Обещания

Глава 21

В голове Джея был полнейший сумбур. Когда он в последний раз посмотрел на часы, было три часа ночи. Наконец ему удалось задремать, и в полусне он вдруг услышал, что кто-то пытается открыть его балконную дверь. Прежде чем он успел встать с кровати, чтобы проверить в чем дело, приоткрытое окно распахнулось, и женское тело, словно угорь, беззвучно скользнуло в комнату.

Она раздевалась в полнейшей тишине. Когда он откинул одеяло, приглашая лечь рядом с ним, его плоть напряженно стояла. Закрыв ладонью рот Джея, она стала ласкать его, дразня своими тонкими, нежными, опытными пальцами. Уже через несколько секунд он вошел в нее, неистово, безумно целуя в жаждущие губы и запустив пальцы в волосы. Он мял ее тело, стискивая в своих объятиях, и никак не мог насытиться. И вот он уже снова проник в нее, испытывая сумасшедший прилив возбуждения, наслаждаясь этой безмолвной запретной любовью.

Она тихонько вошла в кухню. Пытаясь восстановить в памяти последовательность невероятных событий вчерашнего дня, Джиллиан достала чашку из застекленного шкафчика и неожиданно застыла, услышав приглушенный смех своей сестры. Ошибиться было невозможно. Воркование Джолин, перебиваемое негромким голосом Джея, доносилось со второго этажа. Они украдкой спускались по лестнице. Через несколько секунд Джилиан увидела, как они, обнявшись, вышли в гостиную, на цыпочках прокрались в коридор и, стараясь не шуметь, закрыли за собой входную дверь.

Пораженная, Джиллиан буквально приросла к полу. Ее мозг отказывался что-либо понимать, сердце превратилось в ледяной комок. Прежде чем она успела опомниться, в кухню вошла Анни, как всегда шурша своим халатом и шаркая по полу шлепанцами. Ей нужно было все подготовить к завтраку и заварить свежий кофе. Под ее пристальным вопросительным взглядом Джиллиан ополоснула под краном чистую сухую чашку.

— Всю ночь не могла уснуть, — пробормотала она и оцепенело побрела из кухни наверх в свою комнату под звук удалявшейся машины сестры.

Услышав, как за Джеем захлопнулась входная дверь и он вошел в кухню, Джиллиан остановилась на ступеньках лестницы, замерев, как мышь. Его торжественные слова эхом прокатились по тишине спящего дома.

— Я собираюсь сделать Джолин предложение, Анни. И если она скажет «да», мы поженимся сразу же, как только я смогу купить ей обручальное кольцо.

Что ответила Анни, Джиллиан не расслышала. Она бросилась в свою комнату и тихо закрыла дверь, отгородившись от всего мира. А ведь он не сказал ей ни слова. Это, наверное, и было самым ужасным из всего, что произошло между ними. После того как они достигли оргазма, и Джиллиан все еще продолжала плыть по волнам блаженства, Джей смотрел в небо глазами, полными восторженного удовлетворения, и молчал. Его молчание было каким-то странным, даже немного жутковатым. Потом он приподнялся на локте и заглянул ей в лицо, и в молочных сумерках она увидела растерянное удивление в его глазах, которое в конце концов превратилось в разочарованное осознание того, что случилось. Джей уронил голову на ее обнаженную грудь, и все его тело поникло беспомощно, изможденно. Но он так и не произнес ни единого слова.

Он только тихо, тяжело вздохнул, и она поняла, что Джей сожалеет о том, что не сдержался. Только теперь он осознал, что наделал, но было слишком поздно, ничего уже нельзя было исправить. И в это мгновение ее словно ударили по лицу — так значит, Джей не собирался заниматься любовью с ней, Джиллиан. Держа ее в своих объятиях, он обнимал Джолин. А она была всего-навсего заменой.

Они смущенно одевались в полнейшей тишине, и он, боясь взглянуть на нее, смотрел в землю. Тогда она взяла его лицо в свои руки и повернула к себе. Джей закрыл глаза.

— Я все знаю, — сказала Джиллиан. — Все в порядке.

Потом она поцеловала его, наверное, в последний раз в жизни, и он, сжав ее плечи, поцеловал Джиллиан в ответ, благодарно и опустошенно.

— Только не говори, что ты сожалеешь, — попросила она. — Это будет просто невыносимо, если ты скажешь, что сожалеешь.

Лицо Джея казалось по-настоящему несчастным в сгущавшихся сумерках. Он отчаянно не мог смириться с тем, что произошло, и беспомощно развел руками, жестом показывая, что действительно не знает, что ей сказать. Она повернулась и пошла в дом, охваченная одновременно ликованием и глубокой грустью, осознавая, что нашла и тут же его потеряла. Тело Джиллиан парило от восторга где-то высоко-высоко, а душу затягивало сумрачное болото печали. Не может быть, что все кончено. Никак не может быть. Они были вместе, были. Какая-то иступленная радость не покидала ее. Несколько часов она беспо койно ворочалась в постели, не силах уснуть, не в силах унять трепет, охвативший ее оттого, что наконец свершилось то, о чем она не смела прежде и мечтать — Джей занимался с ней любовью! И в голове Джиллиан воздвигались сияющие воздушные замки. Ну конечно, он ничего не забудет. Можно даже не сомневаться, что с Джолин ему никогда не будет лучше, чем с ней сегодня, там, у озера.

Она снова ощутила на своих губах теплый, сладкий вкус его губ, почувствовала солоноватый запах пота. У нее снова начинала кружиться голова, земля уходила из-под ног. Она была словно в послешоковом состоянии, все тело прокалывали острые иголки возбуждения. Они не просто занимались сексом, она любили друг друга. Их объединяло место и время, они по очереди доставляли друг другу удовольствие, исследуя и лаская друг друга тела. Конечно же, Джей снова ее захочет. Если быть терпеливой, если подождать немного, он наверное забудет Джолин и вернется к ней.

Действительность безжалостно разрушила все замки и швырнула на землю воздушные обломки. Джиллиан, наконец, дала волю слезам. Он хотел Джолин. Он всегда хотел Джолин. Не прошло и несколько часов после того, как они были вместе на озере, а Джей уже затащил Джолин в свою постель. И вот теперь он хотел жениться на Джолин.

Убедившись, что его нет дома, Джиллиан приняла душ, сделав воду настолько холодной, насколько могла вытерпеть, приложила к опухшим глазам мокрое полотенце, а потом вышла из ванной, чтобы мужественно встретить новый день. Первым делом она разыскала Анни и сообщила ей, что собирается уехать, потому что все-таки решила вернуться в Нью-Йорк. Анни понимающе кивнула головой и сказала:

— Как хочешь, милочка.

Пытаясь скрыть опустошенность, Джиллиан все рассказала Линне. Сжигая за собой мосты, она призналась, что влюблена в Джея.

— Я знаю, — в голосе Линны звучало сочувствие. — То есть, я, конечно, ничего не знала, но подозревала это.

— Он никогда не будет любить никого, кроме Джолин. Он хочет на ней жениться, — печально сказала Джиллиан.

— Подожди, ты разве забыла о моем брате? Они ведь фактически обручены с Джолин. Если она и выйдет за кого замуж, так только за Паркера.

Джиллиан, затаив дыхание, пыталась все хорошенько осмыслить.

— Поженятся они или нет, Джей любит ее, — заметила она, с трудом произнося эти мучительные слова. Он любит ее, и даже если мы, если я…

Она прикусила язык, испугавшись, что сказала лишнее. Она занималась любовью с мужчиной, который собирался жениться на ее сестре. Неожиданно в мозгу Джиллиан сверкнул безумный луч безумной надежды. Если Джолин скажет «нет», Джей вернется к ней, и все проблемы будут решены. В конце концов он забудет Джолин и поедет за ней в Нью-Йорк…

Она сразу же отбросила эту мысль. Джей никогда не бросит свою семью.

После того как Сэм поставил подписи на копиях дополнительного распоряжения, касавшегося наследства, Бурт Хольман подал ему папки с отчетами, содержавшими собранные им сведения о Курте и Анни. Сэм не стал смотреть бумаги.

— Что стало известно о Курте?

— Ничего особенного. Простая рабочая семья из Техаса. Отец на пенсии, бывший сварщик. Мать работала учительницей в школе. Уже умерла. Скромный студент, ничего выдающегося, никаких талантов. Мы еще не закончили собирать сведения. Хотите, возьмем под наблюдение?

Сэм на секунду задумался.

— Нет. Пока не надо.

Его глаз снова разболелся, когда он просматривал отчет относительно Анни. Он выхватывал самое основное: вдова, хорошая репутация в поселке, незапятнанное прошлое.

Выйдя из кабинета своего поверенного, он решил по дороге домой заглянуть к Анни Чатфильд, чтобы навестить наконец Линну и представиться хозяйке пансиона.

Предварительно выпытав, кто он такой, и убедившись в конце концов, что он действительно является отцом Линны, Анни Чатфильд согласилась наконец говорить о ней. Она была немногословна и высказывалась по существу дела, что произвело на него хорошее впечатление. Теперь он не сомневался, что Линна в заботливых, добрых руках и ни в чем не испытывает затруднений. Анни с гордостью рассказывала ему об успехах его дочери. Сэм уже собирался уезжать домой, не застав Линны, как она вошла в комнату вместе с Джиллиан Лоуэлл. Линна была невероятно обрадована ему и уговорила остаться еще ненадолго, чтобы познакомиться с многочисленными семейством Спренгстенов, обитавшем в этом старом доме. Потом она потащила его на озеро, и, когда они завели разговор о жизни, Сэм удивился, как сильно изменилась дочь, почувствовав в ее словах незнакомую ему прежде в ней целеустремленность и уверенность в своих силах. Особенно, когда они говорили о Курте.

— Я все еще ношу его кольцо, но у меня нет уверенности, буду ли я носить это кольцо всегда, — сказала она. — Я не хочу так же зависеть от мужа, как прежде зависела от своей семьи.

— Я знаю, что слишком уж опекал тебя, — неохотно признался он, — и ты сделала правильный выбор, решившись на самостоятельную жизнь. Но ты должна помнить, что можешь вернуться домой в любой момент, когда только захочешь. Тебе не нужно ничего доказывать Курту или кому бы то ни было.

Линна перебила его.

— Я и не пытаюсь никому ничего доказывать. Никому, кроме самой себе, папа.

Сэма невероятно обрадовало оказанное ему Линной доверие. Он крепко обнял дочь. Он был очень доволен, что она счастлива среди этих людей. Договорившись на следующий день вместе пообедать, Сэм уехал домой с чувством облегчения.

Шестое чувство подсказывало Анни, что в жизни Сэма Боумонта есть какое-то страшное несчастье, такое, какому не могут помочь деньги. Она заметила глубокую тоску в его глазах, болезненный цвет лица и дряблость кожи от быстрой потери веса. Этот человек был болен. Она могла поклясться всей своей кухней, что он ничего не говорил Линне.

Узнав о решении Джиллиан уехать, Анни тяжело вздохнула. Девушка была безнадежно влюблена в Джея, и это было во сто раз хуже, чем безрассудное увлечение Стефана Линной. С того самого дня, когда она переехала к ним, все было написано у нее на лице, но принимая во внимание намерения Джея относительно ее сестры, этот выход, вероятно, был наилучшим. Анни кряхтя встала на ноги и, подойдя к тумбочке, на которой стоял телевизор, достала из нижнего ящика маленький белый конверт. Ей было дано ясное указание: рассказать все Джею до его женитьбы. Если он собирается жениться на Джолин, то сейчас самое время отдать ему это письмо. Она положила конверт в карман своего фартука, чтобы уже не передумать.

Джей присел на огромный валун, лежавший в долине на том самом месте, где они всегда встречались с Джолин. Мысли беспорядочно скакали в голове. Проклятье. События его жизни сплелись в такой клубок, что можно было сойти с ума. Сегодня утром он был так поглощен Джолин, так удивлен и даже шокирован ее появлением у него в спальне среди ночи, и столь упоительно было снова заниматься с ней любовью, что на какое-то время он действительно забыл о том, что произошло между ним и Джиллиан.

Каждый раз, как только Джей принимался об этом думать, все его существо начинало бунтовать. Просто невозможно, чтобы кто-то еще смог завести его так же, как Джолин. Ведь он любил ее еще со школьной скамьи! Даже в армии Джей первое время не мог заниматься ни с кем сексом, если не представлял на месте своей партнерши Джолин. Уже почти пять лет, как он не переставая думает о ней. То, что случилось с ним и Джиллиан на озере, несомненно было ошибкой. Но если бы можно было это вычеркнуть из его жизни! Все началось потому, что он был слегка пьян. И пытался представить, что перед ним Джолин. Он целовал ее, как Джолин, обнимал, как Джолин, но зачем обманывать себя, он знал, что это не Джолин. Когда Джиллиан стала отвечать на поцелуи и объятия, когда стала ласкать и возбуждать его, он не мог спутать ее с сестрой. Сердце, душа и голова совершенно отчетливо осознавали, что он не с Джолин. Проникая в ее тело, он знал, что это была Джиллиан. Между ними была какая-то разница, которой он пока не мог уловить, но совершенно точно, они отличались друг от друга.

Джей признавал, что все это до крайности нелепо. Нельзя всего за одну ночь измениться настолько, чтобы забыть женщину, о которой мечтал годами. Это был настоящий кошмар. Какая-то живая, дышащая, адская черная дыра засасывала его. Джолин наконец вернулась к нему, и не дай Бог, ее сестра расскажет ей о том, что случилось прошлым вечером… Его сердце то мучительно сжималось, то разрывалось на куски. Теперь, когда между Джолин и Паркером все кончено, теперь, когда она вернула Паркеру проклятое изумрудное кольцо и, наконец-таки признала, что оставила свой выбор на нем, Джее, что она его любит, теперь, когда перед ним открылась долгожданная возможность быть рядом с той единственной женщиной, которую он желал больше жизни — он умудрился переспать с ее сестрой!

Все это было безумием, ужасной глупостью. Но было еще глупее, что до тех пор, пока полностью не проснулся и не увидел лица, тело женщины, проникшей, словно неземное существо, в его комнату через окно, казалось ему чарующим таинственным сном, и он был убежден, что это Джиллиан. Пока не поцеловал эту женщину — женщину, которая оказалась Джолин.

Час назад Анни сказала, что Джиллиан возвращается в Нью-Йорк, и Джей понял, что разговора не избежать. Ему придется встретиться с ней и попросить ничего не говорить сестре. Он вернулся домой и нашел Джиллиан на пристани с устремленным на озеро внимательным взглядом. Она даже не хотела поворачивать голову в его сторону, и он так смутился, что не знал, как приступить к разговору.

— Анни сказала, ты уезжаешь, — с трудом произнес Джей. — Если это из-за вчерашнего…

Он чувствовал себя подавленным, несчастным и, увидев боль в ее глазах, пришел в крайнее замешательство.

— Я не знаю, что тебе сказать, Джиллиан. Наконец она посмотрела на него, и на ее лице отразилось разочарование:

— Ты занимался любовью со мной и с моей сестрой в один и тот же вечер…

— О Боже, Джиллиан, пожалуйста, не надо. Он чувствовал себя по уши в грязи. Сойдя с пристани, Джей подошел к самой кромке воды и поднял несколько гладких камешков, чтобы хоть чем-то занять свои беспомощно свисавшие по бокам большие руки. Надо было все объяснить ей.

— Я совсем не хотел, чтобы это произошло, клянусь тебе. Но как только я увидел твое тело, твои волосы, все золотые от лучей заходящего солнца, я представил, что это она, — он вздохнул. — Пойми, я не хотел тебя обидеть.

Она молчала, словно немая, и он попытался объяснить все так, чтобы было понятно.

— Джилли, когда не стало моей мамы, жизнь дала мне тяжелый урок. Нельзя отказываться от того, что она тебе дарит сегодня. Нужно брать и пользоваться. Где гарантия, что для тебя наступит завтра? — он стал один за другим бросать камешки в воду, потом нагнулся, чтобы поднять еще. — Когда я вернулся домой, Джолин была с Паркером, и я приложил все силы для того, чтобы воссоединить свою семью, но я люблю твою сестру с семнадцати лет. А вчера вечером я был пьян… я хотел Джолин, но ее со мной не было. Я даже и не думал, что ты…

Лицо Джиллиан вспыхнуло. Это была не только его вина. Да, это он сделал первый шаг, он поцеловал первым, но если бы она сказала «нет», ничего бы не произошло. Джей был настойчив, но вполне мог сдержать себя. Она сама хотела, чтобы это случилось, она сама подтолкнула его на близость. Разумеется, он признавал свою ошибку, но она должна согласиться, что какая-то доля ответственности лежит на ней самой. Джиллиан покорно кивала головой, и по ее щекам бежали слезы. Она видела, как Джей облегченно расслабился.

— Джолин дала Паркеру отставку, и если она согласится выйти за меня замуж, ты и я — мы будем одной семьей. Если же ты все ей расскажешь, а ты имеешь полное право это сделать, то этого уже никогда не будет. Может быть, я того заслуживаю. Может быть, это будет справедливо, и между нами все будет кончено. Но в любом случае, мне бы не хотелось потерять нашу с тобой дружбу. Я ею слишком дорожу. «Но хочешь мою сестру».

— Мы останемся друзьями, — кое-как удалось вымолвить Джиллиан.

Джей протянул к ней руки, и она, подойдя, положила голову ему на грудь, слушая, как быстро стучит его сердце, потом обняла и крепко прижалась. Он стиснул ее в объятиях.

— Я не скажу, — прошептала она, — обещаю. Прежде чем отпустить, он поцеловал ее в лоб, затем отступил на шаг и благодарно сказал:

— Спасибо тебе.

Они вместе пошли домой. Она стояла рядом, запретив себе поддаваться эмоциям, когда он звонил Джолин и назначал свидание в долине. Зная, куда он едет, ей было невероятно больно смотреть, как Джей в приподнятом настроении идет к своему грузовику. Но она стояла на крыльце и не сводила с него глаз.

— Надеюсь, ты добьешься, чего хочешь, — негромко сказала Джиллиан ему вслед.

— Спасибо тебе, что ты сделала это возможным, — обернувшись, ответил он и вернулся, чтобы поцеловать.

Он легонько коснулся ее губ своими губами. Только коснулся. Она так и стояла на крыльце, пока машина не скрылась из виду.

Джолин смотрела на него скептически.

— Она часть моей жизни, часть меня, — медленно говорил Джей, внимательно глядя ей в лицо. Он твердо решил не поддаваться соблазну солгать, сказав, что они с ней уедут, куда она захочет, бросив все и вся. И всех.

— Если ты выйдешь за меня замуж, ты выйдешь замуж и за всю мою семью. И это не секрет, что у меня нет денег. Но когда-нибудь они у меня будут, и ты знаешь, я всегда буду заботиться о тебе, — клятвенно заверил он. — Но я должен позаботиться и о них. По крайней мере, еще два года, пока Томми и Стефен не станут на ноги. На лице Джолин отражались внутреннее возбуждение и недовольство, что было вполне понятно, но вот ее молчание говорило ему о многом, о том, о чем он не хотел даже думать: ее молчание означало, что несмотря на все признания, которые он услышал ночью, когда она лежала в его объятиях, в конечном счете она останется с Паркером. Отставка или нет, но Паркер тоже от нее не отказывался. Джолин отошла на несколько шагов, прежде чем ответить.

— Я не отрекаюсь от своих слов, но мне еще нужно о многом подумать, потому что я хочу быть в себе совершенно уверенной, — сказала она.

— Хорошо. Я все понимаю. Сколько тебе понадобится времени?

— Не знаю. Может быть, неделя.

— А если вдруг ты решишь раньше, ты поставишь меня в известность?

— Тогда я приду к тебе в спальню точно так же, как прошлой ночью, и обо всем скажу.

Он поцеловал ее, балансируя на тонком канате между попыткой сдержать себя, призвав на помощь всю свою выдержку и самообладание, и непреодолимым желанием заняться с ней любовью и этим импульсивным актом обладания телом убедить ее дать ответ, который бы навсегда изменил их судьбы. Она поцеловала его достаточно сдержанно, чтобы он взял себя в руки и подавил нараставшую страсть. Джей посадил Джолин в машину и смотрел, как осторожно она выезжает на трассу, до тех пор, пока «Ягуар» не скрылся за холмом.

Когда он сообщил Анни, что ждет от Джолин ответа, она сказала, внимательно и спокойно посмотрев на него:

— Нам нужно поговорить, сынок.

Выражение ее лица было серьезно. Анни никогда ничего не упускала из поля зрения и, похоже, догадывалась, что произошло между ним и Джиллиан, но в настоящий момент ему нисколько не хотелось обсуждать эту проблему с Анни. Неожиданно раздался спасительный телефонный звонок.

Когда телефон зазвонил еще раз, Анни поднялась, чтобы снять трубку. Джей едва сдержался, чтобы не броситься к телефону самому. Не может быть, чтобы это была Джолин. Но все-таки ему хотелось надеяться, что это она, и он бессовестно подслушал обрывок разговора. Через несколько минут Анни попросила собеседника немного подождать и прикрыла ладонью нижнюю часть трубки. Она была бледна и выглядела так, будто кто-то до смерти напугал ее.

— Это из окружной больницы Лос-Анжелеса, — сказала она. — Они связались со мной, чтобы сообщить о нем, потому что я подавала в розыск, когда он пропал. Я думаю, тебе следует поговорить.

Голос Анни дрожал от волнения.

Когда он взял трубку из ее руки, смертельный ужас охватил все его тело и стальными зубами впился в мозг.

— Это Джей Спренгстен.

По-птичьи тонкий женский голосок, назвавшийся общественным представителем медицинской службы, сообщил, что его отец находится в больнице в тяжелом состоянии. Голосок прощебетал адрес и настоятельно посоветовал, как можно скорее прилететь в Калифорнию. Неожиданно Джей оторвал трубку от уха и, не желая больше слушать, передал ее Анни.

— Это придется сделать тебе.

Она с недоумением взяла протянутую трубку, а он пошел на ватных ногах к дивану.

Без постоянного места жительства. То, что его имя Джеймс Спренгстен, удалось установить только по личному знаку участника войны во Вьетнаме. В безнадежном состоянии. У Джея закружилась голова от вихря налетевших тревожных мыслей. Нет, только не это. Не хотел он это впускать в свою жизнь, отказывался, отрекался… Еще пять минут назад самым важным человеком во всем мире была для него Джолин Лоуэлл. И вдруг в его жизнь вернулся, непрощенно вторгся отец. У Джея возникло чувство, будто его стала снова засасывать трясина, ум изо всех сил сопротивлялся, барахтался, пытался выкарабкаться на твердый берег. Всего его охватила дикая ярость.

Это была какая-то издевательски-злая насмешка судьбы. Джей просто не мог никуда сейчас ехать. Он только что принял одно из самых важных решений в жизни: он собирался жениться. Джолин скоро должна дать ответ. Уже однажды Джей потерял ее из-за этого человека, из-за своего отца. И неужели теперь ему удалось вернуть ее только для того, чтобы потерять снова? Ни за что. Не бывать этому. Будущее было в его собственных руках, и он ни за что не впустит туда отца, не даст ему разрушить свое счастье. С него достаточно.

Анни повесила, наконец, трубку и, подойдя к нему, села рядом на диван.

— Я не поеду, — резко сказал он. — Пусть умирает,

— Так нельзя, мальчик,

— Ну конечно, черт подери, нельзя, — Джей взорвался от переполнившего его негодования. — Он убежал, а мы все остались. И вот он снова появился, чтобы…

Джей встал на ноги и встретил пораженный взгляд Стефена, застывшего в дверях.

— А ты что здесь делаешь? — закричал Джей.

— Где он?

— Сдох! — взбешенно ответил он. — Они хотят, чтобы я приехал за его телом.

Анни с осуждением посмотрела на Джея, и он чертыхнулся. Ему ужасно хотелось что-нибудь разбить, кого-нибудь ударить, хотелось топать ногами, кричать, но Джей, скрипя зубами, взял себя в руки и постарался подавить приступ ярости.

— Он не умер, он умирает. И я думаю, мне надо съездить в Лос-Анджелес посмотреть, что можно сделать.

— Я тоже поеду.

Выражение лица Стефёна ясно давало понять, что спорить бесполезно. Он был готов ехать даже на попутных машинах.

— С одним условием, — потребовал Джей, — я не хочу, чтобы остальным членам семьи стало что-либо известно. Они не должны пока ни на что надеяться. По крайней мере, до тех пор, пока мы сами не узнаем, что там происходит. Томми можно рассказать, но Чарли и Даниэле ни в коем случае.

Стефен неохотно согласился.

— А когда он умрет… — Джей тяжело вздохнул. — Может быть, он уже умер, тогда мы похороним его и навсегда забудем о его существовании.

— А как же быть с Джессикой? — напомнила Анни. Джей снова выругался и, подойдя к телефону, заставил себя набрать номер тетки. Надежда, звучавшая в ее голосе, выводила его из себя

— Джим все объяснит, — твердила она. — Да, да, он все объяснит. Я знаю, он объяснит. Джей стиснул зубы, чтобы не сорваться и не сказать тетке того, что сам думает по этому поводу. А она все повторяла, что очень беспокоится и что надо верить. Выждав, когда она выговорится, он положил трубку. Какая разница, как будет оправдываться отец? В любом случае, если мужчина бросил своих детей, сбежал от них, он уже не настоящий мужчина. Настоящий мужчина никогда не оставит свою семью, а будет заботиться о ней, зарабатывать для нее деньги, платить за квартиру, приносить в дом еду и не позволит своим детям жить по чужим углам. Даже если жизнь и армия научили бы его только одному этому, он бы уже был благодарен судьбе.

Анни тихонько пробормотала молитву, поглубже засовывая письмо в карман фартука, потом занялась приготовлением еды и одежды мальчикам в дорогу. А они в это время звонили в аэропорт, чтобы узнать, какие есть рейсы на Лос-Анжелес. Самыми дешевыми были билеты на самолет, летевший через Лас-Вегас. Но даже их стоимость была им не по карману, если покупать сразу два билета туда и обратно. Анни рискнула позвонить Алану Хартфорду. Объяснив ему ситуацию, она спросила, не сможет ли он чем-нибудь помочь. Он навел справки и перезвонил, сообщив, что все грузовые самолеты на сегодняшни день уже улетели, и предложил ей список людей, с которыми можно связаться в Лос-Анжелесе, чтобы попросить их помочь улететь обратно грузовым рейсом.

Весь оставшийся день прошел в суете сборов. Тетя Джессика была до того взволнованна, что неожиданно примчалась к ним и забрала Даниэле к себе ночевать, клятвенно пообещав, что ничего не расскажет девочке об отце, пока Джей не позвонит из Лос-Анжелеса. Анни отвезла мальчиков в аэропорт на своем пикапе, оставив письмо в кармане фартука.

Чарли поправила лифчик, неудобно стягивающий грудь, еще раз проверила, в порядке ли на лице косметика, удовлетворенная тем, что выглядит на все пятнадцать, вернулась в комнату, где проходила вечеринка. Оглядевшись вокруг, она с сожалением подумала о том, что ей пока недостает опыта в житейских делах. Болтаться среди старшеклассников было очень поучительно в этом смысле. Мальчишки во все глаза пялились на девчонок и накачивались пивом до полного одурения, а девчонки наблюдали, как мальчишки становятся придурками, накачиваясь пивом.

Все это было невероятно глупо. Не стоило для этого так выряжаться, это уж точно. Она не волновалась о Джее. Он и Стефен выполняли какое-то странное поручение, о котором никто ничего не говорил. И этот их спектакль с какими-то тайнами скорее всего тоже был совершеннейшей глупостью. В непонятной спешке все они вдруг сорвались с места и помчались в аэропорт сразу после ужина. Ей пришлось оставить Анни записку о том, что они с Салли Раджуэй пошли в кино и дома она будет часов в одиннадцать. Уже было десять тридцать. Чарли стала искать Салли. Ей совсем не хотелось получить нагоняй от Анни.

Салли была на кухне. Она потягивала какую-то газированную коричневую жидкость, похожую на кока-колу, и зажигала сигарету с синей чернильной пометкой на фильтре.

— Ого, прошу прощения! Когда это ты стала курить? — с вызовом спросила Чарли.

Салли затянулась, элегантно держа сигарету между двумя пальцами, и выдохнула дым в потолок.

— Я курю уже несколько месяцев. Только не надо критики.

— Я ничего не критикую. Просто сама бы я никогда не стала курить. Отвратительный вкус и, как известно, от курения развивается рак.

— Чтобы перебить вкус сигареты, нужно что-нибудь пить, когда куришь, куколка.

И Чарли решила попробовать. Салли показала ей, как нужно правильно вдыхать, и она пару раз затянулась, сделав при этом два огромных глотка газировки. Но противный привкус во рту так и не исчез, к тому же у нее начала кружиться голова.

Неожиданно в кухню ворвался Джек Майерс. Он выхватил сигарету из ее руки и, посмотрев на них обеих, как на полнейших идиоток, вышел, хлопнув за собой дверью. Чарли вся передернулась.

— Когда он пришел сюда?

— Пару минут назад. Я думала, ты заметила его. У него из кармана выпала сигарета, и я взяла ее, — она как-то странно захихикала и резко опустилась на стул.

Когда Салли стала хихикать, на ее лице появилась жутко искаженная гримаса. Внезапно кухня осветилась ярким ослепительным светом, и с тела подруги медленно начала слезать кожа. Чарли в ужасе закрыла глаза.

— Что-то не так, — с трудом выдохнула она. Салли быстро моргала глазами:

— Да.

Чарли зашаталась и прислонилась к светящейся ярко-красным огнем стене:

— Я лучше пойду отсюда.

Салли медленно сползла со стула на пол:

— Да.

После третьего звонка Анни сняла трубку. Молчание. Подождав несколько секунд, она посмотрела да часы. Мальчика еще не могли прилететь в Лас-Вегас.

— Алло?

Наконец раздались всхлипывания, и чей-то голос произнес ее имя. Она сильнее прижала трубку к уху.

— Чарли? Где ты? Да говори же!

— Анни…

Сердце выпрыгивало из груди — нет сомнений, с Чарли случилось что-то ужасное. Кто-то другой взял у Чарли трубку.

— Чарли заболела, — хрипло сказал мужской голос.

— Немедленно дайте мне адрес, — скомандовала Анни не терпящим возражений тоном.

Схватив карандаш, она стала быстро записывать. Из своей спальни вышла Линна и, сев в кресло, принялась напряженно слушать. Анни отложила карандаш. Слава Богу, это было; не так дареко. Она попросила парня передать трубку Чарли. Услышав тяжелое дыхание девочки, она; снова схватилась за сердце.

— Чарли, я сейчас же выезжаю, чтобы забрать тебя. А ты не вешай трубку и все время что-нибудь говори, — приказала она. — Поняла?

В ответ раздалось рыдание:

— Мммм-дда.

Анни передала трубку Линне и назвала ей адрес.

— Запомнишь? Линна кивнула.

— Если она замолчит, позвони девять-одиннадцать и скажи им, куда ехать.

Линна снова кивнула и стала что-то говорить в трубку. Анни схватила сумочку и исчезла за дверью.

Через десять минут стоп-сигналы старенького пикапа Анни горели во дворе многоквартирного дома. Она вышла из машины и с трудом стала подниматься по лестнице. Она стучала во все двери, пока, наконец, не увидела открытую квартиру. Когда Анни вошла в коридор, кучка старшеклассников бросилась врассыпную. Ей понадобилось тридцать секунд, чтобы отыскать Чарли на кухне. Голова Девочки безвольно повисла, но телефонная трубка была прижата к уху. Анни взяла у нее трубку и попросила Линну позвонить в больницу, потом с помощью трех неожиданно разрыдавшихся подростков перенесла Чарли и другую девочку в свою машину.

Схватив одного из помогавших ей мальчишек за шиворот, она прорычала:

— Скажешь всем, что я обязательно найду того негодяя, который дает детям наркотики, и убью его. Ты понял? Я убью этого ублюдка.

— Да, мадам.

— А теперь залезай в машину. Поможешь мне довезти девочек до больницы.

Джей устал от полета, к тому же у него было отвратительно-подавленное настроение из-за Джолин. В Огайо сейчас был час ночи. К этому времени он уже пытался дозвониться ей из трех различных аэропортов. Вполне понятно, что доктор Лоуэлл потерял всякое терпение, выслушивая его. Или ее действительно не было дома, или она просто не хотела разговаривать с ним. Последний раз он звонил несколько минут назад из зала Лас-Вегасского аэропорта под аккомпанемент бессмысленного звяканья игровых автоматов и звона бьющихся о металлические поддоны монет.

Около пяти минут назад их самолет поднялся в воздух, и пассажиры в полном изнеможении развалились в креслах. Была середина недели, и салон был заполнен менее, чем на половину. Большинство людей либо спали, либо покорно ждали конца часового полета, лениво потягивая какой-нибудь напиток. Джей подумал, что когда они прилетят в Лос-Анжелес, им придется заняться поисками дешевого ночлега, и он не сможет позвонить Джолин до завтрашнего дня. Вне себя от раздражения, он повернулся к своему молчаливому брату, который не отрываясь смотрел в черноту за иллюминатором.

— Эта поездка нужна мне точно так же, как раковая опухоль.

Стефен как всегда ничего не ответил. За последние два часа он не проронил ни слова, и это начинало действовать Джею на нервы.

— Знаешь, кто ты такой? Последний из болтунов.

Фраза была несправедливой и злой, но Джею было наплевать. Ему абсолютно не хотелось лететь в этом самолете со всеми этими людьми, выглядевшими измученными до предела, и чувствовать себя таким же измученным. Ему не хотелось лететь в город за тысячи миль от дома, чтобы поглядеть на умирающего человека, которого он не мог терпеть. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это заняться устройством своей жизни… и жениться на Джолин.

А больше всего он хотел вычеркнуть из своей памяти Джиллиан. Джей остановил проходившую мимо стюардессу и купил себе пива. Все это время, за которое они проделали больше тысячи миль, он думал о Джолин, но перед глазами постоянно появлялось лицо Джиллиан и спутывало все мысли. Это лицо показалось ему таким нежным и прекрасным после того, как он взял ее там, на озере. Почему, черт побери, она позволила ему? Не только позволила, но и поощряла, разжигая его страсть. Маленькая сестренка Джолин. Поразительно.

Не такая уж она теперь и маленькая. Его тело до сих пор помнило ее, и он неловко поерзал в кресле от этого воспоминания. Да, он знал, что это была Джиллиан. Этого нельзя было не признать перед самим собой. Он знал. И это не остановило его. Проклятье, это даже не заставило хоть на секунду задуматься, засомневаться. Ее тело под его пальцами было невероятно восхитительно, волнующе обворожительно, поцелуи отличались от поцелуев сестры — более медленные, более чувственные, более осторожные. Когда их тела слились, он ощутил, что вся она принадлежит ему, что она — это часть его. Ее стоны, крики наслаждения сводили его с ума. И оргазм его был каким-то Другим, отличавшимся от тех, которые он испытывал с Джолин — более глубокий, более сладостный.

Голос Стефена нарушил ход его мыслей:

— Папа умирает из-за меня. Это утверждение заставило Джея вздрогнуть, словно от удара хлыста, и он мгновенно забыл о Джиллиан, образ которой не покидал его вот уже несколько часов. Губы брата были напряженно сжаты, вокруг них появились белые полоски.

— Что за несусветицу ты городишь?

— Когда он сломал спину.

Джей потерял дар речи и уставился на брата, ничего не понимая.

Стефен заговорил, с трудом подбирая слова, чтобы объяснить, что он имеет в виду.

— Он тогда пытался мне что-то сказать, а я его не слушал. Вот он и упал. Он кричал на меня, когда падал.

Джей стал припоминать тот случай, стараясь осмыслить его, принимая во внимание только что сделанное Стефеном признание. Если ему не изменяла память, Стефен сейчас впервые заговорил об этом. Никогда и ни с кем прежде он не обсуждал этой темы.

— Мы тогда потеряли все. Дом, работу. И, может быть, именно поэтому с мамой случился удар. А он уехал от нас после того как она умерла.

Акт страшного самообвинения был закончен, и голос Стефена стих. Наступила тишина.

Джей был в полнейшей растерянности. От тоже очень хорошо помнил этот несчастный случай. Отца тогда забрали прямо со стройплощадки и на «Скорой помощи» увезли в больницу, где он провел несколько недель. Мама сидела рядом с ним часами, а иногда уходила на целые дни. Забота о семье легла на плечи Анни. А Стефен за одну ночь превратился из непослушного шалуна, как все мальчишки его возраста, в молчаливую тень, задумчиво бродящую по дому.

Они все решили тогда, что на психику ребенка подействовало произошедшее на его глазах падение отца с лесов. Брат немного оживился, когда отец снова начал ходить, но после того, как он исчез, Стефен ни с кем не разговаривал почти год. Откровение брата, который, оказывается, считал себя причиной всех бед, было поразительным открытием, проливавшим свет на очень многие вещи. Теперь понятно, почему все это время он был так равнодушен к себе. Только теперь Джей совершенно ясно осознал, почему брат замкнулся, отгородившись от окружающего мира стеной молчания.

— Это не правда, — сердито сказал он. — Ты здесь абсолютно ни при чем.

Схватив Стефена за плечо, он с силой встряхнул его:

— Он зацепился за шнур сварочного аппарата и споткнулся. Я сам слышал, как он говорил об этом мастеру.

В глазах брата промелькнула тень надежды, но тут же исчезла. Он не поверил.

— Этого бы не случилось, если бы меня там не было. Том Джонсон сказал…

— Том Джонсон — идиот. Мы всегда болтались возле стройплощадки, где работал отец. Все мы были тогда детьми. Я же говорю тебе, что сварщик стал работать, не предупредив об этом отца. Черный шнур лежал на черной доске.

— Он не заметил его, потому что смотрел на меня.

— Он не заметил его, потому что даже не предполагал, что он там окажется, этот проклятый шнур. Ради Бога, Стефен, тебе было всего восемь лет. Ты был ребенком, а он взрослым. Ты не можешь нести за него никакой ответственности. Это он должен был отвечать за тебя.

Но спорить с братом было бесполезно. Стефен снова отвернулся к окну, не желая продолжать разговор. И Джей понял, что только отец сможет убедить его. Он в бешенстве сжал подлокотники кресла. Почему, черт побери, теперь все стало так не просто в его жизни? Может быть, это закономерность — чем старше становишься, тем труднее и сложнее задачи, с которыми приходится иметь дело? Внезапно ему больше всего на свете захотелось как можно быстрее оказаться в Лос-Анжелесе. «Ты ведь не сделал за все эти годы ничего хорошего, старик, так уж будь любезен, потрудись сказать моему брату правду перед смертью». Он мысленно подгонял самолет — так ему не терпелось оказаться в Калифорнии. «Только не умирай, пока мы не прилетели ».