Незнакомка. Снег на вершинах любви

Глава 5

За ужином, который Вирджиния делила с мисс Маршбэнкс в маленькой гостиной на первом этаже, девушка узнала, что она понравилась герцогине.

Их обслуживал лакей, и все блюда подавались на серебре. Горели свечи, и Вирджиния подумала, что будь ее компаньоном за столом не прозаическая секретарша герцогини, а кто-нибудь другой, то вполне могла бы получиться романтичная трапеза. Во всяком случае, обстановка тому способствовала.

Мисс Маршбэнкс тоже старалась быть на высоте. На ней было вечернее платье совершенно невообразимого по своей сложности фасона с обилием рюшей и воланов из накрахмаленного черного тюля. Она сменила свое повседневное пенсне на очки в золотой оправе на длинной золотой цепочке, украшенной гранатами. Гранатовый браслет и висячие серьги, вспыхивающие пламенем в свете канделябров, дополняли ее парадный туалет.

— Ее светлость очень любезна! — ответила Вирджиния, стараясь придать своему голосу как можно больше подобострастия.

— Уверяю вас, это просто удивительно, что вы приглянулись герцогине с первого раза, — продолжала мисс Маршбэнкс тоном строгой учительницы, отмечающей выдающиеся успехи своей лучшей ученицы. — Обычно она так трудно сходится с людьми! Здесь, в замке, традиции особенно сильны, и всякий новый человек поначалу воспринимается как персона нон грата. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать!

— Но, по-моему, в замке полно посторонних лиц, — удивилась Вирджиния. — У меня сложилось впечатление, что в замке куча гостей. Разве не так?

— Ах нет! Что вы! Какие гости! Еще не прошло и восьми месяцев после смерти старого герцога! Какой прекрасный был человек! Поэтому ее светлость все еще пребывает в трауре. Вы уже, наверное, успели заметить, что и в одежде у нее преобладают пастельные тона: светло-розовый, серый, блекло-фиолетовый. И всякие развлекательные мероприятия еще под запретом на целых четыре месяца.

— Но мне показалось, что в доме гости, — продолжала настаивать Вирджиния.

— Никаких гостей! Это — друзья, — уточнила мисс Маршбэнкс. — Дайте-ка подумать. Да! Так и есть! Сейчас в замке более десяти человек!

— И вы считаете, что это не гости? — не удержалась от восклицания девушка.

— Конечно, нет! — рассыпалась серебристым смехом мисс Маршбэнкс. — Гости в нашем понятии — это толпы людей, толпы! А в настоящее время в замке — только близкие друзья герцогини: полковник Чолмондели, сэр Дэвид Венторн и лорд Кроуфорд. Ну и бедняжка лорд Рафтон. Но он не в счет.

У Вирджинии уже вертелся на языке вопрос, почему не в счет, но секретаршу невозможно было остановить.

— Еще леди Шельмадина Даттон! — продолжила она свое перечисление, и голос ее при этом стал заметно резче.

— А кто это? — успела все же вклиниться Вирджиния.

— Честно говоря, меня не интересует леди Шельмадина, — с некоторым вызовом ответила мисс Маршбэнкс.

— Но пожалуйста, расскажите мне о ней! — упрашивала Вирджиния.

— Это не тот человек, о котором стоит говорить! Меня просто поражает, что его светлость поощряет ее визиты в Рилл-Кастл! Я уже говорила на прошлой неделе ее светлости, что это более чем странная особа. И не родственница, и не старый и близкий друг этой семьи. Единственное объяснение — это что его светлость был знаком с ее мужем.

— Она замужем? — воскликнула Вирджиния.

— Вдова! Ее муж погиб во время войны с бурами. Он учился в Оксфорде вместе с герцогом, но я почти уверена, что его светлость едва ли был знаком с его женой, пока она сама силой не навязалась ему.

Мисс Маршбэнкс отодвинула в сторону кофейную чашечку и доверительно наклонилась к собеседнице через стол. Лакей уже ушел, и они были в комнате одни.

— Скажу вам больше, мисс Лангхольм! По-моему, леди Шельмадина просто пытается завлечь герцога в свои сети. Конечно, он человек женатый, но это ее не остановит! Она сделает все, чтобы заарканить его!

— Правда? — Вирджиния постаралась придать своему голосу должную порцию изумления и возмущения таким бесстыдством, в то время как сама едва сдерживалась от смеха. Она внезапно представила себе герцога, которого ведут словно молодого бычка с веревкой на шее.

— Она самая настоящая проходимка! Вот что я о ней думаю! — констатировала мисс Маршбэнкс безапелляционным тоном. — И ведет себя с возмутительной наглостью. Все эти ее декольтированные платья. Ее прелести просто вываливаются из них. И все это для того, чтобы повиснуть у мужчины на шее… А эти ее ужимки, хлопанье ресницами, показная скромность! Порядочной женщине не стоит водиться с такой особой, заверяю вас! А как она обращается со слугами! Эллен, старшая горничная, рассказывала мне, что леди Шельмадина устроила целый скандал, и все из-за того, что ей, видите ли, показалось, что ее платье плохо отутюжено. А чаевые, которые она дает! Да это же просто курам на смех! Лучше бы и не давала!

— Может быть, у леди Шельмадины нет денег, — рискнула предположить Вирджиния.

— А раз нет, так нечего и соваться в такие благородные дома, как наш! — непримиримо буркнула секретарша. — Мы по своему положению обязаны поддерживать определенный статус наших гостей и приглашаем в Рилл тех, кто соответствует ему. Поэтому я считаю, что присутствие этой особы в замке — крайне нежелательно со всех точек зрения. Конечно, я не хочу сказать, что герцог дает ей повод на что-то надеяться, и уж тем более он не волочится за ней. Но с другой стороны, от мужчин можно ждать чего угодно!

— Так вы все же думаете, что герцог… интересуется леди Шельмадиной? — спросила Вирджиния, тщательно подбирая слова.

— Ничего подобного! Он не интересуется ею! У меня вообще такое впечатление, что наш герцог интересуется только собой! Более эгоистичного человека свет не видывал! Впрочем, все мужчины — эгоисты! Поэтому стоит ли удивляться? У меня нет доверия ни к одному из них. Как подумаю о бедняжке герцогине, о том, как ей сейчас тяжело и одиноко, а тут еще собственный сын с его претензиями, так у меня просто кровь закипает в жилах от злости!

— А почему его светлость так ведет себя по отношению к матери? — не удержалась Вирджиния.

И в тот же момент что-то внутри мисс Маршбэнкс щелкнуло и закрылось на замок, а лицо ее приобрело непроницаемое выражение.

— Что вы подумали обо мне? — возмутилась она, чеканя каждое слово. — Сплетничать о своих хозяевах с незнакомым человеком! Вы не должны задавать мне столько вопросов! Это недопустимо! Я занимаю особое положение в этом доме. Я гораздо больше, чем просто секретарь при особе ее светлости, фактически я… я… — при этих словах мисс Маршбэнкс самодовольно улыбнулась, — я… даже больше чем фрейлина! Кстати, наш дорогой король, еще когда он был герцогом Уэльским, так и называл меня! «Это ваша фрейлина?» — спросил он у ее светлости, когда я принесла ей кошелек, который она забыла у себя в комнате. Мы еще потом так смеялись. С тех пор она часто называет меня своей фрейлиной, и мне кажется, что я и сама начинаю мыслить о себе именно в такой должности!

— Я — американка, и поэтому смутно представляю себе, что такое фрейлина, но не сомневаюсь, что из вас вышла бы превосходная фрейлина.

— Хоть я и не должна говорить обо всем этом, но все же скажу! — смягчилась кандидатка во фрейлины. — Мне известно все, что происходит в этом доме. Ибо своей первейшей обязанностью я считаю оградить ее светлость от всевозможных огорчений и неприятностей! У нее такое слабое здоровье! Да и годы… годы уже не те! Я никак не могу заставить герцога понять, что для счастья его матери нужно только одно: чтобы она могла делать все, что ей хочется!

— А она не может себе этого позволить? — наивно спросила Вирджиния.

И снова на лице секретарши появилось выражение таинственности и отчуждения.

— А какая женщина может? — ответила она уклончиво. — Вам, мисс Лангхольм, я доверяю и поэтому под большим секретом скажу… но вы… вы обязаны дать мне слово, что никому и никогда…

— Естественно! Я никогда не разглашаю того, что мне сообщают по секрету, — гордо ответила девушка, и мисс Маршбэнкс придвинулась к ней с заговорщицким видом.

— Так вот! Я — социалист! — выпалила она торжествующе.

— Социалист? — тихо вскрикнула Вирджиния. — Но они же… они против богатых!

— Совершенно верно! И я тоже! Единственное исключение я делаю для ее светлости. Если бы я рассказала вам хоть маленькую толику того, что я наблюдала здесь, в замке, у вас бы волосы встали дыбом! Вот почему я решительно выступаю против аристократии и всего того, что они защищают!

Вирджиния едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Она представила себе, какой несчастной и никому не нужной почувствовала бы себя мисс Маршбэнкс, если бы она очутилась за порогом этого аристократического мира, в котором она, судя по всему, чувствовала себя как рыба в воде.

— Вы ведь не скажете об этом ее светлости? Она расстроится, бедняжка, когда узнает, что я сторонник таких взглядов. Но должна признаться вам, я по натуре бунтарь!

Вирджиния улыбнулась. Но поскольку мысли ее были заняты не социалистическими идеалами ее собеседницы, а совсем другими вещами, то она постаралась вернуть разговор к интересующей ее теме.

— Я встретила очень красивую даму, когда вечером прогуливалась по замку. Черные волосы, нежная смуглая кожа… одета очень элегантно. Наверное, это та особа, о которой вы говорили.

— Да, это она! Леди Шельмадина! Она мне напоминает злую волшебницу. Так и кажется, когда проходишь мимо нее, что она сейчас напустит на тебя свои чары! Будто они ей помогут!

— С ней еще кто-то был. Мужчина… Она называла его Маркусом.

— А… это капитан Маркус Рилл! Очаровательный молодой человек! Один из наследников герцога… теоретически, конечно!

— Наследник герцога? — удивилась Вирджиния.

— Ну да! Его отец был младшим братом покойного герцога. Так что если случится что-нибудь непредвиденное с его светлостью, или он умрет, не оставив наследников, что в его случае весьма возможно, — о причинах, правда, я умолчу, — то тогда капитан Маркус станет герцогом!

— А разве теперь у него нет титула?

Мисс Маршбэнкс отрицательно покачала головой.

— Нет, конечно! Младшие сыновья герцога еще имеют права на титул лорда, но их дети не имеют никаких титулов!

— Я бы никогда не запомнила все эти тонкости! — восхищенно воскликнула Вирджиния.

— У нас есть специальная книга, куда мы подробно заносим, кто есть кто, — пояснила мисс Маршбэнкс, — поэтому в конце концов запоминаешь. И потом, когда постоянно вращаешься среди таких людей, то привыкаешь ко всем этим тонкостям этикета.

— Конечно-конечно, — согласилась Вирджиния.

— Что до меня, то мне очень нравится капитан Маркус. Он всегда такой веселый, общительный, вечно у него припасено хорошее слово или забавная шутка для каждого! Не то что некоторые, не называя по имени! Ходят надутые, словно индюки! И не подступишься!

— Вы имеете в виду герцога?

— Его, его! Никогда не знаешь, с какой ноги он встанет сегодня! Его светлость — непредсказуемый человек! — Голос мисс Маршбэнкс снова перешел в шепот. — Два дня назад я столкнулась с ним на лестнице нос к носу и, клянусь всеми святыми, он даже не заметил меня! Конечно же, он был у ее светлости! По обыкновению нагрубил ей и довел бедняжку до слез! Хотелось мне высказать ему все, что у меня накипело на сердце, да что толку? Разве его волнует, что думают или говорят другие люди? Он все равно делает по-своему, идет напролом, а его несчастная мать страдает от этого больше всего!

— Но тогда почему она живет с ним, если вместе им так плохо? Разве у нее нет собственных денег?

— Предпочитаю не обсуждать эту тему, мисс Лангхольм! Разумеется, мне известно многое, очень многое, но я держу свой рот на замке. Одно скажу вам: ее светлость уже подумывает о том, чтобы перебраться в дом для престарелых и одиноких вдов. Она мне так однажды и сказала: «Ах, Марши! Мы с тобой там будем очень счастливы! Ты и я! Будем принимать только тех людей, которые нам нравятся, и нам будет весело». Но герцог и слышать об этом не желает! Он буквально силой вынуждает ее жить в замке. Верх эгоизма и черствости!

— Пожалуй, вы правы! — согласилась Вирджиния. — А что будет, если сюда приедет жена герцога?

Вирджиния не устояла против искушения задать этот вопрос.

— О, я думаю, в этом случае ее светлость немедленно покинет замок. Но такое маловероятно, судя по развитию событий. Молодая герцогиня еще ни разу после свадьбы не пришла в сознание.

— А что… что с ней такое? Почему она так серьезно больна?

— Все это покрыто мраком неизвестности, дорогая мисс Лангхольм! Его светлость совершенно неожиданно для всех отправился в Америку. Он, естественно, еще не был герцогом, ибо был жив его покойный батюшка, а потом мы все узнаем, что он там женился! Все газеты наперебой рассказывали об этом событии. С его невестой случился удар прямо на церемонии бракосочетания, насколько мне известно.

— А потом, когда он вернулся домой? — подсказала ей дальнейшую тему Вирджиния. Она понимала, что нельзя проявлять такое неуемное любопытство, что это неприлично и может вообще показаться подозрительным, но соблазн узнать, что думают они здесь, в Англии, о той злосчастной свадьбе, был слишком велик.

— Знаете, что я вам скажу, — снова заговорила мисс Маршбэнкс, — о молодой герцогине здесь никогда не говорят. По возвращении между его светлостью и герцогиней произошел страшный скандал, и после этого — все! Молчание! Сколько раз я пыталась заставить ее светлость завести разговор о своей невестке, но она всегда отмалчивается. Что-то здесь не то, нутром чувствую! Во всей этой истории, мисс Лангхольм, есть какая-то тайна!

— Рано или поздно люди узнают правду. И вы в том числе.

— Не сомневаюсь, что в один прекрасный день я докопаюсь до истины! — заявила мисс Маршбэнкс. — Хотя я уже и теперь знаю, кто виноват во всем! Все мужчины одинаковы! Для женщины самое лучшее — это пополнить ряды суфражисток! Если бы я не была так занята и жила в Лондоне, я бы обязательно вступила в эту организацию!

— Боюсь, герцогиня бы не одобрила такой шаг с вашей стороны, — с улыбкой сказала Вирджиния.

— Что да, то да! Ведь если бы я ушла от нее, бедняжка тотчас бы пропала. Но я не теряю надежды, что когда-нибудь еще встану под знамена тех, кто борется за права женщин! И вот тогда мы посмотрим, что смогут сделать против нас эти мужчины! — злорадно добавила она.

Бросив взгляд на часы, стоявшие на каминной полке, секретарша поднялась из-за стола.

— Мне нужно наверх, к ее светлости. Обычно в такое время я вожу ее на прогулку. А потом еще выгуливаю ее мопса. Он уже совсем старенький, бедный мальчик. И страдает ревматизмом. А эти лакеи, нахалы, гоняют его, словно это молодой пес. Ее светлость всегда говорит мне: «Только тебе, Марши, я могу доверить своего милого Дизи!» Его так зовут — Дизи, в честь мистера Дизраэли, нашего известного премьер-министра. Поэтому каждый вечер мы с ним гуляем на сон грядущий. Я скоро вернусь!

Мисс Маршбэнкс ушла, а Вирджиния с улыбкой откинулась на спинку кресла. Поток сплетен, вылитых на нее говорливой женщиной, озадачил и смутил американскую гостью, и самое удивительное, что чем больше она узнавала, тем сильнее росло ее замешательство. Информация, которую она почерпнула у мисс Маршбэнкс, ставила Вирджинию в тупик.

Почему герцог так третирует собственную мать? Чем объясняется такое странное поведение? И потом, эти ювелиры, приехавшие к герцогине… Почему им, мягко говоря, указали на дверь? И еще одно обстоятельство, которое, судя по всему, осталось незамеченным орлиным взором почтенной фрейлины. И ее информаторов тоже. Леди Шельмадина, хотя и плела свои сети вокруг герцога, о чем совершенно точно подозревала мисс Маршбэнкс, не забывала при этом и развлечения на стороне. Во всяком случае, не приходилось сомневаться, что с капитаном Маркусом Риллом ее связывает не обычная интрижка.

Какая-то совершенно безумная шарада, подумала про себя Вирджиния, где, казалось, отдельные части стыкуются друг с другом, а ключа к разгадке нет. Но где-то же он есть! И совсем рядом. Внезапно ей захотелось на свежий воздух. Затхлая атмосфера замка действовала на нее угнетающе, Вирджиния чувствовала себя так, словно сама стала участницей всех этих козней и интриг.

К ужину она переоделась в скромное платьице из светло-зеленого шифона. Прихватив с кресла теплую шаль, девушка направилась к выходу. В парадном не было ни души. Она сама открыла массивную дверь, вышла на крыльцо и, быстро спустившись по ступенькам, пошла прямо через газон по направлению к озеру.

Вечер был теплым и безветренным. Последние лучи уходящего солнца золотили верхушки чернеющего вдали леса. Высоко в небе уже зажглись первые звезды. Вирджиния подошла к озеру. Все так же плавно скользили лебеди по его зеркальной глади. Островок в центре озера буквально утопал в розах. А небольшой белый павильон, который она успела рассмотреть из окна своей спальни, отсюда, с берега, был почти незаметен под надежным укрытием серебристых плакучих ив и цветущих кустов жимолости.

Вирджиния медленно побрела по тропинке вдоль озера и вскоре вступила в небольшие заросли. Птицы галдели, устраиваясь на ночлег, поблизости шуршала трава, наверное, это шныряли кролики, почувствовав ее приближение. Веяло покоем и умиротворенностью, и впервые с того момента, как она переступила порог замка, все ее страхи и сомнения отошли на второй план.

Невдалеке, под деревьями стояла увитая зеленью беседка, а чуть в стороне — очаровательная статуя танцующего фавна. Вирджиния вошла в беседку и, усевшись на сиденье, подумала о том, что сейчас ей особенно недостает тети. Как было бы замечательно, если бы они вдвоем с тетей Эллой Мей могли насладиться минутами тишины! Наверное, вся эта красота, окружающая ее, и есть настоящая Англия. Безмятежная, спокойная, ласковая. Ей даже показалось, что и птицы, и мелкие зверюшки, прячущиеся в кустах, — все хотели сказать ей, чтобы она не боялась, чтобы она не отгораживалась от того мира, в котором живут они и который совсем уж не так страшен, как она себе его нарисовала.

— Однако все так запутано! — проговорила она вслух.

— Кто здесь? — раздался мужской голос, и от неожиданности Вирджиния даже подпрыгнула. Она быстро вскочила на ноги. Сердце у нее бешено заколотилось от страха, и она невольно прижала к груди руки, чтобы унять эту противную дрожь.

Взглянув в ту сторону, откуда раздался голос, она увидела герцога. Он шел к беседке с противоположной стороны и остановился посреди тропинки. На нем был черный костюм. Белоснежная манишка четко выделялась на фоне темнеющих деревьев и кустов.

— А я уж было решил, что это Белая Дама, — улыбнулся ей герцог, — и очень обрадовался, когда вы заговорили.

— Белая Дама? А кто это такая?

— Наше фамильное привидение. Она появляется только тогда, когда кто-то из членов нашей семьи должен умереть.

— В таком случае я рада, что не являюсь предвестником дурных новостей, — улыбнулась в ответ Вирджиния.

Он вошел в беседку и уселся рядом.

— Как вы забрели сюда? Очень немногие навещают эту затерянную полянку.

— Это воспрещается? — снова улыбнулась Вирджиния.

— Вам — нет! — ответил герцог. — Хотя, если честно, то сюда никто, кроме меня, не ходит.

— А я случайно наткнулась на эту беседку. Решила вот прогуляться перед сном, потому что… — Вирджиния запнулась, стараясь найти такие слова, чтобы не обидеть герцога и не называть причину, погнавшую ее из замка.

— Потому что вы почувствовали, что замок давит на вас своей тяжестью и не дает дышать полной грудью, — закончил за нее герцог. — И вам захотелось на какое-то время убежать из него и побыть одной.

— Но как вы догадались? — удивилась Вирджиния.

— Я прочитал ваши мысли, только и всего.

— Мне кажется, в таком огромном доме, как ваш, любой человек чувствует себя ничтожным и маленьким.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы вы чувствовали себя в Рилл-Кастл таким образом! Во всяком случае, с этого момента! Напротив, я бы хотел, чтобы вы получили максимум удовольствия от своего пребывания у нас.

— Это очень любезно с вашей стороны, — неуверенно пробормотала Вирджиния уже набившую оскомину фразу.

— Может, я излишне эмоционален и кажусь вам навязчивым, — продолжал герцог. — Прошу извинить меня, если это так. Просто мне хочется, чтобы вы, американка, увидели мою страну с самой лучшей стороны. Во всей ее красе, так сказать! А по моему убеждению, Рилл-Кастл — один из самых живописнейших уголков в Англии.

— Здесь действительно очень красиво, — согласилась Вирджиния.

— Вы знаете, вам, может быть, это покажется смешным, — задумчиво проговорил герцог, глядя мимо нее, туда, где стоял танцующий фавн, — но мне с вами очень легко говорить! В отличие от других американцев, с которыми мне доводилось встречаться.

— Вы много с ними встречались?

Герцог отрицательно качнул головой.

— Нет! Я был в Америке только раз и очень непродолжительное время. Но все американцы, с которыми я общался, вызвали у меня стойкое убеждение, что у меня с ними нет ничего общего. А у них — со мной! Глупо, конечно, говорить такое. Все мы люди… и все же… мы разные люди. С вами все иначе!

— И тем не менее, я — стопроцентная американка! — гордо заявила Вирджиния.

— И очень красивая к тому же, — добавил герцог.

Комплимент заставил ее внутренне сжаться. Вирджиния инстинктивно чувствовала, что с англичанкой герцог не стал бы разговаривать так свободно и раскованно.

— Расскажите мне, пожалуйста, о своей работе. И о вашей стране, — попросил ее герцог.

— Почему бы вам самому не съездить в Америку и не увидеть все своими глазами?

Вирджинии показалось, что легкая тень скользнула по лицу ее собеседника.

— Возможно, в один прекрасный день я так и сделаю, — ответил он. — Но сейчас у меня полно работы.

— Работы?! — переспросила она с улыбкой.

— Вы, наверное, как и все американцы, придерживаетесь мнения, что если человеку не нужно зарабатывать себе на жизнь, значит, у него нет работы. Очень американский взгляд на вещи, не имеющий ничего общего с действительностью. Между тем, смею вас заверить, я тружусь гораздо больше своего стряпчего, которому плачу. У меня работы намного больше, чем у собственного дворецкого, которому я тоже плачу. И более того, я несу полную ответственность не только за то, что делаю сам, но и за то, что делают они. Разве это не работа?

— Просто я не совсем четко представляю себе круг обязанностей такого человека, как вы, — попыталась объяснить Вирджиния. — У нас все богатые мужчины, как правило, трудятся у себя в конторах. Или ездят по стране, инспектируют свои предприятия, у них куча секретарей, помощников, управляющих и других подчиненных, готовых незамедлительно выполнить любую их команду.

— Да, это когда речь идет о большом бизнесе, — согласился герцог. — У нас же в Рилл-Кастл, можно сказать, свое маленькое государство. Государство в государстве, так будет точнее. На различных работах у меня здесь занято более тысячи человек. Это не только прислуга и те, кто работает непосредственно в замке, но и мастерские, каменоломни, столярные цеха, прачечные и прочее, и прочее. У нас имеется даже собственная пивоварня. Я бы очень хотел показать вам все это. Думаю, тогда бы вы поняли, что я тоже своего рода деловой человек, как и те бизнесмены, про которых вы говорили.

— С удовольствием осмотрю ваше хозяйство! — сказала Вирджиния.

— В таком случае предлагаю вам взаимовыгодную сделку! — воскликнул герцог и с улыбкой протянул ей руку. — Я показываю вам Англию, а вы за это рассказываете мне об Америке.

Она вложила руку в его ладонь, и он с силой сжал ее, при этом как-то странно разглядывая ее маленькие пальцы. У нее даже возникло мимолетное подозрение, что вот сейчас он наклонится над рукой и коснется ее губами! Но в следующую минуту мысль о том, что герцог захочет поцеловать руку какой-то студентке, показалась ей сущим бредом. Вирджиния смутилась и поспешила встать со скамейки.

— Мне пора в замок. Иначе мисс Маршбэнкс начнет волноваться, что со мной что-то стряслось.

— Эта женщина помогает вам обжиться в замке? — поинтересовался герцог и добавил: — Лично я хотел бы, чтобы на ее месте был кто-нибудь другой.

— Но почему? — удивилась Вирджиния. — Мисс Маршбэнкс очень добра ко мне.

— Да, она у нас уже давно служит, и моя мать к ней очень привязана, — чувствовалось, что герцог чего-то недоговаривает.

Они вместе пошли через заросли по тропинке к озеру.

— Неужели вы одна, самостоятельно, приехали из Америки? — снова не выдержал герцог.

Последний луч солнца скользнул по волосам девушки, позолотил пушистую прядь на виске и тут же угас.

— О нет! Меня сопровождала одна очень милая женщина. Правда, не успели мы выйти в море, как ее свалила морская болезнь. И от самого Нью-Йорка до Саутгемптона она пролежала, запершись в своей каюте.

— Ну, тогда, я думаю, вы прекрасно провели время! Если только мужскую часть обитателей судна не изолировали от женского общества.

— По-моему, я даже не поговорила толком ни с кем. Мне хотелось побыть в одиночестве. О стольком нужно было передумать.

— Не могу себе представить на вашем месте английскую девушку! С ней бы обязательно случились какие-нибудь неприятности во время такого путешествия. Я восхищаюсь независимостью и самостоятельностью ваших соотечественниц.

— По-моему, никакие неприятности мне не грозили! — холодно возразила ему Вирджиния. — Вы преувеличиваете!

— Пусть так! — согласился герцог. — Но все равно вы мужественная молодая женщина, и я восхищаюсь вами!

— Я должна идти, — снова повторила девушка.

— Хорошо. Если я пойду с вами, то мы дадим нашей дорогой Марши обильную пищу для сплетен, поэтому я отпускаю вас одну, — проговорил герцог и мягко улыбнулся. — Но у меня есть предложение. Вы катаетесь верхом?

— Да, конечно! — поспешила ответить Вирджиния и замялась. — Правда, последние три года я мало занималась верховой ездой, но раньше очень любила.

— Тогда я предлагаю вам завтра рано утром отправиться вместе со мной на верховую прогулку. Нет ничего красивее, чем наши окрестности в час восхода! Как моя няня когда-то говаривала, и дышится легко, и людей мало!

— А что по-вашему «рано утром»?

— В шесть ноль-ноль у парадной двери. Предупреждаю вас, в столь ранний час там никого не будет.

— Обязательно приду! — с энтузиазмом пообещала Вирджиния. — И постараюсь не заставить вас ждать!

— Буду рад! Спокойной ночи, мисс Лангхольм, и до встречи завтра утром!

— Спокойной ночи! — ответила Вирджиния и заспешила по направлению к замку.

В окнах уже зажглись огни, и в таком вечернем освещении замок производил еще более внушительное и торжественное впечатление. Она не сомневалась, что герцог смотрит ей вслед, и почти физически ощущала на себе этот взгляд. Огромным усилием воли она заставила себя не оглядываться. В то же время она чувствовала, что только что сделала очень важный и ответственный шаг, хотя и затруднялась объяснить себе, в чем именно он заключается.

Итак, он пригласил ее на верховую прогулку. Внезапно ее сердце охватила огромная радость от мысли, что завтра они будут с герцогом вдвоем, и в то же время где-то на самом дне ее души копошились сомнения. Подсознательно она понимала, что ей нанесено оскорбление. Разве решился бы герцог пригласить вот так незамужнюю английскую девушку? Отправиться с ним на прогулку одной, без сопровождения, встретиться почти тайно, в столь ранний час? Скорее всего, он отважился на такой шаг не только потому, что она была американкой, но еще и потому, что с социальной точки зрения ее положение никак не соответствовало тому, чтобы открыто появляться с герцогом на людях. Она всего лишь студентка, скромный библиотечный работник, ее место рядом с такими, как мисс Маршбэнкс. Конечно, герцог может позволить себе поухаживать за ней и даже пофлиртовать, но ему такие отношения ничего не стоят. И он едва ли придает серьезное значение разговорам с ней. Осознание собственной никчемности рядом со всеми этими спесивыми аристократами разозлило Вирджинию. У нее даже перехватило дыхание от обиды и унижения. А потом вдруг неожиданно для себя она повеселела. Чего же ей обижаться? Ведь она сама виновата, что с ней не обращаются, как с герцогиней.

Ей хотелось побыстрее отправиться к себе в комнату и улечься спать, но Вирджиния понимала, что таким пренебрежением она может обидеть мисс Маршбэнкс. Поэтому, вместо того чтобы подняться по лестнице на второй этаж, она повернула в холл к их маленькой гостиной. В эту минуту одна из боковых дверей, выходящих в холл, распахнулась, из нее вышел мужчина, и от неожиданности она чуть не сбила его с ног.

— Прошу прощения! — смущенно пробормотала Вирджиния, сразу же догадавшись, что видит перед собой капитана Маркуса Рилла.

— Добрый вечер! — растерянно поприветствовал он ее. — По-моему, мы с вами еще не встречались.

— Нет! — согласно кивнула ему Вирджиния.

— В таком случае позвольте представиться. Меня зовут Маркус Рилл. Вы гостите в замке? — Он окинул ее взглядом, и она поняла, что от него не укрылось ни ее вечернее платье, ни то, что она вернулась в дом с непокрытой головой.

— Я приехала сегодня. Из Америки, — пояснила девушка. — Мне разрешили поработать в здешней библиотеке.

— Мой Бог! Как интересно! — воскликнул капитан.

Он достал из кармана жилета монокль и с важным видом вставил его в глаз. Очень высокий воротник накрахмаленной белой манишки, слишком широкие, подбитые ватой плечи в его вечернем фраке, ярко-алая гвоздика в петлице, щегольски закрученные вверх маленькие усики мгновенно вызвали в памяти Вирджинии многочисленные карикатуры на англичан.

— А вы, наверное, тот, кого у нас в Америке называют франтом? Да? — звонко выкрикнула она в ответ, даже не задумываясь о последствиях.

Капитан Рилл откинул голову назад и расхохотался.

— Вы абсолютно правы! С первого раза, и не в бровь, а в глаз! И где вы научились таким вещам?

— Даже в такой глуши, как наша, мы кое-что знаем и понимаем, — важно ответила ему Вирджиния.

— Прошу простить меня! — чистосердечно покаялся капитан. — Мы с вами, по-моему, должны отменно поладить! Не могу вообразить себе, чтобы такая хорошенькая девушка целыми днями глотала книжную пыль в этой мрачной библиотеке.

— Ради этого я сюда и приехала!

— Чепуха! — живо возразил ей Маркус Рилл. — Я вас обязательно покатаю на своем лимузине по окрестностям. Уверяю вас, вам очень понравится такая прогулка!

— Вы очень любезны! Но боюсь, у меня нет свободного времени на прогулки!

Девушка сделала шаг в сторону, чтобы обойти капитана и идти дальше, но он преградил ей путь.

— Хочу сказать, что уже давно я не встречал столь очаровательного создания, как вы! Вот уж не думал, что американцы способны плодить таких красавиц!

— Простите, капитан Рилл, но мне нужно срочно найти мисс Маршбэнкс! — холодно парировала она.

— Оставьте старуху Марши в покое! И не волнуйтесь за нее! Она что, узурпировала себе исключительное право на ваше общество? Почему бы нам сейчас не отправиться в парк и не полюбоваться луной?

Он галантно протянул ей руку, но Вирджиния умудрилась проскользнуть мимо него, и прежде чем он успел схватить ее за платье, она была уже далеко.

— Доброй ночи, капитан Рилл! — бросила она ему через плечо, торопливо удаляясь по коридору.

— Куда же вы, эй! Остановитесь! Поболтаем немного! — прокричал он ей вслед, но она уже была рядом с заветной дверью в гостиную, торопливо открыла ее и с громким стуком прихлопнула за собой.

Хотя вся эта сцена ее изрядно насмешила, но бесцеремонность капитана привела в бешенство. Как он смеет обращаться с ней так вызывающе фамильярно и грубо?! Но кого же ей винить? Только себя да дорогую тетю Эллу Мей, которая с самыми благими намерениями придумала для своей племянницы такой камуфляж, не подумав, что он тоже сопряжен с известными неудобствами.

В гостиной было пусто. Мисс Маршбэнкс, наверное, все еще выгуливала Дизи, а может быть, натоптавшись за день, отправилась спать. Вирджиния поняла, что ей, пожалуй, тоже стоит последовать примеру секретарши и поскорее добраться до своей спальни, избежав при этом встречи с чересчур настойчивым в своих домоганиях мистером Риллом.

Она опасливо выглянула в коридор. Там было пусто, и Вирджиния быстро сориентировалась, что на второй этаж ведет не только лестница из холла, но и еще одна, в конце коридора. Она решила воспользоваться именно ею. Попетляв немного по узким переходам, она вскоре нашла лестницу. Поднявшись на второй этаж, Вирджиния попыталась определить в полумраке, где находится ее комната. Озираясь по сторонам, она медленно брела по широкому проходу, стараясь ненароком не перепутать чужие двери со своими. И вдруг услышала голос герцогини.

— Ты уверена, что оно еще не пришло?

— Абсолютно уверена, ваша светлость! — ответил женский голос, и Вирджиния сразу же узнала мисс Маршбэнкс.

— Но оно уже опаздывает больше чем на месяц, и герцог начал беспокоиться. А я не хочу, чтобы он волновался! Ты прекрасно знаешь об этом, Марши!

— Да, ваша светлость!

— В первых числах месяца должно прийти очередное письмо, но если опаздывает предыдущее, то может опоздать и это. Как ты думаешь, что могло произойти?

— Ума не приложу, ваша светлость! Я опросила всех, кого могла, Мастерз клятвенно уверяет, что за последние две недели он ничего не получал. Конечно, о более раннем сроке он не берется судить, потому что тогда еще не отслеживал корреспонденцию.

— То есть ты хочешь сказать, что если оно пришло раньше, то он мог вполне вручить его по назначению? — спросила герцогиня.

— Да, ваша светлость!

— Не знаю, что и подумать! Что мне делать, Марши?

— Может быть, его светлость…

— Исключено! Я не собираюсь просить его! — перебила герцогиня свою секретаршу. — Надеюсь, ты понимаешь, Марши? Герцогу ни полслова! Ты предупредила Мастерза, чтобы он случайно не проболтался его светлости.

— Да, ваша светлость! Но я только хочу сказать…

— Еще раз повторяю, Марши! Никому ни звука!

Вирджиния обнаружила, что все еще растерянно стоит посреди коридора, соображая, что ей делать: то ли идти дальше, то ли поспешно ретироваться назад. За углом послышались чьи-то шаги в противоположном от нее направлении, и, ободренная этим обстоятельством, Вирджиния двинулась вперед.

Повернув за угол, она увидела спину удаляющейся герцогини. Она уже спускалась по лестнице, волоча по ковру шлейф бледно-розового шифонового платья. Рядом в дверях своей спальни стояла мисс Маршбэнкс, и выражение ее лица было несчастным и подавленным.

— Ах, это вы, Мисс Лангхольм! — воскликнула она. — А я все волновалась, куда вы запропастились!

— Немножко прогулялась по парку. И задержалась дольше, чем предполагала, — виновато сказала девушка.

— А я решила, что вы уже спите!

— Сейчас же ложусь! Моя комната рядом с вашей?

— Нет, через две двери! — поправила ее мисс Маршбэнкс.

— Спасибо за подсказку! Я совсем заблудилась в этих лабиринтах.

— Спокойной ночи, мисс Лангхольм! Надеюсь, вы будете крепко спать. И безо всяких сновидений.

С чувством огромного облегчения Вирджиния переступила порог собственной комнаты. И почти сразу же на нее навалилась неимоверная усталость. Такой длинный и напряженный день! И одновременно с этим она снова ощутила приступ любопытства. Что это за письмо, которого так ждет герцогиня? И почему герцог ничего не должен знать о нем?

Она быстро скользнула в постель и закрыла глаза. Но сон не шел. Снова и снова Вирджиния перебирала в памяти все события, происшедшие с ней с того момента, как она приехала в замок. Особенно отчетливо звучал голос герцога: «Предлагаю вам взаимовыгодную сделку…», он взял ее руку в свою и долго смотрел на нее.

Ей показалось, что наедине с нею он вел себя вовсе не надменно, и в его взгляде не было ничего циничного или оскорбительного. А потом она вдруг разозлилась на себя за подобную чувствительность. И чего она себе навоображала! Это тот самый мужчина, который угрожал собственной матери, легко впадает в ярость и подвержен приступам меланхолии. И к тому же нельзя забывать, что это все тот же искатель миллионного приданого, ловец богатых невест, причем худшего пошиба!

Он ей не понравился! Более того, после встречи с ним ее ненависть к нему только возросла! И если правда то, что леди Шельмадина — ведьма, как говорит о ней мисс Маршбэнкс, что ж, тем лучше! Из них получится отличная парочка. Вирджиния решительно отвернулась к стенке, яростно отбросив в сторону подушку. Она не собирается больше думать о них! Ни о ней, ни о нем! Они просто недостойны этого! Оба!