Обгоняя ветер

4

Хэлу не пришлось напоминать своей пассажирке о необходимости держаться: она мертвой хваткой обхватила его талию. Он незаметно усмехнулся подобному усердию. Нельзя сказать, чтобы ее прикосновение оставило его равнодушным. На этот раз на нем была легкая ветровка вместо плотной кожаной куртки, и всем телом он почувствовал ее близость. Но будь у нее побольше силенок, она вполне могла бы сломать ему пару ребер, а так напряженные женские руки всего лишь затрудняли дыхание. К счастью, уже через пару минут их совместной поездки судорожная хватка ослабла, и он смог насладиться теплом женского тела, доверчиво прильнувшего к его спине, удивляясь собственной реакции на близость новой знакомой.

То ли в этот раз Хэл ехал с еще большей осторожностью, помня о предыдущей реакции своей пассажирки на резкое увеличение скорости, то ли она действительно стала меньше бояться, но поездка доставила Уинни немалое удовольствие. Байк ловко лавировал в плотном потоке, проскальзывал в малейшее свободное пространство, стремительно минуя автомобили, обреченно застывшие в пробках. Ветер скользил по обнаженным запястьям Уинни, холодил колени, бесстыдно забирался под одежду. От пьянящей свободы движения возникало ощущение стремительного полета.

Постепенно она привыкала к тому, что от окружающего мира ее не отделяет кабина автомобиля, и, удивляясь сама себе, уже не тряслась от страха. Анализируя собственные эмоции, Уинни была вынуждена признаться себе, что езда на байке определенно пришлась ей по душе. В какой-то миг она попыталась представить, как здорово вот так лететь вперед по пустынному шоссе, пытаясь достичь неуловимого горизонта. Несомненно, это должно быть что-то потрясающее.

Но при этом Уинни не могла ни на секунду забыть о хозяине крепкой мускулистой спины, к которой она прижималась всю дорогу. Его близость будила в ней странные ощущения: казалось, ее собственное тело уже не принадлежало ей и жило отдельной жизнью. Оно наливалось жаром и деревенело одновременно. Ей хотелось и прижаться к нему покрепче, и отодвинуться подальше.

Уинни испугалась того острого желания, которое проснулось в ней от прикосновения к почти незнакомому мужчине. Она попыталась поскорее прогнать от себя крамольные мысли, но так как прервать физический контакт во время езды было невозможно, если только она не желала завершить поездку звездным полетом навстречу мостовой, полностью избавиться от эротических фантазий ей так и не удалось.

Когда они остановились возле небольшого двухэтажного здания с вывеской «Автосервис Хэла», Уинни с облегчением, но и с некоторым разочарованием спрыгнула с мотоцикла. Пока она рассматривала аккуратный неброский фасад мастерской, Хэл успел заглянуть внутрь. Уинни собралась последовать за ним, но он уже выходил из двери, в которую проскользнул пару минут назад. Выглядел он при этом немного растерянным и озадаченным.

Такой мистер Роджерс был Уинни незнаком. За то короткое время, что они общались, он показался ей уверенным и непоколебимым. Сердце испуганно трепыхнулось, в голове мелькнула шальная мысль, что он все-таки поторопился с выводами, когда обещал с легкостью все исправить, и ее машина годится теперь только на запчасти и металлолом.

Хэл поспешил ее успокоить, признавшись, что его смущение связано с тем, что механики еще не закончили работу, а вовсе не с тем, что «шевроле» не подлежит восстановлению. Запинаясь, словно ему с трудом удавалось подбирать слова, он пояснил, что рабочие провозятся с ее машиной еще час-полтора.

— Простите, что сорвал вас с места раньше времени, — извинился он, явно раздраженный тем, что выданная им прежде информация оказалась неверной и он попал в неловкое положение из-за собственных поспешных действий.

— Ничего страшного, — поспешила успокоить его Уинни, не менее смущенная тем, что кто-то испытывает неловкость из-за нее. — Я вполне могу подождать сколько потребуется.

Она действительно никуда не торопилась, но вот организм ее не был согласен с тем, чтобы его и дальше морили голодом. Позавтракать ей так и не удалось. В перерывах между занятиями она успела залить в себя три чашки растворимого кофе, чем окончательно испортила отношения с собственным желудком. Последние полтора часа он, почти не переставая, недовольно бурчал и периодически напоминал о себе острой болью.

Хэл предложил ей пройти в комнату отдыха и скоротать там время, но Уинни чувствовала, что еще пара часов — и ее отношения с голодающим организмом будут безвозвратно испорчены. Нужно было срочно что-то в себя закинуть. Она вежливо отклонила предложение Хэла и поспешила уточнить, есть ли поблизости какое-нибудь кафе, где можно перекусить.

— У Джойса готовят неплохую пиццу, а Каллум славится вполне приличными вегетарианскими салатами. — Хэл кивнул на противоположную сторону улицы, намереваясь указать ей дорогу, как вдруг замер на месте и улыбнулся собственным мыслям.

— Нет, садитесь-ка на байк, у меня есть идея получше, — хитро подмигнул он. — Есть тут одно место, где можно неплохо подкрепиться.

Недоумевая, что могло прийти ему в голову, Уинни снова примостилась за его спиной, надеясь только, что эта его идея находится не слишком далеко.

Долго ехать не пришлось, мотоцикл свернул за угол и проехал до параллельной улицы. Они оказались в тихом жилом квартале, где вдоль прямой улицы ровными рядами расположились двухэтажные особнячки с идеально ухоженными лужайками, похожие друг на дружку ровно в той степени, в какой могут походить только дома, построенные когда-то по единому плану, а впоследствии измененные хозяевами, пожелавшими сделать собственное жилище индивидуальным и неповторимым.

Хэл повернул на подъездную дорогу к одному из домов и остановился. В душе Уинни шевельнулось подозрение, что они не просто заехали сюда по пути, а что именно это место и является конечным пунктом их поездки. Это подозрение превратилось в уверенность, когда Хэл слез с мотоцикла и направился к входной двери. Так как Уинни вовсе не спешила следовать за ним, он был вынужден обернуться и позвать ее.

— Куда это мы приехали? — спросила она, оглядываясь по сторонам, хотя сомнений по поводу того, куда ее привезли, у нее почти не было.

Маловероятно, что в жилом доме находится какое-то заведение, имеющее отношение к общественному питанию, а то, что приехали они к обычному жилому дому, было очевидно. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: по всей видимости, мистер Роджерс привез ее к себе домой. Не говоря уже о двусмысленности ситуации, когда мужчина приводит женщину к себе, Уинни не чувствовала, что было бы удобно заявиться в дом человека, которого знаешь меньше суток.

— Домой, — коротко ответил он на ее вопрос и, не дожидаясь протеста с ее стороны, поднялся на крыльцо.

Уинни была вынуждена подняться вслед за ним, на ходу пытаясь придумать, как бы вежливо отказаться от приглашения зайти в гости. Задачу осложняло то, что приглашение это так и не прозвучало: Хэл просто поставил ее перед фактом, словно считал ее согласие чем-то само собой разумеющимся. Он распахнул перед ее носом дверь и, пропуская вперед, громко крикнул с порога:

— Милли, встречай гостей.

Этот окрик позволил ей понять, что никто не собирается заманивать ее в пустой дом, что в доме кроме них находится, по крайней мере, еще один человек. Уинни подумала, что уже слишком поздно спорить и заявлять, что она и не подумает заходить в дом к малознакомому мужчине. Она шагнула внутрь, в прохладный полумрак холла, и замерла, ожидая, пока глаза привыкнут к затемненному помещению.

Хэл махнул своей невольной гостье рукой, приглашая следовать за собой, быстрым шагом пересек холл и прошел в гостиную. Не желая оставаться в одиночестве в незнакомом доме, Уинни сочла целесообразным повиноваться этому небрежному жесту и поспешила за ним.

Вся ситуация показалась ей по меньшей мере диковатой, но так как ей раньше не приходилось общаться с людьми, подобными Хэлу Роджерсу, то проще было думать, что для него в порядке вещей привести в свой дом человека, встреченного по дороге. Может, в кругу крутых парней на хромированных монстрах так принято.

В гостиной было намного светлее: в открытые окна проникало жаркое послеобеденное солнце. Уинни непроизвольно зажмурила глаза, которые минутой раньше пытались привыкнуть к сумраку холла.

— Генри, что-то ты сегодня рано, — услышала она хрипловатый старческий голос, и только потом глаза ее, постепенно привыкающие к яркому свету, наткнулись на невысокую седоволосую женщину с осанкой герцогини, которая, опираясь на тонкую трость, поднялась из кресла-качалки, едва Хэл вошел в комнату.

— Я на минутку, abuela, привел тебе гостью. А то ты последнее время частенько жалуешься, что тебе скучно, — произнес он, широким шагом пересекая гостиную и подходя к старушке.

— Сколько раз просила тебя не называть меня бабушкой при других. Терпеть не могу, когда мне напоминают о моем возрасте, — сурово возразила пожилая женщина. — К тому же не припоминаю, чтобы я хоть когда-то изводила тебя подобными жалобами.

Не обращая внимания на ее сердитый взгляд и вытянувшиеся в тонкую полоску губы, Хэл хитро улыбнулся и похлопал старушку, едва доходившую ему до плеча, по спине.

— Что ты, abuela, никому и в голову не придет накинуть тебе лишний десяток годов из-за подобной малости, да и кто может знать испанский.

Его ирония не осталась без внимания. Старушка, вынужденная задрать голову вверх, но не ставшая от этого менее величественной, уперла свободную руку в бок.

— Вот уж правда, учитывая, что штат граничит с Мексикой, никто не понимает ни слова по-испански.

Тут строгий взгляд пронзительных карих глаз переметнулся на Уинни. Та непроизвольно провела рукой по юбке, пытаясь разгладить несуществующие складки.

Хэл поспешил ее представить:

— Это мисс Милтон, моя клиентка. Я тут подумал, что, пока ее машину ремонтируют, она могла бы подождать у нас. Милдред Санчес — моя… — Но перехватив притворно сердитый взгляд пожилой леди, Хэл осекся и хмыкнул. Он напомнил Уинни нашкодившего мальчишку, несмотря на свой огромный рост и внушительную комплекцию. Сдавленным голосом он, едва сдержав рвущийся наружу смешок, закончил фразу: — Хозяйка этого дома.

Миссис Санчес пожаловала ему королевский кивок.

— Вот так-то лучше.

Обернувшись к смущенной гостье, она уже гораздо мягче пояснила:

— Вы уже, наверное, поняли, дорогая, что этот молодой человек довольно дерзкий мальчишка.

Не зная, как реагировать на подобную характеристику, данную миссис Санчес зрелому мужчине, да еще и перед малознакомой женщиной, Уинни закашлялась, хотя в душе не могла не согласиться со старушкой.

К тому же ее немало смущало положение навязываемой гостьи, в котором она внезапно оказалась. Одно дело, если бы Хэл привел ее в холостяцкую берлогу. Тогда по крайней мере не было бы чувства, что твое присутствие стесняет кого-то еще. А тут оказывается, что тебя бессовестнейшим образом навязывают постороннему человеку, который ни сном, ни духом не подозревал, что намечаются гости.

К тому же подозрение, что Хэл не собирается составлять ей компанию за обедом и намерен оставить ее в незнакомом доме с незнакомой женщиной, слишком быстро превратилось в уверенность. Уинни была готова поспорить, что он вообще не собирался обедать дома, так как его приезд, к тому же в компании голодной клиентки, явно стал для миссис Санчес неожиданностью. Приятной или нет, она пока не могла определить. Пожилая женщина пока не высказала ни малейшего неудовольствия по поводу ее присутствия и была с ней приветлива. Хотя, учитывая то, что Уинни понятия не имела о привычках и характере хозяйки дома, было рано делать какие-то выводы.

— Я так понимаю, сам ты обедать не останешься. — Фраза пожилой дамы нисколько не напоминала вопроса, это было категоричное утверждение.

— Не останусь, но вот мисс Милтон, я уверен, с радостью составит тебе компанию.

Уинни покраснела и открыла было рот, чтобы возразить, но ей не дали произнести ни слова. Ей оставалось лишь пораженно переводить взгляд с миссис Санчес на Хэла и обратно, слушая, как старушка назидательным тоном объявляет внуку, что она ни капли в этом не сомневалась. Конечно же мисс Милтон воспитана гораздо лучше, чем некоторые, а посему у нее не могло бы возникнуть и мысли отказаться от угощения.

— Тогда я оставляю вас, дамы, — удовлетворенно кивнул Хэл и направился к двери. — Увидимся позже.

Миссис Санчес не сочла нужным ему ответить и моментально переключилась на растерянную гостью:

— Пойдемте в столовую, милая. Вы, я полагаю, умираете с голоду. Наверняка у вас с утра маковой росинки во рту не было. Знаю я нынешнюю молодежь, ей вечно некогда присесть и. обстоятельно покушать. В вашем возрасте я постоянно хотела есть. Это к старости кусок в горло не лезет, а молодость прожорлива.

Уинни попыталась отказаться, но тут вмешался Хэл, с порога сообщив миссис Санчес, что их гостья только что с работы и, несомненно, должна хотеть есть.

— Ты еще здесь, молодой человек? — прежним прохладным тоном осведомилась старушка, не посчитав нужным повернуться к нему лицом. — Разве не ты пообещал привести машину мисс Милтон в порядок? Вот и отправляйся заниматься делом. А мы уж как-нибудь тут разберемся.

— Уже убегаю. — Хэл обезоруженно поднял руки, подмигнул растерянной Уинни и поспешил последовать указаниям строгой хозяйки.

Выпроводив внука, Милдред переключила все свое внимание на Уинни, что поначалу сильно смутило гостью. Но хозяйка вела себя настолько непринужденно, словно для нее было не впервой принимать нежданных гостей. Да и принимала она ее не как гостью, а как давнюю знакомую, по-соседски забежавшую на чашечку чаю, благодаря чему Уинни очень скоро почувствовала себя уютно, как дома.

Хотя нет, дома она всегда ощущала какое-то давление, от нее ждали определенного поведения и определенных действий. Милдред Санчес ничего от нее не ждала и не требовала соответствия каким-то абстрактным стандартам. Когда они прошли в кухню, она велела Уинни достать тарелки и подключила ее к сервировке стола. Распоряжения Милдред, несмотря на командный тон, которым они произносились, вовсе не звучали грубо.

Уинни с первых же минут знакомства поняла, что властность пожилой дамы ни капли не подавляет ее, а скорее заставляет чувствовать себя непринужденно, создавая ощущение причастности. Следуя немногословным указаниям хозяйки, она получила возможность расслабиться и забыть о том чувстве неловкости, которое поначалу испытывала в незнакомом доме. Ей пришло в голову, что все распоряжения Милдред были тщательно продуманы и раздавались исключительно с целью помочь гостье освоиться. Ей очень хотелось спросить Милдред, права ли она в своих предположениях, но подобные вопросы прозвучали бы крайне неделикатно и она сдержала неуместный порыв.

Услышав от Уинни первое обращение к себе, как к миссис Санчес, бабушка Хэла моментально потребовала от гостьи, чтобы это было в последний раз, когда к ней обратились подобным образом.

Язык Уинни с трудом поворачивался каждый раз, когда приходилось называть эту величественную пожилую женщину по имени. Постепенно и эта неловкость исчезла, и Уинни начало казаться, что она вовсе не незваная гостья, которой она чувствовала себя в первые минуты пребывания в доме Хэла, а что-то вроде близкой родственницы. У пожилой женщины, несмотря на суровые манеры, был дар располагать к себе.

Когда Хэл объявил Уинни, что в том месте, куда он ее повезет, можно неплохо подкрепиться, он явно недооценил усердия своей бабушки. Через полчаса Уинни с трудом выползла из-за стола и мысленно благословила такое изобретение, как посудомоечная машина. Если бы хозяйка попросила ее помочь с мытьем посуды, Уинни умерла бы на месте. От стыда, что не сможет выполнить такую простую работу. Не из-за лени, а из-за почти неконтролируемого желания пристроить свою пятую точку на первую попавшуюся горизонтальную поверхность и провести пару часов не шевелясь, переваривая немыслимое количество съеденного. Уинни чувствовала себя питоном, который проглотил по меньшей мере бычка и теперь не может сдвинуться с места.

И дело было не в том, что Милдред пичкала ее или настаивала на добавке того или иного блюда. Нет, она просто мастерски искушала свою гостью все новыми и новыми вкусностями, и та просто не могла отказаться попробовать, а попробовав, хотела еще, хотя с местом для нового блюда у нее явно были проблемы.

Уинни вспомнила хитрый взгляд Хэла, когда он предложил ей приехать сюда, и задумалась. В ее душе зародилось подозрение, постеленно переросшее в уверенность, что тот прекрасно знал: небольшой перекус у Милдред Санчес обязательно закончится бесконтрольным об жорством. Если следовать этой мысли, получалось, что он привез ее к себе домой как ягненка на заклание, чтобы его самого не пичкали тем немыслимым количеством вкусностей, которое наготовила миссис Санчес.