Ночные грезы

Глава 1

1898 год

— Письмо пришло, мама!

— Какое письмо, Алинда!

Леди Сэлвин попыталась сесть, но тут же обессиленно откинулась на подушки.

Дочь устремилась ей на помощь и ловкими движениями, в которых ощущался немалый опыт, помогла ей устроиться поудобнее.

На лице у худой, болезненного вида женщины отразилось страдание, но одновременно и живейшее любопытство.

— Так они тебе ответили?

— Да, мама. Помнишь, мы же вместе с тобой прочитали это объявление и решили, что эта работа как раз мне по силам.

— Тебе пришлют работу на дом?

— Нет, мамочка. Вот как раз по этому поводу я хотела с тобой поговорить.

Доброе лицо леди Сэлвин нахмурилось. Ее тонкие исхудавшие руки вцепились в одеяло так, как будто она уже ожидала услышать нечто ужасное.

Алинда ободряюще улыбнулась матери, пододвинула стул поближе к кровати и, усевшись, произнесла ласково:

— Пожалуйста, мама, не волнуйся, тебе это вредно. Мы обе знаем, что мне надо каким-то способом зарабатывать деньги, иначе мы умрем с голоду.

Девушка говорила это весьма бодрым тоном, несмотря на мрачный смысл своих слов. И все же леди Сэлвин страдальчески скривилась, и поэтому Алинда поспешила продолжить:

— Ты можешь со мной не соглашаться, но я думаю, что мне представилась великолепная возможность хоть что-то заработать. К тому же я не буду отсутствовать слишком долго.

— Отсутствовать? — как эхо откликнулась леди Сэлвин, с растерянностью глядя на дочь.

— Не волнуйся, мама. Сначала послушай. Алинда торопливо достала из конверта лист бумаги и громко прочла вслух:

Кэлвидон-хауз,

Дербиишр,

19 мая 1898 года

Мисс Алинда!

В ответ на ваше письмо от 15 числа сего месяца я по поручению вдовствующей графини Кэлвидон сообщаю вам, что она ожидает вашего скорейшего прибытия.

Если вы возьметесь за реставрацию вышитых изделий, то мы заключим с вами договор на эту работу. Насколько я знаю из рекомендаций, представленных вами, и образцов, это вполне вам по силам.

Ее милость леди Кэлвидон желает, чтобы вы приступили к работе как можно скорее.

Ближайшая железнодорожная станция к Кэлвидон-хауз называется Дерби. Экипаж будет встречать вас там по получении ответа с согласием и точной даты вашего приезда. С уважением,

Джеймс Лейсворс, секретарь.

Алинда закончила чтение и выжидающе взглянула на мать.

— Видишь, мама, как удачно все складывается. Мне предстоит работать в богатом доме. Уж, наверное, дом, где живет вдовствующая графиня Кэлвидон, вполне респектабелен.

— Но тебе предлагают наемную работу! — воскликнула леди Сэлвин. — С тобой будут обращаться как с простой швеей! Алинда, опомнись!

— Все не так плохо, как тебе кажется, мама, — откликнулась девушка. — Я буду занимать там место, подобное гувернантке. А это значит, что я буду ограждена от общения с распущенными джентльменами, которые, как ты подозреваешь, поджидают меня за каждым углом.

Девушка негромко рассмеялась, а потом продолжила:

— Знаешь, мама, если б я верила всем твоим страхам и предчувствиям, то прониклась бы невероятным самомнением.

На самом деле Алинда имела все основания проникнуться им, хотя, может быть, не подозревала об этом и считала, что матушка просто нахваливает свою единственную дочь.

Она была очень хорошенькой, с огромными серыми глазами, сияющими на миниатюрном точеном личике, и пышными волосами цвета созревающей ржи. Фигурка ее была грациозная и женственная, а легкие порывистые движения, как и живое выражение глаз, свидетельствовали, что она обладает пылкой натурой. Все это сочеталось с удивительно приятной мягкостью и скромностью манер.

Каждый, кто общался с Алиндой Сэлвин, мог вполне оценить ее по достоинству. Только вот она вела замкнутый образ жизни и почти ни с кем не общалась.

Последние два года Алинда посвятила себя заботам о больной матери и очень редко появлялась за пределами сада, который окружал их маленький домик.

Они жили в отдаленной части Хантингтоншира, население которого было невелико, и немногие соседи вообще перестали навещать леди Сэлвин с тех пор, как она заболела настолько, что не могла покидать своей спальни.

Изредка к ним заходила жена викария да еще несколько пожилых дам, которые жили в маленьких коттеджах в ближайшей деревне. Бывало, что проходили целые недели, и леди Сэлвин и Алинда не видели у себя в доме ни души. Однако Алинда не унывала. Она очень любила свою матушку, хотя понимала, что леди Сэлвин становится все более капризной и привередливой. Только деликатесы могли пробудить в ней хоть какой-то аппетит, а это было им не по карману.

— Мы должны что-то предпринять, мама, — решительно заявила она две недели тому назад.

Леди Сэлвин переменилась в лице при мысли, что ее дочь будет зарабатывать деньги, но Алинда, с присущим ей здравым смыслом, сказала:

— У нас нет другого выхода, мама. Мы можем продать дом, но я сомневаюсь, что кто-нибудь захочет его купить. На днях в газете была статья о том, что недвижимость резко упала в цене.

Леди Сэлвин ничего не ответила на это заявление, и Алинда продолжила:

— Но даже если мы продадим наш дом и земельный участок, куда мы поедем? Ведь не дом съедает наши доходы, а это мы съедаем их в виде пищи.

— Вот ты и вспомнила все то, что я ем, — с несчастным видом откликнулась леди Сэлвин. — Неужели мне действительно нужно есть цыплят, фрукты…

— Все это тебе прописал доктор, мама, — мягко перебила ее Алинда. — Ведь ты не можешь питаться воздухом или теми жалкими овощами, которые растут у нас в садике.

Алинда сделала паузу, а потом добавила с печалью:

— Конечно, мы можем уволить старого Ходжеса, но мы обе знаем, что он никогда не найдет другой работы. Так же, как и Нэнни.

— Мы не можем обойтись без Нэнни, — тут же откликнулась леди Сэлвин.

— Следовательно, ты должна одобрить мое намерение искать работу, — сказала Алинда, — а так как я абсолютно ничего не понимаю в этом и лишена каких-либо талантов, то это будет непросто.

Однако именно Нэнни и решила проблему Алинды, подсказав ей, что уж, во всяком случае, в одном мастерстве девушка преуспела. Может быть, она ни на что другое не способна, но в вышивании ей нет равных.

Алинда сразу же воспряла духом.

— Если я буду вышивать шелковое белье или муслиновые платочки, то, вероятно, найдется магазин, где их у меня купят.

Леди Сэлвин снова пришла в ужас:

— Неужели ты собираешься ходить по лавкам и предлагать им свои изделия? Нет, я не вынесу этого, дорогая. Как только я представляю тебя обивающей пороги магазинов, мне хочется тут же умереть.

— Наверняка, — вмешалась в разговор Нэнни, — есть состоятельные леди и джентльмены, которые нуждаются в том, чтобы им расшили пологи над кроватями или обновили гобелены на стенах. А вы в этом непревзойденная мастерица, мисс Алинда. Помните, как искусно вы реставрировали вышивку, принадлежавшую вашей бабушке.

Алинда тут же оглянулась на это замечательное изделие, висящее на стене, — очень изящный образчик французской вышивки на шелке семнадцатого века. Когда-то она нашла его на чердаке среди вещей, присланных в дом после кончины ее бабушки, и всем казалось, что это чудесное произведение искусства безнадежно испорчено временем. Однако Алинда придерживалась другого мнения. Она воскликнула, обращаясь к матери:

— Как изысканно оно бы выглядело, мама, если бы не было так подпорчено.

Действительно, это была прелестная вещица — вышивка изображала Лето в виде женской фигуры с пшеничным снопом в руках в окружении полевых цветов. На заднем фоне были изображены корзины с фруктами и овощами, соответствующими этому времени года.

До своей болезни леди Сэлвин сама занималась вышиванием и проявляла вкус и мастерство в этом искусстве. Ремеслу она научилась у своей матери, которая была наполовину француженкой и воспитывалась во Франции.

Леди Сэлвин поведала Алинде, что искусство вышивания гладью было изобретено во Франции после Крестовых походов.

— Людовик Одиннадцатый и Карл Восьмой свозили во Францию самых знаменитых мастериц, особенно из Италии. И лучшие их работы демонстрировались в соборах. Благородные леди расшивали алтарные покровы под руководством знатоков этого дела и великих художников. В восемнадцатом веке мадам де Помпадур ввела моду на декоративную вышивку и украшала ими стены гостиных и будуаров. Слава о французском вышивании распространилась по всей Европе, и не было ни одного королевского двора или просто богатого дома, где бы не красовались вышивки на шелку.

— Во времена Людовика Пятнадцатого, — продолжала свой рассказ леди Сэлвин, — изображения стали более игривыми, фривольными, грациозными. После смерти короля мадам де Монтюр основала школу для девочек в Сен-Сире, где большую часть времени они посвящали работе с иголками и нитками.

— А что-нибудь из их изделий сохранилось? — спросила Алинда.

Ее мать тяжко вздохнула.

— Большинство этих произведений погибло во время французской революции. Тогда приказано было выдергивать из вышивок золотые и серебряные нити.

— Как глупо и жестоко! — не удержалась от восклицания Алинда.

В ней пробудился сильный интерес к вышиванию, и она уговорила мать обучить ее навыкам этого мастерства. Вскоре дочь даже превзошла леди Сэлвин в умении и фантазии. В голове у нее рождались чудесные картины, которые она переносила на ткань.

Вскоре девушка расшила все платочки и все чехлы на стульях. Этим она необычайно украсила скромную обстановку их дома.

К тому времени леди Сэлвин настолько ослабела, что ей было уже не до работы. Но ей нравилось, что Алинда проводит время за вышиванием рядом с нею. Мать была для девушки самым суровым и беспристрастным критиком.

В доме было столько великолепных образцов работы Алинды, что когда возник вопрос, какие из них отослать для ознакомления вдовствующей графине Кэлвидон, то выбрать было необычайно трудно.

А имя вдовствующей графини всплыло тоже благодаря Нэнни. Именно она подсказала им, что стоит просматривать объявления в «Тайме»в надежде отыскать там людей, нуждающихся в подобных услугах.

Нужное им объявление не замедлило попасться на глаза. Алинда торопливо пробежала глазами газетные строчки.

«Титулованная леди нуждается в искусной и опытной вышивальщице для восстановления (балдахинов, занавесей и покрывал. Обращаться к ее секретарю по адресу: Кэлвидон-хауз, Дербишир».

— Это значит, что ты должна будешь поехать в Дербишир! — воскликнула леди Сэлвин, когда Алинда прочла ей объявление.

— Да, мама. Но я уверена, что за такую работу мне будут хорошо платить.

— Почему бы им не прислать эти занавеси сюда? — наивно осведомилась леди Сэлвин.

— Зачем им лишние хлопоты? Кроме того, любая вышивальщица с удовольствием согласится пожить в таком известном доме, да и мне самой интересно увидеть Кэлвидон-хауз. Я когда-то видела его изображения в старых номерах журналов.

— Мне так не хочется отпускать тебя, — грустно сказала леди Сэлвин.

Алинда нежно сжала руку матери.

— Неужели ты думаешь, мама, что я, покинула бы тебя, если бы не крайняя необходимость? — мягко спросила она. — Ведь нам еще придется ждать два года, прежде чем мы расплатимся с долгами и снова сможем тратить на себя пенсию.

Мать и дочь погрузились в молчание, вспоминая о потрясении, которое они пережили, когда после кончины Джеральда узнали, сколько он задолжал.

Брат Алинды, на шесть лет старше ее, был убит три года тому назад в сражении на северо-восточной границе Индии. Когда родным сообщили, что он погиб в схватке с местными племенами, что-то в леди Сэлвин надломилось и тоже как бы умерло. Она утеряла всякое желание жить и, как казалось Алинде, даже не стремилась выздороветь.

Она обожала своего сына и, хотя любила и Алинду, но именно Джеральд составлял смысл ее жизни и на него возлагала она все свои надежды после кончины мужа.

Леди Сэлвин была назначена пенсия, которая вполне могла удовлетворить все ее потребности и благодаря которой она могла бы постепенно подготовить Алинде подходящий гардероб для дебюта в свете. Но вместе с уведомлением о смерти Джеральда пришло сообщение об огромных его долгах. Это было неудивительно, потому что большинство офицеров в Индии жили на широкую ногу, не учитывая своих возможностей, а он к тому же в тот момент совершил непростительную ошибку, великодушно оплатив счета своего товарища по полку, которого преследовали кредиторы.

Алинда с грустью подумала, что это одно из тех несчастных совпадений, которые, к сожалению, так часто встречаются в реальной жизни, хотя люди обычно считают, что они описываются только в романах.

На той же неделе, когда Джеральда убили на границе, его товарища по полку и должника отправили со специальной миссией в Калькутту, где он и умер от холеры. Счет, который Джеральд необдуманно взял на себя, рассчитывая, что по нему не придется платить, был предъявлен его матери.

Леди Сэлвин ничего не оставалось, как выплачивать долг, за который ее сын поручился своей честью. Единственным способом, каким она могла это сделать, это подписать договор, что три четверти ее пенсии в течение пяти лет будет уходить на уплату долга.

Алинда с матерью рассчитывали, что на оставшуюся сумму смогут как-то содержать свой скромный дом и платить жалованье старому Ходжесу за работу в саду и Нэнни, за ее услуги по дому.

— Нам придется быть очень экономными, — сказала Алинда, — но мы справимся.

Конечно, это означало, что у нее не будет никаких новых нарядов и никакого дебюта в Лондоне, когда ей исполнится восемнадцать.

Девушка не жалела об этом, но горечь и жалость к дочери буквально грызли леди Сэлвин. А когда здоровье ее совсем ухудшилось, то печаль ее сменилась раздражительностью и сетованиями на судьбу.

Особое питание, которое прописали ей доктора, вместе с необходимыми лекарствами совсем опустошили их кошелек. Сознание того, что они находятся на краю финансовой пропасти, придало Алинде твердости.

— Что бы ты ни говорила, мама, я все равно поеду в Кэлвидон-хауз. Я постараюсь вернуться поскорее с полным кошельком. Вот увидишь — ты даже не успеешь соскучиться обо мне.

Потратив на уговоры много сил и времени, Алинда все-таки добилась своего и сообщила мистеру Лейсворсу, что прибудет на станцию Дерби в пять утра в среду, тридцатого мая.

Когда она уже собралась в дорогу, леди Сэлвин, увидев свою дочь в лучшем батистовом платье и миленькой дорожной шляпке, нашла ее столь привлекательной, что невольно потянулась к ней и схватила за руки.

— Ты не должна ехать без сопровождения, Алинда! Представь, что какой-нибудь джентльмен вознамерится…

— Я буду ехать в специальном купе, предназначенном только для леди, — заверила мать Алинда. — А что касается джентльменов в Кэлвидон-хаузе, то я думаю, что они слишком высокомерны, чтобы обращать внимание на какую-то там швею.

— Я знаю много историй, — тихо сказала леди Сэлвин, — о том, как гувернантки часто подвергаются насилию в домах, где они служат. Обещай, что ты будешь обязательно запираться на ночь в своей спальне.

— Конечно, мама. А если я вдруг увижу джентльмена, влезающего в мое окно, я тут же начну вопить во всю мочь и звать полицию.

— Я не шучу, Алинда!

— Я знаю, что ты не шутишь, мамочка, ты просто беспокоишься о своем маленьком птенчике, который вдруг решил вылететь в незнакомый ему окружающий мир. Но ты все же забыла об одном — мне уже почти девятнадцать, и я уже не глупая школьница.

Тут Алинда ободряюще улыбнулась матери.

— Я буду жить в роскошном доме, где мне ничего не может угрожать. А если возникнут какие-нибудь сложности или неприятности, я немедленно все брошу и вернусь к тебе.

— Поклянись, что ты так и сделаешь, — потребовала леди Сэлвин. — Никакие деньги на свете, Алинда, не возместят те унижения, которые ты можешь там испытать.

— Ты говоришь об этом так, словно я ввязываюсь в какую-то безумную авантюру, а не еду заниматься безобидным, скучным вышиванием, — рассмеялась Алинда.

С этими словами девушка так гордо вздернула вверх маленький подбородок, что леди Сэлвин убедилась — за свою дочь она может не волноваться.

Между тем Алинда продолжала:

— Нэнни будет заботиться о тебе, мамочка, а всех наших друзей в деревне я попросила навещать тебя почаще. Мистер и миссис Парсонс будут читать тебе вслух, а мисс Твитлет согласилась заходить в наш садик и каждое утро срезать тебе свежий букет, а также закупать для тебя все необходимое в местной лавке. Все так хорошо относятся к тебе, что, когда я вернусь, окажется, что ты даже не заметила моего отсутствия.

— Мне будет тебя не хватать каждую минуту, каждое мгновение, моя дорогая! — произнесла леди Сэлвин от всей души. — Я буду счастлива только тогда, когда ты вернешься домой здоровой, невредимой…

— И богатой! — воскликнула Алинда и наклонилась, чтобы поцеловать мать на прощание.

Впрочем, такой уверенности в себе она уже не ощущала, когда оказалась в толпе пассажиров, ожидающих на станции очередного поезда в Лондон.

Прямым поездом невозможно было добраться от их местечка до Дербишира. Надо было сначала сесть на самый ранний поезд в Хантингтоне, а уж потом в Кинг-кросс пересесть на экспресс до Дерби.

Леди Сэлвин столько рассказывала об опасностях, поджидающих одиноких путешественниц на железной дороге, что Алинда с облегчением заняла свое место в купе для леди, а когда услышала, что поезд отправляется, поверила наконец, что самое трудное позади.

Глядя в окошко на проплывающие мимо мирные сельские пейзажи, она радовалась тому, что скоро увидит Кэлвидон-хауз, который по праву считался одним из самых замечательных образцов архитектуры в Англии.

Она перелистала перед отъездом старые журналы и узнала из статьи, что Кэлвидон-хауз был построен во времена правления королевы Елизаветы на месте разрушенного монастыря. Здание состояло из трех этажей. Для первого были использованы стены монастыря, закрытого по приказу Генриха Восьмого.

Затем немного позднее здание было расширено и стало резиденцией лорда Кэлвидона, одно время служащего главным гофмейстером королевы Елизаветы Первой. Наибольший расцвет поместья и окончание строительства самого дворца пришелся на конец шестнадцатого века.

Девушка с любопытством прочла и статью о нынешнем владельце Кэлвидон-хауза. Она узнала, что ему уже шестьдесят пять лет, но он по-прежнему заседает в верховном суде, а также исполняет придворные обязанности при королеве Виктории.

Далее следовал длинный список его обязанностей по графству, а в конце статьи сообщалось, что сэр Кэлвидон женат на леди Розалин Элворт, дочери герцога Гулля, и имеет единственного сына.

Номер иллюстрированных «Лондонских новостей», откуда она почерпнула все эти сведения, был пятилетней давности. «Это значит, — подумала Алинда, — что лорд, наверное, уже умер и поэтому письмо пришло мне от вдовствующей графини».

Девушка отложила журнал в сторону и не упомянула матушке о существовании сына лорда, его наследника. Пребывание в доме сравнительно молодого мужчины могло до смерти напугать леди Сэлвин.

«Бедная мамочка! — подумала Алинда, — она все время считает, что мы вращаемся в обществе, занятом только развратом. На самом деле все, как мне кажется, думают только о презренном золоте».

Алинда осознавала свое скромное место в роскошном Кэлвидон-хаузе и даже не помышляла об общении с хозяевами дома.

Конечно, ей любопытно было бы взглянуть на элегантных, модно одетых леди и видных мужчин, которые будут развлекаться в саду и в гостиных. По всей вероятности, ей придется с ними сталкиваться, ведь ей предложено работать в бывших покоях королевы Елизаветы, расположенных в главном здании.

Судя по статье, была еще некая комната, известная как покои герцогини де Мазарини, племянницы всемогущего французского кардинала. В статье утверждалось, что знаменитая красавица провела там несколько ночей.

Больше всего Алинду обрадовало то, что ей придется заниматься излюбленными французскими покрывалами и занавесями. Она везла с собой объемистый саквояж с шелком для вышивания и с иглами различной толщины и размеров. Алинда надеялась, что вдовствующая графиня согласится за них уплатить, потому что они были очень дороги и после их покупки у Алинды совсем опустел кошелек.

Приобретение шелковых ниток поглотило почти все их сбережения, и ей пришлось дать Нэнни строгие распоряжения по поводу семейного бюджета в ее отсутствие.

Алинда пообещала Нэнни, что как только получит задаток от своей нанимательницы, немедленно вышлет домой деньги.

«И все-таки это приключение!»— мысленно повторяла про себя Алинда, когда поезд набирал скорость. Она с любопытством смотрела в окошко на пробегающие мимо освещенные солнцем поля и перелески. «Я очень рада, что увижу Кэлвидон именно летом, в пору цветения. Мне будет что рассказать маме после возвращения».

Отец многому научил свою дочь. Он передал ей свои знания о картинах и прочих предметах искусства, а также о старинной мебели и обстановке дворцов.

У него не было собственных средств, чтобы коллекционировать подобные вещи, но это не мешало ему любоваться ими и накапливать знания об этом предмете. Когда-то давно он побывал в Италии и в деталях описывал дочери шедевры, которые видел в Ватикане, в роскошных дворцах и музеях Рима. Видя ее интерес, он покупал ей книги по искусству, несколько раз брал ее с собой в Лондон и водил по музеям.

Хотя отца не стало четыре года назад, она все еще тосковала по нему. Он внес в ее жизнь столько интересного, пробудил в ней жажду к знаниям. Но болезнь матери не позволяла Алинде даже мечтать о том, чтобы побывать в Италии и все увидеть собственными глазами.

Только иногда, бывая в Хантингтоне, девушка не удерживалась от соблазна приобрести какую-нибудь книжку, вместо того чтобы истратить деньги на ткань для платья или новую шляпку.

К счастью, местный священник обладал весьма внушительной библиотекой. И хотя среди его книг не было новых изданий, Алинда прочитала их все от корки до корки.

Алинда считала, что на ее долю выпал счастливый шанс. Она попадет в дом, где все дышит историей, и есть надежда, что ей удастся не только заработать деньги, но и пополнить свое образование.

Когда девушка вышла из вагона на станции Дерби, ей показалось, что она шагнула в новый, волшебный мир.

Ее встретил лакей в белых бриджах и начищенных до блеска сапогах. Он вежливо приподнял цилиндр и поклонился.

— Мисс Сэлвин, если я не ошибаюсь.

— Да, это я, — ответила Алинда.

— У выхода из вокзала вас ждет экипаж, мисс, — сказал лакей. — А я позабочусь о вашем багаже.

Он забрал у нее из рук сумку и отдал приказание носильщикам таким властным тоном, что ее дорожный сундучок был мгновенно доставлен из багажного вагона и погружен в экипаж — элегантную четырехместную карету, запряженную парой лошадей.

Алинду почтительно подсадили в экипаж и накрыли колени легким пушистым пледом.

Когда карета тронулась с места, носильщики низко поклонились отъезжающей Алинде, словно она была важной персоной. Конечно, это не могло ей не понравиться.

Все начиналось просто прекрасно.

Склонившись к окошку, она разглядывала очаровательный городок Дерби, но скоро они выехали за его пределы и оказались на проселочной дороге.

Было уже далеко за полдень, солнце отбрасывало от деревьев длинные тени, и в этом предвечернем свете поля и рощи казались еще красивей, а за ними проглядывали роскошные дворцы, к которым вели аллеи, обсаженные соснами или могучими елями.

Алинда и раньше знала, что Дербишир — место, где живут многие важные и богатые люди, а теперь она убедилась в этом собственными глазами. «Вероятно, в этих домах устраивают балы и званые обеды почти каждый вечер», — подумала она, и ей вдруг захотелось, чтобы она была приглашена в Кэлвидон-хауз не как швея, а как полноправная гостья.

— Ты не должна открывать своего дворянского происхождения, — посоветовала ей леди Сэлвин, когда Алинда собиралась откликнуться на объявление, появившееся в «Тайме».

— Ты считаешь, что это как-то умаляет мое мастерство?

— Я не хотела, чтобы кто-нибудь из знакомых твоего отца узнал, чем ты вынуждена заниматься, — твердо заявила леди Сэлвин. — Но вообще-то Сэлвин — фамилия достаточно распространенная, и поэтому, если ты не скажешь, кто твой отец, никто ничего не узнает.

— Уверяю тебя, мама, что никто ни о чем не догадается. Простая вышивальщица не вызовет к себе интереса.

Но все-таки вдовствующая графиня отнеслась к ней с достаточным уважением, раз послала такой комфортабельный экипаж. Алинда рассчитывала, что ее встретит открытая пролетка, на каких обычно ездит прислуга.

Девушка пыталась мысленно представить себе, как выглядит ее нанимательница. Ведь ее мужу исполнилось бы семьдесят лет, если бы он был жив, так что его вдове должно быть около шестидесяти. Наверное, она так же страдает от болезней, как и мать Алинды.

Действительно, из-за своих хворей леди Сэлвин выглядела гораздо старше своих пятидесяти четырех лет. Потеря мужа и любимого сына напрочь лишила ее той жизнерадостности, какой она отличалась прежде. Однако воспоминания о матери постепенно улетучились из головы Алинды, пока резвые лошади везли ее по истинно райским местам.

Карета миновала внушительные, окованные железом ворота и проследовала по длинной, мощенной гравием аллее, обсаженной вековыми дубами.

Ее взгляду открылся живописный пруд, а за ним Алинда впервые увидела Кэлвидон-хауз. Он показался ей гораздо более величественным и красивым, чем на журнальной иллюстрации.

Его центральный купол со шпилем и высокие каминные трубы, фасад в стиле Тюдоров вырисовывались четким силуэтом на фоне темно-голубого вечернего неба, а большие окна сверкали ярко, словно бы приветствуя Алинду.

Особняк производил внушительное впечатление своими размерами, но в то же время в нем не было ничего подавляющего. Алинда раньше думала, что здания, подобные Кэлвидон-хаузу, должны выглядеть высокомерно и отчужденно и производить гнетущее впечатление на окружающих, но здесь на нее повеяло теплотой и гостеприимством.

Она увидела парадный подъезд высотой чуть ли не в два этажа в центре здания и каменную лестницу, ведущую к нему, но не удивилась, когда экипаж свернул и остановился у другого входа. Это обстоятельство на какой-то момент задело ее, но Алинда упрекнула себя за это неуместное тщеславие и быстро утешилась.

«У меня будет время познакомиться и с этим парадным подъездом, да и со всем зданием», — подумала она.

Лакей соскочил с облучка и открыл перед ней дверцу кареты. Другой слуга помог ей спуститься на землю, а солидная пожилая женщина, судя по всему домоправительница, одетая в черное шуршащее платье, встретила ее.

— Я миссис Кингстон, — представилась она. — Добро пожаловать, мисс Сэлвин. Ее милость распорядилась встретить вас и показать вам комнату.

У Алинды создалось впечатление, что домоправительница разглядывает ее с удивлением, вероятно, она ожидала увидеть кого-то постарше возрастом и несолиднее.

— Как прошло ваше путешествие, мисс Сэлвин?

— Прекрасно, — откликнулась Алинда. — Но я в дороге уже с раннего утра, и мне очень хочется привести себя в порядок и переодеться.

— Горничная к вашим услугам. Она распакует багаж, а пока вы будете переодеваться, я уверена, вам доставит удовольствие чашечка чаю.

— Действительно, это будет замечательно, — согласилась Алинда.

— Когда вы будете готовы, — продолжала миссис Кингстон, — я сообщу ее милости, что вы прибыли.

Думаю, она захочет увидеть вас.

— Мне так хочется поскорее увидеть то, что мне предстоит сделать, — сказала Алинда. — Особенно занавеси в покоях королевы Елизаветы и герцогини де Мазарини.

Домоправительница несколько удивилась:

— Вы слышали об этих знаменитых покоях Кэлвидон-хауза?

— Да, я как-то читала о них в иллюстрированных «Лондонских новостях», — ответила Алинда.

— Я думаю, что ее милость захочет сама посвятить вас в суть дела, — произнесла миссис Кингстон со значением. — Но вряд ли я выдам какой-то секрет, мисс Сэлвин, если скажу, что занавеси над кроватью герцогини нуждаются в срочной реставрации.

— О, так это замечательно, — воскликнула Алинда и тут же поправилась:

— Простите, я хотела сказать, что мне приятно будет этим заняться.

Алинде показалось, что домоправительнице пришелся по душе ее энтузиазм.

Комната, предоставленная ей, располагалась на втором этаже и была небольшой по размеру, но хорошо обставленной. Багаж Алинды уже дожидался ее в комнате.

Когда лакеи, доставившие его, удалились, в комнате появились две молодые девушки в черных платьях с белыми фартучками и в белых чепцах и занялись вещами Алинды.

— Комната для работы находится на первом этаже, — сказала миссис Кингстон, — она небольшая, но светлая и уютная. Там для вас поставлен рабочий стол. — После паузы домоправительница добавила:

— Очень удобно, что парадные покои находятся совсем близко, и вам не понадобится тратить полдня, блуждая по дворцу. Дом настолько велик, что я часто сама в нем теряюсь. Возможно, было бы удобнее, если бы мы могли пользоваться экипажами, если бы нас перевозили из одного крыла здания в другое.

Она сделала паузу и добавила:

— А еще лучше приобрести несколько этих новомодных тележек с моторами, хотя я убеждена, что они никогда не приживутся в нашей стране. Джентльмены никогда не откажутся от своих лошадей.

— У вас есть автомобиль? — изумилась Алинда.

— Ее милость приобрела один для мистера Хэнсона. Жутко вонючий и шумный предмет, скажу я вам.

И так как он ломается через каждые полмили, мистер Хэнсон вряд ли на нем далеко уедет.

В тоне ее ощущалось столько злорадства, что казалось, она радуется этим неприятностям.

Так как Алинда сгорала от любопытства, то не могла не поинтересоваться:

— А сам лорд больше интересуется лошадьми?

— Его милость отсутствует, — как-то слишком резко ответила миссис Кингстон. — Он живет за границей, мы давно его не видели.

Сказав это, домоправительница повернулась и направилась к выходу, и Алинда почувствовала, что миссис Кингстон не очень-то понравилось ее любопытство.

Девушке казалось странным, что владелец столь великолепного и имеющего славную историю дома предпочитает жить за границей. «И кто же такой тогда этот мистер Хэнсон?»— подумала Алинда.

К тому времени, как она умылась и сменила свой дорожный костюм на простенькое платье из серого муслина, которое, как она надеялась, поможет ей выглядеть старше и солиднее, ей сообщили, что чай накрыт для нее в гостиной внизу.

Горничная проводила ее туда, а там ее снова ждала миссис Кингстон.

Алинда увидела прелестную комнату с окном, выходящим в сад, и обставленную с большим вкусом. В центре гостиной помещался большой стол, за которым можно было с комфортом работать, а также софа и кресло возле камина.

Занавески из пестрого ситца, точь-в-точь как в гостиной ее родительского дома, радовали глаз, а поя покрывал толстый ковер, заглушающий шаги.

— Надеюсь, что вам здесь понравится, мисс Сэлвин.

— Здесь прелестно, — искренне воскликнула Алинда, — спасибо вам. Я только жалею, что причинила вам столько хлопот, когда вы освобождали эту комнату для меня.

Обходительная вежливость Алинды, видимо, растрогала домоправительницу.

— Никаких хлопот не было, мисс Сэлвин. Иногда полезно кое-что перемещать в доме. Мне часто кажется, что половина комнат здесь заполнена хламом. За несколько веков его изрядно накопилось.

Алинда рассмеялась, оценив шутку, а миссис Кингстон заявила:

— Я вынуждена вас покинуть, мисс Сэлвин, простите, но вам придется пить чай в одиночестве. Лакей позовет вас, когда ее милость захочет с вами увидеться.

— Благодарю вас, — сказала Алинда. — И еще раз большое спасибо за то, что вы были так добры ко мне.

После долгого путешествия она испытывала голод. Сандвичи с сыром и огурцом, которые были поданы на стол, показались ей вкуснейшими, как, впрочем, и пирожные, пропитанные мадерой, и печенье с пышным султаном из взбитых сливок.

Она не ела их с детства. Как повариха, Нэнни не отличалась воображением, хотя цыплят могла приготовить очень вкусно, а также у нее был свой особый секрет приготовления яблочного пирога. Но печенье и пирожные не значились в ее репертуаре, атак как мать Алинды в связи с болезнью перестала есть сладкое, то девушка уже позабыла их вкус.

После того как Алинда выпила ароматный китайский чай, ее усталость как рукой сняло, а на смену этому пришло волнение при мысли о том, что завтра ; она осмотрит этот замечательный дом.

Послышался вежливый стук в дверь, на пороге появился лакей и произнес:

— Ее милость желает видеть вас, мисс. Алинда тут же вскочила, оправила платье и последовала за слугой по широкому коридору.

В конце его была обитая зеленой кожей дверь, и девушка догадалась, что это вход в главную часть здания. Еще несколько шагов, и они вступили на большую лестницу с колоннами, на каждой из которых был высечен фамильный герб. При взгляде на картины, украшавшие стены, у Алинды перехватило дыхание. Она надеялась, что в таком доме должен быть хранитель коллекции, который сможет рассказать ей подробнее об этих полотнах и их создателях.

Холл представлял собой величественное зрелище — там было много мраморных статуй, несколько столов с резными позолоченными ножками и крышками из малахита, а потолок был расписан невероятным количеством богов и богинь, витающих среди облаков.

Алинде захотелось задержаться и все как следует рассмотреть, но лакей торопливо прошел вперед, явно не обращая внимания на то, что девушка замедлила шаг. Он спешил выполнить распоряжение своей хозяйки.

Они приблизились к высокой двустворчатой двери из черного дерева.

— Мисс Сэлвин, ваша милость, — объявил он, распахивая дверь и пропуская Алинду в салон.

Помещение оказалось настолько большим, что она сначала даже растерялась. Где-то в дальнем конце его она заметила леди, сидящую на софе возле мраморного камина, украшенного резьбой.

Высокие французские окна вдоль одной из стен выходили на террасу, за которой Алинда видела сад и фонтаны, чьи струи искрились в лучах солнца. На какое-то мгновение они ослепили ей глаза, так же как и многочисленные зеркала, которые отражали друг друга, а в них, в свою очередь, отражались хрустальные люстры.

В этом бесчисленном хороводе отражений она прошла по ковру через весь салон и, только приблизившись к вдовствующей графине, смогла разглядеть ее как следует.

И тут она застыла в изумлении.

Леди, сидящая на софе, была гораздо моложе, чем представляла себе Алинда, и совсем не походила на ее мать или другую ее знакомую пожилую даму.

У вдовствующей графини Кэлвидон были ярко-рыжие волосы, уложенные в высокую прическу, и цвет их был настолько вызывающим, что казался неестественным. К удивлению Алинды, эта леди явно злоупотребляла косметикой, потому что длинные ресницы тоже выглядели ненатуральными, а цвет губ выдавал, что она пользовалась помадой.

Она была красива, даже ослепительно красива, и, может быть, когда леди Кэлвидон была молодой, то ни один мужчина не мог устоять перед ней, но Алинде показалось, что она видит лишь остатки тщательно сохраняемой былой красоты.

— Вы благополучно добрались до нас, мисс Сэлвин? — осведомилась вдовствующая графиня. — Я не ожидала, что вы так молоды.

Ее слова звучали как обвинение. Алинда растерялась и произнесла почти извиняющимся тоном:

— Надеюсь, я не настолько молода, чтобы не справиться с той работой, которую вы мне поручили, мадам.

— Вы действительно сами вышили ту прелестную подушечку, которую прислали как образец своей работы?

— Да, мадам.

Алинда была не уверена, стоит ли ей обращаться к вдовствующей графине как к своей ровеснице и женщине одного с ней общественного положения или все-таки все время называть ее миледи, как это подобает служанке.

— Вы меня удивили своим мастерством, мисс Сэлвин, — произнесла вдовствующая графиня.

Ее глаза пристально изучали Алинду, как будто она принимала ее за самозванку.

В это время голос откуда-то из-за зеркального пространства неожиданно задал вопрос:

— Скажи, пожалуйста, Розалин, какое тебе дело до ее возраста, если она сможет восстановить эти драгоценные вышивки?

Алинда вздрогнула от неожиданности. Она никак не ожидала, что кто-то еще присутствует в салоне. Блики от зеркал и бесчисленные отражения совсем ослепили ее. К тому же комната была настолько велика и так заставлена мебелью, что ей не удалось как следует осмотреться за такое короткое время.

Только теперь, устремив взгляд в сторону прозвучавшего откуда-то голоса, она увидела, что по другую сторону роскошного мраморного камина в мягком кресле сидит мужчина.

Алинда сразу же подумала, что это и есть тот самый мистер Хэнсон, о котором с явным неодобрением говорила домоправительница.

Как показалось девушке, он был весьма привлекательным, хорошо сложенным молодым человеком с маленькими усиками и довольно наглым взглядом, внимательно разглядывающим вновь прибывшую служанку.

— Нет-нет, Феликс! Я не так уж недоверчива, — откликнулась на его реплику леди Кэлвидон. — Но в то же время у меня возникают сомнения, что такое юное создание без всякого опыта может взяться за столь ответственную работу.

— Но чтобы узнать вкус пудинга, надо его съесть, не так ли? — произнес Феликс Хэнсон со смехом. — Устрой ей проверку, Розалин. Если она не справится с маленьким заданием, которое ты ей дашь, отошли ее прочь.

Алинда почувствовала себя каким-то бездушным предметом, от которого графиня и ее кавалер не знают, как избавиться.

— Что ж, пожалуй, я дам вам шанс, — произнесла вдовствующая графиня весьма холодно.

Алинда попыталась скрыть охвативший ее гнев.

— Я буду очень благодарна вам, мадам. Не сомневаюсь, что вы останетесь мной довольны.

— Я буду вами довольна, если вы будете прилежно трудиться, — сурово сказала леди Кэлвидон. Ее явно раздражало присутствие Алинды.

— Я так поняла, что мне надо приступить к работе завтра утром, — сказала девушка.

— Вы абсолютно правы. Миссис Кингстон покажет вам, что от вас требуется сделать.

— Благодарю вас, мадам.

Алинда сделала реверанс и отправилась в долги! обратный путь к выходу. Но, очутившись у двери, она вдруг почувствовала, что кто-то следует за ней.

Оглянувшись, она увидела мистера Хэнсона.

Когда девушка взялась за ручку двери, его горячая ладонь накрыла ее пальчики. Это было так неожиданно, что все внутри у нее обмерло. А затем она услышала его явственный шепот:

— Ты такая хорошенькая, что тебе совершенно нечего теряться.

Он сжал ее пальцы, потом слегка подтолкнул ее, и Алинда почти вылетела из дверей салона, смущенная, с пылающими щеками.