Нищий и принцесса

Глава 16

Стелла

— Привет, солнышко, звоню тебя поздравить! — радостный голос мамы совершенно не поднимает мне настроение.

— Привет. Спасибо.

— Ну рассказывай! На какое число вы подали заявление?

— На пятнадцатое марта, — теперь мне совсем тоскливо.

— Прекрасно! Будем надеяться, что я смогу присутствовать, шестого марта будет суд.

Если маме дадут срок, за Пашку я не выйду, пойду работать в десять смен и выплачивать долги. Все упирается в эти пять миллионов и решение Минаева, от которого так много зависит.

— Пашка такой молодец, так старается для тебя! — говорит с восторгом, — Григорий опять приезжал. Мы долго говорили. Пашка обзванивает всех, кому мы должны. Банкротство уже запущено. Но самое главное Минаев…

— Что? — говорю с замиранием сердца.

— Тоже согласился на рассрочку, Абрамовы дали ему миллион, сказали остальные чуть позже. Я надеюсь, он все подпишет.

В голове возникает шальная мысль всех кинуть и после удачного суда свалить на необитаемый остров.

— А если он подпишет, он может потом передумать? Если тебя уже выпустят?

— Он может подать апелляцию. Или опять на нас настучать, если Абрамовы так ему и не заплатят. А что?

— Да так, ничего…

Какой хитрый Пашка. Рассрочка наверняка будет не на пару месяцев.

— Мне не нравится, что ты такая грустная. Отвлекись! Выбери себе красивое свадебное платье!

— У меня не будет платья, я не хочу…

— Да как это так? Не дури! Ты будешь очень красивой невестой!

— Буду, только не в платье, я надену брючный костюм.

— Ну как знаешь… — говорит расстроенно.

— Про меня наверняка все будут шептаться…

— Почему? — она удивляется.

— Замуж в одиннадцатом классе, по среди учебного года…

— Ну и что! Пусть завидуют! Такого Пашку еще надо поискать!

— Действительно…

Говорим еще немного, мама такая счастливая, что кажется, что она дома, просто поехала в магазин и звонит мне потрепаться, чтобы не было скучно.

Мои дела почти наладились, после всех терок с Пашкой, мы пришли к золотой середине: секс после свадьбы, поцелуи сейчас. Можно было бы и не тянуть, все равно понятно, что это случится, но я все еще доживаю свои последние свободные деньки.

Как бы я не пыталась оттолкнуть Скворца, ничего не выходит. Я чувствую себя разбитой и грязной и очень сильно себя ненавижу. Он больше у меня не ночует, появление комендантши сыграло мне на руку. Я думала, если мы будем отвыкать друг от друга потихоньку, мне будет легче, но мне совершенно не легче. Теперь я считаю дни до пятнадцатого марта, а их остается все меньше и меньше. Они у нас все еще сумасшедшие, перед смертью не надышишься, но я стараюсь получить впечатления на всю жизнь вперед. Уверена, что у меня будет много разных впечатлений, но именно таких не будет.

У меня снова есть деньги. Пашка перекидывает мне на карточку и больше не присылает цветов, как я и просила. В целом, он терпимый. Чтобы мне было не так горько, я пытаюсь представлять, что он мне нравится, пытаюсь найти в нем что-то привлекательное. Мы видимся только на выходных и у меня словно две параллельных жизни, которые схлестнутся только двадцатого марта, после небольшой поездки в свадебное путешествие. Надеюсь, я утону в море.

Черный тонированный, спортивный Мерседес въезжает на парковку нашего корпуса. Мне не нравится, что Пашка сам привозит меня домой в воскресенье вечером, но я не в том положении, чтобы спорить. Мы останавливаемся на асфальтированной площадке и я равнодушно смотрю в свое окно. Метрах в пятнадцати, между деревьев стоит Скворец, наверно звонит мне на отключенную трубку.

Пашка кладет ладонь на мое колено, спрашивает куда я хочу съездить в следующий раз. Я вяло поддерживаю разговор, все смотрю, как он ходит туда-сюда и не знает, что между нами всего пятнадцать метров и тонированные стекла. А потом Пашка тянет меня за подбородок и целует. Он ужасно хреново целуется… Но даже это не так паршиво, как мои ощущения в груди. Выйти бы сейчас и во всем ему признаться. Он рассвирепеет, будет кричать, изобьет Пашку, возможно даже меня и мы расстанемся. Но я не хочу делать это так, не хочу делать ему больно. Я уже придумала легенду. И еще я хочу чтобы наш последний день был особенным.

— Давай еще немного покатаемся, — бросаю холодно.

— Давай, — Абрамов отвечает радостно, — А куда ты хочешь поехать?

— Куда угодно, главное поскорей.

Машина трогается с места и мы уезжаем с парковки, когда проезжаем мимо Скворца, я поджимаю губы и снова хочу разрыдаться.

Прости меня, пожалуйста…