Новогодняя ночь

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Все началось как раз под Новый год. Джон Браун и его босс Лемон Ковингтон отправились в деловую поездку в Сан-Антонио. Как консультант по финансам, Джон пользовался особым доверием Ковингтона, а сходство во взглядах позволило им стать хорошими друзьями.

Оба великолепно сложенные, высокие, широкоплечие, мужчины, хоть и были похожи внешне, все же очень различались характерами: Лемон Ковингтон всегда был в гуще событий, а более спокойный по натуре Джон предпочитал наблюдать за происходящим со стороны.

В тот день они встречались с парой дельцов-спекулянтов, которым срочно требовались деньги Лемона для их темных делишек.

Прислушиваясь к разговору, Джон хранил молчание, изредка что-то записывая с непроницаемым лицом.

Дельцы старались убедить их в выгодности сделки, но что-то в жестком, критическом взгляде Джона заставляло их полностью переключить усилия на более общительного и дружелюбного Лемона.

Когда послеполуденное солнце начало катиться к горизонту, Лемон решил не спешить с ответом. Четверо мужчин – хищники и их предполагаемые жертвы – встали, разминая ноги. Потягиваясь и не говоря ничего определенного, Джон и Лемон оставили своих партнеров ни с чем, заверив, однако, что рассмотрят их предложение.

Выходя из офиса, Джон подытожил:

– Мы только что избавились от двух гигантских гремучих змей.

Лемон кивнул.

– Но, согласись, это было захватывающе. Интересно наблюдать за такими людьми, есть чему поучиться. Я рад, что они мне доверяют.

– Да-да... – Джон оглядывал улицу.

В этот-то момент Лемон вперил в него свой прищуренный, изучающий взгляд. По поводу Джона у него был свой план.

– Эй, Джон, давай-ка проедем дальше по этой улице, мне надо кое-что сделать.

Дальше оказался большой шикарный бутик, расположенный около отеля «Менгер» на Аламо-Плаза. В него-то и направлялся Лемон.

Лемон всегда умел заразить своей жизнерадостностью совершенно незнакомых людей и создавал вокруг себя атмосферу веселья и непринужденности, так что немногочисленные покупатели вскоре с удовольствием смеялись его шуткам.

К тому же Лемон был чертовски умелым дельцом, занимался бизнесом с таким задором, что с ним было приятно иметь дело. Джон сам не раз убеждался в этом.

Пересмотрев огромное количество женской одежды, от амазонок до вечерних платьев, Лемон остановил свой выбор на вызывающе КРАСНОМ платье из тонкой сверкающей ткани.

Забрав покупку, они вышли из магазина и, усевшись в машину Лемона, стоившую столько же, сколько дом средних размеров, отправились в северо-восточную часть города.

Лемон припарковал машину у тротуара напротив небольшого домика. Сказав Джону: «Подожди, я сейчас вернусь», он забрал сверток, не спеша поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

Джон с любопытством оглядел небогатый квартал. В такие места Лемон заглядывал нечасто.

Дверь открылась, и на пороге показалась молодая женщина, с которой Лемон заговорил. Но когда он протянул ей сверток, она, смеясь, только покачала головой, не собираясь принимать в подарок красное платье.

Лемон обернулся к машине и позвал:

– Джон, подойди сюда на минутку, пожалуйста!

Так было всегда: Лемон не приказывал, не позволял себе говорить резко с людьми, он просто просил об услуге, и никто не мог ему отказать.

Джону не хотелось знакомиться с этой женщиной, но что еще ему оставалось делать? Сказать «нет» и продолжать сидеть в машине? В любом случае ему было интересно взглянуть на незнакомку, отвергшую подарок Демона.

Парочка на крыльце ждала его, однако Джон не спешил. Он медленно вышел из машины, медленно закрыл дверцу и задумчиво огляделся вокруг. И, только проделав это, не торопясь направился в их сторону. Представляя Джона, Лемон в ненавязчивой техасской манере произнес:

– Марго, это Джон Браун. Только не тот самый Джон Браун[1]. Просто его так зовут. Он из Огайо. Спорю, ты уже догадалась, что не из Техаса.

Перед Джоном стояла смешливая молодая женщина с длинными, непослушными каштановыми волосами и красивыми голубыми глазами. На ней были джинсы и рубашка с закатанными рукавами. Она ничем не отличалась от других симпатичных женщин.

Лемон обратился к Джону:

– Сия женщина подозревает, что мне нравится ее тело (но это не более чем абстрактное предположение), а также, что я предлагаю ей надеть купленное платье на мою вечеринку с какой-то тайной целью. Объясни ей, пожалуйста.

Джон пожал плечами и без запинки соврал:

– Понимаете, Лемон просто должен устроить вечер для людей, которым обязан ответным приглашением, но ему хочется, чтобы среди них был хоть один, кому ничего от него не нужно и кто придет просто повеселиться.

– Вот-вот. Именно так, – подтвердил Лемон, улыбнувшись.

Марго перевела взгляд на Джона:

– А вы придете?

– Сомневаюсь.

– Он погружен в бездну отчаяния и не уверен, что сможет выкарабкаться из нее на вечер, – сыронизировал Лемон.

– А что случилось?

– Скажи ей, Джон.

– Когда имеешь боссом мистера Ковингтона...

Марго рассмеялась.

Джон вернулся в машину и, откинувшись на сиденье, стал наблюдать за своим боссом, которого эта женщина явно не хотела пускать в дом. Забавная сцена.

Лемон и не думал уходить, а все говорил, говорил, говорил... Он был настоящий краснобай, и Джон знал, что его друг мог уговорить человека на любое безрассудство. Джон вздохнул и покачал головой, вспомнив, в каких проделках Лемон уговорил его, Джона, участвовать.

Однажды они попытались приручить дикую собаку и заставить ее брать пищу из рук, объезжали быка, у которого начался брачный период, висели под эстакадой, когда по ней проходил поезд, – и много еще других глупостей.

Вспомнив об этом, Джон задумался: а какую же роль играют женщины в жизни Лемона? На что он мог их уговорить?

Наконец Лемон вернулся в машину, но уже без свертка. Похоже, он мог убедить любую женщину в чем угодно.

Как ни злил и ни раздражал Лемон Джона, как он ни пытался удержать Лемона от растрачивания себя по мелочам, приходилось признать, что Лемон был умным дельцом. Они были знакомы уже четыре года, но Джон только теперь начал догадываться, что все это время тот испытывал и исподволь обучал его. А ведь Лемон был всего на год старше Джона. Джона терзало, что Лемон почти ровесник, а насколько ловчее его.

В итоге в канун Нового года Джон Браун, третий приемный сын Сэлти Брауна из Темпля, штат Огайо, все-таки согласился отправиться на вечеринку в дом Лемона Ковингтона на Кактус-Ридж в Западном Техасе. Почему он позволил убедить себя присутствовать там... надеть смокинг?.. Черт его знает...

Казалось, дом Лемона стоит на краю Вселенной. Куда ни глянь, во все стороны расстилались просторы ТЕХАСА. Здесь росли мускатные деревья, несколько дубов, кактусы и сплошная трава. Нет, это не Огайо!

И все это принадлежало Демону. Да-да, Демону... Что за странное имя! Когда люди допытывались, откуда оно взялось, Лемон[2] неохотно объяснял, что так его назвали родители, которых он вечно раздражал, отчего жизнь не казалась им малиной...

От матери Лемон получил свой дом, отец же переводил в его распоряжение солидные суммы. Даже трудно вообразить, какими безрассудными были родители, которые предоставили своему сыну этот роскошный дом и содержание, только бы избавиться от него.

Джон выглядел намного моложе Лемона, несмотря на минимальную разницу в возрасте. Наблюдая за Лемоном, Джон понимал, что сам никогда не смог бы так любезно и предупредительно обходиться с женщинами, не сумел бы убедить человека так искусно, как это получалось у его друга. И действительно, это было настоящим талантом, притом, вероятно, наследственным.

Лишь эту женщину, одетую теперь в сверкающее ярко-красное платье, Лемону пришлось уговаривать прийти сюда. Это она выдержала напор его соблазнительных речей на пороге своего дома, а сейчас была здесь, смеющаяся, кокетничающая, и было в ней что-то неуловимо притягательное. Особенно шло ей это вызывающе короткое платье, купленное Лемоном.

Все гости, собравшиеся на вечеринку в огромном доме Лемона Ковингтона, были его друзьями. Они пришли встретить наступающий Новый год в веселой, шумной компании. Некоторые из них давно успели пережениться, но большинство оставались холостыми и вели себя соответствующе.

И вот среди них-то оказался Джон Браун.

Новогодняя вечеринка была в разгаре. Джон, предоставленный самому себе, стоял в стороне, наблюдая за гостями. Его тянуло назад, домой, к хорошей книге, стакану виски, жаркому камину и... одиночеству.

Официант подошел к Джону, чтобы наполнить его бокал, но тотчас был оттеснен Лемоном, подсовывающим блюдо с закусками.

– Ешь-ешь. Я не могу допустить, чтобы мой консультант по финансам напился до бесчувствия. Люди, чего доброго, еще подумают, что меня можно обвести вокруг пальца.

Обвести вокруг пальца Лемона Ковингтона! Дурацкая шутка.

Джон подтянулся, придал лицу трезвое выражение и взглянул на Лемона. И опять ему бросилось в глаза, насколько хорошо тот выглядел. Он был не красавчиком, но привлекательным и стройным мужчиной, который держался прямо и никогда не пил лишнего. Джон неодобрительно замотал головой, но Лемон, смеясь, уже растворился в толпе гостей.

Огромный старый дом, окруженный зарослями мускатных деревьев и кактусов, сотрясался от шума и гама, который создавала пестрая толпа, приехавшая сюда с единственным намерением – весело провести выходные.

Джону было не до веселья. Ему хотелось остаться одному и предаться воспоминаниям об уходящем годе и, может быть, по-настоящему напиться. В забвении была своя прелесть.

В наступающем году уже не будет места мыслям о его бывшей возлюбленной, Люсии. Жизнь продолжается, и он больше не будет говорить себе: «Я видел ее весной...» Нет, он скажет: «Я видел ее в прошлом году», а затем пройдет еще год, и еще, и наконец он не сможет сказать, какой именно весной это было. Джону не хотелось совсем забывать ее, а хотелось, чтобы их встречи остались в памяти красивым воспоминанием об исчезнувшем счастье. Чем сильнее была боль, тем сильнее он желал этой боли: это значило, что она все еще с ним.

Поставив бокал на стол, Джон пошел вдоль стены, обходя смеющуюся и гудящую толпу, и вышел в холл. В другом конце находилась библиотека, двери которой были приоткрыты. Джон вошел в нее и захлопнул дверь.

Огонь в камине едва освещал красноватым спетом убранство библиотеки, в том числе удобные стулья и широкую софу, – похоже, сюда приглашали только самых дорогих гостей. Стоя посреди комнаты, Джон впервые за весь вечер ощутил наконец долгожданные покой, тишину и одиночество. Здесь было множество книг, несколько картин и столик с бренди и маленькими рюмочками. Совсем крохотными. Что ж, одну-другую можно и пропустить. Он наполнил себе рюмку до краев.

Откинувшись на спинку стула, он уставился отсутствующим взглядом в огонь камина. В языках пламени ему чудился образ Люсии. Как это было похоже на нее: дьяволица, объятая бушующим огнем; ее светлые волосы разметались по плечам, тело извивалось в диком танце. Она звала его, Джон слышал ее смех...

Неожиданный шорох заставил его вскочить, но, к счастью, это был всего лишь какой-то звук, донесшийся из холла.

Взглянув на нетронутую рюмку, Джон нахмурился, выплеснул бренди в камин, посмотрел, как вспыхнул огонь, затрещав, и поставил рюмку обратно на столик.

Он прислушивался к отдаленным голосам людей – высоким женским и громким мужским, сливавшимся с приглушенной музыкой. Казалось, какие-то странные существа захватили дом и теперь празднуют победу.

Джон ощутил, как далек от них. Он было снова сел в кресло, но потом встал и подошел к окну; отодвинув занавеску, стал вглядываться в ночь: ясное небо сверкало мириадами ярких звезд.

Джон подумал о планетах, которые, возможно, вращались вокруг тех светящихся точек. В огромном пространстве, отделявшем его от них, существовали иные миры, где другие создания жили, любили друг друга, страдали, умирали и рождались, затерянные в разных уголках Вселенной. Не может быть, чтобы люди были единственными разумными существами. Джон вспомнил, как где-то читал, что планета людей – скопление безумия и зла всей галактики. Много раз становясь свидетелем человеческого безумия, он счел, что эта гипотеза не лишена оснований. И если, несмотря ни на что, Джон считал себя другим, почему тогда он все-таки здесь, на этой безумной планете людей?

Джон не находил в этом никакого смысла.

Так он стоял, угрюмо уставившись в пустоту, размышляя о бессмысленности попыток войти в контакт с другими разумными существами, что могло привести к уничтожению или порабощению человечества самыми немыслимыми, отвратительными тварями, когда кто-то вдруг дотронулся до дверной ручки.

Джон, уже почти перевоплотившийся во враждебного пришельца, впился глазами в дверь, мысленно запрещая кому бы то ни было вторгаться в его мир.

Но воображаемый барьер был разрушен, дверь распахнулась, и в библиотеку впорхнула та самая женщина в сверкающем красном платье. Осмотревшись, она аккуратно закрыла за собой дверь, потом в замочной скважине щелкнул поворачиваемый ключ. Темная комната казалась абсолютно пустой, и вошедшая облегченно вздохнула, расслабив напряженные плечи и спину: она решила, что осталась одна.

С ней была бутылка вина. Заметив рюмочки для бренди на столике, она издала короткий насмешливый возглас по поводу их величины и, наполнив одну из них, осушила залпом. Было заметно, что таинственная темнота библиотеки пробудила в ней любопытство. В неровном свете камина она стала осматривать завоеванную территорию. Медленно передвигаясь по комнате, незнакомка читала названия многочисленных книг, заполнявших полки, иногда доставала ту или другую и, полистав, ставила на место. Ее внимание привлекли и картины, развешанные между полками. Огромная картина, изображающая Адама и Еву, особенно заинтересовала женщину в красном.

Она замерла, созерцая картину. На Адаме не было ничего, кроме фигового листка, но выглядел первый человек героически и довольно мужественно. Незнакомка наклонилась вперед и рассмотрела фиговый листок вблизи. В следующее мгновенье Джон услышал ее хихиканье. Она протянула руку и сдвинула листок в сторону; то, что она увидела под листком, заставило ее громко рассмеяться от восхищения.

Джон нахмурился. Он знал Лемона уже четыре года, часто заходил к нему домой, но ему и в голову никогда не приходило, что этот листок можно отодвинуть. Интересно, чему она засмеялась? И как это похоже на Лемона: придумать шутку, которую Джон даже и не заметил!

Незнакомка вернулась к столу и, взяв бутылку с вином, направилась к камину. Ее силуэт на фоне огня был отчетливо виден мужчине, пришедшему сюда, чтобы побыть в одиночестве, предаваясь воспоминаниям о потерянной для него женщине, – мужчине, который только что потерял интерес ко всему миру и людям.

Непрошеная гостья повернулась в сторону Джона, и в отблесках прыгающего пламени он разглядел ее фигуру под платьем с блестками. Он мог поспорить на что угодно – на ней ничего больше не было. Ну, конечно, еще туфли, но больше – ничего. Джон вдруг спросил себя, почему это она так привлекает его.

Недавно он уже видел ее на крыльце небольшого домика. Ее звали Марго Пулвер, и она была подругой Лемона, а значит, совершенно исключалась для Джона. Ведь Лемон именно ей купил это потрясающее красное платье. Джон усмехнулся – в магазине оно не выглядело так сногсшибательно.

Но почему эта женщина здесь? Может быть, Лемон назначил ей свидание? Но почему именно здесь? В доме много комнат, какой смысл встречаться в библиотеке?

Женщина прохаживалась у камина. Она поворачивалась то одним, то другим боком к огню, греясь, и когда искрящееся платье плотно прилегало там, где поднималась великолепная грудь, оно изящно повторяло скрытые под ним прелестные формы.

Джон наблюдал, как Марго Пулвер отпила, прямо из горлышка, запрокинув голову, но тут же поперхнулась и, передернув плечами, чихнула.

Нет, она совсем не умела пить.

Джон переступил с ноги на ногу и стал ждать, пока его заметят. Он не хотел заговаривать первым, ведь это она вторглась в его владения.

Но он и не возражал против ее присутствия.

Возможно, уединенная библиотека оказалась нейтральной территорией для гостей, приглашенных на уик-энд.

Оставаясь незамеченным, Джон продолжал наблюдать за женщиной в полупрозрачном платье. Несомненно, он может потерпеть ее какое-то время, ведь дверь заперта и никто им не помешает. А она полагает, что осталась в полном одиночестве. Джон хитро улыбнулся.

Марго снова повернулась, отодвинувшись от жара камина, и взялась за бутылку, чтобы еще разок приложиться, как вдруг наконец заметила Джона. Она опустила бутылку и пристально посмотрела на него, ее губы слегка приоткрылись, выдавая удивление.

Черный смокинг Джона, сливаясь с окружающей темнотой, создавал ощущение, будто лицо его парит в пустоте.

– А, Джон, это вы. Мне казалось, что вы ушли, – в конце концов произнесла она.

– Каким же образом я теперь проник сквозь запертую дверь?

Она помолчала, как бы силясь найти ответ, потом честно призналась:

– Не знаю, сдаюсь.

Джон не ожидал такой искренности и почувствовал себя неловко, не придумав достойного продолжения разговора.

– Вы умеете проходить сквозь закрытые двери и стены? – поинтересовалась Марго. – А на вид вы вполне материальный.

– Да. – Он не сводил с нее глаз, стараясь угадать, чем же это она так привлекала его. Джон раньше удивлялся мужчинам, которым нравились таинственные женщины, ничего, по сути, не делавшие, чтобы соблазнить их. Теперь он начинал их понимать.

Нет, она все же старалась привлечь к себе внимание. Ведь зачем-то надела это прозрачное платье в блестках, не поддев ничего. И сдвинула Адамов фиговый листок.

– Вам следовало бы носить хоть что-нибудь под платьем, – прервал он затянувшуюся паузу.

– Ах, извините!

Не обращая внимания на ее негодование, приняв ее извинения легким кивком головы, Джон продолжил:

– Для женщины, которая появляется почти обнаженной... – Он замолчал, почувствовав, что все слова вылетели из головы и там прочно засела только мысль о ее наготе.

Марго посмотрела на свою грудь.

– Почти обнажена?! – Она выглядела обиженной. – У вас, должно быть, галлюцинации. На мне платье.

– Я вижу ваше тело.

– У вас что, глаза – рентгены?

– Нет, но я вижу ваше тело сквозь эту ткань.

– Боже, какой развратный!

– Да нет же! Я порядочный мужчина, а вот вы – красивая женщина, которая играет с огнем.

– Что вы говорите?!

– Вам следует накинуть что-нибудь.

– Я одеваюсь так, как считаю нужным. Оставьте свое мнение при себе! Прийти сюда и увидеть здесь вас... Знаете, меня еще никто так не оскорблял, ни от одного мужчины я не слышала таких гадостей, какие наговорили мне вы! Вам лучше уйти отсюда!

Она нервно взмахнула рукой. Ее волосы растрепались, она была взбешена, но оттого выглядела еще очаровательней. Джон понял, что зашел слишком далеко, настроив ее против себя, и ломал голову, как исправить положение. Наконец он выдавил:

– Я думал, вы не догадываетесь, что это платье прозрачное и откровенно вызывающее, – он неопределенно взмахнул рукой, желая показать, что был рад сделать ей любезность, указав на факт, которого раньше никто не замечал.

– Отвяжитесь от меня!

Но сама она никуда не уходила. Джон кивнул на дверь:

– Вы можете уйти. Все, что вам нужно, – это от...

– Я пришла сюда раньше вас. Не знаю, как вы оказались здесь, но вы уйдете так же, как вошли, и не смейте больше заговаривать со мной! – Марго скрестила руки на своей очаровательной груди и сердито топнула каблучком. Она была великолепна.

Медленно, с трудом выговаривая слова, Джон произнес:

– Извините меня.

Марго взглянула на него в недоумении.

– Вы признаете, что все сказанное вами – ложь?

– Нет, но мне жаль, если я сказал что-то обидное.

Через плечо она указала ему на дверь позади себя:

– Уходите.

Неожиданно строгим голосом Джон предупредил:

– Если вы не передумаете, я не буду вас спасать, когда пришельцы вторгнутся и уничтожат нашу цивилизацию.

Марго смотрела на него с недоумением, а Джон продолжал:

– Я выглянул в окно...

– И увидели, как они приземлились, – недоверчиво закончила она.

– Вы знали, что они прилетят? – заинтересовался Джон.

– Естественно.

Джон подошел к столику.

– Не хотите немного бренди?

– Нет, спасибо.

– А еще вина?

– Вы что, стараетесь помириться со мной?

– Да.

– Признайтесь, что вы вели себя несносно, особенно когда заявили, что у меня прозрачное платье.

– Э-э... – замялся Джон, оглядывая ее фигуру. Попробовал снова: – Э-э... – Слова не шли у него с языка.

Марго нетерпеливо вздохнула. Джон потер рукой лоб.

– Я думаю, единственное, что мне поможет, – это если вы позволите мне заняться с вами любовью.

– Любовью?!

– В смысле совокупиться, – пояснил он.

– Не могу поверить, что вы это серьезно. Совсем недавно, когда я вас встретила, вы показались мне разумным, уравновешенным и спокойным человеком, – заявила она, тщательно подбирая и отчетливо выговаривая слова.

– Когда же это было?

– Когда вы вместе с Лемоном привезли мне платье.

Джон медленно кивнул. Стараясь в свою очередь подобрать нужные слова, он нервно покусывал верхнюю губу.

– Теперь мне все ясно, – высказала она предположение, – это как раз вы только что прилетели из космоса. Вторглись сюда, как в «Похитителях тел», и перевоплотились в Джона Брауна. Вы не можете помнить, как встречались со мной, потому что вас в действительности там не было. Что же вы сделали с беднягой Джоном?

Джон расхохотался.

Марго немножко успокоилась и продолжила:

– Ну и каковы ваши планы насчет нашего мира?

– Полностью переделать.

– Можете рассчитывать на помощь, но хочу заметить, что у вас серьезные недоработки. Вы не понимаете, что такое платье. На мне абсолютно нормальное, приличное платье...

– Из газа.

– Это самое обыкновенное платье. То, что носят женщины. Понимаете? Нет? Ну, мужчины носят костюмы, – как вот вы, например. И мое платье не прозрачное. – Она твердо посмотрела на него. – Вы вообще понимаете тело, в котором находитесь? – И прежде чем он успел ответить, она прибавила: – Вы хоть представляете, что такое есть и спать?

Путаясь в словах, он попытался объяснить:

– Мы этим не занимаемся, нам это совсем не нужно. Для нас гораздо важнее то, что вы называете секс. Это звучит так странно и загадочно. Что вы можете рассказать об этом?

– Мне кажется, вам лучше оставить в покое Джона.

– Я могу оставаться в этом теле совсем недолго, у нас несколько иной способ дыхания, и я уже задыхаюсь. Мы еще встретимся, и вы продемонстрируете мне, что такое секс. – Джон приложил руку ко лбу, слегка покачиваясь, и вдруг изумленно воскликнул, будто очнувшись ото сна: – Что случилось? Марго, это вы?

– У вас неплохо получилось. – Она покачала головой. – Браво, я впервые стала свидетелем так гладко проведенного вторжения пришельцев.

– Вы ошибаетесь, в меня на самом деле вторглись. А вы откуда пришли? Помню только, как сидел один у камина, а что произошло потом... Когда вы пришли?

– Если вы не помните, когда я пришла, откуда тогда знаете, что были захвачены пришельцем?

– Пришельцем? Кем-то из-за границы или из космоса?

– Из космоса. – Она не теряла терпения. – У вас есть родственники среди актеров?

– Прямых нет, – сказал он, думая о приемной матери, Фелисии. – А почему вы спрашиваете?

– У вас талант.

– Я скажу об этом маме, она будет в восторге.

– У пришельцев есть матери? – Марго не могла скрыть неподдельного удивления. – А я считала, что у них нет родителей и они вылупляются из яиц.

– Одни из яиц, другие – из кокона.

– Откуда вам это известно?

Он пожал плечами.

– Все вполне логично.

– Не у мистера ли Спока вы про это узнали?

– Думаю, у него.

– А можно посмотреть на ваши уши?

Он сначала сам потрогал их, а потом спросил:

– А что такое? Надеюсь, с ними все в порядке? Или что, они топорщились, пока «кто-то» был во мне?

– Не заметила.

– Подойдите к камину, нет, лучше сядьте на софу, мне необходимо многое прояснить. – Джон присел рядом с ней. – Можно я положу голову к вам на колени? – И, не дожидаясь приглашения, быстро улегся на софу, головой ей на колени, и, глубоко вздохнув, осторожно поднял глаза, минуя взглядом грудь, просвечивающую сквозь платье. – А теперь расскажите мне, что я тут наговорил, когда вы пришли и обнаружили, что в меня вселилось «нечто»?