Новогодняя ночь

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Джон не спешил уезжать. Над их временным пристанищем опускалась ночь. Развеселившиеся ковбои шумели, привлекая внимание Марго, рассказывали разные необычные, на их взгляд, истории, правда, слава Богу, без пошлостей. Впрочем, пару раз они пытались вставить кое-какие намеки, но Джон их вовремя остановил.

Эти двое так ржали над собственными словами, что Марго по-настоящему озадачило, чего же они такого хотят сказать смешного, что сами, не успев договорить, падают под стол со смеху. На самом деле просто мужчины умеют придавать одним и тем же словам разное значение. Можно сказать, что они говорят на другом языке и видят все по-другому – действительно, другая раса.

Джон внимательно наблюдал за Марго и терпел двух шутников, хотя, правда, иногда и сам смеялся вместе с ними. Но не проронил ни слова.

Он только покачал головой, когда они предложили ему продолжить свое путешествие дальше одному, а о Марго Пулвер они, мол, позаботятся. Конечно, нелегко это, но они – джентльмены и постараются.

Итак, они знали ее имя. Спрашивается, откуда?

Когда за окном совсем стемнело, Джон поднялся и потянулся, разминаясь. Джаспер извинился и вышел. Джон спросил Марго:

– Может, хочешь умыться?

– Где?

Нед стал объяснять:

– Есть у нас тут уборная. За чистоту там отвечает Джаспер.

То, что в туалете нужно наводить чистоту и что за это отвечает Джаспер, не очень-то воодушевляло. Марго заколебалась.

Нед был сама простота. И так искренен, что его голубые глаза казались небесно-прозрачными.

– Он его недавно вымыл. Смотрите, не поскользнитесь на льду.

Эти двое так любили розыгрыши, что нельзя было наверняка сказать, где у них правда, а где вымысел.

Джон проводил Марго. Туалет оказался девственно чистым, с водопроводом.

Когда Марго вышла оттуда, Джон ее уже ждал, а их лошади были оседланы предупредительными хозяевами.

Марго пожала им обоим руки, не забыв поблагодарить за гостеприимство.

Ей тепло отвечали:

– В любое время рады принять вас. Мы здесь еще неделю будем, заезжайте, с вами приятно побеседовать о... том, что люди едят кроме бобов. – И прибавили: – Вы нам откроете глаза на мир.

– Кончайте там, – оборвал их Джон.

Но они не удостоили Джона вниманием: они поедали глазами Марго, вскарабкивающуюся на лошадь.

Марго с Джоном тронулись в путь. Ковбои все так же стояли и смотрели им вслед, тогда Джон развернулся и махнул им рукой, чтобы они шли в дом.

– Зачем ты это сделал?

– Они думают, я повез тебя в лес, и хотят узнать, какой дорогой мы поедем.

– Что такое?

– Делать-то им все равно нечего, у них куча свободного времени. И, Марго, ты должна знать, что, будь ты там одна, они бы только и делали, что суетились вокруг тебя, помогая и ухаживая, но держали бы рот на замке. Не так уж часто им приходится сталкиваться с леди.

Только в этот момент Марго поняла наконец, каким человеком был Джон Браун. И почему ее тянуло к нему, именно к нему. Этот случай в пастушьей хижине показал ей настоящего Джона. Терпеливого, умного мужчину.

Она невольно улыбнулась, вспоминая, как он вел себя с Джаспером и Недом. Он не особенно возражал против их плутовских выходок. Ведь хотя они и заперли двери, дразня Джона, но не сделали же так, чтобы он совсем не вошел. Не было ничего с их стороны, что бы унизило Джона, наоборот, они позволяли ему выиграть в ее глазах. Джон запросто вышиб дверь, сломав трухлявый засов.

Джон не суетился и не раздражался. Он спокойно, с достоинством сносил все выходки этих проказников, а когда они заходили чересчур далеко в своем стремлении подразнить Марго, останавливал. С ними он вел себя хладнокровно и уверенно, одного взгляда или слова было достаточно, чтобы поставить негодников на место.

А Джон ведь Лемона считал лидером. Объединяющей личностью. Это удивляло Марго, вряд ли это было действительно так.

У отдохнувших лошадей появилась резвость, они рвались вперед, вытягивали шеи, фыркали и пританцовывали.

Марго хорошо сидела в седле и справлялась со своей лошадью. Джон наблюдал за ней.

– Знаешь, кажется, ты можешь проехаться на пегом, – не подумав, ляпнул он.

– Ха!

– Забудь, Марго, я не то сказал. Я не дам тебя в обиду. Это Лемон говорил, что ты можешь. А я был против. Поэтому Лемон и предложил мне прокатиться с тобой вместе, посмотреть, как ты держишься в седле. Я согласен, ты, наверное, сможешь ездить на пегом. И даже сможешь приручить его.

Марго скользнула по Джону таким озорным взглядом, что он едва не вывалился из седла.

– Не делай этого, – сказал Джон.

– Чего?

– Не смотри на меня так. Во всяком случае, не тогда, когда я пытаюсь совладать с этим упрямым, безмозглым ослом.

– Вот с этой милашкой?

– Я могу поменяться с тобой лошадьми.

– Хорошо, давай.

– Что ты! Я шучу.

– Ты отлично справляешься с этой лошадью. Если я не сумею, тогда и на пегом мне не удержаться.

– Может, ты и права.

Она спешилась, он последовал ее примеру. Джон держал обеих лошадей под уздцы, пока Марго взбиралась на его место.

Лошадь оказалась на удивление смирной.

– Ты врал, – с этими словами она наградила его еще одним своим замечательным взглядом.

– Теперь ты начнешь упрекать меня в лести. Но ты хотя бы падать умеешь?

– Меня, так же как и тебя, обучили этому в первую очередь.

Они продолжили прогулку. Джон ничего не говорил, но Марго заметила, что он был несколько взволнован.

– Дорогая, – сказал он, – я правда не хочу, чтобы ты садилась на этого скакуна. Честное слово, не хочу. Лемон полон надежды, что я переменю свое мнение, но я не переменю его. Я не хочу, чтобы тебе было больно.

– Понимаю. Если ты на самом деле против, я не сяду на пегого.

Так Джону тоже удалось заглянуть в сокровенные глубины чужой души. Между прочим, очень важной для него души. Она не пойдет наперекор его желаниям. Она не полезет на рожон из-за дурацких амбиций, она уверена в себе без рисовки.

Джон ехал позади Марго на ее лошади и смотрел, как его подруга скачет впереди в его седле. Удивительно, но этот обмен лошадьми тронул какие-то потаенные струны его души. То, что Марго прислушивалась к его желаниям, было важно для него. Это говорило, что ей не нужно бросать никому вызов, чтобы доказать свою силу. Она была сильна.

Он разглядывал ее мягкую, женственную фигурку, пока она пристраивалась к движениям лошади под ней. Марго обернулась и увидела, что Джон следит за ней.

– Смотри! – крикнула она ему. – Я отпустила поводья, и лошадь скачет сама. Она знает дорогу домой!

– Осторожней! Уже темно, и не видно, куда она может наступить.

– Хорошо.

– Хочешь, опять поменяемся?

– Не надо.

Любовь в Джоне уже разрасталась и требовала ответного внимания. За два-то дня? Конечно. С того самого момента, когда Марго, такая невинная, пришла в библиотеку в том распутном платье.

Они доехали до конюшни, где чьи-то заботливые руки приняли у них поводья. Джон поблагодарил. Кто-то слегка язвительно заметил:

– Тебе просто повезло, что мы хотим услужить даме.

Джон произнес в пространство:

– Может, мне стоит брать ее с собой каждый раз?

Весь разговор велся вполголоса и не долетал до Марго, которая дожидалась Джона невдалеке.

Орех, внушительных размеров здоровяк, который получил свое прозвище за то, что любил грызть арахис, но не хотел, чтобы его звали Слоном или Толстокожим, не сдержался.

– Если ты будешь ее брать каждый раз, – двусмысленно заметил он, – быстро выдохнешься. Если что, зови нас, мы поможем.

– Не надейся!

Бак ухмыльнулся, обращаясь к Ореху:

– Звучит убедительно, не так ли?

– Видать, он еще не попадал в настоящую переделку.

– Полегче, – предупредил его Джон.

– Ну ты и кремень, – вздохнул Бак.

Орех спросил:

– Что мы получим, если почистим ваших лошадей?

– Сохраните работу.

Бак проворчал:

– Таких упрямцев дразнить даже неинтересно. Говорил же тебе, Орех.

Прикрыв глаза, Орех притворно-мягким голосом спросил:

– Хотелось бы знать, не хочет ли она, чтобы ее слегка привели в порядок?

Джон резко повернулся, сверля его глазами, а Бак отвечал за Джона:

– Нет.

– А может, пойти спросить ее? – предложил Орех.

Теперь была очередь Джона сказать свое:

– Нет.

Хоть это прозвучало мягко, но чувствовалось, насколько твердое это «нет». Орех остановился и посмотрел на Джона.

Джон сказал ему ровным голосом:

– Твоя проблема, парень, в том, что ты недооцениваешь меня. Но я серьезно. Не шучу. – Вызов был брошен, и теперь им не следовало говорить двусмысленностей или грубостей в адрес Марго... или Джона.

Орех смерил его взглядом и улыбнулся.

– А ты в порядке, парень.

Джон кинул Баку «спасибо», понимая, что, если бы Орех зашел чересчур далеко, тот бы его остановил.

Подойдя к Марго и обняв за плечи, Джон повел ее к дому.

Он чувствовал себя ее защитником. Конечно, его немного смущало, что он слишком жестко нападал на Ореха. Ему просто следовало промолчать: грубость Ореха была обычным делом. Но он не мог допустить даже самых незначительных поползновений, посягающих на репутацию его подзащитной. Что же тут такого?

Джон слегка сжал плечи Марго, она подняла на него глаза и улыбнулась. Он спросил:

– Ты устала?

– Нет. Ты забыл, сколько я сегодня спала. Кажется, было уже час дня, когда я проснулась?

– Я думал, ты никогда не проснешься. Я подымался к тебе, наверное, раз сорок. Мне хотелось залезть к тебе под одеяло и... разбудить тебя потихоньку.

Марго споткнулась.

– Не говори так. Я опять разучусь ходить.

Джон вдруг остановился, а Марго прошла по инерции несколько шагов, прежде чем обернулась. Его лицо было совершенно серьезным. Она спросила:

– В чем дело?

– В меня только что ударила молния. Это ты.

Марго засмеялась горловым смехом, который удивительно напомнил Джону смех Клинта и его собственный хохот. Марго выдала женский вариант. Джон произнес дрожащим голосом:

– Если меня сейчас не поцелуют, я умру.

– От меня несет, как от лошади.

– От меня несет, как от коня.

– Неудивительно.

– Нет?

– Нон.

– Это «нет» по-французски. Меня срочно необходимо поцеловать. Может, выручишь?

Марго оглянулась на густую темноту окружавших их деревьев и подняла руки, в которых все еще держала перчатки для верховой езды и кнут.

Джон обвил руками ее талию и притянул к себе. Поля его шляпы уперлись – в ковбойскую шляпу Марго, столкнули ее и задержали их лица в каком-нибудь сантиметре друг от друга. Джон наклонился, одной рукой прижимая Марго к себе, а второй поддерживая ее голову и притягивая навстречу своему поцелую. Ему так захотелось поцеловать ее, что он был немного груб. Но тут же, к своему удивлению, обнаружил, что смягчается, и улыбнулся. Оказалось, он заботится о ней, не может относиться к ней без нежности. Он ее любит. Как же он мог так быстро? Возможно, он влюбился в нее уже тогда, когда она стерпела его выдумку с пришельцем. Она была такой уступчивой!

Джон снова поцеловал ее. Когда он отодвинулся, Марго услышала:

– У тебя запах что надо. И вкус тоже.

– Так ты ЕШЬ меня? Значит, ты просто проголодался.

– Мне нравится, когда ты вот так рядом со мной.

– Так ты самостоятельно не удержишься на ногах? Без поддержки? И тебе нечем занять свои руки?

– Верно.

Ответом ему был тот же горловой смех. Джон выдавил из себя:

– У тебя самый распутный из всех самых мягких и самый мягкий из всех самых распутных смехов. Ты смеешься так, будто довольна тем, что я с тобой делаю.

– Я довольна.

– Правда? Или притворяешься?

– Правда. – Марго отметила, что вот уже во второй раз Джон с сомнением отнесся к словам, что его хотят, что заниматься с ним любовью хорошо. Кто? Кто внушил ему, что от этого получает удовольствие он один?.. Пассия?

Разве? Может, кто другой? Если не Пассия, то неужели не изменил бы он своего мнения о женской пассивности после связи с другой женщиной?

Джон откинул голову и изучающе посмотрел Марго в лицо.

– О чем ты думаешь?

– С чего ты взял, что я о чем-то думаю?

– Ты про меня совсем забыла. Все в порядке?

– Да. – Она растерянно погладила его по спине. – Я, кажется, отключилась.

– Я тебе надоел?

– Почему ты так думаешь?

– Мне так кажется.

Марго звучно рассмеялась.

– Ты уже об этом говорил. Какая чепуха! Я не встречала раньше такого активного, интересного и полного самообладания мужчину. Большинство других – пустышки, которые хороши в чем-нибудь одном, но за пределами своей области теряются и глупеют. Ты же один из немногих, кто интересен всегда.

Джон молчал, уставившись на Марго.

– Ты серьезно?

– Я не умею врать.

– Ну а искажать правду ты умеешь?

– Только не в этом. Ты ведь спросил, что я думаю о тебе.

– А если бы ты считала меня никчемным?

– Тогда ты не стал бы меня спрашивать. Ты сам это знаешь. Просто кто-то поколебал твое мнение о себе и этим сбил тебя с толку. Но то, что ты думаешь о себе, правильно. И к другим ты относишься как к самому себе. И, главное, ты многосторонний человек. А тот, кто сказал тебе обратное, – наоборот, пустой и испорченный слепец, смотрящий на мир в кривое зеркало.

– Ты говоришь о Люсии?

– Почему обязательно о ней? Так это она?

– Просто – интересно, тобой руководит ревность или что-то еще?

Марго стало смешно.

– Да наплевать мне на старушку Пассию. Мои сестры знают ее уже давно, она старше тебя на несколько лет и ушла, прельстившись рыбкой покрупнее. Кем? Возможно, его еще нужно предупредить.

– Кажется, ты была права, когда предположила, что это Лемон.

– Да, но она настырная. И когда Лемон отвернется от нее – а он это сделает, – она поймет, что ты далеко не самое худшее. Тогда она попытается тебя вернуть.

– Почему ты так решила?

– До нее дойдет наконец, что твоя самооценка верна.

– Ты потакаешь, моему самолюбию?

– Как раз этого тебе не хватает.

– А тебе?

– Мне этого не нужно.

– То же самое говорили Сэлти с Фелисией. Но они мои родители, а родителям приходится много чего такого говорить.

– Да нет же. Родители говорят правду, но говорят ее осторожно. И вместо того, чтобы сказать: карабкайтесь, дети, на гору, у которой нет вершины и которая не стоит того, чтобы на нее лезли, – они говорят: постройте какую-нибудь плотину и вычистите реку.

– Откуда ты взяла эту чепуху?

– У меня перед глазами очень долго маячил пример моих недалеких, вечно куда-то спешащих, безнадежно отставших от жизни родителей, которые – что невыносимо – всегда оказывались правы.

– Подожди, вот ты увидишь Сэлти и Фелисию. Ты поедешь со мной на свадьбу к Твидам?

– С удовольствием.

– Тебе придется смириться: мои будут считать, что я положил глаз на тебя.

– В каком смысле?

Он очень мягко сказал:

– В смысле моих самых серьезных намерений в отношении тебя.

– Ну, пока еще до этого далеко.

– А ты мне скажешь, когда будет можно начинать?

– Ты сам поймешь.

– Марго...

– Я тебе скажу, когда ты можешь сказать мне.

– Ты всегда будешь такой до смешного умной?

– Нет, просто сейчас такая полоса.

Джон отвернулся, сосредотачиваясь, потом снова посмотрел на Марго и сказал:

– Ну, уж с этим-то я справлюсь.

– Это как раз тема всего нашего разговора – ты можешь справиться со всем, с чем захочешь.

– Нет, – произнес Джон серьезно, – кое-что не в моих силах.

– Ты не любишь убеждать людей в обратном, если они слишком высокого мнения о себе, потому что сам уязвим.

Продолжая обнимать Марго, Джон долго смотрел куда-то в темноту. Теперь Марго поняла, что он имел в виду, когда говорил, что она оставила его, хотя продолжала быть рядом. Он сам, не выпуская из рук, оставил ее. Марго взглянула Джону в лицо, стараясь понять, что так могло отвлечь его.

Джон моргнул. Потом наклонил голову, и Марго показалось, что его глаза блестят в густой тени, отбрасываемой его ковбойской шляпой.

– Я не хочу выпускать тебя из рук до конца жизни, – прошептал он.

– Первые шестьдесят лет это будет смотреться странно.

Джон улыбнулся.

– Ты шутишь, потому что не веришь мне до конца.

– Возможно.

Джон с облегчением вздохнул и, расплывшись в улыбке, переменил тему:

– Ей-Богу, если я сейчас не съем чего-нибудь, я умру. Послушай-ка, что это мы торчим в темной, холодной ночи вместо того, чтобы сидеть сейчас за тарелкой чего-нибудь вкусненького?

Марго напомнила ему:

– В той лачуге я не ела ничего из-за грязи, выходит, сегодня я съела один-единственный сэндвич с чашкой кофе.

– Тогда пора, скажем, «пообедать». Давай двигать отсюда.

Он поднял ее шляпу, взял Марго под руку и подвел к двери, затем открыл ее перед Марго и, пропустив даму вперед, вошел за ней следом.

Джон стал каким-то другим, Марго это чувствовала. Что с ним произошло, пока он смотрел в темноту? Теперь он даже дотрагивался до нее как-то по-другому, как до своей собственности, что ли. И вокруг он смотрел не так, как раньше. Они повесили шляпы в гардеробе, оставили там же куртки и поднялись наверх, в свои комнаты, чтобы умыться и переодеться.

Марго выбрала зимнее теплое техасское платье из гладкой шерстяной ткани оранжевого цвета и туфли в тон ему. Забрав волосы во французский пучок, в уши она вставила сережки с крупными жемчужинами, к которым были подвешены по три жемчужины помельче.

Губную помаду Марго выбрала под цвет платья, глаза же только слегка подвела, использовав минимум косметики.

Джон уже ждал в коридоре у ее комнаты. Он стоял, прислонившись к стене и скрестив руки, на груди. На нем был костюм с галстуком, и выглядел Джон, надо признаться, великолепно. Он этим даже немного напугал ее. Настоящий незнакомец, уверенный в себе, от одного вида которого у Марго побежали мурашки по телу.

Он улыбнулся, осмотрев ее с головы до пят, и издал довольное «ммм...».

Марго была чрезвычайно польщена.

– А твоя помада с тобой?

– Да, – она указала на маленькую кружевную сумочку на плече.

Джон достал из кармана салфетку и дал ее Марго.

– Я хочу поцеловать тебя.

Ей понравилась эта идея. Она взяла салфетку, стерла помаду и протянула руки к Джону.

Он обнял ее, застонав от наслаждения, прижал к себе и поцеловал. Его поцелуй был сногсшибательным, но совсем новым.

Джон начал:

– Ты понимаешь, что мы знакомы с тобой с прошлого года?..

Марго засмеялась.

– Примерь, – предложил Джон, и на его ладони появилось небольшое колечко.

– Что это?

– Это все, что у меня осталось от моих родителей. Сэлти дал его мне, когда я достиг совершеннолетия. Я хочу, чтобы ты его носила.

Это было простое золотое кольцо, чуть шире обручального, раньше он носил его на мизинце.

– Ты, по-моему, чересчур торопишься. Хотя мы и знаем друг друга «с прошлого года», ты выбрал не лучший момент для подобного предложения. Я не хочу принимать твой подарок, потому что ты можешь захотеть вернуть его.

– Если я захочу его вернуть, я подойду к тебе и попрошу: «Марго, верни, пожалуйста, мое кольцо».

– А если я отвечу – нет?

– Тогда я соберу ребят: Бака, Ореха, Джаспера с Недом, и мы будем тебя изводить, пока ты не сдашься.

– А тогда я позову своих братьев, у меня их пять.

– Ух ты! Ну тогда мне придется жениться на тебе.

Это рассмешило Марго. Джон не отставал:

– Надень его, – это звучало как удивительно настойчивая просьба.

Марго взяла у него кольцо, соглашаясь:

– Ладно, но только на сегодняшний вечер.

– О'кей, пусть на один день. Подожди, я сам надену его тебе на палец.

Тут Марго смутилась. На какой палец?

– Начнем с этого, – предложил Джон, берясь за ее правый указательный палец. Кольцо оказалось в самый раз. Джон улыбнулся. – Ага! – воскликнул он, и это был возглас полного удовлетворения.

Он снова поцеловал ее. Затем взял ее руку и поцеловал только что надетое кольцо.

Они спустились вниз, где нашли всех гостей в сборе. Так как это был легкий ужин «а-ля фуршет», все передвигались вдоль столов, кто как хотел. В зале стоял приятный гул, в котором сливались легкая беседа и смех, отражавший общее оживленное, веселое настроение.

Те женщины, что должны были разделить комнату с Марго, куда-то исчезли, осталась только одна из них. Но теперь Марго не считала ее компаньонкой...

Джон наклонился, чтобы шепнуть Марго на ухо эту новость. Сделав свой глубокомысленный намек, он наблюдал, как она облизала пересохшие губы кончиком языка, а ее грудь под платьем напряглась.

Опять она будет одна-одинешенька в большой комнате среди пустых кроватей.

Клинт тоже явился к ужину. Он нарядился так, что выглядел умытым и напомаженным разбойником с большой дороги, который дефилировал теперь среди женщин, готовясь к очередному набегу. Единственная, перед кем он остановился, сочтя действительно стоящей, была ничего не подозревающая Марго. Джон только посмотрел в его сторону, как Клинт ухмыльнулся и пошел дальше, отдав Джону шутливо честь двумя пальцами, как заправский матрос-мародер. Джон негромко рассмеялся.

Марго заметила этот смех только потому, что он прозвучал как-то необычно, это не был смех соблазнителя дамских сердец, а скорее смех чрезвычайно уверенного в себе мужчины.

Она поинтересовалась у Джона:

– Что тебя так обрадовало?

– То, что я с тобой.

Марго отметила про себя, что он не сказал собственнического «Ты со мной», наоборот, он сказал «Я с тобой». Хотя смех его говорил об обратном, тем не менее он так сказал...

... В такой большой компании всегда найдется кто-нибудь, кто умеет играть на рояле. Конечно, будут и такие, кто только думает, что умеет. Но всегда найдется кто-то, кто действительно сможет сыграть что угодно. Их компания не была исключением.

Под аккомпанемент рояля все принялись дружно распевать песни из телевизионных сериалов, старые песни шестидесятых, которым их научили родители и которые мужчины исполняли на редкость фальшиво.

Во время всего этого действа кроме пения отовсюду доносились обрывки разговоров, смеха, а иногда то там, то тут какая-нибудь женщина притворно раздраженно протестовала против мужских наскоков. Вокруг некоторых женщин образовались кружки наседающих кавалеров. Марго подумала, кого бы из них она выбрала сама? Возможно, Кдинта.

Лемон, как превосходный хозяин, сновал меж гостей. Он был в принципе один. Тут Марго пришла мысль спросить себя, зачем Лемон вообще устроил эту вечеринку? Зачем уговорил ее прийти сюда? С какой целью?

Когда она повернулась и встретилась глазами с Джоном, то поняла, как рада, что тогда дала себя уговорить.

Откуда-то появился Лемон и заговорил с Марго:

– Ну как, будешь кататься на пегом?

– Джон сказал – нет.

– Ага! – Лемон посмотрел на нее изучающе. – Так вот как обстоят дела.

– Как твой финансовый советчик, Джон беспокоится о твоих деньгах. Он не доверяет этому коню и боится, что тебе придется раскошелиться за мое бедное разбитое тело.

Лемон окинул взглядом ее тело и перевел глаза на Джона, который в свою очередь посмотрел на него.

При этом у обоих на губах заиграла одна и та же едва приметная улыбка – улыбка понимающих друг друга мужчин. Марго нахмурилась. Чего это они понимают?

Лемон пропал так же, как появился: растворился в толпе гостей, и вот его уже можно было видеть в другом конце комнаты, весело с кем-то болтающего.

Джон с Марго потанцевали, в полночь перекусили, понаблюдав за стараниями команды специально нанятых официантов, которые как по волшебству заставляли появляться блюда с разными разностями и так же таинственно исчезать тарелки с объедками.

Первыми сдались и ушли женатые пары. Правда, таких было меньшинство. Жены удалялись сонные, держа под руку своих мужей.

Клинт с конспиративным видом объявил:

– Вот и наши дуэньи покинули нас. Теперь можно веселиться и хулиганить!

Все рассмеялись и продолжили заниматься тем, чем занимались до этого: петь, болтать и танцевать. Клинт потихоньку удалился с выбранной им жертвой. Ее низкий смех еще долго был слышен в холле и на лестнице.

Кто-то предложил ночную верховую прогулку. Но остальные даже не пошевелились, чтобы осуществить эту идею. Все уже были сонные, разморенные и хотели только одного – спать.

Лемон все еще не уходил. Джон подумал, уж не за Марго ли он присматривает. Но он был в состоянии сам о ней позаботиться и не хотел, чтобы вмешивался кто-нибудь третий.

Однако Лемон понимал Джона лучше, чем сам Джон.

К этому времени Марго уже сидела за роялем и подыгрывала пианисту «собачий вальс». Пианист смотрел на нее все более разгорающимися хищными глазами. Джон подошел к ним с предложением:

– Позвольте мне. Я всегда играю что-нибудь на вечеринках.

Пианист был не в восторге, но Марго настояла. Джон уселся и сыграл «Спокойной ночи, дамы», причем сделал это со всей виртуозностью. Просто здорово!

На этом вечеринка закончилась. Все стали расходиться. Марго подсела к Джону, спросила:

– На чем ты еще можешь играть?

Он только посмотрел на нее и ничего не сказал. Марго не отвела взгляда, правда, немного покраснела.

– Ты какой-то другой, – наконец вымолвила она.

– Какой другой?

– Не знаю.

– Лучше или хуже?

– Кажется, ты становишься чем-то похож на Лемона.

Джон недоверчиво усмехнулся.

– Надеюсь, ты наконец-то понимаешь, что ты нечто гораздо большее, чем о себе думаешь.

От этих слов Джон опустил глаза и сжал зубы – так ему хотелось расхохотаться. Марго вздохнула очень терпеливо.

– Кажется, мы не совсем понимаем друг друга. У меня такое ощущение, будто во всем, что я говорю, ты находишь какой-то иной, скрытый от меня смысл.

– Почти что так.

– Почему тебе пришлось сдерживаться, чтобы не засмеяться, когда я сказала, что ты гораздо лучше, чем думаешь про себя сам?

– Ты сказала «нечто большее».

Он снова посмотрел на Марго и соврал:

– Я увидел себя гигантским грибом, возвышающимся над этим домом.

– Ты бы мог, если бы захотел.

– Какую часть Марго-гриба мне откусить?

Она помнила «Алису в Стране Чудес», но опять попыталась догадаться о скрытом смысле его слов. Он-то знал все «смыслы», но она – только один, явный. Марго подумала, сможет ли вообще когда-нибудь понимать мужчин. И решила, что Джон стоит таких усилий.