Обещай мне эту ночь

Глава 3

Апрель 1786 г.

Джеймс стоял спиной к лестнице, беседуя с одним из старых приятелей, когда Колдуэлл сделал объявление. Поэтому он имел возможность увидеть, как у некоторых бывалых мужчин одновременно отвисла челюсть. «Что за черт?» — подумал он и резко повернулся. И тут он почувствовал, как челюсть отвисла у него самого, и воздух с шумом исторгся из его груди при виде открывшегося ему зрелища. С лестницы спускалась женщина. Такой красавицы Джеймс еще не видел.

Силы небесные! Неужели это Изабелла? Джеймс встряхнул головой, пытаясь совместить свои воспоминания с потрясающей женщиной, представшей его взору.

Он невольно шагнул вперед, чтобы получше ее разглядеть. Аквамариновые глаза, обрамленные длинными ресницами, тонко очерченные брови того же золотистого цвета, что и собранные на макушке локоны.

Ее губы были необычайно соблазнительны, напоминая розовый бутон. Изабелла была очаровательна, мужчины не могли отвести от нее глаз.

Когда Изабелла достигла подножия лестницы, отец взял ее за руку и повел в плавном танце, открывая бал.

— Бог мой, даже без приданого стоило бы надеть на себя хомут, чтобы заполучить такую штучку к себе в постель, — смеясь, сказал Стимпсон.

Джеймса обуяла ярость. Он с трудом сдержался, чтобы не ударить кулаком этого ублюдка и бить его до тех пор, пока он не превратится в кровавое месиво. Но вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за рукав.

Джеймс обернулся, готовый обратить свой гнев на любого, кто посмел вмешаться, и был обескуражен, увидев Генри, и так потрясен, что позволил без сопротивления увлечь себя на противоположную сторону зала.

— Черт побери, Хэл, ты слышал, что он…

— Слышал, — мрачно кивнул Генри. — Слышал. И подобно тебе, хотел бы съездить ему по физиономии, но нельзя затевать драку. Мама убьет нас.

Джеймс почувствовал, как напряжение постепенно отпускает его.

— Ты, конечно, прав. Не знаю, о чем я думал.

— Ты вообще ничего не соображал, — заявил Генри, вызвав у Джеймса улыбку. — Так же, как и Стимпсон. — Джеймс перестал улыбаться. — Впрочем, следует отдать ей должное — Иззи, видимо, действительно оказывает подобное воздействие на мужчин.

Джеймс отыскал взглядом Изабеллу, которая как раз освободилась после открывшего бал менуэта и мгновенно была окружена толпой нетерпеливых джентльменов, теснившихся в стремлении быть занесенными в ее бальную карточку.

Генри закатил глаза:

— Слава Богу, я, как ее брат, невосприимчив к ее чарам.

Джеймс помрачнел:

— Какого черта ты это сказал? Не думаешь же ты, что я отношусь к ней иначе, чем по-братски?

— О нет. Конечно, нет, — поспешно сказал Генри.

Слишком поспешно.

— Послушай, Хэл. Я знаю Иззи с тех пор, как она была ребенком…

— О, это напомнило мне… — перебил его Генри.

— Напомнило о чем?

— Об ужине.

Джеймса не удивило, каким образом мысли Генри перекинулись от братских чувств Джеймса — или отсутствия таковых — к предстоящей трапезе. Генри любил поесть.

— Я вспомнил, что Иззи просила меня передать тебе сообщение, — продолжал Генри. — Она приберегла последний танец перед ужином для тебя. А теперь я должен проверить, оставила ли мисс Мерриуэдер танец для меня.

— Почему ты хочешь танцевать с мисс Мерриуэдер?

Генри бросил на него возмущенный взгляд:

— Разве ты не знаешь? Я страстно, до безумия, в нее влюблен. Мы собираемся ночью бежать в Гретна-Грин. Моя мать побуждает меня к этому! Ей нравится эта девчонка, и она, как всегда, заставила меня пообещать потанцевать с ней.

Он выглядел таким обиженным, таким несчастным, что Джеймс невольно рассмеялся.

— Лучше робкая старая дева, чем распутная вдова, — заявил он. — Леди Эллвуд во время танца сунула мне записку с предложением любовного свидания во время бала.

— Везет тебе, парень. Почему бы тебе не полюбезничать с мисс Мерриуэдер, пока я позабочусь о нуждах другой леди?

— Ходят слухи, что она охотится на мужчин в поисках мужа, — предостерег Джеймс.

— Она всецело твоя, — сказал Генри.

— Так я и знал, — ухмыльнулся Джеймс. — Но если ты передумаешь, леди будет ждать в оранжерее в полночь.

Генри удивленно заморгал:

— Но в этом доме нет оранжереи.

— Совершенно верно, — сказал Джеймс. — Впрочем, довольно об этом. Нам не следует заставлять мисс Мерриуэдер ждать.

Генри сердито посмотрел на него и направился к стене, у которой собрались пожилые дамы и старые девы.

Когда его закадычный друг отправился на поиски своей партнерши по танцу, Джеймс отыскал Изабеллу взглядом на танцевальной площадке. Лицо его омрачилось, когда он увидел, что она весело танцует котильон с Маркусом Дебентоном, графом Брантли, наследником маркиза Ардсмора… и одним из самых знаменитых распутников в Англии. Проклятие! Неужели Генри не предостерег ее насчет этого человека?

Джеймс оглянулся вокруг в поисках отца Изабеллы. Наверняка он захочет положить конец столь неподобающему знакомству. Но первой Джеймс нашел леди Уэстон, точнее, она его нашла:

— Джеймс! — Она крепко обняла его. — Как хорошо, что наконец-то ты снова дома!

Он рассеянно кивнул, не сводя глаз с танцевальной площадки. Брантли слишком долго удерживал руки Изабеллы, и взгляд повесы устремился с ее лица вниз на…

Вот оно! Джеймс готов был избить негодяя.

— Ах, ну разве они не замечательная пара? — Леди Уэстон вздохнула.

— Это неподходящее знакомство для нее! — отрезал Джеймс.

— Ты имеешь в виду Брантли? — Леди Уэстон рассмеялась. — Я знаю его с тех пор, как он бегал в коротких штанишках. Мы с его матерью в детстве дружили. А затем размышляли о том, не подойдут ли они друг другу…

— Поверьте мне, — процедил Джеймс сквозь стиснутые зубы, — он совершенно ей не подходит.

— Конечно, нет. — Она понимающе усмехнулась и похлопала его по руке.

Черт побери, не думает же она, что он ревнует? Сначала Генри, теперь леди Уэстон. Неужели все в их семье сошли с ума?

— Не беспокойся насчет Брантли. Уверяю тебя, он безобиден, как котенок.

Джеймс недоверчиво фыркнул.

Она не обратила на это внимания.

— В любом случае я искала тебя не из-за него.

— Позвольте предположить. Вы собирались напомнить мне, что долг джентльмена велит мне постараться, чтобы ни одна дама не простояла весь вечер у стенки.

— Именно так. — Леди Уэстон расплылась в улыбке и на мгновение стала больше похожа на старшую сестру Изабеллы, чем на ее мать. — Не волнуйся. С Иззи ты потанцуешь позже.

Джеймс нахмурился. Но когда подошло время его танца с Изабеллой, он неожиданно для себя обнаружил, что сгорает от нетерпения. Она стояла в окружении толпы раболепных хлыщей, один из которых напыщенно читал сочиненную экспромтом в ее честь оду, воспевая ее «ясные очи цвета безмятежного моря и губы, алые как спелые вишни».

Джеймс так и не понял, чего добивался этот жалкий недоумок, изрекая столь избитую чушь. К тому же он явно погрешил против точности, потому что в Изабелле не было ничего безмятежного, а губы ее вовсе не были алыми, скорее коралловыми.

Джеймсу пришлось применить силу, чтобы пробиться сквозь заслон к Изабелле, при этом его локоть «случайно» познакомился с ребрами влюбленного поэта. Он почти ожидал, что она бросится к нему и крепко обнимет — Иззи всегда так встречала его, когда была девочкой, — но она просто произнесла его имя и протянула к нему руки. Улыбка на ее лице явилась тем Приглашением, в котором он так нуждался. Его имя на ее устах означало возвращение домой.

Все остальные, находившиеся в комнате, исчезли, когда он сжал ее изящные пальцы в своих широких ладонях. Коснувшись ее, Джеймс почувствовал, будто его ударила молния. У него перехватило дыхание, и дрожь пробежала по телу. Голова закружилась, словно миллионы крошечных пузырьков шампанского вспенились и заиграли в его крови. Ему потребовалось напрячь все свое самообладание, чтобы сохранить лицо беспристрастным и подавить внешние проявления переполнявших его чувств.

А затем он ощутил ее трепет и понял, что она чувствует то же самое. Осознание этого глубоко потрясло его.

Сердце его возликовало, и вместе с тем его захлестнуло мощное собственническое чувство, вероятно, пережиток какого-то первобытного мужского инстинкта. Ее руки слегка дрожали, как бы неосознанно вопрошая. Он непроизвольно сжал их крепче. Тело самостоятельно давало ответ, который рассудку еще предстояло осмыслить.

Джеймс склонил голову и взглянул в ее милое, обращенное к нему лицо.

Время словно остановилось, когда их взгляды встретились.

Он первый отвел взгляд, ошеломленный охватившими его чувствами.

— Полагаю, следующий танец мой, — наконец произнес Джеймс. Он продолжал держать Изабеллу за руки, ощущая бешеное биение пульса на ее запястье.

Ее грудь лихорадочно вздымалась и опадала, и его жезл пришел в движение явно не вовремя.

Явно у него слишком давно не было женщины. Другого внятного объяснения Джеймс не находил. Хотя если подумать, не так уж и давно на самом деле. Но почему бы еще вдруг пришло ему в голову, что у Изабеллы, которая была ему как сестра, самая безупречная грудь в мире?

За то время, что он отсутствовал, Изабелла умудрилась отрастить восхитительные груди, очень заметные, в особенности на ее стройной фигурке. Джеймс почти жалел, что они так заметны — почти, обратите внимание! — потому что его раздражали похотливые взгляды, которые бросали на нее некоторые мужчины. Впрочем, он не был уверен, что их взгляды очень отличаются от тех, которые он сам то и дело устремлял на ее грудь.

Проклятие, он пожирал глазами груди Изабеллы Уэстон, мечтал о них и не был уверен, что может остановиться.

Хуже того, он не был уверен, что хочет остановиться.

Джеймс заставил себя отступить, как мысленно, так и физически. Он отпустил ладони девушки и предложил ей руку, чтобы проводить на танцевальную площадку. Он оглядел ее всю, с ног до головы, по достоинству оценил платье и прическу и ни в чем не нашел ни малейшего изъяна. Пожалуй, он предпочел бы, чтобы вырез ее платья не был столь глубоким, но, если быть честным, выглядела она восхитительно.

Пока Джеймс сопровождал Иззи в круг танцующих, он остро чувствовал на себе завистливые взгляды окружающих мужчин. Он мысленно усмехался, радуясь тому, что оказался избранным, испытывая необыкновенный подъем и легкий трепет, оттого что уводил ее от всех этих очарованных глупцов и бездарных поэтов. Должно быть, Изабелла ощутила рукой его дрожь, поскольку она вдруг остановилась и посмотрела на него.

— Что случилось? — изумленно спросила она. — О Господи! Все дело в моих волосах? — Она потрогала голову. При этом из ее прически выбилось несколько непокорных прядей, и в воздухе распространился медовый аромат жимолости. И Джеймсу очень захотелось завладеть ее губами и узнать, так ли сладок ее вкус, как запах.

Боже милостивый, как только ему могла прийти в голову подобная мысль? Джеймс был обескуражен, выбит из колеи, словно что-то изначальное, незыблемое вдруг изменилось, но он не знал, что именно. Однажды он читал, что в пустыне встречаются такие места, где почва неожиданно уходит из-под ног и путника в считанные секунды засасывает все глубже и глубже в песок.

Именно так он чувствовал себя и в данный момент. Он был застигнут врасплох. И теперь тонул в океане очарования Изабеллы, упиваясь ее видом, ее запахом, самим ее присутствием.

— Джеймс?

Он встряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, хотя заранее знал, что это не поможет. Изабелла сводила его с ума.

— Джеймс!

— Что?

Она сердито смотрела на него, яростно жестикулируя возле своей головы.

— О, не волнуйся. Твоя прическа в порядке. Ты выглядишь изумительно. — Он понизил голос. — Ты самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо видел. — Слова сорвались с его губ, прежде чем он сообразил, что говорит.

Изабелла радостно улыбнулась и стала еще прекраснее. Проклятие! Джеймс понял, что попал в беду.

Девушка выпрямилась, видимо, приняв какое-то решение. Естественная радость померкла, сменившись нарочито соблазнительной улыбкой, Иззи кокетливо взмахнула ресницами.

— Не сомневаюсь в том, что ты постоянно говоришь это всем молодым леди.

«Никогда ни одной», — подумал Джеймс, вздохнув, и произнес с ухмылкой:

— Только самым хорошеньким. — И поклонился, поскольку зазвучала музыка.

— Бессердечный повеса. — Она присела в глубоком реверансе, кокетливо глядя на него снизу вверх.

— Дерзкая плутовка.

Они заскользили в танце, продолжая легкий флирт и обмен колкостями. Джеймса охватывало приятное волнение всякий раз, когда они сходились вместе, чтобы сразу же разойтись и затем воссоединиться вновь.

Джеймс не сводил глаз с Изабеллы, безуспешно пытаясь сосредоточиться на танце. Он был крайне смущен тем, что совершенно иначе чувствует себя в ее присутствии. Еще живы были воспоминания о легких приятельских отношениях в прошлом, с шутками и поддразниванием, но теперь появилось новое, все возрастающее влечение, порожденное — Джеймс осознавал это — страстным желанием.

Когда их пальцы встречались, жаркий трепет пронзал его даже сквозь ткань перчаток. У Джеймса мелькнула мысль, не обожгут ли они друг друга, если соприкоснутся. Это необъяснимое волнующее притяжение между ними неизменно возрастало с того самого момента, как он взял ее руки в свои.

Джеймс сам не знал, радовало его это или пугало. Он танцевал на балу с девушкой едва со школьной скамьи, девочкой, на которую всегда смотрел как на младшую сестренку, но не мог припомнить, когда чувствовал себя таким счастливым или испытывал столь сильное желание.

В соответствии с тщательно разработанным планом Иззи, когда танец кончился, Джеймс проводил ее к ужину. Он оказался превосходным кавалером: сначала удобно усадил ее, после чего заботливо наполнил ее тарелку соблазнительными лакомствами, а затем подал ей стакан лимонада, в то время как все остальные леди вокруг пили шампанское. Изабелла думала, что во время танца Джеймс осознал, что перед ним женщина, но он не мог бы показать яснее, что все еще видит в ней ребенка. Все ее надежды угасли.

Иззи очень хотелось остаться с Джеймсом, и она решила притвориться, что ей стало плохо, рассчитывая, что он галантно выведет ее из душной переполненной столовой. Впрочем, ей даже не пришлось притворяться. Как только она попыталась проглотить кусок, желудок ее взбунтовался, и у нее закружилась голова. Девушка покачнулась на стуле и почувствовала, как крепкая ладонь Джеймса сжала ей плечо, поддерживая ее сзади.

Иззи повернулась на стуле, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Боюсь, меня сейчас стошнит!.. — выпалила она, в ужасе от собственного признания.

Джеймс тоже выглядел испуганным, леди, сидевшие напротив, поспешно отпрянули в стороны, с тревогой и жалостью глядя на Иззи.

Джеймс помог Иззи подняться со стула и поспешно вывел ее из столовой. Практически он наполовину нес, на половину волок ее, в то время как Иззи прилагала все силы к тому, чтобы ее не вырвало у всех на глазах. Такого позора она просто не вынесет.

Пока они покидали столовую, Иззи с благодарностью оценила силу его рук. Джеймс всегда был ей опорой, размышляла она, всегда оказывался рядом, чтобы поддержать ее. Любовь к нему стала ее путеводной звездой, смыслом ее жизни. Теперь ей необходимо, чтобы он любил ее так же, как она его.

Несмотря на продолжающийся бунт в желудке, Изабелла подумала, как ей повезло, что именно Джеймс вытащил ее из столовой, а не какой-то другой джентльмен. Никто не обратит внимания, что она осталась с Джеймсом; он практически стал членом семьи. Ведь они не подозревают, что Иззи полна решимости сделать упомянутого джентльмена членом семьи по-настоящему и что ее часто посещают не совсем пристойные фантазии о том, как он куда-нибудь ее затаскивает.

Джеймс уложил ее на скамью в коридоре и запрокинул ей голову.

— Дыши равномерно, — скомандовал он. — Медленнее, пожалуйста. Вдох — выдох. Вот так. Умница, девочка.

Иззи сосредоточилась на звуках его голоса. Этот низкий рокот ее успокаивал и одновременно завораживал. Тошнота у нее прошла, и девушку охватила дрожь предвкушения. Она осторожно села.

— Я уже чувствую себя гораздо лучше, — сказала она, вздохнув с облегчением.

— Ты думаешь, что с тобой все в порядке? — проворчал Джеймс. — Ты думаешь, все уже в порядке? Да ты едва не упала в обморок! Ничего подобного с тобой прежде не случалось! И ты говоришь «в порядке»? — Он взъерошил пятерней волосы, отчего они встали дыбом.

— Пожалуйста, не кричи. Я действительно чувствую себя гораздо лучше.

Джеймс устало опустился на скамью рядом с ней.

— Как же ты меня напугала!

Иззи пришлось отвести взгляд, чтобы скрыть улыбку. До чего же приятно, когда о тебе так беспокоятся.

— Прошу меня извинить, — сказала Иззи. — Ведь я не притворялась. — Я действительно плохо себя чувствовала.

Джеймс укоризненно посмотрел на нее:

— Ты ведь не превратилась в одну из этих пустых жеманных девиц, которые так туго затягивают корсет, что не могут как следует вздохнуть?

У Джеймса был такой растерянный вид, что Иззи невольно рассмеялась.

— Нет, и надеюсь, что никогда такой не стану. Просто я сегодня почти ничего не ела из-за всех этих приготовлений, и все такое. — «И из-за того, что я сильно нервничаю, когда ты близко», — добавила она мысленно.

— Ну, это очень легко исправить. — Джеймс встал и протянул ей руку. — Пойдем, я отведу тебя назад к столу, и ты сможешь есть, сколько твоей душе угодно.

— Я не могу, — сказала Иззи, покачав головой.

— Не можешь есть? Но почему, ради всего святого? — удивленно воскликнул Джеймс.

— Это смешно, конечно, я понимаю, но все будут на меня пялиться. Юным девушкам не пристало демонстрировать хороший аппетит.

Джеймс немного подумал, затем усмехнулся и щелкнул пальцами.

— Я знаю, что делать. Я положу в тарелку еды, и так, чтобы никто не видел, принесу ее тебе.

— Согласна. — Изабелла на мгновение задумалась. — Но не могу же я есть в коридоре!

Джеймс нахмурился, явно раздосадованный тем, что в его блестящем плане обнаружилась брешь.

— Ну ладно, — сказал он после короткого раздумья. — Встретимся в библиотеке через пять минут.

— Да благословит тебя Бог! Немного шампанского тоже не помешает, — сказала Иззи.

Она встала и провела ладонью по рукаву его фрака, с изумлением наблюдая, как Джеймс пошатнулся и отступил на шаг. Он повернулся, чтобы уйти, встряхивая головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. И Иззи захотелось повеселиться.

— Джеймс!

— Да? — Он обернулся, с подозрением глядя на нее.

— Пожалуйста, скажи маме: если кто-нибудь спросит, у меня отпоролась кайма на подоле, и вскоре я снова вернусь к гостям.

Джеймс кивнул и двинулся дальше.

— Да, и еще, Джеймс!

Он остановился и вопросительно поднял бровь, явно разрываясь между желанием рассмеяться и мрачными предчувствиями.

Изабелла одарила его своей самой соблазнительной улыбкой, которую она долгими часами отрабатывала перед зеркалом.

— Это платье не носят с корсетом.

Он сердито сверкнул глазами и, пробормотав что-то себе под нос, стремительно ринулся в столовую. Как только он скрылся из виду, Иззи в восторге подпрыгнула и, пританцовывая, побежала в библиотеку. Все ее существо пело и трепетало от возбуждения.

Скоро они окажутся вдвоем.

Наедине.

В комнате с задвижкой на двери.

С задвижкой, которой она намеревалась воспользоваться.

Вечер, похоже, складывался удачно. По крайней мере ей так хотелось думать.