Нити судьбы. Новый мир 2. Финал

Глава 4

Лайя так часто, до боли в глазах, всматривалась в даль, ожидая Фенриса и Тэруми, что когда на поле показались едва различимые точки, она не поверила сама себе. Пальцы принялись растирать уставшие от перенапряжения глаза, как будто это могло помочь исполнить мечту. Когда она снова уставилась на простирающееся перед городом поле, точки превратились уже во вполне ясные очертания людей. Множество людей.

Кто-то ударил в колокол, оповещая город.

Лайя вжалась в неровную поверхность зубца стены и опасно наклонилась, силясь рассмотреть в этой массе родные фигуры.

– Фенрис! – закричала она не в силах больше выносить неведения.

Она ощутила легкий и такой родной след магии, а затем над ней закружились снежинки. Лайя выпрямилась и запрокинула голову, подставляя лицо под их колючую холодную ласку, и тихо, счастливо засмеялась. В воздухе повис ледяной шарик, такой, какой Фенрис обычно отправляет в Тэруми. Лайя поймала его и сжала в руке. Её вредина с ним, в порядке.

Колокол больше не звонил, но к воротам всё равно сбегались изимцы, которые обычно в случае опасности защищали город. Когда Лайя нашла глазами Чонсока, то крикнула ему:

– Вернулись!

Чонсок бросился к воротам, принялся их открывать. Ближайшие мужчины поспешили помочь. Лайя же снова стала всматриваться в идущих по полю. Как много людей… Невероятно. Впереди всех, на некотором отдалении от основной толпы, шел Фенрис. Ветер, который часто гулял на открытом пространстве, подбрасывал его волосы, и Лайя неосознанно протянула вперед руку, провела по воздуху, словно могла дотянуться до любимого прямо сейчас и поправить серебристые локоны. Нежная улыбка появилась на её лице, а кончики пальцев вдруг ощутили шелк его волос, как будто наяву.

Маленькая хрупкая фигурка в черном, что шла позади Фенриса, резко ускорилась, переходя на бег. Лайя перекинулась через зубчик стены и увидела Чонсока, который в одиночестве покинул город и шел навстречу. Маленьким ураганом Тэруми врезалась в мужа. Он легко подхватил её и крепко прижал к себе. Они замерли на сладкие моменты единения, пытаясь осознать, что снова рядом.

Лайя тоже не смогла утерпеть и побежала вниз встречать Фенриса. У ворот она остановилась и поймала его взгляд. Чтобы чувствовать его рядом, ей не нужно даже было касаться его. Взгляд синих глаз ласково скользил по её фигуре, словно пытаясь определить, всё ли было хорошо, пока его не было рядом, а потом замер, пойманный отраженной в зеленых глазах любовью. Едва Фенрис подошел, Лайя взяла его руку. Их пальцы несколько жадных секунд огладили друг друга и переплелись. Соединенная магия заструилась по венам, рассказывая то, что не способны передать ни одни слова.

Подошедшие люди настороженно осматривали стены Изимы. Фенрис отстранился от Лайи и официально представил Чонсока, который уже тоже стоял один, осматривая прибывших.

– Это Правитель Лим. Он готов предоставить вам укрытие.

Вид азура не внушал магам доверия, не после того, что они пережили по вине его народа, но выбора всё равно не было. Впрочем, у Чонсока были весьма схожие чувства. Людей с даром в таком количестве и рядом с собой и своими людьми он предпочел бы не видеть, но выбора не было.

– Добро пожаловать в Изиму, – громко сказал он. – Фенрис Эарендил поручился за вас и ваше благоразумие. – Больше он не стал ничего говорить, а направился обратно в город, показывая, что нужно следовать за ним.

Благоразумия хватило только до того момента, как за ними закрылись ворота города. Весть о том, что в город прибыло очень много людей, ещё и магов, стала подобно лихорадке, разносимой в тесноте трущоб. Изимцы собрались посмотреть на новых жителей. И когда кто-то из магов увидел в этой толпе леди Ивори, которая пришла забрать своего сына, что прибежал познакомиться с такими же, как и он, начался хаос.

– Какого черта она делает здесь?

– Это же Инквизитор!

– Она заплатит за то, что сделала!

– Резать и пытать, чтобы каждую смерть прочувствовала!

– Наказать! Она не заслуживает дышать!

Воздух заискрил от ненависти и магической силы, у большинства магов браслеты стали посохом. Изимцы в страхе стали разбегаться, снося особо медлительных. Кто-то из бегущих зацепил и леди Ивори, та упала. В неё полетели снаряды. Ледяной щит Фенриса отразил часть из них, а ещё часть из них поймал огонь подоспевшего Дария.

– Вы не будете вершить здесь суд! – холодно сказал им Фенрис, медленно вставая между толпой и леди Ивори.

– И кто нам помешает? Ты? – с ненавистью выкрикнул один из магов.

– Я, – спокойно сказал Фенрис.

– Да кто тебе вообще дал право что-то решать?! Ты такой же предатель, как и Торник! Так умри вместе с ними!

Часть толпы одобрительно закричала, а часть продолжила стоять, не принимая ничьей стороны.

Чонсок обнажил меч и встал возле Фенриса. Лайя переглянулась взглядом с замершей наготове матерью. У них было одно действенное заклинание, которое могло изолировать часть людей. Нужно было только выбрать момент и применить его одновременно. Тэруми чуть сместилась в сторону, выбирая более удобную позицию, чтобы метнуть кинжал в особо крикливого. Им оказался светловолосый молодой маг воды.

– Алий! – окликнул этого мага Дарий. – Хочешь отомстить, так мсти мне! Эарендил и Ивори здесь ни при чем. И не подставляй остальных магов.

– Не дорос ещё этот хлюпик, чтобы покушаться на нашего кайнарис! – зычно провозгласил Итан, покрепче перехватывая меч, готовясь дать бой.

Честер с насмешкой вложил стрелу в лук и натянул тетиву, прицеливаясь. Коди, Полин, Лео заняли привычные в бою относительно друг друга позиции. Давид поигрывал топорами и топтался на одном месте, ожидая команды. Аларик держался ближе к матери, чтобы в случае опасности уберечь её, как наиболее уязвимую к прямым атакам. Стали подтягиваться остальные изимцы.

У кого из магов дрогнула рука – неизвестно, но случайно сорвавшееся заклинание стало подобно искре, запущенной в пересушенный стог сена. Изимцы рванули в сторону магов, те бросили всю свою мощь в людей. Пытаясь защитить свою жизнь, атаковали даже те, кто изначально занимал нейтральную позицию.

Огромный ледяной щит поглотил первые снаряды магов, а потом поднялась сильная пурга. Мир исчез, превращаясь в одно мгновение в белую тьму. Глаза людей беспомощно пытались найти хоть какой-нибудь контраст, точку фокуса, но натыкались на хаотично движущуюся белую пелену. Низкий, оглушительный рев, который издавала смертоносная стихия, бил по ушам. Стеклянная крошка сносила с ног даже тех, кто согнувшись пытался выстоять.

Среди всего безумия подобно грому зазвучал голос Фенриса, повторяющий то, что было сказано им ранее:

– Вы не будете вершить здесь суд.

И разом всё прекратилось. Стихия осыпалась на землю белым ковром. Время замерло. Парализованные страхом и заклинанием люди могли лишь взирать на Фенриса, глаза которого застилала яркая синяя пелена. В этот момент он не был уже ни эльфом, ни магом – был существом, чьё тело выбрано вместилищем великой силы великого народа.

В воцарившейся никому не подвластной тишине щелкнули пальцы Фенриса, и время снова начало свой ход для всех остальных.

– Я даю вам только один шанс, – холодно сказал он, окидывая взглядом магов.

Первобытный ужас, застывший на лицах магов, никак не волновал Фенриса. Он пытался уловить зарождение протеста. Но его не было. Больше никто не смел думать об атаке. Посохи медленно, один за другим, стали возвращаться на руки магов браслетами.

– Правитель Лим, – обратился к Чонсоку Фенрис. – Конфликтов со стороны магов больше не будет.

Стараясь удержать своё ускользающее сознание, Фенрис направил все силы на ровный и неторопливый шаг и пошел прочь. Перед ним в ужасе расступались те, кто ещё недавно был готов сражаться рядом. Для изимцев он был таким же чудовищем, как и все остальные монстры, что несколько столетий держали их в плену. Он читал это в их напуганных взглядах. С беспокойством на него смотрела только его семья.

Далеко уйти вряд ли бы получилось, поэтому Фенрис скрылся за ближайшим зданием. Чтобы замедлить падение, он оперся на стену. Ноги больше не держали, руки мелко дрожали. Из носа и глаз потекла кровь, но убрать её не было уже сил. Он свалился на землю, отрешенно размышляя о возможностях своей магии и силы тела. Удивительно, как оно выдержало и не разлетелось ледяной пылью от такого заклинания.

Память предков вдруг подкинула неуместное знание: подобное заклинание Магистры использовали крайне редко, как правило, перед неизбежной смертью, чтобы забрать с собой как можно больше врагов.

– Очень своевременная добавка к знаниям, – едва слышно сказал сам себе он и добавил: – Лучше по старинке…

– Да, угрюмый, лучше по старинке, с привычным оружием, – услышал он обеспокоенный голос. – Хочешь, пока маги не разбежались, я отберу у кого-нибудь посох? – Фенрис усмехнулся. – Тебе какой? Покрасивее? Пошире? Побогаче?

– Фенрис, – позвал его самый любимый голос. Лица ласково коснулись руки Лайи, а следом мягкий кусочек ткани стал стирать кровь.

Он через силу улыбнулся и открыл глаза. На него смотрели все трое с одинаковым выражением лица.

– Люблю вас, – вырвалось вдруг у него.

Тэруми испуганно прижала руки к груди и обернулась к Чону:

– Амэнэ, нужно сбегать за Лоран! Наш угрюмый головой повредился!

Чонсок и правда сначала дернулся, собираясь отдать кому-нибудь приказ сбегать за ведьмой, как вдруг понял смысл сказанного и окинул её сердитым взглядом. Фенрис тихо рассмеялся, остальные, поддавшись комичности ситуации, тоже засмеялись.

Лайя осталась с Фенрисом, магией леча его и восстанавливая силы, а Чонсок и Тэруми поспешили обратно к магам. Нужно было проследить, чтобы больше не было никаких ссор.

***

Дарий настороженно взирал на магов и всё ещё опасался за жизнь леди Ивори. Он хотел уже подойти и помочь ей подняться, но его опередил Коди.

– Найлс? Ты видел Найлса? – тихо спросила она у солдата, цепляясь за его руку. – Когда все побежали, я потеряла его из вида.

– Кто-то взял его за руку и утянул за собой, – попытался успокоить её Коди. – Всех детей увели от опасности.

Дарий увидел движение в свою сторону и отвернулся от леди Ивори. К нему шел его бывший друг. Тот, в чьих глазах теперь всегда жила ненависть.

– Ты всё равно ответишь за всё, что сделал! – с холодной яростью процедил маг воды и ткнул Дария пальцем в грудь.

– Остынь, – подал голос Маркус, выступая вперед. – Большинство магов, собравшихся здесь, обязаны Торнику жизнью. И если он просит за это не трогать Инквизитора, то это самое меньшее, что мы можем для него сделать.

– Как это обязаны жизнью? – не понял Алий, поворачиваясь ко всем остальным магам.

– Он организовывал побеги для всех. С его помощью мы покинули Башню.

Алий покачал головой, отказываясь верить, но люди закивали, подтверждая слова Маркуса.

– Но Люси, почему не спас её? – всё ещё не понимал маг воды и снова посмотрел на бывшего друга.

– Прости, – только и мог сказать Дарий. Никаких оправданий всё равно не хватило бы, чтобы восполнить утрату.

– Это правда? – раздался в воцарившейся тишине голос леди Ивори.

Дарий вздрогнул. Он надеялся, что она никогда не узнает. Он вообще не собирался никому об этом говорить, поэтому и брал с освобожденных слово молчать. Слово, которое Маркус сейчас нарушил.

– Это правда? – повторила уже отчетливее и громче леди Ивори. Её голос снова звенел привычной каждому магу властью и силой Инквизитора.

Нужно иметь смелость взглянуть на неё, хоть это было и очень страшно. Но когда их взгляды встретились, Дарий вдруг понял, что не сожалеет о своем обмане, что ему нечего стыдиться. Она была врагом, человеком, который убивал без тени сомнений непокорных во имя сына, так почему он должен чувствовать вину за то, что спасал других? Ведь они тоже были кому-то дороги, тоже были чьими-то родными.

Взгляд стал твердым, блеснул вызовом, отвечая на её вопрос. Леди Ивори резко качнулась, как будто её со всего размаха ударили. Если бы не поддержка Коди, то она непременно упала бы.

Реакция бывшего Инквизитора на предательство её кайнарис стала сладкой местью всем собравшимся магам. Даже Алий развернулся и ушел к остальным, окончательно теряя свой запал.

Леди Ивори резко отстранилась от Коди и, гордо расправив плечи, ушла. Даже если бы сейчас в её спину полетели все стрелы мира, больнее уже бы не было. Дарий понимал, но бежать за ней вслед и утешать не стал. Он чувствовал, что это был тот самый момент, когда ему нужно было выбрать сторону. И он выбрал.

Тенью, совсем рядом, скользнула азурианка, оставляя после себя тихий, ядовитый шепот:

– Упырь, у тебя новая драма?

Он не успел ей ответить – проклятая ведьма словно растворилась во вновь собравшейся толпе.

***

Битое стекло впивалось в её обнажённые ступни. Новый шаг, и острая, ясная, ярко-белая вспышка пронзает тело разрядом, губительным импульсом. Так она чувствовала каждый свой шаг, но продолжала идти. Прочь. Ивори не хотела прекращать пытку – хотела, чтобы пытка стала её огненной геенной, которая окончательно пожрет тело, а затем и душу.

Единственный человек, которому она безоговорочно верила, в котором никогда не сомневалась, был тем самым, из-за которого могла бы оборваться жизнь её сына. Пока Ивори отчаянно пыталась восстановить порядок в Башне, Дарий его разрушал. Пока она боялась за его жизнь и молила Создателя, чтобы Король ничего не сотворил с её кайнарис, Дарий организовывал новый побег. Пока она думала, что нравится ему, что ему важно её защитить, Дарий её использовал.

Если бы всё сложилось иначе и её Найлс не разбился, то поступки Дария всё равно навлекли бы смерть на её сына.

Она зашла в дом и замерла. Кричать? Плакать? Ненавидеть? Есть смысл?

– Ма-а-ам! – бросился к ней мальчик и крепко стиснул. – Я не хотел никуда идти, честно! Но Беата сказала, что если я ослушаюсь, то ты пострадаешь! Что ты тогда не сможешь спрятаться!

Он чуть отстранился и стал нетерпеливо дергать её за рукав, пугаясь её странного состояния.

– М-а-ам?! Тебе плохо? Принести воды? Помочь лечь?

Ивори опустила взор вниз, ловя испуг в его глазах, потом медленно перевела взгляд на его руку, где виднелись магические линии. Вдруг вспомнила другие ручки, нежные и самые родные, любимые, те, что обнимали её за шею, притягивая к себе. Ручки, которые она мечтала ещё хотя бы раз поцеловать.

Слезы побежали по лицу, а боль скрутила внутренности. В одно мгновение Ивори ощутила всю глубину и силу своего предательства. Её мальчик, её Найлс, плод их с Джонатаном любви, самый родной человечек, которого носила когда-то под сердцем… и этот маг. Как посмела она осквернить память сына, называя мага своим Найлсом?

Проклятый Создателем человек. Ошибка, которая недостойна жить. Такой же, как и все остальные маги и ведьмы. Виновный в том, что её жизнь – это дорога по битому стеклу. Виновный в смерти Джонатана и Найлса.

Всё это из-за них. Из-за проклятых магов.

– Ма-а-ам, – почти плача протянул мальчик и прижался к её животу.

Ивори медленно, с силой отцепила его руки от себя и отшвырнула.

– Не называй меня так. – Голос был мертвым. – Я тебе не мать, а ты мне не сын. То, что тебе снилось, правда. Твои настоящие родители умерли. Их убили по моему приказу. – От каждой фразы мальчик вздрагивал, как от удара, но Ивори было всё равно. Пусть ненавидит её, так же как она ненавидит их всех. – Всё, что рассказывала тебе, это не твоё, а моего настоящего сына, Найлса. Ты недостоин носить его имя и жить его жизнью.

– Ивори! – одернул её Коди, ворвавшийся в дом. По лицу ребенка он понял, что опоздал. – Что ты ему наговорила?

– Правду. Ведь нет ничего хуже лжи, – холодно ответила ему Ивори, а потом упала на пол – своих ног больше не чувствовала. Окончательно сломавшись, она подняла на Коди умоляющий взгляд и тихо попросила: – Убери его. Пусть исчезнет из моей жизни навсегда. Не могу его больше видеть.

Но это не потребовалось – мальчик бросился прочь из дома. Коди на секунды растерялся, не понимая, кому больше нужна помощь, и поспешил за ребенком.

***

Он застал её на том же месте, где и оставил: на полу, только Ивори лежала, а не сидела. Она отметила его приход усталым взглядом и попыткой подняться.

– Я не чувствую ног, – словно оправдываясь за своё состояние, несколько отрешенно проговорила она.

Коди бережно взял её на руки и понес на свою кровать.

– Спасибо. – Снова оказаться в своей комнате, где когда-то жила с подделкой, было выше всяких сил. За это и благодарила.

– Я оставил Нилса с Полин, – сказал Коди, но договорить Ивори ему не дала: прижала ладонь к его губам.

– Ты был прав. Жалею, что не послушала тебя раньше. Это не мой сын. – Она вдруг отшатнулась, руки прижались к груди, а в глазах снова разлилась горечь от пронзившей её только что мысли. – Ты тоже знал и помогал Дарию? – И раньше, чем он успел сказать, требовательно добавила: – Не смей лгать мне!

– Я не знал, – честно ответил Коди, устраиваясь у её ног.

– Я была ребенком, когда нашли отметку на моей коже, – повинуясь внезапному порыву всё рассказать, заговорила Ивори. Возможно, правильно было прийти в церковь и исповедаться, покаяться пастору. Возможно. Но захотелось рассказать ему. Осудит – так осудит. Ей всё равно уже нечего терять. Даже себя она уже давно потеряла.

Кто-то иногда заходил, но Коди их выставлял, а потом и вовсе запер дверь, оставаясь один на один с ней. Ивори не обращала на это внимание. Она проживала снова свою жизнь, но уже не вынужденно, погружаясь при помощи магии эльфийки, а добровольно проходила путь, который принес ей столько боли. В какой-то момент Коди взял её за руку, и ей показалось, что идти стало чуточку легче, как будто он стал её опорой. Она рассказала всё, включая то, как подсыпала яд в выпивку Эдана. Когда её рассказ подошел к концу, ведь дальше её история уже соединялась в общую, она закрыла глаза. Сказанное тогда магом духа вдруг стало её явью…

Она стояла перед пустой рамой и смотрела в неё, но боли не чувствовала, только пустоту. Позади, сколько хватало глаз, простиралась дорога из битого зеркала. Мельчайшие осколки переливались отголосками чужих жизней, которые она загубила. Кровавый след от её ступней тянулся ровно столько, сколько вилась дорога. И даже не нужно было оборачиваться – Ивори и так знала, что составляет её жизнь.

– Ивори, – услышала она голос Коди, но глаз не открыла. – Я не вправе осуждать тебя или оправдывать. Я не знаю, как поступил бы сам, окажись на твоем месте, да и никто не знает. Но в одном уверен полностью: Создатель милостив к тем, кто искренне раскаивается.

Ивори всё же обернулась. Дорога из разбитых осколков никуда не делась. Она всё так же перемигивалась смертями, напоминая о пройденном пути. Ивори отвернулась и посмотрела в раму. Та не была больше пустой, в ней отражалась уставшая, бледная женщина с символом на груди, который определил её судьбу. Изображение дрогнуло, и уже через один взмах ресниц на неё смотрел солдат Инквизиции, Коди Айвар. Он протянул ей руку и замер, ожидая.

– А ещё я уверен в том, что всё ещё хочу быть рядом с тобой и помочь тебе всё это пережить. Если позволишь, конечно, – договорил Коди и накрыл её руку, которую до этого держал, второй рукой.

Она открыла глаза – на неё с любовью смотрели его красивые синие глаза.

– Создатель милостив, – шепотом согласилась с ним Ивори и прижала свою ладонь к его щеке, чувствуя, как внутри, где-то в опустевшей и застывшей душе, зарождается маленький огонечек тепла.