Обещанный рай

23

Звонко залязгали стальные буфера вагонов, лоснящийся черный локомотив выпустил огромную струю пара, и состав замер у вокзала, на котором красовалась большая вывеска: «Денвер». На перрон сошла небольшая группа уставших пассажиров, и в их числе истосковавшийся за дорогу Кейн Морган. Он бросил беглый взгляд по сторонам и машинально отметил, что за время его отсутствия город совсем не изменился. Впрочем, если в Денвере и случились какие-нибудь перемены, Кейну было сейчас не до них. Ему и без этого хватало забот, гораздо более важных и не терпящих отлагательства. Глаза Кейна были красными от недосыпа, а на щеках темнела щетина — путешествие из Филадельфии оказалось долгим и утомительным. И всю дорогу, не давая уснуть, ему отстукивали колеса — Глен-на, Глен-на, Глен-на…

«Где ты, любовь моя? — беззвучно плакало сердце Кейна. — Жива ли ты, цела ли ты? Ах, зачем только Джеймс сделал эту глупость — отпустил тебя одну?»

Впрочем, Кейн не слишком сильно винил брата, поскольку хорошо знал характер Гленны — горячий, независимый и до ужаса упрямый. Кейн пришел в бешенство, получив телеграмму от шерифа Бартоу. Джеймс тоже был потрясен, узнав об исчезновении Гленны, и все рвался поехать вместе с Кейном, остро чувствуя свою вину, но в последнюю минуту дела задержали его в Филадельфии. Сам же Кейн оказался в вагоне поезда спустя всего два часа после того, как прочитал депешу от Бартоу. Всю дорогу он молился только об одном: чтобы не опоздать.

— Я здесь, Морган!

Кейн повернулся на голос и увидел шерифа Бартоу, который спешил ему навстречу, приветственно размахивая шляпой. В том, что шериф пришел встречать Кейна, не было ничего удивительного — во время долгой стоянки в Додж-Сити тот успел отправить телеграмму, извещая о своем прибытии. И с тех пор прошло целых семь дней и ночей, показавшихся Кейну сущим адом.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил Кейн вместо приветствия.

— К сожалению, ничего, Морган, — покачал головой Бартоу, пожимая руку Кейна. — Вы ужасно выглядите. Что, совсем не спали?

Кейн машинально одернул мятый сюртук, провел рукой по небритому подбородку и ответил:

— Кошмарное было путешествие. Кроме того, целых десять дней без ванны. Представляю, как сейчас от меня пахнет. Сажей, потом и тюрьмой.

— Пойдемте, — сказал Бартоу, забирая один из чемоданов Кейна. — Сэл приготовила для вас комнату в «Красной Подвязке». Она теперь работает там управляющей, так они с Гленной порешили. Приведете себя в порядок, а я тем временем расскажу вам обо всем, что здесь произошло. Да, кстати, я взял на себя смелость нанять для вас лошадь, Кейн. Надеюсь, жеребец вам понравится.

Кейн вместе с Бартоу подошли к коновязи, вскочили в седла и молча направились к «Красной Подвязке». В доме было тихо — то ли посетители еще не раскачались, то ли просто день выдался такой. Кейн поднялся на второй этаж, в отведенную ему комнату, вымылся, побрился, переоделся и спустился вниз, где его терпеливо ожидал Бартоу. Они присели за столик, и отставной шериф рассказал Кейну все, что ему было известно, не скрывая ни единой детали.

— Значит, Гленна выгнала Дюка, и тот, естественно, пришел в ярость, — задумчиво подытожил Кейн. — Но как же она не подумала, что это опасно — вступать в противоборство с таким человеком, как Дюк? Надо было оставить ему «Подвязку», и дело с концом. Зачем Гленне наследство Джадда Мартина? Нам вполне хватит и моих денег.

— Думаю, дело здесь не в деньгах, — ответил Бартоу. — Гленна ненавидит Дюка. Он ведь стрелял в вас и бросил умирать в лесу.

— И вы полагаете, что он виноват в пропаже Гленны?

— Готов головой своей поклясться, что так оно и есть. Сэл тоже так думает. Особенно после того, как Дюк стал каждый вечер появляться в городе. Это началось через день-два после того, как мы обнаружили, что Гленна не уезжала из Денвера. Так вот, Дюк с той поры все свое время проводит либо здесь, либо в «Самородке», где он снимает комнату. А это значит, что если он и спрятал где-то Гленну, то не навещает ее.

— О боже! — простонал Кейн. — Так вы полагаете, этот подонок убил ее?

— Зачем? — спросил Бартоу. — Дюку нет смысла убивать Гленну.

— Такой мерзавец может убить и без причины.

— Согласен, — кивнул головой Бартоу и опустил глаза. Ему было тяжело смотреть Ъ лицо Кейну. Ведь с самого первого появления Дюка в «Красной Подвязке» они с Сэл тщательно прослеживали все маршруты этого бандита, и ни один из них, к сожалению, не подарил им надежды на то, чтобы увидеть Гленну если и не невредимой, то по крайней мере живой.

Хлопнула дверь, и в бар влетела Сэл. Она нашла глазами Кейна, широко улыбнулась и бросилась ему в объятия.

— Господи, Кейн, до чего же я рада видеть тебя! Ну теперь-то мы наверняка найдем Гленну.

— Конечно, если только это в человеческих силах, Сэл, — ответил Кейн, безуспешно пытаясь выдавить на своих губах улыбку. — Боже мой, я не могу жить без нее. Она успела рассказать тебе о нашем сыне?

— О Дэнни? Конечно. Звонкое имя, словно льдинка в стакане.

Кейн почувствовал, как слезы застилают ему глаза, и какое-то время молчал, борясь с ними, а затем сдавленно спросил:

— Дюк уже здесь?

— Нет, еще слишком рано, — покачала головой Сэл. — Если он и придет сегодня, то не раньше чем часа через два.

— Он знает, что за ним наблюдают? — снова спросил Кейн, но на этот раз обращаясь к Бартоу.

— Не думаю, — ответил тот. — Этот самовлюбленный павлин вообще, кроме себя, никого не замечает. Тем более что мы с Сэл изо всех сил скрываем, что нам известно об исчезновении Гленны. Так что у Дюка вряд ли зародились подозрения на этот счет.

— Если он сделал что-нибудь с Гленной, я задушу его. Голыми руками, — пообещал Кейн.

— Я думаю, что мы найдем ее, — заверил его Бартоу. — А теперь идите-ка и отдохните пару часиков. Если Дюк появится, я пошлю за вами Сэл. Думаю, что этот негодяй все равно раньше или позже приведет нас к тому месту, где он прячет Гленну.

Несмотря на усталость, Кейн не стал спать. Вместо этого он вытащил из чемодана коробку с патронами, пару своих «кольтов» и зарядил их, беря по одному желтые смертоносные цилиндры и тщательно загоняя их в прорези тугих ребристых барабанов. Затем он приготовил дорожные мешки, уложив в них деньги, снаряжение, туалетные принадлежности, смену белья и куртку, а закончив укладываться, сел на стул, сложил на коленях руки и принялся терпеливо ждать.

Появление Дюка в «Красной Подвязке» оказалось шумным. Он громко раскланялся со знакомыми, с девушками из бара, среди которых сидела Лил, помогавшая Дюку похитить Гленну.

«Если все пройдет успешно, я вознагражу ее, — подумал Дюк. — Может быть, даже сделаю постоянной любовницей, когда „Подвязка“ снова станет моей. А пока пусть ничего не ждет и помалкивает».

Впрочем, Лил и сама знала, что главное для нее — держать язык за зубами.

Сегодня исполнилась ровно неделя с того дня, когда Дюк оставил Гленну одну в заколоченной хижине.

«Пожалуй, уже можно сходить проведать ее, — прикинул Дюк. — Еда и вода у нее должны были закончиться. Теперь эта рыжая ведьма уже готова на все, чтобы только спасти свою шкуру. Наверное, сходит там с ума от одиночества. Только бы в самом деле не спятила».

Твердо решив сегодня же навестить свою пленницу, Дюк перебрался к стойке и налег на виски, коротая время, оставшееся до наступления темноты. Разумеется, у него и в мыслях не было уморить Гленну голодом. Нет, она была нужна Дюку живой — во всяком случае, до той минуты, когда будет подписана дарственная на «Подвязку» и оба прииска.

Три часа кряду Дюк пил, потом играл в покер и снова пил. Между делом он придумывал, как будет мстить Сэл, когда окончательно приберет к своим рукам «Красную Подвязку».

Оранжевое круглое солнце садилось за горизонт, и Дюк решил, что пора. Его жеребец был оседлан заранее, и теперь оставалось лишь взобраться на него.

Дюк, слегка покачиваясь, пошел к выходу, так и не заметив высокого мужчину, стоявшего под лестницей. Шериф Бартоу проводил Дюка взглядом, дал ему выйти за дверь и подал условный сигнал Сэл. Та помчалась наверх за Кейном. Еще несколько секунд, и Кейн был внизу.

— Он вышел, — сказал Бартоу и указал глазами на дверь. — Минуту тому назад. Он был один.

Кейн поправил перекинутые через плечо седельные сумки, тронул висящий на поясе «кольт» и коротко кивнул:

— Будем надеяться, что на этот раз он приведет нас к Гленне.

— Я пойду с вами, — сказал Бартоу.

— Одного человека труднее заметить, чем двоих, — через плечо ответил тот, исчезая за дверью.

По счастью, Дюк был еще здесь и лениво возился возле коновязи с видом человека, которому совершенно некуда торопиться.

«А вдруг он и в самом деле не связан с исчезновением Гленны?» — невольно подумал Кейн, следуя в отдалении за Дюком, медленно пробирающимся по узким улочкам. Вскоре городские кварталы остались позади, и теперь оба всадника оказались на едва заметной полевой дороге, уходящей в лес. Кейн дал Дюку возможность оторваться и поскакал следом только после того, как тот скрылся из виду.

Дорога вдруг круто свернула в сторону. Кейн остановил своего жеребца. Вокруг стояла мертвая тишина, а это означало, что где-то там, впереди, Дюк тоже остановился и, возможно, даже спешился. Но почему он это сделал? Заметил погоню? Или просто прибыл на место?

Кейн покачал головой и тронул поводья.

Спустя несколько минут он увидел Дюка. Тот стоял на краю небольшой поляны, держа под уздцы своего жеребца, и молча глядел на обгоревшие руины того, что когда-то было хижиной старателей.

«Что он здесь делает? — удивился про себя Кейн, и тут же в голове у него промелькнула тревожная мысль: — Уж не к Гленне ли он меня привел? К ее могиле».

Под ногой Кейна хрустнула веточка, и Дюк резко обернулся, инстинктивно протягивая к поясу руку. Но Кейн оказался проворней, и, когда Дюк поднял глаза, прямо в них смотрел вороной ствол взведенного «кольта».

— Где Гленна, Дюк?

Дюк стоял неподвижно и безмолвно. Он был ошеломлен и ничего не мог понять. Обгоревшие развалины на том месте, где стояла хижина, в которой была спрятана Гленна. Кейн со своим «кольтом».

— Черт тебя побери, Дюк, перестань испытывать мое терпение, — прохрипел Кейн сквозь стиснутые зубы. — Отвечай, где Гленна?

Дюк беззвучно зашевелил губами, пытаясь что-то сказать, и Кейну вдруг показалось, что тот без конца повторяет одно только слово: «Мертва».

— Гленна была в этой хижине, Дюк? — требовательно спросил Кейн.

Дюк растерянно посмотрел на пожарище и молча кивнул.

— Нет! — протестующе закричал Кейн. — Не-ет!! Ты лжешь!

— Это правда, — с трудом выговорил Дюк. — Я сам ее сюда привел.

Он был в шоке и даже не задумывался о том, что сам себя обвиняет в похищении человека и его убийстве, а значит, как минимум одна виселица ему уже гарантирована.

— Подонок! — проревел Кейн и сбил Дюка с ног мощным ударом левой, разбив ему в кровь все лицо. — Мерзавец!

— Я не хотел сделать ей ничего плохого, Морган, — невнятно пробормотал Дюк, пытаясь встать на четвереньки и сплевывая кровь вместе с выбитыми зубами. — Если бы она сразу сделала то, о чем я ее просил, мне не пришлось бы запирать ее здесь.

— Так ты запер ее здесь без питья и еды? — грозно прогремел Кейн.

— Я оставил ей и то, и другое. Говорю же вам, я не хотел ее смерти.

— А чего же ты хотел?

— Получить «Красную Подвязку» и прииски старого Пэдди.

— Ты хотел, чтобы она отдала тебе «Золотую Надежду»? Ну, Дюк, в таком случае ты еще больший дурак и мерзавец, чем я предполагал. На «Подвязку» ей было, конечно, наплевать, но прииски — это же отцовское наследство.

— А запер я ее здесь, чтобы она стала покладистее, посидев в одиночестве, — суетливо забормотал Дюк. — Думал, подержу ее с недельку взаперти, а там она сама с радостью отдаст мне все.

— А потом? Потом ты убил бы ее, так же как Джадда Мартина, правда?

— Я не убивал Джадда, — начал сбивчиво оправдываться Дюк. — Он был моим другом. Зачем мне было его убивать?

— Да, согласен, сам ты не убивал. Просто заплатил Вилли Вильсону, чтобы он сделал это за тебя. Одного этого хватит, чтобы ты мог считать себя покойником.

Дюк побледнел. Кейн демонстративно поднял руку с зажатым в ней «кольтом» и направил ствол прямо в голову Дюка. С ужасом глядя на палец Кейна, медленно нажимающий курок, Дюк упал на колени и быстро заговорил:

— Да, я заплатил Вилли за то, чтобы тот отправился вслед за Джаддом в Филадельфию и убил его там. Я не думал, что Гленна когда-нибудь вернется в Денвер. Мне хотелось остаться хозяином «Красной Подвязки». Когда Гленна отказалась продать мне ее, я решил действовать по-своему. Тогда-то я и подумал о том, что могу получить не только «Подвязку», но и прииски. А почему бы нет?

— Но ты не ожидал, что Гленна окажется такой несговорчивой, верно? А когда понял, что тебе от нее все равно ничего не добиться, ты поджег хижину и спалил Гленну вместе с ней.

— Нет!! — яростно возразил Дюк. — Я не был здесь все это время. Понятия не имею, почему случился пожар.

— Гленна всегда была находчивой женщиной, — пробормотал Кейн, не желая мириться с очевидным. — Надеюсь, что она и в этот раз сумела выпутаться.

— Все окна были крепко заколочены, — покачал головой Дюк, — и дверь тоже. Гвозди я взял надежные, корабельные.

Ослепленный гневом, Кейн швырнул на землю свой «кольт» и двинулся на Дюка. Пристрелить эту гадину было бы слишком просто. Кейн хотел свернуть ему шею собственными руками. Дюк даже не попытался бежать, лишь закрылся руками, словно желая защититься.

Дюк не был ни слабым, ни мелким, но не мог устоять перед разъяренным Кейном, кулаки которого перемалывали противника, словно два механических молота. Кейн не хотел, не мог остановиться. Он знал, что будет обрушивать кулаки на ненавистного ему человека, повинного в гибели Гленны, пока не забьет его насмерть.

— Остановитесь, Кейн! Вы же его убьете! — раздался строгий окрик, и на плечо Кейна легла сильная, властная рука.

— Бартоу? Какого черта вы здесь делаете? — пробормотал Кейн, пытаясь вырваться, но хватка отставного шерифа оказалась мертвой. — Вы что, не понимаете? Гленна мертва, и убил ее вот этот подонок. Разве я позволю ему после этого жить на белом свете?

Бартоу молча кивнул. О том, что Гленна погибла, он догадался, когда увидел обгоревший остов хижины. И теперь он был очень рад тому, что все-таки решил последовать за Кейном.

— Я знаю, но не позволю вам убить негодяя, — сказал Бартоу. — Его нужно судить.

— Вы что, забыли? Закон в Денвере давно уже на стороне Дюка. Он успел купить всех, кого нужно, — шерифа, судью. Я уверен в том, что этот гад сумеет выкрутиться.

— Я отвезу его в Пуэбло. Шериф в этом городе — мой старинный друг и очень порядочный человек. Можете быть уверены, Дюк получит все, что ему причитается.

Кейн с большой неохотой отошел от распростертого на земле Дюка, и шериф Бартоу облегченно вздохнул. Слава богу, Кейну не придется отвечать за убийство такой твари, как Дюк.

— А теперь расскажите обо всем по порядку.

— Этот ублюдок запер Гленну здесь, в хижине, и бросил в одиночестве на целую неделю. Говорит, что о пожаре ничего не знал до сегодняшнего вечера.

Бартоу подошел к сгоревшей хижине и долго ходил по пепелищу. Затем вернулся с мрачным лицом и сказал:

— Я нашел там только остатки керосиновой лампы, несколько сплавившихся оловянных мисок — вот и все, пожалуй. Пламя, надо полагать, было очень сильным. И еще, я не нашел ни обугленных останков, ни костей. Это дает надежду на то, что Гленна успела убежать.

— Этот подлец позаботился о том, чтобы она не могла сбежать, — возразил Кейн, глядя на Дюка ненавидящим взглядом. — Заколотил наглухо все окна и дверь. Нет, она мертва, Бартоу. Гленна мертва.

— Возьмите себя в руки, Кейн, — приказал Бартоу, хотя и сам едва владел собой. — Гленна могла спастись. Возможно, огонь прожег большую дыру в одной из стен, и она успела выскочить. Вообще при пожаре могло произойти все, что угодно.

Повисла долгая, мучительная пауза. И Кейн, и Бартоу прекрасно понимали, что спастись при таком пожаре можно только чудом. Но часто ли на свете бывают чудеса? Правда, Кейн находился сейчас в таком состоянии, когда хватаются за любую соломинку, лишь бы оставить в душе тень надежды на лучшее.

— Судя по всему, пожар случился несколько дней тому назад. Это место не очень далеко от города. Если Гленна спаслась, то где, скажите, она сейчас? Почему она до сих пор не объявилась, не попросила помощи у своих друзей? — спросил Кейн.

Бартоу давно уже придумал, что ему сказать, когда Кейн спросит об этом.

— Пока не найдено тело, мы должны исходить из того, что Гленна жива, а ее возвращению в Денвер мешают какие-то непредвиденные обстоятельства. Быть может, она опасается встречи с Дюком.

Кейн посмотрел на шерифа с безысходной тоской и недоверчиво покачал головой. С той минуты, когда он увидел пепелище, рухнули все его надежды. Гленна мертва, и ни к чему обманывать себя, продолжать заведомо ненужные поиски, верить в то, чего нет и не будет уже никогда. Так, во всяком случае, говорил разум, хотя сердце Кейна отказывалось прислушаться к его голосу.

— Кейн, вы слышали, что я сказал? — повторил Бартоу, выводя Кейна из задумчивости. — Не теряйте надежды. А разве не могло случиться так, что, спасаясь от огня, Гленна получила ожоги и сейчас нуждается в нашей помощи? Ну же, возьмите себя в руки!

Кейн посмотрел на Бартоу. Затем его лицо неожиданно просветлело, разгладилось, и на нем впервые за много дней засияла улыбка.

— Ну, конечно! — воскликнул Кейн. — Как же я сразу до этого не додумался? Если Гленна ранена, она не может вернуться в Денвер. Но она все равно жива! Если бы она умерла, я почувствовал бы это сердцем. Ей богу, я найду ее, Бартоу! Клянусь чем угодно — найду!

Из забытья Гленну вывел сильный жар, разливавшийся вокруг. Она облизнула пересохшие губы и приложила ладонь ко лбу. Голова раскалывалась от боли. Ладонь скользнула по чему-то липкому, мокрому, и, взглянув на нее, Гленна увидела кровь.

«Господи! Что случилось-то?» — спросила она себя. Позади нее рокотал огненный ад, но Гленна не помнила ни откуда взялось это пламя, ни почему она сама оказалась в такой близости от него. Она была уверена лишь в том, что это горит не их хижина на «Золотой Надежде», а какой-то другой дом — чужой и незнакомый. Голова у нее гудела, а рот пересох так, словно был забит ватой.

«А где же папа? — вдруг подумала Гленна, поднимаясь на ноги. — Нужно немедленно разыскать его. Но только — тссс! Тихо!»

Она сделала шаг, покачнулась и медленно побрела прочь от пепелища. Гленна сумела пройти совсем немного, опустилась на засыпанную пеплом землю и свернулась калачиком.

Она проснулась днем. К этому времени от хижины Дюка не осталось ничего, кроме пепла, груды остывших углей и нескольких закопченных камней. Деревья, росшие вокруг хижины, почернели от огня, но недавний сильный дождь и тихая безветренная погода уберегли лес от пожара. Если бы, не дай бог, запылала вся роща, Гленна сгорела бы вместе с ней.

Собрав последние силы, Гленна медленно поднялась на ноги, подчиняясь не разуму, но инстинкту, который звал ее в путь.

«Золотая Надежда», — неотвязно звенели у нее в ушах невидимые колокольчики. — «Золотая Надежда».

Теперь Гленна знала, куда ей идти и где ей спасаться. Она должна дойти до «Золотой Надежды», где ее ожидает встреча с отцом.

Подчиняясь все тому же инстинкту, Гленна выбрала правильное направление и начала свой бесконечный путь к прииску. У нее не возникало ни мыслей о поджидающих ее на пути опасностях, ни воспоминаний о чудесном спасении из пылающего ада. Правда, порой она вдруг испытывала страстное желание увидеть кого-то, но только кого?..

Неважно. Это она вспомнит позже, а сейчас ей нужно спешить к отцу, на «Золотую Надежду».

Разумеется, Гленна никогда не дошла бы до прииска — голодная, с разбитой головой, безумная и слабая, но ей повезло — из-за поворота показался всадник. Это был старик, похожий на старателя. Он остановился возле Гленны, перегнулся с седла и спросил, прищурив добрые голубенькие глазки:

— Куда направляешься, сынок? Да еще совсем один!

Гленна недоуменно посмотрела на изрезанное глубокими морщинами лицо старателя, его кожаные штаны, заправленные в поношенные сапоги, на седые волосы, выбивающиеся из-под надвинутой на лоб пыльной шляпы.

— Мы можем поговорить, сынок?

«Сынок? Почему он сказал мне сынок?» — подумала Гленна, опустила глаза и только теперь обратила внимание на свой наряд. Удивленно подняла бровь, задумалась, но так ничего и не припомнила.

— Да, конечно. Почему не поговорить? — ответила Гленна. Тут старатель заметил кровавую полосу на лбу Гленны, выступающую из-под надвинутой до самых ушей шляпы.

— Ты ранен, сынок? — с тревогой спросил он.

— Да, — с трудом ответила Гленна.

— А как тебя зовут, приятель?

— Глен О'Нейл. — Солгать в такой ситуации было для Гленны проще, чем объяснять, почему на ней мужское платье.

— А куда ты направляешься, Глен?

— На отцовский прииск, на Клиэр-Крик. Мой отец — старатель.

— Отлично, Глен! А меня зовут Бен. Давай-ка, сынок, забирайся ко мне на лошадь, нам с тобой как раз по пути. Весишь ты совсем немного, так что моя старая Бетси справится. Залезай, отдохни немного. Да и мне веселее будет, чем одному.

Гленна благодарно кивнула и с трудом забралась на лошадь. Ноги у нее дрожали и предательски подгибались. Бен внимательно посмотрел на Гленну, покачал головой и спросил:

— Может быть, ты голоден, сынок? Давай перекусим немного. До вечера еще далеко, успеем добраться.

Гленна облизнула пересохшие губы и согласно кивнула.

Она уже и не помнила, когда ела в последний раз. Или пила хотя бы.

— А вода у вас есть? — спросила Гленна, когда они спешились.

— Конечно, сынок, — ответил Бен, протягивая флягу. — Пей досыта. Уж чего-чего, а воды здесь хватает.

Гленна жадно припала к горлышку и никак не могла оторваться. Никогда в жизни она не пила ничего вкуснее!

— Не торопись, не торопись, сынок, — предупредил Бен. — Куда ты так торопишься? У меня, кроме воды, еще кое-что для тебя найдется.

Этим «кое-что» оказались бобы, бекон, галеты и кофе. Гленна накинулась на еду, смакуя каждый кусочек, и, глядя на нее, Бен удивленно заметил:

— Похоже, ты здорово проголодался, парень. Когда ты ел в последний раз?

— Я?.. Не помню, — смущенно ответила Гленна.

— Ну ладно, ладно, — успокоил ее Бен. — А теперь, если ты наелся, поедем дальше. Забирайся на Бетси, и я еще до вечера довезу тебя куда нужно.

Бен не обманул, старая Бетси не подвела, и в сумерках, когда багровое солнце уже клонилось к горизонту, Гленна увидела перед собой знакомый силуэт «Золотой Надежды». Всю дорогу в затуманенном мозгу Гленны то вспыхивали, то угасали, неясные воспоминания, то волнуя, то вновь погружая ее в забытье. Ей казалось, что она никак не может вспомнить что-то очень важное, но только что именно? Ну ничего, скоро она будет дома, и отец поможет ей вспомнить все, что ее так тревожит.

— Отсюда я уже доберусь своими ногами, — сказала Гленна, увидев вдали «Золотую Надежду». — Мне уже совсем хорошо.

— Что-то не похоже, — скептически покачал головой Бен. — Ты уверен, что дойдешь, сынок?

— Конечно, и спасибо вам за все. Я думаю, отец уже заждался меня. — На самом деле Гленна отчего-то не была уверена в том, что отец дома и ждет ее. — Или, может быть, вы заночуете у нас?

— Не стоит, — качнул седой гривой Бен. — Мы с Бетси давно привыкли обходиться без крыши над головой. Ступай домой и скажи отцу, чтобы он впредь не отпускал тебя одного.

— Еще раз большое спасибо, Бен! — крикнула Гленна вслед отъезжавшему старателю. — Обязательно заезжайте, если снова окажетесь в наших краях.

Бен только рассмеялся в ответ.

Подходя в густых сумерках к дому, Гленна пыталась понять, что же ее смущает. Что-то было не так, но что? А, лампа! Почему отец до сих пор не зажег лампу? Ведь уже совсем темно. В это время отец всегда зажигал лампу. О боже! Почему она ничего не помнит, не понимает? Не знает даже, как на ней оказалась мужская одежда, откуда, чья? И пожар. Что горело, чей дом?

Гленна осторожно подняла щеколду и толкнула ладонью дверь. Вошла внутрь и сразу же поняла, что дом пуст. От этого Гленна растерялась еще больше, нащупала в потемках лампу, спички и зажгла фитиль.

— Папа! — позвала она. — Ты здесь?

Тишина.

С зажженной лампой в руке Гленна обошла обе спальни, но там никого не было. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, говоривший о том, что дом давно необитаем.

Уставшая, растерянная, неспособная мыслить, Гленна вернулась в свою спальню в смутной надежде вспомнить что-то очень важное. Она присела на кровать, затем прилегла и незаметно для себя погрузилась в сон.

Кейн вернулся в город вместе с шерифом Бартоу и Дюком. Дюка они связали, не дав прийти в себя после побоев. Кейн усадил шерифа вместе с Дюком на ночной поезд, отправлявшийся в Пуэбло. Сам же он решил задержаться в Денвере, чтобы еще раз убедиться в том, что Гленна сюда не возвращалась. Он был у Сэл, и у Кэти Джонс, и у старого Пита, побывал в «Паласе» и «Красной Подвязке», где теперь хозяйничали Кэнди и Перл, но следов Гленны так и не обнаружил.

Он вернулся на пепелище и еще раз тщательно осмотрел все вокруг. В сердце Кейна затеплилась надежда, когда ему удалось отыскать на траве, вблизи бывшей хижины, пятна крови. Правда, он не мог с уверенностью сказать, чья это кровь — Гленны или какой-нибудь птицы, разодранной диким зверем. С болью в сердце он углубился в прилегающий лес, терзаемый мрачными мыслями, рисовавшими ему ужасные картины.

Внезапно он увидел полоску примятой травы. Здесь недавно прошел человек в направлении к «Золотой Надежде».

«А вдруг… — подумал Кейн, и сердце его забилось. — Ну, конечно!»

Он был уверен в том, что предчувствия его не обманывают. Если отправиться в путь немедленно… Вечер? Не страшно, до утра можно подремать под деревом, закутавшись в одеяло, благо оно под рукой. И тогда, если небеса будут к нему благосклонны, он, может быть, вскоре увидит Гленну.

— Ты здесь, сынок? — послышался с порога негромкий голос. — Когда мы с тобой расставались, я обратил внимание, что в доме не было света. Не случилось ли чего с твоим отцом?

Ответа не последовало.

— Глен! Ты слышишь меня, парень? Бен зажег походный фонарь и тихо вошел. Внутри дом выглядел нежилым и запущенным.

— Ну нет, так просто я отсюда не уйду, — пробормотал Бен себе под нос.

Не таким он был бесчувственным человеком, чтобы не узнать, что случилось с тем пареньком.

Ноги привели Бена в маленькую спальню, и он не сразу разглядел Гленну, калачиком свернувшуюся под пыльным одеялом.

— Сынок, ты спишь?

Бен осторожно подошел ближе к постели. Он хотел убедиться в том, что с пареньком все в порядке.

Бен наклонился и осторожно потрепал Гленну по плечу. Она не проснулась и только тихо простонала.

— Ты что, заболел, парень?

Он осторожно перевернул Гленну на спину и снова увидел у нее над левым глазом глубокую рану, прикрытую краем шляпы, которую Гленна так и не сняла. Края раны были покрыты коркой запекшейся крови.

«Сильно же он разбился, — подумал Бен и осторожно прикоснулся пальцем к краю раны. — Неудивительно, что он был после такого удара немного не в себе».

Он потрогал лоб Гленны и отдернул руку. Кожа была сухой и горячей. У Гленны началась лихорадка. Бен не растерялся. Он много лет провел среди индейцев, и те научили его, что полагается делать в таких случаях.

— Не волнуйся, сынок, — тихонько пробормотал Бен. — Я не дам тебе умереть. Не знаю, куда запропастился твой отец, но, пока его нет, я сам тобой займусь.

Он принес ведро воды, разыскал чистые тряпки и мыло и снова подошел к постели Гленны, приговаривая:

— Господь поможет нам с тобой, сынок. — Он снял с головы Гленны шляпу, и спрятанные под ней густые огненно-рыжие волосы разметались по подушке.

— Э, да ты, оказывается, не сынок, а дочка! — присвистнул Бен. — Да прехорошенькая к тому же! Ну ничего, маленькая мисс, ничего. Старый Бен знает, что надо делать.

Он намочил тряпку в холодной воде, прикоснулся ею ко лбу Гленны, и та застонала, а затем приоткрыла глаза, увидела лицо Бена и чуть слышно спросила:

— Папа? Это ты, папа?

— Нет, это я, Бен. А ты, оказывается, даже не помнишь своего отца. А хотя бы свое имя ты помнишь, дочка?

— Гленна, — с трудом ответила Гленна, и память начала возвращаться к ней. — А папа умер, — добавила она и снова впала в забытье.

Бен, не раздумывая, принялся снимать с Гленны грязную рубашку и пыльные башмаки. Увидев маленькие, сбитые в кровь ступни Гленны, он только прищелкнул языком и покачал головой.

Умело орудуя мокрой тряпкой, Бен попутно отметил про себя, что перед ним вовсе не девочка-подросток, но взрослая, вполне сформировавшаяся молодая женщина. Тщательно вымыв Гленну, он закутал ее в одеяла, и она сразу же уснула — глубоко и крепко. Бен решил, что теперь пора подумать и о еде. Хотя и говорят, что сон — лучшее лекарство, но крепкий бульон тоже не повредит.

Бен ненадолго вышел из дома и вернулся с подстреленным кроликом и большим пучком лесных трав. Кролика он освежевал и поставил вариться, а вскоре был готов и травяной отвар.

Когда Бен вернулся к постели Гленны, все простыни оказались мокрыми от пота, но жар не спадал, и тогда Бен решил снять лихорадку старинным способом, которому тоже научился у индейцев. Он подхватил на руки легкое, почти невесомое тело Гленны, отнес ее к реке и без колебаний погрузил в проточную воду. Гленна закричала, ощутив обжигающее прикосновение ледяных струй, и принялась вырываться, но Бен держал ее крепко.

— Кейн! Кейн! — отчаянно закричала Гленна. — Что ты со мной делаешь?

«Кто такой этот Кейн? — подумал Бен, продолжая держать Гленну в речном потоке. — Наверняка тоже кто-то из ее прошлого. Бедная девочка!»

Тело Гленны вдруг обмякло. Бен удовлетворенно кивнул головой и отнес Гленну в постель. Напоил травяным отваром и закутал во все одеяла, что только нашлись в доме.

— Ну, вот и хорошо, — негромко сказал он. — А попозже я дам тебе бульона.

Бен придвинул к постели Гленны стул и продремал на нем всю ночь, время от времени вставая, чтобы напоить больную или влить ей в рот ложку бульона. Под утро он чутко задремал, но тут же проснулся, услышав слабый голос:

— Бен, вы еще здесь?

— А где же мне еще быть? — улыбнулся он. — Ты, дочка, еще слишком слаба, чтобы оставить тебя одну. Не волнуйся, старый Бен не бросит тебя в беде.

— А что со мной было?

— Лихорадка, — коротко ответил Бен. — Обычное дело.

Наверное, из-за того, что ты сильно ударилась головой. Помнишь, как это случилось?

Гленна медленно подняла руку, прикоснулась к засохшей ране у себя на лбу и задумалась. Память понемногу возвращалась к ней, складывая разрозненные кусочки в единое целое, словно детскую головоломку.

Бен внимательно следил за лицом Гленны, понял, что та вспомнила обо всем, и спросил:

— Не хочешь рассказать мне, что с тобой случилось?

— Хочу, — кивнула Гленна. — Но не теперь. Я очень устала.

— Поспи, дочка, — сказал Бен и погладил Гленну по руке шершавой ладонью. — Сон — лучшее лекарство. А я пока схожу на охоту. Натушим мяса. С одного бульона ты долго еще на ноги не встанешь.