Ничего личного

7

Большой Охотничий Дом стоял в чаще леса, в излучине Миссури. К нему вела хорошая, но узкая асфальтовая дорога, и «хаммер» на ней целиком не помещался, так что последние несколько десятков метров их довольно сильно потряхивало.

Солнце сверкало на мокрых от недавнего дождя листьях, громадный бревенчатый сруб смотрелся совершенно естественным образом, и только наличие спутниковых антенн на крыше выдавало в этом нарочито грубом строении фешенебельный отель.

Джош Белью с шиком затормозил прямо перед высоким крыльцом и засигналил. Двери растворились, и на крыльце появилась тощая особа в собольей накидке и с длинным мундштуком в костлявых пальцах. Она недовольно скривила лицо и произнесла пронзительным и чуть плаксивым голосом:

— Джош, прекрати свои ковбойские штучки. И отгони это чудовище с дорожки — ты и так ее совершенно разорил. Здравствуйте, мистер Карлайл. Добро пожаловать в Большой Охотничий Дом на ежегодное заседание Клуба Партнеров.

Мэтью выпрыгнул из «хаммера», одернул слегка помявшийся пиджак и пошел навстречу тощей особе. Белинда замерла на заднем сиденье, понятия не имея, что ей следует сделать — ждать, когда Мэтью ее представит, или семенить за ним наподобие комнатной собачки.

Выручил Джош. Он неожиданно перегнулся к ней через спинку сиденья и пытливо вгляделся в осунувшееся от волнения лицо молодой женщины.

— А ведь я вас помню, сестренка. Вы работали и у старика Бэгшо, готовили документы по нашей с ним сделке в Оклахоме.

Белинда растерянно моргнула. Она-то помнила, потому, что в тот раз ей пришлось несколько дней работать лично с мистером Бэгшо, но никак не могла предположить, что кто-то вроде Джоша Белью мог запомнить ЕЕ.

Джош протянул свою здоровенную ручищу, и потрепал ее по плечу.

— Не робейте, мисс. Смотрите на все это, как на посещение зоопарка. И не давайте спуску этим дамочкам — они, как гиены, сразу чувствуют чужую неуверенность.

Белинда жалобно посмотрела на миллионера.

— Я совсем никого здесь не знаю…

— И не много потеряли, уверяю вас. Это отнюдь не небожители. У каждого второго — геморрой. А если этих баб отмыть и содрать с них побрякушки, все, как одна, уродины. Вы, миленькая, не тушуйтесь. Потерпите пару дней, Ширли приедет и возьмет вас под крыло. Она свойская тетка, только горластая. Но это специфика — иначе лошади слушаться не будут.

— Мистер Белью…

— Джош. У нас тут по-простому, не забывайте. Лоно природы, все такое. Привыкайте. После ланча выпьем с вами на брудершафт. Так, что вы хотели спросить?

— Вы не могли бы мне сказать хоть про некоторых… Кто это? Морган, Тернер… И вот эта дама.

Джош хохотнул.

— Вы прелесть, сестренка. Мэт молодец, что привез вас. Я начинаю чувствовать интерес к грядущим мероприятиям. Да, так, значит, выбираете меня своим чичероне? Что ж, вы правы. Малыш Мэт и сам еще не в своей тарелке, потому и бросил вас на произвол судьбы. Значит, так: Морган — высокий старикан с бородавкой на щеке, красит лишайник на своей голове под шатена. Он из Морганов, которые сначала были пираты, а потом создали финансовую империю. Тернер — тот самый, Тедди. Медиа-магнат и бабник. Его вы наверняка знаете в лицо, чаще него по телевизору появляются только ведущие прогноза погоды. Эта сушеная… дама — Лу Фонтейн. Она руководит оргкомитетом Клуба, и, по слухам, именно ей мы обязаны Вечеринкой в Индейском Стиле, после которой из Клуба вышли сразу пять членов. Она вечно такая недовольная, потому, что создание видимости напряженной работы изматывает куда больше самой работы. Ее не бойтесь, она больна снобизмом в острой форме, но сама по себе тетка несчастная и неплохая. Ее сыновья разбились в авиакатастрофе.

— Господи, бедная…

— Нет, не очень. У нее рента в полмиллиона долларов. Я отгоню машину, а за ланчем покажу вам остальных. Устраивайтесь — и никого не бойтесь. По правилам Клуба на эти пять дней все равны. Бывали случаи, когда сюда привозили обычных массажисток, а увозили законных жен.

С этими словами Джош Белью ловко выкатился из «хаммера» и подал Белинде руку. Рука у него была хорошая, теплая и жесткая от мозолей. Белинда с трудом подавила желание не выпускать эту руку до самого крыльца.

Подскочившие молодые люди в стилизованных ковбойских костюмах забрали из машины багаж и нырнули в двери. Джош подвел Белинду к Мэту и Лу. Хозяйка Дома обратила к гостье свое вытянутое костлявое лицо и изучающе уставилась на Белинду. Мэтью явственно смутился и торопливо взял Белинду под локоть, словно принимая эстафету от Джоша Белью.

— Простите меня, ради бога, мисс Карр. Лу, это Белинда Карр, моя…

Джош встрял в разговор несколько невежливо, но зато вовремя.

— Она была личной помощницей Змея, Лу. Старик Бэгшо, мир праху, доверял ей сложнейшие дела. Теперь вот помогает освоиться Мэту. Можешь оказать услугу молодому Ситкому — он, кажется, хотел навести мосты с «Бэгшо Индепендент»?

Несколько ошеломленная напором Джоша, Лу Фонтейн неуверенно протянула:

— Да, он говорил об этом во время саммита в Лос-Анджелесе…

— Он будет тебе благодарен. Лучшей помощницы, чем мисс Карр, ему не найти.

Лу Фонтейн размышляла не дольше секунды. Белинда понятия не имела, какие подсчеты и оценки совершались в голове достойной хозяйки, но результат оказался великолепен: Лу Фонтейн неожиданно одарила ее ПОЧТИ искренней улыбкой, принимая в высшее сообщество.

— Рада встрече, мисс Карр. Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату.

— Что вы, спасибо, наверное, у вас очень много дел…

На самом деле Белинде до смерти не хотелось оставаться наедине с Лу Фонтейн, но та еще больше расцвела после таких слов.

— Что вы, это мой долг. К тому же пока у нас затишье. В основном все уже приехали, оставшиеся прибудут вечером и завтра-послезавтра. Настоящая суматоха начнется завтра перед обедом, а пока я более-менее свободна. Пойдемте.

Белинда бросила отчаянный взгляд на Мэтью и Джоша. Первый ответил ей немного растерянной улыбкой, второй хитро подмигнул. Через минуту Белинда уже поднималась по широкой дубовой лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались жилые комнаты, и слушала нескончаемый поток речи, извергаемый Лу Фонтейн. К счастью, мадам нуждалась только в слушателях, а не в собеседниках.

— … Рассчитан на довольно большое количество гостей, но наш Клуб по составу совсем невелик. В него с момента основания входили пятнадцать человек — пять постоянных членов и десять избираемых каждые три года. Теперь осталось тринадцать, потому, что НЕКОТОРЫЕ очень много о себе вообразили…

(Белинда честно, но тщетно попыталась представить, как именно много должны вообразить о себе люди, чей годовой доход исчисляется миллионами и миллиардами.)

— … Клубу Партнеров, как вы наверняка знаете, уже без малого, двадцать лет, и последние семь лет я имею честь возглавлять оргкомитет ежегодных встреч. В этом году ожидаются почти все, не подтвердили свой приезд только двое. Со спутницами получается двадцать два человека, оргкомитет представлен тремя его членами, таким образом, в Большом Доме разместятся двадцать пять человек. Обслуживающий персонал разместился в Малом Доме, это на самом берегу…

Белинде было все еще не по себе, но тем не менее, она с любопытством оглядывалась по сторонам. Большой Дом внутри оказался гораздо больше, чем можно было предположить снаружи. Неизвестный архитектор был несомненным гением, потому, что ухитрился так спроектировать второй этаж, что комнаты гостей располагались не в ряд, как в третьесортной гостинице, а в отдельных отсеках. Все отсеки выходили на общую балюстраду, застеленную пушистым ковром и освещенную стилизованными светильниками в виде оленьих рогов.

На первом этаже, как уже узнала от Лу Белинда, находились: большой холл с камином, банкетный зал на пятьдесят персон, несколько уютных курительных комнат и библиотека, которую также использовали в качестве салона.

Кроме того, в задней части дома были тренажерные залы, в подвале располагался бассейн, а на крыше — солярий. Номера имели свои ванные комнаты, но рядом с бассейном помещались три небольшие комфортабельные сауны.

К услугам богатых гостей были автомобили и вездеходы, зимой — снегокаты, несколько моторных лодок и два прогулочных катера. Ниже по течению реки находилась небольшая ферма, снабжавшая обитателей Дома экологически чистыми продуктами, а за фермой — конюшня, где для любителей верховой езды могли найтись и пони, и вышколенные английские лошади, и полудикие мустанги.

Спутниковая связь, телевидение, музыкальный центр, факс — все было предусмотрено, все размещено с таким расчетом, чтобы не загромождать пространство, но находиться всегда под рукой.

Лу Фонтейн протянула костлявую руку, щедро унизанную бриллиантовыми перстнями, и распахнула тяжелую дубовую дверь. Белинда остановилась на пороге, не в силах вымолвить ни слова от восхищения и удивления.

Комната не могла похвастаться гигантскими размерами, но вместе с тем показалась ей огромной, едва ли не с весь ее дом в Чикаго. Зеркала зрительно расширяли пространство, на полу лежал пушистый ковер, а высоченный потолок, перекрещенный дубовыми балками, терялся в полутьме.

В небольшом алькове помещалась роскошная деревянная кровать, застеленная атласным стеганым покрывалом изумрудного цвета, над кроватью висел легкий тюлевый полог, а по бокам алькова висели плотные портьеры, которыми при желании можно было замаскировать спальное место. В этом случае комната превращалась в великолепную гостиную, центром которой, несомненно, служил нарочито грубо сработанный камин, выложенный серыми, зеленоватыми и белыми речными камнями, величиной с кулак Белинды. Над камином тоже висело зеркало.

Два мягких кресла, между ними удобный низенький столик со встроенным баром. Окно во всю стену, возле окна письменное бюро, деревянный стул с высокой спинкой. Небольшой и изящный книжный шкаф в самом углу, рядом еще одно кресло, а прямо над ним — элегантный светильник-бра. В другом углу угловой диван, застеленный волчьими и медвежьими шкурами, перед ним еще один столик, на нем — низкая и широкая ваза с цветами, фрукты и хрустальный графин на серебряном подносе.

В стене возле камина Белинда не сразу заметила дверь в ванную комнату. Осматривать ее сразу она сочла неудобным и потому повернулась к Лу, все еще стоявшей в дверях чуть позади гостьи.

— Здесь великолепно! Настоящий волшебный лесной замок! Никогда не видела такого идеального сочетания простоты, роскоши и уюта.

Лу довольно улыбнулась. Было видно, что похвала ей искренне приятна.

— Он стал таким недавно. Мне пришлось жить здесь неделями во время реконструкции. По правде сказать, пять лет назад, здесь был сарай сараем.

— Вы просто волшебница, миссис Фонтейн.

— Ну, мне принадлежит только общая идея…

Лу скромничала, нарываясь на очередной комплимент, но Белинда этого не замечала. Ей действительно очень нравились этот дом и эта прекрасная комната, поэтому она совершенно забыла о своих страхах и смущении.

— Да нет же, дело вовсе не в деревяшках и тряпках, понимаете? Именно общая идея! Здесь теплая атмосфера, здесь хочется жить. Это очень важно, и сделать это удается отнюдь не всем. Вы — замечательная хозяйка!

На впалых щеках Лу заиграл настоящий румянец, и даже лицо чуточку утратило обычную плаксивую вытянутость.

— Я рада, что вам здесь так нравится, мисс Карр, и мне очень приятны ваши искренние слова. Вижу, что мы станем друзьями. Располагайтесь, отдыхайте — до ланча еще два часа. Если проголодались с дороги, можно позвонить — и вам принесут легкую закуску. Ничего особенного, но силы подкрепит. До встречи за ланчем. Комната мистера Карлайла напротив вашей.

Белинда закрыла за хозяйкой дверь, сбросила с ног мокасины, содрала носки и босиком ступила на пушистый ковер. Огляделась еще раз, раскинула руки, бросилась плашмя на кровать, мягко спружинившую под ее весом, перевернулась на спину и счастливо рассмеялась.

Милый, добрый, прекрасный Хью Бэгшо! Это благодаря его козням Белинда Карр находится в этом прекрасном доме, а до этого познакомилась с самим Джошем Белью, таким толстым, краснолицым и свойским Джошем-миллионером, а еще раньше мило болтала на высоте нескольких тысяч метров со своим собственным боссом, мистером Карлайлом, называя его просто Мэтью… Господи, неужели вся жизнь была мороком, черным наваждением, в котором Белинда тонула, тихо и скучно старея, без радости, без интереса, без любви?!

Честное слово, она пошлет Хью открытку на Рождество!

Она вскочила с постели, весело подбежала к двери в ванную комнату и распахнула ее, внутренне удивляясь легкости собственных движений. Словно и тело ей подменили, вернули юность, сделали изящной и стремительной…

Ванная вызвала у Белинды сдавленный вопль восторга. Бело-зеленое великолепие мраморной плитки, сияющие краны, огромное зеркало-трюмо, и на нем — пузырьки, баночки, флаконы, щеточки, расчески, несколько зубных щеток в упаковке, разноцветные куски мыла. На вешалке — зеленый, как у нее дома, банный халат, рядом шелковое кимоно того же цвета. Стопка душистых полотенец разного размера лежит на специальной полочке над батареей отопления — Белинда не удержалась и погладила теплый ворс, словно полотенца были диковинной зверушкой.

Она, наконец посмотрела в зеркало и увидела в нем разрумянившуюся темноволосую женщину лет тридцати, не больше, с сияющими серыми глазами и улыбающимся ртом. Странно, у нее на щеках ямочки, — а она об этом и не знала. Просто ей никогда в голову не приходило улыбаться самой себе в зеркало, да и повода особого не было.

Не откладывая в долгий ящик, она торопливо содрала с себя джинсы и футболку и после недолгого раздумья отправила их в плетеную корзину под раковиной. Судя по всему, именно для этого она и предназначалась. Нижнее белье, впрочем, так и не решилась сунуть туда же, решила постирать сама и высушить на батарее.

Тугие струи воды ударили по коже, Белинда закрыла глаза и прислушалась к себе. Впервые за несколько месяцев исчезла полностью как и не бывало тупая боль в виске. Тело наливалось силой и легкостью, мышцы аж звенели от напряжения.

Она зачерпнула целую пригоршню жидкого мыла из изящного пузырька, распространявшего аромат земляники, и стала с наслаждением намыливаться. Руки скользили по полной груди, округлому, но упругому животу, массировали бедра, и это было совсем новое, странное и страшноватое ощущение. Она впервые мылась голыми руками, дома для этого существовали специальные рукавички из рогожки. Прикосновения собственных рук были чуть ли не непристойны, странно вкрадчивы, нежны и осторожны. Белинда на ощупь изучала собственное тело, словно никогда раньше с ним не встречалась.

Постепенно ее охватило странное томление. Напряглись и затвердели маленькие темные соски, в животе стало горячо, заныла грудь. Белинда медленно раскачивалась под душем, уже не столько моясь, сколько лаская себя, и странное забытье охватывало женщину…

А потом раздался далекий стук в дверь комнаты, и она мгновенно пришла в себя. В следующую секунду паническое воспоминание о том, что на ключ она не заперлась, едва Белинду не прикончило, потому, что от резкого движения она едва не поскользнулась и не грохнулась. Торопливо вылетев из ванны, она закуталась в банный халат, чертыхаясь, попыталась отбросить с глаз мокрые волосы, приоткрыла дверь ванной и громко крикнула:

— Одну минуточку! Я сейчас.

«Сейчас» растянулось на несколько минут, и к двери она шла для очистки совести — наверняка тот, кто стучал, не дождался и уже ушел…

Не ушел. Мэтью Карлайл стоял перед дверью, и обычно бесстрастное лицо его выглядело странно смущенным. Он успел переодеться — сменил костюм на легкие серые брюки и свободный пуловер чуть более темного оттенка. Под пуловером на нем была очередная ослепительно-белая рубашка. Очередная — потому, что она не могла себе представить, чтобы мистер Карлайл не сменил ее.

Мэтью переступил с ноги на ногу и промямлил:

— Наверное, я не вовремя? Пожалуй, зайду позже… Или встретимся за ланчем?

— Нет, я… Заходите. Я только переоденусь, а вы пока располагайтесь.

Он и вошел, а Белинда метнулась в ванную, подхватив сумку с вещами по дороге.

Легко сказать — переоденусь! Ванная была великолепна, но отнюдь не поражала своими размерами. Белинда отшибла себе все локти и коленки, пытаясь попасть ногой в джинсы и не свалить с туалетного столика что-нибудь бьющееся. В результате джинсы наделись, и чистая футболка нашлась в сумке, а после Белинда посмотрела в зеркало и внутренне взвыла. Мокрые волосы скрутились на голове в немыслимые жгуты, лицо полыхало жарким румянцем, а сквозь белую футболку немилосердно просвечивал лифчик. Было совершенно немыслимо появиться перед мистером Карлайлом в подобном виде, но и отсиживаться в ванной было как-то глупо.

Она приоткрыла дверь и пискнула:

— Я скоро…

Бедный мистер Карлайл даже слегка подпрыгнул от неожиданности и торопливо прокричал в ответ:

— Ничего-ничего-ничего! Это я виноват, не вовремя заявился. Может быть, мне зайти попозже? Или встретимся за ланчем?

И тут она снова вспомнила все свои страхи и комплексы, представила разряженных гостей, шикарные платья дам, неспешное общение хорошо знакомых друг с другом людей — и себя, неуклюжую, неловкую, бедно и нелепо одетую, сидящую, как мышка, позади мистера Карлайла…

Только в бреду, она могла предположить, что из всего этого выйдет что-то путное. А теперь только и остается, что сидеть в ванной до конца поездки.

Шипя от боли, она расчесывала мокрые волосы, капли воды летели на футболку, из-за чего она становилась практически прозрачной. Белинда медленно впадала в странное оцепенение, такой обреченный ступор, когда не пугает уже практически ничего… И ответить мистеру Карлайлу просто позабыла.

Мэтью Карлайл немного постоял посреди комнаты, напряженно прислушиваясь и ожидая ответа. Потом пожал плечами, растерянно оглядевшись вокруг.

Глупо, что он пришел к ней в комнату. В самом деле, с дороги ей хотелось отдохнуть, разобрать вещи — мало ли чем занимаются женщины, попав в новую обстановку.

Дело было в том, что ему за этот безумный, ненормальный, сумасшедший день, начавшийся тревожной телефонной трелью и продолжившийся дружеской болтовней с сероглазой Белиндой Карр на высоте в несколько тысяч метров над землей, ни разу не захотелось передохнуть, почитать газету или отчеты, которые предусмотрительная Холли подготовила в дорогу. Хотелось Мэтью Карлайлу только одного: разговаривать с Белиндой Карр. Слушать ее мелодичный голос, искренний смех, смотреть в прекрасные лучистые глаза, рассказывать ей обо всем — даже о том, что еще вчера он не хотел даже вспоминать. Хотелось быть галантным и обаятельным, хотелось, черт возьми… может быть даже… ну, в определенном смысле, разумеется… ухаживать за ней!!!

Он припомнил, как переговорил с Лу Фонтейн перед тем, как зайти к Белинде. С каким ревнивым любопытством поинтересовался у нее, как ей понравилась его спутница. И какое искреннее удовлетворение испытал, услышав от зануды и змеи Лу, что Белинда — прелесть.

Прелесть, именно прелесть! Такая живая, такая искренняя, такая особенная, совершенно не напоминающая ни Риту, ни жен его знакомых, ни саму Лу.

Мэтью Карлайл наклонился к мини-бару, выбрал бутылку шерри и аккуратно разлил по рюмкам темную пряную жидкость. Хороший сорт, Белинде должно понравиться…

Она слишком тихо подошла сзади и негромко кашлянула, а он, чересчур возбужденный и смущенный, едва не упустил бутылку, а вслед за этим резко развернулся вокруг своей оси — и, естественно, выплеснул шерри прямо на белую футболку Белинды Карр.

Алое пятно расцвело на ткани, Белинда ахнула, а Мэтью даже не сразу начал лепетать извинения. Потому, что и без того чуть влажная футболка намокла окончательно, и под нею совершенно четко обозначилась крупная, округлая грудь Белинды Карр. Слава богу, не совсем уж обнаженная — какие-то кружавчики указывали на наличие белья — но, как говорится, в подобных случаях опыт и воображение довершат общую картину за долю секунды.

Мэтью Карлайл смотрел на грудь Белинды и медленно заливался краской, под стать ей.

Вдруг Белинда хихикнула и негромко произнесла:

— Господи, до чего же мы неловкие… Как антилопы гну.

— П-почему — гну?

— Они нелепые такие, лохматые и голенастые… Вечно налетают друг на друга… Не обращайте на меня внимания, мистер Карлайл. Я совсем из ума выжила от ужаса.

Тут он разозлился.

— Перестаньте вы на себя наговаривать! Никакая вы не нелепая и не выжившая! Это я на вас пролил шерри.

— Шерри?

— Ну да! Хотел дать вам продегустировать настоящий, не то пойло, что в самолете.

— Ох…

— Вот что, давайте попробуем еще раз. Я налью…

— А я еще раз переоденусь.

Она улыбнулась и снова удрала в ванную. Мэтью неожиданно ухмыльнулся и подмигнул своему отражению.