Нова и Куинтон. Без сожалений

Я рассказала маме, что услышала от Куинтона о пожаре, пистолете и выстреле. Она сказала, чтобы я не волновалась об этом. Что у нее есть чувство, что все будет хорошо, но она всегда так говорит, в основном из-за того, что беспокоится, будто я разорвусь на части, если жизнь станет совсем трудной. Но я никогда не давала ей повод думать иначе.

И еще есть Тристан. Тяжелый вздох. Тристан - это огромная проблема на данный момент. Он ведет себя очень странно, хотя его здоровье улучшилось. У него действительно была какая-то инфекция, и ему выписали антибиотики. Врач сказал, что у него очень слабая иммунная система, и у меня сложилось впечатление, что он подозревал что-то более серьезное, но я не уверена, что именно. У меня есть некоторые подозрения, что он снова употребляет наркотики, но он не проявляет признаков этого, по крайней мере, когда дело доходит до следов и покраснения вокруг ноздрей. В последнее время он также очень мил, и если я что-то и знаю о нем, так это то, что Тристан ведет себя как самая настоящая задница, когда он под кайфом.

Тем не менее, излишне милый Тристан намного усложняет ситуацию. Я на самом деле начинаю ненавидеть пребывание в своей квартире, боясь, что он, наконец, попытается поцеловать меня, и я понятия не имею, какого черта мне тогда делать. Из-за этого я беру сверхурочные часы на работе и на горячей линии, но я не могу вечно оставаться в стороне от дома.

Уже поздно, когда я возвращаюсь домой и, поднимаясь по лестнице в квартиру, понимаю, что боюсь в нее заходить. У меня в руках несколько пакетов с рождественскими подарками. Я из тех покупателей, кто выбирает подарки в последнюю минуту, что, вероятно, кому-то покажется странным, учитывая, что у меня ОКР, и я люблю порядок во всем. Это в основном потому, что я ненавижу суету в магазинах. Я заказала большинство подарков в интернете, но Леа намекнула на днях, что она хотела бы винтажную пластинку Pink Floyd, поэтому пришлось бежать в музыкальный магазин в центре города и попытаться найти ее. К счастью, один из членов моей группы работает там, и он смог ее отыскать.

Когда я добираюсь до своей квартиры, то сначала просовываю голову в дверь, мгновенно улавливая запах сигарет. - Леа? - кричу я. - Тристан?

- Леа здесь нет, - отвечает Тристан, и я слышу, как что-то грохочет.

Я открываю дверь и захожу, снимая пальто и проходя в гостиную. Тут я останавливаюсь, как вкопанная при виде Тристана, спешащего включить телевизор в то время, как Джаз быстро сует что-то карман своей желтой куртки, слабый след дыма витает в воздухе. Я знаю, как пахнет травка, и это точно не этот запах. Тем не менее, ситуация кажется мне немного подозрительной из-за того, как они нервничают.

- Привет, Нова, - небрежно говорит Тристан, садясь на диван и поднимая ноги на журнальный столик с пультом в руке.

- Привет, - отвечаю я, переводя взгляд с одного на другого и обратно. - Что происходит?

Тристан пожимает плечами, направляя пульт на телевизор. - Ничего особенного. Джаз и я просто тусовались. Все довольно скучно.

Джаз смотрит на Тристана, а затем улыбается мне, надевая шапку. - Да, просто боролись со скукой, - он встает на ноги, проводя руками по куртке, разглаживая складки. - Я позвоню тебе позже, чувак, - говорит он Тристану и проскальзывает мимо меня к выходу.

Как только дверь закрывается, я переключаю все свое внимание на Тристана. - Так что это было?

Он пожимает плечами, делая вид, что интересуется новостями по телевизору. - Ничего особенного. Мы просто болтали.

Я ему не верю. - Вы, ребята, вели себя немного странно, - отмечаю я, складывая пакеты на журнальный столик.

- Почему странно?

Я пожимаю плечами, кладу пальто на столик, смотря на его руки, чтобы увидеть признаки того, что он колется, но они выглядят чистым, и, честно говоря, я не думаю, что это происходило бы здесь. Тем не менее, что-то не так. Я чувствую это в воздухе.

- Тристан, ты не... ты же не... - чешу свою татуировку, присаживаясь рядом с ним, гадая, правильно ли обвинять его. Я знаю, что, если бы моя мама обвинила меня, когда я принимала, я бы соврала или разозлилась. Но я также чувствую, что, если просто отпущу ситуацию, это будет означать, что мне наплевать. - Ты не начал употреблять наркотики?

Выражение его лица застывает, когда он смотрит на меня. - Это то, что ты думаешь? Что я сижу здесь под кайфом? - он разводит руками в стороны, оглядывая чистую гостиную. - Разве похоже, что я это делаю?

Я качаю головой, но что-то не так. - Нет, но я видела, как этот парень, Джаз, что-то спрятал себе в карман.

Тристан выглядит озадаченно, словно не понимает, о чем я говорю, но осознание приходит ему в голову. - А, дак это была его зажигалка. Он собирался закурить, но я послал его, - объясняет он.

Я машу рукой перед лицом. - Пахнет, как будто он это сделал.

Он поджимает губы, убирая волосы с глаз. - Хорошо. Если ты действительно хочешь знать, что случилось, то да, он курил здесь. Извини, что нарушили правила, - он злится на меня, и я открываю рот, чтобы сказать все, что о нем думаю... но он тянется вперед и протягивает один из пальцев через петлю для ремня моих джинсов, притягивая меня к себе. Его злость превращается в мертвую серьезность, и он смотрит мне прямо в глаза. - Нова, я клянусь тебе, что не употребляю наркотики.

Изучаю его, понимая, что он не договаривает, но в конечном итоге киваю. - Ладно, извини за обвинение.

- Я прощу тебя, но только если ты посмотришь со мной фильм, - он дергает за петлю для ремня и опять тянет меня к себе, пока я не оказываюсь на диване рядом с ним, почти приземляясь ему на колени.

Пытаюсь отодвинуться, но он дергает меня обратно, так что в итоге я сижу у него на коленях. Мои губы удивленно приоткрываются, когда он обнимает меня, окружая запахом сигарет и одеколона. - Тристан, я…

Именно в данный момент Леа возвращается домой. Когда она закрывает за собой дверь и поворачивается к нам лицом, выражение ее лица успевает смениться от восторга до шока.

- Святой ад, - она видит нас и ее челюсть почти падает до пола.

Смотрю на нее, взглядом умоляя ничего не говорить, чтобы не ухудшить ситуацию. Помоги мне говорю одними губами.

Она понимает намек, и, будучи замечательной подругой, произносит - Нова, могу я поговорить с тобой в своей комнате?

Я с благодарностью киваю, а затем вскакиваю с колен Тристана, словно ошпаренная. Затем Леа и я покидаем гостиную, а Тристан странно смотрит нам вслед, пока мы идем по коридору. Как только мы оказываемся в комнате Леа и дверь закрыта, она поворачивается ко мне, уперев руки в бока. - Святое дерьмо.

- Ты права, - говорю я, качая головой в недоумении, шагая по ее комнате.

- Что, черт возьми, это было? - спрашивает она, расстегивая черное пальто в клетку.

Пожимаю плечами, считая количество лаков для ногтей на ее комоде, не особо заботясь о том, что неумолимо возвращаюсь к своим вредным привычкам. У меня стресс, и мне нужно успокоение. Всего минуту или две и тогда я остановлюсь. - Я понятия не имею, что произошло. В одну минуту я удостоверилась, что с ним все в порядке, а в следующую минуту он тянет меня к себе на колени.

Она бросает свое пальто на кровать, хмурясь. - Я знала, что это произойдет.

Перестаю ходить и смотрю на нее. - Почему?

- Потому что вижу это в его глазах каждый раз, когда он смотрит на тебя, - говорит она, расшнуровывая ботинки, когда садится на кровать. - Ты ему нравишься. И совсем не как друг.

Я хочу с ней поспорить, но только потому, что отказываюсь принять правду. - Я знаю... у него были чувства ко мне примерно год тому назад.

- Думаю, они никуда не делись, - говорит она, снимая ботинок. - Но вопрос в том, разделяешь ли ты его чувства?

Я сразу мотаю головой. - Нет, Тристан просто друг.

- Ты уверена? - в ее голосе звучит обвинение. - Потому что ты ни с кем не встречаешься, и я начинаю задумываться, а может, ты просто не понимаешь, когда у тебя появляются чувства к кому-то.

- Я знаю, когда у меня есть чувства, - вздыхаю и сажусь на кровать рядом с ней. - Я испытывала их раньше... дважды.

Она вытаскивает ногу из другого ботинка. - К Лэндону. И....? - она ждет, пока я это скажу, хотя и так знает.

- Ты знаешь, что к Куинтону, - говорю я, стягивая резинку с волос и расчесывая их пальцами.

- Откуда, если ты никогда об этом не говорила?

Она права. Очень даже. Я многое не говорю вслух, если это не записывается на мою камеру.

- Иногда это трудно сказать, - объясняю ей, заплетая волосы в косу и закрепив их резинкой. - Когда я не знаю, что он чувствует, и увижу ли я его снова.

Она снимает с вешалки блестящее черное платье до колен. - Я уверена, что увидишь.

Качаю головой, когда она углубляется в шкаф, чтобы переодеться. - Я не так уверена. Каждый раз, когда я разговариваю с ним... кажется, он думает, что ему будет слишком тяжело снова увидеть со мной... он твердит, что в один прекрасный день это случится, но я не знаю... - откидываюсь назад на локти и вздыхаю.

Она выходит из шкафа, надев на себя элегантное черное платье с туфлями на каблуках. - Ты всегда можешь просто спросить его, - она тянется к серебряной шкатулке на комоде.

- Не хочу давить на него, - говорю я, садясь. - Ему всегда становится неловко, когда я что-то говорю о нашей встрече.

- Тебе нужно быть настойчивой, когда ты спрашиваешь, - она берет серьгу с черными камнями и цепляет к уху. - Просто задай вопрос и будь готова к любому ответу. - Она вставляет вторую сережку, а затем слегка поворачивается, раскинув руки в стороны. - Как я выгляжу?

- Просто потрясно, - я встаю. - Куда ты идешь?

- На встречу, - она подмигивает мне, собирая сумочку.

Я тороплюсь и отрезаю ей путь, когда она идет к двери. - Подожди-ка, - расставляю руки, пытаясь заблокировать выход. - Хватит секретов. Признавайся.

Она закатывает глаза и тянется к пальто на спинке кровати. - Я просто встречаюсь с друзьями. - Она перекидывает пальто через руку. - Иисус, Нова. Тебе нужно расслабиться. - Она проходит мимо меня, но останавливается перед дверью. - Послушай, я твоя лучшая подруга и я могу сказать это. Сделай себе одолжение и дай Тристану знать, что ты чувствуешь, - она хватается за ручку и открывает дверь. - И скажи все Куинтону. Так будет лучше для вас.

Мне хочется рассердиться на нее за то, что она сказала мне делать то, чего я не хочу, но я не могу. - Спасибо, Леа, - говорю я, следуя за ней к двери. - Но я все еще думаю, что ты лжешь мне о том, куда ты идешь сегодня вечером.

- Думай, что хочешь, - она усмехается в ответ. - Совершенно не по теме, но могу ли я одолжить твою машину на пару часов?

Я думаю сказать ей «нет», если она не признается, куда она действительно идет, но я не такая уж и сука. - Конечно, но тебе придется подбросить меня на репетицию, а затем забрать позже.

Она хмурится, потому что ненавидит мои репетиции. На самом деле, наверное, она была бы в нашей группе, если бы не разбила сердце Джексона, нашего солиста. - Хорошо, но я останусь в машине.

- Договорились, - говорю я ей. - Но опять же, это совершенно нормально, если ты зайдешь и поздороваешься. На самом деле, я знаю, что Джексону это бы понравилось.

- Нова, я люблю тебя до смерти, но тебе нужно отказаться от идеи, что Джексон и я когда-нибудь снова будем вместе.

- Я на этом не настаиваю, но в то же время, если вы, ребята, будете вместе, я бы не возражала.

- Мы не сойдемся. Никогда, - говорит она разочарованно. - Серьезно, Нова. Тебе нужно отпустить прошлое… вот почему я ничего тебе не рассказываю. - Затем она поспешно идет по коридору и оставляет меня стоять там, ее слова прокручиваются в моей голове.

Застрять в прошлом - это проблема, с которой я долго боролась. Мне трудно отпустить. Я думала, что продвинулась в этом вопросе, но она просто бросила мне в лицо, что нет.

Я пытаюсь решить, должна ли я выйти и сказать Тристану, что больше не будет поцелуев в лоб и сидения на коленях. Но, постояв в коридоре пару минут, решаю вернуться в свою комнату и подготовиться к репетиции, хотя до нее еще несколько часов, потому что я большой цыпленок, который в данный момент не готов к конфронтации.

* * *

К счастью, репетиция с группой позволяет мне на время отвлечься от мыслей. После часа игры я чувствую себя хорошо. И удивительное чувство только усиливается после того, как мы заканчиваем играть. Я подпрыгиваю на месте, как маленький ребенок, получивший конфеты, когда мне сообщают, что у нашей группы будет концерт. И не просто концерт, а концерт, на котором мы будем на разогреве у Peaceful Injustice, одной из моих любимых инди-рок-групп всех времен, на следующих выходных в канун Нового года. Джексон объявляет об этом нам в гараже своего дома, где мы репетируем, потому что мы все студенты и не можем позволить себе арендовать студию.

Джексон довольно симпатичный парень, если вам нравится весь этот таинственный взгляд рок-звезды. Он высокий и худой, с темно-каштановыми волосами, которые свисают на его глаза, но это намеренно. Сегодня он с ног до головы одет в черное, с шипованым поясом, сапогами и кожаными ремешками на руках.

- Ну что ты думаешь? - спрашивает меня Джексон после того, как делает эпическое объявление.

Убираю барабанные палочки в задний карман джинсов, оглядывая гараж в поисках своей куртки. - Я думаю, что это круто. Но мне интересно, как это, черт возьми, вам удалось заставить их на это пойти.

- У него есть связи, - кричит Спалдинг, отсоединяя гитару от усилителя. У него тоже длинные волосы, как у Джексона, только темно-черного цвета. У него проколота бровь, на руках нанесены разноцветные татуировки, создающие полный рукав. В ушах тоннели, и он тоже носит все черное, но для него это нормально.

Никко фыркает от смеха, убирая гитару. У него короткие волосы, поставленные на гель вверх, а его глаза удивительные, потому что, если вы смотрите на них достаточно долго, они кажутся золотистыми. Его вкус в одежде немного более эксцентричен. Прямо сейчас он одет в ярко-красную облегающую рубашку и мешковатые черные брюки с застежками-молниями и пряжками спереди. На его черных ботинках серые скелеты, а ногти покрашены в черный. Он ребенок в нашей группе, ему всего восемнадцать; и еще он кузен Джексона.

- Единственная причина, по которой мы заполучили концерт, в том, что Джексон тусуется со Стеллой, - Никко смеется себе под нос, затем высовывает язык, делая непристойные жесты пальцами, и Спалдинг закатывает глаза.

- Ребенок, - Спалдинг качает головой, и я смеюсь. Спалдингу двадцать два года, но он ведет себя так, словно ему тридцать, что из обрывков информации, которую я узнала от Джексона, связано с тем, что он стал законным опекуном своей сестры, когда ему было восемнадцать. Хотя я не уверена, почему, и у меня нет решимости, чтобы спросить, потому что, скорее всего, за этим стоит трагическая история.

- Заткнись, - горячо говорит Никко, поднимая бутылку воды с верха одного из динамиков. - Ты всего на четыре года старше меня, придурок. - Он делает глоток воды, а затем опускает ее обратно.

Они начинают спорить, и я поворачиваюсь к Джексону, когда поднимаю свою куртку с пола в углу гаража. - Так ты пробил нам концерт благодаря Стелле? - осмеливаюсь я спросить. Стелла является владельцем Black&Red Ink, места, где мы будем играть, и очень популярного клуба в картофельном штате [9].

Он качает головой, ему становится немного неловко, и он притворяется, что ищет что-то за морозильной камерой. - Нет… ладно, да, она помогла мне, но мне не пришлось спать с ней или что-то в этом роде. - Он поворачивается, оглядывая пол. - Ты видела мой мобильный телефон?

- Да ... он в твоей руке, - терпеть не могу неловкость между нами, но пока Леа и он не смогут смириться с их расставанием, я думаю так будет всегда, особенно, потому что у меня есть предчувствие, что она пошла на свидание сегодня.

Он смотрит на телефон в руке, а затем качает головой. - Извини, наверное, я просто устал.

Улыбаюсь ему. - Да, такое иногда случается, - продеваю руки через рукава куртки, а затем достаю барабанные палочки из кармана. - Так во сколько мы репетируем завтра?

- В шесть, - говорит он, проверяя экран своего мобильного телефона. - Знаю, что мы обычно собираемся раньше, но я должен пойти с семьей на рождественский ужин.

- Ранний рождественский ужин? - спрашиваю я, застегивая куртку. - Но Рождество через три дня, так почему бы им не подождать еще два дня?

- Да уж. Я собираюсь уехать на Рождество, и мои родители думают, что им нужно обязательно отпраздновать со мной, - говорит он. - Я лечу в Нью-Йорк со Спалдингом, чтобы повеселиться с его семьей на праздники.

- Ох. Что ж, я рада, что моя мама не стала устраивать такой ужин, - говорю я, игнорируя резкий звук, когда Никко врезается в одну из тарелок. - Я люблю приезжать домой и все такое, но сейчас я никуда не смогу уехать. Не тогда, когда я взяла несколько дополнительных часов на работе. Плюс группа и наш потрясающий концерт, который у нас состоится в канун Нового года. - И тот факт, что Тристан не поедет домой, и я не хочу оставлять его здесь одного почти на месяц. Моя мама планирует уехать после Нового года, так что все должно получиться.

Уголки его губ изгибаются. - Я рад видеть, что мы находимся в твоем списке важных дел.

- Эй, ребята, вы очень важны, - говорю я, направляясь к двери. - Однако моя работа оплачивает счета, и, надеюсь, мое образование сможет оплачивать счета в будущем.

- Как? Ты не планируешь стать рок-звездой? - шутит он, следуя за мной, обходя вокруг розовой барабанной установки, которую Лэндон подарил мне в день моего рождения много лет назад. Грустно, что он никогда не видел, как я выступаю, только репетирую. Он не видел многого, что делает меня еще более грустной. Но это препятствие, которое я уже преодолела, и теперь я нахожу утешение в игре.

Делаю паузу, обдумывая, что он сказал. - Я, честно говоря, не уверена, чем буду заниматься ... а ты?

- Я тоже не уверен, - говорит он. - Я еще пока учусь, поэтому понятия не имею, что, черт возьми, я собираюсь делать с этим или вообще хочу ли что-то с этим делать. - Он спешит в мою сторону и открывает передо мной дверь из гаража. - Честно говоря, если бы я мог зарабатывать на жизнь пением, я бы это делал, но есть лишь мизерный шанс, что это когда-нибудь случится.

- Может быть, ты станешь одним из счастливчиков, - выхожу из комнаты и вдыхаю тёплый воздух и слабый запах печенья, вытекающий из кухни.

- Возможно, - говорит он, но не слишком оптимистично. И я не виню его. Существует очень мало шансов, что он сможет стать знаменитым. Жизнь не работает таким образом. Вы можете пробовать и пробовать, но это не значит, что вы получите то, что хотите. Вы просто должны делать то, что можете.

Он провожает меня до входной двери, и я надеюсь, что он попрощается со мной там, так как Леа ждет меня снаружи. Но он этого не делает и в конечном итоге выходит со мной на дорогу, где Леа ждет в машине.

Она выходит, чтобы пустить меня на водительское место и напрягается, когда ее глаза встречаются с Джексоном, и Джексон застывает посреди замерзшей лужайки. Никто не говорит, и я слышу, как рождественские колядники на улице поют очень веселую «Joy to the World».

- Привет, - наконец говорит она, снимая всеобщее напряжение. Она смотрит на двор, входную дверь, гараж, куда угодно, только не на него.

- Ты подстригла волосы, - говорит он, вскидывая брови, когда видит, как она подходит к передней части машины. - Тебе идет.

Леа касается волос, наконец-то посмотрев на него. Я помню, что, когда впервые встретила их, более года назад, в ее глазах каждый раз, когда она смотрела на него, загоралась искорка, но ее больше нет, и это меня огорчает. Что делает меня еще более грустной, так это то, что мне интересно, если бы мы с Лэндоном так поступили, если бы он был еще жив. Дошли бы мы до этого? В то время я верила, что мы всегда будем вместе, но сейчас трудно сказать, особенно когда мои чувства к Куинтону такие сильные.

- Спасибо, - формально говорит она, откидываясь назад к капоту автомобиля, и скрещивает руки. - Я подумала, что пришло время для перемен.

Этот комментарий огорчает Джексона. Я вижу это по его изменившемуся выражению лица и по тому, как его плечи опускаются. - Да, я думаю, перемены - это хорошо, - бормочет он.

Бедный парень. Мне так жаль его. В последнее время он пишет действительно депрессивные песни, и мне иногда кажется, что они все о Леа.

- Итак, нам пора, - говорю я, пытаясь снять неловкое напряжение, когда направляюсь к двери водителя. - Нам нужно за покупками к рождественскому ужину.

- Ты не поедешь домой? - спрашивает Джексон Леа, направляющуюся к пассажирской стороне машины.

Она качает головой, открывая дверь. - Нет, я останусь здесь и займусь учебой. Я немного отстала за последние несколько недель.

Возможно, потому что она проводила много времени на футболе и в ресторанах, плавала или что бы она там ни делала в тот день.

- А ты едешь домой? - спрашивает она Джексона, держа дверь открытой и глядя на него.

Он качает головой, теребя кожаный ремешок на запястье, мерцающие огни на заднем плане подчеркивают печаль в его глазах.

- Нет, я еду в Нью-Йорк, чтобы провести время со Спалдингом и его семьей.

- Нью-Йорк. Вот это да. Круто. - Она придерживает дверцу машины, пока я гадаю, стоит ли мне просто залезть в машину и позволить им поболтать или вмешаться, чтобы Джексон совсем не раскис.

- Я всегда хотела там побывать.

- Я помню, - он подходит к ней с таким выражением в глазах, словно собирается спросить ее о чем-то действительно важном.

Это сигнал прекратить разговор.

- Эй, Леа, нам пора, иначе Тристан сам отправится за покупками, и, ну, я могу только представить, что он купит нам на рождественский ужин.

- Вероятно, то, что рекламируют по телевизору, - Леа усмехается себе под нос.

- Да, нам пора. - Она машет Джексону, который выглядит подавленным.

- Было приятно встретиться с тобой. Надеюсь, вы оторветесь в Нью-Йорке. - Она забирается внутрь машины.

Я машу Джексону, и он смотрит на меня таким взглядом, как будто я только что ударила его по лицу. Думаю, это из-за того, что я прервала их разговор, но это для его же блага. Я точно знаю, что сейчас Леа не собирается снова с ним встречаться. Может быть, в будущем, но никто не знает наверняка, потому что будущее слишком изменчиво.

После того, как мы садимся в машину, я пристегиваю ремень безопасности и выезжаю на дорогу, Леа поворачивается ко мне с волнением в глазах.

- У меня огромная просьба к тебе.

- Это случайно не поможет вам сойтись с Джексоном? - спрашиваю я с ложной надеждой.

- Нет, - она хмурится.

- Нова, я уже говорила тебе, что этого не будет.

- Я знаю, что ты так сказала, но не перестаю надеяться, что ты передумаешь, - говорю я. Пока она продолжает хмуриться, я решаю сменить тему:

- Хорошо, говори, что ты хочешь.

Она немного приободряется.

- Мне нужно, чтобы ты завтра сыграла с моей группой в Red&Black Ink

Я смотрю на нее, притормаживая у знака остановки. Уже довольно поздно, солнце садится за холмы, но света все еще достаточно, чтобы я могла ясно видеть лицо Леа.

- Группой? С каких это пор ты в группе?

Она делает виноватое лицо:

- О да. Я, наверное, должна кое-что объяснить, да?

Киваю, нажимая на газ:

- Да, было бы здорово, так как я понятия не имею, о чем ты, черт возьми, говоришь

- Эй, нет нужды нервничать, - говорит она. - Я держала это в секрете по уважительной причине

- И какой же?

Она кусает ногти, глядя в окно на полоску солнечного света, оставляющую небо ярко-оранжевым и розовым.

- Потому что… - она вздыхает, опуская руку на колени. - Слушай, я понимаю, что тебе нравится Джексон, но он просто не был подходящим парнем для меня, поэтому мне нужно, чтобы ты помнила об этом, когда я скажу тебе то, что собираюсь сказать

- Можешь ничего не объяснять, - говорю я ей. - Ты встречаешься с одним из участников вашей группы, не так ли? И именно поэтому ты так странно себя вела последние пару месяцев?

Она колеблется, а затем кивает:

- Да, я ходила на репетиции группы

- Но что насчет футбольного матча? И аквагрима?

- О, Броуди еще играет в футбол

- Броуди, парень, с которым ты встречаешься, я полагаю, - говорю я, не в силах скрыть презрение в моем голосе. Броуди? Что это за имя вообще? Звучит как имя какого-то качка. Господи, что, черт возьми, со мной не так?

Она заправляет упавшую прядь волос за ухо, отклонившись на сиденье, чтобы можно было поднять ноги на приборную панель.

- Да, он гитарист в Moon Glory

- Moon Glory?

- Да, это название нашей группы, - весело говорит она. - Группы, отчаянно нуждающейся в барабанщике, поскольку наш бросил нас на прошлой неделе. Просто встал и ушел. - Она раздраженно вскидывает руки. - Ты можешь в это поверить?

- Вполне, - поворачиваю машину на главную дорогу в городе. - Многие группы распадаются

- Да, ты права, - она вздыхает, а затем смотрит на меня с молчаливой просьбой в глазах. - Так что ты думаешь? Ты можешь стать нашим барабанщиком?

- Я уже в группе, - напоминаю я ей. - И она мне нравятся

- Да, но я твой лучший друг, - говорит она, опуская ноги на пол и садясь в кресле. - И была рядом в последние несколько месяцев

- Я знаю, - отвечаю с горячностью. - Но я не могу просто встать и уйти, когда дела идут так хорошо прямо сейчас… я не поступлю так.

- Но это наш первый концерт, и если мы откажемся от него, Стелла, возможно, не даст нам другого шанса. - Она надувается, показывая мне свое самое грустное лицо щенка, пытаясь меня переубедить.

- Знаешь, что я тебе скажу, - говорю я, поворачивая на дорогу, ведущую к нашему жилому комплексу. - Я помогу вам, пока вы не найдете своего собственного барабанщика, но я не покину свою группу.

Она хлопает в ладоши и подпрыгивает взволнованно:

- Спасибо. Спасибо. Спасибо.

Натянуто улыбаюсь, надеясь, что это не вернется мне пинком под задницу. Во-первых, я представляю, как Спалдинг разозлится, потому что решит, что я изменяю группе. И Джексон ... только Бог знает, как это закончится, если он узнает, что я в группе с Леа и ее новым парнем.

* * *

- Так что, черт возьми, тебя беспокоит? - спрашивает меня Тристан позже этим же вечером, когда Леа, он и я бродим по продуктовому магазину, пытаясь спланировать меню в канун Рождества для нас троих всего за пару дней. Я до сих пор чувствую неловкость от произошедшего, и она еще больше накапливается каждый раз, когда он смотрит на меня более чем дружелюбно, что уже случилось четыре раза.

- О чем ты? - спрашиваю я, останавливаясь у замороженных овощей и постукивая пальцем по губам, решая, какие из них взять.

- Ты постоянно хмуришься с тех пор, как вы с Леа вернулись в квартиру, - говорит он, закатывая рукава своей синей толстовки с капюшоном, цвет который совпадает с цветом его глаз.

- Я просто устала, - зеваю, притворяясь измотанной, что недалеко от истины. Во всяком случае, морально я истощена.

Он, флиртуя, подталкивает меня плечом:

- Я знаю, что ты врешь, так что признайся. Что, черт возьми, тебя так расстраивает? - он делает паузу. - Надеюсь это не связано с Куинтоном?

Я быстро качаю головой:

- Нет, ничего подобного, - тянусь к ручке морозильной камеры. - На самом деле, теперь, когда ты это сказал, мне кажется это глупостью.

- Все равно скажи мне, - говорит он, облокотившись на тележку и изучая меня. - Может быть, я смогу помочь тебе с проблемой и отплатить за все то время, когда ты мне помогала.

Я не должна этого делать. Я знаю.

Оглядываюсь на проход. Леа пошла за булочками, но это было несколько минут назад, и я беспокоюсь, что она может вернуться и услышать наш с ним разговор.

- Ничего. Дела с группой.

- Какие?

Я открываю дверцу, и морозный воздух овевает меня.

- Леа хочет, чтобы я помогла ей в ее группе. Была их барабанщиком, пока они не найдут нового, - беру пакет с замороженной кукурузой и бросаю в тележку. Затем я отпускаю дверь, и она захлопывается.

- Она в группе? - спрашивает он. - С каких пор?

- Недавно, я думаю

- Так вот почему она так странно себя ведет? - спрашивает он, и я киваю.

Он размышляет над чем-то:

- И ты не хочешь помогать ей в группе, потому что она солгала тебе? - озвучивает он свои мысли, поворачиваясь и толкая тележку вперед.

- Это не так, - возражаю я, останавливаясь для выбора замороженного пирога. - Я не хочу помогать, потому что переживаю, что моя группа разозлится и выгонит меня.

- Потому что солист - бывший парень Леа?

- Да, и еще Спалдинг тоже относится ко всему очень серьезно.

- Это точно, - соглашается Тристан, открывая дверцу морозильной камеры, чтобы взять яблочный пирог. - И я это заметил после встречи с ним, дважды.

- Итак, ты понимаешь, почему я волнуюсь, - оттесняю его руку и выбираю шоколадный пирог.

- Ага! - практически кричит он, указывая пальцем на пирог в моей руке. - Я сделал более здоровый выбор.

Я закатываю глаза на его ремарку.

- То, что в нем есть яблоки, еще не значит, что он полезнее.

- А вот и проверим, - он выхватывает пирог из моей руки, переворачивает его и начинает читать состав. Затем он кладет его в тележку и начинает читать состав яблочного пирога, его глупая уверенность рассеивается. - Черт, яблоко чуть ли не хуже, чем шоколад.

- Я же говорила, - ухмыляюсь, когда он кладет другой пирог в тележку.

- И я говорю тебе, что с твоей группой все будет хорошо, - говорит он, кладя руку мне на плечо. Я напрягаюсь. Перестаю дышать. Мой разум ищет способ, чтобы отмахнуться от него, не будучи слишком очевидным. - Ты не замечаешь, как люди относятся к тебе. Если они разозлятся, просто покажи им эту милую улыбку, и я уверен, что они тебя простят.

- Ты слишком переоцениваешь меня и мою улыбку, - притворяюсь, что делаю шаг вперед, чтобы еще раз посмотреть пироги.

- Ничего подобного, - он двигается со мной и касается моей нижней губы кончиком пальца, - ты не придаешь этому должного значения, - он смачивает губы, когда его глаза прикованы к моим.

Я с трудом сглатываю. Дерьмо. Этого не может быть. Этого не может быть.

Когда он смотрит на меня таким похотливым взглядом, я понимаю, что у меня может появиться проблема посерьезнее, чем та, что моя группа будет злиться на меня. Я вижу это в его глазах - он хочет поцеловать меня. Прямо здесь, в супермаркете. Мне следует убежать, бежать прямо по проходу, но я замираю на месте, опасаясь, что, если я его так отвергну, это может все испортить.

Мои мысли несутся в искаженном потоке, который не имеет смысла, и чем ближе губы Тристана к моим, тем размытее становится все вокруг меня. Я чувствую сдвиг, от которого я хочу сбежать, как от огня. Не только из магазина, но и во времена, когда жизнь не казалась такой сложной. Назад в прошлое, когда я был уверена во всем. И все же я продолжаю стоять на месте. Неподвижно. Чтобы все не испортить.

К счастью, Леа поворачивает из-за угла с двумя пакетами булочек в руке.

- Ладно, я не смогла решить, какие именно взять, - говорит она, бросая упаковки в тележку, - так что взяла и те, и другие, - она забавно смотрит на нас, когда Тристан отступает назад, засунув руки в карманы, и я начинаю рассматривать свои ногти.

- Два пакета - это хорошо, - равнодушно говорит Тристан. - Булочек не бывает слишком много.

Леа смотрит на него, словно он сумасшедший, но Тристан игнорирует ее и бродит по проходу, глядя на секцию крекеров и печенья, как будто это самая захватывающая вещь в мире.

- Вы, ребята, только что чуть не поцеловались? - шипит Леа, когда я обвиваю пальцами ручку тележки.

Я быстро качаю головой:

- Нет.

Она поднимает брови:

- Не ври мне, Нова Рид.

- Я не вру, - тихо говорю я, подталкивая тележку вперед.

Но я лгу. Потому что я знаю, что я бы не ушла, если бы он поцеловал меня. Но по какой причине, я не уверена.

К тому времени, когда мы возвращаемся в квартиру, я чувствую себя ужасным человеком. Я ухожу в свою комнату, закрываю дверь, включаю погромче музыку и притворяюсь, что не слышу Тристана, когда он стучит, или Леа, когда она зовет посмотреть с ней фильм. Вместо этого я сижу на кровати и достаю свой фотоальбом, посвященный Лэндону. Я немного расслабляюсь, прислонившись к спинке кровати, и начинаю перелистывать страницы. Не могу не улыбнуться хорошим снимкам, на которых Лэндон выглядит действительно счастливым. Наши лучшие моменты. Их было не так много, и проще вспоминать грустные времена, потому что их было больше. Но то время, когда все было хорошо, было потрясающим.

Наконец, после того, как я на грани срыва, я решаю вытащить свою камеру и записать видео. Ставлю камеру на тумбочку и нацеливаю на себя, переворачивая страницы альбома.

- Когда-то жила девушка, которая очень любила смотреть на вещи с положительной стороны, -говорю я, глядя на фотографию, на которой я улыбаюсь перед камерой, на снимке, сделанном Лэндоном; его палец в итоге закрыл часть линзы, - в ней жила надежда, что все будет хорошо. Что, несмотря на трагедию с отцом, она вырастет и будет счастлива. - Я переворачиваю страницу, а затем провожу пальцами по изображению Лэндона с опущенной головой, когда он смотрит на что-то на земле, на заднем дворе.

- Чего она не понимала, так это того, что ее снова поджидает трагедия, и ее «долго и счастливо» не существует. И она будет чувствовать себя потерянной очень долгое время, -переворачиваю страницу, чтобы увидеть фотографию Лэндона и меня вместе, где он целует мою щеку, и я смеюсь, потому что его волосы щекочут меня. Я думаю, что это одна из моих любимых. - В конце концов, она все равно снова найдет путь к хорошей жизни, по большей части. Но когда дело дойдет до отношений, она будет смущена и все время будет анализировать, с кем она должна быть в этой жизни. Но ответ она так и не получит, и она в конце концов задается вопросом, может быть, она просто должна быть одна в этом мире. - Я подтягиваю колени к груди, опершись подбородком на них, и смотрю на фото. - Может быть, ее сердце всегда будет принадлежать призраку. - Как только я это говорю, понимаю, что это неправда. Да, Лэндон забрал с собой кусочек моего сердца в тот день, когда умер, но не все. Я знаю, потому что я чувствую тягу к кому-то еще в данный момент.

Наклоняюсь к тумбочке, открываю ящик и вынимаю эскизы Куинтона, которые я взяла из его квартиры в Вегасе, чтобы он не исчез из моей жизни. Я разворачиваю их, а затем провожу пальцами по линиям и штрихам. На одном из них - Лекси, его девушка, которая погибла в автомобильной аварии. То, как он изобразил ее, темные линии, нарисованные с такой страстью, позволяет мне понять, насколько он заботился о ней. Второй рисунок самого себя, только половина его лица, как у скелета, и еще на одном я. Линии не такие темные и не полны страсти, как у Лекси. Они очень легкие, как будто он боялся нарисовать меня. Интересно, так ли это, или он до сих пор боится меня.

Я встаю и убавляю музыку, доставая телефон из кармана куртки, прежде чем вернуться на кровать. Как только я располагаюсь, делаю глубокий вдох, я набираю номер Куинтона. Я не сказала ему, что у меня есть его рисунки, потому что не уверена, как он отреагирует.

Но он не отвечает, и я в конечном итоге лежу в постели, чувствуя себя такой одинокой.

Глава 9

Куинтон

Чувствую себя достойным человеком, вернувшись сегодня с работы. Устал, но это приятная усталость. Она помогает мне блокировать все мысли о коробках в доме, когда я захожу внутрь, поэтому тот факт, что через десять минут я разворачиваюсь обратно к выходу, кажется не таким уж и плохим.

- Привет, ты рано, - говорит отец, перехватывая меня в прихожей. Он одет в старые джинсы и выгоревшую рубашку и вытирает руки полотенцем.

- Могу сказать то же самое и тебе, - говорю ему, потянувшись было к телефону в кармане, когда он начинает вибрировать, но решая не отвлекаться, - почему ты дома?

Он бросает полотенце на спинку стула в гостиной:

- У меня для тебя есть новости, - говорит он. - Мой босс хочет, чтобы я переехал в Вирджинию немного раньше. На следующей неделе, если быть точнее.

- Ты шутишь - я хмурюсь, вытаскивая руку из кармана, так и не проверив телефон. - Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

Он качает головой с извиняющимся выражением:

- Но не волнуйся. Это займет несколько недель, чтобы найти нам жилье, так что я думаю, ты можешь остаться здесь, пока я буду там.

- Остаться здесь на несколько недель, а потом что? Переехать в Вирджинию? - качаю головой, спеша к лестнице. - Я уже сказал тебе, что не хочу этого.

- Знаю, но так обстоят дела, - говорит он, схватив меня за руку. Странно, что он касается меня, потому что никогда раньше этого не делал. В самом деле, когда я задумываюсь об этом, понимаю, что этого никогда не было. Я даже помню, как странно было, когда он пожал мне руку на выпускном в средней школе.

- Я не буду переезжать, - поворачиваюсь к нему лицом, и он быстро отпускает меня.

- Куинтон, я понимаю, что ты чувствуешь, - он с жалостью смотрит на меня, закатывая рукава. - Но иногда мы просто должны делать то, чего мы не хотим.

- Я знаю, но я просто не могу колесить по всей стране, - говорю я, скрестив руки. - Я найду место, где буду жить.

- У тебя есть накопленные деньги на это? - удивляется он, протягивая руку к сложенной на полу коробке возле входной двери.

Расстегиваю молнию на куртке:

- Нет, но я что-нибудь придумаю. - Я думаю о том, что сказала Нова о соседе по квартире. - Найду соседа или еще что-нибудь.

- Ты уверен, что это то, что ты хочешь сделать? - он ставит коробку на пол возле ног. - Потому что... - он напряженно массирует затылок. - Потому что я действительно с нетерпением ждал, когда ты поедешь в Вирджинию со мной.

Мне интересно, искренен ли он со мной в этот момент. С ним трудно разговаривать, но я хочу верить, что он честен в своих эмоциях.

- Я не хочу, мне нужно остаться здесь.

- Но я беспокоюсь за тебя, если ты будешь жить один, что угодно может произойти, - говорит он. - Я боюсь, что ты можешь сорваться.

- Если это должно будет произойти, то произойдет, - говорю я, стирая краску с тыльной стороны ладони. - Но я не хочу, чтобы это произошло, пребывание здесь и моя работа, дают мне больше возможностей избежать неприятностей.

Я надеюсь. У меня все хорошо. Я не захожу туда, куда не стоит. Не потерял контроль. Я просто надеюсь, что ничего не произойдет, чтобы я поступил иначе.

Он раскрывает коробку.

- Ну, если тебе так необходимо остаться в доме, то можешь здесь жить, пока не въедут покупатели, думаю, это случится только в следующем месяце. - Он возвращается в гостиную и берет скотч с дивана. – Но, Куинтон, я просто хочу убедиться, что ты будешь поддерживать связь со мной в этот раз.

Я киваю, а затем поднимаюсь в свою комнату, чтобы переодеться в другую рабочую одежду. Надеваю дырявые джинсы, утепленную куртку, перчатки, натягиваю серую шапку на голову. Я рад, что мы с отцом поговорили и все выяснили, но передо мной все еще стоит огромная проблема с поиском места, чтобы я мог попрощаться с этим домом и воспоминаниями, которые он несет.

Когда я уже готов спуститься вниз по лестнице, мой взгляд падает на эскизы и фотографии на стене. Я до сих пор не снял их. Все еще держусь. Смотрю на фотографию Лекси на стене, где она улыбается так заразительно, что мне хочется улыбаться вместе с ней. Поднимаю руку и прикасаюсь пальцем к фото, отмечая, как сильно дрожат мои пальцы.

- Ты простишь меня? - спрашиваю я, мои руки все еще дрожат, когда я стаскиваю фотографию со стены, чувствуя, как внутри меня что-то ломается пополам. - Если я продолжу идти вперед... попытаюсь исцелиться вместо того, чтобы умереть?

Хотел бы я услышать, как она говорит «да». Хотел бы хоть на мгновение услышать ее голос, который отпускает меня.

Но, конечно, единственный ответ, который я получаю - это молчание, и я знаю, что никогда больше не услышу ее голос. Когда я собираюсь вернуть фото обратно на стену, я вдруг отступаю и решаю, что, возможно, это первый шаг к продвижению вперед. Вот и все.

- Я могу сделать это, - говорю сам себе, затем иду к тумбочке и кладу фотографию в ящик. В этот момент я ощущаю каждой клеткой своего тела, что сделал что-то не так. Но я ухожу из комнаты. Шаг за шагом. Пытаясь двигаться вперед, хотя чувствую невидимую силу, притягивающую меня назад. Умоляющую меня повесить эту фотографию на стену и никогда больше не убирать. Никогда ничего не менять. Просто продолжать держаться за все это, пока оно не убьет меня.

* * *

- Не хочешь рассказать мне, что тебя так расстроило? - спрашивает Уилсон, когда я вбиваю гвоздь в кусок дерева. Мы внутри дома, хотя он еще совсем не готов. Два на четыре дюйма составляют стены, пол из фанеры, а крыша даже не близка к завершению. В воздухе пахнет опилками и мои руки шершавые, как наждачная бумага. Звук электроинструмента обволакивает меня, дождь только что прекратился и вокруг все мокро, и низкая температура. Но мне все в этом нравится. Это помогает мне немного забыть, что сегодня я снял одну из фотографий Лекси. И что скоро я буду бездомным. И что все это я чувствую, потому что решил стать трезвым.

- Я не расстроен, - отбрасываю молоток в сторону, а затем достаю другую доску. - Я просто работаю над некоторыми вещами.

- Ну, может, если ты расскажешь мне, то я смогу помочь справиться с этим? - он закатывает рукава своей изношенной клетчатой куртки, не смотря на холод, потому что мы усердно работаем, так что нам кажется теплее, чем есть на самом деле. Я выравниваю доску, и он подходит, держа пистолет с гвоздями в руках.

- Давай, Куинтон, - говорит он, прикладывая пистолет к дереву. - Просто расскажи, что, черт возьми, у тебя случилось.

Я держу доску на месте, пока он вбивает в нее несколько гвоздей, затем опускает пистолет и поднимает бутылку с водой.

- Хорошо, - говорю я, отходя от приколоченной доски. Вокруг нас несколько голых бревен, но вскоре мы поднимем гипсокартон и утеплитель, чтобы возвести стены. Это удивительная вещь, и я рад быть частью этого.

- Мой отец переезжает в Вирджинию примерно через неделю, и мне негде остановиться, потому что он продает наш дом.

Он отпивает воды, я сажусь на пол и достаю пачку сигарет из кармана.

- Почему бы тебе просто не поехать с ним? - спрашивает он.

- Из-за всего этого, - извлекаю сигарету из пачки, жестикулируя в сторону частично построенного дома. - Я не хочу бросать все это.

Он садится на пол рядом со мной и вытягивает ноги перед собой.

- Ты же знаешь, что можешь это делать где угодно? Ты даже можешь заниматься другими делами, и все равно получить такой же опыт.

- Да, но... - кладу сигарету в рот и достаю зажигалку из кармана. - Мне здесь комфортно, - держу сигарету за фильтр. - И мне нравится, как обстоят дела здесь. - закуриваю сигарету и вдыхаю, прежде чем выпустить дым. Часть меня хочет убежать и позвонить Нове, которая постарается подбодрить меня и найти решение, вместо того, чтобы сказать, что мне следует поехать с отцом. И она, наверное, могла бы даже помочь мне разобраться с тем, чтобы снять фотографии. Успокоить меня. Позволить увидеть вещи в другом свете - более радужном. Потому что после ее слов многие вещи кажутся в десять раз легче.

Уилсон делает еще один глоток воды, прежде чем закрутить крышку.

- Ладно, у меня есть одна идея, посмотрим, что ты на это скажешь, - он поднимается на ноги и опускает воду, прежде чем снова взять молоток, - почему бы тебе не пожить со мной немного? По крайней мере, пока не встанешь на ноги.

Бросаю на него удивленный взгляд.

- Ты серьезно предлагаешь мне жить с тобой?

Он пожимает плечами, поправляя шнур от пистолета, который зацепился за доски.

- Конечно, почему нет?»

- Потому что это было бы странно, - подчеркиваю я. -Когда твой сосед - двадцатилетний бывший наркоман.

- Ну, так как я тридцатипятилетний экс-наркоман, я не думаю, что это слишком большая проблема, - говорит он. - Кроме того, я в любом случае там почти не бываю.

Поднимаюсь на ноги, пальцем стряхивая пепел с сигареты.

- Почему?

- Потому что я много путешествую, чтобы этим заниматься, - он показывает рукой на стройку, где вокруг нас раздаются звуки молотков и электроинструментов, - на самом деле, ты тоже так можешь. У тебя будет место, где жить, пока мы в дороге, а когда ты здесь, ты можешь остаться у меня, пока не будешь готов найти свое собственное место, - он указывает пальцем на меня. - Как тебе идея?

На секунду я действительно задумываюсь над этим. Просто уехать. Оставить все. Забыть обо всем и работать над собой, помогая другим. Мне придется попрощаться со многими вещами, хотя, я не уверен, что готов к этому, поскольку час назад я чуть не сломался, прощаясь с фотографией.

Кладу сигарету в рот и медленно затягиваюсь перед выдохом.

- Кажется, по твоим словам, так легко взять и уехать.

- Ну и что? Разве это не может быть легко? - спрашивает он, приставляя пистолет с гвоздями к доске, - жизнь будет неправильной, если она не сложна?

- Она не должна быть легкой для меня, - говорю я, -она должна быть трудной и полна борьбы, чтобы заплатить за то, что я...

И я замолкаю, не желая идти по этому пути прямо сейчас. Это странно, но единственный человек, с которым я действительно поговорил об этом - Нова, что думаю, многое говорит о... о том, что я чувствую к ней.

Забив несколько гвоздей в доску, он кладет пистолет на пол:

- Знаешь, я прошел весь этот путь самонаказания, желая отплатить за то, что сделал и медленно мучая себя, - говорит он, - но неужели, ты действительно хочешь быть снова бездомным? Жить на улице в такой мороз? За мусоркой или в притоне с кучей других наркоманов? С дырами в стенах. Делая Бог знает что? Нюхать? Или колоться? Без разницы, что бы это ни было.

Я ненавижу, как иногда он бывает прям, и образы, которые он ярко рисует, заползают под мою кожу.

- Нет, но если я в конечном итоге окажусь там, значит, я этого заслуживаю... вот почему это не работает для меня, - бросаю сигарету на землю и тушу кончиком ботинка.

- Я никогда не смогу многого заслужить, но я буду стараться, чтобы продолжать платить всем, пока не умру снова, - наклоняюсь, чтобы поднять молоток, понимая, что я проговорился о том, что он еще не знал.

- Подожди. Что значит снова? - он ждет, чтобы я объяснил, но я вместо этого поднимаюсь и забиваю гвоздь, который не обязательно должен быть забит.

- Ты умер на месте происшествия? - спрашивает он, и я сильнее бью молотком по дереву.

- Куинтон, поговори со мной.

Мое сердце пропускает удар, когда я несколько раз вколачиваю молотком гвоздь.

- Да, и что с того? - пожимаю плечами, как будто это небольшое дело, хотя желание найти забытье бьет меня сильнее, чем когда-либо, - дерьмо случается.

- Дерьмо случается? - он изумлен, стоя там с гвоздевым пистолетом в руке, готовый бросить его, - Куинтон, ты ходячее чудо.

Чудо? Чудо? Он что, блядь, издевается? Один фунт. Два. Три. Гвоздь заходит так далеко, что дерево начинает раскалываться вокруг него. Но я не могу остановиться, пока он не перестанет говорить.

- Ага, попробуй сказать это родителям Лекси, - говорю я, вытирая пот со лба рукой, а затем перехожу к другому гвоздю, - или Райдер. Они скажут тебе, насколько ты бредишь.

Он качает головой, а затем хватает меня за руку, когда я отворачиваюсь, пытаясь снова ударить по гвоздю.

- Куинтон, ты не можешь ожидать, что они будут думать по-другому, - говорит он, глядя мне прямо в глаза, - они потеряли своих детей и, вероятно, никогда не простят тебя.

Его слова резкие и острые, как осколки, которые разрезали мою грудь и чуть не убили меня.

Я выдергиваю руку. Я не злюсь на него, но во мне столько паники и муки, что я не могу найти другого выхода, кроме как повысить голос на него.

- Я должен сказать им, извиниться, по крайней мере... я никогда не делал этого.

- Не думаю, что тебе следует, пока ты не разберешься с тем, что, вероятно, произойдет после того, как ты это скажешь, - объясняет он, когда я бросаю молоток на землю, - думаю, что тебе лучше работать над тем, чтобы простить себя, потому что это все, что ты можешь сделать, и жизнь станет легче, когда это произойдет. Все должно закончиться хорошо.

Скрещиваю руки на груди, желая свернуться калачиком и стереть последние несколько минут, вернуться домой и повесить фотографию обратно на стену.

- Я не уверен, что смогу сделать это. Простить себя.

- Конечно, сможешь, - уверяет он меня, поднимая молоток и протягивая его в моем направлении, чтобы я мог его взять, - но это займет некоторое время.

Я не беру молоток и ухожу, нож в моей груди вонзается все глубже, когда я думаю о том, как хотел извиниться перед мамой Лекси, надеясь, что что-то из этого получится, но теперь он говорит, что я не должен этого делать, потому что то, чего я хочу, вероятно, никогда не произойдет. Тогда я думаю о том, как снял фотографию и убрал ее, и начинаю сожалеть об этом.

- Куинтон, вернись, - кричит он мне вслед.

Я качаю головой, продолжая идти.

- Мне нужно прогуляться и подумать, - говорю я ему, спускаясь по лестнице на нижний этаж. Кроме нас на стройке есть еще несколько ребят, но я едва обращаю на них внимания, даже когда они мне машут.

Когда я выхожу на улицу, то бросаюсь через парковку к тротуару. Потом иду по направлению к повороту. Я не оглядываюсь, смотрю прямо перед собой, когда иду навстречу неизвестности, шаг за шагом, сосредоточившись на своих чувствах. Я даже не совсем уверен, чем я расстроен. Думаю, что это может быть сочетание всего, что случилось сегодня и проблемы, что просто приходят в жизнь.

Жизнь.

Это чертовски трудно.

В одну минуту все нормально. В следующую все может превратиться во что-то болезненное. Каждый день происходит движение. Все меняется. И я не справляюсь. Это то, что я хочу? Проживать день за днем именно так? Как на качелях, то вверх, то вниз? Я не уверен, что могу сделать это.

Во всяком случае, не трезвый.

Последняя мысль направляет мои ноги к месту, где я могу найти решение. Не останавливаясь, иду не менее часа, проходя мимо кварталов, пока не оказываюсь перед домом Маркуса, уставившись на дверь с цветочным венком на ней, как гребаный психопат. Я не могу заставить себя уйти, но в то же время не могу поднять руку и постучать в дверь. Я так зол на себя за то, что пришел сюда. Почему я это сделал? Я не хочу быть здесь.

Чего я хочу?

Что мне нужно?

Почему я чувствую себя так?

Почему я не могу заставить себя уйти?

Вопросы проносятся в моей голове так быстро, что я почти ничего не осознаю. Это как я и то, что по ту сторону этой двери - единственное, что существует. Вот и все. Мне нужно уйти. Мне нужно постучать. Уйти. Остаться. Уйти. Остаться.

В кармане начинает вибрировать телефон, и звук выводит меня из оцепенения. Я не хочу этого - я помню. Я уже был в этом месте, и, хотя это нелегко, я решил оставить его по той причине, что выбрал жизнь.

Поворачиваюсь, чтобы уйти, хотя мое тело настолько неуправляемое, что кажется, оно расколется. Но когда я уже поворачиваюсь вполоборота, входная дверь в доме внезапно распахивается. Маркус выглядит немного испуганным, спотыкаясь в дверях. Он одет в белую футболку и джинсы, на ногах нет обуви. Его черные волосы реже, чем в последний раз, когда я видел его. Не от возраста - ему всего двадцать два. Он стал принимать более сильные препараты с тех пор. Струпья на лице и руках и значительное снижение в весе являются доказательством этого. А также то, что у него есть то, что мой разум жаждет в данный момент.

- Ух ты, откуда, черт возьми, ты здесь взялся? - говорит Маркус, почесывая руку, оглядываясь на двор, украшенный гигантским надувным Санта-Клаусом, -Куинтон, дружище, как ты?

Для него это, наверное, такой обычный вопрос, но для меня ответ более сложный.

- Я хорошо, - лгу, и затем обмениваюсь с ним рукопожатием, - как у тебя дела?

Он пожимает плечами, заглядывая через плечо в дом.

- Не так уж плохо. Просто живу.

Я киваю, нервничая.

- Это хорошо, - я собираюсь попрощаться и уйти, потому что чувствую себя очень неловко.

Но потом он оглядывается на меня и говорит:

- Хочешь зайти ненадолго? Дэн тут расслабляется.

Твою ж мать. Вот дерьмо. Что я делаю?

- Я ...да. Конечно.

Уходи.

Маркус делает шаг назад, чтобы впустить меня, и я смотрю вниз на порог, наблюдая, как в замедленной съемке, как я поднимаю ногу и захожу внутрь. Так просто я вхожу в мир, который чуть не убил меня.

Пытаюсь понять свои чувства по этому поводу, следуя за Маркусом по коридору в сторону подвала, где я обычно проводил много времени под кайфом. Маркус о чем-то болтает, но я едва слышу его, потому что слишком отвлечен тем, как мой разум и тело реагируют на резкий запах, поднимающийся по лестнице. Я уверен, что многие, вероятно, его даже не почувствовали бы, но мое обоняние обострено.

Я знаю, на что иду, а значит, мне следует вернуться. Но я этого не делаю. Я иду прямо туда. Часть меня хочет этого. Нуждается в этом. В поисках тишины.

Дэн сидит на кожаном диване, когда я вхожу в комнату внизу лестницы. Он выглядит примерно так же, как в последний раз я видел его, может быть, немного неряшлив и его волосы немного короче. В одной руке у него бонг, а в другой зажигалка. Он поднимает на меня взгляд, когда я вхожу.

- Куинтон, какого хрена, - говорит он с удивленным смехом. Дым сходит с его губ и попадает в воздух вокруг меня, и я беспомощно ощущаю, как жажду его. Он встает на ноги, положив все на стол:

- Где, черт возьми, ты был последний год или два?

- Неподалеку, - говорю я ему расплывчато. Общение с людьми, которые находятся под кайфом имеет свою специфику. Ничто не имеет для них значения. Будущее. Прошлое. Если вы хотите уклониться от вопросов, они позволят вам, потому что слишком зациклены на получении следующей дозы. Так отличается от разговора с Новой. Или даже Уилсоном.

Он кивает, будто я сказал что-то, на самом деле значащее:

- Круто. Круто.

- Слышал, ты был в Вегасе, - говорит Маркус, обходя меня и плюхаясь на диван, потянувшись к бонгу.

- От кого ты это слышал?

Он пожимает плечами, хватая зажигалку.

- Я слышал, как об этом мама говорила. Думаю, она узнала это от твоего отца или еще кого.

Мой отец говорил с кем-то обо мне? Это меня немного бесит.

Подхожу и сажусь на диван рядом с Дэном, зная, что я, вероятно, собираюсь испортить последние несколько месяцев трезвости, и отчаянно ища волю, чтобы встать и выйти отсюда.

- Да, я был там несколько месяцев, - говорю я, моргая, когда Маркус выпускает дым.

- Слышал, этот город довольно сумасшедший, - Дэн сосредоточен на том, чтобы рассмотреть трещины на коже своего пальца.

- Да, он чертовски безумен, мне кажется, - говорю я ему неопределенно, наблюдая, как Маркус делает еще одну затяжку, и мой рот начинает наполняться слюной. Но внутри меня идет конфликт. Я хочу этого, но и не хочу. Да. Нет. Что мне делать? Почему я здесь?

Маркус должно быть это замечает, пристально смотря на меня, и говорит:

- Хочешь с нами?

Три слова. Один вопрос. Но мой ответ имеет огромное значение. Жизнь изменчива. Черт возьми. Зачем я сюда пришел? Я даже не хочу находиться здесь в данный момент. Но теперь я, кажется, уже не смогу отсюда уйти.

Что, черт возьми, не так со мной?

Я собираюсь кивнуть. Я даже не собираюсь лгать. У меня есть намерение вынуть этот чертов бонг из его рук, поднести ко рту, и все испортить. Но потом этот долбанный телефон звонит в моем кармане. Снова и снова. Я сбрасываю, не проверяя кто это, а потом протягиваю руку, чтобы взять аппарат у Маркуса. Но дурацкий телефон звонит снова.

- Чувак, кто-то очень хочет тебя услышать, - замечает Дэн, начиная барабанить пальцами по коленке.

Я беру бонг у Маркуса, ставлю его на колени, а затем достаю телефон. Я разозлен и готов заткнуть рот звонящему, кто бы это не был. Но я вижу, как приходит смс.

Нова: знаю, что я, видимо, не вовремя, но мне действительно очень нужно поговорить, так что, если ты можешь, позвони мне, пожалуйста. И прости, что побеспокоила тебя.

- Твою ж мать, - бормочу я, потому что, когда я вижу ее имя на экране, я знаю, что должен встать и уйти. Я не могу быть здесь. Не ради себя или кого-либо еще, а ради нее. Нова. Девушка, которая вернула меня к жизни, несмотря на то, какие у нее были трудности. Девушка, разговора с которой я жду каждый день. Иисус, она стала для меня важнее, чем наркотики. Важнее, чем что-либо еще.

Маркус в замешательстве, когда я вскакиваю, в ужасе от своих мыслей.

- Я должен идти, - говорю я, отдавая ему обратно бонг, несмотря на то, как сильно этого не хочу.

Он его забирает, хмуря брови:

- Ты уверен?

Я киваю, убирая телефон в карман:

- Да, мне нужно позвонить кое-кому.

Он бросает на меня озадаченный взгляд, что вполне понятно – это решение дается мне с трудом. Каждый в этом мире знает об этом, и я делаю это, хотя уходить почти физически больно.

Он встает на ноги, засунув руку в карман, обойдя журнальный столик:

- Я тебя провожу.

Не могу поверить, что делаю это. Я сбит с толку. В шоке. Потрясен до безумия, когда мои ноги ведут меня к двери, подальше от необходимости, страстного желания, нужды, все потому, что Нова написала мне сообщение и напомнила мне, что в отличие от первого раза, когда я принимал наркотики, в этот раз я испорчу свою жизнь, сделав неправильный выбор.

Когда мы подходим к входной двери, Маркус, наконец, вынимает руку из кармана, и я замечаю, что он держит пластиковый пакет:

- Это тебе для разгона. Поскольку ты был моим хорошим другом, прежде чем уехал, я дам тебе его на халяву, - он протягивает мне пакет. - Обычно я не делаю этого для клиентов, но ты исключение, потому что я знаю, как только ты почувствуешь вкус, ты вернешься. - Он ухмыляется, словно все понимает.

Я смотрю на пакет, наполненный крошечными белыми кристаллами.

- Я не...

Верни ему.

- Ты не хочешь? - его лоб морщится. - Дерьмо. Я не так тебя понял?

Его пальцы сжимают пакет с паникой в глазах:

- Я слышал, что ты был вовлечен в это дерьмо, но видимо, ослышался.

Качаю головой:

- Нет, я был... я... просто... - даже не знаю, что сказать, поэтому протягиваю руку с дрожащими пальцами, и мне интересно, заметит ли он это или он слишком обдолбан.

Он всовывает пакет в мою руку:

- Это лучший в городе, - говорит он, как будто это имеет значение. Это не так. Большинство наркоманов, во всяком случае, это не волнует. - И это мой ранний рождественский подарок. - Он говорит это так, словно делает мне одолжение. Но это не так. Я знаю. И он знает. Потому что мы оба знаем, что если я приму дозу, то вернусь еще и еще.

- Спасибо, - бурчу я, положив пакет в карман, тянусь к дверной ручке, чувствуя облегчение от того, что это у меня есть, и в то же время злюсь на себя. - Увидимся позже.

- Наверняка, - он пятится в сторону прихожей. - На самом деле, держу пари, ты скоро вернешься еще за одной.

Я улыбаюсь через силу, открываю дверь и выхожу из дома. Холодный воздух ударяет в мои легкие, сбивая дыхание, и мои ноги словно свинцовые, когда я спускаюсь по лестнице и направляюсь к своему дому в нескольких кварталах ниже. Я чувствую, как несу неподъемную тяжесть, и пакет с порошком в кармане начинает захватывать мои мысли. Наконец, я достаю телефон из кармана и набираю номер Новы, только так я могу перестать думать о том, что почти сделал. Что я еще могу сделать.

- Привет, - отвечает она после двух гудков, и становится ясно, что она ждала моего звонка, что заставляет меня чувствовать себя плохо, особенно из-за того, что я только что делал.

- Привет, - отвечаю я, заворачивая за угол. - Что случилось? Твое сообщение звучало слишком панически.

- Да, извини, -говорит она со вздохом. - У меня просто был тяжелый день, и мне нужно было поговорить, чтобы об этом не думать.

Иногда в ее словах я слышу себя, и это меня бесит. Хотя мои причины бывают разными, мы все равно предпочитаем о них не думать.

- Почему твой день не задался? - сую руку в карман куртки и беру сигареты, надеясь, что немного никотина успокоит меня и возможно даст силы выбросить кристаллы.

- Я не знаю... - она колеблется. - Много причин, но одна из них в том, что Леа хочет, чтобы я изменила своей группе.

- Изменила своей группе? - беру сигарету из пачки и зажимаю ее между губ. - Как именно?

Она вздыхает.

- Сыграв в ее группе, что естественно расстроит мою команду.

Придерживаю сигарету, щелкая зажигалкой.

- Так почему ты просто не скажешь ей нет? - выдыхаю дым, вынимая зажженную сигарету изо рта.

- Потому что я обязана ей, - поясняет она мне. - За все, что она для меня делает.

- О, я понял, - направляюсь по тротуару к своему дому, свет на крыльце включен, потому что солнце уже почти село. - Так почему бы тебе просто не объяснить это своей группе? Может быть, они поймут.

- Потому что это было бы странно, - говорит она. - Один из них действительно серьезно ко всему относится и еще солист... ну, он встречался с Леа и любые упоминания о ней ставят его в неловкое положение. - Она оглушительно выдыхает, когда я захожу в дом. - Но в любом случае, мы можем поговорить о чем-то еще?

Я осматриваю пустой дом, в котором остались одни коробки. В большинстве домов сейчас лежат рождественские подарки и упакованные коробки напоминают мне, что в ближайшее время мне придется принять сложное решение.

- Да, конечно, о чем, например? - взбегаю вверх по лестнице, стягивая с себя куртку.

- Не знаю, - она мнется. - На самом деле, у меня есть, что сказать тебе, но я не уверена, как ты к этому отнесешься.

Открываю дверь в свою комнату ногой и бросаю куртку на кровать.

- Мне следует волноваться? - запихиваю руку в карман джинсов, доставая пакет, и смотрю на него со знакомым полыхающим желанием в груди. Что мне с этим делать? Выбросить? Оставить? Принять?

- Ну, я бы сказала нет, - говорит она, я держу пакет в руках и мои ладони становятся влажными. - Но я могу ошибаться.

- Хорошо, скажи мне. Я думаю, что справлюсь с этим. - Такая ложь, тем более, что у меня в руке пакет с кристаллами, которые успокоят меня, если мне это будет нужно. Но я не хочу этого. Я просто хочу быть свободным, но не могу это отпустить.

- У меня есть несколько твоих рисунков, - выпаливает она.

- Что? Как? - моя рука сжимает пакет, когда я пытаюсь сосредоточиться на Нове, а не на нем.

- Когда я искала тебя после твоего исчезновения в Лас-Вегасе... я забрала их с пола твоей спальни.

- Зачем ты это сделала? - интересуюсь я, не расстроено, но немного озадачено.

- Потому что я переживала, что они потеряются, если я этого не сделаю, - объясняет она. - И я знаю, что они важны для тебя.

Сажусь на своей кровати, уставившись в пустое место на стене, где раньше была фотография, которую я снял.

- Что на них?

- Эм... ты... я... - она задерживает дыхание. – Лекси.

Следует продолжительное молчание. Я не знаю, как реагировать на то, что она произнесла имя Лекси. Это кажется извращенным и неправильным, но в то же время я не могу злиться на нее. На самом деле, мысль накричать на нее нереальна.

Пока я фильтрую свои эмоции, пытаясь выяснить, что я чувствую, я растерянно кладу пакет с метом под матрас рядом с нераспечатанным письмом Новы.

- Я не знаю, что сказать, - говорю ей, поднимаясь с кровати. - Я отчасти рад, что они у тебя есть, потому что это мои эскизы и все такое, но все же... я рисовал их, когда был под кайфом. - Под кайфом от того, что сейчас спрятал под матрасом. Господи, мне просто нужно найти способ, чтобы его выбросить. Мне не следовало брать его с самого начала.

- Все нормально. Я просто хотела, чтобы ты знал, что они у меня есть, если ты захочешь их вернуть, - говорит она. - Я могу отправить их тебе, если хочешь.

- Нет, оставь у себя, - хватаю пижамные штаны и футболку и иду в душ, нужно уйти подальше от кристаллов. К тому же, я замерз пока шел до дома, и мне нужно согреться, смыть с себя этот дерьмовый день.

- Ты уверен?

- Да, уверен, - толкаю дверь в ванную и закрываю ее позади себя, облегченно вздохнув на расстоянии. Я даже не осознавал, что это делает с моим телом и разумом, даже просто находясь рядом. Такая тяжесть и вес. Такое бремя.

Включаю кран с водой, позволяя ей нагреться, затем расстегиваю штаны. Решаю избавиться от кристаллов, когда выйду из душа. Не буду выбирать путь в пустоту.

- Что это за шум? - спрашивает Нова.

- Я включил душ, - говорю я ей, хотя на самом деле не хочу прерывать разговор. Просто разговаривая с ней... ну, я немного успокаиваюсь. - Добираясь с работы, я промерз до костей и весь в грязи.

- О, - она замолкает, а потом спрашивает. - Ты поговоришь со мной, пока принимаешь душ?

Расстегиваю молнию на своих штанах, но делаю паузу, пытаясь разгадать, есть ли в ее словах скрытый смысл. Задает простой вопрос или пытается быть грязной девчонкой со мной. Обычно она так не делает, поэтому не знаю, как трактовать ее поведение.

- Ты хочешь, чтобы я говорил с тобой?

Она колеблется неуверенно.

- Ну, я не хочу прекращать разговор с тобой, так что...

Я до сих пор не понимаю ее вообще.

- Но телефон намокнет.

- Поставь на громкую связь поближе к душу, - предлагает она, и я слышу скрытую нервозность в ее голосе, что заставляет меня задуматься, о чем она думает. - И увеличь громкость на максимум.

- Но разве это не будет странно?

- Почему странно?

- Потому что я... буду принимать душ, пока мы разговариваем.

- И что? - нервозность в ее голосе привлекает меня, хоть и не должна.

У меня определенно начинает складываться впечатление, что она не так наивна в сложившейся ситуации. Что она точно знает, что делает, и наслаждается. Я не решаюсь. Я знаю, что веду себя, как ссыкло, что странно, потому что я переспал со многими женщинами за последние пару лет. Но я едва знал любую из них и у нас не было никакой эмоциональной связи. Кроме того, я всегда был пьян или под кайфом. Быть трезвым - это совсем другое, потому что я могу чувствовать. Все. А весь смысл в сексе, по крайней мере, в прошлом, был в том, чтобы заглушить чувства. Плюс, я только что принес домой наркотики, и чувствую себя мудаком, потому что она этого не знает.

- Но я могу тебя отпустить, если ты хочешь, - говорит она опечалено.

Эта ее печаль вынуждает меня сказать то, что я скажу далее.

- Нет, все в порядке... мы можем продолжать говорить, - я начинаю раздеваться. - Расскажи мне больше о своей группе, - говорю я, надеясь отвлечься от того, насколько неуверенно я себя чувствую в данный момент, покачиваясь на канате, готовясь упасть.

- На самом деле сказать особо нечего, - отвечает она. - Просто три парня и я большую часть времени болтаемся в гараже.

- Звучит так, что я начинаю ревновать, - снимаю рубашку, удерживая телефон, что довольно сложно, но мне удается сделать это.

- К группе? Неее, они безвредны. Кроме того, я думаю, что они считают меня одним из парней.

- Сомневаюсь, - ставлю телефон на полку рядом с душем, увеличивая громкость.

- Ну если ты так говоришь... - протягивает она с неуверенностью. - Но в любом случае. Произошло кое-что очень крутое.

- И что же это? повышаю голос, отдергивая занавеску.

- Мы получили наш первый концерт, - говорит она мне, когда я захожу в душ. Ее голос немного угасает, но я все еще слышу ее, даже когда ступаю под струи воды. - И я не говорю об игре в каком-нибудь ночном клубе, потому что он открыт для всех. Это выступление другого рода, потому что нас специально выбрали для разогрева. Здорово, да? - ее голос такой счастливый.

Я улыбаюсь, чувствуя, как вода стекает по моему телу.

- Чертовски круто, - вытираю воду с глаз. - Что за группа?

- Peaceful Injustice.

- Никогда не слышал.

- Да, они не так известны, но я их люблю. На самом деле, я считаю их прекрасной группой.

Я тянусь за мылом, ее комментарий обескураживает меня.

- Похоже, мне стоит беспокоиться?

- Нет. Уверяю, здесь не о чем беспокоиться, - молчание берет верх, но я слышу, как она тихо дышит, напрягая свой слух. - Что ты сейчас делаешь?

Делаю паузу, так много грязных ответов рождается в моей голове, что я даже не могу думать ясно.

- Стою под душем.

- Да, я знаю, но… - она замолкает, глубоко дыша. - Но что именно ты делаешь в эту минуту? - она звучит по-настоящему очаровательно, и мне интересно, о чем она думает.

Я думаю о том, чтобы сказать ей, что я трогаю себя и думаю о ней. Прошло много времени с тех пор, как я позволял себе такое, Боже, только размышления об этом заводят меня, но в то же время, хочу ли я этого?

- Даже не знаю...

- Ты не знаешь, что ты делаешь? - похоже, она растерялась.

После еще одного внутреннего конфликта я решаю просто выплюнуть то, что плавает в моей голове.

- Нова, я улавливаю эту вибрацию у тебя в голосе, и я не уверен, но… это звучит как… - судорожно провожу рукой по лицу, вытирая воду. - Звучит так, будто ты пытаешься заняться сексом по телефону. - И именно так я все изменил, и я понятия не имею, как это вообще произошло. В одну минуту я психую, а в следующий момент я успокаиваюсь и думаю только о ней.

Она не отвечает сразу, и я боюсь, что ошибся.

- Господи, я не это имел в виду, - говорю я, чувствуя себя идиотом. - Пожалуйста, просто забудь об этом. Пожалуйста.

- Я не хочу это забывать, - ее голос неровный. Испуганный. Нервный. Вся ее неуверенность проявляется. - Я просто не знаю, что сказать... я не эксперт в этом.

- В сексе по телефону? - в моем голосе слышен намек на забаву, который случайно выскользнул.

- Эй, не смейся надо мной, - она старается звучать обиженно, но я слышу, что и она на грани смеха. - Я ни в коем случае не эксперт в этом ... вообще-то. Последний раз, когда я была близка к чему-то подобному с парнем, был… с тобой, на озере.

Она настолько честна, что это шокирует меня. Но что действительно меня шокирует, так это то, что она не была ни с кем другим с тех пор, что также означает, что она еще девственница. Что ни один парень не трогал ее так, как я, когда мы целовались в озере. От осознание этого я чувствую себя счастливым, но одновременно и грустным, потому что это не самое лучшее воспоминание. Для нее и для меня.

- Я не знаю, что сказать, - говорю ей, ополаскивая лицо водой.

- Ты думаешь я фрик? - спрашивает она. - Потому что тогда так ничего и не сделала.

- Ни в коем случае. Я уверен, что никогда так не подумаю, неважно, как бы ты не поступила.

- Тогда, что ты думаешь обо мне? - слышится волнение в ее голосе, и я думаю, что это сигнал о том, что она хочет идти по этому пути, что делает меня одновременно настороженным и нетерпеливым. Заставляет меня хотеть повесить трубку, но в то же время подтолкнуть разговор дальше. Это Нова. Если и есть кто-то в мире, с кем я хочу быть трезвым, то это она. Да, наверное, я не заслуживаю ее, но я хочу ее. Так плохо, черт возьми.

Закрываю глаза и представляю, что она может делать прямо сейчас.

- Ты хочешь знать, что я думаю о тебе?

- Да, пожалуйста.

Делаю глубокий вдох.

- Что ты - самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал, - мой голос срывается, и я кашляю, чтобы скрыть это. - Что ты милая, заботливая, слишком идеальная, чтобы быть со мной. - Я опираюсь руками на стену и опускаю голову, позволяя воде стекать по моему телу. - Что ты чертовски сексуальная, от веснушек до длинных ног... и еще я помню, как это было охрененно, когда твои ноги обвивались вокруг меня.

- Да? - спрашивает она, и я могу сказать, что ей нравится то, что я говорю, поэтому я продолжаю, несмотря на то, что это мне незнакомо.

- Абсолютно, - заверяю я, тоже волнуясь. - Несмотря на то, что я на самом деле не касался тебя в течение года, - не так, как хотел бы, во всяком случае, - я до сих пор помню, как прекрасно чувствовать, как мои руки блуждают по всему твоему телу… как я целую тебя, - закрываю глаза плотно, слыша, как сердце оглушительно колотится в моей груди. - Как засовываю свои пальцы внутрь тебя, - цепляюсь за плитку на стене для поддержки, потому что мне кажется, что я падаю в неизвестное место, где никогда не был, но в которое я хочу продолжать падать, несмотря на то, где окажусь в конечном итоге.

- Ты бы сделал это со мной, если бы был здесь? - робко спрашивает она. - Касался бы меня так.

- Да, - говорю я низким, хриплым тоном, который удивляет меня. - Боже, я бы сделал больше, если бы ты была здесь.

- Да? И что? - ее голос звучит самым восхитительным образом.

Господи, она убивает меня.

- Я бы целовал тебя, пока... не проник внутрь, - говорю я, и она начинает тяжело дышать. Я хочу продолжать, но в моей голове звучит голос, говорящий, что это неправильно. Не так. Не по телефону. Не тогда, когда я просто спрятал пакет порошка под своим матрасом.

Правильное и неправильное. Что хорошо? Ошибаюсь ли я? Насколько она волнует меня? Сильно. Очень сильно. Я забочусь о ней так сильно, что хочу, чтобы все было идеально, когда мы наконец увидимся, и несмотря на сильнейший стояк, я заставляю себя отступить и ждать идеального момента, чтобы продолжить это.

- Нова, я... я думаю, мы должны немного притормозить, - я в одном шаге от прикосновения к себе, и почти физически невозможно отвести руку, но мне все же удается.

- Ну, ладно, - ее голос дрогнул, и я чувствую себя самой большой задницей, которая когда-либо существовала.

Я отталкиваюсь от стены и выключаю душ, постепенно поворачивая ручку, так что на короткое время меня опрыскивает ледяной водой, и это помогает мне остыть и успокоиться.

- Эй, я выхожу, и я хотел поговорить с тобой кое о чем. - Откидываю занавеску, потянувшись за полотенцем. - Это очень важно.

- Конечно. Что случилось? - она изо всех сил старается скрыть свое разочарование, из-за чего становится сложнее вытереться и начать одеваться.

- Это на самом деле про то, что я сегодня делал, - говорю я, натягивая футболку на голову. - Но дай мне секунду, потому что я хочу рассказать об этом, когда буду в своей комнате. - Когда я надеваю штаны, то думаю о том, что собираюсь ей сказать. Что мне удалось снять одно фото Лекси или о том, что у меня под матрасом. Если я смогу признаться ей, я знаю, что смогу избавиться от него. Мне просто нужно решить, хочу ли я этого.

Захожу в свою комнату босиком, с влажными волосами и закрываю за собой дверь. Поворачиваюсь и смотрю на одинокое пятно на стене, где висела фотография Лекси, в окружении эскизов и других фотографий. Затем я смотрю на свою не заправленную кровать, находясь в раздумьях. Какой путь я хочу пройти?

- Сегодня я кое-что снял со своей стены, - сажусь на кровать и опускаю голову, прижимая кончики пальцев к переносице и крепко зажмурившись. - Фотографию Лекси. - Это мучительно говорить, это причиняет ужасную боль в голове и в сердце, но я чувствую себя легче.

- Боже мой, Куинтон, - говорит она с сочувствием в голосе. - Ты в порядке? Иисус, если бы я знала, я бы не... - она замолкает, чувствуя себя виноватой.

- Все нормально, Нова. Я в порядке, - оглядываюсь и осматриваю четыре стены моей спальни. - Мне нужно через это пройти... здесь еще много фото и эскизов.

- Но это шаг в правильном направлении, и с каждым разом это будет сделать легче. Я обещаю.

- Надеюсь, - говорю я ей, затем сползаю на пол и становлюсь на колени возле кровати. - Я должен сказать тебе еще кое-что, но это не хорошая новость, а плохая. - Прежде чем успеваю струсить, я спешу и выпаливаю - Кое-кто дал мне пакет мета сегодня, и он у меня под матрасом. - Как только я говорю это, мне интересно, почему, черт возьми, я подумал, что это хорошая идея, бросить это на нее. Мне нужно перестать так на нее полагаться - нужно самому встать на ноги.

Я собираюсь повесить трубку, потому что на самом деле это единственный выход, но потом она говорит:

- Ты сделал с этим что-нибудь?

- Нет, - мой голос дрожит, когда я берусь за матрас и пытаюсь дышать равномерно.

- Хочешь? - спрашивает она спокойно.

- Да, - мой голос полон отчаяния.

- Ты... ты собираешься? - это намек на беспокойство в ее голосе.

- Я не уверен, - признаюсь я. - Я хочу, но также я хочу его выбросить.

- Тогда выбрось, - говорит она, как будто это самая легкая вещь в мире.

- Не думаю, что смогу. - Мои руки дрожат от одной мысли об этом, и я опускаю лоб на матрас, все еще стоя на коленях. - Это, черт возьми, невозможно.

- Ты сможешь. - Она звучит так уверенно, и я понятия не имею, как она это делает – ее голос такой спокойный, когда я знаю, что это не так. - Просто возьми и брось в унитаз. Ты можешь сделать это. Я знаю, что ты сможешь.

- Ты слишком веришь в меня, - говорю я, проводя пальцами между кроватью и матрасом, борясь с желанием повесить трубку и повернуться к тому, что находится всего в нескольких дюймах от моих пальцев.

- Нет, я знаю, о чем говорю, - отвечает она. - Теперь дай мне знать, когда возьмешь его и пойдешь в ванную. И не надо вешать трубку. - Как будто она может читать мои мысли.

Я сижу там, кажется, целую вечность, метаясь между тем, что я хочу и должен сделать. В какой-то момент я беру пакет с порошком и кладу обратно. Затем вытаскиваю его снова и открываю, глядя на белые кристаллы так близко, что почти могу их попробовать. Но я также слышу дыхание Новы на другом конце. Мягкое и полное заботы. Спокойно на все реагируя, когда я уверен, что она сходит с ума. Я хочу выбросить их только ради нее, но мне интересно, можно ли так сильно о ком-то заботиться, чтобы от этого отказаться. Я забочусь о ней так сильно?

После долгих размышлений я прихожу к одному простому ответу.

Да. Я забочусь о ней очень сильно.

Я встаю на ноги и иду в ванную, не говоря ни слова. Затем поднимаю крышку унитаза и, закрыв глаза, опрокидываю пакет, высыпая содержимое и смывая воду.

- Ты сделал это? - спрашивает Нова при звуке смыва.

Крепко сжимаю губы, прислоняясь спиной к стене ванной и осознавая, насколько я потный и как сильно нуждаюсь в воздухе.

- Да.

- Видишь, я знала, что у тебя получится, - говорит она с облегчением в голосе. - Я знала, что ты поступишь правильно.

Правильно? Это то, что я только что сделал? Иногда мне кажется, что это так, но иногда мне кажется, что то, что я делаю, слишком неправильно и неуважительно по отношению к Лекси. Но несмотря на правильность моего поступка, всегда есть то, что вселяет в меня надежду, и это Нова. Она помогает мне двигаться вперед.

Глава 10

23 декабря, пятьдесят пятый день в реальном мире

Нова

Куинтон испугал меня вчера, но я думаю, что у меня получилось хорошо это скрыть и успокоить его. По крайней мере, я на это надеюсь. Но часть меня не может в это поверить, в страхе, что он снова начнет употреблять наркотики. Я не могу не думать об этом и все, что я хочу сделать, это поехать в Сиэтл и увидеть его - убедиться, что все хорошо.

Вдобавок ко всему прочему, меня бесит Тристан. Он продолжает бросать на меня притягательные взгляды с другого конца комнаты, и сегодня днем, когда я принимала душ, он вошел в ванную, чтобы почистить зубы. Это совсем нехорошо. Я вижу, что это ведет к очень плохой ситуации, когда все может разрушиться. Мне нужно найти способ поговорить с ним об этом, сказать ему, что чувствую, но я беспокоюсь о том, как он отреагирует.

- О, Нова-Дова, - распевает Леа, заходя в мою комнату с улыбкой на лице. - Ты готова к рок-н-роллу?

Она одета в рваную футболку, шорты, колготки в сеточку и сапоги. Ее волосы подстрижены, а глаза подведены черным. Мой наряд немного скромнее: черная клетчатая юбка, майка с жилетом поверх нее, и минимум теней на глазах, но губы покрыты красной помадой.

- Готова, как никогда, - говорю я с нулевым энтузиазмом, вставая с постели. Я не только не склонна играть сегодня вечером, но и не очень рада встрече с парнем Леа. В последнее время я была подавлена, и могу сказать, что Леа заметила это, хотя она думает, что это как-то связано с группой.

Она кладет руки на бедра и прищуривается. - Эй, взбодрись. Все будет хорошо. Сегодня вечером мы оторвемся.

- Это наименьшая из моих проблем, - говорю я ей, хватая свою кожаную куртку с кровати. - Я боюсь, что кто-нибудь меня увидит, а потом меня выгонят из группы.

- Кто увидит тебя? - спрашивает она, опуская руки. - Разве Спалдинг и Джексон сейчас не в Нью-Йорке?

- Да, но Никко нет. - Я надеваю куртку и высвобождаю волосы из-под воротника. - Плюс, мы должны забрать барабаны из дома Джексона, что уже довольно подозрительно.

- Нет, - говорит она, останавливаясь на пороге комнаты и разворачиваясь на пятках. - Просто скажи им, что ты забираешь барабаны домой на выходные, чтобы попрактиковаться. Ты делала это раньше.

Следую за ней в гостиную. На журнальном столе горит свеча с успокаивающим запахом лаванды, но это ничего не меняет, нисколько не уменьшая беспокойство внутри меня. - Да, пока Миллерсоны из квартиры снизу не пожаловались на шум.

- Ну и что? - говорит она, наклоняясь и задувая свечу. - Джексону, Спалдингу и Никко не обязательно об этом знать.

- Посмотрим, - застегиваю свою куртку и иду к входной двери, готовая к этой ночи. Вероятно, это первый раз, когда я не взволнована предстоящим выступлением, и не уверена, это потому, что я чувствую, что изменяю своей группе или потому, что мои мысли совсем в другом месте. - Я просто надеюсь, что это все не обернется против меня.

Она берет ключи от машины и бросает их мне. - Этого не случится. Я обещаю.

Вздыхая, я открываю входную дверь и выхожу наружу. Но Тристан выходит из своей спальни, и я останавливаюсь, когда он берет свою куртку, как будто собирается куда-то идти.

Он одет в клетчатую рубашку и джинсы, и его волосы немного влажные, словно он только что вышел из душа. - Ну что, когда вы начинаете? - спрашивает он, шагая мимо кухни и направляясь к нам.

- Через пару часов, - хмурюсь я, когда он надевает куртку. - Ты пойдешь с нами?

- Да, - отвечает Леа за него, надевая пару перчаток без пальцев. - Он сказал, что хочет посмотреть, и я согласилась, потому что думаю, нам понадобится мужская помощь, чтобы затащить барабаны из гаража в багажник твоей машины. - Она бросает на меня виноватый взгляд и шепчет, извини.

- Мы не беспомощные девушки, - говорю я, стараясь, чтобы это звучало так, будто я шучу, но это не так. Мне не нравится, что Тристан идет с нами. Не после того, что произошло вчера в магазине. На самом деле, я надеялась сегодня немного отдохнуть и проветрить голову, и мне хочется злиться на Леа за то, что она попросила его помочь нам, но я не могу, потому что все понимаю. Леа очень похожа на меня, когда дело доходит до грубости по отношению к людям, и я уверена, что последнее, что она хотела сделать, это ответить Тристану «нет», когда он сказал, что хочет присоединиться.

- Я знаю, что ты не беспомощная, - говорит Тристан, останавливаясь передо мной. - Но я подумал, что могу прийти посмотреть, как ты зажжешь, вместо того, чтобы тусоваться здесь одному.

Мне больше нравилось, когда Тристан и Леа не любили друг друга. В начале их взаимоотношений Тристан никогда бы не пошел туда, где была Леа, потому что они сильно конфликтовали. Но теперь они помирились.

- Или по какой-то причине ты не хочешь, чтобы я пошел? - в его голубых глазах читается вызов, словно он осмеливается сказать мне это - я боюсь быть рядом с ним, потому что мы почти поцеловались.

Качаю головой, притворяясь равнодушной. - Нет, ты можешь пойти. - Я фальсифицирую улыбку, ощущая себя полной дурой из-за своих чувств к нему. Или их отсутствия. Часть меня хотела бы ответить ему взаимностью, но я не могу заставить себя, особенно, когда мои мысли заняты парнем с медово-карими глазами и чутким сердцем, который так меня завел вчера, когда был в душе.

Тристан усмехается, застегивая куртку. - Хорошо, потому что я действительно хочу посмотреть, как ты играешь.

Я продолжаю улыбаться, выходя из квартиры, и они следуют за мной. Они начинают обсуждать, какие песни мы будем играть, и Леа перечисляет их. Это все каверы, она сказала мне в тот день, когда я попыталась использовать оправдание, что я не знаю песни, которые они будут играть, чтобы отказаться. Оказывается, я знала их все, так что это не сработало.

Но это нормально. Все могло быть гораздо хуже, так я говорю себе.

На улице темно и прохладно, и я сразу обнимаю себя, дрожа, когда ветер порывисто дует. - Иисус, надеть юбку было не лучшей идеей, - замечаю я, бросаясь к своей машине.

Я чувствую, что кто-то приближается ко мне, но не поворачиваю голову, потому что знаю, что это Тристан, как только слышу щелчок зажигалки. - Я думаю, что ты выглядишь хорошо, - говорит он, подмигивая.

- Спасибо, - говорю я, потирая плечи руками. - Но я не уверена, что не замерзну до смерти.

- Я согрею тебя, - шутит он, дым окутывает его лицо.

Не знаю, как реагировать, поэтому просто улыбаюсь и направляюсь к месту водителя. После того, как мы оказываемся внутри, Леа, к счастью, садится рядом, и я, выруливая с парковки, двигаюсь к гаражу Джексона. Его родители сказали, что будут дома, когда я звонила ранее и сказала, что мне нужно забрать барабаны, но часть меня надеется, что их не будет. Но когда мы останавливаемся, в доме горит свет, и я не могу не вздохнуть, с тяжелым сердцем.

- Не переживай, - Тристан наклоняется и говорит мне на ухо, когда Леа выходит из машины. - Все будет хорошо.

- Надеюсь, - бормочу я, протягивая руку к телефону в моем кармане, когда он начинает звонить. Я думаю, что это Куинтон, хочет пожелать мне удачи, но это моя мама.

Я отвечаю, когда Тристан двигает сиденье вперед и выходит из машины. - Привет, могу я тебе перезвонить? - спрашиваю ее, хватаясь за дверную ручку. - Я готовлюсь к концерту, начало уже через час.

- О, так это сегодня? - она звучит отвлеченно и немного не в своей тарелке, не так, как обычно. - Извини. Я перезвоню тебе позже.

- Что случилось? - я догадываюсь, еще не услышав ответа.

- Да ничего. Я просто... позвони мне, когда закончишь.

- Мама, я не могу больше ждать, - говорю я, становясь все более взволнованной с каждой секундой. - Не тогда, когда ты говоришь, как будто что-то плохое случилось... это насчет Делайлы? - Я задерживаю дыхание, вспоминая, когда мне было двенадцать, и я увидела маму в приемной в больнице, сразу после того, как умер отец.

Она плакала, когда вошла в дверь, лихорадочно оглядываясь, словно ожидала, что папа выйдет из одной из комнат. Затем она заметила меня, сидящую в кресле, и запаниковала.

- Боже мой! - она бросилась ко мне, сжимая сумочку. - Ты в порядке? - Она обняла меня, и я помню, как подумала, как это странно, ведь она только что потеряла мужа.

- Я в порядке, - сказала я жутко спокойным голосом. - Но мама... папа умер.

Она только притянула меня ближе, обнимая так крепко, что мне пришлось встать с кресла. - Я знаю, милая. И мне так жаль.

Я обняла ее, еще больше смутившись из-за ее беспокойства за меня. - Я в порядке, мама, а ты?

Это вывело ее из себя, и она начла всхлипывать на моем плече. Я держу ее, когда она чуть не падает на пол, говоря себе, что я должна быть сильной. И я была, помогая с похоронами, позвонив бабушке и дедушке, рассказав им, что произошло. Я всегда была лучшей в этом, занимаясь проблемами других людей, а не своими собственными.

- Нова, я хочу рассказать тебе кое-что, и да, это о Делайле, - говорит мама, возвращая меня к реальности. - Но мне нужно знать, что ты не одна... Леа рядом?

Я смотрю в окно на Леа, которая говорит что-то Тристану рядом с машиной, подпрыгивая от холода. – Да.

- Хорошо. - Она издает вздох облегчения. - Потому что мне нужно знать, что рядом с тобой кто-то есть.

- Да. - Мое сердце сжимается, предчувствие смерти витает в воздухе. - Мама Делайлы нашла ее, не так ли? - говорю я, вцепившись в руль, стараясь не дышать слишком часто. - И она мертва.

- Она отправилась в Лас-Вегас, чтобы... Господи, я даже не знаю, как это сказать. - Она делает паузу, подбирая правильные слова, но она не понимает, что их не существует. Я уже знакома с этой рутиной, и ничего, что она скажет, не изменит исход ситуации. - Она едет опознать тело... увидеть, Делайла ли это.

Крепко сжимаю губы, чувствуя, как онемение проходит сквозь меня, как я борюсь, чтобы не закрыться. Я проходила через это раньше. Я знаю, что делать. Точно так же, как я знаю, что через несколько минут я начну оценивать каждую вещь, которую сделала неправильно, как в тот момент, когда я ушла из квартиры и оставила там Делайлу, рыдающую, разбитую и в компании с ее парнем мудаком. Боже, это никогда не закончится. Смерть. Сожаление. Раскаяние. Вина. Это замкнутый круг, и я хочу его разорвать.

- Они знают, как она умерла? - спрашиваю я неровным голосом.

- Они пока не знают, она ли это, - говорит мама, сохраняя нежный голос, пытаясь успокоить меня, но в этом есть основополагающая боль, заставляющая меня верить, что она не сомневается, что это Делайла. - Нова, ты в порядке? У тебя такой голос, как тогда, когда ты закрылась от нас.

- Я в порядке, - сижу с протянутой рукой к дверной ручке. - Спасибо, что дала мне знать, но я должна идти, чтобы подготовиться к выступлению.

- Нова, я...

Кладу трубку, не желая больше говорить об этом. Мне надоело говорить о смерти. Я больше не могу. Я просто не могу. И все же она продолжает проникать в мою жизнь. И не только в мою. В жизнь каждого, на самом деле. Она преследует всех и вся, и я хотела бы иметь власть, чтобы заставить ее уйти, чтобы больше никто не чувствовал боль, разрушение, невозможность смириться, потому что это не имеет никакого чертова смысла.

Сделав несколько вдохов, я прихожу в себя, и, отложив телефон в сторону, выхожу из машины. Леа сразу же бросает на меня взволнованный взгляд, что заставляет меня задуматься, как я выгляжу в данный момент. Но прежде чем она успевает что-то сказать, я направляюсь к входной двери, призывая через плечо Леа и Тристана. - Ребята, вы идете?

Они тихо следуют за мной, Леа взглядом сверлит дырку в моей голове, в то время как Тристан, похоже, мало на что обращает внимания. Но это не его вина. Он не знает меня, как Леа, и я знаю, что как только вечер закончится, она загонит меня в угол и забросает вопросами. Я даже не удивлюсь, если моя мама позвонит ей и расскажет, что случилось.

По сути, это все, о чем я успеваю подумать до того, как родители Джексона пускают нас внутрь. Чувствуется неловкость между Леа и мамой Джексона, когда она пускает нас в гараж, и Леа, в конце концов, остается поговорить с ней, пока мы с Тристаном загружаем в багажник и на заднее сиденье барабанную установку, мои мысли отказываются успокаиваться. Я представляю сценарии того, что произошло, вперемешку со всеми хорошими воспоминаниями о Делайле. Как мы впервые разговорились. Мне было грустно, и она заставила меня смеяться, пошутив, что у нашей учительницы английского есть усы. Это был первый раз, когда я засмеялась после смерти Лэндона. Потом мы вместе учились в старшей школе, и хотя мы не всегда были на одной волне, все было по-прежнему хорошо. Она все также заставляла меня смеяться. Заставляла меня общаться с другим миром. Заставляла меня пытаться жить, когда все, что я хотела сделать, это позволить себе умереть.

- Что-то ты притихла, - замечает Тристан, положив барабанные палочки на заднее сиденье.

- Я в порядке, - закрываю багажник и залезаю в машину, когда Леа выходит с парадной двери, неся тарелку с печеньем.

Тристан садится на заднее сиденье и пристегивает ремень безопасности, наблюдая за мной в зеркале заднего вида. - Ты уверена? У тебя какой-то больной вид.

- Все в порядке, - повторяю я, а потом замолкаю, когда Леа садится в машину. Я, наверное, должна рассказать ему о Делайле, но я не могу заставить себя говорить об этом в данный момент. Я беспокоюсь о его реакции. Не знаю, насколько они были близки, но они жили вместе, и это должно означать, что так или иначе она была не безразлична ему.

- Что это за печенье? - спрашиваю Леа, когда она ставит тарелку на колени.

- Мама Джексона дала их мне... и еще она сказала, что их семья скучает по мне. - Она вздыхает, а затем начинает рассуждать о том, как ей было неловко, когда я еду в Red & Black Ink. С облегчением отвлекаюсь на ее разговоры, кивая и соглашаясь во всех нужных местах. Но как только мы подъезжаем к парковке, я чувствую тошноту. Почему я ничего не сделала, чтобы помочь Делайле? Почему смерть всегда происходит? Почему? Почему? Почему?

Мне нужно как-то успокоиться, потому что я даже не знаю, тело ли это Делайлы. Но я не могу, и чем дальше ночь, тем хуже становится. Я сильнее этого. Сильнее. Я проходила через это раньше. Ничего не работает. Дыхание. Счет. Боже, я считаю все, мои мысли мчатся со скоростью миллион миль в минуту. И я чувствую, что вот-вот развалюсь в тот момент, когда мы входим в клуб, и безумие окружает меня. Мой разум ищет за что зацепиться, но ничего нет вокруг меня, и я чувствую, как падаю.

- Нова, подумай об игре, - советует Леа, перекрикивая голоса вокруг нас. Мы сидим в кабинке, ожидая своего выступления. Все место украшено красными рождественскими фонариками, и их огни на фоне черных стен делают это место жутким. Тристан ушел в уборную, но его нет уже больше десяти минут и мне интересно, что его так задержало. Я надеюсь, что это девушка, а не выпивка или что-то еще похуже. Это место вызывает у меня дискомфорт, потому что связано с искушением. Я знаю, потому что заметила несколько сделок с наркотиками. Иисус, почему я позволила ему прийти? Особенно после всех дел с этим парнем Джаззом. Я отвлеклась на его излишне дружеское отношение, и обо всем забыла.

Леа машет рукой перед моим лицом, и я вздрагиваю. - Земля вызывает Нову.

- Извини, - переключаю свое внимание со стакана воды на нее. - Все настолько плохо?

- Да, - как только она говорит это, я снова смотрю на толпу, думая, что вижу Тристана, но это просто еще один светловолосый парень, выглядящий как участник группы.

Леа, скрестив руки, рассматривает меня через стол. - Ладно, в чем твоя проблема?

- Ни в чем, - отвечаю я, не готовая говорить об этом - высказать это вслух. Интересно, выяснит ли мама Делайлы, как именно она умерла. И имеет ли это значение, потому что, в конце концов, это ничего не меняет. Она все равно умерла.

- Я знаю, когда ты врешь, - строго говорит Леа и кладет руки на стол. - Так что просто признайся.

- Ничего не случилось, - говорю я ей, откидываясь на сиденье. - Мы с мамой поругалась. Вот и все.

- Из-за чего?

- Из-за того, что я не приеду домой на Рождество.

Она делает глоток воды. - Я думала, ее устроило, что ты останешься здесь на праздники, и приедешь домой на несколько дней перед Новым годом?

Чешу свою татуировку, ненавидя, что я лгу, но говорить о Делайле пока не вариант. - Да, я тоже так считала, но она передумала.

Она с сочувствием смотрит на меня. - Ты всегда можешь поехать домой.

Я качаю головой. - Нет, у меня слишком много дел на работе и еще куча всего.

- Ну, тогда не унывай, милая. 0 Леа показывает на меня пальцем. - Твоя мама переживет это так же, как и все, что ты делаешь. Кроме того, сегодня вечером будет так круто, что у тебя даже не будет времени подумать о том, что тебя печалит.

- Извини. Я постараюсь не быть полной занудой сегодня.

- Хорошо. - Она улыбается, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на танцпол. - Интересно, где носит Броуди и Брэкстона?

- Может быть, они струсили, - говорю я. - И будем только ты и я.

Она оборачивается и хмурится. - Стелла это не допустит. Ты знаешь, что она ненавидит, когда люди выступают соло.

- Это не было бы сольным исполнением, - размешиваю лед в своем бокале трубочкой. - Но я уверена, что все будет хорошо... они появятся.

Она задумывается над моими словами, а затем вынимает телефон из кармана. - Я позвоню им и узнаю, что случилось.

Я отключаюсь, когда она разговаривает по телефону с Броуди. По тому, как она продолжает смеяться и накручивать волосы, я могу сказать, что она сейчас очень счастлива. Мне нужно заставить себя взбодриться и побыть лучшей подругой, как будто не было всей этой истории с Делайлой. Поэтому я выпрямляюсь и натягиваю маску самого счастливого лица, когда она кладет трубку.

- Они опаздывают, - она объявляет, подбирая несколько картофелин фри из тарелки между нами. - Но они будут здесь уже через несколько минут.

Я беру горсть картошки. - Ты выглядишь такой счастливой, когда разговариваешь с Броуди.

Она сует немного картошки в рот. - Я счастлива. - Она улыбается от уха до уха. - Он делает меня действительно счастливой, Нова.

- Как давно ты с ним встречаешься?

- Чертовски вовремя ты спросила, - говорит она, вытирая пальцы салфеткой.

- Эй, - я хмурюсь. - Ты единственная, кто держала это в секрете от меня. Как я могла задавать вопросы, когда даже не знала о нем?

- Да, ты права... тем не менее, ты, казалось, не интересовалась им, даже после того, как я сказала тебе, - она подхватывает еще картошки и макает ее в соус. - Но это нормально. Ты в последнее время грустишь. - Она делает паузу с картошкой в руке, ожидая, пока я что-то скажу и, возможно, объясню свое настроение.

- Я просто расстроилась из-за очередной глупости, - я лгу, боясь, что, если начну говорить обо всем, то не смогу остановиться. Раны откроются, и я рассыплюсь прямо здесь, в баре. - Работа и учеба. - Я сажусь прямее. - Но я постараюсь взбодриться и хочу услышать о Броуди.

Она, кажется, мне не верит, но говорит. - Что ж, мы встречаемся с середины сентября.

- Так давно? - спрашиваю я, и она кивает. - Иисус, почему я не знала об этом?

Она вращается в кресле и показывает на Тристана, который стоит в баре, болтая с барменом. - Потому что кое-кто отвлекал тебя наряду с кареглазым парнем, на которого ты тратишь все свое свободное время, разговаривая по телефону.

- Черт, - проклинаю я, вылезая из кабинки и проталкиваясь сквозь толпу в сторону Тристана. Почему он решает выпить именно сегодня вечером, когда я практически разваливаюсь по частям?

Когда я подхожу к барной стойке, Тристан смеется над тем, что говорит бармен

- Эй, я только что говорил о тебе, - говорит он, улыбаясь мне.

Я чувствую запах виски в его дыхании, как только он говорит, а потом замечаю стакан на стойке. - Ты выпил, - в ужасе констатирую факт.

Он закатывает глаза, словно это самая абсурдная вещь, которую он когда-либо слышал. - Всего один стакан, - он поднимает палец. - И я наркоман на реабилитации. Не алкоголик.

Господи, может ли эта ночь стать еще хуже? - Да, но ты сказал мне как-то, что одно может легко привести к другому. Помнишь?

- Я все время говорю дерьмо, - он усиливает мое беспокойство, поворачиваясь ко мне лицом. Затем он прислоняется к стойке и кладет на нее локоть, все непринужденно и расслабленно, но определенно нетрезво. - Кроме того, я сделал это только из-за тебя.

- Из-за меня? - спрашиваю я в замешательстве. - Почему? Что я сделала?

- Не из-за того, что сделала, - говорит он, его взгляд скользит по моим губам. - А из-за того, что ты не сделала.

Боже, пожалуйста, не позволяй этому разговору идти туда, куда я думаю. - Извини, если я забыла что-то сделать, - говорю я, отмечая, что он ведет себя как мудак, что раньше было верным признаком того, что он употребляет наркотики.

Он тихо смеется, наморщив лоб. - Ты такая наивная иногда.

- Эй, неправда, - говорю я, повернувшись к нему спиной, обиженная, потому что я не наивная. Я точно знаю, о чем он говорит. Просто не хочу разбираться с этим сегодня.

Он ловит мою руку и мешает мне уйти. - Нова, извини. Я не это имел в виду. - Он притягивает меня обратно к себе, и вот так моя дрянная ночь становится еще хуже. Потому что без предупреждения он целует меня, пробуя на вкус, словно Джек Дэниелс и напоминая мне о нашем первом поцелуе, только тогда я была пьяна, и поцелуй был более грязный. На этот раз он просто касается губ, без языка, к счастью.

Когда он отстраняется, он бормочет что-то, что звучит ужасно похоже на «Вау». Затем отпускает мою руку и откидывается назад, чтобы посмотреть мне в глаза. - Я так давно хотел это сделать.

- Я... - открываю рот, чтобы сказать что-нибудь - что угодно - чтобы спасти положение, но я тщетно пытаюсь вернуть свой голос.

Когда он понимает, что я не разделяю его чувств, выражение его лица меняется. Но прежде, чем он успевает что-то сказать, появляется Леа и прерывает нас. - Мы выступаем минут через двадцать, так что нужно достать барабаны из машины и разгрузить их за сцену. - Она бодра и полна энергии.

- Ладно, - я смотрю на Тристана. - Мы можем поговорить об этом позже?

Он пожимает плечами с холодным выражением лица. - А нам есть о чем говорить?

- Может быть, - я трогаю свою татуировку, желая, чтобы там был ответ, которой бы исправил это. - Только, пожалуйста, никуда не уходи.

Он не отвечает, и я в конечном итоге ухожу, чувствую себя еще больше виноватой. Я беспокоюсь о том, что он будет делать, особенно после того, как узнает о Делайле.

Леа хватает меня за руку и ведет к черному выходу, шипя под нос. - Какого черта это было? - Она толкает дверь, и мы выходим на холод, где она отпускает меня. - Напряжение было настолько сильным, что я могла ощутить его в воздухе.

- Я расскажу тебе после того, как мы отыграем, - бормочу я, спеша через парковку к машине.

Она следует за мной, скользя по льду. - Почему ты не можешь просто сказать мне сейчас?

- Потому что ты будешь волноваться, - говорю я, засунув руку в карман, чтобы достать ключи от машины. - А твои мысли должны быть только о выступлении.

После этого, Леа и я начинаем разгружать барабаны из машины. Уже поздно, на небе полно сияющих звезд, и я вспоминаю то время, которое провела, глядя на звезды с папой, Лэндоном и Куинтоном. В какой-то момент я потеряла их всех. Куинтон однако вернулся, но в то же время он все еще далеко. И теперь, если еще один человек уйдет из моей жизни, я клянусь, мое сердце не сможет больше вынести.

Прекрати, Нова. Ты даже не знаешь, умерла ли она.

Когда мы заносим последние барабаны внутрь, Леа закрывает дверь, а потом улыбается чему-то за моим плечом. Она поднимает руку и машет кому-то. - Эй, мы здесь, - потом она шепчет мне, - Нова, улыбнись. Ты выглядишь так, будто твоя собака только что умерла.

Я старюсь собраться, вовлекая себя в игру, и натягиваю фальшивую улыбку, когда к нам подходят двое парней. Один из них повыше, со светлыми волосами и яркими татуировками на обеих руках. Другой парень немного ниже, но симпатичный, с каштановыми волосами, которые свисают на лоб, и голубыми глазами, которые подходят к его рубашке. Он коренастый, и я предполагаю, что он и есть Броуди, футболист и гитарист.

Леа знакомит нас, и я узнаю, что была права. Броуди тот, что пониже и довольно приятный, по крайней мере, на мой вкус. Я едва успеваю вымолвить хотя бы слово, прежде чем Леа и он начинают целоваться, отойдя от сцены.

Брэкстону, тот, что выше и басист, кажется, немного неловко во всей этой ситуации, он стоит, засунув руки в карманы, осматривая бар, стараясь не реагировать на шумиху, которая происходит рядом с нами.

- Привет, - наконец говорит он, глядя на меня. Его глаза проходят вверх и вниз по моему телу, и он кажется немного смущенным. - Значит, ты тот самый крутой барабанщик, о котором говорила Леа?

Я улыбаюсь, несмотря на огромное удивление в его голосе. - Ага, это я.

Он смотрит на меня с раздражением, смешанным с недоверием. - Да, думаю, что мне придется убедиться в этом самому, потому что я на это не куплюсь, тем более, что ты в группе с тем чуваком Джексоном, который полный отстой.

Я смотрю на Леа, которая все еще «занята», прижатая к стене, а затем бросаю надменный взгляд на Брэкстона. - Да, ты увидишь. Поверь мне. - Обычно я не злой человек, но он ведет себя как осел, и сегодня вечером он в этом убедится. Я уверена.

- Решила немного подерзить? - спрашивает он ехидным тоном, выгибая брови.

- Только потому, что ты ведешь себя, как придурок. - Я чувствую себя ужасным человеком, как только это говорю. – Извини.

- Брэкстон, хватит, - Броуди перебивает нас, по-прежнему держа Леа. На его губах видна помада, тогда, как у Леа ее почти не осталось. - Нова помогает нам, не надо быть такой задницей.

- Извини, - бормочет Брэкстон, а Леа и Броуди возвращаются к своему занятию. Брэкстон потирает затылок, глядя на бар. – Может, ты хочешь выпить? Я могу заказать пару шотов и, возможно, это поможет нам расслабиться. - Он звучит сомнительно.

- Нет, спасибо. Я не большой любитель выпивки и тем более крепких напитков.

- Ладно, думаю, это круто. - Он замолкает, и я вижу, что он хочет еще что-то сказать. Он засовывает руки в карманы и раскачивается на пятках. - Как давно ты играешь на барабанах?

- Несколько лет, - говорю я, и он кивает головой с невнятным интересом, уставившись на стол, рядом с которым наклонилась официантка, ее платье такое короткое, что ничего не скрывает.

После этого мы замолкаем. Я хочу уйти, но боюсь, что стоит мне это сделать, как нас позовут на сцену. Наконец, после очень мучительных двадцати минут, к нам подходит Стелла и говорит, - поднимайте свои задницы»

- Подождите, нам нужно решить, с какой песни мы начнем, - вспоминает Леа, когда Броуди поднимает гитару с пола и направляется к сцене.

- Вы, ребята, еще не составили свой плейлист? - спрашиваю, готовая отыграть этот концерт и расслабиться, что могут дать мне только барабаны. Мне просто нужно очистить голову на время. Подумать о музыке. Забыть обо всем, что так неожиданно на меня свалилось. Брэкстон качает головой, и затем все трое начинают спорить о том, какой кавер будет лучшим вариантом для начала. Я стараюсь сохранять спокойствие, прислонившись спиной к стене и наблюдая, как Стелла начинает терять терпение из-за их неорганизованности. Я знаю, что она с легкостью может выкинуть их из состава, поэтому я, наконец, делаю шаг вперед и предлагаю, с моей точки зрения, хорошую песню для начала.

- Как на счет «Tears Don’t Fall» от Bullet for My Valentine? - предлагаю я, потому что в данный момент хочу по-настоящему побить по своим барабанам.

- Эту песню должен петь парень, а Леа – девушка» Брэкстон бросает на меня самый жесткий взгляд, который я когда-либо видела.

- Я уверена, что она справится, - я смотрю на Леа, прося поддержки. - Не так ли?

Она мне улыбается. - Я думаю, что это идеальная песня. Отличный выбор, Нова.

Брэкстон произносит что-то себе под нос, что звучит ужасно похоже на «тупая сука». Я делаю глубокий вдох и отмахиваюсь, потому что это действительно не имеет значения. Не тогда, когда так много всего происходит. Затем Леа и я поднимаемся на сцену и устанавливаем барабаны позади, чтобы они идеально вписывались сразу за микрофоном, в то время как Брэкстон и Броуди подключают свои гитары к усилителю.

Софиты направлены на нас и людей, сидящих за столиками и в баре, которые почти не обращают на нас внимания, но их достаточное количество, что дает мне ощущение бабочек в животе. И мне нравится это чувство. На самом деле, я ждала его. Вот что значит игра на барабанах для меня. Отвлечение. От всего, что происходит вокруг меня. От всех моих проблем. Внутренней боли. Путаницы. Моих мыслей.

- Брэкстон ненавидит меня, - говорю я Леа, установив последний барабан из комплекта на пол.

Она качает головой, заправляя прядь волос за ухо. - Он просто расстроен, потому что Спайк здесь не для того, чтобы играть с нами.

- Спайк? - спрашиваю я, переставляя барабаны туда, где мне будет удобно.

- Да, наш бывший барабанщик, - она регулирует высоту микрофонной стойки.

- Ваш барабанщик был назван в честь персонажа из «Баффи - истребительница вампиров»?

Она фыркает от смеха. - Ну, это его ненастоящее имя. Просто прозвище, которое он дал себе сам, потому что ненавидел свое настоящее имя.

- И как же его зовут? - спрашиваю, подбирая барабанные палочки и вертя их через пальцы.

Уголки ее губ поднимаются вверх. – Ларри.

Я перестаю крутить палочки. - Ладно, теперь я поняла, почему он сменил имя.

Она снова начинает смеяться, но ее смех быстро превращается в нервозность, когда Стелла кричит, чтобы мы начинали. Через несколько секунд мы все готовы, в нескольких шагах от выступления. Леа выглядит нервной, стоя под светом и барабаня пальцами по ноге, и я чувствую тоже самое, но в то же время жажду другого ощущения внутри себя, потому что оно сотрет все остальное, что мне мешает.

- Ты справишься, детка, - говорит Броуди Леа, ободряюще целуя ее, что, кажется, успокаивает ее.

И в этот момент я осознаю две вещи: первая, Броуди не так уж и плох, и вторая, - я действительно, очень хочу увидеть Куинтона. Сильнее, чем когда-либо. Я хочу потеряться в нем. Держаться за него. Быть рядом и просто знать, что он есть. Возможно, если бы он поцеловал меня, это могло бы расслабить меня. Или может, я не столько хочу увидеть его, сколько хочу просто выбраться отсюда. Убежать. Сделать перерыв.

Стараюсь выкинуть мысль из головы и сосредоточиться на игре. Как только я поднимаю барабанные палочки, я словно выхожу из тени, и яркие огни накрывают меня. Это одиночество. Мой мир. Здесь нет ничего, кроме музыки, и часть меня желает, чтобы я могла существовать в этом моменте вечно.

Через несколько секунд гитара и бас начинают играть, и первые ноты звучат в усилителях. Я готовлюсь, жду подходящего момента для вступления, дожидаясь, пока меня не унесет музыка. Этот момент все ближе и ближе, и я поднимаю барабанные палочки над головой. Когда я опускаю их вниз, голос Леа и звук моих барабанов сливаются и плывут по залу в унисон.

Опускаю ногу на педаль, наполняя сердце и душу ритмом, вкладывая столько энергии в музыку, что я едва могу дышать. Я тону в мелодии, когда палочки и барабаны сталкиваются. Удары. Ноты. Вибрации. Они настигают меня. Ничего не существует в этот момент, кроме музыки. Ни Тристан. Ни Делайла. Даже Куинтон. Это только обо мне.

Песня набирает обороты вместе с моей энергией. Я потею, тяжело дышу, подпитывая песню каждой частью себя. Моя нога опускается на педаль, синхронно с руками. Снова и снова. Песня заканчивается, но тут же начинается следующая «I Miss the Misery» от Halestorm. Я продолжаю играть, вкладывая всю свою энергию, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы, когда я остановлюсь, быть слишком усталой, чтобы думать. Слишком усталой, чтобы сосредоточиться на своих проблемах.

Но как только мы заканчиваем играть последнюю песню, волна, наполненная всей болью, которую я когда-либо испытывала за всю свою жизнь, обрушивается на меня. Боль нарастет с каждой песней, которую мы играем, и после того, как наш сет закончен, я не могу нигде найти Тристана. Я беру телефон, чтобы позвонить ему, говорю Леа, что скоро вернусь, прежде чем выйти через черный вход и вдохнуть спокойно.

- Привет, - говорю я после того, как он отвечает. - Ты где?

Я слышу шум на заднем плане. - На вечеринке.

- Тристан, - разочарование слышится в моем голосе. - Ты серьезно?

- Похоже, что я говорю серьезно? - спрашивает он, когда кто-то кричит что-то скверное на заднем фоне.

- Может быть, но я надеюсь, что нет, - я отворачиваюсь в сторону и затыкаю пальцем ухо, когда кто-то выходит за дверь, громко разговаривая. - Слушай, я понимаю, что между нами все немного странно, но просто приходи домой, и мы постараемся в этом разобраться. У тебя все хорошо, и я уверена, что ты не хочешь все испортить, верно?

- Ты не можешь все исправить, Нова, - его тон немного смягчается. - И, кроме того, это тебя не касается.

Я двигаюсь в сторону здания, пытаясь отойти подальше от двери, потому что люди продолжают выходить и шуметь. - Тогда в чем дело?

- Дело в моей жизни и в том, что она дерьмовая и любит подбрасывать мне дерьмовые карты.

- Почему она дерьмовая? Потому что ты трезвый?

- Нет, это не имеет ничего общего ни с тобой, ни с трезвостью, - говорит он и вздыхает. - Послушай, я понимаю, что ты хочешь мне помочь. Я вел себя хорошо. Я понимаю, что то, что я планирую сделать в следующие десять минут, вероятно, испортит мою жизнь, но знаешь, я больше не хочу продолжать так жить. Так, как сейчас.

- О чем ты говоришь? - спрашиваю я, а когда он не отвечает, добавляю, -Тристан, поговори со мной... - но он кладет трубку.

- Дерьмо, - я пытаюсь снова набрать его номер, но он сразу переходит на голосовую почту. Пишу ему сообщение, но он так и не отвечает, когда мы садимся в машину, направляясь домой.