Невинная страсть

Глава 3

На следующее утро, спускаясь к завтраку, Ровена удивилась, услышав в столовой мужские голоса. А увидев мистера Пакстона, который наполнял свою тарелку у сервировочного столика, чуть не упала в обморок.

— Доброе утро, Ровена, — сказала сидевшая за столом Перл. — Я ожидала, что ты поднимешься раньше всех, но потом вспомнила, что после двухдневного путешествия ты, должно быть, очень устала. Надеюсь, ты хорошо спала?

Ровена, смущенная тем, что оказалась в центре внимания трех пар глаз, особенно пары светло-карих, кивнула.

— Да, благодарю, я спала хорошо.

— Вот и славно, потому что тебе сегодня потребуется много сил — ведь мы отправляемся за покупками. Я решила устроить праздник и хочу кое-что купить.

Ровена удивленно взглянула на Перл:

— Праздник? В Лондоне? Я думала, что такое устраивают только за городом.

— Ты знаешь, что я никогда не была рабой условностей. С тех пор как мы вернулись в Лондон, ни разу даже званого обеда не устраивали. Так что этот праздник должен собрать под крышей Хардвик-Холла всех наших знакомых. — Супруги Хардвик обменялись веселыми взглядами.

Как только мистер Пакстон наполнил тарелку и уселся за стол, Ровена подошла к сервировочному столику.

— Понятно. Мне, наверное, будет лучше вернуться в дом брата? У вас здесь и без меня будет слишком много народу.

— Ни в коем случае! Я рассчитываю на твою помощь. Сегодня я разошлю приглашения на бал, который состоится в пятницу. Уверена, что большинство гостей предпочтут спать у себя дома и приезжать только на увеселительные мероприятия, так что проблем с размещением я не предвижу.

— Увеселительные мероприятия? — растерянно переспросила Ровена.

— Она начала планировать с рассвета, — хохотнув, сказал лорд Хардвик. — Пикники, групповые экскурсии, музыкальные вечера, турниры игроков в вист — напомни, что еще, дорогая?

Перл с энтузиазмом перечислила еще полдюжины предполагаемых развлечений. Ровена испуганно слушала подругу, забыв об аппетитных сосисках и паштетах, разложенных на столике. Слишком уж много возможностей поставить себя — да и Перл — в неловкое положение.

Взглянув на мистера Пакстона, она заметила, что он ошеломлен не меньше, чем она. Это ее немного подбодрило, особенно когда он печально улыбнулся и едва заметно пожал плечами.

— Ведь я говорила, что намерена сделать все возможное, чтобы ты получила удовольствие от пребывания в Лондоне, — сказала в заключение Перл.

Похоже, что вчерашнее решение «вписаться» в общество придется начать претворять в жизнь немедленно.

— Да… наверное, ты права. Спасибо, — поблагодарила Ровена, видя, что Перл старается изо всех сил.

С некоторым опозданием вспомнив о завтраке, она наполнила тарелку и села за стол напротив мистера Пакстона.

После того как они обменялись взглядами, она уже не так смущалась. Однако пульс у нее участился, когда Ноуэл вдруг сказал:

— Мисс Риверстоун, позвольте мне извиниться. Вчера я допустил ошибку.

Ровена взглянула в сторону Перл, которая, очевидно, исправила его ошибку.

— Пустяки, сэр. Это всего лишь недопонимание. Забудьте об этом, — сказала она, хотя чувство обиды из-за того, что он принял ее за платную компаньонку, еще не прошло окончательно.

— Я сделал заключение на основании первого впечатления, хотя давным-давно знаю, что такие выводы делать опасно.

Не хотел ли он предостеречь ее? Ведь Ровена, по правде говоря, тоже сделала кое-какие предположения относительно мистера Пакстона, почти не зная его.

— Согласна с вами, сэр, но, насколько я знаю, допускать оплошности свойственно всем людям. — О ней самой, например, всю жизнь судили по внешнему виду.

У Пакстона был такой взгляд, что казалось, будто он читает ее мысли.

— Знаю, хотя, должен признаться, иногда использовал это в своих интересах. И все же извините меня.

— Вы прощены, мистер Пакстон. — Что еще она могла сказать? Да, по правде говоря, Ровена больше на него не сердилась.

— Спасибо, — искренне поблагодарил он. — Надеюсь, мы сможем начать с чистой страницы и, возможно, со временем станем друзьями.

— Разумеется, — пробормотала Ровена, смутившись еще сильнее.

Мысль о том, чтобы подружиться с этим красивым, умным мужчиной, была, несомненно, весьма привлекательной, хотя то немногое, что она о нем знала, не делало ему чести: сторонник парламента, нанят Боу-стрит для поимки легендарного Святого из Севен-Дайалса… Кто этот человек на самом деле?

Одно Ровена знала наверняка: он лучший шахматист из всех, с кем ей приходилось встречаться.

Ей очень хотелось копнуть поглубже, заглянув под внешнюю оболочку этого человека, но она не знала, как расспросить его и не показаться при этом навязчивой. В словесных баталиях с красивыми мужчинами у нее, увы, никакого опыта не было.

Лорд Хардвик и мистер Пакстон поднялись из-за стола.

— У нас есть кое-какие дела, дорогая, — сказал, обращаясь к супруге, лорд, — так что встретимся с вами за обедом.

— Если не раньше, — добавил мистер Пакстон, не сводя глаз с Ровены.

Девушка лишь тупо кивнула головой. Ну погоди! Посмотрим, что будет потом. Возможно, обещанное Перл волшебное преображение придаст ей храбрости, которой так не хватало сейчас.

— Позволь мне самому начать разговор, — сказал Люк, когда мужчины приблизились к полуразрушенному трехэтажному зданию в Севен-Дайалсе.

Ноуэл кивнул. Оба джентльмена заранее переоделись в экипаже в неприметные бумазейные пальто. Это напомнило ему о мисс Риверстоун и ее невзрачной одежде, и Пакстон снова подумал: интересно, что за женщина под ней скрывается. Она, несомненно, была более значительным человеком, чем казалась — так же как и они с Люком сейчас. Может быть, даже…

— Нам повезло, — прервал его мысли Люк, заметивший, как из двери, к которой они направлялись, выглянул высокий тощий мальчишка. — Стилт, дружище, можно тебя на пару слов?

Парнишка перевел недоверчивый взгляд с Люка на Ноуэла, но подошел.

— Не ожидал встретить вас в наших краях, милорд, — сказал он. — Думал, что вам больше нет никакого дела до Севен-Дайалса.

— Пусть даже я больше не играю роль Святого, — сказал Люк, — но не утратил интерес к тем, кто здесь живет.

— Понятно. Вашу помощь здесь очень ценят, милорд. — Мальчишка снова с подозрением посмотрел на Ноуэла.

— А это мистер Пакстон, — сказал Люк, кладя руку на плечо спутника. — Он хочет помочь вам, и я пришел, чтобы представить его некоторым мальчишкам. Ему можно доверять, Стилт. Он мой друг.

Мальчишка расслабился:

— Значит, он и наш друг. Но мальчиков из той группы, которую вы знали, осталось немного, милорд. Вы взяли к себе Рифлю и Скуинта, потом другой милорд нанял Гобби и его сестру, а также Ренни. Тиг не захотел уходить — он все еще здесь, вместе со мной и Скитом.

— Вы по-прежнему работаете на Твитчелла? — Люк нахмурил брови. Ноуэл понимал, что вызвало его беспокойство. В ходе своего расследования дела Святого он узнал, как жестоко Твитчелл и соперничающие с ним воры в законе могут обходиться со своими малолетними учениками.

— Приходится зарабатывать на жизнь. — Стилт пожал плечами. — А если все мы устроимся на работу в хорошие дома, то кто останется, чтобы помогать Святому и его друзьям? — Худощавое лицо парнишки неожиданно осветилось улыбкой.

Люк рассмеялся:

— Сдаюсь! А теперь отведи нас к Тигу, Скиту и другим, которым, по-твоему, можно доверять. Если все пойдет хорошо, то не успеешь оглянуться, как Святой из Севен-Дайалса вновь займется делом.

Оказавшись на Бонд-стрит, главной торговой улице Лондона, Ровена с интересом разглядывала узкие глубокие помещения магазинов, в которых продавались все мыслимые и немыслимые товары, громкоголосых уличных торговцев и возбужденные толпы покупателей. Бедная Матильда была в ужасе.

— В такой толпе, наверное, скрывается немало убийц и карманников! — воскликнула она, выходя из богатого экипажа Перл. — Было бы лучше приказать прислать товары домой.

— Но тогда мы не увидели бы всего этого. Встряхнись, Матильда! — сказала Ровена. — Я уверена, что здесь не так опасно, как тебе кажется. — Она взглянула на Перл, которая кивнула в подтверждение ее слов.

— В это время здесь бывают в основном леди со своими служанками. Успокой ты ее, Хетти!

Служанка Перл принялась успокаивать Матильду, указывая то на одно, то на другое, чтобы отвлечь ее внимание.

— Это самая лучшая модистка в Лондоне, дорогая, — сказала Перл, когда девушки входили в салон мадам Фаншо. Хозяйка лично поспешила им навстречу.

— Леди Хардвик! Рада снова видеть вас. — Она бросила проницательный взгляд на Ровену. — Надо приодеть эту молодую леди?

Ровене модистка понравилась сразу. По крайней мере дама не предположила, что Ровена является компаньонкой Перл. При этой мысли ей снова вспомнился мистер Пакстон — правда, она и без того думала о нем все утро.

Перл улыбнулась:

— Я хотела бы добиться полного преображения, мадам Фаншо. Как только мы закажем несколько подходящих платьев, обсудим аксессуары и прическу. У Франчески просто руки чешутся, ей не терпится поскорее вытащить шпильки из этого пучка.

— Превосходный план, миледи. Пройдите сюда, пожалуйста. — Хозяйка салона повела их в святая святых — примерочную, где на элегантных маленьких столиках лежало множество модных журналов и образцов великолепных тканей.

— Я не переношу пастельные тона, — призналась Перл, — но семнадцатилетней дебютантке без них не обойтись. Ты же достаточно взрослая и независимая, поэтому можешь спокойно от них отказаться. К тому же ты в отличие от меня не бесцветная блондинка.

Мадам Фаншо энергично кивнула:

— Да, вам требуются более яркие тона. К вашим волосам с медным отливом хороши сочные зеленые, синие и желтые тона… Говоря это, она разматывала рулоны ярких шелков, атласов, муслинов.

Ровена, которая всегда втайне завидовала золотистым косам Перл, слушала их с удивлением. Ей еще никто никогда не говорил, что ее рыжевато-каштановые волосы являются достоинством.

— Как скажете. На мой вкус, они слишком броские.

— Они веселые и создают настроение, — подмигнув, сказала Перл.

И она оказалась права. Узнав стоимость новых платьев, она чуть не охнула, но тут же почувствовала чисто женское наслаждение от обновок. На деньги, которые были потрачены, можно было бы в течение нескольких месяцев прокормить небольшую деревню. Однако чувство вины может и подождать, подумала она, прикасаясь пальцами к рулону великолепного бирюзового атласа.

Час спустя подруги покинули магазин, получив обещание, что первое платье будет доставлено через два дня.

— На нее, должно быть, работает целая армия белошвеек! — воскликнула Ровена.

Перл кивнула:

— Поверь, она может позволить себе нанять самых лучших портних. А теперь нам нужно подобрать перчатки, чулки, туфельки и ленточки к новому наряду.

Когда их экипаж, битком набитый пакетами и пакетиками, покидал Бонд-стрит, в толпе на тротуарах стало значительно меньше дам, зато увеличилось число джентльменов в цилиндрах и фраках.

— Если мы что-нибудь забыли купить, то можем приехать сюда завтра, — сказала Перл.

Ровена же тем временем, мысленно прикинув стоимость покупок, ощутила угрызения совести. Потратить столько денег для того, чтобы порхать вместе с другими светскими мотыльками, то есть делать то, что она всегда презирала, было настоящим безумием. Стоят ли того социальные реформы, которые были ее целью? Потом она вновь подумала о мистере Пакстоне и почувствовала, что, возможно, все-таки игра стоит свеч.

Когда они возвратились в Хардвик-Холл, им сообщили, что джентльмены вернутся только к вечеру.

— Тем лучше, — сказала Перл. — У нас будет время спланировать твое чудесное преображение. У Франчески сегодня свободный день, так что твоим волосам придется подождать.

Ровена с трудом поборола разочарование. Она надеялась преобразиться до того, как увидится с мистером Пакстоном за ужином.

Впрочем, может быть, это даже и к лучшему. Пусть мистер Пакстон утвердится в своем мнении о ней, как о жалком ничтожестве, прежде чем она появится перед ним в своем новом обличье. Тогда она сможет в полной мере насладиться его удивлением.

— Мы подготовим тебя окончательно к балу, назначенному на пятницу, — сказала Перл, словно подслушав мысли подруги. — Тогда ты сможешь появиться на сцене во всем великолепии. А тем временем надо подумать о других вещах.

— О каких? — испуганно спросила Ровена.

Перл задумчиво окинула ее взглядом:

— Скажи, тебе действительно необходимы очки? Ровена инстинктивно прикрыла лицо рукой:

— Ты ведь знаешь, что я близорука. Помнишь, в детстве ты не раз в шутку прятала мои очки?

— Помню, — со вздохом сказала Перл. — Без очков ты щуришься.

Заметив явное разочарование в голосе подруги, Ровена сказала:

— Едва ли мне захочется произвести впечатление на тех, кто не способен разглядеть человека за линзами очков. Я знаю, что в свете, как правило, о человеке судят по внешнему виду, но неужели они все действительно столь неглубокого ума?

— Не все. Думаю, тебе будет приятно узнать, что я пригласила на наш маленький праздник нескольких лондонских литературных знаменитостей. Тебе, наверное, будет интересно познакомиться с Робертом Саузи, Ли Хантом и некоторыми другими.

— Еще бы! А кто еще будет? Перл покачала головой:

— Не хочу обнадеживать тебя, потому что многие из этих людей пренебрегают увеселениями, а некоторые, несомненно, к этому времени уже уедут из Лондона. Однако если кто-нибудь из них почтит нас своим присутствием, я обязательно познакомлю тебя с ним.

Значит, те самые люди, с которыми ей больше всего хотелось бы встретиться, могут не прийти — Ровена хорошо их понимала, потому что разделяла неприязнь к такому бессмысленному времяпрепровождению. Тем не менее у Ровены появляется возможность осуществить свой план. А тем временем еще одна-две партии в шахматы с мистером Пакстоном позволят ей отточить ум перед предстоящими испытаниями.

Вечером, когда леди вошла в столовую, взгляд Ноуэла сразу же остановился на мисс Риверстоун, несмотря на красоту белокурой хозяйки. Как и прежде, она была одета почти как служанка. На сей раз на Ровене было пуритански строгое серое с белым платье. Однако бесцветность одеяния лишь подчеркивала яркий блеск ее волос.

Любопытно, подумал он, она будто использует свою суровую внешность как доспехи, чтобы не позволить мужчине разглядеть под ними женщину. Возможно, эта тактика срабатывала на деревенских джентльменах, с которыми ей приходилось встречаться до сих пор, но он все-таки сумеет докопаться до того, что скрывается под поверхностью. При этой мысли в воображении возникла соблазнительная, но абсолютно неуместная картинка, и Ноуэл поспешил переключить внимание на хозяйку дома.

— Вы собирались рассказать мне подробнее о настроениях в парламенте, — напомнил он Люку, когда они уселись за стол. Уголком глаза Пакстон заметил, что мисс Риверстоун повернула к нему голову, явно заинтересовавшись сказанным.

Люк кивнул:

— Да, есть люди, которые предвещают разрушение общественного строя в том случае, если хотя бы мелкие земельные владения попадут в руки лиц недворянского происхождения. Конечно, это абсурд, но представление о том, что землевладение и власть идут рука об руку, слишком глубоко укоренилось в сознании.

— А власть в руках простых людей — это катастрофа, милорд? — вставила мисс Риверстоун, прежде чем Ноуэл успел ответить.

Люк, кажется, удивился, но с готовностью ответил:

— Для некоторых, но не для всех. Взгляд ее умных глаз скользнул с Люка на Ноуэла и обратно.

— А как насчет присутствующих?

— На мой взгляд, анафема сильное слово, — сказал Люк, жестом показывая лакею, что пора подавать суп.

— Я тоже так считаю, — поддержал его Ноуэл. — Но мне понятно беспокойство тех, кто опасается, что, окажись земля в руках людей, не обученных управлению, это может привести к злоупотреблениям. Однако при постепенной, хорошо продуманной тактике, предусматривающей необходимую подготовку, такое решение кажется весьма жизнеспособным.

Пристальный взгляд ясных серых глаз мисс Риверстоун остановился на Пакстоне. За стеклами очков прятались красивые глаза, обрамленные густыми темными ресницами.

— Значит, даже если изменение неизбежно, его нужно осуществлять как можно медленнее?

Ноуэл, оторвавшись от размышлений по поводу ее глаз, ответил:

— Резкие изменения, осуществляемые без продуманной подготовки, редко приносили кому-нибудь пользу.

— Такое оправдание, которое проще простого довести до крайности, может вообще воспрепятствовать любым изменениям.

Он бы с радостью согласился, но ему доставляла огромное удовольствие эта словесная баталия.

— Лучше уж это, чем необдуманные изречения, которые могут иметь катастрофические последствия для всех сторон и на исправление которых потребуются многие годы.

— Подозреваю, что вы сами кровно заинтересованы в сохранении существующего положения, мистер Пакстон, — сказала Ровена, берясь за ложку. — Каково, если не секрет, ваше происхождение?

Вопрос прозвучал достаточно грубо, но Ноуэлу и в голову не пришло обидеться. Наблюдая, как она подносит ложку к губкам красивой формы, он мысленно прикидывал, насколько откровенно можно с ней говорить.

— Мой отец был младшим сыном графа, но его собственные земельные владения были весьма скромными.

— Полагаю, поместье ныне принадлежит вам?

— Да. В Дербошире.

— Совсем недалеко от Оукшира, — заметила Ровена. — У вас есть мать? Братья и сестры? — Она вдруг поняла, что слишком пристально смотрит на него, и принялась есть суп.

— У меня есть мать и две сестры, — сказал Пакстон и улыбнулся, заметив, что она смутилась. — Старшая живет с матерью в Дербошире. Младшая замужем и в настоящее время живет в Йоркшире.

Видимо, почувствовав, что преступила рамки дозволенного, Ровена прекратила расспросы. Ноуэл был рад этому. Он подозревал, что муж его сестры-близнеца должен стать следующим герцогом Уикберном.

Лорд и леди Хардвик сменили тему разговора и принялись обсуждать планы предстоящего праздника. А Ноуэл в это время поймал себя на том, что уделяет больше внимания движению ложки к губам мисс Риверстоун, чем словам хозяина дома. За этими милыми губками виднелись белые ровные зубы, а время от времени мелькал и розовый язычок, заставляя его думать о вещах, которые она могла бы им проделывать, помимо разговоров и еды.

Вскоре леди, извинившись, покинули столовую и перешли в гостиную. Ноуэл, с нетерпением ждавший возможности сыграть еще одну партию в шахматы, отказался от предложенной сигары, ограничившись небольшой порцией виски.

— Вижу, вас заинтересовала мисс Риверстоун, — усмехнувшись, заметил Люк.

Ого! Ноуэл не ожидал, что его «застукают».

— Скорее, заинтриговала. Она, кажется, большая оригиналка. — Хотя это слово обычно не использовалось в качестве комплимента, Ноуэл считал его таковым.

— Она такая, — согласился Люк, хохотнув. — Да и могу ли я ожидать иного от девушки, которую моя супруга считает своей близкой подругой? Но скажи, что ты думаешь делать дальше теперь, когда познакомился с некоторыми из парнишек, с которыми тебе придется работать?

И мужчины погрузились в обсуждение проблем обитателей Севен-Дайалса и наиболее гладкого перехода дел в руки Ноуэла как следующего Святого. В конце концов джентльмены пришли к выводу, что необходимо проконсультироваться с лордом Маркусом.

— Мы, конечно, пригласили его с молодой супругой на наш праздник, но я попытаюсь заранее поговорить с ним с глазу на глаз, — сказал Люк. — А теперь, может быть, присоединимся к дамам в гостиной?

Ноуэл удивился радости, охватившей его при этих словах. Он всегда наслаждался игрой с хорошим противником. А мисс Риверстоун была не только сильным противником, но привлекала его и в другом смысле.

Конечно, он не мог позволить себе дать волю эмоциям, но завоевать ее доверие было важно для дела. Судя по всему, она вела уединенную жизнь, а это делало ее уязвимой к заигрываниям. Во всяком случае, он с удовольствием попытается пофлиртовать с ней.

Войдя в гостиную, джентльмены обнаружили, что леди поглощены разговором, который, однако, сразу же прервался. Леди Хардвик поднялась на ноги:

— Снова шахматы? Или, может быть, сегодня вы предпочтете карты, мистер Пакстон?

Он взглянул на мисс Риверстоун, но она отвела взгляд — то ли от смущения, то ли по какой другой причине, трудно сказать. Не дождавшись ее реакции, он взял инициативу в свои руки.

— Должен признаться, я с нетерпением жду возможности еще разок сразиться с мисс Риверстоун. Тем более что должен дать ей шанс взять реванш за мою вчерашнюю победу.

Леди, о которой шла речь, встретилась с ним взглядом, в котором, однако, не было заметно ни тени смущения.

— Это очень спортивно с вашей стороны, сэр. Я принимаю ваш вызов.

На свет были извлечены две шахматные доски, и две минуты спустя за одной из них сидели он и мисс Риверстоун, а за другой — лорд и леди Хардвик.

— Учитывая достойное сожаления качество моей игры вчера вечером, я не сочту самоуверенностью с вашей стороны, если вы на сей раз будете придерживаться традиций, — сказала мисс Риверстоун, когда Пакстон развернул доску и предоставил ей право играть белыми, а следовательно, сделать первый ход.

— Я бы так не сказал, — честно признался он. — Вы самый сильный противник из всех, с кем приходилось встречаться за последнее время. Я был абсолютно искренен, когда сказал, что с нетерпением жду возможности еще раз сразиться с вами.

Девушка улыбнулась впервые с тех пор, как они встретились, и лицо ее стало милым и хорошеньким, что потрясло Ноуэла до глубины души. Неужели она раньше казалась ему некрасивой? Улыбка появилась и исчезла, а впечатление, которое она на него произвела, осталось.

— Я могу то же самое сказать о вас, мистер Пакстон. Хотя у меня, несомненно, было гораздо меньше противников, с которыми можно было сравнивать, и поэтому ваш комплимент мне особенно ценен. Спасибо. — Сказав это, Ровена опустила взгляд на доску и передвинула на две клетки королевскую пешку.

В течение нескольких минут они играли молча. Ноуэл, пытаясь избавиться от объединенного воздействия на него ее ума и привлекательности, обдумывал, каким бы образом завести разговор о ее брате.

И тут мисс Риверстоун заговорила снова:

— Вчера вы упомянули о том, что играли какую-то небольшую роль на Венском конгрессе, мистер Пакстон. Мне было бы интересно узнать, что это за роль.

Он взглянул на нее, но ее внимание было полностью поглощено фигурами на доске.

— Я был всего лишь чем-то вроде младшего адъютанта Веллингтона, — сказал он, тщательно подбирая слова. На самом деле он был «глазами и ушами» герцога в таких местах, куда человек более известный не мог бы проникнуть, не подвергая себя опасности и не вызывая подозрения.

Мисс Риверстоун оторвала взгляд от доски:

— Вы действительно встречались с герцогом Веллингтоном? Работали с ним? Скажите, какой же он в жизни? — В ее глазах вспыхнул живой интерес.

Прежде чем ответить, Ноуэл сосредоточил внимание на доске и сделал следующий ход.

— Внешне он весьма импозантный мужчина, хотя классической красотой его черты не отличаются. Но в смысле интеллектуальном он производит большое впечатление. В вопросах стратегии ему нет равных. Уверяю, вам бы доставило огромное удовольствие сразиться с ним за шахматной доской.

Как он и ожидал, Ровена снова улыбнулась. Правда, он надеялся, что на этот раз улыбка не окажет на него столь потрясающего воздействия, но он ошибся.

— Еще бы! — сказала она. — Я надеялась встретить его в Лондоне, но узнала, что он задержится здесь ненадолго, а потом сразу возвратится в Париж.

— Перед отъездом он, возможно, примет приглашение леди Хардвик, — сказал Ноуэл, с удивлением почувствовав, что его это не на шутку встревожило. Веллингтон имел репутацию завзятого бабника. И хотя мисс Риверстоун была совсем не в его вкусе, чем черт не шутит?

— Могу ли я надеяться, что вы представите меня ему, если он приедет? — Даже задавая вопрос, Ровена не забыла о том, чтобы взять его ладью своим конем.

Проклятие! Это не входило в его планы.

— Разумеется, — рассеянно ответил Ноуэл, пытаясь вновь сосредоточиться на игре. Он предполагал воспользоваться этой ладьей, чтобы вывести из игры ее ферзя. А теперь придется для этого маневра задействовать вторую ладью. Интересно, будет ли Веллингтон так же поражен умом мисс Риверстоун? Пропади все пропадом, какое ему дело?

Покачав головой, Пакстон сделал ход пешкой, закрывавшей дорогу оставшейся ладье. К слову сказать, он едва знал эту девушку. И совсем не его дело опекать ее. Для этого у нее есть брат. А его цель сводится лишь к тому, чтобы завоевать ее доверие и понравиться ей настолько, чтобы узнать как можно больше о ее брате.

— А чем вы занимались до того, как уехали в Австрию? — спросила девушка, беря, как он и добивался, его пешку. — Вы служили в армии?

— Я… я работал для армии в гражданском качестве. — Ноуэл понимал, что ответ прозвучал уклончиво, но он не мог сказать ей, что почти три года провел во Франции в качестве шпиона.

Она заблокировала его ладью слоном.

— В каком именно качестве?

— Я выполнял своего рада курьерские обязанности. Сначала в Верхней Канаде во время второй войны с Америкой, а потом пришлось побывать в разных частях континента.

— В Канаде? — Глаза Ровены заблестели, шахматная доска на мгновение была забыта. — Там действительно нетронутая природа и необъятные просторы, как я читала? А дикарей вы там встречали?

По правде говоря, Ноуэл никогда не бывал в Канаде, но позаботился о том, чтобы почитать об этой стране и иметь возможность отвечать на подобные вопросы.

— Леса там очень густые и тянутся на сотни миль, изредка прерываемые озерами с чистой, холодной водой. Это прекрасная, хотя и суровая страна. Однако возле нашего аванпоста дикарей не было, так что я знаю о них только по рассказам.

— А на континенте? Где вам приходилось бывать?

Она глядела на него восхищенным взглядом. Девушка явно отличалась пытливым умом. А лицо и тело… Ноуэл с усилием оторвал от нее взгляд и снова сосредоточился на игре. За невнимание он был наказан тем, что пришлось снова менять свою стратегию.

— В Германии, в частности в Пруссии, и в Италии — в любых местах, куда направлялись депеши, — ответил он рассеянно, передвинув ладью на две клетки влево, чтобы предвосхитить ее возможный ход слоном.

Как бы не так! Ее следующий ход показал, что он попал в тщательно подготовленную западню, из которой было нелегко найти выход.

— Как бы мне хотелось путешествовать, — промолвила девушка, когда Ноуэл отвел свою ладью на исходную позицию. — Я уже давно мечтаю об этом.

— А еще о чем вы мечтаете, мисс Риверстоун? — спросил он в бесплодной попытке смутить ее. Вчера, например, это ему удалось, но сегодня она почему-то не поддавалась.

Прежде чем ответить, Ровена передвинула ферзя на одну клетку вправо, чтобы затянуть петлю вокруг остальных фигур.

— Конечно, о том, чтобы усовершенствовать окружающий мир: добиться справедливости для всех, богатых и бедных, титулованных особ и простолюдинов.

— Скромная цель. — Пакстон рассмеялся, несмотря на плачевное положение, в котором оказался на шахматной доске. — Значит, вы настроены ликвидировать преступность и бедность, а заодно, несомненно, и войну? — Он взял ладьей ее слона.

— Разумеется, все это в том случае, если бы у меня были возможности. Я давно утверждала, что, если бы женщины правили миром, он был бы значительно более спокойным и процветающим. — Она передвинула оставшегося слона в противоположный угол доски, открыв короля Ноуэла своему ферзю и блокировав возможность отступления. — Мат!

Он, конечно, видел, к чему идет дело, но все-таки проигрыш был для него потрясением.

— Отличная игра, мисс Риверстоун, — искренне похвалил Пакстон, изо всех сил стараясь не нахмурить лоб.

Что, черт возьми, с ним происходит? Он обыгрывал некоторых из самых умных, изворотливых людей Европы, выуживая у них попутно самые сокровенные тайны. Именно это он был намерен сделать и сегодня, а ей тем не менее удалось отвлечь его внимание. Уж не утрачивает ли он квалификацию?

Ноуэл заставил себя улыбнуться:

— Еще одну партию? На этот раз я готов играть белыми, потому что, как оказалось, нуждаюсь в преимуществе.

Девушка одарила его улыбкой, от которой гулко забилось сердце. Он, кажется, считал ее просто миловидной? Теперь же видел, что Ровена — одна из самых красивых женщин, которых ему приходилось видеть, что ее красота не подпорчена ни легкомысленными кудряшками, ни замысловатыми фасонами платьев, что чистые контуры ее лица лишь слегка прикрыты очками, дужки которых не прячут специально под искусно уложенными косами.

— Сегодня я значительно меньше устала, чем вчера, — сказала она. — Пожалуй, я с удовольствием сыграю еще одну партию.

Играя, как и обещал, белыми, Пакстон разыграл гамбит, которым не раз пользовался с неизменным успехом. Судя по всему, она была с ним не знакома и принялась сосредоточенно обдумывать ситуацию. Это заставило ее воздержаться от дельнейших расспросов, чему он был рад. Почему-то ему казалось неправильным лгать мисс Риверстоун, хотя он без зазрения совести в течение многих лет обманывал сановников и официальных лиц всех калибров и рангов.

Чтобы не позволить себе снова отвлечься, Ноуэл в течение получаса не произносил ни слова. Потом, решив, что добился существенного преимущества, предпринял еще одну попытку пофлиртовать, рассчитывая направить свои комплименты на ее мастерство, а не на внешность. Он был уверен, что, услышав похвалу, она заподозрит подвох.

— Вы очень смелый и нестандартный игрок, мисс Риверстоун. Я не перестаю удивляться тому, что вы смогли достичь такого мастерства, безвыездно проживая в деревне.

— Я выписываю множество газет и других периодических изданий. В некоторых из них разбираются знаменитые шахматные партии. А кроме того, мне посчастливилось учиться у настоящего мастера в лице покойного викария мистера Уинстона, чей интеллект, боюсь, немногие, кроме меня, ценили должным образом.

И снова Ноуэл почувствовал, что любопытство, которое вызывала у него мисс Риверстоун, отвлекает от игры. Какой ход он собирался сделать?

Она в ответ пошла конем, и он заметил, какие длинные и тонкие у нее пальцы. При первой встрече Ровена показалась ему толстушкой, но сейчас он понял, что она сложена практически безупречно, хотя ее старомодное платье скрывает фигуру.

Он собрался с мыслями и сделал следующий ход, рассчитывая заставить ее отвести коня таким образом, чтобы он мог атаковать ее ферзя. Но вместо этого девушка удивила тем, что взяла его слона, пожертвовав вышеупомянутым конем.

— Я никогда не выносила, когда меня вынуждали предпринимать какое-то определенное действие, — сказала она, блеснув серыми глазами. — Из-за этой склонности к неподчинению я не раз проигрывала мистеру Уинстону. И ему редко удавалось победить меня тем методом, которым он планировал, потому что я играю неординарно.

Так оно и было. Хотя в конечном счете Ноуэлу удалось выиграть партию, он для этого был вынужден несколько раз менять стратегию.

— Еще раз примите мои поздравления, мисс Риверстоун, — сказал он, объявляя ей мат. — Вы все время держали меня в напряжении. Должен признаться, что вы потрясающий противник.

Он понимал, что говорит чистую правду, причем не только в прямом смысле.