Незабываемые дни

Пролог

Доминик вернулся! Кристи Марсден остановилась, словно налетев на стенку, все еще не в силах переварить эту новость.

Отец считает, что Доминик питал к ней слабость. Но только один Бог знает, сколько ей пришлось выстрадать из-за необузданной свирепости этого человека.

Всего лишь несколько его слов разрушили мир ее фантазий, беспощадно расправившись с первым чувством девочки-подростка. Кристи никогда не забыть той боли и стыда, что она тогда испытала.

Конечно, она сама была виновата. Нужно было преклоняться перед Домиником на расстоянии, как зеницу ока лелея давным-давно сложившиеся между ними приятельские отношения. Их родители дружили, и, несмотря на то что Доминик был на восемь лет старше Кристи, они с ранних лет постоянно были вместе.

И нет ничего удивительного в том, что, когда девушке стукнуло шестнадцать, она влюбилась в своего приятеля. Доминик тогда жил с родителями в доме при больнице и уже работал младшим врачом в Олнвике. Наверное, Кристи следовало радоваться тому, что она имеет возможность видеться с ним, вздыхать о нем. Но у нее были школьные подруги…

В последний год учебы в школе она сдружилась с компанией девчонок, в которой верховодила не по возрасту зрелая дочка местного депутата, члена палаты общин. Хелен Мэгвайр была куда искушеннее своих сверстниц, не говоря уже о том, что поездила по миру и видела множество стран. Она-то и выбрала Кристи своей лучшей подругой, и той это невероятно льстило.

Тихая и робкая, она трудно сходилась с людьми и потому купалась в любви и внимании, которое оказывала ей Хелен. Целиком доверившись подружке, Кристи утратила обычную сдержанность и понемногу стала принимать участие в разговорах о мальчиках и сексе.

Хелен имела довольно богатый опыт по этой части, и Кристи сама не заметила, как подхватила от нее тон, весьма далекий от общепринятых понятий о скромности и нравственности.

Разумеется, в какой-то момент Хелен вытянула из Кристи признание о ее чувствах к Доминику и немедленно объявила:

– Пора перестать быть ребенком! Если ты хочешь парня, то должна пойти и добиться своего! – И с лукавой усмешкой добавила: – Все это не так сложно, если знать, как себя вести. Научить тебя?

Кристи стало тошно, и она торопливо прислонилась к скалистому склону. Самое бесполезное занятие на свете – вспоминать то, чего нельзя изменить, как бы тебе этого ни хотелось. Девушка вдохнула полной грудью холодный январский воздух, с наслаждением ощущая боль в легких, которая возвращала ее в реальность сегодняшнего дня, на восемь лет отдаленную от той жуткой истории.

Кристи следовало бы давным-давно забыть о Доминике Сэвидже, но прошлое вело себя, как неусыпный страж. В результате она заработала стойкий комплекс, который не давал ей возможности ощутить себя полноценной женщиной.

Кристи мрачно усмехнулась, вспомнив неописуемое изумление на лице Дэвида, когда она открылась ему во всем.

– Ты до сих пор – девственница? Но этого не может быть! Боже, любому мужчине достаточно лишь взглянуть на тебя и… Эти глаза, эти рыжие волосы… это роскошное тело, – и все это великолепие принадлежит целомудренной викторианской девице?

Впрочем, увидев, как у Кристи задрожали губы, Дэвид понял, что она не лжет. Если бы он не был женат! Как охотно она отдалась бы ему, чтобы познать все тонкости сексуальной жизни. Но Кристи ощущала себя, словно спящая красавица в ожидании принца, который придет и разбудит ее горячим поцелуем. А на эту роль Дэвид явно не годился.

Кроме того, существовала еще Мерил, да и воспоминания о Доминике не давали Кристи сделать решительный шаг.

Лица коснулись первые снежинки, и Кристи очнулась, обнаружив, что все еще стоит, прислонившись к скале. Надо было идти назад, но ей страшно не хотелось этого. Она боялась столкнуться лицом к лицу с Домиником и снова вспомнить ту ужасную ночь.

Глупо было бы валить все на Хелен. В конце концов, Кристи сама была виновата, поддавшись голосу тела. Затаив дыхание, неопытная девушка слушала разглагольствования разбитной подруги о том, какой это пустяк – соблазнить мужчину. Кристи была тогда слишком наивна, чтобы уловить в презрительном отношении Хелен к мужчинам признаки сексуальной холодности, и с широко раскрытыми глазами слушала ее подробные наставления.

– А что, если он не… в общем, ты меня понимаешь… Что, если он не захочет заниматься со мной любовью?

Хелен высокомерно пожала плечами.

– Об этом не беспокойся. Как только ты заведешь его, он уже не сможет остановиться. Они все такие.

В душе Кристи боролись противоречивые чувства: волнение от мысли, что она, возможно, будет заниматься любовью с Домиником, и тревога, оттого что она вообще способна думать об этом.

Было не так уж сложно выяснить, в какой из вечеров Доминик останется дома один. Каждые две недели их родители встречались, чтобы поиграть в бридж, и оставалось всего лишь дождаться, когда гостей будут принимать Марсдены.

– Надень что-нибудь сексуальное! – распорядилась Хелен.

Легко сказать, когда в гардеробе Кристи не было ничего, подходившего под это определение. В конце концов, окончательно смущенная, она решила снять лифчик и расстегнуть верхнюю пуговку рубашки, чтобы продемонстрировать возлюбленному упругие девичьи груди.

Опасаясь, что родители заметят отсутствие такой важной детали туалета, Кристи облачилась в свитер и, раздираемая желанием и чувством вины одновременно, попрощалась и укатила на велосипеде.

То лето выдалось жарким, и створчатые двери дома Сэвиджей были распахнуты настежь.

Девушка свернула к задней двери, слезла с велосипеда и остановилась в нерешительности. Хотя их семьи дружили и Кристи всегда запросто посещала этот дом, ей трудно было отделаться от чувства, что она поступает нехорошо не только по отношению к собственным родителям, но и к Сэвиджам тоже.

Конечно, можно было просто повернуться и уехать назад, но утром ей предстояло отчитаться перед Хелен, а потому, отбросив неловкость, Кристи прошла к створчатым дверям и осторожно постучала.

В гостиной никого не оказалось. Она прошла в холл и застыла как зачарованная, увидев, как Доминик спускается по лестнице, натягивая белую рубашку на бронзовое мускулистое тело. Кристи вспыхнула как порох, ее сердце отчаянно стучало.

– Кристи, что с тобой? Ты в порядке? – резко спросил он, изумленно глядя на девушку.

– Да.

– Тогда что ты тут делаешь? – Доминик нахмурился, застегивая пуговицы. Раньше он всегда говорил с ней исключительно в невинном, полушутливом тоне, и сейчас Кристи растерялась, не зная, как себя вести. – Я спросил, зачем ты пришла?

Он стоял на последней ступеньке лестницы и в упор смотрел на нее. И хотя Кристи не могла пожаловаться на маленький рост, ей пришлось задрать голову, чтобы поймать его взгляд. Вспомнив инструкции Хелен, она торопливо отступила на шаг, стащила с себя свитер, и последние лучи умирающего заката высветили под прозрачной рубашкой устремленные вверх пики ее грудей.

– Я… я хотела повидаться с тобой…

– Повидаться? Со мной? – Он нахмурился еще больше. – По какому поводу?

Кристи охватила паника. Все шло вовсе не так, как предполагалось. В этот момент Доминик должен был не задавать ей дурацкие вопросы, а жадно взирать на нее, загораясь вожделением… Но все оказалось не так просто, как описывала Хелен. Совершенно сбитая с толку, девушка подняла глаза, которые говорили больше, чем можно было выразить словами.

– Я… я просто хотела поговорить с тобой, – запинаясь, пролепетала она и вспыхнула до самых корней волос, когда он резко оборвал ее:

– Кристи, что все это значит? Ты уверена, что с тобой ничего не стряслось?

Глаза ее округлились. Оцепенев, она переваривала его слова. «Стрястись» с ней могло только одно, и при мысли о том, что он это понял, Кристи передернуло от горячей обиды.

– Нет, что ты! – пробормотала она, отшатнувшись. – Разумеется, нет! Как ты мог подумать такое!

Ее до глубины сердца задело, что он заподозрил ее в желании отдаться первому встречному, когда на всем свете для нее существовал только один мужчина – Доминик Сэвидж.

– А что еще можно было подумать, когда ты появилась неизвестно откуда почти раздетая! – заметил он, показывая рукой на ее грудь, и Кристи поняла, что от его внимания ничего не ускользнуло. Но если так, он должен был вести себя совершенно иначе. Хелен говорила…

Прикусив губу, она шагнула к нему и хриплым, срывающимся голосом сказала:

– Доминик, пожалуйста, не сердись на меня! – Девушка чувствовала, что еще минута, и она расплачется.

Он тяжело вздохнул и прижал ее к себе.

Кристи затрепетала как осиновый лист. Ей до боли хотелось погладить его, но от волнения она едва смела дышать, не то что двигаться.

Хелен была права: все сработало! Коленки у Кристи тряслись, ноги подкашивались, сердце готово было выпрыгнуть из груди. А Доминик? Она инстинктивно потянулась к нему.

И тут же его железные пальцы поймали ее занесенную руку и с силой отшвырнули прочь, а серые глаза полыхнули гневом.

– Ты хоть понимаешь, черт возьми, что вытворяешь?

Кристи остолбенела. Все еще пылая в любовной горячке, она не сразу поняла, что происходит.

– Доминик, – вырвалось у нее. – Возьми меня!.. Пожалуйста!.. Я же знаю, что ты меня хочешь!

Они стояли, словно окаменев: она – с умоляюще устремленными на него глазами, дрожащими губами, вся подавшись навстречу ему; и он – напряженный, задыхающийся от ярости.

Реальность обрушилась на Кристи, придавив, словно камень, когда Доминик выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Боже, не могу поверить, что это говоришь ты! Так именно для этого ты пришла сюда, словно современная Лолита? Чтобы бесстыдно и неприкрыто предложить мне заняться с тобой любовью? – Судорога пробежала по лицу Кристи, и голос его чуть смягчился: – Кристи, я не могу этого сделать… И ты прекрасно знаешь, почему!

– Потому что ты не хочешь меня? – Она робко подняла глаза и увидела, как взгляд его похолодел.

– В том числе и поэтому, – ровным тоном подтвердил он. – А кроме того, тебе должно быть хорошо известно, что существуют неписаные правила: принято, чтобы женщина ждала, пока ей предложат близость. Кто надоумил тебя прийти сюда? Только не лги, Кристи; ты бы никогда не додумалась до этого сама!

Раздавленная и униженная, Кристи не смогла отпираться и выложила всю правду. И чем больше Доминик узнавал, тем отчетливее становилось выражение отвращения и презрения в его глазах, пока наконец он не поднялся, резко отодвинувшись от нее, словно испытывая брезгливость.

– Ну, а теперь мой черед тебе кое-что рассказать! – сообщил он. – Вопреки тому, что наговорила твоя подруга, не так-то легко добиться от мужчины, чтобы он пожелал тебя! – Кристи покраснела от стыда, но не посмела отвести взгляд. – Что ж, – сказал он, приподняв ее подбородок, – тебя научили, что нужно делать, чтобы добиться результата. Ну и как, похоже на то, что я тебя желаю? – Кристи захотелось сорваться с места и убежать прочь, но тело у нее словно одеревенело, и она зачарованно смотрела на него, как кролик на удава. – Если угодно, можешь прикоснуться ко мне и проверить, насколько действенны советы твоей подруги!

Кристи содрогнулась. В один миг все ее детские грезы и представления о любви разрушились, и ей стало гадко от того, какой она должна была предстать в его глазах. Отвернувшись, она всхлипнула от ужаса и отвращения к себе и попыталась вырваться, но Доминик не отпустил ее.

Ей предстояло еще выслушать лекцию о вреде беспорядочного секса: о венерических болезнях и генетических последствиях кровосмешения, об опасности изнасилования и ранней беременности и, что хуже всего, – о том, как были бы потрясены ее родители, если бы узнали, что задумала их любимая дочь.

И даже после этого он не разрешил ей сесть на велосипед и сбежать с места преступления, а послал в ванную – сполоснуть зареванное лицо и привести в порядок волосы. И лишь когда Кристи предстала перед ним причесанная, умытая и облаченная в маскировочный свитер, Доминик отвез ее домой.

Между ними было всего восемь лет разницы, но он вел себя, как суровый консервативный отец семейства времен старой викторианской Англии. Выходя из его машины у родительского дома, Кристи твердо знала, что будет ненавидеть его до конца своей жизни.

И все же не так сильно, как себя саму! – ожесточенно подумала она, возвращаясь из мира воспоминаний к реальности.

После того случая она стала избегать Хелен и вскоре добилась от родителей разрешения уехать учиться в колледж. Те согласились и нашли для дочери учебное заведение в Ньюкасле, где помимо азов секретарской работы она заново постигала искусство жить в ладу с собой.

О днях исступленной, прямо-таки горячечной дружбы с Хелен Кристи вспоминала теперь, как о пережитой болезни – с содроганием и отвращением ко всему, что было с ней связано. От одной мысли о новой встрече с Домиником ее начинало тошнить, и, когда родители недоумевали, почему их дочь совершенно не вспоминает о нем, Кристи переводила разговор на другую тему.