Челсия застегнула молнию и снова села на кровать. Слезы унижения жгли ей глаза. Неужели она действительно сказала Нику, что любит его? Неужели настолько утратила самообладание, что не смогла удержаться? Никогда прежде ей не приходилось произносить этих слов. Зачем, ну зачем она их сказала? И именно теперь.
Она полагала, что все могло бы быть по-иному, если б Ник ответил, что тоже любит ее. Но он промолчал, и в этом все дело. Он ее не любит. Понятно, что она не вправе требовать этого. Но все-таки так больно сознавать, что он оттолкнул ее, как будто она сделала что-то отвратительное. Очень больно. Если бы произошло чудо, если бы время повернуло вспять и они снова оказались бы там, где она была так счастлива, пока с ее губ не сорвались эти неосторожные слова.
Она прижала дрожащие пальцы к глазам, моля судьбу сжалиться над ней и помочь исправить то, что порушилось по ее вине. Но, наверное, уже слишком поздно, со страхом подумала она.
Донесшийся до нее звук заставил ее замереть. Она могла бы поклясться, что слышит голос Грейс. Да, это Грейс. Стоит у дверей, разговаривая с Ником. Челсия совершенно забыла, о ее существовании. Даже не подумала о ней, оказавшись в объятиях Ника. Не подумала? А может, просто гнала от себя всякую мысль о ней как о чем-то незначительном. Как бы там ни было, Челсия почувствовала себя очень неуютно.
В глубине души она никогда не верила, что Ник любит Грейс, и потому, признаться, не испытывала особых угрызений совести. Но Грейс и Ник связаны друг с другом, и, как, ни тонка эта связь, Челсия обязана была принять ее во внимание.
Неважно, что Ник сам пренебрег этим обстоятельством. Челсия не может нести ответственность за то, как он себя ведет. Но она обязана отвечать за себя, и ее поведение заслуживает самого строгого осуждения.
Челсия встала с кровати, чувствуя в ногах неприятную слабость. Грейс, должно быть, знает, что она здесь. Ее фургон стоит прямо под окнами. Поверит ли Грейс, данным ей объяснениям? Сочтет ли их правдоподобными? Челсии хотелось по возможности выяснить, как та ко всему этому отнесется.
— Привет, Грейс. — Челсия улыбнулась, надеясь, что ее появление выглядит так, будто она просто вышла из кухни.
Грейс круто обернулась. Бледно-голубые глаза горят яростью, рот сжат так, что не видно губ. Она метнула короткий взгляд на предательский след помады у Ника на щеке, и Челсия сжалась.
— А я-то думала, ты мне друг, — прошипела Грейс.
— Тебе лучше уйти, Челси, — предостерегающе произнес Ник. — Возьми мою машину. Я потом тебе позвоню.
Пытается уберечь ее от ужасной сцены, готовой здесь разыграться, или просто хочет избавиться от нее, чтобы без помех приняться утешать Грейс?
— Нет уж, пусть останется и тоже послушает, — отчеканила Грейс.
Челсия подошла ближе.
— В чем дело? Что-нибудь случилось?
— Об заклад бьюсь, без тебя тут не обошлось. Что случилось? Кэти пропала, вот что.
— Что ты сказала? — в ужасе вскричал Ник.
— Она исчезла.
Он схватил Грейс за руку.
— Где? Когда?
— Около пяти. Вот уже два часа ее нигде нет. Он помертвел.
— Мы были на «Сосновой горе». Я печатала кое-какие бумаги для папы, совсем недолго, и все время за ней следила, но ей все-таки удалось улизнуть. Она действительно стала совершенно неуправляемой, Ники, и боюсь, кое-кто только поощряет ее вести себя подобным образом. — Она снова смерила Челсию негодующим взглядом.
Ник, схватив ключи от машины, бросился к выходу, без всяких церемоний вытолкав из дверей и Челсию, и Грейс.
— Вы искали ее? — спросил он, уже спускаясь по лестнице.
— Разумеется. Ее и сейчас ищут. Строительные рабочие и бригада землекопов. Не хотелось тревожить тебя понапрасну. Я думала, она вот-вот объявится.
— Залезайте, — отрывисто скомандовал Ник, с размаху садясь за руль.
Челсия, забившись в угол на заднем сиденье, молча, смотрела в окно. Ее просто мутило от страха. Боже милосердный, куда могла подеваться девочка?
— Два часа! Черт возьми, Грейс! — Ник с силой ударил кулаком по рулю. — Где она была, когда ты видела ее в последний раз?
— Около папиного кабинета. Я находилась в соседней комнате.
— Никто не приходил? Может, проезжала какая-нибудь подозрительная машина?
— Нет. Никого не было.
Челсия лихорадочно перебирала в мыслях все, что могло навести на след. Ведь должна быть какая-то зацепка!
— А сегодня днем она не говорила ни о чем таком, что позволило бы предположить…
— Ради Бога, Челсия, оставь это, — раздраженно прервала ее Грейс.
— Мне просто кажется, это дало бы нам хоть какую-то нить. Может быть, она хотела что-то сделать, пойти куда-нибудь…
Грейс ненадолго задумалась, видимо не придавая слишком большого значения словам Челсии.
— Она действительно о чем-то таком болтала, вроде бы о каких-то флейтах. Она сказала, что ей хочется послушать флейту. — Грейс с облегчением откинулась головой на спинку сиденья.
У Челсии остановилось дыхание. Ник, полуобернувшись, быстро досмотрел на нее, и от его пронзительного взгляда у нее все закоченело внутри.
— «Флейта феи». Думаешь, ты смогла бы показать туда дорогу, Челси? — Он с трудом подавил свой гнев.
— Да.
— Какая еще фея? О чем вы говорите?
— Пещера на северном склоне, — объяснила Челсия. — Над старым карьером.
— А, знаю, что ты имеешь в виду. Силы небесные! И с чего это Кэти вздумалось туда отправиться? До него больше мили, и все лесом. Да и место не самое безопасное — карьер полон воды, стенки отвесные…
— Грейс, ты не можешь помолчать? — вырвалось у Челсии.
— Ах, извините. Только вот, что я тебе скажу. Если бы не ты, ей, наверное, никогда бы и в голову не пришло подобное безрассудство. С тех самых пор, как она удрала от собственного отца, чтобы поглазеть на твой дурацкий воздушный шар, для нее вообще не существует никаких правил. А твое влияние этому только способствует.
— Хватит, Грейс, — оборвал ее Ник. — Сейчас, самое важное — найти Кэти. — Он ни словом не обмолвился, что о пещере ей рассказала именно Челсия, но думать об этом было мучительно для них обоих.
Чет, стоя на плоской крыше сторожки, у главных ворот, видимо, действовал в качестве координатора наскоро организованных поисков. Он объяснил Нику, куда и сколько направил людей.
— Вызовите полицию, — тоном, не терпящим возражений, произнес Ник. — Скажите, чтоб взяли собак. Нельзя терять ни минуты. Это слишком обширный район, тут везде лес, а скоро уже стемнеет. Вызовите полицию. — Он уже бежал к машине.
— Куда ты поедешь, сынок?
— К северу отсюда, по дороге на старый карьер. Мы предполагаем, Кэти пошла именно этим путем.
Чет бросил на него недоверчивый взгляд, но возражать не стал.
— Грейс, ты останешься? Полиции, возможно, понадобится что-нибудь из вещей Кэти…
— Да, конечно. — Он уже собирался сесть, когда она вдруг бросилась к нему и обвила его руками за шею. — Береги себя, Ники.
Челсия, ждущая у машины, быстро отвернулась. Ее, как будто ударили в сердце.
— Ладно, показывай направление, — сказал Ник, садясь за руль. Челсия, стараясь не думать о боли, быстро влезла в машину.
Они ехали по разбитой дороге, изборожденной колеями, и Челсия не раз подумала, что «вольво» не одолеет этого пути. Тут бы пригодился ее джип.
— Ты действительно думаешь, что она могла здесь пройти?
— Я не знаю. — Каждое его слово дышало плохо скрытой яростью. Он не настроен был разговаривать. Особенно с ней.
Справа по склону сбегал лес, густая, непролазная чаща, тянувшаяся на многие мили. Солнце садилось за гору, и под деревьями сгущались тени. Челсию била дрожь. Она знала, что Ник вне себя от беспокойства, что его не оставляют мысли о холодной, глубокой воде заброшенного карьера. А может быть, он представляет, как Кэти по каменистой обрывистой круче пытается добраться до пещеры. Но о чем он, верно, совсем не думает — так это о лесе, и слава Богу, потому что лес, по мнению Челсии, таил в себе самую большую опасность.
— Прости меня, Ник, — пробормотала она, с трудом сдерживая слезы. Его лицо казалось застывшей маской. Он только тряхнул головой, как будто отметая все ее извинения.
— А теперь что нам делать? — Ник смотрел вперед сквозь запылившееся ветровое стекло. Дорога кончилась. Они, со страшным скрежетом обдирая днище, проехали чуть дальше по открытому пространству, которое когда-то было частью карьера.
Челсия, ничего не ответив, вылезла из машины и принялась звать Кэти, выкрикивая ее имя как можно громче. Охваченная страхом, она из последних сил старалась ему не поддаться. Неужели невозможно придумать какой-нибудь выход?
Ей представилось, что она, скользя над лесом на воздушном шаре, находит Кэти и спасает ее от гибели, в глазах Ника превращаясь в героиню. Нет, за снаряжением надо ехать домой — не успеть до исхода дня, да и мечта ее была совершенно невозможной глупостью, порожденной отчаянием.
У нее защемило сердце, когда она увидела, как Ник, стоя на краю котлована, смотрит вниз, в нагромождение гранитных обломков, за которыми темнеет вода. Пережить такое дважды в жизни — это слишком много для одного человека. Она никогда бы не простила себе этого. И не простит. Грейс права, и он прав. Она говорила Нику, что Кэти надо дать больше свободы, позволить ей самой распоряжаться собственной жизнью. Она поощряла его к авантюре, к безумному риску. Если бы Ник полагался на собственную интуицию, Кэти сейчас была бы дома, в безопасности.
— Кэти! — крикнула она, почти уже ни на что не надеясь, вызывая в воображении мучительный образ ребенка, беспомощно где-то лежащего, израненного, потерявшего сознание. — Кэти!
Внезапно ветер донес до нее слабенький голосок, исходящий откуда-то сверху.
Ник и Челсия напряженно вслушивались, пытаясь определить источник звука.
— Эй, я здесь!
Взгляд Челсии скользнул вверх по крутому склону, ведущему к пещере. Тревога ее сменилась надеждой.
— Благодарю тебя, Господи! — прошептала она. С трудом преодолевая подъем, обдирая руки об острые края гранитных выступов, она карабкалась вверх, забыв о платье и каблуках.
Ник в одно мгновение опередил ее. Когда она добралась до вершины, он сидел на земле с Кэти на руках и глаза его были влажны от слез.
— Как она? С ней все в порядке? — Челсия, сняв туфли, рассматривала поехавшие чулки.
— Я ударилась головой. — Губы у Кэти задрожали. — И я не знала, как слезть. — Она отвернула свое чумазое, осунувшееся личико и, уткнувшись Нику в рубашку, разразилась слезами.
Челсия с сомнением посмотрела вниз, раздумывая, сможет ли спуститься.
— Челсия?
— Да, детка.
— Тут нет никаких фей.
Челсии показалось, у нее не выдержит сердце. Ник смотрел на нее тяжелым, злым взглядом. Взбираясь вверх, он всего лишь не любил ее, а теперь — ненавидел.
— Кэти, тебе нельзя было приходить сюда. Ты теперь поняла это, правда? — сказала она.
На скулах у него заходили желваки.
— Я сам прослежу за ее дисциплиной.
— Я только…
— Ты сделала уже достаточно, а теперь оставь ее в покое, ладно?
На обратном пути они почти все время молчали. Несколько раз Кэти пыталась вовлечь их в разговор, принимаясь рассказывать о предпринятом ею походе, видимо до некоторой степени гордясь своими подвигами, но взрослые, будто в рот воды набрали, и она вскоре замолкла.
Как только они подъехали к воротам, со всех сторон к ним бросились люди: Чет, Грейс, рабочие, прибывшие во время их отсутствия полицейские. Кэти была в полном недоумении из-за всей этой суматохи и долго еще не понимала, что сама является ее причиной.
На Челсию, оттесненную толпой, никто не обращал внимания. Она здесь не нужна и, что хуже всего, не желанна. На этом празднике ей нет места.
— Привет, сестренка. Челсия, вздрогнув, обернулась.
— Ларри, а ты что здесь делаешь?
— Я заезжал сюда за Кэти. Предполагалось, она у нас переночует. — В течение последних двух часов он прочесывал лес, и вид у него был соответствующий.
— Ты не подбросишь меня? — спросила Челсия. — Я без колес.
— А как же ты приехала?
— Долгая история. Пожалуйста, отвези меня домой.
— Ну, разумеется, отвезу. Эй, ты в порядке?
— Нет. Совсем не в порядке. Ларри обнял ее за плечи.
— Не спрашивай меня ни о чем. Я хочу побыть одна.
Он с сомнением посмотрел на нее, потом кивнул.
— Хорошо. Пойдем.
Челсия простилась с братом, помахав ему с крыльца. Она была благодарна ему за то, что он, вняв ее просьбе, не задал ни одного вопроса. После пережитого слишком тяжело разговаривать с кем бы то ни было. Тяжело? На самом деле ей казалось, что сердце у нее разрывается на тысячу кусков. Этот день — самый несчастный в ее жизни!
Ее просто переворачивало, когда она думала обо всем этом мытье, готовке, хождении по магазинам. Она не только стерла руки в кровь и опустошила свой кошелек — больше всего ее мучило, какого она сваляла дурака, изображая «женушку» в напрасных потугах произвести на него впечатление.
Это, однако, можно считать пустяками по сравнению с тем, что случилось после — их неистовые объятия. Она отвечала ему с такой безудержной страстностью, что теперь, вспоминая об этом, корчилась от стыда. Совершенно очевидно, что она теряет всякую власть над собой, стоит ей очутиться с ним рядом.
А потом появилась Грейс и положила конец их безрассудству. Челсия сомневалась, что когда-нибудь сможет посмотреть ей прямо в лицо.
Интересно, расскажет ли она о происшедшем отцу. Даже если и нет, Чет наверняка догадается, что между Ником и Грейс что-то произошло. И непременно станет расспрашивать. А чем, это кончится для Ника? Несомненно, он окажется в трудном положении. Чет возмутится, почувствует себя оскорбленным. Прежнего доверия между ними уже не будет. Господи, неужели этот день никогда не кончится? Как бы ей хотелось, чтобы он оказался в далеком прошлом. Из-за него жизнь превратилась в сплошное страдание.
Но, конечно, самое ужасное происшествие этого дня — исчезновение Кэти. Поиски могли затянуться на много суток, ребенок мог просто погибнуть, а Ник бы считал, что во всем виновата Челсия.
Она прислонилась к перилам крыльца и закрыла глаза. «О Ник!» — вырвалось у нее из груди. Ей не было бы так мучительно тяжело вынести все это, если бы он только сказал, что любит ее.
С трудом заставив себя оторваться от тоскливых мыслей, она спустилась вниз по ступенькам и пошла по дорожке к почтовому ящику. Было уже довольно темно, но, возвращаясь с почтой к дому, она все-таки смогла разглядеть какие-то странные оранжевые пеньки, вытянувшиеся в линию вдоль границы ее владений.
— Что за черт? — прошептала она, потом пересекла газон и присела на корточки. Земельная разметка! В течение дня Ник распорядился прислать к ней землемеров, чтобы они вычленили ее участок. Покрытые флуоресцентной краской, разметочные колышки, слабо светящиеся в темноте, казались ей многочисленными объявлениями о выселении.
С нее достаточно. Нужно покончить с этим раз и навсегда. Она решительной походкой направилась к дому и сразу прошла в кабинет. Нужные ей сведения хранились где-то там. Перевернув полку, она вывалила все журналы на ковер.
Несколькими минутами позже у нее перед глазами было то, что она искала, — объявление, гласящее, что лыжному курорту в Адирондаке требуются аэронавты. Она посмотрела на часы. Слишком позднее время для звонка? С другой стороны, если она будет ждать до утра, быть может, вся ее решимость улетучится. И она набрала номер.
Когда десять минут спустя трубка легла на рычаг, предварительное согласие уже было получено.
Весь следующий день прошел, словно во сне. Челсия едва помнила, как ехала в штат Нью-Йорк на своем джипе, что говорила на показавшемся ей бесконечным собеседовании. Рассудок словно оцепенел — с той самой минуты, как она приняла решение. То, что ей действительно удалось получить эту работу, только увеличивало нереальность происходящего.
Она не сожалела о переезде, лишь мысль о том, сколько всего ей предстоит сделать, приводила ее в легкое замешательство. Определенно можно было сказать, что она кинулась в это предприятие очертя голову, нисколько не думая о последствиях.
Первым делом надо позвонить Ларри, решила она, подъезжая к дому. Если уж необходимо покончить со всеми сложностями за три дня, нечего зря терять время.
Ей сразу бросилось в глаза, что фургон стоит у пристройки. В течение прошедшей ночи Ник звонил ей три раза, но она не брала трубку. В конце концов, он оставил на автоответчике сообщение: будет утром, завезет фургон. Ей необходимо было уехать в Нью-Йорк до его прибытия — иначе все только осложнится. Она надеялась никогда больше не увидеть Ника Таннера.
— Ларри? Привет. Я не могу долго разговаривать, мне надо укладывать вещи, но я должна сообщить тебе нечто очень важное. Поэтому слушай внимательно. У меня новая работа.
— Что за работа? — спросил он недоверчиво.
— Я теперь вице-президент и главный аэронавт «Воздушных шаров Адирондака».
— Что-что?
— Ты помнишь про тот курорт на севере штата Нью-Йорк? Где нужны люди для организации полетов на тепловых аэростатах? Так вот, сегодня у меня там состоялось собеседование, и я получила эту работу.
— Честное слово, не верится.
— Представь себе, все обстоит именно так. Это что-то потрясающее — работа, жилье!
— Но почему?
— Не задавай глупых вопросов. Ник говорил, что мне не хватает напористости в делах, так что я следую его рекомендациям.
— И все-таки почему?
Воодушевление, старательно изображаемое Челсией, как-то в раз пропало.
— Я устала сражаться, а только это и было моим основным занятием. Откровенно говоря, я сдаюсь.
— После стольких лет борьбы? Эх, сестренка… А сколько тебе будут платить? На жизнь хватит?
— Вполне. Даже с избытком.
— А когда ты начинаешь?
— Я должна там быть через три дня. Ларри недоверчиво хмыкнул.
— Вот поэтому я и звоню. У меня заказы на два полета. Ты возьмешь их?
— Разумеется, возьму. Можешь не беспокоиться. — Чувствовалось, что он все еще ошарашен.
— И вообще я хочу передать тебе свое дело. Если пожелаешь «Воздушные шары Беркшира» твои. Выходные, несколько вечеров в будни — вот все, что тебе на самом деле нужно, а остальное приложится. В любом случае полный рабочий день тебе не грозит. Он существовал только в моем воображении.
Ларри вздохнул, как если б ему предстояло нелегкое испытание.
— А какова будет твоя цена?
— Цена? Я ничего не хочу. Отдаю его даром.
— Но ведь ты основатель…
— Все, проехали. Ну, пожалуйста, Ларри, возьми его. И не давай ему зачахнуть.
Он, должно быть, почувствовал по ее голосу, что за этой просьбой кроется что-то еще.
— Будь уверена, сестренка, я сделаю все, что в моих силах. У меня к тебе еще один вопрос. Где ты собираешься жить?
— У меня там будет квартира, — уже с неподдельным энтузиазмом ответила Челсия. — Там больше домов, чем людей, и многие домовладельцы терпят убытки, поэтому…
— Ты покупаешь квартиру? — спросил Ларри в полнейшем ошеломлении.
— Да нет, только снимаю. И очень дешево. Эй, а ты не хочешь поподробнее узнать об этом месте?
— Конечно, хочу. Рассказывай.
— Ну, это фешенебельный курорт с пятизвездочными отелями, работающими круглый год. И там не только первоклассные лыжные трассы, но и поле для гольфа, четыре плавательных бассейна и каток с искусственным льдом. А теперь, вдобавок ко всему, собираются основать общество воздухоплавания, и я именно тот человек, который и возьмется за это дело. Я отвечаю за весь процесс — подбор персонала, закупку оборудования, составление графиков, организацию рекламы.
— Это огромная ответственность.
— Конечно, но такая возможность выпадает раз в жизни.
— И ты готова ради нее все претерпеть — переезд и тому подобное?
Челсия почувствовала такую тоску, что ей стоило большого труда ответить:
— Готова.
— Что ж, если работа тебе по душе…
— По душе.
— Тогда расскажи мне о доме, в котором ты будешь жить.
— Квартира сдается вместе с мебелью, поэтому мне потребуется не так много времени на сборы. Небольшой наемный грузовик, фургон…
— Мими и я в твоем распоряжении.
— Спасибо. Я, наверное, воспользуюсь вашей помощью. Ларри, я хочу попросить тебя еще об одном одолжении… Для меня это очень важно.
— Валяй.
— Дети в больнице… — Вот тут самообладание ей почти изменило. Немного помолчав, она продолжала: — Я знаю, что не имею права навязывать их другим. Я не брала с них платы, и для тебя это обернется потерей денег. Но, может быть, ты выкроишь время и сумеешь взять одного или двоих? Об остальных я попробую договориться еще кое с кем из пилотов. Ты не должен делать это всегда. Я прошу только за тех, кому уже обещала, потом ты сможешь отказаться от этой программы. — Она ждала, затаив дыхание.
— Не тревожься о детях. Я… сделаю, что смогу.
— И обязательно включи туда Кэти Таннер.
— Я не забуду о Кэти.
Как и я, подумала Челсия и смахнула со щеки слезу.