Нулевой уровень

5

Космолëт плавно приземлился, и через некоторое время пассажирам разрешили покинуть борт. Две недели перелёта оказались очень утомительными. Мела с детства плохо переносила дорогу, вот и сейчас аппетит то пропадал, то возвращался, слабость не оставляла ни на минуту, а при первых признаках укачивания и гиперпрыжках она сразу включала в каюте программу сна. Лучше уж спать, чем маяться непонятно от чего. То ей плохо, то хорошо.

«Это просто нервы», — твердила она себе, пытаясь отвлечься на музыку или просмотр центрального канала. Дер Коаридо часто появлялся в новостях, но уже без своего постоянного собеседника. Мела особо не вслушивалась в его бредовые речи, но, кажется, теперь, кроме теней, его озаботила жизнь сцерацитов на планете Цеус 532-9. Но даже его яркие одежды и визгливые интонации не отвлекали от тысячи мыслей.

Отец. Скар. Она сможет созваниваться с ними и разговаривать по видеосвязи. Она будет видеть, как Скар растёт.

Дэй. Как он? Сейчас она жалела, что вспылила тогда около автомобиля. Возможно, Дэй прав, нужно было остыть, потом поговорить. И да, важно понимать, что ничего не изменилось бы. Она все равно уехала, но может быть они расстались бы друзьями? А нужна ли ей такая дружба? И зачем? Всё равно она теперь почти что заключенная, без права покинуть планету в течение семи лет, и только потом возможен недолгий отпуск. А там тест снова выдаст ноль, и её ждёт новое распределением на окраину галактики. Мела держалась как могла, на тысячи замков закрывала свои чувства. Нельзя думать, нельзя переживать о несбыточном… Нельзя… любить.

Перед прибывшими выстроилась небольшая группа встречающих. Среди них возвышался крупный мужчина. В некотором смысле его даже можно было назвать слегка полноватым, но скорее всего он в прошлом занимался спортом и просто в последнее время запустил себя. Крупные черты лица казались самыми обычными, ничем не примечательными. Коротко, почти налысо стриженный, в чистом рабочем костюме и брюках, заправленных в высокие сапоги. Ей этот человек отчего-то сразу не понравился. Ей показалось, что он слишком властный, слишком самоуверенный со знаком минус. Мела сглотнула, сделав себе мысленную зарубку держаться от него подальше, однако она очень надеялась, что первое впечатление окажется ошибочным.

— Приветствую! — пробасил он, заложив руки за спину. — Я Лидом Расс, начальник колонии этой планеты. Все вы будете жить и работать здесь, на компанию «Тиар-Си», согласно условиям контракта. Вас расселят по комнатам и направят по местам в строгом соответствии с вашей квалификацией, ну и… кхм… уровнем, это у женщин. Если кроме тех, кто по распределению, есть сопровождающие, то прошу остаться, вас тоже устроим по рабочим специальностям.

— Слушай, здесь так много нулёвок, выбирай кого хочешь, — позади шептал кому-то неизвестный мужчина. — Разгуляемся.

— Повеселимся, — вторил ему другой. — Хочу каждую неделю новую.

— Прекратить разговоры! — грозно крикнул начальник колонии. — Итак, — он нахмурился, — на поверхности планеты жизни нет, хотя есть вода и вроде бы подходящие условия. Но! Если тут и собирается зародиться жизнь, то она тут же погибает из-за вредоносного влияния выбросов предприятий. Все помещения, жилые и рабочие, располагаются под землёй. Всего пятьдесят этажей, самые нижние двадцать — шахты, дальше — пятнадцать — предприятия, остальные, те, что ближе к поверхности — жилые плюс некоторые лаборатории, санблок и другое, кхм. Отсчёт этажей начинается с самого нижнего. Существует система лифтов: вертикальные, горизонтальные, конечно, грузовые, мегагрузовые и обычные пассажирские. Так вот! Едем все дружно на работу, пользуемся грузовым, а то позабьются в простой, потом застревают между этажами, лишь бы не работать! Обнаружу такое, выпишу штраф, особокрупный! Ясно?

— Ясно, — нестройный ответ прозвучал со все сторон.

— Сейчас пройдёте распределение! Мальчики направо, девочки налево! — рявкнул дер Расс.

Толпа разделилась на два ручейка, которые затекали в разные двери. Нет, начальник, конечно, пошутил: некоторые «девочки» и «мальчики» были уже с сединой волосах. Тех, что после учёбы — от силы набралось бы половина. Мела увидела, как блестят глаза мужчин-работников колонии, которые осматривали их, будто пришли за товаром в магазин, посмотрела под ноги, по сторонам. Хотелось найти железный штырь, палку — что-нибудь, чем можно обороняться. Но тут, видимо, не первая она такая, всё подчистили.

— Это шокер, — на распределении ей выдали поясную сумку с вполне серьёзным прибором, способным вырубить человека надолго за считанные секунды. — Применять только в случае домогательств, — напротив сидела заместитель начальника колонии дера Рауша Фиори, крепкая упитанная женщина с двумя медными косами, закрученными в загогулины над ушами. Мела опустила взгляд и невольно сглотнула, даже не пытаясь представить размер груди этой дамы. Кажется, такого белья не продают. Когда дера Фиори встала, чтобы достать из шкафа чип от комнаты Мелы, то оставалось только снова сглотнуть, формы сзади пониже спины, тоже оказались огромными.

— Вот что скажу тебе, девочка, — она села наконец напротив. — Нулевой уровень, ты новенькая и вроде как самая молодая из прибывших, но могу поселить тебя только на тридцать шестой этаж, это первый жилой. Чтобы жить выше, надо заслужить. Сможешь, тогда переселю.

— Чем отличается первый жилой от тех, что выше? — Мела слегка наклонилась к женщине.

— Хм, — удивилась начальница. — Обычно спрашивают, как заслужить.

— Это тоже интересно, — кивнула Мелаиса.

— Чем отличаются уровни? Чем выше этаж, тем лучше фильтры, и чище воздух. Качество воды тоже улучшается. — Рауша Фиори загадочно подвигала тонкими бровями. — Как заслужить? Хм, хорошо работать. И… если понравишься кому из начальства, возьмут наверх.

— Как это, понравишься?

— Именно так, как женщина должна нравиться мужчине.

— Какая мерзость, — скривилась девушка и отодвинулась от деры Фиори.

— Как скажешь, но вот как начнёшь задыхаться от плохой фильтрации, быстро побежишь наверх, согласна будешь быть общей, лишь бы дышать нормально.

— Что значит общей? — ужаснулась Мела и даже встала от удивления.

— Общей значит для всех. Для тех, кому не нужна личная, а достаточно пойти, снять напряжение. Есть у них там такие комнатки…

— Замолчите! — девушка вскрикнула и зажала уши руками.

— Какая чувствительная тут появилась, — дера Фиори ехидно усмехнулась, встала и схватила девушку за плечо. — Захочешь повыше, приходи ко мне, договорюсь.

— Отвратительно! Да как они могут? Гадость! — Мела ходила из угла в угол по крохотной комнатушке на тридцать шестом этаже, выделенной ей в личное пользование. Вспомнила липкие взгляды прибывших, потом вдруг поняла, что охранники тоже смотрели оценивающе. Они тоже выбирали!

Осознание этого подняло бурю негодования внутри, и Мелу стошнило. Еле успела добежать до туалета, который был здесь же за сплошной перегородкой в углу. Опустошив желудок, подошла к крану помыть руки и посмотрела в небольшое, сильно поцарапанное, зеркало. Никогда в жизни она не выглядела настолько плохо: впалые щеки, синие губы и чёрные круги под глазами. Как она могла так измениться за две недели перелёта?

— Наверное, я не переношу гиперпрыжки, — она погладила себя по лицу. — Из-за них у меня пропадает аппетит. А иногда и вовсе тошнит. Но сейчас я здесь! Больше никаких полётов в космосе, только работа! — попыталась взбодриться и улыбнуться. — И хорошее питание! Я справлюсь, у меня, если что, есть шокер. И пусть эта тётка сама идёт наверх и становится общей.

После скромного, но вполне сытного ужина, состоялось собрание, где их окончательно распределили по рабочим местам. Мелу направили рядовым химиком в цех по производству инсализитной кислоты, которую использовали на многих пищевых предприятиях галактики.

После распределения по цехам им рассказали, что они могут подписать бумаги, и часть зарплаты будет уходить их родным. Мела с радостью воспользовалась этой возможностью, и отписала на отца восемьдесят процентов своего заработка. Покупать здесь особо было нечего. Она брала только воду в пластиковых бутылках, которая стоила здесь просто бешеных денег. Поговаривали, что на тридцать седьмом этаже есть крыло развлечений, где можно весело провести время, а также потратить лимы, но Мела даже слышать ничего об этом не хотела и тем более знать, чем именно там занимаются. В конце концов она решила, что это просто местная сказка о райском уголке, потому что невозможно понять, где люди могли взять время на развлечения, да и радости особой в них не ощущалось.

Дни потянулись один за другим. Серые, как и всё вокруг. Серые стены, серые комбинезоны, и лица серые и безрадостные. Да и чему тут радоваться? Работа и только работа. Некоторые девушки мечтали попасть наверх, пусть быть для всех, зато ходить по красивым коридорам, где, по слухам, есть ковры и цветы, носить нормальную одежду, которая не натирает тело, пить воду, которая ничем не пахнет и дышать относительно чистым воздухом. Но им никто такого не предлагал. А тем, кому предложили, уже давно сбежали наверх.

Цех, где она теперь работала, представлял из себя огромное помещение, утопающее во тьме. Свет горел только над рабочими местами и немного над проходами, на энергии экономили. Место Мелы было почти в самом начале конвеера. Работа оказалась крайне монотонной: в тару, которая движется по ленте нужно влить строго дозированную дозу кислоты, и так весь день. От кислотных испарений слезились глаза, поэтому приходилось работать в маске с фильтрами, полностью закрывающей лицо. Фильтры, наверное, были старыми, плохо справлялись со своей работой, поэтому через время приходилось снимать маску, пытаясь отдышаться, и заодно вытирать запотевшие стёкла очков. Стройные ряды массивных тар, казалось, не кончатся никогда, и к концу дня у Мелы рябило в глазах, плюс к этому тошнило от запаха кислоты. Постоянно вспоминались слова деры Фиори и становилось страшно. Неужели такие условия через год или два могут сломить волю настолько, что женщина соглашается на подобные вещи?

— А что случается с теми, кто пошёл наверх? — спросила как-то Мела у одной из женщин, работающих неподалёку от неё. — Если они надоедают?

— Возвращают назад, — пожала та плечами, монотонно выполняя свою работу. — Я давно работаю, нулёвка, как и почти все здесь, наверх не взяли, фигурой и лицом не приглянулась, так вот, знаю, что всегда кого-то забирают из новой партии, а старых возвращают назад, ну или срок их контракта заканчивается.

— Но почему, — возмутилась девушка, — никого не волнует то безобразие, что здесь творится?

— Ты слишком глупая, — улыбнулась женщина, и её морщины слегка разгладились. — Недаром дера Рауша Фиори сделала мужикам внушение, чтоб тебя не трогали. Сказала, что мала ты ещё слишком. Велела дождаться, пока чуть подрастёшь. А насчёт этого… Какое безобразие? Продажных женщин и в большом мире полно, а здесь это единственный способ улучшить свою жизнь. Всё делается по согласию, силком никого не тянут. А мужики здесь работают одинокие, в основном. Что ж им прикажешь делать? Мы нулевые, нам нечего мечтать о большой любви! Мы никогда не подарим миру новую жизнь, а значит никому не нужны!

— Нет! — Мела от возмущения только открывала и закрывала рот. — Как же так? Ну и что если нулевой? Я ведь человек! — Мела уже плакала, но пожилая женщина слегка приобняла её, приговаривая:

— Глупая ты ещё, жизнью не битая.

— Тогда я не хочу становиться умной, — шепнула она, отворачиваясь от женщины и возвращаясь к работе. — Хочу вечно быть глупой и верить в хорошее.

Мела поняла, что сейчас задача номер один для неё — не раскисать! Не хандрить! Она просыпалась утром, делала короткую зарядку, шла на завтрак, потом в грузовой лифт и в свой цех на двадцать второй уровень. Там её ждала простая монотонная работа с опасной в большой концентрации кислотой. Следом обед, где нужно съесть всё, даже если не хочется. Снова работа, круг прервать невозможно.

Вечером, выходя из цеха, женщины раздевались полностью, на ходу снимая одежду и бросая её под ноги, потом всё это соберут и постирают прачки. Дальше на ходу набирали мыло из дозаторов и шли вереницей под длинную душевую систему. Нужно было успеть вымыть тело и голову до того, как ты вышла из потока.

Сначала Мела не успевала вот так на ходу помыться, приходилось надевать чистую одежду на мыльное тело и пытаться смыть всё с себя уже в своей комнате. Про волосы и говорить нечего. Но постепенно она втянулась. Нужно просто делать всё быстро и не набирать много мыла, так легче смыть.

Выходных как таковых не давали, вместо них было два дня в неделю, когда все работали только до обеда, а дальше — свободное время. В такие дни она звонила отцу и братишке, и они подолгу разговаривали по видеосвязи.

Так прошло около двух месяцев, а потом, в один из обычных дней, Мела дошла до рабочего места и почувствовала, что сознание погружается в темноту, а она будто летит в пропасть.