Ночь урагана

Глава 7

Босиком, одетая лишь в белый кружевной бюстгальтер и короткий, облегающий пояс для чулок, Джули стояла в центре прелестной солнечной спальни Шарлотты и чувствовала, что все ее мечты, связанные с будущим, рухнули и превратились в пыль.

— Прости, но я не думал, что ты еще не одета, — сказал Саймон, закрывая дверь и поворачиваясь к ней. — Но так или иначе, а теперь ты моя жена. И каково чувствовать себя замужней дамой? — Глаза его скользнули по ее стройному бронзово-золотому телу. — С этими взъерошенными волосами и в таком скудном кружевном одеянии ты совсем как Джули с Солитэра. Подойди ко мне на минутку, дорогая.

Как хорошо он притворяется, подумала Джули. Я бы никогда не догадалась. Боже! А ведь я была близка к правде прошлой ночью… но трусливо отшатнулась от нее. Я верила в то, во что хотела верить.

Но, взглянув на него, она быстро сказала;

— Я буду готова через пять минут, Саймон. — Голос ее прозвучал, как ни странно, спокойно, и, схватив одежду, предназначенную для «Моряка», она кинулась в ванную.

— Что здесь нужно было Гизеле? — спросил Саймон через дверь.

— О, она зашла похвалить мой свадебный наряд!

Я должна хоть несколько минут побыть одна, в отчаянии подумала девушка. Я не могу появиться перед ним до тех пор, пока не возьму себя в руки. Она прислонилась к двери и мягко повернула ключ в замке.

— Саймон, я оставила свои часы в коттедже, ты не мог бы сходить за ними? Думаю, что они лежат на столике у кровати.

— Да, конечно, — ответил Саймон, и девушка услышала, как он вышел из комнаты.

Джули чувствовала себя подавленной и физически разбитой. Когда ей удалось немного успокоиться, она, пошатываясь, подошла к раковине и сполоснула лицо холодной водой. Затем смыла легкую косметику, оделась и причесалась. Покончив с туалетом, она присела на край ванны и попыталась все трезво обдумать: надо было решить, как вести себя с Саймоном.

Видимо, на обратном пути Саймона кто-то перехватил, и он вернулся только через минут двадцать. К этому времени Джули уже сидела в его машине перед домом, окруженная толпой провожающих.

— Вот они, милая. — Он положил часы ей на колени, потом повернулся и поцеловал мать на прощание.

Они тронулись с места, осыпаемые лепестками цветов, с традиционным грохотом привязанных к заднему бамперу кастрюль.

— Работа Доминика, не иначе, — с улыбкой заметил Саймон, останавливаясь у ворот чтобы отвязать их.

Днем раньше он перевел «Моряка» из гавани на стоянку неподалеку от Роуз-Холла. И когда они прибыли на место швартовки яхты, Саймон отдал ключи от машины сторожу и помог Джули подняться на борт.

— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал он. — Мы не можем доплыть до Бекии до захода солнца, а кровати на этой посудине не рассчитаны на двоих, поэтому я попросил Дэвида Бенсона разрешить нам сегодня воспользоваться его пляжным домиком. Он находится на западном побережье в небольшой частной бухте. Бенсоны живут в Бриджтауне и пользуются им только во время уик-эндов. Они не держат там слуг, поэтому мы будем совсем одни.

— Прекрасная идея, — весело сказала Джули, но в душе страшно испугалась.

Она уже приняла решение, как будет строить свою семейную жизнь. Поскольку Саймон пожертвовал своей свободой ради спасения ее от скандального бесчестья, у нее нет другого выхода, кроме как стать участницей его обмана и притвориться, будто она верит в искренность его чувств.

Что хорошего выйдет, если она скажет ему, что знает правду? Ничего. Это только сделает его положение невыносимым. Пусть он считает, что она находится в неведении, тогда, возможно, ему удастся играть свою роль без большого ущерба чувству собственного достоинства. Если же Саймон обо всем догадается, как он сможет заставить себя симулировать свою симпатию к ней?

Они женаты, и теперь уже ничего нельзя изменить. И если она хочет хоть немного улучшить ситуацию, в которую они попали благодаря Гизеле, ей следует играть свою роль так же хорошо, как и ему. Может быть, когда-нибудь в будущем наступит день, и Саймон поймет, что, в конце концов, он сделал не такой уж плохой выбор.

Да, это будет трудно и безумно тяжело, подумала она, когда яхта отошла от причала.

Было уже пять часов, когда они добрались до пляжного домика Бенсонов. Джули приготовила чай, и супруги выпили его на открытой веранде.

Саймон предложил пойти поплавать. Они купались, плавали наперегонки, ныряли в течение получаса. Затем он повернул к берегу, и Джули неохотно последовала за ним. Потом они долго лежали на песке, с удовольствием дыша морским воздухом: Саймон — на спине, а Джули — на животе, отвернув от него лицо. Наконец он тихо позвал:

— Джули?

— Мм?.. — пробормотала она, не двигаясь.

— Я думал, ты заснула, — сказал он.

— Нет… я не сплю.

— Когда я вошел в комнату Шарлотты, где ты переодевалась, ты удрала, как перепуганный кролик. Ты боишься меня, да?

— Боюсь тебя? Не будь глупым. Как я могу тебя бояться? Ведь ты мой муж.

— Именно это я и имел в виду.

Девушка на мгновение закрыла глаза, чтобы собраться с силами. Затем приподнялась на локтях, повернулась и посмотрела на него.

— Нет, я не боюсь тебя, Саймон.

Он лежал совсем рядом, достаточно близко, чтобы поднять руку и опустить ее на загорелое плечо Джули.

— Только стесняешься, да?

— Да… немного. Думаю, что я сумею это преодолеть.

Был ли ее улыбающийся взгляд достаточно убедительным?

— Я понимаю, все это обрушилось на тебя, подобно вихрю, — мягко проговорил он. — Но теперь ты можешь немного… расслабиться и отдохнуть.

Расслабиться! О Боже, какая ирония!

— Здесь очень красиво… совсем как на Солитэре… — проговорила она. — Ты не голоден? Может, мне стоит заняться ужином?

— Все уже готово и находится в холодильнике. Я позаботился об этом еще вчера. Тебе не придется ничего делать. К тому же я еще не проголодался. А ты?

— Нет, нет! Я много всего съела во время приема.

Его пальцы коснулись плеча девушки.

— Поцелуй меня, Джули.

Вот оно. Ее первое испытание. Сейчас много зависит от того, как она поведет себя.

Джули придвинулась ближе и наклонилась к нему. Его губы были теплыми, и ей было приятно коснуться их. Саймон не пошевелился и не ответил на ее поцелуй. Просто позволил ей легонько поцеловать себя. Но когда его руки горячим кольцом обвились вокруг нее, Джули запаниковала, ощутив близость разгоряченного мужского тела и, выскользнув из его объятий, быстро вскочила на ноги.

— Не здесь… кто-нибудь может увидеть, — запротестовала она, переводя дыхание и пытаясь засмеяться.

— Кто может нас увидеть? Здесь вокруг на несколько миль нет ни души. — Улыбнувшись, он тоже поднялся. — Пойдем выпьем чего-нибудь холодного, моя дорогая скромница.

Пока Саймон готовил напитки, Джули вошла в спальню и переоделась в розовое хлопковое платье. Взглянув на широкую тахту, она сразу же отвела глаза. Если бы она только могла притвориться, что ничего не знает… стереть слова Гизелы из памяти.

Когда девушка вернулась в гостиную, они вышли на веранду и сели в удобные кресла, потягивая напитки, наблюдая за бегущими волнами и слушая музыку, льющуюся из приемника. Джули чувствовала, что Саймон наблюдает за ней, и все больше краснела под его внимательным взглядом.

— Наверное, мне следует научиться танцевать, — сказала она неестественно громким голосом.

— В этом нет ничего сложного. Я могу показать тебе. — Он встал, взял ее за руки и заставил подняться. — Для того чтобы изобразить нечто сногсшибательное, комнаты обычно бывает недостаточно, поэтому люди просто двигаются под музыку, держась друг за друга — как мы сейчас. — Он привлек ее к себе и закружил по веранде. Джули старалась попадать в такт, но ватные ноги плохо слушались ее.

— Я неудачная партнерша, так как слишком мала для тебя, — молвила девушка, пытаясь завязать разговор.

— Ты не права. В туфлях на высоких каблуках ты будешь изящно передвигаться, и мы будем смотреться идеально. По-моему, ты именно такая, какой должна быть. — Он неожиданно отпустил ее и прошел внутрь дома, на кухню. — Как насчет ужина? — поинтересовался Саймон.

Он выложил на стол жареного цыпленка, салат, клубнику со сливками и бутылку шампанского.

Возможно, если я выпью немного шампанского, мне будет легче, подумала девушка. Но она смогла заставить себя сделать только один маленький глоток.

Во время ужина Саймон рассказывал ей много интересного из истории сахарной индустрии, о различных видах рома, производимого в Вест-Индии.

Он думает, я парализована смущением, поняла Джули. И пытается успокоить меня. Она так ценила его за способность понимать ее, что даже слегка расслабилась. Боже! С таким человеком так легко было бы шагать по жизни, подумала она. Но тут она вспомнила, что он может вскоре прикоснуться к ней или даже попытаться поцеловать, и съежилась от ужаса. Мужчины совсем другие. Они могут заниматься любовью не любя. Она читала об этом в книгах. Но у большинства женщин сердце, ум и чувства были неотделимы друг от друга. И как сильно Джули ни любила его, как ни стремилась уступить ему, сознание, что он не любит ее, заставляло девушку уклоняться от горько-сладкой муки, охватывающей ее в его объятиях.

После ужина Джули вымыла посуду, а Саймон вытер ее. Потом он закурил сигару, поставил другую пластинку и вышел на веранду, а Джули осталась на кухне, убрать посуду.

Когда она присоединилась к нему, он сидел на тростниковой кушетке. Она могла сесть в одно из свободных кресел, но, неожиданно для себя, подошла и села рядом.

Уже стемнело. Море блестело в лунном свете. Легкий бриз шелестел верхушками пальм.

По-видимому, прошло около четверти часа, пока Саймон не докурил свою сигару. Джули смотрела на ее вспыхивающий и гаснущий кончик, как человек, наблюдающий за подожженным бикфордовым шнуром.

— Устала? — спросил он, и звук его голоса после долгого молчания заставил девушку вздрогнуть.

— Ах, ты напугал меня. Что… что это за музыка?

Саймон обнял ее за плечи.

— Музыка Чайковского из балета «Спящая красавица». Она нравится тебе? — Он придвинулся ближе и привлек ее к себе.

Джули заставила себя положить голову ему на плечо.

— Да. Я никогда не видела балета. А ты?

— В «Ковент-Гарден» в Лондоне. Возможно, когда-нибудь мы отправимся туда вместе… Твои волосы очень приятно пахнут.

В первый раз в жизни она, купаясь в море, воспользовалась купальной шапочкой, поэтому волосы не были липкими от соленой воды.

— Это французские духи, которые мне подарила твоя мама… «Vent Vert».

— Мм… мне они нравятся. — Он взял ее левую руку и потерся о нее щекой. — Пожалуй, мне надо побриться.

— Разве ты делаешь это по вечерам? — не подумав, спросила Джули. — Я считала, что ты бреешься утром.

— Утром бреются только холостяки, — улыбнулся он. — Женатые же мужчины бреются на ночь.

Джули начала дрожать, как от холода. И чем больше она пыталась совладать с собой, тем сильнее дрожь сотрясала ее тело.

Саймон приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Успокойся. Ты просто в панике. Тут нет ничего, чего можно было бы бояться, Джули.

— Я… з-знаю. Но н-ничего не могу поделать, — пролепетала она, почти плача.

Он встал и поднял ее на ноги.

— Ты просто переволновалась, вот и все. Последние несколько недель были для тебя очень тяжелыми. Это — реакция… тут не о чем беспокоиться. Отправляйся в постель и усни, любимая. Утром ты почувствуешь себя совсем другим человеком. Обо мне не беспокойся. Я немного поплаваю, а потом лягу спать в комнате сыновей Бенсона. — Он поцеловал ее в макушку. — Завтра все будет по-другому. А сейчас возьми себя в руки и постарайся заснуть, как хорошая девочка.

Проснувшись на следующее утро около девяти часов, Джули не услышала никаких звуков, говорящих о том, что Саймон уже встал. Она умылась, оделась и только тогда тихонько прошла через веранду и приоткрыла дверь во вторую спальню.

Саймон крепко спал, рука его безвольно свесилась с кровати, касаясь ковра.

Прошел еще почти час, прежде чем она поняла, что он проснулся. К этому времени она обдумала то, что должна сделать. Прошлой ночью она была в смятении, почти в истерике. Сегодня она успокоилась и могла увидеть ситуацию в перспективе, не искаженную призмой эмоций.

Когда Саймон вошел в комнату, она готовила яичницу.

— Доброе утро, — спокойно сказала она.

— Доброе утро. Ты давно встала?

— Около полутора часов назад.

— Надо было разбудить меня. Мы должны отправиться на Бекию не слишком поздно.

— Я заглянула к тебе, но ты так крепко спал, что было жаль тебя будить.

— А как ты спала?

— Очень хорошо, спасибо.

За завтраком они вели банальный вежливый разговор… как незнакомые люди, случайно оказавшиеся за одним столом в отеле, подумала она.

Наливая ему вторую чашку кофе, Джули попыталась начать продуманный ею разговор:

— Саймон, что касается вчерашней ночи… — О Боже! Это было так далеко от старательно приготовленной ей речи.

— Джули, ты не должна ничего объяснять или оправдываться, — прервал он. — Если я доживу до семидесяти, мы проведем вместе много дней и ночей. Забудь обо всем. Ты просто устала и переволновалась, я все понимаю.

— Нет, ты не понимаешь, Саймон, — громко и твердо сказала она; — Я хотела бы, чтобы это была просто усталость. Но это… Одним словом… все гораздо хуже. Я сделала что-то ужасное. Ты должен выслушать… позволь мне объясниться.

— Что-то ужасное? Что ты могла сделать такого ужасного? — с улыбкой поинтересовался он.

— Я вышла за тебя замуж в состоянии паники. Я не хотела оставаться с Гизелой и в то же время не могла рассчитывать на собственные силы. Ты предоставил мне возможность поселиться в Роуз-Холле, и я не удержалась от искушения. Все произошло так быстро, что у меня не было времени подумать. Только вчера, после свадьбы, я поняла, что сделала… какой ужасный поступок я совершила. — Она замолчала и облизала пересохшие губы. — Я убедилась, что не могу переносить твоих прикосновений… Раньше ты почти не делал этого… поэтому я не знала… Но сейчас… внутри у меня все сжимается.

Как отвратительны и лживы были ее слова! Но она решила, что только так сумеет покончить с подобным маскарадом. Если бы она рассказала ему всю правду, он, несомненно, стал бы все отрицать. А поскольку он пожертвовал собой ради нее, единственным выходом из создавшейся ситуации было взять вину на себя. Даже если он не любит ее, его гордость будет ущемлена: не каждый мужчина перенесет такие оскорбления. Если Джули заставит его поверить ее словам, то брак их продлится недолго, так как он будет только рад избавиться от нее.

— Понимаю, — тихо сказал Саймон после долгой паузы.

Она не знала, о чем он думает. Его мысли и чувства были для девушки такой же загадкой, как и в первые дни их знакомства.

— Ты говоришь, что у тебя не было времени обдумать все? — бесстрастно сказал он наконец, откинувшись в кресле и сунув руки в карманы шорт. — Но ты уверена, что твои выводы верны? У девушек иногда складываются странные представления, а я осмелюсь предположить, что твой отец вряд ли вел с тобой слишком откровенные разговоры. Поверь мне, Джули, в этом нет ничего, чего следовало бы бояться. — И, не дожидаясь, пока она ответит, он продолжил: — Посмотри, некоторые люди боятся моря, им кажется, что там полно акул и других опасных созданий. Они не знают, чего они лишены. Если бы они набрались храбрости и нырнули к коралловым рифам, для них открылся бы совершенно иной мир. Потом они сами стали бы смеяться над собственным страхом.

— Ах, Саймон, все совсем не так! — в отчаянии воскликнула Джули. — Я боюсь не чего-то воображаемого. Я уверена, что замужество прекрасно для людей, подходящих друг другу. Но не для нас с тобой.

— И какой же ты видишь выход из создавшегося положения? — сухо заметил он. — Брак — это не новая шляпка. Ты не можешь вернуть его в магазин или заменить, если решишь, что он не подходит тебе.

— Но он не может продолжаться, если я испытываю такие чувства, — несчастным голосом пролепетала девушка. — Я должна уехать, Саймон. Если ты оплатишь мне дорогу до Англии, я попытаюсь найти там какую-нибудь для себя работу. Может, стану сиделкой или няней, и смогу сама себя обеспечить.

— Чушь! — отрезал Саймон. — Сиделка — это профессия, а не убежище для пугливых невест. Ты — моя жена… и ты останешься ею. Поверь мне, Джули, через неделю ты с улыбкой будешь вспоминать этот разговор. А сейчас давай уберем посуду и приготовимся к путешествию, иначе вряд ли сегодня мы доберемся до Бекии. — Он поднялся и ушел на кухню за подносом. Вернувшись, Саймон продолжил: Что касается будущей ночи, тебе не надо весь день опасаться захода солнца. Я пока буду спать в салоне, и у тебя будет время все еще хорошо обдумать. Вполне естественно, что твои нервы расшатаны. А пока мы будем просто двумя людьми, вместе проводящими свой отдых. Только друзьями, и никем больше. Порядок? — Он взъерошил ее волосы и начал убирать со стола.

«Моряк» стоял на якоре у Бекии в течение восьми дней, и за это время Саймон заключил договор на Сент-Винсенте о строительстве дома из коралловых обломков на Солитэре. Он купил новую лодку для Эркюля, чтобы тот мог следить за возведением нового дома, постоянно курсируя по делам между тремя островами.

Джули все это время жила на Бекии с тетушкой Лу. Женщина вначале была ужасно расстроена известием о смерти Джонатана Темпла, но ее огорчение сменилось радостью, когда она узнала о замужестве Джули. Несколько раз в день она восхваляла доброго Господа, пославшего Саймона на Солитэр.

В последнее утро на Бекии, заправляя постель, Джули обнаружила под матрацем маленький тряпичный мешочек. Она хорошо знала, для чего он предназначен и как туда попал. Положив его в карман шорт, она собиралась попозже выбросить его, но потом совершенно забыла о нем. Саймон увидел его на полу каюты, когда они завтракали на «Моряке», возвращаясь домой.

— Что это за дьявольщина? — спросил он, поднимая и осматривая мешочек.

— Ах, ничего. — Джули выхватила мешочек и сунула его назад в карман, из которого он выпал, когда она доставала носовой платок.

— По-видимому, это какой-то амулет? — сухо поинтересовался Саймон. — Мне казалось, ты не веришь в колдовство, или я ошибался?

— Разумеется, нет. Он принадлежит тетушке Лу, — растерянно пробормотала Джули. — Я обнаружила его у себя под матрацем. Видимо, кто-то из ее сыновей забрался на яхту и спрятал его там. Это амулет на счастье.

— Я считал, что тетушка Лу — католичка.

— Да… но это не может лишить ее возможности получить удовольствие от какого-либо безобидного колдовства. — И сделав попытку завершить разговор шуткой, она добавила: — Добрый Боженька не располагает временем, чтобы вмешиваться во все незначительные дела, поэтому добрые духи должны помочь ему. Возможно, этот амулет поможет нам благополучно вернуться на Барбадос.

— Или гарантирует, что нашим первым ребенком будет мальчик, — заметил Саймон, не выказывая никаких чувств.

Значит, он все время знал это! Горячая краска залила лицо и шею девушки.

— Саймон, так не может продолжаться, — в отчаянии воскликнула она. — Нельзя все время ссылаться на то, что я схожу с ума от страха и нуждаюсь в отдыхе. Я не неврастеничка. Твоя доброта и… терпение только заставляют меня чувствовать безумное презрение к себе самой. Пожалуйста, отпусти меня. Я не могу вернуться на Барбадос вместе с тобой.

— Даже если бы я хотел это сделать, а я не хочу, как я могу отпустить тебя? — тихо спросил он. — Тебе некуда идти. Ты нуждаешься во мне, Джули.

— Но я ничего не могу дать тебе. Я даже не могу… — Она замолчала и повернулась к нему спиной.

Саймон положил руки на плечи девушки. Он в первый раз прикоснулся к ней со дня свадьбы, если не считать помощи при подъеме и спуске с яхты.

— Послушай, — сказал он, и в его по-прежнему тихом голосе теперь чувствовались непоколебимые нотки. — Я принял решение, которое не изменят любые твои слова. В течение следующих шести месяцев все будет так, как прежде. Если к концу этого срока ты все еще будешь стремиться оставить меня, я приму соответствующие меры, чтобы аннулировать наш брак Ты сможешь уехать, куда пожелаешь, и начать все сначала. Но к тому времени ты будешь в состоянии сама позаботиться о себе.

— Аннулирован? — переспросила она. — Что это значит?

— Это значит, что если отношения между нами не изменятся, то брак может быть провозглашен не имеющим силы. Но ты должна понять одно, Джули. Перед другими людьми я буду вести себя как твой муж, наша частная жизнь останется для всех в тайне. До тех пор пока ты не захочешь, я и близко к тебе не подойду. — Он опустил руки и вышел на палубу.

К тому времени, как замужество Джули достигло шести недель, младшие Тьернаны уже отправились в школу, а беременность Шарлотты стала заметна.

Джо вызвался научить Джули водить машину. При этом она проявила такие способности, что уже через дюжину уроков он заявил, что она готова держать испытания. На следующий день после получения прав, Саймон купил ей отличный маленький красный автомобильчик, на котором она умело разъезжала по городу.

Как-то утром она забежала в кафе выпить чашечку кофе. Сидя за столиком, она вдруг услышала знакомый голос.

— Доброе утро, миссис Тьернан.

Джули застыла, потом подняла глаза.

— Привет, Гизела, — холодно проговорила она.

— Могу я присоединиться к тебе? — весело спросила мачеха, усаживаясь напротив нее. — Мы давно не виделись. Я с трудом узнала тебя, моя дорогая, так ты изменилась. Ты становишься весьма элегантной.

Джули знала, что мачеха права. Преображение, начавшееся в ее первое утро на Барбадосе, было завершено. Внешне она отличалась от непосредственной, неловкой, небрежно одетой Джули с Солитэра, как бабочка от куколки. Сейчас она была не менее ухожена, чем Гизела. Волосы выглядели так, как будто она только что вышла от парикмахера. Поскольку она уже не проводила целые дни на море, ее золотисто-бронзовый загар стал тоном бледнее. Всегда стройная, она потеряла еще немного веса. Особенно это было заметно по лицу девушки, на котором четко вырисовывались красивые линии скул и подбородка. Она больше не была незрелой, неуверенной в себе юной девушкой.

За это время Джули приобрела такой же внешний лоск, каким обладала Шарлотта, но в отличие от нее не стала подобно ей веселой и беззаботной. Застенчивость сменилась холодностью, почти надменностью. Джули улыбалась, но никогда не смеялась, откинув голову назад.

— Боюсь, что через минуту мне придется уйти, — так же холодно заметила она. — Как живешь, Гизела? Все еще в «Калипсо-Риф»?

— Пока да. А ты ждешь супруга? — Ее слова напомнили Джули о том, что она хотела ей сказать.

— Нет, Саймон в Нью-Йорке.

— Он оставил свою молодую жену дома? Как невежливо с его стороны!

— Это просто короткая деловая поездка. Мне самой не хотелось ехать. — Джули заплатила за кофе и поднялась. — Кстати, Гизела, ты, кажется, питала надежды, что я буду помогать тебе, если у тебя возникнут, материальные затруднения? — вежливо напомнила она. — Так вот, прежде чем достигнешь этой стадии, должна предупредить, чтобы ты не рассчитывала на меня. Цитирую твои собственные слова: «Ты не получишь от меня ни цента». Прощай.

В доме Тьернанов Джули и Саймон занимали главные апартаменты, состоящие из большой спальни с ванной комнатой, гардеробной и гостиной. Саймон спал на кровати в гардеробной. По-видимому, ей пользовались, когда Энн Тьернан или ее супруг болели.

Джули было интересно, знает ли миссис Тьернан, что они с Саймоном каждую ночь спят врозь. Но даже если та подозревала, что с браком ее старшего сына не все в порядке, свои подозрения она держала при себе и к Джули относилась по-прежнему тепло и нежно.

Саймон сдержал свое обещание, данное на Бекии, и с честью исполнял роль любящего мужа. В кругу семьи, на людях он был дружелюбным, внимательным, веселым, но, как только они поднимались наверх, он быстро говорил: «Спокойной ночи, Джули» — и исчезал в гардеробной. Он был очень щепетилен по отношению к ней и перед тем, как войти, всегда стучал в дверь, разделявшую спальню от гардеробной, поэтому никогда не заставал ее врасплох. Утром, когда он уходил, Джули еще спала. Но ночью девушку тревожили странные сны, она часто просыпалась и долго не могла сомкнуть глаз.

Когда Саймон вернулся из Нью-Йорка, Тьернаны заканчивали ужинать. Еще до его отъезда Джули предлагала встретить его в аэропорту, но он отправился туда на своей машине, которую потом оставил на стоянке.

— Ах, это, должно быть, Саймон, — воскликнула миссис Тьернан, услышав шум подъезжающего автомобиля.

— Простите. — Джули положила салфетку, отодвинула стул и вышла в холл встретить мужа.

— Привет, Саймон! Как поездка!

— Привет, малышка. Скучала без меня?

— Конечно — Улыбка ее вполне соответствовала словам.

Любящий супруг встречается со своей молодой супругой. Как хорошо мы играем свои роли, с легкой иронией подумала она.

Саймон обнял Джули за плечи и вместе с ней вошел в столовую. Он привез с собой подарки: светло-серую замшевую сумочку для матери, зеленые бархатные домашние тапочки для Шарлотты.

— И ничего для собственной бедной покинутой жены? — насмешливо спросила Шарлотта, поскольку у него больше не оказалось никаких свертков.

Саймон сунул руку в карман и подал Джули маленький квадратный пакетик.

— Здесь кое-что для тебя к завтрашнему вечеру, если, конечно, это подойдет к твоему платью, — небрежно бросил он.

Джули развернула бумагу и обнаружила коробочку из кожи. Открыв ее, она достала изумительные сапфировые серьги, которые должны были стоить целое состояние!

— О! Какое великолепие! — вздохнула Шарлотта, заглянув ей через плечо.

— Они прелестны, Саймон, — заметила миссис Тьернан. — Попробуй надеть их, Джули.

Саймон вынул одну сережку из бархатной коробочки и бережно и нежно продел ее в левое ухо Джули. Прикосновение его рук заставило девушку вздрогнуть. Застегнув серьги, Саймон подвел ее к зеркалу в позолоченной раме, висящему на стене.

— Они тебе нравятся? — спросил он, остановившись позади нее.

Глаза их встретились.

— Разве они могут не понравиться? Они — прекрасны. Спасибо, Саймон. — Джули повернулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. Это был искренний порыв, вызванный чувством, которое она не могла определить.

— Я подумал, что они подойдут тебе. — Саймон отвернулся от жены и заговорил с Робом о делах, которыми занимался в Нью-Йорке.

Джули медленно сняла серьги и, вернувшись на свое место за столом, аккуратно уложила их в кожаный футляр. Женщины обсуждали предстоящий завтра вечер — торжество по случаю двадцатипятилетия дочери ближайшей подруги миссис Тьернан. Свекровь предложила Джули не ездить на него, если она сочтет это неудобным, но девушка понимала, что в этом случае Саймон не сможет пойти на день рождения к девушке, которую знал с детства.

Закончив разговор с Робом, Саймон неожиданно заявил:

— Я собираюсь пораньше лечь спать. Поездка была довольно утомительной. Ты идешь, Джули?

— Да… спокойной ночи всем, — улыбнулась девушка и последовала за ним к выходу.

Поднявшись наверх, он сразу же прошел в гардеробную, даже не пожелав ей спокойной ночи. И вопреки обыкновению оставил дверь приоткрытой. Но пока Джули недоумевала, что заставило его изменить своим обычным привычкам, он вернулся обратно в спальню.

— Я купил в Нью-Йорке еще кое-что. То, чего, по твоим словам, не существовало. — Из-за спины он достал небольшую картину.

Джули молча смотрела на нее несколько минут, припоминая день, когда отец писал ее, жаркое летнее утро много лет назад… ей было тогда двенадцать лет. Она совсем забыла об этой картине.

— Где ты нашел ее? — тихо спросила девушка.

— В галерее. Она только что поступила туда. Многие из картин твоего отца сейчас перепродаются.

— Почему ты купил ее?

— Я подумал, что тебе будет приятно иметь ее. — Он положил картину на туалетный столик и повернулся, чтобы уйти. — Доброй ночи.

— Саймон…

— Да?

— Я… мне бы не хотелось, чтобы ты тратил на меня так много денег. Это несправедливо! Такие великолепные серьги и еще это. — Она кивнула на картину. — Все это, должно быть, стоило кучу денег.

— Ты моя жена, — холодно заметил он. — Мужья имеют обыкновение время от времени делать женам подарки.

— Да, небольшие вещички, дешевые безделушки…

Его глаза насмешливо вспыхнули.

— Уж не воображаешь ли ты, что я пытаюсь купить тебя? — резко спросил он.

— Нет, нет, конечно нет. Я только имела в виду…

— Я устал, — оборвал ее Саймон. — Мне надо принять душ и немного поспать. Я не займу ванную надолго. Ты можешь подождать в гостиной, я позову тебя, когда выйду. Спокойной ночи, Джули.

Девушка устало поднялась со стула и подошла к портрету, написанному так давно. Всей душой она сейчас хотела вернуть назад то время, когда была беззаботной маленькой девочкой…

Саймон еще не вернулся с фабрики, когда Джули решила принять ванну и начать переодеваться к вечеру. Она услышала его шаги, когда уже припудривала тело тальком.

— Я уже заканчиваю, — крикнула Джули из-за двери.

— Не беспокойся. Я воспользуюсь ванной близнецов, — ответил муж.

Он прошел мимо нее, возвращаясь из ванной, когда она накладывала у зеркала косметику, не бросив на нее даже взгляда.

Платье Джули было сюрпризом для всех, включая Шарлотту и миссис Тьернан. Она сама подобрала материал — белое кружево с пропущенной серебряной нитью, напоминающей морскую пену, мерцающую в лунном свете. И платье было сшито по ее фасону: плотно облегающее талию и бедра, оно плавно переходило в широкие сборки. Белая нижняя юбка из тафты мягко шуршала, когда Джули кружилась перед зеркалом. Платье было с длинными рукавами и впереди доходило до ключицы, но спину открывал глубокий угловой вырез.

Джули надела платье и отклонилась назад, чтобы застегнуть молнию. Но над линией талии застежка застряла, и девушка боялась дернуть молнию, рискуя сломать ее. Платье же настолько плотно обхватывало талию, что снять его не представлялось возможным. После короткого колебания она постучала в дверь гардеробной.

— Саймон, у меня на платье заело молнию. Не можешь ли ты помочь мне?

Муж сразу же открыл дверь. Он был уже почти одет, только без пиджака.

— Там между зубьями застряла свободная нитка, — сказал он, когда Джули повернулась к нему спиной. — Постой минуточку спокойно. — Он поднял молнию вверх, и она почувствовала как он застегивает крошечный крючок наверху.

— Спасибо. Извини, что побеспокоила тебя. — Она повернулась, и юбка ее закружилась. — Мое платье нравится тебе?

Его оценка не могла быть более краткой:

— Да, очень милое. Вполне подходящее. — Он вернулся в гардеробную.

Все члены семьи Тьернанов уже были в холле, когда Джули, шурша юбкой, спустилась по лестнице. Сапфиры вспыхивали и горели голубым огнем на фоне золотистой кожи. Выглядела она великолепно.

Джо выразил свои чувства одним словом:

— Блеск!

— Честное слово, Джули, ты собираешься затмить всех сегодня вечером, — заметил Джейк, улыбаясь и подмигивая ей.

Когда они ехали в машине, Джули испытывала волнение, незнакомое ей раньше. Если Саймон хочет наладить их отношения, почему он ничего не предпринимает, с беспокойством думала она. Он прекрасно вел себя, был таким благородным и сдержанным, но у нее возникло ощущение, что он не только не любит ее, но вообще утратил к ней всякий интерес. Тогда, на Бекии, он сказал, что в будущем любые шаги к примирению должны исходить от нее. Но та отчужденность, которую он проявил вечером, когда она спросила, нравится ли ему ее новое платье, навело на мысль, что, даже если она сделает попытку перекинуть мост, через разделяющую их пропасть, ее может ждать сокрушительный отпор.

И каких шагов он ждал от нее? Он был не зеленым юнцом, а опытным мужчиной. Неужели он не видит, что она старается одеваться не для собственного удовольствия и не ради соперничества с другими девушками? Даже это платье она придумала в надежде, что он обратит на нее внимание. Ради него она старалась приобрести лоск, стесав, как когда-то он сказал «свои острые углы» Все перемены, произошедшие с ней, были предназначены только для него. Если он действительно хотел, чтобы их брак сохранился, почему он не делал попыток понять ее или заставить уступить ему? В других вопросах он проявлял себя достаточно властным, но почему это не касалось ее?

Парк, окружающий дом Юстейсов был освещен вереницей огней и китайскими фонариками. Тесса Юстейс, чей день рождения отмечался, была круглолицей оживленной девушкой. Она не была хорошенькой, но, по словам Шарлотты, была такой милой и настолько превосходной собеседницей, что у нее была масса поклонников.

— Поскольку я являюсь учителем Джули, думаю, что заслужил право на первый танец с ней, — заявил Джеймс, когда Тьернаны вошли в гостиную Юстейсов, превращенную в бальный зал.

— Вне всяких сомнений, — вежливо согласился его старший брат.

Джеймс обнял Джули и увлек ее на площадку для танцев. За две недели, прошедшие с момента получения приглашения, он научил ее основным движениям популярных танцев.

— На случай, если ты не заметила, должен сказать тебе, что ловлю на себе огромное количество завистливых взглядов, сказал он, когда они закружились по залу — Ты сегодня выглядишь просто ошеломляюще, Джули. У тебя самые красивые глаза из всех девушек, которых я когда-либо видел.

Джули улыбнулась и радостно поблагодарила его. Через его плечо она увидела Саймона, танцующего с матерью, и вспомнила, что последний раз он держал ее в объятиях на веранде пляжного домика Бенсонов.

Танцы продолжались уже больше часа, когда Саймон наконец пригласил ее.

— Ты довольна? — спросил он, обнимая ее.

— Да, очень, — весело ответила Джули.

Но в душе она была обижена, что он так долго не подходил к ней. В зале было около двухсот человек, и, скорее всего, никто не обратил внимания, что Саймон Тьернан протанцевал с семью другими женщинами, прежде чем пригласил свою молодую жену. Но Джули заметила это и чувствовала, что он сделал это намеренно.

— Видимо, Джеймс очень хороший учитель, — заметил Саймон, когда она легко последовала за ним, кружась в вальсе.

— Можешь не сомневаться. — Голос ее прозвучал довольно резко.

— Мне очень жаль, что мое общество угнетающе действует на тебя, но ты могла бы постараться и сделать вид, что наслаждаешься, танцуя со мной, — сухо напомнил Саймон, привлекая ее к себе, чтобы его слова не были услышаны танцующими поблизости.

Это было настолько несправедливо, что Джули чуть не сбилась с такта. Ах так! Чувство отчаянной дерзости проснулось в ней. Джули уже заметила, что некоторые девушки обвивали левой рукой шею партнера. Высокие каблуки сделали ее на два дюйма выше, чем обычно, и она, обняв рукой шею Саймона, нежно прижалась к нему и посмотрела ему в глаза. Соблазнительная улыбка, которую Джули подарила ему, была из репертуара Гизелы.

— Так лучше? — поинтересовалась она, поглядывая на него из-под ресниц.

— Веди себя прилично, Джули, — напряженно сказал он вполголоса. — На нас обращают внимание.

— Они наверняка думают, какая мы идеальная пара. Не будь таким свирепым, Саймон. Ты проиграешь эту игру. А сейчас ты должен прошептать мне на ухо что-нибудь нежное, дорогой! — Последнее слово она сказала чуть громче, чем все остальные.

Саймон пытался сдерживать свои чувства, но его рука так сжала руку Джули, что девушке показалось, будто она попала в тиски.

— Джеймс сказал, что у меня самые красивые глаза из всех, которые он когда-либо видел. Он более галантен, чем ты, — запальчиво продолжала она. — А как ты считаешь я выгляжу? Или тебя это вообще не интересует?

— Веди себя как следует, или я буду вынужден избавиться от тебя посередине танца. — Он говорил достаточно вежливым тоном, но глаза его сверкнули так, что у Джули на мгновение перехватило дыхание.

Танец близился к окончанию. Неподалеку танцевали Роб и Шарлотта. Как только музыка закончится, она скроется в туалетной комнате вместе с Чарли.

— Я веду себя как следует, — весело ответила Джули. — Ведь я должна изображать счастливую новобрачную… и делаю это неплохо, как мне кажется.

Музыка прекратилась. Но не отпуская руку своей партнерши, он властно сжав ее, решительно сказал:

— Ты еще не видела парк, не правда ли? У миссис Юстейс есть очень редкие кустарники, которые обязательно заинтересуют тебя.

Он буквально вытащил ее в парк, и, когда они далеко отошли от дома, остановился и повернул ее лицом к себе.

— Если ты еще, хоть раз позволишь себе подобное, тебе придется пожалеть об этом, — ледяным голосом произнес Саймон.

— Я просто играла роль, которую ты навязал мне, — растирая руку ответила Джули.

— Я не идиот. Тебе хотелось проверить, как далеко ты можешь зайти. Не пытайся играть со мной в эту игру, Джули — до тех пор пока не будешь готова понести ответственность за последствия.

Она отошла от него и демонстративно уселась на бортик, окружающий пруд с лилиями.

— Какие последствия? — дерзко спросила она.

— Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю, — ожесточенно сказал он. — Мое терпение не безгранично.

— Мое — тоже, Саймон. Я устала от этого фарса, — горячо заговорила она. — Есть ли смысл продолжать его в течение еще четырех месяцев? Мне ненавистна эта… лицемерная жизнь… этот бессмысленный обман. Я постоянно вынуждена притворяться перед твоей матерью и Чарли. С меня довольно. Я исчерпала свои силы. Ты не имеешь права заставлять меня…

Джули не успела закончить фразу, как он в два прыжка оказался рядом с ней, подняв ее с края бортика.

— Не говори мне о моих правах! — пробормотал он. — Я могу поддаться искушению осуществить их на деле.

— Отпусти меня! — потребовала Джули, пытаясь освободиться.

Но Саймон только крепче прижал ее к себе, заставив откинуть голову назад.

— Почему я должен это делать? Ведь ты же моя счастливая супруга, не так ли? — весело рассмеялся он. — Мы с тобой женаты уже шесть недель, а я даже ни разу не поцеловал тебя. Но видит Бог, сейчас я сделаю это!

— Нет… пожалуйста… не надо… — дрожащим голосом умоляла она.

Заглушая ее протесты, он жадно припал к ее губам. Он целовал ее долго, неудержимо и страстно. Джули, которую кроме отца никогда никто не целовал, была парализована совершенно новыми острыми ощущениями. Когда Саймон отпустил ее, она покачнулась и могла бы упасть, если бы он не подхватил ее и не помог сохранить равновесие.

Джули открыла глаза, чувствуя себя оглушенной, с трудом понимая, где находится.

— Это научит тебя не играть с огнем, — хрипло сказал Саймон. — Лучше позаботься о своем лице, прежде чем снова появишься на людях.

И, повернувшись, он медленно направился к дому.