Невеста рыцаря

Глава 13

— Ты хочешь сказать, что все еще не желаешь выходить за меня замуж?

Шинид смотрела прямо перед собой. Направляясь к лестничному пролету, она с королевской грацией придерживала подол платья.

— По-моему, я ясно выразилась, Коннал.

— Но ведь вчера ночью… — Коннал шел рядом с ней. Внизу их ждали.

«Таковы мужчины», — подумала Шинид.

— Разве ты не помнишь, что сказал мне? — Она подождала, давая ему время освежить память. — «Я не могу дать тебе любви, которой ты хочешь». Вижу, что помнишь. И чтобы уговорить меня выйти за тебя, одного поцелуя мало. Кроме того, муж мне не нужен и… Не надо! — Она взмахнула рукой, чтобы остановить поток слов о приказе короля и верности долгу, который, она знала, сейчас последует. — К тому же остается открытым вопрос о пленниках, которых ты пытал.

Можно было догадаться, что она об этом узнает, черт возьми.

— Это к делу не относится. Шинид взметнула изящную бровь.

— Уважение к человеческой жизни имеет прямое отношение к браку.

Гордость его была ущемлена.

— Я добыл важную информацию единственным доступным мне способом. — Он схватил ее за рукав, махнув тем, кто хотел подойти, чтобы поприветствовать ее. — Разделяй и властвуй, как говорится.

— Ты мог бы добиться всего, что хотел, без того, чтобы резать их на куски, — прошипела она.

Коннал вздрогнул, как от пощечины, и, схватив Шинид за рукав, увлек ее за собой в нишу.

— Ты умирала! — вскрикнул он. — Руки мои были в крови — в твоей крови! И кровь эту пролили они! Ты думаешь, я мог об этом забыть?

— Не вини меня в своей жестокости! Все, что ты хотел узнать, открылось бы тебе и так. Тебе дан дар, а ты не хочешь им пользоваться! Неужели лучше пытать людей, чем прибегнуть к волшебству?

Коннал оглянулся: ему не хотелось, чтобы их разговор подслушали. Он видел, что Монро уже нервничает. Еще немного, и он пойдет искать свою госпожу и, чего доброго, обвинит его в том, что он удерживает ее силой.

— Я просил тебя об этом не говорить. Если кто-то узнает о моем даре, мне конец! И что тогда станет с нами? — Коннал не раз ловил на себе ненавидящие взгляды соотечественников. Он приказал себе не обращать на них внимания. У него были иные задачи, но не знать о том, сколько вокруг врагов, он не мог. Умение распознавать чувства других было ему не в радость, а скорее в тягость, ибо он не мог позволить другим узнать о нем: слишком много вокруг недоброжелателей. К несчастью, рядом с Шинид этот дар, умение чувствовать то, что чувствуют другие, обострялся. Сейчас он явственно ощущал ее смятение и безнадежность.

Она не верила, что он способен действовать на благо Ирландии. И Коннал подозревал, что даже если он решится предать рыцарские клятвы и, покрыв позором свое имя, начнет воевать против своего короля на стороне ирландцев, в глазах Шинид это ничего не изменит. И какими бы сладкими ни были ее поцелуи, уважать его она все равно не сможет.

— Ты верен клятве, данной королю, ты делаешь то, что велит тебе долг, и я знаю, что клятву свою ты не нарушишь.

— Да.

— А как насчет Ирландии?

— Ты спрашиваешь об этом? Разве ты больше не считаешь меня предателем, блудным сыном своей страны?

Шинид небрежно отмахнулась от этого вопроса.

— В глазах прочих ты представляешь короля Ричарда. На нас напали из-за тебя.

«Но могли бы убить тебя», — хотел напомнить ей Коннал, но промолчал. Что мог бы сделать с ней принц Иоанн, если бы сумел захватить ее в плен?

— Чего ты хочешь от меня, Шинид? Чтобы я прятался, покуда другие добудут для Ричарда то, что он хочет? Оставить тебя в покое, давая тебе возможность счастливо править на своих землях, пока вся остальная Ирландия страдает? Шинид едва сдерживала ярость.

— Ты встал на очень зыбкую почву, Пендрагон! Коннал глубоко вдохнул, стараясь успокоиться.

— Я не враг своей стране, сколько раз можно повторять? Я хочу, чтобы здесь установился мир, и все для этого делаю.

Ты видишь сама, мы оба оказались в опасности. Люди, на деленные куда большей властью, чем мы, ведут свою игру, и случилось так, что мы встали у них на пути.

— Зачем говорить «мы»? Я не представляю для них угрозу. Коннал рассмеялся, но смех его был грустным.

— Ты опасна уже потому, что можешь управлять стихиями, а они — нет. Ты опасна потому, что в твоих руках власть и армия. То же относится и к моей семье. Принц Иоанн всегда боялся тех, у кого есть власть и оружие. Мой договор с Ричардом — это та угроза, которую он не сможет отвести, если даже убьет меня, ибо на мое место встанет Гейлерон. Так что Иоанн ведет охоту за тобой, Шинид. Ты ему нужна в первую очередь. И это я понял сегодня ночью.

Никто не понимал всей меры присущей ей силы.

— Это тебе пленники сказали?

— Принц Иоанн не хочет, чтобы мы поженились, — кивнул Коннал.

— Так почему бы нам не разойтись с миром? Поступим, как он хочет, и не о чем будет волноваться! — усмехнулась Шинид.

— Теперь уже не важно, поженимся мы или нет, — та стрела была лишь первой из многих. Люди Иоанна приложат все усилия, чтобы помешать нам, чтобы убрать нас с дороги, пока договоры с вождями Ирландии еще не переданы Ричарду лично в руки.

Шинид вдруг пронзила боль. Картинка из сна с поразительной ясностью встала перед глазами. Коннал умирал, а она была бессильна.

— Тогда все уже не важно, — проговорила она. Коннал, как ни грустно было это сознавать, продолжал рассматривать их брак как миссию, возложенную на него его королем. Для него было делом чести заставить ее выйти за него замуж. Опять она позволила сердцу взять вверх над разумом, и теперь сердце ее, вновь разбитое, истекало кровью.

— Должен ли я повторять тебе…

Шинид уже не владела собой. Острый пряный запах ударил ему в ноздри.

— Избавь меня от своих рассуждений о короле и долге! Шинид щелкнула пальцами и исчезла.

— Проклятие, — пробурчал Коннал. У ног его лежали алые маки. Он наклонился, взял их с пола, вдохнул нежный аромат. — Шинид, — позвал он, устремив взгляд к потолку, — мы еще не закончили.

— Опять ее проворонил? — Гейлерон с неизменной усмешкой на губах, как всегда, появился словно из воздуха.

— Разыщи ее, — приказал Коннал, и Гейлерон, позвав на помощь Наджара, отправился на поиски.

Но Коннал и сам пошел ее искать.

— Где она? — спросил, приблизившись к нему, Монро.

— Не знаю. Швыряется, верно, чем-нибудь тяжелым в стену, представляя, что метит мне в голову.

Монро прищурился, Коннал устало отмахнулся и вдруг заметил стражника, торопливо поднимавшегося по лестнице, которая шла с черного хода и вела в подземелье.

— Христа ради, Монро, спустись вниз. Я уверен, она там. — Коннал знал, что если обнаружит ее там, где он предполагал ее увидеть, то справиться с собой ему будет трудно. Он и сейчас готов был ее задушить.

— Что она там забыла?

— Пытается спасти мою бессмертную душу. — Увидев, что Монро непонимающе хмурится, Коннал пояснил: — Лечит пленников.

— Чтобы их могли казнить здоровыми?

— Сомневаюсь, что она об этом задумывается.

— Так скажи ей.

— Чтобы она потребовала от меня пощадить тех, кто чуть было не отправил ее на тот свет?

— Она не станет этого делать.

— Монро, твоя госпожа старается спасти жизнь во всех ее проявлениях. Ей все равно, кого она спасает: кролика или врага, напавшего на нас. Такова ее природа. Черт возьми, она сама и есть — природа.

Монро терпеливо слушал, сложив на груди руки.

— Вы хотите сообщить мне нечто, чего я не знаю, милорд?

Коннал усмехнулся:

— Она думает, что магия способна защитить ее в любой ситуации, но события последних дней показали, что перед лицом смерти Шинид так же беззащитна, как и любая женщина.

— Согласен, — после непродолжительного раздумья ответил Монро.

— Тогда ты должен понять, что я испытываю, когда она отказывается мне подчиниться. Я вижу свой долг в том, чтобы защитить ее от опасности. — «И не только от внешней, — добавил про себя Коннал. — Порой я хочу ее защитить от нее самой, от ее же собственной магии».

— Милорд, в этом я вижу свой долг, с тех пор как…

— С тех пор как О'Брайан ее обидел. Монро вздохнул с облегчением. — Я рад, что она вам рассказала.

— Почему?

— Потому, милорд, — глядя Конналу в глаза, произнес Монро, — что таких, как О'Брайан, много. И кстати, у Маркуса остались братья. — Сказав это, Монро поспешил к лестнице, ведущей в подземелье.

Братья Маркуса! Коннал похолодел. В тревоге он обвел взглядом зал. Своих он знал, людей Рори — не всех. Но король Рори оказался рядом, словно тоже материализовался из воздуха.

— Ты распугаешь моих людей, если будешь так смотреть на них, Пендрагон.

Коннал не обратил на короля никакого внимания, продолжая рыскать взглядом по лицам.

— Что ищешь ты в моем доме? — тихо спросил Рори.

— Убийцу. Наемного убийцу. Или, что более вероятно, нескольких наемных убийц.

Рори обвел взглядом зал.

— Здесь много народа, Пендрагон, но я могу точно сказать тебе, что среди них нет ни одного, кого бы я не знал, включая грудных младенцев.

— Хотел бы я, чтобы это было так, ваше величество.

Вот уже в третий раз за один день Коннал почувствовал беду. Сейчас он испытывал… Что он испытывал? Гнев? Горечь? Как будто зверь когтистой лапой провел ему по спине. Коннал стремительно обернулся, увидел Брейнора, позвал его и еще двух рыцарей. Вместе с ним подошел и оруженосец Коннала.

— Рассредоточьтесь и отправляйтесь искать леди Шинид. Но так, чтобы никто не понял, чем вы заняты. — Коннал не хотел тревожиться в одиночестве.

Рыцари отправились исполнять приказ, а Коннал велел оруженосцу готовиться к отъезду. Он и его предупредил о том, чтобы действовал незаметно.

— Спасибо за гостеприимство, — обратился Коннал к Рори, — но нам пора уезжать.

— Когда?

— Как только я найду свою даму.

Шинид застегнула у горла пряжку длинного плаща с меховым подбоем.

— Встретимся за стенами крепости.

— Нет, ты пойдешь со мной сейчас.

Она посмотрела на него из-под глубоко надвинутого на лицо капюшона.

— Ты хочешь, чтобы отъезд был тайным? Тогда оставь здесь армию и дай оруженосцу мою накидку. — Она швырнула ему бархатную накидку, и Коннал, поймав ее, протянул Наджару.

— Я так и планировал.

Войска должны были тронуться в путь на рассвете. Среди солдат будут два человека, изображающие Шинид и Коннала. Эта уловка даст ему возможность добраться до де Курси без приключений. Коннал защитит ее, если она хотя бы раз ему подчинится. Хотя бы однажды. Эта женщина доведет его до могилы раньше времени. Коннал вдруг посочувствовал Монро.

— Я могу спрятаться в параллельном мире, Коннал, но я не могу отправить туда других без предварительной подготовки. Ты же сам говоришь, что для этого у нас нет времени.

— Я не хочу, чтобы ты исчезала из поля моего зрения. Поедешь со мной. Я так решил.

Он протянул ей руку.

Она вздернула подбородок — и пропала.

Коннал, скрежеща зубами, вышел из комнаты, приказав Наджару что-нибудь придумать, чтобы злоумышленник, если таковой объявится, решил, будто в спальне кто-то есть. Еще Коннал велел ему оставаться поблизости на случай, если на Шинид вновь будет совершено покушение. Без лат и шпор Коннал двигался по замку бесшумно, и тишину нарушало лишь ворчание тех, кто не мог найти себе подходящего места для сна. Он покинул зал через кухонную дверь и через замковый двор прошел к воротам. Оглядевшись, Коннал скользнул в тень и был таков. Ему припомнилась другая такая же ночь. Тем же путем он мальчишкой ушел из замка Гленн-Тейз, не сказав никому ни слова, обидевшись на Рэймонда за отказ проводить с ним тренировки. И что же? Оказавшись за воротами, он обнаружил, что Шинид следует за ним по пятам. И вот тогда она призналась ему в любви. Тогда ей было лет пять, не больше. А потом ее похитили. Он помнил, как дрался, стараясь отбить ее у похитителей, помнил то чувство обреченности и беспомощности, что владело им, когда он был вынужден рассказать о происшедшем ее матери. Сердце его забилось в тревоге. Он не хотел повторения прежних ошибок и заранее боялся не найти ее там, где они договорились встретиться.

Но она оказалась на месте. И Коннал облегченно вздохнул, когда она выступила из-за дерева. Он накинул на плечи плащ и поправил ремень кожаного мешка с провизией, приготовленного оруженосцем. Коннал взглянул на Шинид и нахмурился — она смотрела на него как-то странно.

Шинид смотрела на его наряд, и приятное тепло разливалось по ее телу. Нет лат, нет кольчуги, нет кожаной куртки, какую он часто носил, не было ничего, что делало его похожим на англичанина. Вместо этого он надел тунику из оленьей шкуры, отлично выделанную и удобно сшитую, отороченную по краям черной и белой тесьмой. Просто, удобно, красиво — по-ирландски. Меч висел поверх туники на поясе, а на ногах были штаны из оленьей кожи цвета осеннего леса, сидящие так плотно и ладно, что не сразу скажешь, где кончались штаны, а где начинались сапоги: Он выдержал ее взгляд.

— Король Рори одолжил мне эту одежду.

— Она тебе идет.

Что-то было в ее голосе такое, от чего он напрягся.

— Не выдумывай лишнего, Шинид. Это всего только одежда.

— Это ирландский наряд, Коннал. И ты умеешь его носить.

Да, эта ее улыбка всесильна, подумал он, и еще он подумал о том, что золотым кольцам да серьгам она радовалась бы меньше, чем простому ирландскому платью.

— Пойдем, нам надо торопиться, — сказал он, схватившись за луку седла.

— А как насчет Женевьевы? Мы можем взять ее с собой? Коннал помолчал.

— Твоя слепая кобыла слишком приметна. Все знают, кому она принадлежит. Если ее забрать, то весь наш камуфляж окажется бессмысленным. Придется ей подождать на конюшне до рассвета. Мой конь тоже остался в стойле: Гейлерон наденет мой плащ с гербом и оседлает его.

Шинид кивнула.

— Как это мило с его стороны.

Коннал в ответ лишь закатил глаза и молча вскочил на коня, усадив Шинид перед собой.

— Разве не лучше мне было бы сесть позади тебя? Если на нас нападут, как ты будешь сражаться?

— Если на нас нападут, я хочу, чтобы ты проделала этот свой трюк с исчезновением. — Коннал пустил коня медленным шагом в сторону юга. — Обещай мне, — попросил он тихо.

Шинид подняла голову и встретилась с ним взглядом.

— Обещаю, — так же тихо ответила она, тронутая его заботой.

— Этого мало. Ты должна поклясться мне, что не станешь пытаться меня спасти, как в тот раз.

Она взглянула на него так, будто увидела на его голове неожиданно выросшие рога.

— Этого я обещать не могу.

— Господи, ну почему ты так чертовски упряма? — раздраженно процедил он. — Не ты ли еще вчера говорила мне, что мы стали мудрее?

— Если я дам клятву, то больше уже не смогу делать то, что умею. Я наложу запрет на часть своего дара.

— Прости меня, Шинид. Я иногда забываю про законы магии.

Тронутая его словами и выражением его глаз, она торопливо пообещала ему, что в случае нужды воспользуется волшебством, чтобы защитить себя. «И тебя тоже», — добавила она про себя.

— Я сказала, и будет так, — закончила она, прикоснувшись ладонью к сердцу, и Коннал восхищенно замер: как будто в ответ на ее клятву в воздухе возникло слабое свечение.

— Ну вот и отлично, — улыбнулся он и поцеловал ее долгим, нежным поцелуем в губы, отчего у обоих перехватило дыхание и сердца забились часто.

Она медленно открыла глаза. Чувства ее пришли в смятение. Луна освещала его лицо, и она не могла отвести от него глаз. И он тоже пристально смотрел на нее. Взгляд его ласкал и дразнил. Как долго еще сможет она противостоять зову сердца? На сколько еще хватит ее гордости? Всегда ли будет так, как сейчас, всегда ли он будет видеть в ней в первую очередь средство к исполнению долга, а только потом женщину? Сначала для короля, а лишь потом для себя? — Отдыхай, — хрипло пробормотал он, и она прижалась к его груди. Конь неспешно шел во тьме, направляясь на юг. Коннал был потрясен и обрадован, когда она обхватила его за талию.

— Мне спокойно только здесь, Коннал, — с тихим вздохом произнесла она.

Комок в горле мешал ему говорить. Он наклонил голову и поцеловал ее в макушку. Слова ее были как дар, как пароль. Она верит ему. И Коннал знал, что скорее умрет, чем нарушит ее доверие.

Иоанн де Курси стоял у окна в башне, где находились его покои. Заложив руки за спину, он наблюдал за тем, что происходило внизу. Во дворе толпился народ, ожидавший аудиенции. Кто-то от скуки обменивался сплетнями или обсуждал последние события. Он ненавидел их за это и проклинал тот день, когда его старый замок превратился в оплот интриг и под коверных игр. Но изменить он ничего не мог. После назначения Пипара на его место, место юстициария, творящего правосудие от лица короля, де Курси ничего не оставалось, как выработать новые способы для поддержания власти Ричарда. Десять округов в Коннахте были переданы ему скорее ввиду преклонного возраста, нежели из уважения к его титулу, но вот союз с Коувдергом действительно давал возможность продержаться здесь, пока Ричард не вернется из крестовых походов и не урезонит своего интригана братца. Принц Иоанн правил Ирландией потому, что король дал ему это право, но когда Ричард увидит результат его правления, ситуация может измениться.

Ветер наносил снежные сугробы и резвился на просторах вересковых пустошей. Де Курси любил зиму и любил Ирландию. Он сразу прикипел сердцем к этой стране, несмотря на то что ему приходилось сражаться со многими ирландскими лордами на стороне отца нынешнего английского короля — Генриха. Де Курси был рад и тому, что сын его злейшего врага Хью де Лейси не обладает темпераментом и амбициями отца.

Раздался стук в дверь. Де Курси улыбнулся и крикнул:

— Входи, Уолтер!

Дверь распахнулась, и, гремя кольчугой, в комнату вошел воин.

— Как ты, черт возьми, всегда угадываешь, что это я?

Де Курси снисходительно, по-отечески улыбнулся молодому человеку. Внешне он был копией Хью, такой же высокий и широкоплечий. Зачем говорить парню, что он единственный, кто заставляет дверные петли трястись от его стука. Для де Курси эта его манера была доказательством не только физической силы. Человек, который вел себя так, как Уолтер, был уверен в себе.

— Что привело тебя ко мне?

Уолтер снял шлем и подошел к очагу, где весело резвилось пламя.

— Я привез новости из порта.

Де Курси поплотнее запахнулся в бархатный плащ и, поеживаясь от холода, уселся в резное кресло у огня.

— Сними-ка с себя это железо, не то сваришься заживо, Уолтер.

— Я привык, — отмахнулся молодой рыцарь, протягивая руки к огню. — Слышал, что некто готовит корабль. Да, я знаю, что порт есть порт, и там всегда кто-то готовит корабль к отплытию, — торопливо добавил Уолтер, прекрасно зная, что ему может возразить де Курси, — но я заметил герб Ричарда на сундуке.

— Надо ли понимать тебя так, что ты заметил его случайно?

Уолтер пожал плечами:

— Суди сам. Я ехал верхом по улице вдоль верфи, и с телеги упал сундук. Я бы не обратил на него внимания, если бы не герб. И это герб Ричарда.

Если Уолтер думал, что эта новость поразит де Курси, то он ошибся. Человек, чье легендарное хладнокровие принесло ему не одну победу в битвах, выглядел лишь слегка заинтересованным. Если бы Уолтер не привык к такой манере, он бы просто обиделся.

— Владелец сундука нашелся?

— Должен признаться, я не стал искать владельца, поскольку он уже успел отъехать на некоторое расстояние. — Уолтер покраснел: он знал, что допустил промах. — Когда я вернулся, то сундука и телеги уже и след простыл. Но клянусь, я знаю, что тот человек и другие с ним были англичане. Они были одеты как простолюдины, но держались по-другому, не так, как мы.

Де Курси нахмурился. Скорее всего речь шла о людях принца Иоанна. Зачем тогда этот маскарад? Или они решили использовать герб как прикрытие?

— За этим могут стоять Пипар и Пети. Они собирают армию? Но для чего? Вся власть и так сейчас у них в руках.

— Может, для отправки в Англию? Или в Палестину?

И такое возможно, подумал де Курси, зная, что, по слухам, Ричард возвращается. Но слухам де Курси привык не слишком доверять. Особенно тем, что ходили при дворе принца Иоанна.

В комнату без стука влетела жена де Курси. Следом за ней шли слуги с подносами. Эффрека посмотрела на мужа, нежно улыбнулась ему и окинула взглядом блюда, которые расставляли на столе.

— Присоединишься к нам, Уолтер? — предложила она гостю, отпустив слуг.

— Спасибо, миледи, не сегодня. У меня дела. — Уолтер не торопился уходить, и Эффрека, дочь ирландского лорда Мэна, подошла к мужу, подоткнула бархатный полог плаща, укрывая ему ноги. Удачный брак, подумал де Курси, а ведь женился он на ней по приказу короля, а вовсе не по любви.

— Узнай все, что можешь, о планах принца. Отправляйся к Пипару, будь назойливым, если придется. Или пошли к нему надежного человека:

Уолтер кивнул и поднял с пола шлем.

— Женщина могла бы узнать больше, — тихо проговорила леди де Курси.

Мужчины обменялись улыбками.

Уолтер был уже у двери, когда де Курси спросил:

— Как они держались, те люди?

Уолтер оглянулся. Де Курси обнимал жену за талию, собираясь усадить ее к себе на колени. Уолтеру стало смешно.

— Как солдаты. Хорошо вышколенные.

— И?

— И потому вид у них был убийственный, милорд.