Никогда не предавай мечту

Глава 12

Макс

– Эсмеральда Щепкина? – округляет глаза сестра. Черт, Макс не думал, что эти имя и фамилия вызовут такую бурю и переполох. Честно говоря, даже не надеялся, что Лиза ему поможет.

Надо было не полениться, и самому поискать в Интернете. Но ему в голову не пришла мысль, что Альда может быть настолько знаменита. Судя по Лизкиному лицу – настолько. Или даже больше.

– Ты что, её знаешь? – теребит его сестра, пытаясь выудить бессовестным образом информацию. – Ты с ней знаком? Иначе почему вдруг спрашиваешь? Тебя же никогда не интересовал балет!

Пулемёт, а не девушка, рта не даёт открыть.

– Что ты всполошилась так, будто перед тобой грузовик с пряниками опрокинулся? Она что, знаменитость? – равнодушия в голосе побольше. Иначе не переслушать Лизу до утра.

Лизхен на минуту затыкается. Трёт пальцами виски, бьёт себя раскрытой ладонью в лоб. Экспрессивная, зажигательная, как всегда. Темперамент достался им от матери – потомственной генеральской дочери в третьем поколении. И хоть внешне между Максом и Лизой сходство едва уловимо, их родство сразу же вычисляют по жестам и экспрессии.

– В общем, уже нет, – вздыхает сокрушённо, – а так-то да. Она была прима-балерина, Макс. Одна из лучших, талантливейшая, перспективная, мощная. А потом… несчастный случай. Почти в то же время, что и у тебя. И пропала. Столько сплетен ходило – у-у-у-у… Колись, Макс, что за интерес такой? Я ж не слезу!

Ему даже не нужно смотреть, чтобы видеть любопытную мордочку енотика и цепкие лапки, что готовы вцепиться в него мёртвой хваткой.

– Хочешь, познакомлю? – у Макса каменное безразличное лицо, но Лизу так и подбрасывает на месте.

– Ты! – больно тыкает она его пальцем в грудь. – Я, между прочим, на постановки с её участием ходила! А ты всегда пренебрежительно к классике! И ты её знаешь, а я нет?! Где в этом мире справедливость?

Патетически поднятые вверх руки, глаза – в потолок, скорбно опущенные уголки губ. И сейчас Лиза не играет, а по-настоящему обижена. Пытается лишь вот за этими резкими жестами спрятать, что её задела Максова новость.

– Она красивая, да? – мгновенно меняется, как вода в реке, настроение у Лизки. – Интересная, да? С ней небось нескучно? Что она любит? Что ей нравится? Какие книги читает? Пьёт кофе или чай?

Атака настолько неожиданная, что Макс теряется. Что он знает об Альде на самом деле, кроме того, что она холодная и целеустремлённая?

– Водку точно не пьёт, – крякает он и пытается уклониться от быстрых рук сестры: Лиза пихает его кулаками, куда попало. Шутливо, конечно, а он, оказывается, немного сноровку потерял – пропустил пару ударов. – Сказал же: познакомлю, зачем обязательно драться? Заодно и свои вопросы дурацкие задашь. Кофе там, чай, книги…

– Сегодня! Сейчас! Звони! – суёт она в руки телефон, и в глазах у неё столько азарта, что она может на одной ножке километр на спор проскакать, если её задеть.

– Сегодня уже нет, – прячет Макс телефон в карман.

Они недавно расстались с Альдой. Она подвезла его к родителям. Он уверил, что домой доберётся самостоятельно. О встрече не договаривались. Расстались как-то скомкано и сухо. Он даже не додумался у неё номер телефона взять. А сейчас понимал: наверное, ему бы хотелось услышать её спокойный голос на ночь. В виде обезболивающего. Слишком уж резко всё изменилось, и пока Макс толком не знал, что делать с неожиданностями, свалившимися ему на голову.

– Я позвоню тебе. Познакомлю с прима-балериной. А теперь отвези меня домой, пока родители не вернулись.

– Может, хватит бегать от них, а? – прикрывает Лизхен левый глаз.

– Я не бегаю. Просто у меня день тяжёлый выдался. А мама… ну, ты знаешь.

Лиза знала. Поэтому, вздохнув, накрасила губы, пошуршала в сумочке, и кивнула на дверь.

Пока ехали в машине, Макс молчал, переваривая события сегодняшнего дня.

Не думал, что встреча с Грэгом так всколыхнёт. Привык думать, что они расстались и больше никогда не пересекутся. Ну, разве что случайно. А если учесть, что Макс почти не выходил из квартиры, то шансы на неожиданную встречу стремились к нулю. Но, как оказалось, невозможного нет. У Альды хорошо получалось решать вопросы любой сложности.

Грэг не стал вспоминать прошлое. Они вообще говорили только о настоящем.

– Придётся вначале восстановить физическую форму, – Грэг деловито ощупывал его фигуру и не только глазами. Макс знал: ослаб, почти не занимался, махнул на всё рукой. Но не так всё плохо. Возобновить занятия ничего не стоит. Его больше пугало то, что должно прийти потом. – Ежедневно я жду вас здесь. Посмотрим, на что вы способны.

И всё. Никаких лишних слов. Никаких уговоров или сомнений. Будто решённый вопрос. Макса тогда это разозлило страшно, но он стерпел, не стал ни язвить, ни спорить. Подумал лишь, что в любой момент пошлёт их подальше, если поймёт, что нет ни сил, ни желания.

А сейчас, когда он сидел рядом с Лизхен в машине, пришло ему другое озарение. Не надо ничего менять. Его несут спокойные, но почему-то надёжные воды реки по имени Альда. У него нет выбора. Его прижали к стенке. И лучше смотреть на всю историю именно в таком ракурсе. Нет выхода. Точка. Он либо делает так, либо погибнет. Плыть по течению – это тоже неплохо. Нет нужды бороться. Надо лишь дождаться, куда вынесут тебя волны чужой реки.

– Ты чего-то не договариваешь, брат? – нарушает молчание Лиза. – Может, есть что-то, о чём мне следует знать?

Она временами настолько проницательна, что хочется посмотреть и пощупать: не вырос ли у неё посреди лба третий глаз. Но пока чересчур рано о чём-то говорить.

– Всё нормально, Лиз, правда. И когда будет о чём, я обязательно тебе расскажу.

– Темнишь ты, Максик, – Лиза вздыхает совсем как мама. – Но то, что ты вылез за столько времени из своей берлоги, уже что-то значит. Мама порывалась к тебе приехать. Не гони её, а?.. Она любит тебя. Мы все тебя любим. И ей, наверное, тяжелее всех. Она до сих пор не смогла смириться, что так всё случилось.

– А я, значит, смирился? – вот одно слово – и теряется хрупкое равновесие. В груди лава кипит. Макс не переносил все эти разговоры.

– Разные взгляды на одно и то же, – бесстрашно возражает сестра. Вот уж у кого силу духа обухом не перешибить. – Ты сдался, ушёл в себя. Окружил себя болью, как трёхкилометровым забором. Прости – наплевал на всех и наши чувства. Тебе кажется, что никто не может почувствовать того, что и ты. Но это неправда.

– Она жалеет меня, а я не переношу, не переношу этого!

– Конечно, жалеет. Как можно не жалеть своего ребёнка? Помнишь, когда ты сломал руку, она вставала к тебе ночью, потому что ты стонал от боли? Гладила тебя по щеке, давала лекарства и водичку подносила? И тогда ты почему-то не возражал. Позволял ей утешить тебя. А сейчас только грубишь и терпишь. Она не враг.

Макс скрипнул зубами. Это не первый разговор, но именно сейчас сестра решилась на открытую конфронтацию. Хорошо, что они приехали. Ему и так на сегодня достаточно впечатлений. Постепенно. Пошагово. Иначе голову потерять можно.

Лизка из машины выходить не стала. Смотрела ему вслед, пока он не скрылся в подъезде. Она всегда приходила на помощь. Стоило ему только пальцами щёлкнуть. Но никогда не бегала сама. А ещё он вдруг понял: даже сестра не побуждала его делать хоть что-то. Посуду, например, помыть. Или полы. А он же может. Сам. Без неё. И вообще без кого-либо. И в магазин может. И какое-то время он пытался адаптироваться, пока его не накрыло полным тотальным безразличием.

Он лежал на диване. В тишине. Смотрел в потолок и ничего не видел. Фрагмент за фрагментом складывалась картинка жизни после трагедии. И не очень-то приятно Максу было видеть себя в этих кадрах.

В какой-то момент он уснул. Отключился, как испорченное радио. А проснулся среди ночи от кошмара, всколыхнувшее тёмные воды его сознания.