Новогодняя ночь

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Джон вытер губы салфеткой и поднялся. Положив салфетку у тарелки, он извинился перед Марго и спросил у Лемона:

– Где она?

– Во второй столовой. – Лемон отвечал очень серьезно, внимательно наблюдая за Джоном, слегка наклонив при этом голову.

Джон вышел.

Марго сидела как пришибленная. Она подняла глаза и сразу же поймала на себе изучающий взгляд Лемона.

Он смотрел на нее, не сводя глаз.

Марго резко прижала к губам салфетку и кинула ее на стол.

– Думаю прокатиться на пегом, – сказала она.

– Не стоит.

– Я не спрашиваю у тебя разрешения. Я проедусь на пегом, и все тут. Проследи, пожалуйста, чтобы его оседлали.

Это была не просьба, а приказ, произнесённый холодно и высокомерно.

– Ее не приглашали, – мягко сказал Лемон. – Она сама приехала.

– Когда?

– Вчера ночью. Она приехала повидаться с Джоном, но не нашла его в комнате.

Твердо держа себя в руках, Марго прямо посмотрела Лемону в глаза и сказала:

– Наверное, он был в какой-нибудь из пастушьих хижин.

Лемон медленно кивнул, как будто соглашаясь с ней, хотя, скорее, он только показывал, что верит ей.

Отметя подозрения по поводу ее и Джона, Марго избавилась от Лемона, выставив его из столовой.

– Проверь, чтобы пегий был оседлан, я пойду переоденусь.

– Да, мэм, – отвечал Лемон, вставая вместе с Марго.

Марго уничтожающе посмотрела на него, проходя мимо к лестнице. Ее раздражало, что Лемон стал так особенно внимателен к ней после ухода Джона.

– Джон ее тоже не приглашал, – произнес ей вслед Лемон.

– Но сразу же помчался к ней.

– Он же джентльмен, а она его старая знакомая. Он должен узнать, не ждет ли она от него какой помощи.

– Для этого существует телефон.

– Она ему звонила, но там только автоответчик. Вот она и приехала сюда узнать, не встречал ли я его.

Марго вонзила в Лемона взгляд, как убийца – нож.

– И ты сказал, что он здесь.

– Я сказал «где-то поблизости».

Марго остановилась, не спуская с Лемона глаз, а тот все продолжал идти, потом тоже остановился и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Почему ты не мог сказать, что его здесь нет? – спросила Марго звенящим от напряжения голосом.

Лемон мягко ответил:

– Она все равно рано или поздно нашла бы его. Лучше сейчас.

– Позднее чувство Джона ко мне могло хотя бы окрепнуть.

– А может, и нет.

– Иди проверь пегого. – И Марго отвернулась к лестнице.

– Марго, – остановил ее Лемон за локоть, – у меня не было выбора. У дома припаркована машина Джона. Даже если бы я соврал, она все равно нашла бы его.

– Она его использовала.

– Это всем известно. Кроме Джона.

– Ведьма!

– Верно. Но у нее есть и другие качества.

– Ха!

– Не будь предвзятой.

– Я люблю Джона вот уже два года.

– Но он все это время был недоступен. Ты увлеклась мечтой.

– Он и есть моя мечта.

– Только сейчас?

– Всегда, – твердо заявила Марго. – Он тот самый мужчина, которого я хочу.

– А если она – та женщина, которую хочет он?

Марго сдержала выступившие на глазах слезы.

– Я изменюсь.

– Ты уверена?

– Да.

– Марго, если этот конь сбросит тебя и ты сломаешь себе шею, Джон сломает шею мне.

– Это твои проблемы.

Лемон помрачнел.

– Ты всегда была послушным ребенком.

– Я женщина.

– Это я заметил. Если Джон окажется настолько глупым, что вернется к Люсии, ты не дашь мне шанс?

– Нет.

– Ты такая же, как твои сестры.

Марго отвернулась и бросилась бегом вверх по лестнице.

Лемон остался стоять у первой ступени и смотрел ей вслед, пока она не исчезла, потом улыбнулся чуть горькой улыбкой и отправился в конюшню, чтобы велеть Ореху седлать пегого жеребца.

Лемон наблюдал, как Орех, который сам ни за какие коврижки не сел бы на этого чертова скакуна, водит его по загону. Пегий все время вырывался и мотал головой, показывая, что лучше бы Орех отпустил его.

Но Орех держал его накоротке и не позволял особенно брыкаться. Лемон не хотел, чтобы этот зверь оказался под Марго свежим и полным сил, потому-то Орех и водил его по загону, выбивая из него спесь.

Марго вышла из дома в шляпе, по-ковбойски подвязанной шнурком под подбородком. На ней был ковбойский наряд: свитер под грубой курткой, сапоги и перчатки.

Снег уже почти сошел, и обнажилась мокрая песчаная земля. Островки снега еще сохранились в тени от дома и хозяйственных построек; кое-где тающие кочки снега, как коралловые заросли, лежали под забором. Ветер дул мягко, не холодно и не тепло – в самый раз. День был превосходным.

С сосредоточенным видом Марго стояла у ограды и ждала, пока Орех подведет к ней пегого. Она всегда себя так вела, и обычно то, что она хотела, ей приносили. Она в свою очередь старалась платить ответной вежливостью и предупредительностью.

Правда, сейчас ничего этого в ней не было. Она подошла и, посмотрев жеребцу в глаза, протянула руку, собираясь взять поводья у Ореха.

Но Орех не давал их ей, пока Марго не влезла на пегого, и только потом передал поводья.

Марго посмотрела на него отрешенно.

– Спасибо.

– Как подпруга?

Марго поерзала в седле, пробуя.

– Кажется, все отлично.

Тут Орех вдруг изменил своим принципам.

– Будьте осторожны, – сказал он Марго.

Она кивнула и попросила его отойти в сторону. Ореху ничего не оставалось, как подчиниться.

В женщинах, принявших твердое решение и не собирающихся от него отступать, есть что-то неуловимое, этакая железная решимость, которую лошади чувствуют. Пегий прошелся по кругу точно так, как ему приказывала Марго. Он резво гарцевал, точно любовался сам собой, но Марго не слишком-то давала ему разгуляться.

Она подвела пегого к первому, низкому, барьеру и начала уже было разгоняться, чтобы взять его, как словно из-под земли перед ней вырос Джон и ухватил жеребца под уздцы, точно это был самый обыкновенный конь. Пегий встал как вкопанный. А вместе с ним и Марго.

– Ты понимаешь лошадей, – сказал Джон хотя и негромко, но все, кто наблюдал за ним, расслышали. Лицо Джона оставалось каменным. Он с большим усилием скрывал свой гнев, но все-таки не выдал себя перед Марго.

Она холодно смотрела на него.

– Отпусти его, – сказала она про коня. – Мы возьмем барьер.

– Дай лучше мне.

– Я первая.

Ответ Джона прозвучал жестко, отчетливо, сквозь сжатые зубы:

– Только через мой труп.

Марго не уступала, и ее слова тоже, казалось, с трудом проходили через натянутые губы:

– Очень может быть.

Конь дернул головой в сторону, но Джон прямо посмотрел ему в глаза. «Нет». Затем он переместил взгляд на седока и подобревшим голосом, но все с тем же холодом в глазах сказал:

– Слезай.

Ей некуда было деться без того, чтобы не выставить на посмешище себя или... Джона. Марго решила подчиниться и слезла. Джон взял ее за локоть.

– Я мог бы свернуть тебе шею. Но об этом позже.

Марго картинно-любезно сказала: «Возможно», мило улыбнулась и, повернувшись, направилась к дому.

Но когда она вошла внутрь, то сразу же с бьющимся сердцем побежала к окну.

Джон сел на пегого и начал разгонять его. Но пегий упрямился. Джон обращался с конем ласково и дружелюбно, даже разговаривал с ним. Жеребец не собирался подчиняться, однако Джон все же не пускал в ход хлыст.

Вдруг в загоне появилась какая-то женщина. Ее красота была классической, но в ней не было изюминки. На ней был форменный жокейский костюм. Марго, конечно, сразу же узнала Люсию.

Она подошла к борющимся друг с другом коню и человеку и протянула руку, собираясь остановить пегого, но Джон крикнул ей что-то резкое.

Люсия подняла голову, схватила коня под уздцы и жестом приказала Джону спешиться.

Джон отказался.

Появился Лемон; заложив руки в задние карманы брюк, подошел, что-то стал говорить Джону.

Джон слушал. В это время Люсия разговаривала с конем, которому это нравилось и который не любил только резких движений. Поэтому Лемон не жестикулировал.

Люсия сказала что-то и для пущей убедительности прибавила к своим словам неопределенный жест. Против ее жестикуляции пегий ничего не имел.

Наблюдая за этим, Марго поняла, что Люсия может загипнотизировать не только мужчину, но и жеребца. Это показалось Марго еще обиднее.

Она поднялась наверх и стала собираться.

В комнату вошел Джон и остановился в дверях. Марго могла слышать, как на улице, в той стороне, где был загон, одобрительно посмеиваются мужчины. Люсии, скорее всего, удалось заставить пегого взять барьер, и весьма успешно.

Марго кинула на Джона ледяной взгляд и продолжала укладываться.

– И куда, интересно знать, ты собираешься? – спросил он.

– Подальше отсюда.

– Не... домой?

– Не сразу, во всяком случае.

– Тогда куда?

– Я вышлю адрес.

Она отвернулась, и тогда он потерял терпение. В три-четыре прыжка он добрался до нее, резко схватил за локти и хорошенько встряхнул. Им обоим кровь ударила в лицо, оба прерывисто дышали и были в гневе!

– Да как ты смеешь! – выкрикнула Марго, все еще пытаясь себя сдержать.

– Как ты смеешь? Да что с тобой такое? Зачем все эти выкрутасы с жеребцом, когда я велел тебе не ездить на нем и ты согласилась?! Что с тобой? Почему ты решилась на эту глупую выходку?

– Пусти меня!

Джон отпустил ее, но не сводил с нее яростных глаз.

– Отвечай сейчас же!

– А ты сам не догадываешься?

– Если бы я мог хоть что-нибудь себе представить, то, наверное, не пришел бы сюда за твоими объяснениями. А теперь сядь и скажи, какая муха тебя укусила? И лучше, если это будет звучать убедительно.

– С чего это я должна перед тобой отчитываться? Я свободная женщина, совершеннолетняя, и поступаю так, как считаю нужным. Отойди.

– Нет, – сказал Джон тихо.

Марго удивленно посмотрела на него. Теперь он, казалось, успокоился. В его глазах стояло твердое решение объясниться, объясниться немедля, но он уже не был зол. Трудно представить, чего это ему стоило! Марго была поражена.

В то же время сама она продолжала сердиться на него. Она зло взглянула на Джона и сжала губы, снова принявшись за сборы.

– Тебя кто-нибудь позвал?

– Нет.

– Почему же тогда ты так взбешена и собираешь свои вещи?

Марго не собиралась ничего объяснять ему.

– Тебя кто-нибудь обидел?

Да. Догадайся кто. Марго продолжала укладываться.

– Если ты расскажешь мне, в чем дело, я все устрою.

– Ты уже все устроил.

– Я уже... что?

Он ждал дальнейших разъяснений.

– Все устроил. С нами. Нашей жизнью. Пегим. И Пассией! – Выкрикивая это, Марго запихнула последние вещи в чемодан и резко застегнула на нем молнию. Оставалось неупакованным только ее кружевное белье.

– Какая же связь между Пассией и тем, что ты уселась на пегого, а сейчас собираешь чемоданы?

Марго уставилась на него. Неужели он ничего не понял?

– А почему ты здесь, наверху, со мной, когда Пассия там на лошади?

– Потому что ты убежала, а я должен знать, зачем ты, черт побери, стала рисковать своей шеей, если я прямо запретил тебе ездить на этом проклятом пегом жеребце... И ты была со мной согласна... тогда. Что изменилось?

– Это ты выскочил из-за стола и умчался к своей Пассии, как только заслышал ее имя.

– Я извинился перед тобой, прежде чем уйти.

– И убежал к своей Пассии!

Джон тупо уставился на Марго. Потом просиял.

– Марго?.. Ты... ревнуешь? – Его голос вдруг стал нежным.

Она не хотела говорить, даже начала как-то дергаться, чтобы выдавить из себя что-нибудь другое, но не сдержалась.

– Да! И очень сильно! – Не успела она выкрикнуть, как расплакалась. Как унизительно!

– Дорогая, как же ты могла ревновать? – спросил ласково Джон, подходя и пытаясь обнять ее.

Эта нежность ее доконала. Марго отвернулась и плюхнулась на кровать, зарывшись в сложенное там белье. Она знала, во что теперь превратилось ее лицо: красные нос и глаза – как отвратительно! Джон поступил по-джентльменски: он понял ее отказ и отпустил ее. Достаточно одного взгляда на ее раскисшее лицо, и больше он не сможет по-старому относиться к ней.

Он предложил ей свой платок.

– Не плачь, милая. Не надо.

Марго взяла платок и отошла к окну. Она села посередине дивана, перед окном, из которого открывался великолепный вид на окрестности. Марго раньше даже не замечала, какой с этого места хороший вид.

Джон что-то делал за ее спиной. Марго бросила взгляд через плечо, и ей показалось, что все вокруг освещается ее красным носом.

Она увидела... как Джон распаковывает ее вещи и кладет их на место. И прежде чем убрать в шкаф «то платье», он подержал его в руках. Чемодан он закинул на шкаф.

Джон не заметил, что Марго за ним наблюдает.

Он подошел к ней и сел рядом, да так близко, что Марго стало тесно, но она не сдвинулась ни на сантиметр, игнорируя его.

Тогда Джон положил руку на спинку дивана и тихонько обнял Марго за плечи. Она дернула ими, показывая, что не желает этого.

Самым мягким, нежным голосом Джон спросил:

– Ты простишь меня за то, что я внимателен к своим старым знакомым?

– Не сразу.

– Я иногда тоже веду себя неразумно без повода.

– Так я неразумна без повода? – проговорила раздраженная Марго.

– Нет. Просто я хочу, чтобы ты не думала, что я идеален.

Марго хмыкнула.

– Не встречал ни одной леди, которая так деликатно хмыкает. Ты восхитительна!

Он тоже. Он так себя вел, чтобы ей было проще сделать следующий трудный шаг. Выслушать. Ведь она не дала ему возможности объясниться.

Вдруг отрывистый голос «робота» металлически произнес:

– Я снова завладел контролем. Теперь объясните мне, что такое секс. Нам нужна эта информация.

Марго повернула в его сторону свое красноносое лицо.

– Сейчас?

– Вы самая привлекательная особь вашего пола на всей этой планете.

– О Боже!..

– Какой такой «Боже»? В справочнике говорится...

– Идиот!

– Как? Как вы сказали? Идиот? Секунду. О, нашел. В справочнике это объясняется как «человек с умственной отсталостью, нуждающийся в постоянной заботе», – выдал Джон и заявил: – Заботьтесь обо мне. Научите меня сексу. Насколько известно, это самый эффективный способ успокоения мужской особи, а это тело очень обеспокоено.

– О господи, Джон...

– Джона нет.

– Хватит.

– Что?

Тогда она поцеловала его. Это ее удивило не меньше, чем его.

Джон обнял ее, прижимая к себе и непрестанно целуя. Затем подхватил на руки, осторожно отнес к кровати и вдруг опустил руки. Она упала на покрывало и от неожиданности вскрикнула.

Джон удивился.

– Мне сказано: «Положи ее на кровать». Я положил, что-то не так?

– Помягче.

– Это значит «спокойно и нежно». Ты не подпрыгнула выше, чем на полметра, – констатировал Джон, закрывая дверь и снимая одежду. – Эти одежды очень неудобны. Почему вы перестали ходить нагишом? Ах да! В раю съеденное яблоко принесло чувство стыда.

Он раздел и Марго и стал сравнивать их тела. Он был приятно удивлен. У него оказалось кое-что, чего, как он сказал, ей не хватало. Подосадовал, что соски у него не похожи на ее груди и вдобавок заросли волосами. Потрогал ее грудь и пожаловался на то, что там нет молока.

– Но вернемся к справочнику.

И он изучил с ней секс. Он не поверил, что двуполая система самая эффективная, это ему показалось противоречащим логике.

Он спрашивал, какие звуки ему издавать и какие телодвижения делать. Его порадовали презервативы, один он надул, завязал узлом и пустил летать по комнате. Он никак не мог поверить, что это приспособление для его «лишнего» органа.

Его представление было настолько убедительным, что Марго не выдержала и на полном серьезе спросила:

– Ты настоящий?

– Самый настоящий из всех, кого ты знаешь, мой нежный лютик.

– У меня каштановые волосы.

Джон взял в руки ее локон.

– Это каштановый цвет? Мне казалось, это светлые волосы. У меня путаются слова, очень сложно учить такой перепутанный язык. Наш язык намного проще.

Марго продолжила обучение, и они занимались любовью так, как она показывала. Это получилось, и получилось приятно и хорошо. Просто здорово! Джон делал оценивающие звуки, он был нежен, ласков и предупредителен.

Джон двигался разнообразно, и некоторых вещей, которые он делал, Марго даже не знала. И спрашивала его о них.

– Это есть в мужском справочнике, – отвечал Джон. – Вспомни, у тебя же другой. Все правильно, у женщин совсем другое издание.

– Чепуха.

– Шелуха? Это «отходы некоторых пищевых продуктов». Ты хочешь есть? Голодна? Сейчас не время обеда. А может, ты изголодалась по сексу!

Марго прыснула.

– Только не останавливайся, – единственное, что сказал Джон и сам продолжал начатое дело.

Когда все кончилось и они неподвижно лежали без сил, Джон прогнусавил:

– Эта энергия растрачена. Нужна подзарядка.

– Мне тоже.

– Тебе не стыдно за то, что ты так быстро все за нас решила? – спросил Джон обычным голосом. – Неужели у тебя так мало веры в меня?

– Я ревновала.

– Как ты могла?

– Всего три дня назад ты убивался по ней.

Джон глубоко вздохнул, и в нем вновь поселился инопланетянин.

– Раньше я тебя не встречал. Как же получилось, что, когда я попал на эту планету, ты тоже оказалась здесь? Ты же должна жить на Орионе в теле блохи с осиной талией.

– Ого!

– С длинными-предлинными ресницами.

– Никогда в жизни так не ревновала.

– До этого никогда? – спросил Джон прежним голосом.

– Никогда.

– Но все равно у тебя не было для этого повода.

– Ты сразу же вскочил и убежал к ней.

– Она моя старая знакомая. Если бы я проигнорировал ее, ты посчитала бы меня невоспитанным.

И Марго поняла, что он прав. Как-нибудь она ему об этом скажет, но не сейчас.

– У тебя нет причин ревновать меня ни к одной женщине во всей галактике, – продолжил Джон. – Я люблю тебя, Марго Пулвер. И ты выйдешь за меня замуж, раз ты об этом уже как-то обмолвилась. Мы будем жить с тобой в мире и согласии, в том числе и с остальными людьми.

Конечно, он имел в виду, что в первую очередь они будут жить в мире и согласии друг с другом. Хотя сама она раньше не могла сказать, что была добра к нему или к Люсии, которую даже нарекла Пассией. Марго вздохнула и сказала:

– Я знаю.

Но ее голос прозвучал достаточно расстроенно, чтобы дать ему все понять без лишних слов. Она не собиралась сдаваться.

– Пойдем в душ.

– Не сейчас.

– Ты ревнива и эгоистична. У тебя есть еще недостатки?

– Да, – с готовностью ответила Марго.

– Что ж, придется попотеть над тобой. Почему твои родители оставили мне самую трудную работу: доводить тебя до совершенства? Как же беспечно с их стороны! Им нужно было отправить тебя к Фелисии и Сэлти, пока ты еще была маленькой. Я бы уже тогда поработал над твоим сексуальным развитием.

– Тебе не нравится, как я занимаюсь любовью?

– Ты боишься дотронуться до меня, словно я могу укусить.

Марго хихикнула. Она посмотрела в глаза Джона и спросила:

– Пришелец уже ушел?

– Какой такой пришелец?

– Ты помнишь, как занимался со мной любовью?

– Когда?

– Только что.

Джон открыл рот от удивления.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что воспользовалась моим телом без разрешения?

– Да.

– Ну и как я тебе?

– Великолепен.

– Хорошо, – сказал Джон. – Тогда идем в душ – и одеваться. Уже почти пора ужинать.

– Что же случилось с обедом?

– Мы совсем забыли про время. Ты, наверное, так увлеклась игрой с моим телом, что не слышала, как прозвонили на обед?

– Да, – согласилась Марго.

– Поздний завтрак, теперь пропущенный обед... Мы совсем выбились из режима. Что о нас подумают слуги?

– Только о тебе. Твоя комната все так же чиста и необжита. Они будут ломать голову, в чьей постели ты спал.

– Я им сказал, на случай если будут звонить.

Марго похолодела.

– Это что, тайна? – удивленно спросил Джон.

– Секрет. Из чистого благоразумия.

– О!.. Я не знал. Я думал, раз Лемон сказал, что на тебя не претендует, то нет никому никакого дела до того, где мы и что делаем.

– Я же говорила, что приехала сюда специально ради тебя.

– О мужчине можно сказать, что он находит женщину, в той же мере, что сказать о яблоке, будто оно находит фермера.

– Это тебя пугает?

– Ты говоришь, мы уже занимались любовью?

– Ну...

– Если так, то лучше убери-ка свое нежное, страстное тело подальше от моего обнаженного и жаждущего организма, иначе мы и ужин тоже пропустим.

Вскоре они уже спускались вниз, как раз к ужину. Но за длинным столом Марго оказалась справа от Джона, у самой ножки стола, а по левую руку от Джона села Люсия.

Щеки Марго порозовели оттого, что она чувствовала себя не в своей тарелке, и от враждебности к своей непрошеной соседке, но Марго ни слова не произнесла по этому поводу. Она о чем-то болтала с соседом справа и только изредка перекидывалась словом с Джоном.

Вдруг Джон легонько толкнул ее.

Она уставилась на него широко раскрытыми глазами. Он улыбнулся.

– Люсия спрашивает тебя о твоих сестрах, – сказал он.

Глаза Марго невольно обратились к Люсии.

Люсия была красива. Ее прическа и макияж выглядели безукоризненно, правда, так, чтобы при случае мужчина не побоялся нарушить этот порядок...

Люсия улыбнулась, обращаясь к Марго:

– Я знаю ваших старших сестер. Я им всегда завидовала. Я-то единственный ребенок в семье, а они так смеялись, веселились вместе, что мне никогда не удавалось задержать на себе их внимание. Я так хотела войти в их компанию, но им никто больше не был нужен.

Марго не могла промолвить ни слова. Эта таинственная женщина, оказывается, завидовала ее сестрам, которые сами завидовали ей! Вот где ирония судьбы!

– Они считали вас очень красивой и настолько уверенной в себе, что и предположить не могли, что вы нуждаетесь в ком бы то ни было, тем более в их обществе.

Люсия резко помотала головой.

– Мы все нуждаемся в других людях.

Все соседи на их конце стола внимательно слушали и теперь стали вставлять свои замечания. Они говорили о дружбе, зависти и желании стать частью чужой жизни.

Марго не могла поверить, что все действительно нуждаются в том, о чем сейчас говорят. И тогда она поняла, как же ей повезло с семьей, ведь все те блага семейного тепла, которыми она пользовалась незаметно для себя, считая это чем-то обыкновенным, оказались мечтой для многих людей.

– Так же и у Браунов в Темпле, Огайо, – вставил Джон.

Марго увидела, как похожи их семьи.

В некоторых местах все еще по-прежнему соблюдают старые правила. Леди оставили мужчин за столом и отправились в гостиную, где их уже ждали сервированные ликеры. Некоторые из женщин закурили.

Люсия подошла к Марго.

– Я знаю, почему вы сели на того пегого жеребца. Но вы совершенно напрасно беспокоились на мой счет. Джон любит вас.

– Но когда-то он и вас любил, – с болью в голосе сказала Марго.

Люсия с оттенком грусти произнесла:

– Мы ведь даже любовью не занимались. Разве что сексом.

– Он долго о вас вспоминал и страдал.

– Я старше его и оказалась первым его увлечением. Но не больше. Он настолько джентльмен, что считан себя обязанным любить меня, потому что я... позволяла ему. Но все это было несерьезно.

– Вы его не любили?

– Просто тогда никого другого у меня не было, с Джоном мы были знакомы уже несколько лет, и постепенно развилась некоторая привязанность. Но, как я уже сказала, не всерьез. Тогда он еще не встретил вас.

– Он НЕ ВИДЕЛ меня из-за вас.

– Он человек старых взглядов и считал себя ответственным передо мной, потому что со мной... ему было удобно. Лемон как-то сказал, что вы любите Джона, и тогда я порвала с ним. Вы друг другу очень подходите. К тому же... он полюбил вас.

– Так скоро?

– Конечно, немного необычно, – улыбнулась Люсия, и снова в глубине ее глаз всплыла какая-то грусть.

Ее слова звучали так по-доброму, что Марго почувствовала себя двенадцатилетним ребенком, с которым вдруг стали обращаться как со взрослым.

В комнату вошли мужчины, и Джон немедленно подошел к Марго. Он улыбнулся Люсии, чмокнув ее в щечку.

– Ну разве она не такая, как я говорил?

Люсия охотно рассмеялась и сказала:

– Я где-то год назад заметила, что вы само совершенство. А теперь он утверждает, что сам нашел вас.

Все, что Марго услышала от Люсии, вихрем пронеслось в ее голове, она почувствовала легкое головокружение. Девушка молчала, растерянно моргая.

– Ты нас извинишь? – обратился Джон к Люсии. – Я должен показать Марго кое-что в библиотеке.

Извиняясь за них обоих, Джон повел Марго под руку к выходу из гостиной.

В холле она начала протестовать и попыталась вырваться, но Джон подхватил ее, положил себе на плечо и понес в библиотеку.

Когда они оказались внутри, он запер дверь. Все возвращается на круги своя. Очутившись снова на ногах, Марго спросила:

– Что мы тут делаем?

– Я просил Фреда принести нам бренди и своих лучших пирожных. Я только хотел поговорить с тобой наедине.

– Люсия оказалась настоящей леди.

Джон улыбнулся.

– Я подозреваю, что у нее взгляды кошки, которая гуляет сама по себе, но она их очень искусно скрывает.

Джон терпеливо вздохнул и продолжил:

– Ты меняешься. Черепашьим темпом.

Марго посмотрела в его сторону, как бы не замечая. Она тоже была терпелива. Она кусала нижнюю губу, показывая, что не знает, о чем говорить.

– Твоя сдержанность понятна.

Марго улыбнулась.

– Идем же. Я пока еще не трогал Адамова листка, но с тех пор, как ты его сдвинула, я сгораю от любопытства.

– Ты сам можешь это сделать.

– Я хочу знать, почему тебе стало смешно. – Он тронул ее за руку. – Я хочу посмотреть, как ты его будешь сдвигать.

– Если я это сделаю, ты захочешь, чтобы я сдвинула листок и у тебя.

Джон с шумом выдохнул и никак не мог вдохнуть. Стараясь держать себя в руках, он потер лоб.

– Такое невозможно стерпеть мужчине, который пытается оставаться осторожным.

– ОСТОРОЖНЫМ?! Осторожным! Ты хочешь, чтобы я пошла и убрала у Адама фиговый листок, и называешь это осторожностью?

– Хорошо же. Я сам.

Марго устроилась на диване, а Джон отправился изучать лист. Под подвижным листом оказался точно такой же, нарисованный у Адама между ног.

– Как же это по-детски! – возмутился Джон.

– Смотрел-то ты. Кто тогда ребенок? – спросила Марго.

– Итак, все начинается сначала.

Они изучали друг друга.

– Мы сейчас не такие, какими были три дня назад.

– Тогда я еще тебя не любил.

– Я знала, что ты в этой комнате. Я за тобой следила.

– Ты пряталась за каждым углом и перебегала воровато из укрытия в укрытие.

– Я хотела, чтобы ты поверил в мое удивление, когда я наконец «увидела» тебя.

– Идем в мою комнату.

– Нет. Я думаю, нам надо расстаться на некоторое время, чтобы дать чувству развиться.

– День закончился, – сказал Джон и легко поднял Марго с дивана.

– Это что, один из случаев твоего необъяснимого поведения? – спрашивала беспомощная Марго.

– Пока нет, но скоро начнется.

Он отнес ее к себе в комнату и аккуратно раздел. Потом занимался с ней любовью. И делал это не так, как раньше: долго и старательно. Когда они закончили, он положил на нее руку и сказал:

– Теперь можешь признаться, что любишь меня.

И Марго ответила:

– Да.

Выращенная в похожих условиях, Марго не была поражена размерами семьи Браун. Она вошла в нее как своя.

Свадьба Марго и Джона тем летом объединила две семьи, и молодоженам приходилось уделять каждому гостю совсем мало внимания, так много их было.

На следующий же день они уехали в свадебное путешествие, а вечеринка продолжалась. Пулверы с Браунами очень хорошо поладили.

Джону с Марго так понравилось иметь огромную общую семью, что три дня своего медового месяца они не могли привыкнуть к мысли, что остались одни. Но потом им это тоже понравилось, и они начали веселиться, наслаждаясь своим уединением.

И жили долго и счастливо.