Новички в академии

Андрей Епифанцев Ночь, которая всё изменила

Сердце бешено колотится. За его стуком не слышно, как гремят каблуки по брусчатке.

«Только бы успеть. Он не терпит опозданий».

Поворот. Восточная башня. Одинокая мужская фигура. Кажется, вовремя.

«Так. Стоп. Надо успокоиться и отдышаться».

Поправляю одежду, делаю глубокий вдох и иду дальше.

Фигура поворачивается. Свет заходящего солнца отражается в огромных очках-магоскопах и падает на густую рыжую шевелюру.

Рыжую, человеческую шевелюру. Совсем не похожую на эльфийские локоны.

«Не он. Это тоже студент».

Внутреннее напряжение уходит, и меня догоняет запоздалая жажда.

– Пить, – хриплю я.

Парень молча отстёгивает флягу и подаёт мне.

Что-то сладкое, слегка пенное и бодрящее. Пахнет мятой.

– Спасибо! Магистр Форкен не подходил?

Собеседник неразборчиво мычит и отрицательно мотает головой.

Кажется, я видела его раньше. Завсегдатай библиотеки, старшекурсник, умник-заучка.

– Эй, голубочки, тут скоро серьёзный факультативчик начнётся. Ну-ка разбежались быстренько.

Наглый голос из-за спины. Оборачиваюсь. Стервочка в пышном зелёном платье, увешанная дорогими побрякушками, сверкает презрительной улыбкой. Вылитое дерево плодородия, только человек и рыжая.

«И откуда здесь столько рыжих?»

– А ты кто такая? И что раскомандовалась? – возмущаюсь я.

– Хочу к Форкену в личные ученицы, – заявила стерва. – Понимаешь? И конкуренты мне не нужны. Хотя какие из вас конкуренты. Всё. Поздно разговаривать. Магистр идёт.

Лицо стервы тут же меняется, теперь она усиленно изображает хорошую девочку. Налетел ветерок, расправляя её и так идеальное платье. Маленький вихрь пытается взлохматить мои волосы, но я легко его развеиваю.

«Воздушница, правда, слабая», – понимаю я.

Со стороны главного корпуса приближается магистр Форкен.

Точно такой, как я себе и представляла высшего эльфа. Высокий. Идеальный. Личный целитель Его Величества. Смотреть больно. Наверное, таким же был и мой неизвестный отец. Ненавижу! И всё-таки как хорош. Сердце сжимается от нерешительности и едва уловимого предчувствия.

– Трое. Янд, ожидаемо. Года Мэнк, в своём репертуаре. Девочка, не старайся, на меня невозможно произвести впечатление внешним видом. А это у нас кто?

Последний вопрос прозвучал в мою сторону.

– Ламиэль, дейн. Первый курс, – быстро отвечаю я, говорят, он любит чёткость.

– Уровень силы? – спрашивает Форкен.

– Слабая, но с хорошим контролем.

– Вторая стихия есть?

– Да, магистр. Слабая вода, – вру я.

Никто не должен знать, что у меня водная магия сильнее. Иначе переведут с целительского и я не смогу помочь маме.

– Так, хотя бы вторая стихия подходит, – произносит магистр задумчиво и продолжает допрос: – Зачем пришла сюда?

Стою, бледнею, но беру себя в руки и решаюсь сказать главное, буквально вытолкнув слова:

– У меня больная мать…

– Стоп. – Форкен прищуривается. Его взгляд становится презрительным, словно я не маг, а побирушка, просящая милостыню. – Сюда – это не в академию. Конкретно сейчас, ко мне?

– Я хотела спросить вас…

«Великая Тейре, как стыдно».

Ругаю себя, но не могу перестать мямлить. Тем более действительно прошу.

– И снова – стоп. Я не намерен сейчас консультировать. Запишись на общих основаниях.

– Но дейн. Она умрёт, ожидая очереди.

– Девочка. Если ты решила стать целителем, должна понимать, что всех не спасти. Всегда будет выбор. Всегда будет тот, кому ты не поможешь. И только жёсткие правила позволят остаться в здравом уме. Учись усердно, и, возможно, ты её спасёшь.

Дико хочется крикнуть: «Она не все!», но сдерживаюсь. Что мой крик? Я даже знаю, какие слова и каким тоном услышу. И какие взгляды получу. От крика только хуже. Хватит позориться. Не перед магистром и не перед этой стервой, пытающейся его заполучить. Святая наивность. Он, конечно, хорош, безумно хорош. Даже не будь он «тем самым Форкеном». Но ей ничего не светит. Как и мне. И всё-таки какая же он бездушная сволочь.

– Хорошо, – что-то решает для себя магистр. – Сегодня можешь остаться, посмотрю тебя в деле. Следуйте за мной, – приказывает Форкен, отворачивается и идёт на выход.

Его голос звучит презрительно. Как же бесит.

«Может, ну его, это ученичество? Смотреть на него, слушать, терпеть такого холодного и красивого, мечтать… Нет, это шанс для мамы. Небольшой, призрачный, но их не так и много. Решено, остаюсь».

На лицо сама собой выползла злая улыбка.

«Мы ещё посмотрим, кто там кому не конкурент. И интересно, что надо делать ночью в лесу и как это связано с выбором ученика?»

Лес встречает запахом грибов, прелой листвы и очень старой магии.

Где-то там, за стеной деревьев, уже село солнце, но тут, под кронами, достаточно светло. Мягко светится мох, разноцветными фонариками мерцают магические травы и весело жужжат светляки.

Я замыкающая. Впереди неторопливо идёт Форкен и плывёт, пристроившись рядом с ним, Года. Она вовсю пользуется воздушной магией, и её роскошный наряд ничуть не страдает от росы и веток.

«Вот ведь позёрша», – зло думаю я.

Года пытается прикоснуться к рукаву магистра, но тот резко и даже грубо её отталкивает:

– Не смей прикасаться. Я не терплю физического контакта. Уж ты бы могла это уяснить.

От его взгляда гордячка буквально шарахается на пару метров.

«Ну, ничего себе! А у нашей знаменитости свои комплексы».

Отвернуться. Я этого не видела. Что там интересного вокруг? Рыжий парнишка склонился над очередным кустом.

– Не трогай! – вырывается у меня.

– Янд, отойди в сторону, – быстро приказывает магистр.

Он подходит ближе и с каким-то злым удовлетворением оглядывает нас.

– Неужели ты не узнал луноцвет? – продолжает Форкен, обращаясь к Янду.

– Дейн, он какой-то не такой, – бормочет парень, не поднимая взгляда.

– Потому что он созрел. Как вы знаете, луноцвет созревает раз в пять лет. И сегодня как раз та самая ночь, – поясняет магистр. – Вот и основная цель нашего похода. Посмотрим, чего вы стоите.

«Ну, ничего себе!»

Луноцвет я видела, и узнать его было немудрено. С интересом приглядываюсь.

Неприметный обычно, сейчас он светится. Серебристые листья подрагивают от магии. Мелкие ярко-алые плоды манят к себе, заставляя забыть о покрытых ядовитыми шипами ветках. Дурманящий аромат лишь усиливает эффект.

Говорят, чтобы прорасти, семени надо попасть в чьё-то тело. В чьё-то мёртвое тело. В одурманивании луноцвету нет равных. Ощущаю это на себе даже на расстоянии.

Понятно, почему умник Янд так сглупил.

Концентрируюсь на магическом зрении. Цвет ауры такой же серебристый, как и листья, цвет ментального воздействия. Вглядываюсь пристальнее. Аура распадается на мощные потоки, завихряясь на плодах и притягивая к ним внимание.

Взмах посоха наставника. С навершия к луноцвету летит тысяча зелёных нитей, они окутывают куст и вплетаются в орбиты серебристого сияния, образуя с ним единое целое. Природный гипноз исчезает.

Смотрю заворожённо. На задворках сознания проскальзывает мысль:

«Если от нас потребуется повторить, то он останется без ученика».

Но я не обращаю на неё внимание. Мне уже не важен результат испытания. Зрелище окупает все сегодняшние треволнения. Магия и творящий её волшебник. Кажется, магистр и сам стал для меня луноцветом, захватив внимание. Хожу за ним по пятам. Слушаю его, почти не вникая в смысл. Киваю и бормочу что-то, отвечая на вопросы. Бездумно собираю травы. Впервые за этот год просто наслаждаюсь жизнью. И как ни стыдно в этом признаваться, любуюсь Форкеном исподтишка, и совсем не как магом.

«Вот они, мамины вкусы», – горько вздыхаю про себя.

Из блаженного состояния меня вырывает отчаянный крик:

– Меня укусил этот проклятый цветок.

Кричит Янд. Глаза его закатываются, и он падает на землю.

Лес чернеет на глазах. Один за другим гаснут светляки. Чернильное пятно некромантии расползается вокруг. Чем мельче живое, тем меньше в нём жизненной силы и тем быстрее оно превращается в охочего до чужой энергии монстра. Некрогенез. Появление чудовищ из живого. Нам такое показывали на «Основах некромантии», но сейчас всё происходит гораздо быстрее и в невообразимых масштабах.

Чернота как пожар пожирает живое, и ничто не может ей противостоять. Тут нужен очень сильный некромант, чтобы остановить бедствие. И его среди нас нет.

Мы бежим. В глубине леса, в окружении изменённой природы не выжить. Чёрная трава цепляется за одежду. Болтливые поганки что-то пищат, превращаясь в монстров. Ветви пытаются схватить, но деревья большие, они ещё живы. И ветки-руки медлят.

Мелкие жуки вгрызаются в кожу, лезут в глаза и нос. С каждым шагом становится труднее бежать.

Как назло, здесь хватает воды. Обильная осенняя роса покрывает всё вокруг. Одно усилие – траву скуёт лёд, и несносные твари попадают с замёрзшими крыльями.

«Терпи. Нельзя показывать силу. Без меня справятся».

– Года, прикрывай не только себя. Ламиэль, присмотри за Яндом, – командует магистр.

Паренёк нас задерживает. Он то и дело теряет сознание по малейшему поводу, и приходится накладывать на него исцеляющее заклинание.

«Он паникует от вида крови».

Чуть подмораживаю стёкла его магоскопов, чтобы ухудшить обзор, хватаю за руку и тяну за собой.

Поднимается ветер. Это Года пытается помешать мошке.

Несёмся сломя голову. Но чернота расползается быстрее. Вот уже наставнику приходится ломать обнаглевшие деревца, освобождая дорогу. А потом нас накрывает вал чёрных пикси.

Мне всегда нравились эти забавные создания. Но сейчас от их милоты не осталось и следа. Перекошенные в оскале лица, так похожие на человеческие. Длинные, кривые клыки. Горящие красным огнём глаза. Слабый ветер их не остановит, а заклинания магистра лишь слегка отвлекут. Монстры охотно пьют жизнь даже из них, становясь сильнее. Магия целительства бесполезна против изменённых.

Года метнула вихрь, но слишком слабый. Я чуть было не раскрылась.

«Рано. Всё обойдётся», – останавливаю себя.

В последний момент ослабляю заклинание. Вместо ледяных пуль по монстрам барабанит град, сбивая и отрывая крылья. Но пикси слишком много. Фигура магистра размазывается, настолько быстро он движется. Посох в его руках вращается с бешеной скоростью. Живым вихрем Форкен врезается в толпу врагов, расчищая путь.

«Он сжигает себя магией. Надолго его не хватит», – понимаю я, но помогать уже поздно, магистр в гуще монстров.

– Янд. Лечи его! – кричу на ходу.

Парень, не раздумывая, отправляет заклинание в наставника.

Бежим мимо замершей в ужасе Годы. Хватаю её и тяну за собой:

– Очнись, дура, лучше помоги.

Девушка вздрагивает. Выдёргивает руку и бежит сама, вырываясь вперёд. Нас подхватывает ветер, тащить Янда становится легче.

Надеясь, что никто не заметит, отправляю назад морозный туман. Только удара в спину нам не хватает.

Рывок – пикси остаются позади. Чистая полоса. Лес заканчивается. Запах соли и водорослей. В просвете луна и пасмурное море. Магистр замирает на краю, ждёт нас.

Мимо него проносится Года, прыгает и исчезает из вида. Там обрыв. Ветер, подталкивавший в спину, пропадает. Янд спотыкается и тянет меня вниз. С трудом удерживаюсь, подхватываю парня и толкаю вперёд. Два шага, и он тоже падает за край вслед за Годой. Замедляюсь и не успеваю. Мимо мелькает тень, сильная рука магистра отправляет меня себе за спину. Падаю на землю. Переворачиваюсь, смотрю назад.

– Нет!

Крик рвёт связки.

В воздухе, раскинув руки, висит Форкен, насаженный на ветвь костяного дуба. Пальцы наставника мёртвой хваткой стискивают посох.

– Беги, – кашляет магистр и теряет сознание.

Ярость накрывает с головой.

«Почему все должны умирать? Мама. Форкен. За что?!»

Вскакиваю. Руки сами собой взлетают вверх. Из меня рвётся магия. Водная стихия вскипает и скачком переходит на новый уровень. Становлюсь сильнее, но времени радоваться нет. Заклинание заморозки – и толстая корка инея сковывает дуб. Тело магистра безвольной куклой соскальзывает. Подхватываю и каким-то нечеловеческим усилием прыгаю к обрыву, умудряясь в последний момент создать ледяную дорожку. Ещё никогда магия не давалась мне так легко.

Не падаю, скольжу вниз. Пробегаю несколько шагов по инерции. На прибрежной полосе под обрывом старшекурсники. Полная луна освещает бледные, испуганные лица и разодранную одежду.

Аккуратно опускаю Форкена на камни. Рядом стукнул выпавший посох. Слёзы капают, мешая смотреть. Смахиваю их, размазывая по лицу.

Хрустят зубы от бессилия, ярости и жалости.

«Соберись».

Быстро накладываю диагностическое заклинание. Опустошаю свой невеликий запас целительской магии, вливая его в магистра. Слегка мутнеет разум. Очередной раз жалею, что моя сила в другом.

«Возьми себя в руки. Борись. Спаси его».

Непонятно откуда появляется толика энергии, и я снова отдаю её всю. Удерживаю ускользающую жизнь. Но вылечить не могу. Он умрёт, я всего лишь отодвигаю неизбежное. Моего целительского дара не хватает. Нужен кто-то сильнее и опытнее. Или хотя бы тот, у кого есть силы.

Смотрю на старшекурсников и злобно рычу:

– Спасите его. Хоть сдохните, но спасите.

Мне совсем не до сантиментов.

– Мы и так сейчас умрём, – истерично орёт Года. – Обернись.

На кромке обрыва ворочаются костяные дубы, вырывая корни. Вниз уже скатывается чёрная волна более быстрых монстров.

– Это мои проблемы, – устало выдыхаю в ответ. – Лечите.

Поднимаю посох и шагаю навстречу угрозе.

Магия рекой льётся сквозь меня. Привычная водная магия. Мои силы только что выросли, и море за спиной помогает. Пропускаю волю через посох. Тянусь к волнам, прося и приказывая. И море слушается. Грохот прибоя стихает, всем своим естеством ощущаю вздымающуюся стену воды. Добрую, вечную, несокрушимую.

Взмах. И тысячи брызг ледяными пулями ударяют в монстров.

Взмах, и новые снаряды летят дальше в лес. Под моей яростью дробятся камни. Всё пространство до обрыва покрывает чёрное месиво окончательно мёртвых тварей.

Усталые руки снова поднимают посох, ледяные копья бьют в изменённых гигантов и бессильно рассыпаются по их костяной броне. Дубы скрипят и ползут ко мне, тянутся ветвями. Сразу пара опрокидывается с обрыва и едва не достаёт кронами.

Усилие – и туман бесконечным потоком льётся в сторону леса, оседает льдом, сковывает. Исполины не сдаются. Трещит и лопается морозная корка. Падает глыбами. Но новый взмах, и лёд становится толще. Треск стихает. Лес застыл причудливыми изваяниями.

Смотрю назад. Туда, где оставила магистра. Года склонилась над его грудью. Магаскопы перекочевали на её голову. А их хозяин застыл в неестественной позе рядом. В магическом зрении видно, как сложное лечебное плетение опутывает всех троих. Форкен ещё жив.

«Великая Тейре, помоги, пусть всё будет не зря», – молюсь я.

Мозг работает в лихорадочном темпе. Враг не повержен, он всего лишь обездвижен под толщей льда и рано или поздно вырвется. А сил остаётся не так и много. Слишком расточительно я их трачу.

«Как мне остановить деревья?»

Моё самое мощное атакующее заклинание не причинило особого вреда. Укреплять лёд на такой большой площади слишком расточительно.

«Думай, думай!»

Сначала пробуждается сознание. И зависает в великом Ничто.

«Где это я? Что со мной? Кто я?»

Впрочем, ответ на последний вопрос пришёл сразу: я – целитель, я – Форкен.

Пробую дотянуться до силы, чтобы узнать ответ на второй вопрос. Сила откликается слабо, как будто издалека. Неожиданно возвращается зрение. Вижу себя. Лежу на камнях. Кажется, это пляж. Надо мной склонилась рыжая девушка в зелёном. Рядом полулежит парень, тоже рыжий. Он держит нас обоих за руки и смотрит в сторону.

«Янд и Года», – всплывают имена.

Эта парочка меня лечит. Используют довольно сложное плетение четвёртого ранга. Некоторое время рассматриваю его, профессионально отмечая детали. Концентрацию разрушает новая порция вопросов:

«Почему меня лечат студенты, да ещё и в таком месте? И почему я вижу самого себя сверху?»

Вздрагиваю. Не телом, а тем, что у меня вместо него.

«Я умер? Нет. Судя по карте целебного плетения, жив, но в коме».

Мысли ускользают. Не могу сосредоточиться. Инстинктивно оглядываюсь и замираю.

Мы в центре переливающегося шара. У его границы стоит девушка-полуэльф. Красивая и грозная. У неё мой посох. Светлые волосы раскинулись сверкающей короной, по рукам бегут морозные узоры. Бегут и вырываются мощным потоком магии, впитываясь в стенки шара. Забыв обо всём, любуюсь застывшим моментом, игрой магии и света. Восхищаюсь девушкой, создающей чудо. И с удивлением понимаю, что она мне очень нравится.

«Фурия. Прекрасная ледяная фурия».

Темнеет. Огромная тень закрывает свет и обрушивается на шар. Дрожит земля. Сознание уплывает.

Стою у кабинета ректора и отчаянно волнуюсь. Рядом держатся за руки Года и Янд. И волнуются вместе. Ну, хоть у них всё хорошо. Молчим. Ждём. Не надо долго гадать, чтобы понять, зачем нас такой компанией сюда вызвали.

Прошло уже две недели с той злополучной ночи. А я каждые пять минут извлекаю из памяти детали и извожу себя глупыми рассуждениями о том, что можно было сделать по-другому. И отчаянно волнуюсь за Форкена, молясь, чтобы он выжил.

И спросить не у кого. Нам строго-настрого запретили распространяться о произошедшем.

Наконец тяжёлая дверь открывается, и Айрос Свей приглашает нас зайти.

Сердце ухает в пятки и подпрыгивает обратно. В кресле напротив двери сидит Форкен. Он смотрит прямо мне в глаза. Бледный, осунувшийся, но, главное, живой. Отчаянно вспоминаю, как выгляжу. Хочется запустить волну исцеления. Но нельзя – дурной тон.

– Здравствуйте, дейны.

Рокочущий голос Натаниэля Строма обрывает мои мысли.

Кроме магистра и секретаря, в кабинете сам ректор, два декана и какой-то мрачный тип в чёрной форме королевской тайной службы. И все беззастенчиво пялятся на меня. Инстинктивно прячу руки за спину. Дурацкая привычка.

– Не волнуйтесь. Вы тут не на допросе, – продолжает ректор, улыбнувшись.

Если он хотел меня успокоить, то ему не удалось. Ещё больше напрягаюсь.

– Обстоятельства произошедшего инцидента прояснились, и я считаю, что вы имеете право их знать.

Сторм бросает взгляд на недовольного кэтээсника.

– Итак, причина произошедшего – запрещённый ритуал. Виновники погибли. Чего они хотели добиться – закрытая информация. В результате ошибки произошёл выброс некротической энергии из мира мёртвых. Последствия вы видели. Более того, нам очень повезло, что в этот момент там оказались именно вы. Иначе, боюсь, у нас сейчас не было бы магического леса. Представления к награждению я уже подписал.

Пауза. Ректор сцепил пальцы и уставился на меня. Как удав на кролика.

– Ваша заморозка, дейна, накрыла всю зону выброса, и в конце концов нам удалось спасти большую часть флоры и фауны. И я понимаю, что вы для академии совершили. Единственное, что можно вам попенять, почему вы не сделали этого сразу? И почему скрыли от нас уровень своей силы?

Что ж, я ждала, что так будет. Выпрямляюсь и встречаю его взгляд.

– Я хочу быть целителем!

Злюсь на себя за дрогнувший голос и за трясущиеся поджилки. Но ничего не могу поделать.

– На самом деле неважно, чего вы, дейна, хотите. С таким даром у вас нет выбора. Ледяные маги – редкость. И королевству нужны ледяные маги. Так что вы переводитесь на боевой факультет, и это не обсуждается.

Страх. Отчаянье. Ярость. Эмоции накрывают с головой. Чувствую, как поднимаются, потрескивая, волосы. Что-то пищит Года. Магия рвётся наружу. Не держу её. Не могу и не хочу. И неожиданно всё заканчивается. Горячий ветер бьёт в лицо, гася любые попытки сопротивления. Чужая сила давит, пригибая к полу.

– Натаниэль, остановись! – кричит Форкен.

Он вскакивает с кресла и закрывает меня от ректора.

– Это не я начал, – донёсся ответный рык Сторма.

Ректор тоже стоит на ногах, грозно нависая над магистром.

– А чего ты ждал, отбирая у девочки надежду? – зло спрашивает Форкен.

– Чем раньше она избавится от иллюзий, тем лучше. У меня целая академия магов. И у каждого из них свои проблемы. И каждый считает себя центром вселенной. У меня нет ни желания, ни возможности беречь чьи-то чувства, – выдыхает ректор и устало опускается в кресло.

– Ламиэль, – обращается ко мне Форкен, – завтра мы едем к твоей матери. Я еду с тобой.

Я не верю. Не смею верить. Слёзы туманят взгляд. Ноги несут вперёд, руки обхватывают шею. Упираюсь лбом ему в грудь и реву. Замираю, осознав, что наделала. Но его рука уже гладит мои плечи, и тёплые губы шепчут:

– Хорошо. Теперь всё будет хорошо. Моя маленькая фурия.

Я не сплю всю ночь. В голове мечутся мысли. Больше всего беспокоит не то, что Форкен откажется ехать, а то, что он снова станет холоден со мной.

К счастью, мои страхи не оправдались. Утром магистр встречал меня у портала. Он тепло обнял и повёл через арку к парковке и шикарному паромобилю.

Никогда не ездила на паромобиле. А тут всё сразу: мужчина моей мечты, завистливые взгляды, скорость, осенние краски и солнечный денёк. Но бессонная ночь даёт о себе знать, и меня укачивает. Просыпаюсь уже под вечер, когда мы останавливаемся возле постоялого двора.

– Два одноместных номера, пожалуйста, – говорит Форкен толстяку орту.

«Ну уж нет! Этот день не может так закончиться».

– Один двухместный номер, – твёрдо поправляю я, крепко стиснув локоть своего мужчины.

Толстячок улыбается и, не дожидаясь кивка магистра, подтверждает:

– Один двухместный номер люкс для господ магов. Ужин за счёт заведения.

Форкен молчит, пока мы не остаёмся наедине.

– Ты не обязана так проявлять свою благодарность. Я лягу в гостиной, – заявляет он извиняющимся тоном.

– Дурачок.

Разворачиваю его к себе, смотрю в глаза.

– Это не благодарность. Я так хочу. И не смей мне отказать, – заявляю я, поражаясь своей смелости.

Но меня несёт дальше, и я впиваюсь в его дрожащие от сдерживаемого желания губы.

В эту ночь я снова не сплю. Но совсем по другим причинам.

К маме мы добрались лишь на третий день под вечер. Потому что каждое утро начиналось для нас слишком поздно. Маму я не предупреждала и нашла её в спальне, где она мирно спала, закутавшись в плед.

– Подожди, не буди, – останавливает меня Форкен.

Он осторожно прикасается к маме посохом и застывает.

Инстинктивно переключаюсь на магическое зрение, но ничего не могу рассмотреть. Мой суженый работает слишком тонко, искусно используя небольшое количество энергии. Диагностика продолжается долго, на лбу Форкена выступают капельки пота, и я начинаю беспокоиться.

– Всё, – наконец выдыхает он.

– Что с ней? – спрашиваю я.

– С ней всё в порядке. Теперь в порядке. Сложный случай, крайне редкий. У неё два источника-антагониста. Вода и огонь. Огонь пробудился позже, скорее всего после родов. Он не развит и не контролируем, и я его приглушил. Нужно будет повторить через год.

Форкен тяжело опускается на стул.

– А ты как? Не перенапрягся? Может, воды?

– Ничего не нужно. Не волнуйся, сейчас всё пройдёт. Можешь будить.

Подхожу к маме и нежно трясу её за плечо. Она просыпается и недоверчиво хлопает глазами, увидев меня.

– Привет, мам! – шепчу я.

Обнимаю её крепко и отстраняюсь.

– Знакомься. Это мой мужчина. Его зовут Форкен, и он тебя вылечил.