Незнакомка

Глава 8

Всю ночь Вирджиния прометалась без сна. Тупо уставившись в потолок, она снова — уже в который раз? — пыталась найти выход из той западни, в которую попала. Несмотря на охватившее ее смятение, одно она знала точно: она должна спасти герцога любой ценой. И не только потому, что она любит его. Никогда, даже в самом страшном кошмаре девушке не могло привидеться, что убийство может быть так легко замыслено. И кем? Такими людьми, как Маркус Рилл и леди Шельмадина! Такое обдуманное зверство потрясало и не укладывалось в голове. Она должна предотвратить преступление! Остановить убийц, несмотря на все последствия для нее самой! Весь вопрос только в том, как это сделать.

Представить себе, что она идет к герцогу и рассказывает ему, что его двоюродный брат решил отравить его, она не могла. Вирджиния почти воочию видела, как расплывается в насмешливой улыбке лицо герцога. Но даже если он и поверит ей, то что он сможет? Какие обвинения он может выдвинуть против своего родственника? Сказать, что его ночной разговор с леди Шельмадиной подслушала какая-то никому не известная американка?

Вот уж будут смеяться! Сама идея, что такое возможно, даже ей показалась абсурдной. Но предположим, она поделится этой зловещей тайной с кем-нибудь, кто не является членом семьи герцога. Например, с его адвокатом или врачом. В крайнем случае, можно обратиться прямо в полицию! Но они могут начать действовать лишь тогда, когда преступление совершено. А это уже поздно! Да, они скажут, что она была права. Ей-то что за утешение, когда герцог будет уже мертв?

Чем больше она думала, тем более неразрешимой представлялась ей вся задача. Единственное, что она могла реально сделать, это дождаться, когда герцога отравят, а потом обвинить Маркуса Рилла в совершении преступления.

Она закрыла глаза и вспомнила голос герцога, нежный и страстный. Невозможно было поверить, что голос мужчины может так действовать на нее! Она хорошо знала, что стоит ему приблизиться к ней и начать говорить своим глубоким взволнованным голосом, и опять все в ней начнет трепетать и рваться навстречу ему.

И наверное, там, в беседке, обними он ее, она бы не стала сопротивляться, не смогла бы устоять. Прочь гордость, достоинство, скромность и даже ненависть к нему! Она отдалась бы ему с радостью. Удивительные вещи творятся на свете! Как может человек превратить одним лишь своим присутствием огромную всепоглощающую ненависть в такую же безграничную, сметающую все на своем пути любовь? Разум пытался сопротивляться. Снова и снова повторяла она себе, что он не более чем светский прощелыга, отправившийся в Америку на поиски богатства. Разум говорил одно, а сердце… Она хотела этого мужчину, она страстно, нестерпимо желала быть с ним вместе!

Шепотом она повторяла все те удивительные слова, которые он сказал ей, воспроизводила в памяти каждый его жест, каждое движение руки, каждый поворот головы. Снова и снова она смаковала те драгоценные мгновения, которые они провели вместе сегодня утром. Вот они скачут верхом, пытаясь обогнать один другого. Вот разговаривают на террасе… вот он смотрит на нее, и она понимает, что нравится ему, что он любит ее.

И в то же время какая-то часть ее сознания, ее практичное «я» сопротивлялось этому натиску чувств.

— Что стоит его любовь? — спрашивала она себя. — И сколько времени продлится это наваждение? Развращенный светский ловелас! Его страсть к ней исчезнет бесследно, повстречай он очередное хорошенькое личико!

Наконец Вирджиния почувствовала, что не может продолжать это самоистязание. Ни на один из мучивших ее вопросов она так и не нашла ответа. А главное, она не нашла ответа на самый главный, самый важный сейчас вопрос: как спасти герцога, что сделать, чтобы он остался жив? Разговор леди Шельмадины и Маркуса Рилла не оставлял сомнений касательно их намерений. Даже по их голосам Вирджиния могла четко представить себе, что эти двое не остановятся ни перед чем, чтобы воплотить свой ужасный план в жизнь.

Вирджиния встала с постели и, подойдя к окну, раздвинула шторы. Светало. На востоке заалела узенькая полоска неба. С озера поднимался густой туман и стелился между стволами деревьев. Казалось, что они стоят в молоке. Стая диких уток пронеслась в предрассветной мгле и скрылась в тумане.

Веяло прохладой и тишиной. Могучие дубы, пережившие уже не одно столетие, стояли словно стражники, охраняющие покой этого прекрасного мгновения от жестокости и насилия человека. Вот раздались первые утренние трели птиц. Природа просыпалась, оживала, тянулась навстречу новому дню, и невозможно было поверить в то, что где-то совсем рядом плетутся интриги, живут злобные и жестокие люди, готовые разрушить эту идиллию безмятежного, чисто английского утра.

— Может, мне все это приснилось? — прошептала в отчаянии Вирджиния. — Мой мозг нафантазировал все эти ночные страхи, которые сейчас развеются и отступят прочь.

Внезапный шум заставил ее выглянуть наружу. Внизу, прямо под ее окном, она увидела Маркуса Рилла. Он проворно сбежал по ступенькам и направился в сторону конюшни. Капитан был облачен в костюм для верховой езды и нетерпеливо помахивал хлыстом при ходьбе. Вот еще один человек, подумала Вирджиния, промучился всю ночь без сна, пытаясь заставить замолчать остатки своей совести.

Она взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Было уже около пяти. Еще слишком рано для того, чтобы вставать. Наверняка слуги еще спят. Придется Маркусу Риллу будить какого-нибудь мальчишку на конюшне, чтобы тот оседлал ему лошадь.

Некоторое время она смотрела ему вслед, а потом вдруг встрепенулась. Решение пришло как озарение свыше. Она быстро набросила на себя красивый утренний пеньюар из белого крепдешина с отделкой из валенсийских кружев, лежавший на кресле возле кровати, поплотнее закуталась в него и туго завязала поясок.

То, что она задумала, было опасно, но другого выхода она не видела. Осторожно, стараясь не шуметь, Вирджиния открыла дверь и вышла наружу. В коридоре царил полумрак и не было ни души. Мягкие шлепанцы легко ступали по ковру, не издавая ни звука.

Расстояние до лестницы на второй этаж, в просторное фойе которого выходили покои самых именитых и важных гостей, казалось ей бесконечным. Комнату Маркуса Рилла Вирджиния совершенно случайно обнаружила еще вчера. После обеда она возвращалась к себе в спальню, как вдруг одна из дверей распахнулась и оттуда показался сам Маркус Рилл. Заметив девушку, он похотливо улыбнулся, но, к счастью, она была не одна — рядом шествовала мисс Маршбэнкс. Докучливый соблазнитель не решился заговорить в присутствии секретарши.

Вот наконец и парадная лестница. Тускло отсвечивает позолота в первых, еще слабых лучах восходящего солнца. Свет проникает сверху через огромное окно с цветными витражами. Тихо. Мерно отстукивают куранты больших напольных часов в вестибюле да слышится щебет птиц на улице. Вот и дверь в комнату Маркуса Рилла. Чем ближе к цели, тем сильнее хочется спрятаться в тень, раствориться в этом утреннем полумраке. Вирджиния чувствовала, как бешено колотится ее сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Поколебавшись секунду, она смело взялась за ручку.

— А вдруг я ошиблась! — мелькнуло у нее в голове. — Вдруг по каким-то непредвиденным обстоятельствам верховая прогулка сорвалась и он вернулся к себе и сейчас у себя в спальне? Что он подумает, увидев ее? И что скажет? Хотя какое значение имеет то, что он подумает и скажет о ней? Ведь главное не она, а герцог! Это его жизнь нужно спасти любой ценой!

Она осторожно повернула ручку и вошла. Шторы на окнах были раздвинуты, в комнате — пусто. Смятая постель — верный признак того, что она была права в своих догадках: Маркус Рилл так и не смог заснуть в эту ночь. Пижама валялась на полу возле кровати.

Вирджиния лихорадочно обвела взглядом комнату. Ее интересовала одна-единственная вещь: комод. Вот и он. Оказывается, он еще служит и туалетным столиком. Маленькое зеркало на подставке в дорогой оправе из красного дерева, расчески из слоновой кости, коробочка с лезвиями.

На цыпочках она пересекла комнату и тихонько выдвинула первый ящик. Носки, галстуки, носовые платки и ничего более. Второй ящик. Какие-то письма, кожаная коробка с запасными воротничками, шкатулка с запонками и какая-то небольшая плоская коробочка из жести. Снова ничего похожего на то, что она предполагала увидеть: обыкновенный аптекарский коробок из белого картона.

Она в замешательстве смотрела на ящик. Девушка точно помнила, что сказал Маркус: яд в одном из ящиков комода. Может быть, в комнате есть еще какой-нибудь шкафчик? Вирджиния снова оглянулась вокруг себя. Платяной шкаф в углу, конторка с письменными принадлежностями возле окна, еще один столик поменьше, несколько кресел, ничего похожего на комод.

Тогда она достала из ящика жестяную коробочку, старую, потертую по краям. На крышке едва просматривалась надпись: «Аптечка». Чуть ниже — небольшой красный крестик. Вирджиния поняла, что это нечто вроде аварийного комплекта скорой помощи, который выдается солдатам и которым Маркус Рилл наверняка пользовался, когда служил в армии.

Она открыла коробку. Внутри вместе с бинтами, ножницами, парой пузырьков лежала та самая аптекарская картонка, а в ней — четыре небольшие пилюли белого цвета. Сомнений не было, это именно тот яд, о котором вели речь Маркус Рилл и леди Шельмадина. Четыре пилюли, каждая из которых способна убить человека! Слава Богу, она нашла их.

Вирджиния быстро закрыла железную банку, поставила ее на прежнее место и задвинула ящик. Потом так же быстро она метнулась к двери и, зажав пилюли в руке, на цыпочках вышла в коридор. Теперь самое главное — вернуться к себе в спальню незамеченной и поскорее уничтожить яд, пока он не успел причинить никому зла.

Она тихо прикрыла за собой дверь и остолбенела от неожиданности. Прямо ей навстречу шел герцог в бриджах для верховой езды, ведя с собой на поводке любимца герцогини — старого больного мопса Дизи.

Поглощенный собственными мыслями и потому слепо шагающий вперед, не глядя на то, что творится вокруг, он вначале даже не заметил Вирджинию. И только приблизившись к девушке вплотную и чуть не столкнувшись с нею, герцог увидел, кто стоит перед ним.

Несколько секунд он взирал на нее с искренним изумлением, отказываясь верить собственным глазам. Потом кровь отхлынула от его лица и оно стало смертельно-белым. Наверное, и у нее самой вид был не лучше. Он медленно обвел ее глазами, не упуская ни одной подробности ее туалета: длинный белый пеньюар, волосы в беспорядке распущены по плечам и струящимся потоком падают до самого пояса, в потемневших глазах легко читается то, что любой мужчина может истолковать однозначно: страх и ужас от неожиданной встречи.

Они долго стояли так, друг против друга, не двигаясь и не пытаясь заговорить. Наконец герцог нарушил молчание. Голос его звучал хрипло от плохо сдерживаемого гнева, слова выходили с трудом, словно ему стоило огромных усилий и выдержки произносить их.

— Так вот кто вас интересует, мисс Лангхольм!

Вирджиния вздрогнула словно от удара хлыстом.

— А я воображал, что вы не такая, как другие женщины. Глупец! Как же я ошибался! Значит, это мой кузен завладел ключами от вашего сердца! Как слепы, однако, бывают влюбленные! Они даже не замечают того, что творится под их собственным носом.

Он замолчал, а Вирджинию начала бить такая нервная дрожь, что коробка с пилюлями выскользнула из ее онемевших пальцев и упала на пол.

— Я… я… объясню вам… сейчас, — прерывающимся шепотом начала она, но герцог уже двинулся дальше.

— Думаю, мисс Лангхольм, вы уже исчерпали мое терпение. И мое гостеприимство тоже, — холодно проронил он. — Вопрос о вашем отъезде может быть улажен в течение дня, я полагаю.

Он уже поставил ногу на первую ступеньку, а Вирджиния бросилась за ним, протягивая в отчаянии руки.

— Подождите же! Прошу вас! — воскликнула она умоляющим голосом.

Герцог давно бы скрылся из вида, но ему мешал ревматический мопс, который отчаянно сопротивлялся такой скорости передвижения, натягивая поводок из последних сил. Герцог нагнулся, чтобы подхватить его на руки, но пес вырвался и стремглав бросился к пилюлям на ковре. Он быстро заглотил одну из них и лишь тогда дался в руки герцога. Тот взял поводок и потянул мопса за собой. Но бедный Дизи рухнул, не сделав и нескольких шагов. Он пронзительно взвизгнул, тело его конвульсивно дернулось, потом он медленно перевернулся на спину и затих навсегда.

Герцог оглянулся посмотреть, что случилось, и застыл в недоумении.

Вирджиния быстро подобрала с пола таблетки и затолкала их в коробочку. Только тогда голос вернулся к ней.

— Это… это предназначалось вам!

— Что вы хотите этим сказать? — резко спросил ее герцог.

— Пилюли! — Она протянула ему ладонь с тремя оставшимися пилюлями. — Они… замышляли убить… вас! И поэтому… я украла эту коробочку. Чтобы… спасти вас.

Герцог нагнулся над околевшим мопсом, отстегнул поводок от ошейника и, переступив через мертвого Дизи, шагнул к ней. Он взял девушку за плечи, с силой развернул к себе и заглянул в ее взволнованное лицо.

— Скажите мне правду! — потребовал он почти грубо. — Что вы делали у него в спальне?

Его пальцы впились в ее нежную кожу, но теперь Вирджинии уже не было страшно.

— Это и есть правда, — ответила она, не отводя глаз. — Они… они хотят убить вас! Но я знала, что вы не поверите мне, если я скажу вам об этом. И потому я решила… украсть… таблетки.

Некоторое время герцог пытливо всматривался в лицо девушки, словно пытаясь отыскать в нем ответ на мучивший его вопрос. Кажется, прочитанное им в ее глазах убедило, что она не лжет. Он быстро окинул взглядом коридор, там по-прежнему было тихо и пусто.

— Мы не можем разговаривать здесь! — Он решительным движением взял ее под локоть, отвел на несколько шагов вперед, распахнул дверь в комнату. Пропустив Вирджинию вперед, он тотчас же запер дверь изнутри.

Вирджиния увидела, что он привел ее в небольшую гостиную, скорее даже будуар, входящий в состав апартаментов для каких-то очень важных особ. Это была поистине очаровательная комната, выдержанная в бледно-розовых тонах. И хотя комнатой, судя по всему, давно не пользовались, воздух был чистым, в вазе стояли свежие цветы, наполняя все вокруг нежным ароматом. От мисс Маршбэнкс Вирджиния уже успела узнать, что такова традиция в замке: каждый день в комнаты приносятся свежие цветы.

Герцог неторопливо прошелся по гостиной, остановился возле окна и слегка отодвинув шторы. На улице было уже совсем светло. Когда он снова повернулся к Вирджинии, она все еще стояла у порога, не смея пошевельнуться. Неестественная белизна лица выдавала ее волнение, глаза смотрели испуганно и доверчиво.

— Вот теперь расскажите мне все, что знаете! — коротко скомандовал он.

Она медленно двинулась к нему, не выпуская коробочки с пилюлями из рук.

— Вчера вечером, когда я… когда мы… расстались, — начала она едва слышно, стараясь не смотреть ему в глаза. Ее приводила в смятение сама мысль о том, что нужно рассказывать герцогу такие ужасные подробности о людях, которым он доверяет. Так она рассказала ему все, что слышала, стоя под окном библиотеки.

— Почему вы сразу не пришли ко мне? — спросил герцог, когда она закончила.

И тогда она осмелилась посмотреть ему в лицо.

— А вы бы мне поверили? — ответила она вопросом на вопрос. — Не подумали бы, что какая-то иностранка поднимает шум из-за ничего? Или вообще решили бы, что я сумасшедшая.

— Пожалуй, вы правы, — чистосердечно признался герцог. — Даже сейчас, когда Дизи сдох от этой пилюли, я все еще не могу поверить, что Маркус Рилл мог пасть так низко, чтобы замышлять убийство.

— Почему вы не можете дать ему деньги? Ведь если у него сорвется на этот раз, он снова будет пытаться убить вас.

— Во-первых, я не располагаю такой огромной суммой, — ответил герцог. — А во-вторых, даже имей я эти деньги, что проку в подобных пожертвованиях? В прошлом я не раз выручал его, но ничего не менялось. Он продолжал транжирить деньги и намеревается делать это и в будущем. Его алчность, так же как и его глупость, беспредельна.

Он взял коробочку из рук Вирджинии.

— Единственное, что мы можем, — продолжил он после короткой паузы, — это подыграть им и превратить несостоявшуюся трагедию в комедию.

— Как? Каким образом? — удивилась Вирджиния.

Герцог высыпал себе на руку пилюли.

— У меня есть похожие и совершенно безвредные, разумеется. Когда-то доктор прописал их мне от простуды. Я сейчас пойду к себе и заменю эти таблетки на свои. Пусть Маркус поломает голову, почему его яд не действует!

— У него только неделя в запасе. За этот срок он должен во что бы то ни стало раздобыть деньги, — сказала Вирджиния.

— Дурак! Набитый дурак! — воскликнул герцог в сердцах. — Клялся мне прошлый раз на Библии, что не станет играть снова. Тогда я оплатил все его долги, с трудом набрав необходимую сумму. И вот не прошло и полугода, и мы опять точно в таком же положении. Даже в более худшем!

— Тогда что же делать?

— Сам не знаю, — задумчиво ответил герцог. — Конечно, я бы мог выдвинуть против него обвинение в готовящемся покушении. Но тогда так или иначе мне придется привлечь и вас, а этого я не могу допустить! Ни под каким предлогом!

— Я не против! — возразила Вирджиния. — Если речь идет о вашей жизни!

Она сказала так, не подумав, и лишь когда увидела, как странно смотрит на нее герцог, вспыхнула от смущения.

— Вирджиния! — заговорил он глубоким и страстным голосом. — Простите ли вы меня за то, что я вам только что наговорил? Не думаю, что вы в состоянии понять, что я пережил, когда увидел вас выходящей из спальни мужчины. Увидел вас вот такую, с этими дивными волосами, распущенными по плечам! Если бы вы только знали, как я мечтал увидеть вас такой и рядом!

— Я… мне пора к себе… я думаю, — пролепетала Вирджиния и замолчала, ибо герцог снова сомкнул кольцо своих рук вокруг ее плеч.

— Почему вы хотели спасти меня? Скажите!

Она смущенно молчала, не в силах вымолвить ни слова. Казалось, они все разом выскочили у нее из головы, и она чувствовала только одно: его близость и нежные прикосновения рук. Тело ее трепетало от неописуемого счастья, в горле пересохло, ноги стали ватными и непослушными.

— Посмотри мне в глаза, Вирджиния! — сказал герцог тихо, но требовательно. — Посмотри на меня! — повторил он тоном человека, вдруг приобретшего неограниченную власть, что, впрочем, трудно было отрицать. И она, повинуясь приказу своего господина, медленно подняла голову и посмотрела на него. Они стояли, не в силах оторвать глаз друг от друга. Звенящая тишина опустилась на все вокруг, и мир перестал существовать для этих двоих. А потом из груди герцога вырвалось какое-то невнятное восклицание, и вся его с трудом сдерживаемая страсть прорвалась наружу. Он заключил девушку в объятия и припал губами к ее устам.

— Любовь моя! Моя несравненная! Моя единственная! — нежно шептал он. — Так я небезразличен тебе! Ты готова была на все, чтобы спасти меня! О Боже, Вирджиния! Как я люблю тебя!

Он целовал ее лицо, губы, глаза, волосы, шею. Она чувствовала, как его неудержимая страсть передается и ей, и она все теснее прижималась к нему, не в силах стоять. В ее груди бушевал тот же любовный пожар. Это он разжег в ней пламя, охватившее каждую клеточку, каждый нерв ее тела. Снова и снова сливались они в сладостных поцелуях.

Наверное, прошла вечность, прежде чем они очнулись от этого забытья. Все вокруг нее плыло в золотом мареве, и Вирджиния с трудом понимала, где она и что с ней.

— Я должен отпустить тебя сейчас! — проговорил герцог хриплым от возбуждения голосом. — Ах, Вирджиния, я никогда не думал, что любовь способна творить со мной такое!

Он все еще держал ее в своих объятиях. Девушка устало положила голову ему на плечо, а он с любовью и нежностью смотрел на нее: разрумянившиеся от волнения щеки, полураскрытые губы, потемневшие от пережитой страсти глаза.

— Ты так прекрасна! — проговорил он мягко и погладил ее волосы. — Трудно вообразить себе, чтобы женщина могла быть красивее, чем ты сейчас. И все же нам пора уходить. Я не хочу, чтобы тебя видели. Скоро появятся слуги. А мне нужно еще заменить пилюли, потом разыскать кого-нибудь и объяснить, что Дизи внезапно скончался от сердечного приступа. Какое счастье, что, проходя мимо комнаты матери, я услышал, как он скребется в дверь, и решил прогуляться с ним.

— Да… ты должен… сделать… все это… — прошептала Вирджиния едва слышно, и чувствовалось, что она говорила, не понимая о чем.

— Я люблю тебя, Вирджиния! — воскликнул герцог.

Он снова поцеловал ее, поцеловал долгим нежным поцелуем, от которого у нее закружилась голова, и она доверчиво прильнула к нему, словно ребенок, испугавшийся темноты и ищущий защиты и укрытия.

— Нам пора уходить, дорогая! Но позже мы еще встретимся и обо всем поговорим! Я думаю, разумнее всего сделать так, чтобы Маркус пока ни о чем не догадывался и был уверен в своем успехе.

— Конечно! Иначе он немедленно начнет придумывать новый план! — с ужасом воскликнула Вирджиния.

— Да! И вполне возможно, что в следующий раз тебе не удастся спасти меня! Не могу поверить, что я остался жив, и только благодаря тебе! Ах, моя родная! Как я обязан тебе! Но ничего… рано или поздно я постараюсь отблагодарить тебя за все.

— Я хочу только одного — чтобы ты был жив! — прошептала Вирджиния.

Он стал снова целовать ее, и целовал до тех пор, пока у него самого не потемнело в глазах. Усилием воли он заставил себя отнять от нее руки.

— Не буду больше смотреть на тебя, иначе я не совладаю с собой, — проговорил герцог и направился к двери. Отомкнув ее, он выглянул в коридор.

— Пусто! Ступай к себе в комнату и постарайся хоть немного отдохнуть. Пожалуй, лучше всего нам сегодня отказаться от верховой прогулки. Я хочу понаблюдать, как станут разворачиваться события дальше.

— Да, конечно, — понимающе кивнула девушка, хотя в глубине души она была разочарована тем, что поездка в Дом Королевы сорвалась.

Она проскользнула мимо герцога, почувствовав, как на прощание он поцеловал ее в волосы, и опрометью бросилась бежать по коридору, не оглядываясь назад. Запыхавшись, она вбежала к себе в комнату и без сил упала на кровать. Все ее существо переполняла невыразимая радость, она все еще ощущала вкус поцелуев на своих губах.

— Он любит меня, а я люблю его, — сказала она сама себе, но внутренний голос с некоторым цинизмом спросил ее: «Ты уверена, что значишь для него что-нибудь?»

На этот вопрос у нее не было пока ответа.

Вирджиния с трудом заставила себя спуститься к завтраку. Мисс Маршбэнкс уже поджидала ее, сидя за столом, как всегда разговорчивая, переполненная планами.

— После завтрака мне необходимо отправиться в деревню. Может быть, вам что-нибудь нужно? Скажите, и я с удовольствием выполню вашу просьбу.

— Вы каждое утро ездите в деревню? — поинтересовалась Вирджиния только для того, чтобы что-нибудь спросить, и увидела, каким испуганным стало лицо секретарши.

— Нет, что вы! Далеко не каждое, — ответила она уклончиво. — Только когда у ее светлости есть там дела, которые она поручает мне.

У Вирджинии вертелся вопрос, что за дела могут быть у ее светлости в деревне, но она почувствовала, что такое любопытство вряд ли обрадует мисс Маршбэнкс.

«Что может быть секретного в этих поездках мисс Маршбэнкс в деревню? — спросила она сама себя. — Я просто выдумываю! Повсюду мне мерещатся тайны! Везде я вижу заговоры и интриги, даже там, где их и в помине нет».

После завтрака она взяла свою тетрадь с записями и направилась в библиотеку. Шло время, но она никак не могла сосредоточиться на работе. Книги, которые вчера казались ей такими интересными, сегодня были нестерпимо скучны — ведь они все повествовали только о прошлом. А ее в настоящий момент интересовал день сегодняшний! И будущее! «Интересно, что сейчас делает герцог, — подумала она уже, наверное, в сотый раз. — А Маркус Рилл? Сумел ли он опустить свою пилюлю в утренний кофе кузена? Или ждет послеобеденного бокала вина?» Наконец, окончательно решив, что с работой сегодня все равно ничего не получится, Вирджиния расставила книги по полкам и уселась за стол, бессмысленно глядя в свои конспекты.

Надо написать письмо тете Элле Мей. Но о чем писать? «Я познакомилась со своим мужем и без памяти влюбилась в него. Его жизнь в опасности, ибо его ближайший родственник намеревается отравить его». Тетя решит, что она сошла с ума!

Так она сидела, рисуя какие-то рожицы на чистом листе бумаги, и просидела Бог знает сколько, пока ее покой не потревожил звук открываемой двери. Вошла герцогиня.

— Мисс Лангхольм! Я так и думала, что найду вас здесь!

— Доброе утро, ваша светлость! — Вирджиния поспешно вскочила со стула. — Вот пытаюсь заставить себя работать.

— Да-да, конечно! Надеюсь, вы уже нашли в нашей библиотеке все, что вам нужно для работы? Не могу ли я попросить вас об одном маленьком одолжении?

— Конечно, — ответила Вирджиния. — Что вам угодно?

— Я только что отправила мисс Маршбэнкс в деревню. Но мне нужно срочно перехватить ее там. У меня есть для нее еще одно неотложное поручение. Поэтому не сочтите за труд, милая, отправляйтесь за ней следом. Нужно не допустить, чтобы она сделала то, что ей поручено. Обстоятельства переменились.

— Да, конечно! — сказала Вирджиния, не очень понимая, чего от нее хотят.

И почему именно она должна догонять секретаршу и пытаться помешать ей сделать то, что ей было приказано часом ранее, когда в замке полно слуг, которые могут справиться с этим поручением не хуже ее?

Герцогиня, словно прочитав ее мысли, бросила настороженный взгляд на полуоткрытую дверь.

— Надеюсь, вы понимаете, мисс Лангхольм, что мое поручение вам весьма и весьма деликатного свойства. Оно касается только меня и дорогой мисс Маршбэнкс. В противном случае я могла бы послать какого-нибудь грума. Но это нежелательно, ибо тогда мой сын узнает, что мисс Маршбэнкс регулярно наведывается в деревню. Я же не хочу этого! Не то чтобы мой сын интересовался перемещениями мисс Маршбэнкс или ее личными делами, но все равно! Понимаете меня?

— Да! — ответила Вирджиния, ничего не поняв и сомневаясь, что едва ли это возможно.

— Вы очень милы! — похвалила ее герцогиня. — Тогда ступайте к себе, переоденьтесь в костюм для верховой езды, а потом попросите какого-нибудь лакея, чтобы вам подали оседланную лошадь. Прямо к парадному крыльцу! Я боюсь, что в обычной повозке вы можете не успеть.

— Да, ваша светлость! Бегу!

— Вот моя записка! — Герцогиня извлекла из-под корсажа маленький конверт. — Ваша задача — вручить ее только мисс Маршбэнкс. Ждать ответа не нужно. Она все сделает сама.

— Хорошо!

Вирджиния взяла конверт и направилась к двери.

— И прошу вас, поторопитесь! — крикнула ей герцогиня. — Очень прошу. Нельзя терять ни минуты!

Вирджиния помчалась к себе в комнату. Пробегая через холл на первом этаже, она столкнулась с лакеем.

— Пожалуйста, попросите грума, чтобы мне срочно оседлали лошадь. Ту самую, на которой я каталась вчера. И пусть приведут ее прямо к крыльцу.

— Хорошо, мисс! — ответил лакей.

Вирджиния вихрем ворвалась к себе в комнату и за считанные минуты облачилась в свой вчерашний костюм. Когда она сбежала вниз, лошадь уже ждала ее.

— Вам нужен сопровождающий, мисс? — поинтересовался грум, держа лошадь под уздцы.

— Нет! Я не собираюсь ехать далеко!

— Хорошо, мисс.

Она вскочила в седло и поскакала. Деревня находилась не более чем в миле от замка, и Вирджиния знала дорогу туда. Она запомнила ее еще тогда, когда ее везли в замок со станции. Отъехав от замка на небольшое расстояние, она пришпорила лошадь и перешла на быстрый галоп. Однако сколько она ни всматривалась вдаль, повозки не было видно. Неужели мисс Маршбэнкс уже в деревне?

Тогда Вирджиния решила сократить путь, поехав напрямик через вересковые заросли. Так она сумеет попасть в деревню буквально через несколько минут. Она понеслась по полю и вскоре была уже на месте.

Деревня казалась довольно ухоженной и утопала в зелени. Посредине — пруд с водоплавающими, чуть поодаль — старинная каменная церковь, сохранившаяся, наверное, еще со времен норманнских завоевателей. Рядом с церковью — неизменная таверна с традиционным названием «Лошадиная голова». Потом промелькнуло несколько лавок, крохотная базарная площадь, а за ней чистенькое здание местной почты. Возле почты стояла повозка мисс Маршбэнкс.

Вирджиния стремительно пронеслась по улочке и спешилась возле повозки. Два малыша с важным видом держали жирную стройную кобылу-пони, впряженную в повозку мисс Маршбэнкс. Девушка попросила одного из них покараулить и ее лошадь.

— Держи ее покрепче, чтобы не удрала.

— Она никуда не убежит, мэм! — прошепелявил малыш, не выговаривая половины согласных.

Вирджиния вбежала на крыльцо и открыла дверь в помещение. Мисс Маршбэнкс стояла за стойкой.

— Ах, мисс Маршбэнкс! — выдохнула Вирджиния запыхавшись.

При виде американки на лице почтенной секретарши застыло почти комическое выражение удивления и ужаса.

— Мисс Лангхольм? Бог мой! Что вам здесь надо? — С этими словами мисс Маршбэнкс прикрыла рукой листок, на котором только что писала.

— Меня послала к вам герцогиня! Она велела передать вам вот это! — Вирджиния извлекла из внутреннего кармана записку и протянула ей. Мисс Маршбэнкс торопливо вскрыла конверт и пробежала глазами послание своей хозяйки.

— Все понятно! — проговорила она вполголоса. — Большое вам спасибо, мисс Лангхольм! Вы прибыли как раз вовремя! И поступили молодцом, что поспешили.

Когда мисс Маршбэнкс протянула руку, забирая письмо, Вирджиния успела заметить, что прикрыла она бланк телеграммы, на котором было написано несколько слов.

— Герцогиня очень боялась, что я не успею вам помешать сделать то, о чем она вас просила раньше.

И снова мисс Маршбэнкс закрыла рукой бланк.

— Надеюсь, ваша лошадь не очень устала, — прозрачно намекнула она девушке.

Вирджиния улыбнулась.

— Сейчас пойду посмотрю!

Она вышла на улицу. Малыш, которому была поручена охрана кобылы, угощал ее яблоком. Животное с аппетитом хрумкало его и потому вело себя спокойно. В эту минуту Вирджиния вспомнила, что она не взяла с собой денег, и теперь ей нечем рассчитаться с малышом. Она развернулась и снова пошла на почту.

— Прошу прощения, мисс Маршбэнкс… — начала она прямо с порога.

Секретарша как раз отдавала заполненный бланк телеграфисту. Не поворачиваясь, она недовольно спросила:

— Что на сей раз, мисс Лангхольм?

— Извините, что снова помешала вам, — виновато проговорила Вирджиния, — но я так торопилась сюда, что забыла прихватить с собой деньги. А мне хочется как-то отблагодарить мальчика, который стерег мою лошадь!

— Ах да! Конечно! — голос секретарши мгновенно потеплел. Она открыла свою сумочку и извлекла оттуда серебряную монетку в шесть пенсов. — Пожалуй, многовато, — сказала она извиняющимся тоном. — Но все мы, кто живет в замке, не любим лишних разговоров в деревне.

— Понимаю! — согласилась Вирджиния, теряясь в догадках, что за разговоры может вести деревенский люд об обитателях Рилла и какое это имеет значение для герцогини и ее секретарши.

Она снова вышла во двор и вручила шестипенсовик малышу. Тот был на седьмом небе от счастья. Он несколько раз подбросил монетку в воздух и ловко поймал ее, потом потер о край своей курточки и бережно спрятал в свой карман.

— Приезжайте к нам почаще, мэм! — галантно пригласил он Вирджинию на прощание.

И Вирджиния весело рассмеялась.

— Уж не собираешься ли ты разбогатеть за мой счет? — осведомилась она у мальчика. И, не дожидаясь ответа, вскочила в седло и двинулась в обратный путь.

Назад она ехала медленно. Дорога с двух сторон была обсажена кустами жимолости и шиповника, вступившего в пору обильного цветения. Пахло медом, ярко светило солнце. Вот и замок. Впереди показались массивные чугунные ворота с позолотой и каменные львы, охраняющие въезд в замок. «Именно так и должно быть на подступах к такому дворцу, как этот, — подумала она. — А ведь я была уверена, что вся эта архаика будет мне ненавистна. И вот я попала под очарование всего, что меня окружает. Отменный тонкий вкус, никакой помпезности и показной роскоши, ничего, что оскорбило бы взор пошлостью и грубостью».

— За исключением, конечно, некоторых людей, — добавила она вслух, вспомнив про Маркуса Рилла.

Вирджиния свернула с дороги и поехала между деревьями. Вдруг ее сердце радостно забилось — навстречу скакал герцог. Лицо девушки вспыхнуло, глаза засветились от счастья и земля поплыла из-под ног. Она остановилась.

— Вирджиния! — воскликнул герцог. Она увидела, что лошадь его в мыле.

— Так мне лучше думается! — пояснил он. — А мне есть о чем подумать сегодня.

Герцог развернул свою лошадь, и они поехали рядом.

— Где ты была? — спросил он.

Она хотела рассказать ему о своей поездке в деревню, но спохватилась, вспомнив строгий наказ герцогини. Девушке совсем не хотелось лгать человеку, которого она любит, но и огорчать старую женщину тоже было жалко. Поэтому она призналась лишь наполовину.

— Я каталась верхом.

— Позволь мне еще раз повторить тебе, что ты превосходно смотришься на лошади.

— Я зазнаюсь от твоих похвал, — улыбнулась Вирджиния.

— Я могу говорить о твоих достоинствах бесконечно. Хочешь послушать?

Вирджиния отрицательно покачала головой.

— Мы уже возле замка. И нас могут заметить. А ведь ты говорил, что мы должны вести себя очень осторожно. Иначе нас могут заподозрить, — напомнила она герцогу.

Вдруг она вспомнила, как леди Шельмадина пыталась соблазнить ее мужа. Отныне эта женщина ее злейший враг.

— Ты дрожишь, милая. Что с тобой?

— Я боюсь, — ответила Вирджиния. — И боюсь не только за твою жизнь. Мне страшно, потому что я счастлива. Мы счастливы. А это трудно скрыть от недобрых глаз.

Герцог тоже посмотрел на замок вдали, и лицо его помрачнело.

— Ты права, дорогая! Мы должны быть осторожны.

— Леди… леди Шельмадина, — проговорила Вирджиния запинаясь.

— Мне известно о ней. Но я не догадывался, что и ты раскусила эту коварную женщину.

— Не забывай, что женщины очень проницательны.

— Да, а я был слеп! Прости меня, Вирджиния, за все.

Он снова развернул свою лошадь и, приподняв шляпу на прощание, поскакал в противоположную сторону. Вирджиния неторопливо объехала вокруг озера, еще некоторое время покаталась по парку и только потом направилась к замку.

Лошадь она оставила в конюшнях, а во дворец вернулась пешком. Не успела она войти в вестибюль, как ее охватило какое-то нехорошее предчувствие. В атмосфере дома ощущалось что-то тяжелое, предвещающее беду. Даже яркий солнечный свет не радовал своим теплом.

Она стала медленно подниматься на второй этаж к себе в комнату. Не успела она дойти до конца лестницы, как увидела леди Шельмадину, выходящую из библиотеки. Ее красивое лицо искажала злобная гримаса. Вирджиния почувствовала, как у нее оборвалось сердце. Неужели эта интриганка искала в библиотеке ее? А если так, то нужно быть начеку! Значит, грядут большие неприятности.