Одиннадцать

Веник считает себя учителем от Бога – постоянно кичится тем, что у него нет любимчиков и есть принципы. А я считаю, что он – просто неудовлетворенный жизнью придурок, который работает в школе лишь с целью самоутвердиться и реализовать комплексы за счет бесправных учеников.

Я дико его раздражаю. Еще бы, ведь ростом он едва достает мне до плеча, другие учителя слезно просили его не портить мне оценки, в школе я на хорошем счету, а еще он однажды перехватил мой хмурый взгляд…

Ко всем проблемам добавилась еще одна огромная – теперь Веник каждый урок вызывает «лучшую ученицу Соню Наумову» к доске и упивается властью, глядя, как я «плаваю» в заданиях уровня «С».

Черт возьми, я стараюсь стать лучше, но не шарю в математике, сколько ни зубрю теоремы и формулы.

Словом, уроки алгебры и геометрии превратились в настоящий ад.

Найденные в интернете готовые решения – распечатанные и подложенные в учебник – спасали недолго: в одно из них вкралась досадная опечатка, и Веня только что подловил меня на обмане.

Лампы напряженно гудят под потолком, великие ученые укоризненно взирают со стен, весь класс молча пялится на шоу: Веник выхватывает учебник из моих рук, крючковатыми пальцами вытягивает припрятанную между страниц распечатку, рвет ее на мелкие кусочки и бросает мне в лицо.

Бумажки кружатся в воздухе, по затейливым траекториям приземляются на грязный паркет, оседают на волосах и ткани форменного пиджака.

Я стою лицом к классу и терплю из последних сил – плечи гордо расправлены, но щеки предательски горят.

– Вот истинное лицо мнимой отличницы! Давно пора развенчать этот миф, – каркает Веня голосом Гитлера, от него несет потом. – В классе есть действительно умные ученики, а вы лишь нечестно занимаете их место! Позор! Вам должно быть стыдно! Я бы на вашем месте просто умер от стыда!

Я ловлю злорадные ухмылки девчонок, наблюдающих, как раскачивается постамент под королевой, и умираю от головной боли. С молчаливым сочувствием Саша кивает мне и показывает «фак» Вениной сгорбленной спине.

Украдкой смотрю на Урода, но он, опустив лицо, старательно пририсовывает к неприличному изображению, что нацарапали на его парте Сеня и Тимур, нимб и крылышки. До меня и моего позора ему дела нет.

Звенит спасительный звонок, и Веня, вынужденный прервать экзекуцию, блеет:

– На следующем уроке проведу контрольную. Если не решите ее, Наумова, поставлю вопрос перед Марией Васильевной, вашим классным руководителем. Пусть вызывает родителей в школу.

* * *

С достоинством покидаю кабинет и решительно прохожу мимо лицемерных одноклассниц и их неискренних утешений. Я едва держусь на ногах от ужаса, слезы душат – не расплакаться при всех стоит огромных усилий.

Завернув за угол, хватаюсь за ржавую сломанную дужку железной двери, тяну ее на себя, выбегаю на пожарную лестницу и… оказываюсь в потустороннем мире, где спокойно и прохладно, пахнет старыми временами, краской, сигаретным дымом и плесенью; здесь тихо и нет лишних глаз.

Опускаюсь на пыльные ступени – черт с ней, с юбкой в яркую серо-синюю клеточку. Закрываюсь от дурацкого мира ладонями и в отчаянии принимаюсь реветь – сильно, навзрыд.

Будь проклят тот, кто придумал алгебру и геометрию. И тот, кто выдумал контрольные и сдвоенные уроки… И Соня со своей мечтой о матфаке – об этот камень я с пятого класса ломаю зубы. И Веник – зануда и наверняка импотент. И двуличные девчонки. И мой глупый, неразвитый мозг, не соответствующий говорящей фамилии!..

Бабушка не переживет, если узнает – она и так плохо спит и страдает от повышенного давления.

Я ною и всхлипываю, матерюсь и молюсь, бью себя по щекам и утираю сопли – десять минут перерыва подходят к концу.

Роюсь в рюкзаке в поисках зеркала, всматриваюсь в унылое отражение… Все поймут, что я плакала. Что ж, пусть порадуются. Пусть.

Сигаретами воняет слишком сильно, клубы сизого дыма проплывают перед глазами и устремляются к серому потолку. Еще одна подстава… Я нахожусь на лестнице не одна!..

Поднимаю голову и дергаюсь – в двух метрах от меня Урод отщелкивает в пролет окурок, закидывает в рот жвачку и молча проходит к выходу.

Медленно поднимаюсь, подпираю спиной стену, убираю со лба прилипшие пряди и пытаюсь дышать. Именно ОН стал свидетелем моей истерики! Но я чувствую облегчение, словно впервые за долгие годы нашелся кто-то, кто выслушал меня.

* * *

Под любопытствующее молчание и ободряющий вздох Алены возвращаюсь на свое место, вешаю рюкзак на крючок, достаю тетрадь и ручку. Веник с садистской улыбкой входит в класс и жестом разрешает всем сесть.

Доска позади него исписана черными закорючками контрольной работы – двумя вариантами трех заданий.

Обреченно понимаю, что сегодня мне снова придется плакать. Ведь последнюю задачу – только для тех, кто претендует на «отлично», – мне ни за что не решить.

Часы громко тикают, время, отведенное для урока, по капле ускользает, неумолимо приближая неотвратимый крах. Если бабушку вызовут в школу, случится катастрофа, о последствиях которой даже думать не хочется.

Две задачи я осилила, но нить решения третьей вьется и ускользает – пробую разные способы и подходы, но они ни к чему не ведут.

Ручка дрожит в пальцах, в висках пульсирует кровь, глаза ничего не видят от напряжения.

Позади слышится шум, поверх очков Веник глядит на его источник:

– Что, Лебедев?

– Выйти… – отвечает тот и под насмешки Саши и его прихвостней покидает кабинет.

Веня барабанит по столу маркером, призывая к порядку, вновь воцаряется тишина.

От провала меня отделяют пятнадцать минут. Стиснув зубы переворачиваю скомканный черновик и снова принимаюсь за решение.

Новенький возвращается – раздаются легкий скрип двери и шаги. Но они приближаются к моей парте.

– Урод, ты заблудился? – испуганно пищит Алена, и я отвлекаюсь от задачи.

В этот момент он, запнувшись о невидимое препятствие, валится между рядами, татуированная рука машинально сгребает со стола учебник, тетрадь, ручку, листки, телефон… Предметы с грохотом разлетаются по полу. Слишком близко сверкает рубином сережка, меня обдает теплом и запахом дыма с мятой. Черный взгляд цепляется за мой.

Взрыв хохота приводит меня в чувство.

Урод встает, отряхивает колени и, даже не потрудившись собрать с пола мои пожитки, проходит дальше и сворачивает к третьему ряду.

Удушливо покраснев, наклоняюсь, поднимаю и возвращаю на парту учебник и канцелярские принадлежности, раскрываю тетрадь, деловито ищу среди бесполезных бумажек черновик последнего варианта.

Желтый сложенный вчетверо листок выпадает из вороха. Разворачиваю его и подозрительно разглядываю – незнакомым ровным почерком на нем написано решение всех трех задач.

Неужели Урод подкинул его мне?..

Буквы слишком красивые. Но вполне могли выйти из-под его длинных пальцев.

Однако число в ответе второй задачи не сходится с моим. Ничего удивительного – Урод тупой. Или же слишком умный – снова собрался мне навредить, потому и подсунул вариант с ошибками. И думает, что я куплюсь?

Пробегаю глазами по своим аккуратным записям и застреваю на неверной цифре – по невнимательности я решила неправильно и вторую задачу. А вот Урод справился с ней идеально – хоть сто раз перепроверяй.

Кошусь на часы, на соседей по партам – отсмеявшись, они снова сосредоточились на контрольной.

Вздыхаю и на свой страх и риск переписываю ответы с листка в чистовик.

За две минуты до конца урока Веня, потирая руки, забирает у меня тетрадь, утыкается в нее носом, долго что-то выискивает в записях и кряхтит.

Я в оцепенении жду до тех пор, пока он сухо не произносит:

– Наумова? Вы наконец поумнели? Что ж, отлично. Вы меня удивили, но это – «пять».

Загрузка...