохотать. Мой дар — потрясающая шутка.

— Кей, я просто подумала, что обрести магию было бы неплохо. Ты же слышал про мою горничную?

Я обнимаю брата, утыкаюсь ему в плечо. Он застывает столбом, а затем неловко обнимает в ответ.

Я же про себя вздыхаю — какое разочарование. Меч светился. Но он светился в будущем, которого больше нет. Я могу прийти сюда ещё хоть сотню тысяч раз, и меч будет светиться. Однако каждый раз меня будет отбрасывать в то недавнее время, когда ещё ничего не происходило.

Видимо, поэтому нет ни одного упоминания об удачной второй проверке.

Проклятье, это действительно смешно!

— Слышал. Мама приказала собрать всех в танцевальном зале. Она собирается проверить слуг своими методами, а затем благословить наш дом. Никогда не видел маму такой деятельной.

— Она же на неделю сляжет!

Когда я надеялась, что она вмешается, я имела в виду, что она повлияет на папу, я совершенно не планировала, что мама будет выжигать себя, раз за разом обращаясь к силе Белой богини.

Я первой поднимаюсь. Кей не отстаёт, следует за мной на шаг позади.

— Папа в курсе?

— Папа ещё не вернулся, — отвечает Кей.

В подвале я возвращаю светильник в настенное крепление и мимоходом дёргаю за декоративную цепочку. Тайный люк в полу тотчас закрывается плитой, неотличимой от остальных плит пола. Не зная секрета цепочки, в шахту не попасть.

Мы выходим на первый этаж и почти сразу сталкиваемся с дворецким. Раз он здесь, значит, мамину проверку прошёл

— Госпожа Исидара! — дворецкий низко кланяется. — Около четверти часа назад маленький мальчик, не пожелавший представиться, доставил на ваше имя конверт. Желаете ли вы взглянуть, госпожа?

— Конверт? — подозрительно переспрашивает Кей.

На словах дворецкий служит всем членам семьи одинаково, но на деле прежде всего он служит папе, как истинному хозяину и, поскольку мама годами самоустранялась, Кею, как наследнику. Я в конце списка, и глупо ждать иного или обижаться.

Я забираю конверт.

— Спасибо.

Дворецкий тотчас протягивает мне нож для резки бумаги.

Услужливо? Как бы не так! Он провоцирует, чтобы я открыла письмо при Кее. Не только открыла, сколько позволила увидеть.

Отправитель на конверте не указан. Интересно, сообщение от господина имперского посла или от сеньора Поморро? Оба не доверили бы бумаге лишнего, но… А вдруг я ошиблась и письмо не от них?

Глава 8

“Ювелирный салон на Брегской улице рад сообщить княжне Кокберг о поступлении опалового гарнитура”.

Я позволяю брату увидеть текст. Действительно, ничего лишнего.

Получается, сеньор Поморро не только выяснил, каким маршрутом я пришла в “Вегу”, но и узнал про продажу браслета, а теперь ненавязчиво намекает? Дотошный.

— Я взгляну, немного развеюсь, — легкомысленно махнув запиской, я киваю дворецкому, чтобы приказал подать экипаж.

— Иси, составить тебе компанию?

Брат!

Я стараюсь, чтобы испуг не отразился на лице и с прежней легкомысленной интонацией продолжаю:

— Спасибо, Кей, но идея, честно, скверная. Я собираюсь перемерить пару десятков пар серёг, столько же браслетов и обязательно ожерелья и колье, не забуду и про опаловый гарнитур. Ты веришь, что твоего терпения хватит, Кей?

— Почему бы просто не купить этот салон целиком? — вздыхает брат.

В чём-то я с ним даже согласна, но…

— Кей, потому что я не собираюсь покупать! Я собираюсь при-ме-рять, — со вкусом тяну я.

Брат смотрит с лёгким недоверием. Раньше я не увлекалась подобным времяпровождением. Но если я начну оправдываться или объяснять, вызову лишь подозрения.

Я насмешливо выгибаю бровь.

Кей сдаётся:

— Я останусь помогать папе.

— И присмотри за мамой, — искренне прошу я.

То, что я вот так уезжаю несколько некрасиво по отношению к родным, но я ведь не развлекаться еду… Кей провожает меня внимательным взглядом. К счастью, больше не препятствует. Отправит за мной слежку? Если да, то я в любом случае тихо улизну через чёрный ход.

Как изменился ход моих мыслей… Раньше мне бы и в голову не пришло думать о “хвосте”.

В ювелирном салоне меня, как оказывается, ждут — едва за мной закрывается входная дверь, из-за стойки витрины выскальзывает давешний мальчик, одетый, как я теперь подозреваю, в форму клерка. Зубасто улыбнувшись, он жестом приглашает меня следовать за ним и провожает в одну из задних комнат.

— Здесь? Не в “Веге”? — уточняю я.

— Прошу, госпожа, — мальчик не отвечает ни “да”, ни “нет”.

У меня нет причин сомневаться, кроме одной — я недавно отмотала время вспять. Случись что, я по-настоящему беззащитна. Может, не стоит?

— Смелее, княжна.

Я узнаю хриплый, искажённый голос сеньора Поморро, и отбросив сомнения, вхожу.

В небольшом помещении пара мягких кресел уютно обступают круглый столик на витой ножке. Столешница инкрустирована, и, наверное, при свете можно увидеть целую картину, однако комната нарочно затемнена, тяжёлые шторы плотно задёрнуты, добавлена драпировка, и полумрак скрадывает детали. Судя по интерьеру, комната, вероятно, как раз и обустроена в салоне для приватных встреч с особыми клиентами и торговыми партнёрами. Сеньор Поморро выбрался из логова ради меня или “Вега” и салон связаны?

Мой визави расположился в густых тенях. Складывается впечатление, что сеньор Поморро не расстаётся с сумраком и кофе.

Вторая чашка дожидается меня. На блюдце пара миниатюрных пышек безе.

— Ваша информация подтвердилась, княжна Исидара, — глава имперской гильдии заговаривает, как только я делаю первый глоток.

— Я не сомневалась.

Хотя сеньор Поморро больше не прячется за экраном и меня от него отделяет расстояние в шаг, я всё равно не могу рассмотреть его ясно из-за полумаски, скрывающей верхнюю половину лица. Жёсткий воротничок невесомого пальто из летней струящейся ткани высоко поднят и прикрывает щёки, подбородок.

— Документы здесь, — сеньор кладёт на стол папку.

Кисть стянута шёлковой перчаткой, непривычно чёрной — мужские бальные перчатки обычно белые.

Я не притрагиваюсь к бумагам:

— Вы смогли бы передать их газетчикам? Статья о бедном влюблённом рыцаре обещает стать сенсацией. Ах да, а господин Лотт… ещё жив?

В любом случае статья нужна — через неё я плесну чёрной краски не только на Рея, кляксами забрызгает и хвалившего Рея наследного принца.

— Пока ещё жив, болеет, — с готовностью отвечает сеньор.

— Пока?

— В ночь с завтрашнего дня на послезавтра господина Лотта… трагически не станет. Самоубийство? Злые языки будут обвинять наследного принца в убийстве, — сеньор широко улыбается.

Я киваю.

Трудности у правящей семьи, пусть и мелкие — это прекрасно.

— Вы удовлетворены, княжна Исидара?

— Я хочу сделать запрос.

— О? Прошу.

Мне кажется, или сеньор Поморро стал ко мне благосклоннее?

— Мне нужно досье на одного человека. Настолько полное, насколько возможно.

— Легко. Кто вас заинтересовал, княжна?

— Таэльский посол, — я не собираюсь отпускать полезного имперца.

Когда Таэль присоединит Вадор, крепкие отношения с высокопоставленным доверенным лицом самого императора будут особенно полезны. Мне уже сейчас следует думать, как войти в высшее общество империи.

— Княжна? Что вас интересует? — чашка в его руке дрогнула. Правда, ни капли не пролилось. В тоне появились нотки враждебности.

— Досье, — повторяю я. — Хей, я не прошу что-то особенное. Корни, семейное происхождение, карьера. Женат ли?

Почему-то посол вздрагивает и уже даже не хрипящим, а сипящим голосом коротко отвечает:

— Холост.

Вообще-то, это последнее, что меня интересовало, но я не придираюсь. Я отчётливо понимаю, что и господин посол, и сеньор Поморро подданные империи. Вероятно, господин посол для сеньора Поморро непосредственный начальник, но я же не прошу выдавать мне государственные тайны.

— И-и-и?

— Ваш запрос… принят, княжна.

— Чудно! — я изображаю аплодисменты, но по-настоящему не хлопаю. — Благодарю вас.

Я одним глотком допиваю кофе и поднимаюсь.

— Не спешите, княжна.

— Да? — я послушно возвращаюсь в кресло.

Сеньор Поморро разворачивается на стуле и из-за портьеры достаёт кофейник, наполняет мою чашку до краёв, а затем… Он серьёзно?! Он добавил ликёр — комнату наполняет явный запах алкоголя.

— В империи это довольно популярный вечерний рецепт, княжна. Время вечер.

От пары капель ничего не случится.

— Вы пригласили меня ради кофе? — глупость какая.

Кажется, сеньор улыбается:

— Княжна? Вам не нравится рецепт или моё общество?

Сеньор не настаивает на ответе. На столешницу, хотя я не заказывала ничего, кроме информации, одна за другой ложатся две шкатулки. Я послушно открываю первую.

Внутри, на бархатке лежит — я не сомневаюсь, что это именно он — мой опаловый браслет.

— Как это понимать?

— Носите, не снимая, княжна. Браслет зачарован для вас.

Сеньор Поморро протягивает руку, шёлк его перчаток касается моего обнажённого запястья. Я думаю о чём угодно, кроме браслета. Например о том, каким было бы касание, если бы перчатка вдруг исчезла.

Щёлкает застёжка.

— С-спасибо.

— Княжна, постарайтесь провести завтрашний день дома. До меня дошли смутные слухи, что завтра во дворце прольётся кровь. Должна пострадать княжна, но я не знаю, из какого рода.

Я задумываюсь лишь на миг:

— Ярес. Определённо, под ударом княжна Ярес.

И я намерена вмешаться.

Утро начинается с кофе и “Светской хроники”.

Посвящённая Рею статья, как и в прошлый раз занимает центральное место, но если позавчера Рей был показан жестоко отвергнутым влюблённым рыцарем, то в этот раз его выставили лжецом и распутником, нацелившимся на деньги и силу князя Кокберг. Обозреватель не забыл упомянуть, что лицедейский чёрный гений господина Лотта оказался настолько велик, что даже наследный принц был введён в заблуждение.

В дверь раздаётся стук, и заходит одна из домашних служанок, заменяющая Лали. Официально я не назначала девочку личной горничной, хотя понимаю, что именно этого от меня ждут. Я же жду, кого мне порекомендует господин посол.

— Княжна, прибыло приглашение из дворца, — сообщает горничная.

— Я посмотрю.

Словно вариация утра позапрошлого дня — сообщение, само собой, прислала принцесса.

Прочитав статью о Рее, Габриэль не могла меня проигнорировать. Хах, ей придётся просить у меня прощения. Конечно, принцесса не будет извиняться по-настоящему, но будет вынуждена произнести несколько фраз в извиняющейся манере.

Я бы могла сослаться на нервное расстройство и отложить визит, но…

Я прислушиваюсь к себе. Пустота исчезла, напротив, меня переполняет сила, и при необходимости я вернусь даже на сутки. О том, что мой дар ограничен — я выскользнула из удушающих объятий петли, но едва ли смогу уйти от поцелуя клинка, ударившего под лопатку точно в сердце — я помню, но всё же дворец не то место, где мне стоит опасаться открытого нападения.

— Синее с белыми вставками платье подойдёт, — решаю я. Оно идеально, чтобы остаться в рамках предпочтительных для первой половины дня светлых тонов, но при этом подчеркнуть мою обиду и грусть.

— Да, госпожа.

Не торопясь, я допиваю кофе — у сеньора Поморро был вкуснее. Также не торопясь я завтракаю, собираюсь. Опаловый браслет слишком прост, чтобы надеть его во дворец, да и к платью не подходит.

Я выбираю комплект “Плачущее серебро” из второй подаренной сеньором Поморро шкатулки. Не слишком роскошный, зато сочетается с моей юностью. Кружево из цепочек и кварцевых капель не только защитит, но и при необходимости выпустит до десятка убийственных молний.

— Госпожа, прикажете проводить вас? — заискивает горничная.

— Нет необходимости, — её всё равно во дворец не пропустят.

Крутанувшись перед зеркалом, я уточняю, подан ли экипаж и спускаюсь.

У самого выхода меня неожиданно перехватывает Кей:

— Иси, ты снова уезжаешь? — до недавнего времени я была домоседкой, в маму.

— Её высочество приглашает, — улыбаюсь я.

Брат хмурится:

— Её высочество поддерживала…, — он замолкает, не закончив фразу.

Кто бы осмелился обвинить принцессу открыто?

— Удивительно. что наследный принц не знал о сыне господина Лотта, а газетчики выяснили, — намёк настолько толстый, что его можно считать прямым текстом.

— Возможно, его высочество не придал значения? — и Кей тотчас находит принцу оправдание.

Надеюсь, брат хотя бы внутри себя задумается.

Кей провожает меня до экипажа, подаёт руку, поддерживая на уступке и сам захлопывает за мной дверцу.

Экипаж трогается. На языке привкус разочарования. Я вздыхаю и задёргиваю шторку. Возможно, стоило быть чуть более откровенной? Но что я скажу? “Кей, артефакт показал, что я пустышка, однако на самом деле я вернулась из будущего, в котором ты умрёшь”. Я не получу ничего, кроме жалости и подозрений в помешательстве.

В любом случае брат будет против моих отношений с имперцами, а именно на империю я возлагаю свои надежды.

Как же, Вадор благословлён и нерушим, хах. Я чувствую, как губы начинают кривиться. Наверное, моё выражение лица сейчас точь-в-точь как у господина посла. Я стираю неправильную гримасу, как только экипаж приближается к дворцовым ворота.

С каким бы удовольствием я “обиделась” на принцессу и со скандалом испортила отношения, но…

Её высочество, фрейлины и несколько приглашённых леди уже расположились в беседке. Чаепитие, судя по тронутым десертам, началось не меньше получаса назад. Видимо, принцесса нарочно указала для меня чуть более позднее время.

Среди гостий княжна Ярес.

Я исполняю реверанс:

— Ваше высочество.

— Исидара, почему так холодно? Вы сердитесь на меня? Что же, вы правы, княжна. Я верила в любовь и была обманута вместе с вами, — Габриэль выпячивает нижнюю губу будто маленькая девочка.

Ох, я могла бы устроить скандал, насладиться им, а затем обратить время вспять и поступить правильно.

Но дар дан мне богиней не для того, чтобы я отводила душу.

— Ваше высочество, о чём вы? — щёки грозят треснуть, настолько широко я улыбнулась. — Как я могу на вас сердиться, когда вы желали мне счастья! Я всегда была глубоко тронута вашей заботой, ваше высочество.

Одна из служанок подаёт мне чай, бисквит с жирным масляным кремом из-за избытка сахарной пудры похожий на сугроб.

— Княжна, это действительно жалко. Разочарование, с которым вы столкнулись… Я вам искренне сочувствую, — старшая фрейлина принцессы одна из тех немногих леди, кто может позволить себе словесный яд в мой адрес.

— Леди Аль, — поворачиваюсь я к ней. — От разочарования меня уберегли родители. Настоящим разочарованием было бы узнать правду после брака.

— Верно, — подхватывает принцесса. — Нужно радоваться, что правда вскрылась вовремя. Ужасно, что господин Лотт лгал.

— Пусть это останется на его совести. Ваше высочество, леди, как насчёт того, чтобы больше не упоминать господина Лотта? Как мне кажется, он не заслуживает нашего внимания.

Леди вынуждены кивнуть:

— Да-да, княжна, вы правы.

Но леди Аль не успокаивается:

— Действительно, поговорим о приятном! Княжна Исидара, вы уже приготовили ленты?

Пфф!

Одна из традиций Великокняжеской охоты — рыцари обещают посвятить победу избранной леди, как когда-то Дарен Вадор и его рыцари посвятили свою победу Белой богине. Дикие звери олицетворяют чудовищ, захвативших полуостров, и участники соревнуются, кто добудет больше. Леди, если готова принять обещание, повязывает рыцарю ленту со своей монограммой. Можно принять сколько угодно обещаний, пока твоё сердце свободно. Поскольку в высшем свете уверены, что я влюблена, никто не сделает мне предложения.

Остаться без рыцаря несколько… унизительно. Если среди охотников соревнование официальное, то среди леди — нет. Однако оно есть.

— Леди Аль, о чём вы? Кто бы стал беспокоить княжну Исидару без надежды на взаимность? — я получаю ещё одну порцию словесного яда, причём от княжны Ярес.

Я улыбаюсь:

— Возможно, я лично отправлюсь в лес.

— Исидара?!

Пожав плечами, я безразлично поясняю:

— Мне стоит развеяться.

Обмен уколами прерывает появление капитана гвардии в сопровождении двух офицеров.

Началось?

— Господа? — обращается к ним Габриэль. Ни за что бы не подумала, что её удивление притворство.

— Ваше высочество, прошу прощения за вторжение, однако дело безотлагательное. В Парадной портретной галерее найдена леди Сьюзан Парк. Леди… убита.

Глава 9

Кажется, я ахаю вместе со всеми.

Меня потрясет не убийство как таковое, а безжалостность, с которой действует правящая семья. Разве мне не следовало бы уже привыкнуть? Я с трудом вспоминаю упомянутую леди. Миловидная шатенка, стеснявшаяся упругих кудряшек, доставшихся ей от бабушки-южанки имперского происхождения.

У отца леди Парк есть титул лорда и место архивариуса в одном из отделений налоговой инспекции. Он не маг, не богач, не имеет ни политического веса, ни связей, ни авторитета, но формально принадлежит к элите. Убийство леди считается более тяжким преступлением, нежели убийство аристократки без титула или тем более простолюдинки. Словом, лорд Парк отличный кандидат на роль отца жертвы.

Думаю, я разгадала план.

— Ч-что вы сказали? — принцесса показывает тревогу и сдержанность одновременно, она выглядит так, как и должна, наверное, выглядеть достойная юная принцесса.

— Леди Сьюзан Парк была убита, ваше высочество.

В беседке становится очень тихо, слышен шелест качаемой ветром листвы.

— Чудовищно! — восклицает Габриэль. — Кто мог совершить подобное? Капитан, вы… уверены в оценке? Видел ли леди врач?

— Врач был приглашён незамедлительно, ваше высочество. К моему глубокому сожалению, спасти леди Сьюзан Парк оказалось невозможно. Был использован сильнодействующий яд. Леди скончалась меньше, чем за минуту. Леди получила удар пока не установленным острым предметом в область шеи. Врач по характеру раны предполагает, что предмет может быть шилом или спицей.

Отчёт капитана выглядит крайне непрофессионально. А как же тайна следствия? Принцесса имеет право знать детали, но не её фрейлины и остальные леди, однако беседа идёт открыто, напоказ.

Это часть плана?

Думаю — да. Когда леди сложат выданные им факты воедино, потрясение, что убийство совершила княжна Ярес, затмит подозрительную работу гвардейцев.

Принцесса кончиками пальцев правой руки касается левой стороны, над сердцем:

— Капитан, я рассчитываю на вас. Преступник должен быть найден во что бы то ни стало в кратчайшие сроки. Действуйте. Леди, прошу прощения, но всем вам придётся задержаться и я прошу вас помочь, постараться вспомнить всё возможное. Любая мелочь может оказаться значительной.

Словно по волшебству из-за спины капитана выходит офицер с дощечкой, бумагой и перьевой ручкой, тотчас начинается опрос, и снова открыто. Леди отвечают едва ли не хором.

Поскольку я появилась последней, я могу молчать. Я слушаю и вскоре выделяю трёх фрейлин, среди них и леди Аль — девушки вбрасывают некоторые подробности, и с их подачи очень быстро начинает вырисовываться картинка: княжна Ярес прибыла одной из первых около часа назад и вскоре… отлучилась минут на двадцать.

Взгляды устремляются к княжне.

— Я получила записку от сестры моего жениха, — легкомысленно отвечает она.

Смотрю на неё и вижу собственное отражение из прошлой жизни — та же наивность, та же вера в правосудие, та же уверенность, что под ногами твёрдая земля, а не зыбучий песок.

— Княжна, — перебивает одна из младших фрейлин. — Где ваша восточная шпилька? Я видела её на вас утром.

— Разве леди Парк и княжна Ярес не ссорились накануне? — подхватывает другая.

— Что вы говорите? — теряется княжна Ярес.

Она хмурится, на щеках проступает гневный румянец, но опровергнуть завуалированные обвинения она не может.

Эх, она не лучше меня, всё ещё не осознала…

— Княжна Ярес, вы могли бы, пожалуйста, показать нам записку? — офицер сама деликатность.

Не важно, откажется она или согласится, оба варианта отвратительны. Ловушка захлопнулась час назад, когда княжна Ярес отлучилась.

Княжна медлит. На её месте я бы тоже не хотела показывать записку но под давлением обвиняющих взглядов я бы уступила. Открыв обтянутый кружевом клатч, княжна заглядывает внутрь.

— Ха… Должно быть, я обронила? Записку видела леди Аль.

Все оборачиваются к старшей фрейлине и, разумеется, она решительно отвергает:

— Нет, княжна. Я верю, что вы не виновны, однако в столь серьёзном деле я отказываюсь лгать.

— Леди Аль…

— Я ничего не видела, — решительно продолжает она. — Я видела, как вы ушли, упомянув некоторую встречу. Вы направлялись как раз в сторону Парадной галереи.

— Где ваша шпилька, княжна Ярес? — мягкость уходит из тона капитана.

Почему леди Ярес оглядывается на меня, словно ищет помощи?

Я молчу.

Шпильки нет.

Шпилька идеально подходит под описание орудия убийства. Я думаю, шпильку вскоре найдут, и найдут на её кончике яд.

Чудовищный спектакль продолжается — гвардеец приводит дворцовую горничную. Девушка трясётся от страха, едва переставляет ноги. Ступив под крышу беседки, она вдруг опускается на колени и пытается прикрыть голову руками, тихо плачет.

— Что это значит? — Габриэль берёт инициативу на себя.

— Говори, — гвардеец грубо встряхивает горничную за плечо.

— Смилуйтесь, ваше высочество!

— Сокрытие преступления является соучастием. Ты хочешь в тюрьму? Говори.

Оставаясь на коленях, горничная обхватывает себя руками, мотает головой. Чуть успокоившись, она находит взглядом княжну Ярес.

— Я видела, ваше высочество. Я шла в прачечную мимо Парадной галереи и через окно случайно увидела, как леди в персиковом наряде выхватила из пучка длинную острую заколку, ударила ею вторую леди в шею и быстро ушла, а вторая леди схватилась за шею, словно начала задыхаться и упала. Я побежала за помощью.

— Какая ложь! — княжна Ярес хлопает ладонью по столу.

Горничная вздрагивает, заливается слезами.

Сейчас найдут шпильку и… княжне конец.

Я вмешиваюсь:

— Офицер, свидетельница, которую вы привели, простолюдинка. Её слово против слова княжны Ярес… С каких пор леди может быть так легко обвинена?

— Что это значит, княжна Исидара? — принцесса спрашивает даже не холодно, а откровенно враждебно.

— Ваше высочество, если завтра в фонтане найдут утопленника, а случайная горничная обвинит вас, значит ли это, что её слова могут быть восприняты всерьёз? Княжна Ярес прибыла одной из первых, ненадолго отлучилась и потеряла шпильку. Этого совершенно недостаточно для обвинений. Кто угодно мог подобрать потерянную шпильку и использовать для убийства. Девочка, — я поворачиваюсь к горничной, — сколько тебе заплатили за клевету?

— Княжна!

Я игнорирую леди Аль и обращаюсь к княжне Ярес:

— Что с вами произошло в действительности?

— Суду, естественно, будут предоставлены исчерпывающие доказательства, и только суд решит, достаточны они или нет, — перебивает принцесса, пожалуй, впервые показав мне свою властную сторону. — Леди, я рассчитываю, что вы останетесь во дворце.

Я с трудом удерживаюсь от брезгливой усмешки. То, что сейчас происходит…

Доказательств действительно недостаточно, чтобы запереть княжну Ярес в темницу, но принцесса нашла изящное решение. Не удивлюсь, если суд состоится уже утром — князю Яресу не дадут времени отреагировать.

Фрейлины кивают, хотя именно они и так живут во дворце. Распоряжение принцессы касается прежде всего самой княжны Ярес и затрагивает меня.

Я выжидательно смотрю на княжну — я всё ещё жду ответ на свой вопрос, но она слишком потрясена, чтобы ответить мне. До неё очень не вовремя дошло, что фактически она уже не только обвинена, но и приговорена.

Больше не заботясь о впечатлении, которое я произвожу, я поднимаюсь:

— Вы позволите?

Офицер мешкает, и я аккуратно забираю у него чистый лист бумаги, ручку. Мне важно восстановить последовательность событий, и я начинаю писать по памяти, зачёркивая ошибки и дописывая верные детали. Леди Сьюзан Парк прибыла во дворец одной из первых и вскоре отлучилась, упомянув, что приглашена на приватную встречу некой титулованной особой, имя которой она отказалась называть. Что из этого правда? Вероятно, всё. Передать записку-приглашение не составит труда. Не исключено, что в записке подписалась сама Габриэль — сжечь клочок бумаги дело нескольких секунд.

Княжна Ярес, вероятно, также получила поддельную записку и не стала игнорировать сестру жениха. Встреча, конечно, не состоялась. Заметила ли княжна, в какой момент исчезла её шпилька? Кто-то ловкий украл украшение…

Фарс, выданный за расследование я видела собственными глазами.

— Что вы пишете, княжна? — леди Аль бестактно заглядывает мне через плечо.

Пускай смотрит.

Я вернусь, и то, что происходит сейчас, будет стёрто, как карандашный черновой набросок.

— Вы решили, что вы следователь, княжна Исидара Кокберг?

Перечитав, я почти определилась, что именно буду делать. Главное, что теперь, выстроив схему, я смогу её повторить. Остался последний вопрос. Я комкаю лист и перебрасываю офицеру, он и капитан отвлекаются. Принцесса и фрейлины наблюдают за мной с возрастающим недоумением. Я же встаю перед княжной Ярес. Девушка моргает. Что же… Безболезненный, но обидный шлепок по щеке выводит её из ступора:

— Где вы были, княжна Ярес? Я пытаюсь вам помочь.

— В Белом эркере.

Отлично!

В Белом эркере, примыкающем к Парадной галерее установлена скульптура “Обретение магии”. Мама делает лучше…

— Княжна Исидара!

— Счастливо оставаться, — фыркаю я.

Моей клокочущей ненависти достаточно, чтобы магия вскипела в крови, и меня унесло в недавнее прошлое.

Я даже выбрала время и место.

И лишь ощутив магию, я понимаю, что упустила шанс высказать принцессе всё, что у меня накипело. Это не имеет практического смысла, ведь для принцессы всё сотрётся, но какое удовольствие я бы получила!

Сквозь грохот пульса в ушах до меня доносится низкий с будоражащей хрипотцой голос:

— Княжна, постарайтесь провести завтрашний день дома. До меня дошли смутные слухи, что завтра во дворце прольётся кровь. Должна пострадать княжна, но я не знаю, из какого рода. Исидара?! Вам плохо?!

Я пытаюсь отмахнуться.

И вдруг понимаю, что сеньор Поморро, спасая меня от падения на пол, успел обогнуть стол и поддерживает меня за плечи. Можно сказать, я лежу на его плече. Вместо естественного испуга в голову приходит ерунда — все имперцы пахнут кофе? Я могу сравнить только с господином послом — очень похоже, скорее даже одинаково. И чувство защищённости тоже очень похожее.

Сеньор Поморро помогает мне сесть, резко отстраняется.

— Простите, что напугала. Головокружение. Ничего серьёзного. Сеньор Поморро, через вас можно передать сообщение господину послу?

Поддёрнув стойку воротника вверх, сеньор Поморро с непонятной поспешностью возвращается в тень.

— Возможно, леди, — отвечает он после некоторого размышления.

— Я думаю, империя заинтересована в расколе между Ярес и правящей семьёй? Завтра в Парадной галерее будет убита леди Сьюзан Парк. Орудие убийства — шпилька княжны Ярес с сильнодействующим ядом, нанесённым на кончик. Сама княжна будет находиться в Белом эркере.

— Ваша осведомлённость, Исидара, заставляет меня чувствовать себя слепцом. Ваш источник… Я помню, вы предложили мне выяснить самому. Мне бесконечно интересно говорить о вас, но давайте вернёмся к делу. Что вы хотите от господина посла?

— Ничего особенного. Я намерена тайно встретить княжну Ярес в эркере и пригласить на балкон. Я надеюсь, что господин посол сможет привести с собой телохранителя, который защитит леди Парк. Желательно, чтобы княжна Ярес увидела собственными глазами, что её шпилька используется для убийства.

— Я вас понял, Исидара. Пожалуй, мне нравится ваша мысль, но она похожа на торт без крема. Добавим вкуса? Исидара, я дам вам артефакт, который газетчики используют для создания снимков.

Ха?!

— Шутите?! Как я пронесу такой кирпич?!

Видела я эти артефакты. Ужасно громоздкие штуковины.

Однако сеньор Поморро тонко усмехается:

— Исидара, не такой. У артефактов, которые в обиходе у газетчиков, в основе призма из льда, а я вам дам артефакт с призмой из…, — он щурится, словно смакует ответ.

— Из? — поторапливаю я.

— Бриллиант королевы Периан.

О?! Я помню! Уникальный бриллиант размером чуть ли не с куриное яйцо. Вероятно, я преувеличиваю, но говорят о нём именно так. Долгое время бриллиант оставался в частной коллекции, пока около года назад не был продан на аукционных торгах за баснословную сумму. Покупатель предпочёл остаться инкогнито, и я, как и многие, была уверена, что бриллиант перекочевал в сокровищницу к другому коллекционеру.

Признаться, я мечтала, что бриллиант королевы Периан украсит мою шею, но купить его значило бы для папы не только разориться, но и погрузиться в бездонную долговую яму.

И теперь бриллиант у меня, но в изуродованном виде!

— Оу, — я на миг зажмуриваюсь. — Он стоит как половина Вадора.

— Как два Вадора, — ухмыляется сеньор Поморро. — Иси, вы согласны сделать сенсацию?

Зачем спрашивать?

— Разумеется, да! Но… почему я, а не господин посол?

Сеньор Поморро подливает мне кофе, добавляет молока:

— По двум причинам, леди. Для начала балкон идеально подходит для снимка, послу незачем подниматься к вам. Но важнее другое. По снимку легко вычислить точку съёмки. Я устрою так, чтобы на балконе мелькнул человек, и все подозрения пали на него. Посол не может себе позволить оскандалиться в роли дешёвого писаки.

Логично.

— Я сделаю, — твёрдо обещаю я.

— С вами приятно иметь дело, княжна.

— Взаимно, — делать гадости правящей семье вообще приятно.

— У вас сейчас очень злодейская улыбка, княжна. Вам идёт.

— Сеньор Поморро, вы умеете сделать по-настоящему сладкий комплимент.

Около часа мы обсуждаем детали. Я по памяти восстанавливаю план подставы и последующий следственный спектакль. Мы проговариваем несколько вариантов развития событий и моих действий.

Сеньор Поморро не менее дотошен, чем господин посол?

Я учусь пользоваться артефактом…

Домой я возвращаюсь измотанная, не высыпаюсь, и утро начинается по-новому, увы не с кофе.

Глава 10

Соскочив с кровати, я бросаю тревожный взгляд на часы — во дворец я должна прибыть на час раньше, и при этом ни с кем не столкнуться. Задача усложняется тем, что я поеду без пригласительной карточки. Вчера у меня её не проверяли, но это ничего не значит, ведь гвардейцы знали, что приглашение у меня есть…

Я нервничаю. Не знаю, из-за чего больше — из-за страха ошибиться и не суметь разрушить планы правящей семьи, не суметь спасти леди Парк и княжну Ярес или из-за страха плохо выступить перед господином послом. Я умываюсь ледяной водой, выдыхаю — нельзя допустить, чтобы нервозность помешала мне действовать.

На звяканье колокольчика никто не приходит. Ну да, Лали больше нет. Назначением новой горничной я не интересовалась. Мама кого-то пришлёт? В прошлом варианте сегодняшнего утра служанка была не та же, что вечером… Я выхожу и ловлю первую попавшуюся — горничная с искренним на первый взгляд увлечением натирает воском паркет.

— Поторопись принести мне завтрак. И “Светскую хронику”.

— Вы так рано встали, госпожа?

Что за вопрос? И зачем смотреть на меня глазами дохлой рыбы? Зато понятно, почему девица натирает пол, а не занимается, например, постельным бельём или хрусталём — не доверили.

— Завтрак. Быстро.

— Госпожа… но что сказать повару приготовить? Я же не знаю ваших вкусов.

Кажется, мама приняла девочку из жалости. За слабоумие.

— Госпожа, — раздаётся новый голос, — с вашего позволения, завтрак принесу я.

— Да.

Служанка с воском остаётся бессмысленно хлопать глазами.

Я возвращаюсь в свои комнаты. Сомнения успели развеяться без следа, и я сосредотачиваюсь на деле. Выбрать платье, как вчера, синее с белым? Вполне…

Горничная вносит поднос. Каша с сухофруктами, сыр. И чай, вместо кофе. Словом, совсем не то, что мне хотелось бы, но у меня нет времени, и я с аппетитом съедаю, благодарю служанку. Она оказывается куда более полезной и очень быстро собирает мне волосы в утреннюю причёску, помогает одеться. Даже то, что она мимоходом замечает, что насыщенный синий цвет не слишком подходящий для начала дня, не вызывает раздражения.

Если бы я не ждала рекомендаций господина посла, я бы оставила эту.

— Вы сегодня особенно красивая, госпожа Исидара!

Угу.

Пропустив комплимент, я сама надеваю гарнитур “Плачущее серебро”.

Быстрый взгляд в зеркало — готова?

— Экипаж подан? — уточняю я, хотя знаю, что нет, я ведь не упоминала, что он понадобится.

— Сию секунду! — горничная опрометью бросается прочь.

Я подхватываю журнал и кошусь на ползущую по циферблату часов минутную стрелку.

Время…

Обычно мы семьёй собираемся за столом утром, и то, что в последнее время я отделилась, не очень хорошо, но что я могу сделать? Папа привык вставать рано и до завтрака около часа работать в своём кабинете.

К счастью, сегодняшний день не отличается, я нахожу папу там, где и ожидаю, читающим “Деловой вестник”.

— Иси?

— Доброе утро, папочка! Ты видел? Это ужасно!

Папа откладывает газету и распахивает для меня объятия, нежно привлекает к себе, обнимает:

— Что случилось, Иси?

“Светскую хронику” папа не жалует, поэтому секретарь вырезает из журнала все важные заметки, склеивает в единую длинную ленту, и папа бегло просматривает сообщения о помолвках, свадьбах, рождении детей, похоронах…

— Посмотри, — я раскрываю статью про Рея. — У него есть не только любовница, но и сын!

Кстати! Нет, это лишь догадка, но всё же… После нескольких месяцев брака я так и не забеременела. Зачем Рею признавать бастарда? Вспоминая его отношение к любовнице, он ущипнул её за бедро с такой силой, что женщина не удержалась от болезненного вскрика, я уверена, что он испытывает что угодно, кроме любви. Возможно, присоединившись к песчаникам, он потерял возможность иметь детей? Хах, не важно. Не имеет никакого значения, верна ли моя догадка.

Папа дочитывает статью.

— Этот слизень…

Журнал отлетает через всю столешницу и падает на пол. Папа кулаком ударяет по столу и начинает дымиться в буквальном смысле слова. Из небытия на зов его ярости идут тени чудовищ. Дым становится гуще.

Я щёлкаю указательным пальцем по сформировавшейся пепельно-серой змеиной голове, и тень лопается как мыльный пузырь. Папа, очнувшись, замечает серо-чёрные стремительно темнеющие клубы. На его лице появляется смущённая улыбка. Тени развеиваются.

Обойдя стол, я присаживаюсь на подлокотник.

— Па-а-ап, прости, что я тебя не слушала? И спасибо.

Он успокоился. Внешне.

— Иси, ты расстроена, — он гладит меня по волосам, разрушая работу горничной. Ничего, в экипаже поправлю.

— Нет, пап, — качаю я головой и улыбаюсь. — На самом деле нет. Я рада, что узнала правду до того, как совершила непоправимую ошибку. Па-ап, сделай мне карточку? Я хочу поговорить с принцессой, — если папа сделает для меня пропуск, гвардейцы не смогут меня остановить.

— С её высочеством? Иси, это не очень хорошая идея. Вы подруги, но её высочество прежде всего принцесса, и своим приездом ты поставишь её в очень неловкое положение. Тебе следует дождаться приглашения.

— Па-ап, я не буду ставить её в неловкое положение. Наоборот, я уверена, что она будет переживать. Я попрошу не принимать близко к сердцу.

Реакция папы… неожиданная.

Между бровей прорезается складка, губы сжимаются в тонкую линию.

— Иси. Не следует, говоря о её высочестве, адресовать “она”, нужно говорить “принцесса” и никак иначе.

Пфф!

Но для виду я покаянно опускаю голову:

— Я буду внимательнее, прости. Карточку, пап?

— Исидара. Ты не услышала? Отправь письмо, но ты не можешь приехать без приглашения сегодня.

Карточки мне не видать.

— Убедил, — я чмокаю папу в щёку и выхожу из кабинета.

Обидно…

Приехать в последний момент в надежде, что приглашение уже отправлено и меня пропустят? По крайней мере я точно знаю, что не буду пытаться сделать — украсть папину печать.

Слетев по ступеням вниз, я выхожу на крыльцо. Экипаж уже подан.

Возможно, сообразительную девочку стоит назначить второй личной горничной в помощь к той, которую порекомендует посол? Той горничной я буду доверять с оговоркой, помня, что прежде всего служит господину послу.

— Во дворец, — приказываю я, пока папа меня не остановил.

Извозчик неспешно захлопывает за мной дверцу, и я впиваюсь ногтями в обивку. Скорее же! Но вслух я не тороплю, не хочу вызвать подозрения. Извозчик трогает.

Дорога кажется бесконечной, мне мерещится погоня. Вполне в духе папы вскочить на лошадь и вернуть меня домой.

Хорошо бы показать папе покушение на леди Парк, но ведь всё равно не поверит в вину правящей семьи… Разве только что он не предпочёл мне принцессу?

Я ёрзаю, кусаю губы.

Я беру себя в руки только на территории дворца. Когда дверца открывается я обмахиваюсь “Светской хроникой” с видом, далёким от дружелюбия. Сомневаюсь, что гвардейцы читают журнал, но они не могут не знать о разразившемся после выхода статьи скандале.

— Княжна Исидара Кокберг, доброго утра, — обычно гвардейцы сразу же приглашали меня проходить, но не в этот раз.

Опустив журнал я сверлю офицера взглядом.

— Доброе утро, — и вынужденно после заминки продолжаю. — Я приехала увидеть её высочество принцессу Габриэль.

Уверенный тон это половина успеха?

— Ваше приглашение, княжна? Нам не сообщали о вашем визите.

Приглашения нет…

А ведь я с такой непоколебимой уверенностью говорила сеньору Поморро, что войду во дворец, что он не стал заострять на этом внимания. Непреднамеренно я ввела сеньора в заблуждение.

— О? Я сказала ясно. Я прибыла увидеть её высочество. Если её высочество принцесса Габриэль не найдёт возможности уделить мне внимание, то это она откажет мне во встрече. Не вы.

— Однако, княжна…

Игнорируя гвардейца, я поднимаюсь во весь рост, благодаря разнице уровней пола экипажа и мостовой, я физически возвышаюсь над гвардейцами. Кто передо мной, не имеющий титула мелкий аристократ или даже выслужившийся простолюдин? Выходя из экипажа, я практически шагаю на стоящего передо мной офицера, и он невольно отступает, а я ещё и ударяю его свёрнутым в трубочку журналом.

— Может быть, вы посмеете остановить меня? — у меня действительно получается говорить с таким брезгливым высокомерием, будто я убираю с дороги не человека, а таракана? — Я передам её высочеству, что гвардейцы считают, будто Вадор больше не нуждается в благословлённых богиней князьях. Наверное, этой новости особенно обрадуется господин таэльский посол. Ха!

Раньше я никогда не давила авторитетом предков, считала, что это ниже моего достоинства. Аристократы без чести, не имеющие ни ума, ни хотя бы манер, лишь хвастающиеся родословной, выглядят отвратительно и жалко. Но, надо признать, иногда быть наследницей легендарного Аарона Кокберга весьма полезно.

Иначе, наверное, я бы не прошла.

Гвардеец отступает, и я попадаю в холл, сразу же сворачиваю к Парадной галерее. Мне повезло, что гвардейцы не попытались навязать мне сопровождение. Мой тон отличался от привычного… Я почувствовала себя повелительницей? Глупости.

Я миную портреты Великих князей и невольно передёргиваюсь, словно они наблюдают за мной из своих тяжёлых бронзовых рам.

Время…

Достав круглые часы на золотой цепочке, я отщёлкиваю крышку. То ли успеваю, то ли нет. Бездыханная леди Сьюзан Парк ещё не распростёрлась на холодных плитах мраморного пола, вероятно, она ещё жива. Её шагов тоже не слышно. Я прячу карманные часы и сворачиваю в противоположную от выхода в сад сторону — в Белый эркер.

Княжна Ярес тоже ещё не появилась.

Ужасно, если я опоздала или если убийство произойдёт не в Парадной галерее. Может быть, леди Парк убили где-то ещё, место преступления не меньшая ложь, чем свидетельство служанки?

Нет, вряд ли. Чем больше лжи, тем легче её обнаружить.

— Княжна Кокберг? Что вы…

Княжна Ярес.

Я успела.

Наши с княжной отношения нельзя назвать плохими, но и хорошими их не назвать. Они, стараниями принцессы, никакие.

Смогу ли я быть достаточно убедительной?

— Не я отправила вам записку, если вы об этом, княжна Ярес. Простите, я не стану говорить вам “доброе утро”, поскольку оно недоброе. Случайным образом я узнала о… неприятности, в которую вас пытаются втравить, и решила вмешаться.

— О чём вы, княжна Кокберг? Какая неприятность, — она оглядывается, ждёт сестру жениха, именем которой была подписана записка. Я, по её мнению, досадная помеха.

Кажется, утащить княжну Ярес на балкон будет гораздо труднее, чем попасть во дворец без приглашения.

— Княжна Ярес, мы увиделись только сейчас. Я не могла бы знать заранее, какую причёску вы предпочтёте.

— О чём…

— Где ваша восточная шпилька, княжна Ярес? Вы знаете, что подобные шпильки восточные женщины, чтобы спастись от бесчестья, вонзают себе в шею?

— Что вы несёте?!

— Княжна Ярес, почему бы нам не подняться на балкон? Уверяю, вы сможете увидеть нечто занятное. Например, вашу шпильку в чужих руках…

Княжна Ярес замирает.

В прошлом, окажись я на её месте, я бы ничему не поверила, возмутилась и ушла. Но княжна Ярес отличается от меня. Наверное, в ней больше любопытства, меньше доверия дворцу. Она не уходит, вместо этого пристально всматривается мне в лицо. Не знаю, что она пытается рассмотреть. По слухам у княжны дар, считающийся бесполезным — говорят, она способна чувствовать нежить, которая по официальной версии на полуострове искоренена.

Наверное, княжна почувствовала бы смеска Кадорской гончей? Или княжна способна чувствовать не только нежить, но и намерения людей?

Она проводит рукой по волосам.

— Вы говорите, мою шпильку… украли?

— Вместе с приглашением от сестры вашего жениха, княжна. Впрочем, я сомневаюсь, что записку написала действительно она.

Княжна открывает обтянутый кружевом клатч.

— Когда я шла сюда, я столкнулась с незнакомой леди… Балкон? Почему вы мне помогаете, княжна Кокберг?

Мы поднимаемся по винтовой лестнице, под ноги стелятся широкие ступени из белого мрамора, испещрённого уникальными голубыми прожилками. Не представляю, где был добыт дворцовый мрамор, но знаю, что больше нигде подобный камень использован не был.

— Почему? — переспрашиваю я. — Княжна Ярес, вам не кажется, что мой несостоявшийся брак с господином Реем Лоттом очень похож на смертельную ловушку? Хотела бы я знать, был бунт Фитанов правдой или ложью.

— Вы говорите опасные вещи, княжна Кокберг.

— Да, княжна Ярес, но молчание… смертельно. Смотрите же.

Внизу, под балконом — нас с княжной прикрывает колонна — появляется… ещё одна княжна Ярес. Платье точь-в-точь, фигура, цвет волос, причёска. Я сразу же замечаю вычурную восточную шпильку с цветочным навершием из драгоценных камней.

Лица не видно, но я уверена, что определённой общее сходство присутствует.

Возможно, служанка и не лгала? Лишь обозналась?

— Разве это не вы, княжна Ярес? — на грани слышимости хмыкаю я.

Княжна Ярес стоит, стиснув перила, пальцы побелели.

Подделка внизу останавливается подле Дарена Вадера. Пожалуй, её выбор портрета символичный. Она застывает внизу, в проникающих из окна лучах солнца она кажется охваченной золотым сиянием.

Мы наблюдаем.

Не проходит и пяти минут, как снова слышатся шаги. Я не ошиблась, леди Сьюзан Парк именно такая, какой я её себе представляла — весёлые кудряшки, хрупкость, маленький рост. Лицо леди Парк ещё не утратило некоторой детскости. Заметив поддельную княжну, леди Парк останавливается.

Княжна Ярес резко оборачивается:

— Княжна Кокберг, мы будем просто смотреть?! — её яростный шёпот слишком громкий.

— Да. О юной леди есть, кому позаботиться. Можете считать меня жестокой за то, что я позволю леди Сьюзан приблизиться к смертельной опасности, но только неудавшееся покушение даст нам право говорить о преступлении. Прямо сейчас не происходит ничего страшного. Леди Сьюзан всего лишь увидела девушку, очень похожую на вас.

Подделка, не оборачиваясь, но окликает леди Сьюзан, приглашает подойти, и та послушно направляется к портрету Дарена Вадера. Господина посла в Парадной галерее всё ещё нет. “Оставьте это мне,” — сказал сеньор Поморро, имея в виду спасение леди Сьюзан.

Сказать, что я не нервничаю, будет ложью. Просто ждать, наблюдая за разворачивающимся убийством, очень-очень страшно. Я хочу крикнуть, обозначить своё присутствие, и леди Сьюзан будет спасена.

— Княжна…, — голос княжны Ярес будто ломается, становится… жалобным?

— Смотрим.

Её пальцы ещё белее.

А я незаметно достаю данный мне сеньором Поморро артефакт.

Леди Сьюзан останавливается в шаге от подделки. Подделка выхватывает из волос шпильку.

Драма разворачивается прямо перед высоким стрельчатым окном, чудовищный спектакль для одного зрителя — горничной.

Никто так и не появляется, подделка замахивается для удара.

Глава 11

Княжна Ярес вскрикивает.

Шпилька, кажется, вонзается в шею леди Сьюзан. Я почти не осознавая, активирую артефакт и ловлю картинку.

Я не знаю как — за спиной подделки появляется господин посол. Движение слишком стремительное для человека. Слухи не врут, в империи живут не только люди? Императора шёпотом называют… демоном.

Господин посол, как и обещал сеньор Поморро, перехватывает подделку за руку, останавливая удар в последнее мгновение.

— Кто?! — подделка позволяет шпильке выскользнуть из пальцев и тотчас с дивной ловкостью ловит свободной рукой, пытается ранить господина посла.

Я получаю второй потрясающий снимок.

Господин посол небрежно отбрасывает шпильку.

— Юная леди, вы не пострадали? — обращается он к леди Сьюзан Парк.

— Это не княжна Ярес, — невпопад отвечает леди Парк.

— Вот как? Что за чудесную шутку я увидел. Амбиции Великого князя простираются на полуостров, но способностей не хватает даже на дворец. Его величество император посмеётся. Стража!

Назвать гвардейцев стражами — оскорбление. Которое им придётся проглотить.

Я подхватываю княжну Ярес под руку:

— Леди Сьюзан Парк спасена, больше ничего интересного не предвидится, нам с вами пора.

— Княжна Кокберг?

— В наших свидетельских показаниях нет необходимости, слов господина посла и самой леди Сьюзан достаточно.

Снимки для газетчиков я, естественно, не упоминаю.

В “Светской хронике” — вероятно, не только в ней, но и в “Деловом вестнике”, и в других изданиях — выйдет потрясающая статья. Я думаю газетчик сеньора Поморро прямо напишет, что княжну Ярес пытались подставить. Журнал не позволит себе подозревать Великого князя в преступных действиях из-за кулис, но даже то, что преступники действовали во дворце плеснёт на репутацию Великого князя грязь. Что он за правитель, если не может уследить за собственным домом?

Мы выходим в сад. Я выбираю тропинку, на которой нас почти наверняка заметит горничная. Пусть все считают, что княжна Ярес не дошла до Белого эркера, столкнулась со мной, и некоторое время мы прогуливались по дорожкам сада, обсуждая Рея Лотта.

— Для всех, княжна Ярес, мы только о нём и говорили. Вы успокоили меня, чтобы я не испортила чаепитие.

— Да.

Сделав по саду немаленький крюк, мы вместе выходим к беседке.

— Княжна Ярес… и княжна Кокберг? — принцесса с трудом подавляет эмоции.

Я наслаждаюсь.

По её плану я должна появиться через час, точнее уже через полчаса. Одно моё появление всё портит, а ведь принцесса ещё не знает… Как удержаться и не злорадствовать открыто?

Убедившись, что мы не выглядим встревоженными, не говорим ни об убийстве, ни о покушении, ни о столкновении с подделкой, принцесса внешне успокаивается, зовёт нас к столу, и ожидаемо наши с княжной Ярес места оказываются порознь.

Я не возражаю, обмахиваюсь “Светской хроникой” вместо веера. Журнал привлекает взгляды, и опускаю его на стол обложкой к небу.

— Ваше высочество, я всегда чувствовала в вас надёжную подругу. Когда я узнала новости, я была настолько потрясена, что без раздумий отправилась к вам. Мне следует извиниться за свою порывистость, — объясняю я своё появление.

Принцесса улыбается:

— О чём вы, княжна Кокберг? Я верила в любовь, и это мне следует сожалеть перед вами. Я рада, что вы всё ещё относитесь ко мне как к подруге и не вините.

Я качаю головой:

— Обвинять? В добрых намерениях? В том, что вы стояли на моей стороне и беспокоились о моём счастье? Как бы я могла, принцесса? Только вы и можете меня поддержать. Ах, на самом деле княжна Ярес случайно встретила меня по пути сюда и помогла успокоиться. Я действительно сожалею, что позволила чувствам захватить себя. Теперь, когда я здесь, мне гораздо легче. В конце концов, хотя я была обманута, я избежала роковой ошибки, и мне следует радоваться, поэтому давайте не будем о печальном? Леди, — я оборачиваюсь к фрейлинам и гостьям принцессы, — прошу прощения.

— Действительно, поговорим о приятном! — восклицает леди Аль. — Княжна Исидара, вы уже приготовили ленты?

Слово в слово…

Вторая порция словесного яда не заставляет себя ждать:

— Леди Аль, о чём вы? Кто бы стал беспокоить княжну Исидару без надежды на взаимность?

В прошлый раз княжна Ярес действительно пыталась меня уколоть, но в этот, скорее всего, она пытается держаться привычной линии поведения и развеять опасения принцессы насчёт нашего внезапного сближения.

— Возможно, я лично отправлюсь в лес.

На Великокняжеской охоте будет убит господин таэльский посол. Естественно, я передам ему всё, что знаю о покушении, через сеньора Поморро. Не о чем волноваться, и сеньор, и господин посол примут меры.

Однако на душе не спокойно.

Не важно, поеду я или нет, мне стоит упомянуть об этом, чтобы моя вылазка в лес не показалась слишком уж необычной.

— Исидара?!

— Мне стоит развеяться, — хмыкаю я. Хороший повод, не так ли?

— Действительно…

Я знаком показываю служанке налить мне чаю и в дальнейшей беседе участия не принимаю. Я наблюдаю за принцессой. Забавно подмечать мелочи, выдающие её истинное состояние, которое она прячет за фасадом беззаботной доброжелательности.

Время бежит.

Капитан в сопровождении тех же офицеров, что и в прошлый раз, появляется гораздо позже.

Габриэль искусно изображает удивление. И я замечаю искреннее облегчение. Ха! Я прячу улыбку за чашкой.

— Господа? — спрашивает Габриэль.

— Ваше высочество, прошу прощения за вторжение, однако дело безотлагательное.

— Говорите, капитан.

Но капитан молчит.

Низко поклонившись, он подаёт принцессе записку.

Я продолжаю пить чай.

Габриэль меняется в лице. Поднявшись, она оборачивается к нам:

— Леди, прошу прощения, но я вынуждена вас покинуть.

Я слежу за реакцией фрейлин. Те же леди, которых я отметила в прошлый раз реагируют иначе, чем остальные. Я окончательно уверяюсь, что они ручные марионетки Габриэль. Их следует опасаться.

Леди Аль провожает принцессу встревоженным взглядом и вдруг переводит взгляд на меня. Вероятно, леди Аль гадает, моё непредвиденное появление в обществе княжны Ярес и срыв планов — совпадение или звенья одной цепи. Я вижу, как в её глазах разгорается подозрение. Но что она сделает? Не ей меня допрашивать. Даже принцесса, с которой леди Аль непременно поделится подозрениями, лично не сможет получить от меня ответ.

Однако…

Две ловушки были разрушены, в “Светской хронике” дважды появятся статьи. И дважды я косвенно замешана, оба раза — с выгодой для себя и ущербом для правящей семьи. Великий князь неизбежно сделает верные выводы.

Пришло время действовать жёстче?

— Леди Аль, пожалуйста, передайте её высочеству мои извинения, — я поднимаюсь.

— Княжна Кокберг, её высочество может вернуться в любую минуту.

Сомневаюсь.

— Надеюсь, её высочество меня простит.

Не дожидаясь, пока леди Аль ещё что-нибудь скажет, я разворачиваюсь и ухожу. Я чувствую сверлящий взгляд в спину. Только смотреть она и может. Я про себя усмехаюсь, хотя не могу избавиться от смутного беспокойства, похожего на неудобство, причиняемое попавшей в стопу колючкой.

Откуда мне знать, что Великий князь не передумает и что целью по-прежнему будет господин посол, а не мой брат, например?

— Ювелирный салон на Брегской улице, — приказываю я кучеру.

В “Веге” меня никто не встречает.

Знакомый старик погружён в сладкий сон, седая прядь, упавшая на лицо, взлетает и опускается в такт шумному дыханию. Откуда-то из-за конторки выглядывает мальчишка и, кивнув мне, удирает на второй этаж.

Я барабаню ногтями по столешнице. Надолго ожидание не затягивается. Ко мне спускается улыбчивый молодой человек по имени Манс.

— Кофе, княжна Кокберг? — он держит чашку. Я вдыхаю аромат.

Надо же… Хотя вот он, напиток, от самого Манса, как от господина посла или сеньора Поморро, кофе не пахнет.

— С удовольствием, — улыбаюсь я и забираю чашку. Пить прямо на ходу? Ла-а-адно. В чашке на молочной пенке кофе нарисована россыпь мелких цветков. Вкус совершенный. На миг я зажмуриваюсь, забыв обо всём не свете. По языку прокатывается сладость с лёгкой кислинкой и тает приятной горечью.

Манс провожает меня в знакомую пустую приёмную и сам занимает место за столом:

— Княжна Исидара, к сожалению, сеньор Поморро отбыл по делам и ещё не вернулся. Снимок получился?

— Да. Два.

Вчера сеньор Поморро сказал, что я могу отдать артефакт Мансу, с этим нет никаких проблем, но:

— Я бы хотела подождать.

— Хм? Княжна, пожалуйста, располагайтесь, вы желанная гостья “Веги”, однако я не представляю, когда вернётся сеньор Поморро и вернётся ли сегодня.

Мне казалось, что сеньор Поморро руководит из тени, как паук, сидит в тёмном углу второго этажа и плетёт свою паутину.

Я отдаю артефакт Мансу, чтобы как можно скорее пустить снимки в работу.

Прикидываю, что ждать не вариант. Дома предстоит неприятный разговор с папой…

— Я оставлю сообщение, — решаю я.

Манс кланяется и приносит бумагу, писчие принадлежности, новую порцию восхитительного кофе.

Первую записку я пишу отнюдь не для сеньора Поморро.

“Князь Ярес, приветствую. Полагаю, вам уже известно, что ваша дочь едва не стала жертвой жестокой подставы. Нужно ли мне говорить, что приказ об уничтожении княжеских семей отдал нынешний Великий князь? Чудом не была уничтожена семья Кокберг, но чудеса, увы не любят повторяться. Очередная атака станет успешной. Я обращаюсь ко всем князьям и призываю вспомнить, что Дарен Вадор, капитан Лайз Фитан, рыцарь Аарон Кокберг, рыцарь Тамиран Ярес, рыцарь Бион Арден и рыцарь Вий Шерс сражались за освобождение полуострова от нежити. Прямые потомки благословлённых Белой богиней воинов стояли на защите благополучия княжества. Две линии уже оборвались. Должны ли князья Кокберг, Ярес, Арден и Шерс служить Великому княжеству или Разрушителю, занявшему трон? Князей разделяют. Так не пора ли объединиться?”

Я пишу аналогичные записки папе, князю Ардену и князю Шерсу.

Я надеюсь, что атака на княжну Ярес заставит их задуматься. Хоть кого-то. Папу… вряд ли.

Последнее сообщение я оставляю для сеньора Поморро. Я прошу его переписать и отправить мои записки адресатам. Я не возражаю, если он дополнит моё сообщение. Без его одобрения я не решилась упоминать песчаников.

Я не питаю иллюзий. Присоединив Вадор, возможно, империя тоже захочет уничтожить княжеские семьи, но это будущее столкновение, не имеющее к сегодняшнему дню никакого отношения. Сейчас у нас общий враг — песчаники. И они во сто крат страшнее империи.

Возможно, сражаясь бок о бок с имперцами мы… найдём мирное решение? Наивно… С одной стороны. А с другой стороны, у нас есть благословение Белой богини.

— Как только сеньор Поморро вернётся, он увидит ваше сообщение, княжна Исидара.

— Благодарю.

Манс провожает меня в ювелирный салон, и мы коротко прощаемся.

Я возвращаюсь домой.

Не успеваю я войти, как дворекий приглашает меня кабинет князя. Поклон, вежливая интонация — придраться не к чему, но мне чудится ядовитая насмешка, словно старик рад, что меня ждёт выволочка, первая за два с лишним года.

Он вырос в нашем доме, нашей семье служил ещё его прапрадед. Он тот, в ком я бы никогда не усомнилась. Но…

Я нашла ещё одного предателя? Не хотелось бы…

На втором этаже меня перехватывает брат:

— Иси, что происходит? Ты… поссорилась с её высочеством? Папа сказал, что ты говорила о принцессе непозволительно грубо. Папа очень зол, что ты поехала во дворец вопреки его прямому запрету.

— Её высочество сказала, что рада моему приезду, — слово “сказала” я выделяю интонацией.

— Иси?

— До встречи с принцессой я столкнулась с княжной Ярес, направлявшейся в Белый эркер. Княжна остановилась, чтобы поддержать меня. Я заметила, что её причёска не выглядит завершённой. Оказалось восточная шпилька, которая пугала меня своей остротой потерялась. Княжна вспомнила, что шпилька исчезла сразу после того, как в коридоре на княжну налетела незнакомая леди. В то время когда мы с княжной разговаривали, в Парадной галерее девушка, одетая точь-в-точь как княжна Ярес покушалась на убийство леди Сьюзан Парк. Чудо, что свидетелем оказался господин таэльский посол, ему удалось спасти леди Сьюзан. И это во дворце, на полуденном чаепитии у принцессы.

Я сказала достаточно — брат либо поймёт, либо нет.

Я прохожу мимо, оставив Кея осознавать новость.

— Папа! — постучавшись, я вхожу, не дожидаясь приглашения. — Ты хотел меня видеть?

Широко улыбаясь, я закрываю за собой дверь, как ни в чём не бывало, сажусь в кресло и вольно закидываю ногу на ногу, хотя для леди сидеть подобным образом несколько… неприлично: непозволительно в обществе и нежелательно дома. Одна моя поза — вызов.

Папа выразительно морщится и отворачивается в сторону. Если бы он рассердился, мне было бы легче, но он говорит спокойно. Он явно очень расстроен и тяжело переживает:

— Дочь, ты разочаровываешь.

Я сажусь ровно.

Внезапно меня охватывает даже не страх, а чистый ужас. До меня в полной мере доходит, что, хотя я пытаюсь спасти свою семью, мы с папой… по разные стороны черты.

— А меня — ты, пап.

— Что?

Я повторяю для папы рассказ про утреннее скандальное происшествие, рассказываю гораздо подробнее, чем брату. Естественно, не всю правду. В моей истории спасение леди Сьюзан Парк остаётся случайностью. Я не упоминаю балкон, вру, что всё время мы прогуливались по саду.

— Её высочество подталкивала меня к Рею Лотту, её высочество организовала чаепитие, на котором разворачивалась убийственная подстава.

Я открыто обвиняю принцессу.

Я не верю, что будет хоть какой-то толк. Я смотрю на папу.

Он стискивает кулак и медленно поднимается из-за стола.

Глава 12

Дошло?

— Иси?! Как… Да как тебе в голову подобное ударило?! Как ты вообще можешь думать в подобном ключе о её высочестве Габриэль? В жилах её высочества кровь Вадор.

— И что, пап? — устало вздыхаю я. — Благословение Белой богини не помешало Фитанам поднять мятеж. Почему потомки Дарена Вадора должны отличаться, причём, боковая ветвь, седьмая вода на киселе?

— Исидара!

Кулак опускается на столешницу. Грохот громоподобный. Стол содрогается. Ручка катится и падает на пол.

Я пожимаю плечами:

— Что не так?

— Честь превыше всего, Исидара. Кокберги служили роду Вадор задолго до обретения магии. Мы служили Вадорам во времена, когда полуостров был частью империи, и ничто не предвещало вторжения нежити. Глава рода Вадор наш сюзерен, и только так. Никакие домыслы не могут поколебать нашу верность.

Я отказываюсь принимать подобную чушь!

— Да… Пап, скажи… Просто представь на мгновение в качестве простой фантазии. Если Великий князь действительно решил уничтожить наш род, что бы ты делал? Что бы ты выбрал между преданностью и жизнями Кея, мамы, моей?

Проснись уже!

Папа отворачивается к окну.

Он стоит с гордо поднятой головой, плечи расправлены, руки заложены за спину. И молчит.

Неужели он готов меня услышать? Ему нужно время.

Я жду ответа, я готова ждать вечность, но…

— Исидара, ты ещё здесь? Иди, пожалуйста.

— Па-а?

Тишина…

Мне хочется кричать. Орать в голос, закатить истерику, реветь.

Слёзы душат. Я думала, что в своей слепоте мы с папой похожи, но сейчас мне начинает казаться, что даже увидь он меня в петле, он бы отказался прозревать. Поднявшись, я на мгновение замираю. Я всё ещё на что-то надеюсь. Надеюсь, что папа откликнется. Ноги словно свинцовые, каждый шаг даётся с болью, через силу.

Или… Папа ведь услышал меня! Он принял мою правду, согласился в глубине души, но честь для него превыше всего. Я должна уйти…

Я тяну на себя дверь.

— Честь превыше всего, — папа вторит моим мыслям. — Иси, я бы не смог выбрать. Но я не буду осуждать твой выбор, каким бы он ни был. Я готов уйти, чтобы не быть обузой.

Нет, это совсем не то, чего я добивалась! Не разговора о самоубийстве. Я бросаюсь к папе, висну у него на шее. Слёзы текут ручьём.

— Па-а…

— Прости, — шепчет он и гладит меня по волосам.

— Всё в порядке, пап. Тебе не нужно беспокоиться. На самом деле нам достаточно ждать, избегая ловушек. Кому действовать, найдётся и без нас.

— Я…

— Честное слово, всё в порядке.

Ничего не в порядке, я бессовестно лгу.

Но папа должен разобраться сам, что есть честь, а что есть верность. Да и мне стоит о многом подумать. Начать с имперского периода истории нашего рода. Кем были Вадоры? Кем мы? Мой учитель истории начал наши уроки с легенды об освобождении полуострова. Для Вадора это в порядке вещей, интерес к более древней истории не считается чем-то хорошим. Возможно, папа рассказывал что-то Кею, как своему наследнику, будущему преемнику, но не мне.

А ещё стоит подумать о том, что папа ведёт себя несколько странно. Не исключено, что он связан не столько внутренним пониманием чести, сколько клятвой?

— Скоро Великокняжеская охота, — меняю я тему. — Официальное приглашение ещё не приходило?

— Пока нет.

— Завтра я хочу съездить на примерку охотничьего костюма. Обещаю вести себя хорошо.

Папа кивает, но как-то безвольно, сломлено.

— Ты расскажешь мне? — снова перескакиваю я с темы на тему.

— О чём, дочка?

— Как Кокберги стали вассалами Вадоров.

Папа отводит взгляд:

— Ничего особенного, Иси. Всего лишь долг жизни. Однажды глава рода Вадор спас нашего предка.

С каких пор спасение одной жизни оплачивается веками службы? Что-то папа точно не договаривает, и я обязательно разберусь. Чуть позже. После завершения Великокняжеской охоты я озадачу сеньора Поморро. Как имперец, он может найти что-то со стороны Таэля.

Мы молчим. Не уверена, что папе уютно, и я снова пристаю с вопросом:

— Я отвлекаю тебя от работы, да?

— Иси, — папа целует меня в висок, — для тебя у меня всегда есть время, но ты права, есть документы, которые нужно разобрать. Я хочу закончить до Великокняжеской охоты.

— Помочь?

За свой короткий брак я кое-чему научилась. Папа с улыбкой качает головой:

— Спасибо, но с этим я ещё справляюсь.

Вроде бы шутка, но настолько невесёлая, что я с трудом натягиваю на лицо бессмысленную улыбку, и киваю. Задерживаться в кабинете причин нет, и я ухожу со странной смесью лёгкости и горечи.

Кей ждёт меня в коридоре. Я притворяюсь огорчённой выговором, и брат с готовностью провожает меня в мои комнаты.

— Как мама? — спрашиваю я по пути.

— Спит. Врач считает, что мама довольно легко перенесла силу богини.

Навещу маму ближе к вечеру, когда она выйдет на террасу пить чай.

— Кей, мама проверила дворецкого?

— Нет. Он же…

— Проверь, — перебиваю я. — У меня нет ничего, кроме дурного предчувствия.

— Понял, сделаю.

Оставшись в одиночестве, я глубоко вдыхаю-выдыхаю. Хватит на сегодня эмоций. Устроившись за столом, остаток дня я посвящаю воспоминаниям, касающимся “Веги” — упоминавшиеся в протоколах имена, факты. В надежде найти зацепку я читала документы слепленного на папу дела очень внимательно, в память въелись целые отрывки из протоколов. Наверное, я бы восстановила текст слово в слово.

Я выуживаю из памяти всё, что знаю и составляю для сеньора Поморро симпатичный отчёт-предостережение. Завтра же вручу, потому что “Вега” слишком полезна, чтобы её терять. Заодно узнаю, распространил ли сеньор Поморро мои анонимки.

Впрочем, узнавать не приходится. О появившейся таинственной записке мне следующим утром по большому секрету рассказывает Кей. Бросающаяся в глаза чёрная картонка с кроваво-красными буквами неизвестным образом появилась в запертом верхнем ящике папиного письменного стола.

Можно не сомневаться, что и остальные послания нашли адресатов.

— Папа передаст это в Тайную канцелярию.

— Разумеется, — киваю я.

Сеньор Поморро, естественно, предусмотрел, что о записках станет известно. Ничего страшного — текст по смыслу и содержанию всего лишь укороченная и более прямолинейная версия статей, вышедших в газетах.

Вероятно, все получатели доложат в Тайную канцелярию.

— Мне пора на примерку, — улыбаюсь я.

Мне пора узнать, как подействовали мои анонимки. Реакцию князя Ардена я узнаю прямо сейчас — по поведению княжны Арден при непредвиденной встрече со мной в модном ателье “Рио”.

Глядя на охотничий костюм, я… не нахожу слов. Госпожа Риона, надо признать, великолепна, причём во всех смыслах. За то, что я вынудила её пошить для меня наряд в кратчайшие сроки, она по-своему отомстила, воспользовавшись моим разрешением творить, что душе угодно.

Костюм эффектный, как я и заказывала, но…

Обычно для охоты выбирают плотные ткани, сдержанные цвета тёмной гаммы. Густая синева или, например, насыщенная, но приглушённая зелень, горький шоколад… Светлые и яркие ткани слишком легко запачкать и из достойной леди превратиться в замарашку — природа любит брызнуть растительным соком, прилипнуть кружевом раскидистой паутины, зацепиться сухими листочками.

Костюм, сшитый госпожой Рионой, белоснежный с вызывающей алой отделкой. Крупные квадратные пуговицы тянутся в два ряда и гармонируют с геометрическим узором на рукавах и клиновидной вставке подола юбки-амазонки.

— Вы превзошли мои самые смелые ожидания, госпожа, — признаю я.

Пожалуй, я и дальше собираюсь одеваться в “Рио”.

— Княжне нравится?

— Очень.

Мне нравится смелость наряда, но тревожит ассоциация с кровью.

Помощницы хозяйки провожают меня в примерочную, помогают переодеться и набрасываются с булавками, кусочками мыла, иголками, нитками. Хозяйка пристально наблюдает издали.

— Вам идёт, княжна Кокберг.

Словам, сказанным серьёзным тоном без тени лести, я доверяю.

Госпожа Риона жестом отгоняет помощниц, окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом и, как мне кажется, остаётся довольна своей работой. Она лично поправляет одну из мыльных чёрточек — будущую правку — и кивает.

Костюм можно снимать, но, заслышав шаги и смутно знакомый голос, я выхожу из примерочной к зеркалу.

И при виде своего отражения невольно произношу:

— Потрясающе…

— Княжна Кокберг? — я не ошиблась, княжна Арден здесь.

Удачно…

Я оборачиваюсь:

— Княжна Арден. Доброе утро, — я стараюсь держаться нейтрально-доброжелательно.

Но не княжна Арден:

— Пфф! Доброе.

Она хотела сказать “злое”?

У меня складывается впечатление, что княжна кипит негодованием, будто я не просто заказала наряд в том же ателье, где заказывает она, а увела костюм, который изначально шили для неё.

Может быть, мой наряд выигрышнее?

— Занятный выбор, княжна Кокберг. Однако позвольте заметить, что броский белый едва ли поможет вам получить хоть одно обещание, но обязательно привлечёт внимание, когда охота завершится.

Княжна пересекает зал и садится на диванчик. Помощницы госпожи Рионы торопливо сервируют на столике чай с пирожными. Княжна манерно подхватывает чашку и делает вид, что меня нет. Продолжать разговор она явно не намерена.

— Я с нетерпением жду увидеть ваш наряд, княжна Арден, — хмыкаю я.

Её отношение чётко показало, что моя анонимка не произвела на князя никакого впечатления.

Жаль…

Я возвращаюсь в примерочную, снимаю костюм. Госпожа Риона предупреждает, что времени на переделку нет. Она лично доставит костюм вечером незадолго до заката. Я благодарю, прощаюсь. Княжне Арден просто киваю, и та отвечает таким же скупым кивком.

Ожидания не оправдались. Погрузившись в размышления, я почти не замечаю, как выхожу на улицу, как кучер распахивает для меня дверцу.

Меня занимает только один вопрос — что же мне делать? Я не могу просто положиться на империю… Господин посол будет помогать, пока я полезна. Он не будет спасать нашу семью просто так.

— Прикажете возвращаться, госпожа? — кучер возвращает меня к насущной действительности.

— В салон на Брегской, — отвечаю я, почти не задумываясь.

Неоправданно частые поездки в ювелирный салон скоро вызовут подозрение, но… я слишком хочу увидеть господина Поморро. Каких-то несколько встреч, а я ловлю себя на том, что скучаю без нашего общения и с нетерпением жду кофе с молочной пенкой и шоколадной крошкой.

Еду я, разумеется, не ради кофе. Я везу с собой бумаги.

В “Веге” старик, как всегда, спит. Меня встречает Манс и сообщает, что сеньор Поморро уже ожидает меня. Странно…

— Сеньор знал, что я приду? — может быть, кто-то видел в окно, как я иду?

— Сеньор догадывался, — улыбается Манс.

Ждать и правда не приходится, сеньор встречает меня в сумрачной приёмной с неизменной чашечкой кофе в руках.

— Со сгущёнкой, — зачем-то поясняет он. — Я отправил…

— Знаю, — перебиваю я. — Не подействовало.

Я показала себя дурочкой, да? Обидно. Пожалуй, меня удручает не столько провал затеи, сколько то, что свидетелем провала стал сеньор.

— О? — хмыкает он.

— Вот, — я протягиваю свой отчёт-воспоминание со всеми сведениями, которые у меня есть по “Веге”. — Надеюсь, вам пригодится.

Он забирает бумаги, погружается в чтение, однако беседу не прерывает:

— Княжна Исидара, позвольте выразить вам мои соболезнования в связи с безвременной трагичной кончиной вашего несостоявшегося жениха господина Рея Лотта. Его нашли в петле. Следователи предполагают самоубийство, однако следы сопротивления наводят на мысль об убийстве. Неужели наследный принц избавляется от пятна на репутации?

— Спасибо.

Сеньор улыбается.

— Ваши сведения, Исидара…

— Часть, вероятно, не полностью соответствует действительности, — очень многое изменилось, полагаться на знание разрушенного варианта будущего нельзя. Однако кое-что всё ещё полезно.

— Первой же страницы достаточно, чтобы я захотел вас убить, княжна.

Когда я утратила страх перед сеньором Поморро? Умом понимаю, что он хищник, в логово которого я залезла, но чувства говорят иное, и я улыбаюсь в ответ:

— Но вы не хотите, сеньор, верно?

— Планы снова придётся менять. Княжна, я вынужден вас оставить.

— Понимаю.

Сеньор Поморро не двигается с места, он продолжает внимательно читать. Я в два глотка допиваю свой кофе, поднимаюсь. Сеньор выглядит настолько увлечённым, что отвлекать его — преступление. Я тихо говорю до свидания. Хотя сеньор никак не реагирует, я уверена, что он услышал.

Я покидаю “Вегу” и вспоминаю, что обещала папе быть хорошей девочкой:

— Домой, — приказываю я кучеру.

В экипаже я откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю глаза. Чем ближе Великокняжеская охота, тем тревожнее на сердце. Это естественное волнение или дурное предчувствие?

На полпути к дому экипаж резко тормозит. Слышится лошадиное ржание, человеческий крик.

Глава 13

Что опять?! В случайность не верится.

Хотя меня тряхнуло, на сиденье я удержалась. В этот раз остановка мягче… Я открываю окошко, в поле зрения появляется спина кучера, и я привлекаю к себе внимание лёгким стуком костяшками пальцев по дереву.

— Госпожа, прошу прощения, — тотчас откликается кучер. — Какая-то неуклюжая краля шлепанулась под колёса и воет, вставать отказывается. Небось мошенница.

В боковое окно мне видно, что на тротуаре собираются зрители. То, как я отреагирую, очень быстро станет сплетней, а наша семья не в том положении, чтобы игнорировать мнение простых горожан, поэтому отсиживаться в экипаже не вариант.

Я выхожу, мельком оглядываюсь.

Мы остановились посреди дороги. На мостовой, поджав ногу, сидит коренастая девица. Цветастое платье, коса-колосок и ожерелье из рыбьих костей выдают в ней представительницу малого народа приморцев, во время нашествия нежити отказавшихся отступать вглубь материка и построивших огромный плавучий город.

Подол приподнят, девица массирует босую стопу, ботинок отброшен в сторону.

— Ноженька, це-це. А-ай.

— Что случилось? — обращаюсь я к ней, выдавливая доброжелательность.

— О-ой, госпожа-а, простите! Я перебежать думала и споткну-у-улась. Це-це. Это всё я виновата-а-а!

Чем дольше смотрю, тем меньше верю.

— Тебе нужно к врачу, девочка, — с прежней сладостью продолжаю я.

— Це-це! — она бодро вскакивает и тихим шёпотом сообщает. — Госпожа, я ваша новая горничная от господина таэльского посла, как вы просили.

Сюрприз…

Я невольно оцениваю девушку заново: крепкая, не фигуристая мягко-округлая, а рельефная тренированная. Передо мной телохранительница, которую я с нетерпением ждала.

Я верю, что она действительно от господина посла. Кто ещё мог знать о той просьбе? Никто.

Девушка с визгом и цеканьем валится обратно на мостовую.

— Тебе нужно к врачу, — повторяю я. — Я отвезу тебя и, не беспокойся, оплачу осмотр и лечение.

В глазах горожан я буду доброй княжной.

— Спаси-и-ибо, госпожа.

Кучер морщится, но не спорить не смеет и помогает девушке забраться в салон. Экипаж быстро трогается. Не дожидаясь, когда кучер изменит маршрут, я снова приоткрываю окошко и командую:

— Домой.

— Госпожа?!

— Домой, — я захлопываю перегородку и оборачиваюсь к девице, успевшей вольготно растянуться на моём месте. — Ты действительно приморка?

— Нет, княжна, я из империи. Приморкой была моя бабушка.

Я киваю. На самом деле мне безразлично, откуда она.

— Как к тебе обращаться?

— Моораца, госпожа. Имя не слишком подходящее для горничной дочери князя.

— Мина? — предлагаю я.

В Вадоре, да и в империи, насколько я знаю, если на работу служанкой поступает девушка с неблагозвучным именем, то вместо настоящего ей дают временное. В некоторых домах и вовсе принято имя менять всегда — у той же княжны Арден личную горничную зовут Лили, девушки меняются, а имя остаётся.

— Лучше Лина или Рина, Дина, Нина, Тина…

— Лина, — соглашаюсь я. Я думала, что Моораца захочет сохранить первую “М”, но нет.

За разговором дорога проходит незаметно. Экипаж останавливается перед крыльцом, и навстречу выбегает утренняя горничная, приглянувшаяся мне сообразительностью и спокойным характером. Девочка бросает на Моорацу один единственный взгляд, и в её глазах вскипает ревность. Как она поняла…?

— Познакомься, — представляю я, — это Лина, которая станет моей личной горничной вместе с тобой. Ты согласна… занять место, освободившееся после увольнения Лали?

Ревность сменяется радостью, граничащей с чистым восторгом:

— Благодарю за доверие, госпожа!

Пфф, доверия как раз ни капли.

Мы проходим в дом. Если честно, я очень смутно представляю, как убедить родителей и брата, что принять на работу случайную девицу с улицы отличная идея…

— Госпожа, пока вы отсутствовали, из дворца пришло официальное приглашение на Великокняжескую охоту. Выезд состоится завтра. Я взяла на себя смелость без разрешения начать паковать багаж.

— Хорошо, — улыбаюсь я. — Лина тебе поможет.

Остаток дня я посвящаю сборам.

Госпожа Риона с моим костюмом прибывает незадолго до ужина. Подогнанный наряд с первого раза садится на меня идеально. В кричащей белизне, окрашенной алым цветом свежей крови я уже сейчас, без причёски и макияжа, выгляжу… нереально. В зеркальном отражении я вижу не себя, а лунную фею-воительницу. Не хватает только серебряной шпаги и развевающихся на ветру волос.

— Исидара?! — брат заглядывает, когда я кручусь перед зеркалом. С минуту Кей молчит и, кажется, не моргает. Опомнившись, он отводит взгляд и смущённо хмыкает. — Сестрёнка, завтра ты затмишь её высочество Габриэль.

То ли комплимент, то ли предостережение, то ли всё вместе.

Кей уходит, и я, не считая служанок, остаюсь наедине с госпожой Рионой.

— Княжна Исидара, — задумчиво тянет она, — простите за бестактность, но на вашем месте я бы подготовила не меньше десяти лент. Лучше — больше.

— Вы мне льстите, госпожа, причём виртуозно.

Некому давать мне обещание. Моё увлечение Реем Лоттом в свете мне простят нескоро, в лучшем случае, в следующем сезоне. Титулованные аристократы меня проигнорируют. а не титулованных, чтобы не выглядеть жалкой брошенкой, согласной на любого кавалера, проигнорирую я сама.

Разве что господин посол? Хотя он имперец, он приглашён, а значит, может принять участие.

Я надеюсь, под благовидным предлогом он просто откажется…

На его месте я бы воспользовалась шансом спровоцировать очередной скандал, обвинение в покушении на убийство — это очень серьёзно. Это повод для начала войны. Едва ли господин посол упустит свой шанс…

Мне снова неспокойно.

Все мои мысли занимает господин посол, и после ужина я беру нитки, иголки. Сердце стучит, на шёлке расцветают буквы “И” и “К”. Я фантазирую, как повяжу ленту на его руку. Несколько раз я останавливаюсь, откладываю вышивку. Принять обещание таэльца — скандал, который мне совершенно не нужен, но… Неужели я действительно приму обещание? Может быть, господину послу хватит такта не ставить меня в трудное положение? Если он не предложит мне принять обещание, я… расстроюсь? Почему я хочу, чтобы на его запястье обнимала моя лента?!

Белая богиня! Неужели я…?!

Глава 14

Шатры яркими кляксами забрызгали пологий склон холма. Вдали белеет купол храма Белой богини, и я направляюсь к нему, в противоположную сторону от взгорка, за которым тянется полоса дикого разнотравья, отделяющая от открытых просторов Великокняжеские лесные угодья. Под ногами мелкие камешки, тропка заросла и едва угадывается. Я толком не понимаю, зачем иду в храм. Просить богиню помочь мне обрести ясность ума или в поисках душевного равновесия?

— Княжна Кокберг? — окликает меня леди Аль. — Составьте нам компанию за чашечкой чая?

Габриэль ещё не приехала, а леди Аль всего лишь старшая фрейлина — показательно, что она приглашает на чай, а не на чаепитие. И я, небрежно шевельнув кончиками пальцев, спокойно отвечаю:

— Я присоединюсь несколько позже.

Из столицы мы выехали на рассвете, ещё до восхода солнца. На место прибыли в районе десяти утра. У слуг есть неполные два часа, чтобы закончить обустраивать лагерь — охота будет открыта Великим князем ровно в полдень.

Многие леди предпочитают отдыхать, но не я.

Идти оказывается даже дальше, чем я ожидала, тропинка не тянется по прямой, а петляет меж холмов, но я не сворачиваю, и храм встречает меня запахом болота. Зрелище… неожиданное. Рукотворный пруд высох, лишь на дне стоит буро-зелёная, подёрнувшаяся ряской жижа. Из-под каблука выпрыгивает толстая, размером с кулак, лягушка и с хлюпаньем ныряет.

Пройдя под аркой, я поражаюсь запущенности, царящей внутри. Я понимаю, что храм “оживает” лишь во время охоты, нет никакого смысла, чтобы жрецы находились в нём круглый год. Но почему накануне охоты храм не привели в порядок?! Почему-почему… Потому что песчаники… Я замечаю наметённый ветром природный мусор, под потолком заброшенное гнездо неведомой птицы, замечаю трещину в колонне, что совсем никуда не годится.

Немного постояв, но так и произнеся ни одной молитвы, ни вслух, ни мысленно, я разворачиваюсь и, не оглядываясь ухожу.

Храм не только произвёл на меня тягостное впечатление, но и озадачил. Если я промолчу, что храм в ужасном состоянии, будет странно. Однако меня заботит не храм. Наступил день, которого я боялась…

Вернувшись в лагерь, я застаю оживление.

Одним из последних прибыл господин таэльский посол. Я не представляю, где его багаж — экипажа не вижу. Господин посол спрыгивает с монстроузного коня, треплет по гриве, и конь в ответ ласково фыркает. Неужели это тот самый конь? Ночью он не казался настолько огромным.