Нигерийский синдром

Глава 3

В Аэропорту Ганновера уже вовсю шла регистрация на наш рейс до Амстердама, откуда мы собирались лететь в незнакомую Гану. Подойдя к стойке регистрации, как человек, прилично говорящий на немецком, я отдала наши паспорта и билеты.

– Ваши визы в Гану, – любезно попросила работница аэропорта.

– Конечно, – ответила я и протянула ей наши красочные VIP бумаги.

Ее брови от удивления поползли вверх. Она повертела визы и с некоторым сомнением отметила, что такие видит впервые. Мне пришлось объяснить, что консульство подтвердило подлинность документов, и на этом вопрос был исчерпан. Мы зарегистрировались на рейс и прошли в зону отлета. Пройдя тщательный досмотр, наконец, освободились, нашли свободные места и стали заниматься своими делами.

Сначала на прогулку по Duty Free отправился Левка, затем я, и лишь Владимир, как истукан, оставался на своем месте, так как в принципе ненавидел ходить по магазинам: его больше привлекали другие мероприятия, например, выставки.

Пока гуляла по магазинчикам, на память пришла одна история, приключившаяся со мной в Шереметьево. Во время ожидания рейса я решила заглянуть в Duty Free, чтобы купить туалетную воду от Саlvin Klein «CK ONE», маленький пробничек которой был подарен мне дочерью. Презент очень понравился, и с тех давних пор это мой любимый парфюм, который я предпочту даже «Chanel № 5».

В Duty Free я быстро нашла то, что мне нужно, – набор из пробничков от Саlvin Klein. Среди них были и мои любимые. Едва я взяла в руки набор, как услышала звонкий голос продавца, молоденькой девчонки лет двадцати, которая, обращаясь ко мне, лаконично заявила:

– Женщина, этот набор для мужчин!

От неожиданности я чуть не выронила упаковку, и сомнения захлестнули меня. Выходит, я все это время пользовалась парфюмом для мужчин?! Но ведь и дочь моя не идиотка и кое-что соображает! Я перевернула коробочку, внизу было четко написано: For Woman. Несмотря на скудные познания в английском, я точно знала, что означает эта фраза: для женщин.

– Почему для мужчин? – растерялась я. – Здесь же написано «для женщин»!

Смутить или вывести девчонку из равновесия оказалось невозможно.

– Я вам точно говорю, что это для мужчин, – уверенно и надменно повторила она. – Но если хотите, еще раз узнаю в соседнем отделе.

Пока «знаток» английского отсутствовал, мы с охранником внимательно рассматривали коробочку.

– Woman – это ведь женщина? – спросила я у него.

– Вроде бы да, – не очень уверенно подтвердил он.

– Значит, парфюм для женщин?

– Выходит, так…

Нашу убогую и не слишком оптимистичную беседу прервала пришедшая продавщица, еще раз уверенно заявив, что набор для мужчин.

Моему терпению пришел конец, но любопытство взяло верх (на чем же основываются ее категоричные утверждения?), и я спросила: «Девушка, почему вы решили, что этот набор для мужчин?» Юное создание выдало гениальный по своей глупости ответ, хотя надо отметить, что у молодой особы была своя логика: «Так у нас его одни мужчины берут!» А мысль о том, что джентльмены покупают духи для своих и не своих женщин, в ее бедную тупую головку и не приходила! После такого «нелегкого процесса» я все же купила набор. Не зря же мучилась!

…Его я заметила сразу. То ли немец, то ли голландец, впрочем, какая разница. Одет хреново, как и все, кто нас окружал: на ногах ботинки-говнодавы (так мы ранее называли грубую страшную обувь, выпускаемую советской легкой промышленностью). Он сразу обратил внимание на нашу компанию, оглядел с ног до головы и с пренебрежением усмехнулся, и от этой кривой ухмылки моя неприязнь к этому человеку стала еще сильней.

Во-первых, я ненавижу, когда меня рассматривают, во-вторых, ненавижу тех, кто насмешливо ведет себя по отношению ко мне и моим близким, а в третьих, как во-вторых, так и во-первых! Одарив нахала таким же презрительным взглядом, я взялась за кроссворд, который поддавался мне с невероятным трудом. Кроссворды – это Левушкин конек, он их разгадывал всю жизнь, а моя голова была занята лишь мыслями о том, как уехать в Африку и не просто вернуться, а вернуться живыми и здоровыми. И как грозное предупреждение то и дело всплывали строчки из Корнея Чуковского: «В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы…»

Наконец, объявили посадку.

Наши места в салоне находились рядом, а через проход разместился тот противный тип, который рассматривал нас в аэропорту. Рядом с ним сидела женщина лет сорока пяти (как я поняла, случайная дорожная знакомая). Полет проходил нормально. Мы разговаривали на русском, обсуждая наше предстоящее пребывание в Гане. По окончании полета Лева встал первым, готовясь выйти из салона, и тут я заметила, что наш вражеский попутчик буквально с головой влез в сумку, которую держал в руках муж. Он рассматривал содержимое, что-то говорил своей спутнице, и они весело смеялись, вовсю обсуждая нас. Понаблюдав пару минут, я громко сказала на немецком: «Эй ты! Вынь свой нос из моей сумки!»

Мой голос, видимо, раздался как гром среди ясного неба. Этот идиот был так ошарашен и растерян, что от его былой наглости не осталось и следа. Про таких, как я, говорят «псих», потому что, если случаются подобные поганые ситуации, контролировать себя я уже не в состоянии и могу не только поругаться, но и кинуться в драку. Наливаясь злобой, сквозь зубы произнесла: «Ты что же это смеешься над моим мужем?!»

Вопрос прозвучал как угроза. Для пущей убедительности я даже слегка ударила кулаком по спинке кресла перед его носом. Угроза усугублялась и тем, что, жутко поправившись, я весила почти восемьдесят килограммов вместо положенных пятидесяти, соответственно, и кулаки стали внушительными. Хочу заметить, что европейцы трусоваты и боятся конфликтов, и если ты ведешь себя агрессивно, то связываться с тобой не будет никто, кроме разве что русских или турок. Растерявшись, попутчик и его спутница забормотали извинения, наперебой объясняя, что ничего не имели против нас.

– Ну что же, ваше счастье, – заявила я воинственно, буквально нависнув над ними своим мощным телом, – а то были бы у вас, ох, нешуточные неприятности! Повезло вам сегодня!

Они поняли меня правильно и сидели, вжавшись в свои кресла, даже не смея пошевелиться. Да, я такая: ни своих, ни чужих в обиду никогда не дам! Инцидент был завершен, но ярость во мне бушевала долго! Вот ведь какие подлецы, думали, что мы не понимаем по-немецки, а раз русские, значит, можно поиздеваться. Ну ничего, мы любого поставим на место, нас только не трогайте! Не дергайте тигра за хвост, а то голова запросто может очутиться в пасти! Папа всегда очень волновался за меня, не раз повторяя, как истину: «Оля, не лезь не в свои дела, а то, не дай бог, убьют!» Но я не могла согласиться и с гордым видом проходить мимо чужой беды или несправедливости.

Один раз в питерском троллейбусе, еще в девяностых, к трем иностранкам, не знаю, откуда конкретно, прицепились два контролера-мордоворота. Едва девочки, с небольшим опозданием, прокомпостировали свои талоны, как рядом с ними моментально нарисовались эти уроды. От контролеров у них не было ничего, даже, наверное, буквы «К».

– Пошли на выход! – грубо скомандовали они «цыплятам».

Троллейбус в этот час был забит под завязку, но ни один наш гражданин ни слова, ни полслова в защиту девчонок даже не хрюкнул. Все сделали вид, что их здесь и не «стояло» вовсе! Как я могла отдать этим бандитам на растерзание детей, которые, едва очутившись в их руках, оказались бы вообще без денег и ценностей?! Нет, конечно! Никогда! Поэтому срочно вмешалась в ситуацию.

– Они прокомпостировали билеты, и им совершенно незачем выходить вместе с вами, – сказала я спокойно.

– Они сделали это поздно, – ответил один злодей и, вцепившись в куртку одной из кандидаток на ограбление, стал тянуть несчастную к выходу.

К счастью, в это время рядом освободились места, и, вырвав детей из рук проходимцев, я живо усадила их рядом с собой. Троллейбус безмолвствовал, с большим интересом и любопытством прислушиваясь к перепалке. Перепуганные девчонки, сжавшись, сидели рядом, с надеждой глядя на меня.

– Они никуда с вами не пойдут, ясно?! – твердо дала я отпор нападавшим.

– Слышь, – обратились они ко мне, – ты-то, коза, чё вякаешь?! У тебя самой-то билет есть?

– Разумеется, – спокойно парировала я, держа перед их носом месячную проездную карточку, и, в свою очередь, потребовала: – А теперь попрошу ваши документы!

Они продемонстрировали контролерские карточки. К своему счастью, я всегда умела пользоваться любой полученной полезной информацией, а тут как раз подвернулся случай. Буквально за пять минут до выхода из дома по радио я услышала, что карточки контролеров будут теперь не синего, а фиолетового цвета, и решила воспользоваться этими сведениями.

– Между прочим, – заявила авторитетно, – у контролеров карточки не синего цвета, как у вас, а фиолетового, именно поэтому я подозреваю, что вы не настоящие контролеры, это первое, и второе – через одну остановку отделение милиции, где мы разберемся, какое отношение вы имеете к контролю вообще!

Услышав магическое слово «милиция», на следующей остановке их и след простыл! После инцидента спасенные девочки долго жали мне руки и искренне благодарили за помощь. Перед остальными, равнодушными гражданами нашего города, в долгу я не осталась, прочитав им внушительную лекцию о том, что нужно все-таки, несмотря ни на какие, даже опасные ситуации, оставаться людьми!

Все мы, выходцы из Советского Союза, какой бы национальности ни были, всегда и везде считаем себя русскими. Национальная гордость проявляется особенно в те моменты, когда нас начинают задевать, но иногда она и улетучивается, когда смотришь на поведение наших за границей!

Год назад, совершая полет из Милана в Цюрих, вдоволь насмотрелась на наших соотечественников. Предстали во всей красе!

В тот рейс практически на восемьдесят процентов салон был заполнен русскими, летящими транзитом из Милана в Москву. И именно после этой поездки я поняла, почему за границей так не любят наших. На местах прямо перед нами сидела влюбленная пара, вернее, влюбленной была лишь женская половина дуэта, мужская же добродушно позволяла себя любить. Девушка очень старалась, не стесняясь никого и ничего. В течение всего полета она облизывала «спонсора» с головы до ног, видимо, в благодарность за то, что взял ее с собой в путешествие. Я уже собиралась сделать ей замечание, чтобы остановить это безобразие, поскольку им только и оставалось, что завершить эту интимную прелюдию самым настоящим, реальным сексом, как Лева ткнул меня локтем, давая понять, что это не наше дело. Пришлось подчиниться.

Через проход сидели две юные девы-садистки, которые нашли себе развлечение в лице несчастной стюардессы. Надо сказать, что рейс выполнялся экипажем швейцарских авиалиний. Девицы вызывали стюардессу каждую минуту, обращаясь с какими-то несущественными вопросами и требованиями, что-то вроде: «Принеси воду с газом, нет, лучше без газа, нет, холодную, нет, теплую, в большом бокале, нет, в маленьком…» и так далее. Не успевала бортпроводница скрыться в своем отсеке, как кнопка вызова зажигалась вновь, при этом две мерзавки вовсю веселились и было понятно, что это не простые русские скромницы, а отпрыски семей новой российской элиты.

Сзади, дыша перегаром, весь полет орали, матерились и выпивали наши пузатые джентльмены со своими такими же бескультурными жирными женами. К стюардессам обращались по-русски и по-хозяйски: «Слышь ты!», а шоколадки, разносимые по салону на подносах, загребали двумя руками, столько, сколько могли вместить их огромные «грабли». Измученный вид стюардесс вызывал искреннее сочувствие, и у меня прямо-таки руки чесались отправить своих соотечественников на родину без парашютов, так сказать, в свободном полете.

Поэтому не надо удивляться тому, что русских везде не любят. Ежедневно в воздухе происходят различные происшествия, связанные именно с нашими, обычно сильно нетрезвыми, согражданами, и потому могу сказать откровенно: не стоит «пускать Дуньку в Европу», чтобы не позорить гордое звание русского человека.

Аэропорт Амстердама – город в городе, ни конца, ни края. Времени вагон, и мы, не торопясь, отправились в наш терминал, чтобы там ожидать рейс на Аккру. Народ еще не собрался, до посадки оставалось добрых три часа, но те люди, которые пока находились в зале ожидания, были черными. Белых всего трое – мы. Присутствующие выглядели весьма прилично. Ну, конечно, бедные ведь не могут себе позволить слетать из Африки на другой континент. Надо отметить, что африканцы одеваются очень ярко и красиво, даже когда приезжают в Европу и в этом они очень похожи на нас, русских, которые ограничат себя в еде, каких-либо домашних покупках, но найдут способ сэкономить, чтобы одеться по-модному и выглядеть шикарно. Это вам не неотесанная Европа, особенно Германия, где одеваются, наверное, хуже всех в мире.

Русских можно узнать всегда и везде именно по внешнему виду. Для этого совершенно не нужно входить с ними не только в тактильный, но даже в словесный контакт. Наши соотечественницы в большинстве своем выглядят высокомерно и вульгарно. Всё для того, чтобы зацепить какого-нибудь приличного джентльмена, поэтому работа идет и днем, и ночью, и на работе, и в путешествиях.

Вот скажите, зачем, отправляясь в путь-дорогу, надевать двадцатисантиметровые шпильки и платформы, которые смешно и нелепо, как копыта Кентавра, смотрятся на тощеньких, неоформленных ножках, особенно в сочетании с чемоданом «мечта оккупанта»? Для чего нужно облачаться в наряды, «достопримечательностью» которых является лишь декольте, что спереди, что сзади? А если есть декольте, то почему из него должны торчать грязные бретельки несвежего бюстгальтера? Многие ведь заботятся лишь о внешнем антураже, совершенно не думая о белье. Почему платья и юбки должны быть такой длины, что только прикрывают, как в старину говорили, «срам», для чего все это?

Лишь для одного: захомутать приличного, состоятельного мужичка, падкого на голые сиськи и коленки.

Наши девочки и тетеньки со стороны себя, конечно, не видят и не замечают, как нелепо и смешно выглядят, но понты превыше всего! «Понты, понты, как много в этом звуке для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось…», – так бы, наверное, написал А.С. Пушкин, если бы жил в наше время.

Русский человек без понтов, как песня без слов. Без понтов нет счастья, без понтов нет жизни! Каждый имеющий отношение к России просто обязан быть круче всех. Все эти знакомые и незнакомые, близкие и неблизкие, свои и чужие непременно должны захлебнуться завистью, слушая рассказы о мнимом благополучии, и завидовать, завидовать и завидовать до сердечных колик, до зубного скрежета! Никому нельзя показывать, что ты неудачник, лузер, что за душой нет ни копейки, а за пазухой даже камня, который можно ловко швырнуть в огород тех, кто усомнился в твоем благополучии. Если у тебя дырявая лодка, то рассказывай всем, что владеешь белоснежной яхтой. Если достал костюм на блошином рынке, говори, что купил в лучшем модельном доме Парижа, а его несколько потрепанный вид – это последние модные тенденции. Если нет наличных, ври, что у тебя чековая книжка или карточка, золотая или платиновая, и лучше, если не одна. Не имеешь автомобиля, убеди всех, что твой личный знаменитый доктор, непременно лауреат Нобелевской премии, запретил тебе ездить и приказал ходить пешком. А если ты владелец халупы, беззастенчиво лги, что это домик для твоего нового хомячка, который долго тебя об этом просил, потому что не любит жить в тесной клетке. Одним словом, блефуй и понтуйся, понтуйся и блефуй, и чем больше врешь, тем больше верят!

До замужества я носила фамилию знаменитого старинного княжеского рода. Когда меня спрашивали: «А вы не из тех ли будете?», всегда нагло отвечала: «Конечно же, из тех!» Верили безоговорочно, а может, это и не было враньем, ведь редко кто из нас, сегодняшних, знает свои корни, свое так называемое генеалогическое древо.

Однако понты – это не только удел бедняков и неудачников, их обожают кидать друг перед другом и богачи! Если жена одна и старая, обязательно дадут понять, что где-нибудь, в неближнем зарубежье, благосклонности дожидается целый гарем! Если куплен остров в океане, непременно заметят, что на сдачу дали еще и соседнее государство. Если денег только миллионы, скажут, что миллиарды, размышляя о том, как доворуют остальные. А если посадили в тюрьму, сделают вид, что таким своеобразным способом отдыхают от навязчивых компаньонов и надоевших домашних.

Понтам, как подвигу, есть место в нашей жизни, и чем убедительней понтуешься, тем больше веры и доверия. Почти девяносто процентов российского бизнеса держится лишь на понтах и выражении: «Говорите и вы…».

Мой вам совет: никогда не признавайтесь в собственных неудачах, не стоит – никто не пожалеет и вряд ли кто поможет. Поэтому лучше всего в жизни руководствоваться следующей рекомендацией: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», – и это абсолютная истина! Вот и мы с Левой плавать и звать на помощь не умеем, а потому выбираться из бурного бизнес-водоворота пытаемся всегда сами, время от времени протягивая друг другу руки, а иногда и бревно.