Нифельшни из Хаоса

Глава двадцатая

Она провалилась в какой-то плотный оглушительный холод. Словно попала в морозилку со сжатым воздухом с окраины Мира. Даже боялась сделать вдох, почти уверенная, что для легких он окажется настоящей отравой. Но ничего такого не произошло, только в груди появилась неприятная покалывающая щекотка.

Сгусток света все-еще болтался над головой и оставался достаточно ярким, чтобы осветить помещение вокруг. Ничего нового: те же куски камня, та же разрушенная комната, наполненная обломками мебели. Разве что стекла здесь было больше. А в самом центре, словно верхушка детской пирамидки, возвышалась упавшая люстра, густо присыпанная каменными осколками.

Марори зажмурилась, вспоминая те события, словно они случились вчера. И зло оскалилась: они хотели убить ее, подчинить своей воле, а в итоге стали трупами. Тринадцатая ликовала и надеялась, что ни Ардей, ни Флоранция не умерли сразу, а еще долго мучились, истекая кровью и сгорая от страха, зная, что каждый следующий вдох может стать последним.

— Они здесь, — предупреждая гневную тираду спрыгнувшего следом Марроу, сказала Марори. Кивком указала на погнутый бронзовый наконечник люстры: — Где-то под этим.

Говорить о том, что «видит» под нагромождением манящий огонек, не стала, боясь, что Марроу попытается вмешаться. Потому что и сама боялась, что вопреки всему снова добровольно идет в клетку. Оставалось верить, что иногда и котенок может стать тигром в клетке льва. И еще неизвестно, кто в итоге станет палачом — охотник или жертва.

— Ну и как нам их достать? — Эрелим поморщился. Мысль о том, чтобы вытаскивать из-под люстры остатки тел определенно была ему не по душе. Да и Марори тоже. — Надеюсь, ты не будешь снова трогать Плетение?

— Здесь слишком много дыр. Придется поработать руками. И побыстрее, пока эту штука, — Марори указала на сгусток у себя над головой, — не погасла. Боюсь, чтобы сделать вторую, придется разнести тут все к чертям.

Они вытащили из завалов несколько прочных досок и, используя их, как рычаги, принялись расчищать каменную насыпь. Молча, лишь изредка выплевывая сквозь зубы проклятия, когда очередной валун ни в какую не желал вываливаться с насиженного места. К тому времени, как у обоих от боли отваливались руки, гора не стала меньше и на треть.

«Боль — твой самый верный союзник, Марори, потому что она пока у тебя болит — ты жива».

И то верно.

Они с эрелимом не присаживались и не останавливались. Камень за камнем, выуживая каждую крупицу силы из натруженных мышц, продолжали трудиться.

— Мар, смотри. — Эрелим отодвинулся чуть в сторону, поддел носком кусок треснувшего кувшина — и в тусклом свете показался пучок грязных белых перьев.

Он махнул рукой, попятился, медленно убираясь подальше, пока Марори продолжила раскапывать находку. Кусок за кусок, доставая из-под обвала… лишь перья.

— Ее там нет, — сказала с облегчением. И в то же время с неясной тревогой. Если от Флоранции не осталось ничего, кроме перьев, то… где же ее тело?

— И слава Светлым, — торопливо ответил Марроу. Он даже не скрывал, что испытывает облегчение.

— Плевать на нее, — Марори смяла перья руками, чувствуя, как собственные призрачные крылья тяжело оттянули плечи. Встряхнулась, пытаясь собраться с мыслями и жалкими крохами сил. — Мне нужен Ардей. Так и будешь сидеть там, словно пень, или поможешь?

Эрелим помог.

Боги знают, сколько времени ушло на то, чтобы разобрать большую часть насыпи. Попадалось все: хрустальные «капли» люстры, бронзовые рожки, остатки лампочек, стекло и мраморные сколы. Но ничего, что бы дало хоть малейший намек на Ардея.

Они с Флоранцией словно исчезли.

Марори тяжело опустилась на мраморную глыбу, перевела дух, чтобы не расплакаться от бессилия. Израненные пальцы мелко дрожали, а вместе с ними каждая мышца в теле. Хотелось с головой укутаться в какой-то анабиоз и провести там так много времени, сколько понадобиться, чтобы найти исцеление для Крэйла.

— Нильфешни, нам лучше убираться отсюда, — стараясь говорить мягче, предложил Марроу. — По- моему, все здесь скоро грохнется нам на головы.

— Я никуда не пойду, пока не найду перчатку. А ты можешь валить на все четыре стороны.

— Хрена с два! — Эрелим схватил ее за плечи, заставил встать на ноги и тряхнул так сильно, что у Марори хрустнули шейные позвонки. — Я не для того тащился за тобой, чтобы смотреть, как ты гробишь себя ради непонятно чего.

— Ради единственного человека, который значит для меня все, — прямо ему в глаза, ответила она. Жестко и четко, надеясь, что ревность сделает свое дело и эрелим, наконец, оставит ее в покое. — Ты хочешь правду, небеснорожденный? Хочешь правду о темных? А как тебе такая правда: плевать мне на весь мир, на Равновесие и на всех живых, если в этом мире не будет моего Клыкастого. Потому что мы для друга не просто два сердца. Мы — одно целое. Одна кровь и одна жизнь на двоих. И если я причинила ему боль, то мое тело испытывает те же страдания, что и он, только во сто крат сильнее. И единственная причина, почему я до сих пор на разорвала Равновесие на куски — Крэйл. Этот сраный мир живет до тех пор, пока живет моя надежда спасти своего шанатара. Поэтому, небеснорожденный, лучше уходи и попытайся насладиться последними днями или часами своей жизни. Вероятно, скоро всего этого не будет.

Эрелим посмотрел на нее так, будто она хлестнула его по щеке. И в ответ ударил ее наотмашь. Сильно, так что искры из глаз посыпались. Марори закусила губу, зарычала, чувствуя, как к горлу подступает волна неконтролируемой злости.

— Прекратила сопли пускать, нильфешни?! — возвращая ее же бешенство, спросил Марроу. — Успокоилась? Помнишь, я сожалел, что не пристрелил тебя, когда была возможность? Клянусь Светлыми, я более чем готов сделать это сейчас.

— Вперед, — выплюнула ему в лицо Марори.

— А как же твой клыкастый убийца? Пусть подыхает?

Мир качнулся. Сперва влево, потом — вправо. Чтобы не упасть, Марори пришлось схватить за эрелима, а он в ответ крепко прижал ее к себе, стараясь, насколько это возможно, сохранить равновесие. Через несколько секунд все стихло, а Марори поняла, что изо всех сил рыдает ему в грудь.

— Прости, что ударил, — прошептал эрелим. Страдание в его голосе было таким обжигающим, что от него хотелось прикрыться руками. — Ты меня до чертиков напугала, нильфешни. Не говори так больше. Ты же знаешь, что я не смогу без тебя. Лягу в могилу вместе с тобой.

Она собиралась сказать, что это все лишь его болезненная привязанность, но в темноте, за миг до того, как погас светящийся сгусток, невидимый маячок снова моргнул своим манящим глазом. Слезы мгновенно высохли, когда она увидела, что в том месте, где только что была огромная глыба, придавившая кучу мусора, теперь образовался просвет. И между камнями просматривается кусок темной, покрытой рубчиками ткани.

— Там! — Она ткнула пальцев в темноту.

— Еще бы я хоть что-то видел. — И когда Марори попыталась потянуться за Нитью, перехватил ее руку. — Точно нас тут угробишь, нильфешни. Погоди немного, дай глаза привыкнут.

Марори дрожала от нетерпения, гипнотизируя взглядом клочок ткани, как будто он мог исчезнуть. Марроу подал знак, что может ориентироваться, и они пошли, придерживая друг друга за руки, словно двое сцепившихся рогами жуков. Вдвоем же откатили в сторону валун, благо теперь он не лежал в углублении — и потребовалась всего пара уверенных толчков, чтобы камень скатился вниз.

Ардея не было. Точнее говоря, были лишь обрывки его одежды, одна расплющенная туфля и — перчатка, которая лежала в стороне, пробитая в районе ладони хрустальной каплей. Словно пришпиленный грязнобелый краб.

— Уверена, что это безопасно? — Марроу придержал ее за плечо, когда Марори потянулась за своим сокровищем. — Ну, в смысле, ты уже поддалась на одну уловку дознавателя и…

— Я не могу сидеть здесь и гадать, опасно это или нет, — перебила она. — Я должна действовать. Если… со мной что-то случится, пообещай мне…

— Нет, — спокойно и холодно сказал он. — Я уже сказал, что не оставлю тебя что бы ни случилось. В конце концов, могилы лучше я и пожелать не мог.

Она чувствовала, что их слова — просто попытки казаться взрослее и сильнее, сделать вид, что они достаточно попробовали жизнь, чтобы теперь рисковать ей без всякого сожаления. Самообман, который стал самой надежной защитой.

Марори, держась за руку эрелима, наклонилась, потянулась за находкой. Руку пришлось вытянуть на всю длину — так, что от натуги заныли сухожилия. Еще немного, еще чуть-чуть.

— Есть! Она у меня!

В полумраке, наполненном серыми тенями и силуэтами, раздался вздох облегчения, за которым последовал сильный жесткий толчок, от которого пол раскололся сразу в нескольких местах. Мусор и обломки полетели в стремительно увеличивающиеся разломы, откуда уже лезли первые не-мертвые.

— Мар, держись!

Эрелим что есть силы потянул ее на себя, схватил на руки и прыгнул как будто наугад. Марори остервенело сжала пальцы вокруг перчатки, прижалась к нему. Вот теперь они не имеют права погибнуть! Теперь нужно убегать со всех ног и не позволить Темной втянуть себя в новую перепалку.

Марроу поставил ее на ноги, когда трещины замешкались где-то за их спинами — и, уже вдвоем, со всех ног, они бросились в сторону коридора.

И чуть не свалились в пропасть, поздно вспомнив, что лестницы больше нет.

Марори оглянулась: стены позади складывались одна с другой, словно фишки домино. Грохотали, ударяясь «лбами», камни, части уцелевшего потолка накрывали их бетонным покрывалом.

— Нужно прыгать, — сказал эрелим.

— Слишком большой разрыв.

— Выхода все равно нет. Придется просто поверить, что мы чертовы супер-сущности. — В его голосе появилась какая-то дикая уверенность в собственном вранье.

Марори кивнула, понимая — им ни за что не «пролететь» над провалом.

Поэтому прежде, чем эрелим успел взять ее за руку, что есть силы дернула ближайшую Нить. Он что-то кричал в ответ, пытался помешать, но Марори успела совершить задуманное — перебросила через провал блестящую ленту-тропу и толкнула Марроу идти по ней. Что-то позади с громким хлопком ударило их в спину порывом ветра, подстегнуло шевелить ногами. Шатаясь, словно неумехи- канатоходцы, они бежали над пропастью, придерживая друг друга от неминуемого падения. Адреналин бурлил в крови, выуживая такую необходимую веру в лучшее. Не может всегда и все быть плохо. Сегодня тот день, когда все получится.

— Ты знаешь, что ты сумасшедшая? — Дыхание со свистом вырывалось из легких эрелима.

— Кажется, один небеснорожденный уже говорил мне это, — кое-как улыбнулась она. — Не помню только, до или после угрозы вышибить мозги прицельным выстрелом в лоб.

— Злопамятная.

Дальнейшее напоминало гонки на выживание. Практически наощупь, то и дело натыкаясь на осколки стекла и изредка бьющие током провода, они все-таки выбрались наружу. К тому времени, как впереди забрезжил спасительный выход, Марори чувствовала — теперь ее силы в самом деле на исходе. Упадет

— и уже не сможет встать. И поклялась сказать спасибо упрямому эрелиму за то, что, вопреки собственным ранам и усталости, тянул ее следом, умудряясь приободрять злыми шутками о «богине-слабачке».

Они выскочили на поверхность за секунду до того, как остатки уцелевшего корпуса Эльхайма со стоном рухнули.

Марори грузно оперлась на Марроу плечом, сглотнула полную пыли густую противную слюну.

— Пол жизни отдала бы за глоток крови, — выдавила она хриплый смешок и оттолкнула дернувшегося было эрелима. — И думать не смей. Дай минутку отдышаться, потому что, кажется, я перестала чувствовать ноги. Напомни мне, чтобы я подарила Дагану новую игровую приставку, когда кончится весь этот бардак. Теперь я понимаю, как ему тяжело корчить из себя бодрячка в инвалидной коляске.