Обещание любви

Глава 18

Джудит просыпалась с ощущением, что ее ласкает великан. Она лежала обнаженная на кровати, уткнувшись носом в подмышку Алисдера, ее рука обнимала его широченную грудь, а нога была переброшена через твердое, мускулистое бедро. Джудит осторожно приоткрыла один глаз и обнаружила, что его твердая плоть, живое напоминание, что ее муж-шотландец настоящий мужчина с ног до головы, находится в опасной близости от того места, где у нее сходятся бедра.

Она медленно отодвинулась, боясь разбудить его, но Алисдер лежал с открытыми глазами и молча наблюдал за действиями Джудит. Он ничего не говорил, не шевелился, пока она осторожно передвигалась к краю кровати. Джудит хотела встать, но ее смущала собственная нагота. Она осматривала себя, удивляясь тому, как умудрилась потерять рубашку, которую, она точно помнила, надела вечером накануне. Оглянувшись по сторонам, она увидела ее висящей, словно белый флаг поражения, на единственной сохранившейся стойке полога. Джудит нахмурилась и прикрылась одеялом. Алисдер по-прежнему хранил молчание, ничего не объясняя и не спуская с нее глаз.

Наконец он улыбнулся, на лице у него появилось выражение, которого раньше Джудит никогда не видела. Глаза его смотрели еще сонно, волосы спутались. Утренняя щетина рождала у Джудит желание пощупать, такая ли она колючая, как выглядит. Сейчас Алисдер и бесконечно привлекал ее, и немного пугал. Джудит смотрела на мужа с подозрением, но он продолжал усмехаться, словно обещая, что не оставит ее в покое.

Алисдер протянул руку и сдернул одеяло с Джудит. Она снова попыталась прикрыться, но он засмеялся и столкнул ее с кровати. Прежде чем она успела покраснеть и смутиться, увидев его мужскую плоть и белые ягодицы, Алисдер схватил ее за руку и потащил вниз по лестнице.

Не обращая ни малейшего внимания на отчаянные протесты Джудит, он втащил ее в большой холл, а затем открыл дверь во двор, уже ярко освещенный лучами утреннего солнца. Джудит как могла старалась прикрыться руками, но тщетно. Алисдер крепко держал ее за руку. Джудит чувствовала, что он полон несгибаемой решимости.

– Маклеод, мы же совершенно голые! – лихорадочно прошептала Джудит, оглядываясь, нет ли кого поблизости. Она старалась не замечать его наготы, но сделать это, будучи прижатой к его спине, было непросто. Джудит показалось несправедливым, что обнаженный Маклеод выглядит так же великолепно, как и одетый. И почему у него на пояснице такая соблазнительная ямочка?

Он тянул жену все дальше, не обращая внимания на ее протестующие вопли. Ее нагота входила в его план и была не случайной. Он всю ночь мечтал о вкусе ее пышной груди, шелковистой коже, о том, чтобы она прижималась к нему с любовью, а не просто ради удобства. Он потихоньку, дюйм за дюймом, стянул с нее ночную рубашку, когда она наконец крепко уснула, испытывая адские муки, оттого что приходится сдерживать себя.

Алисдер уснул под утро, а когда проснулся, увидел, что она прильнула к нему словно теплый, довольный котенок. Во сне она перекинула ногу через его бедро. От этого прикосновения плоть Алисдера мгновенно набухла и отвердела.

Алисдер принял решение: сегодня Джудит станет его женой.

– Маклеод! На нас ничего нет! Нас могут увидеть!

Алисдер притянул Джудит к себе, поднял на руки, чтобы она не поранила ноги об острые камни, и направился по тропинке к бухте. Он не остановился на берегу, а сразу же вошел в воду. В двадцати футах от берега, где дно резко обрывалось, Алисдер отпустил Джудит. Она камнем погрузилась в ледяную воду, потом вынырнула, беспомощно шлепая руками по воде и ловя ртом воздух.

– Маклеод, – прокричала она, – я не умею плавать!

Именно это он и подозревал, когда заметил, что она всегда старательно обходит бухту. Он протянул руки, подхватил Джудит и прижал к груди. Руки ее невольно обвились вокруг шеи Алисдера, она крепко вцепилась в него, чтобы не утонуть.

Он хотел, чтобы она зависела от него, хотел, чтобы проигрывала в уме различные варианты поведения, но не забывала одного – без него она пойдет ко дну.

Тело Маклеода было твердо как скала, как уже не раз отмечала Джудит. Она впилась ногтями ему в плечо. У любого другого остались бы отметины, только не у него. Озорство в глазах Алисдера сменилось чем-то серьезным, почти торжественным. Алисдер был выше Джудит, поэтому без труда доставал ногами до скалистого дна. Однако он не стал говорить жене, что спасение совсем рядом. Он хотел, чтобы она держалась за его плечо, глядя ему в лицо синими глазами, потемневшими, как грозовое небо.

Прилив очистил берег от мусора. Прозрачная вода казалась черной из-за эбонитовых скал у них под ногами. Рассветное солнце окрасило небо за спиной Джудит в розово-желтые тона. Возвышающиеся слева на берегу сосны еще оставались черными, словно ждали солнца, чтобы заиграть всеми оттенками зеленого. Все вокруг просыпалось, природа наполнялась радостными звуками, весело защебетали птицы, приветствуя новый день. Заново рождавшийся мир завораживал душу божественной красотой.

– Давай представим, Джудит, будто мы – создания вне времени. Будто мы только-только нашли друг друга. Ты не была замужем, я не был женат. – Он улыбнулся, заметив на ее лице смущение.

Она не отозвалась, но Алисдер и не ждал ответа. Он уже давно заметил, что, если Джудит растеряна, уходит в себя, молчит.

– Мы с тобой удивительно похожи. – Он положил свои руки поверх ее рук, покоившихся у него на плечах. – У тебя такие же ладони и руки, – продолжал он, гладя их по всей длине. – Твои плечи не очень отличаются от моих, разве только более округлые и мягкие и словно призывают к поцелуям. – В подтверждение своих слов он поцеловал ее, ощутив теплоту плоти и холод воды, самую суть жизни. Алисдер опустил руки в воду и обнял Джудит за талию. – Твоя талия много уже моей, твои бедра круглы там, где прямы мои, хотя ноги наши созданы для одной цели – ходить по земле. На этом различия заканчиваются. Если бы я был новым творением, исполненным любопытства в этом райском саду, я бы решил, что Создатель совершил ошибку.

– О чем ты, Маклеод? – Джудит не понимала его, не понимала, что за каприз пришел ему в голову этим утром.

– Называй меня Адамом, а ты будешь Евой. Вместе мы станем первыми обитателями мира, будем сгорать от любопытства, память наша будет чиста и пуста, готовая запечатлеть наше счастье. Прошлого нет, Ева. Вчерашнего дня не было. Есть только это прекрасное мгновение и такое будущее, какое захотим мы.

Она не хотела играть в эту игру, но вдруг увидела в его глазах затаенную боль, когда он посмотрел на разрушенный замок. Она поняла, что он очень уязвим и беззащитен. Да, он без смущения прошел по всему дому и до самого берега бухты совершенно голым, но обнажить душу ему было так же непросто, как и ей. Скорее всего, он тоже мечтал хотя бы на время забыть о прошлом. Он был добрым, этот Маклеод, который решил стать Адамом. Увы, она уже не могла стать Евой после всего, что с ней случилось.

Длинные лучи рассветного солнца расходились за головой Джудит подобно короне, подчеркивая на фоне темной воды молочную белизну ее кожи. Алисдер отдал бы все, только бы убрать с лица Джудит выражение стоического терпения и обреченной готовности вынести неизбежное. Интересно, догадывается ли она о том, как внимательно он изучал ее все прошедшие недели? Он видел на ее лице удовольствие, сомнение и тревогу, которую она так старательно скрывала от других.

А еще Джудит, наверное, не догадывалась, что он уже давно приучает ее к своим прикосновениям. Утром, когда она подавала ему миску с овсянкой, он благодарил ее теплой улыбкой, которая таила обещание. Проходя мимо нее он на миг обнимал ее, и Джудит уже не вздрагивала от неожиданности. В те вечера, когда он работал допоздна и не успевал к общему ужину, бабушка рассказывала ему, что глаза Джудит то и дело обращались к двери, ожидая его появления.

Да, во всем этом есть какое-то обещание.

Алисдер склонил голову к ее мокрому запястью и лизнул его. Он поражался собственной сдержанности. Он безумно хотел Джудит с того самого мгновения, как проснулся утром и почувствовал тепло ее тела, доверчиво прижавшегося к нему. Ее случайное прикосновение сделало то, что не приснится ни в одном сне, впрочем, все его сны теперь заполнила Джудит.

Руки его по-прежнему поддерживали ее за талию, но глаза не отрывались от соблазнительной груди, которая держалась на воде подобно двум белым островам с розовыми сосками-вершинами.

– По-моему, творец проявил здесь особую деликатность, – сказал Алисдер и, подведя руку под одну грудь Джудит, приподнял ее. Вода тонкими струйками устремилась вниз, только на самой вершине соска осталась одинокая капля, которая в лучах утреннего солнца сверкала как маленький драгоценный камень. Зрелище это заворожило Алисдера, он не мог оторвать взгляд от порозовевшей кожи Джудит. – Никогда не видел ничего подобного, – восхищенно прошептал он, – какая симметрия, как сгущаются краски вот здесь. – Он коснулся окружья соска, который в воде казался еще темнее.

Он без труда приподнял Джудит в воде. От прохладного утреннего воздуха влажные соски отвердели еще больше. Алисдеру потребовалось одно едва уловимое движение, чтобы наклониться вперед и взять сосок губами. Господи, как ему удавалось так долго сдерживать себя? Вкус ее кожи был ни на что не похож, это была Джудит. Ему безумно захотелось уткнуться носом в ее тело и вдыхать его аромат.

Губы его были теплыми, рот – горячим. Джудит опиралась руками о его плечи. Увидев его губы у себя на груди, она окаменела. Губы и зубы Алисдера ласкали и дразнили ее, и… ничего больше. Боли не было, зато появилось совершенно неведомое прежде ощущение. Алисдер посмотрел ей в лицо, крошечные золотистые искорки согревали его взгляд. Он припал к другой груди. Джудит покраснела и отвернулась, однако вид Алисдера, наслаждающегося ее плотью, стоял перед глазами.

Со спокойствием, которого на самом деле Алисдер не чувствовал, он прижал к соску язык. Это сильное и в то же время нежное прикосновение причинило ей невыносимую муку. Язык его обжигал, сосок Джудит боролся, подобно гордому воину, пытаясь подняться, несмотря на мягкую силу, прижимающую его. И только когда Джудит застонала, Алисдер, не сводя взгляда с ее лица, втянул сосок в рот. Казалось, он ждет какого-то проявления чувств с ее стороны, движения, звука.

Он опустил Джудит, пока ее грудь не оказалась почти целиком в воде. Алисдер наклонился к самому ее уху и прошептал нечто из ряда вон выходящее:

– Знаешь, Ева, ты очень вкусная. Потрясающие ощущения пронзили мое тело. Показать где?

Джудит облизнула губы, но по-прежнему молчала.

Она всегда стеснялась своей груди, а сестры смотрели на нее осуждающе, чуть ли не с презрением. Энтони постоянно отпускал в ее адрес похабные шуточки. Даже здесь, в бухте, где ее омывает морская вода и ласкают губы Алисдера, она бы предпочла, чтобы груди ее были невидимы. Однако, похоже, Алисдер наслаждался ими, их пышностью, вкусом. Для него это был настоящий праздник плоти. Он пощипывал пальцами сосок, ласкал грудь и вдруг застонал, когда Джудит внезапно отстранилась от него, не выдержав напряжения. Соски у нее набухли и потемнели, стали горячими, ощущение было новое, но на удивление приятное.

Алисдер снова поднял Джудит над водой, его горячий и влажный язык скользнул с груди вниз.

– О Ева, я благословляю наши различия, – лукаво улыбнулся он и положил вторую руку на грудь Джудит.

Мурашки покрыли ее кожу от холодной воды, а не от его прикосновений.

Алисдер улыбнулся и лизнул углубление между плечом и шеей. На языке остался вкус утреннего моря и Джудит – природы и женщины. Большего и желать нельзя! Алисдер чувствовал, как напрягается его плоть. Он подхватил ягодицы Джудит, наслаждаясь их мягкостью.

– Как прекрасны изгибы твоего тела, Ева! Мне хочется погрузиться в него, вонзить в него свои зубы.

У Джудит широко раскрылись глаза, она ударила ладонями по воде, чтобы брызнуть ему в лицо.

– Хватит, Маклеод, отпусти меня.

Алисдер так и сделал, и она тут же пошла ко дну. Он схватил ее за запястье, вытащил и крепко зажал в руках.

– Видишь, Джудит, – проговорил он с улыбкой, – я всегда выполняю твои просьбы. Тебе стоит только попросить.

– Я хочу назад, в Тайнан, – сказала Джудит, сердито глядя на него.

Одной рукой она обтерла лицо, но крошечные капельки воды, оставшиеся на ресницах, переливались всеми цветами радуги, сверкали на ее щеках и губах. Алисдер подумал, что в жизни не видел женщины прекраснее, чем его жена-англичанка!

В последнее время, находясь в безопасности, Джудит изменила отношение к жизни, сама того не подозревая. Иной стала ее походка, расправились плечи, а бедра соблазнительно покачивались. Она перестала сутулиться, словно исчезло желание казаться ниже, и прижимать руки к телу, будто защищаясь от кого-то. Теперь она ходила высоко подняв голову, а ее рост и стройность только подчеркивали женственность ее фигуры.

Когда раскаленный диск солнца висел позади Джудит над горизонтом, а ее бездонно синие глаза метали молнии от беспомощности, Алисдер Маклеод понял, что жена у него не просто хорошенькая – она обладает той же величественной красотой, что и родная Шотландия, красотой уникальной, а потому особенно ценной.

– Обязательно, милая. Еще одно мгновение, – проговорил Алисдер, вновь сосредоточив внимание на груди Джудит.

От его осторожного прикосновения сосок мгновенно стал твердым, будто он запомнил испытанное ранее наслаждение и теперь только ждал его повторения. Алисдер с удовольствием поглаживал кожу вокруг соска, запоминая, какая нежная и шелковистая она на ощупь и как вздыхает при этом Джудит.

Внезапно ее коленка коснулась чего-то невероятно твердого и длинного. Глаза у нее округлились, а Алисдер хитро улыбнулся.

– Поцелуй меня, Ева, – проговорил он, накрывая ее губы своими.

Она повиновалась. Это был короткий, почти мгновенный поцелуй, в котором страсти и тепла было не больше, чем в холодной снежинке.

Алисдер усмехнулся. Черт возьми, ну и упряма же она! Он опять прильнул к ее губам и поцеловал со всей изголодавшейся за многие недели страстью. Губы его были одновременно мягки и тверды и отдавали морем. Они настойчиво раздвигали ее губы, стремясь открыть дорогу горячему языку. Джудит оставалось только держаться за его плечи и надеяться, что она не утонет. Однако уже через мгновение у нее все-таки появилось ощущение, что она тонет. В поцелуе Маклеода.

Она не боялась его. У Джудит было достаточно времени, чтобы изучить Алисдера, узнать его. Она очень боялась одного – что не в состоянии испытать того, что Маклеод называл страстью. Ей казалось, что душа ее выжжена дотла и она уже не способна ничего почувствовать.

И все же Джудит вздрагивала, когда Алисдер языком проводил по контуру ее губ, слизывая капельки воды. Ей было и жарко, и холодно.

– Наши губы распухнут от поцелуев, Ева. Разве они не предназначены для того, чтобы любить и ласкать? – Голос Алисдера звучал приглушенно и хрипло. Он приподнял ее лицо за подбородок и притянул к себе. Язык его снова ворвался в ее рот.

Он за талию притянул ее к себе, что было несложно – в воде Джудит почти ничего не весила, – и прижал к себе так, чтобы она почувствовала степень его желания.

– Ты так прекрасна, Ева, – тихо проговорил он. – Ты совершенное творение Господа в это первое утро мироздания. – Он вновь поцеловал ее.

В ответ Джудит издала непонятный звук, не удержалась и провела языком по его золотистой коже, ощутив вкус соли и тепла. Она обвила руками его шею и с наслаждением закрыла глаза.

Алисдер прижал Джудит еще сильнее к себе, расправив по воде ее длинные волосы, словно играя с ними. Потом он намотал их на руку и оттянул ее голову назад. Когда лицо Джудит оказалось перед ним, он с жадностью прильнул к ее губам, окончательно лишая ее последней возможности к сопротивлению.

Рука его скользнула вдоль живота вниз, пока не коснулась шелковистого треугольника волос, там, где сходятся бедра. Джудит вздрогнула, но Алисдер лишь сильнее привлек ее к себе, успокаивая. Пальцы его раздвинули теплую плоть и нашли то, что искали. Джудит была горячая и влажная, и Алисдер понял, что источник этой влаги не только море. Он немного приподнял Джудит и продвинул палец глубже, а потом начал медленно двигать им. Губы его нашли сосок и втянули его в рот.

– Эта разница между нами самая восхитительная, Ева.

Алисдер твердо стоял ногами на каменистом дне. Он немного отстранил от себя Джудит, и она почти легла на воду, поддерживаемая его сильными руками за бедра. Она невольно развела ноги в стороны. Тогда он притянул ее к себе и одним плавным движением вошел в нее.

– Это самый бесценный дар Творца, милая Джудит, благодаря которому мы можем соединиться, дарить друг другу наслаждение.

Одной рукой Алисдер удерживал Джудит за бедра, а другой приподнял ее голову и смотрел в лицо.

Он заполнил ее до конца. Джудит ощущала в себе его горячую и твердую плоть, но при этом не испытывала даже намека на боль, которой опасалась. Когда она закрыла глаза, Алисдер перестал двигаться и дождался, чтобы она посмотрела на него. Джудит пронзал жар, исходящий от мужа, его серьезный и торжественный взгляд, страстный и сосредоточенный.

Он двигался в ней не спеша, широко расставив ноги для устойчивости. Джудит охватил небывалый жар, она крепко обняла ногами его бедра, прильнув к Алисдеру так плотно, будто от этого зависела ее жизнь. Негромкий звук похожий на стон вырвался из ее приоткрытых губ. Он вышел из нее, чуть наклонился вперед и поцеловал их, его пальцы опять нырнули в заветное место между ее ног.

Алисдер заскрежетал зубами, когда почувствовал, что она сама прижалась к нему. Губы Джудит распухли от поцелуев и приоткрыли, белоснежные зубы. Она часто-часто дышала, возбуждая его все больше.

Он пытался думать о стрижке овец, о том, что надо починить крышу, и еще о миллионе ненужных и отвлекающих забот. Однако все мысли снова и снова возвращались к Джудит. Руки ее безвольно покоились на его плечах, пальцы ласкали его волосы на затылке, теплые, влажные губы касались ключицы. Иногда язык Джудит вырывался наружу и ласкал его кожу. Вода была ледяной, но тело Джудит горело, пламенем отдавали золотисто-каштановые волосы, раскраснелись щеки.

Она провела по его губам влажным пальцем, и Алисдеру опять захотелось поцеловать ее. Он так и сделал, Джудит пошевелилась, отчего он едва не взорвался. Он застонал, не в силах оторваться от ее рта, и опять вошел в нее, заполняя собой. Джудит отозвалась тихим ответным стоном.

Когда Алисдер оторвался от ее губ и свободно вздохнул, он чуть-чуть подвинулся в сторону берега, чтобы ноги Джудит тоже доставали до дна.

Дрожа от холода, она склонила ему на плечо голову. Ей не было больно от близости с Маклеодом. И как это не похоже на все, что она знала раньше! Джудит не ожидала, что Алисдер способен на такую игру. Когда он, охваченный сладкой истомой, оторвался от нее, она вдруг непонятно почему рассердилась, ощутив странную пустоту. Джудит подумала, что теперь не сможет смотреть в сторону бухты не краснея.

Алисдер вздохнул, зная, что Джудит не испытала экстаза. Черт побери, не женщина, а сплетение противоречий. У нее тело сирены и детская непорочность. Неужели их первая близость ничего в ней не изменила.

Она посмотрела на него, словно удивляясь его внезапной усталости, затем перевела взгляд на берег, за его плечо. Алисдер заметил, как удивление на ее лице сменяется ужасом.

Он обернулся посмотреть, чем вызвана такая перемена.

На берегу собрался почти весь клан.