Часть III

Глава 24

Фрейзер одевался в своей спальне. Он сел на кровать, отбросил полотенце. Надевая рубашку, он попал не в тот рукав. Немудрено: глаза его не отрывались от бледного голубого неба над Абердином, а мысли – от Ливви Дэвис.

Он проклинал себя за это. Он проклинал и ненавидел себя каждый день с тех пор, как вернулся из Суссекса. Но перестать думать о ней не мог. Он не понимал, что означает вчерашний ночной звонок. Разговор расстроил его, но он не стал перезванивать, не мог. Ему хотелось дать время ей и дать время себе, чтобы избавиться от своей зависимости от нее. Один только звук ее голоса вызвал боль, и он всю ночь не мог заснуть, думая о ней и о той чертовщине, что происходит в Лондоне.

Он застегнул рубашку, взял маленькую кожаную шкатулку и стал выбирать запонки. Достав серебряные запонки с красной и голубой эмалью, он взял их в ладонь и попытался продеть в узкую петлю манжеты. Как только его усилия стали вознаграждаться, в тишину дома ворвался телефонный звонок.

– Дьявол! – Он вздрогнул от неожиданности и уронил запонку на пол. Подняв трубку, он продолжал взглядом отыскивать упавшую запонку.

– Фрейзер? Доброе утро, это Бет, – зазвучал в трубке голос с мягким шотландским выговором. – У тебя что-то случилось?

Фрейзер вздохнул:

– Извини, Бет, у меня все в порядке. Только отчаянно борюсь с запонками.

– Тебе нужна женщина, чтобы делать такую трудную работу.

– Это звучит очень сексуально, – ответил он улыбнувшись.

– Ах, Фрейзер, не будь таким маменькиным сынком!

– Что тебе нужно, Бет? Из-за какой важной причины ты звонишь мне в семь сорок пять утра?

– Нет, ничего важного. Я решила позвонить тебе до работы и условиться насчет ленча, который ты мне обещал после вчерашнего ужина. – Она флиртовала, и слушать ее было приятно.

– Ленч? Когда? – Он отыскал запонку и попытался вставить ее в манжету, прижав головой телефонную трубку к плечу.

– Сегодня ты свободен?

Он наконец справился с запонкой и посмотрел на ночной столик в поисках дневника. – Сегодня?.. Не знаю… Бет, мой дневник в кабинете. Подожди, я схожу за ним.

Бет была готова ждать сколько угодно. Она слышала, как он опустил трубку и вышел. Наконец снова зазвучал его голос.

– Ленч, сегодня – у меня свободное время. Куда ты хочешь пойти? – У него не возникало большого желания провести с ней ленч, но он был ей обязан за вчерашний ужин.

– О, даже не знаю. Как тебе отель «Скин»?

– Прекрасно. Тебя подвезти? – Он был рад, что она согласилась на встречу днем – так как он сможет воспользоваться предлогом, чтобы закончить ленч пораньше и вернуться на работу. Это было не потому, что ему не нравилась Бет – просто в этот момент в его сердце не было места ни для Бет, ни для кого-либо еще.

– Благодарю за предложение, но я приеду сама. До ленча у меня есть два вызова на дом. Когда мы встречаемся?

– В час или в час тридцать.

– Лучше в час, Фрейзер.

– Договорились. В час, отель «Скин». – Фрейзер взглянул на часы.

– Фрейзер, удачи тебе с запонками!

Фрейзер улыбнулся, записал время ленча в дневник и спустился вниз. Он все время возвращался к ночному звонку и страшно злился. Если бы только Ливви Дэвис не стояла у него на пути, связь с Бет Броуден могла оказаться очень забавной.


Гордон Файф сидел на краю стола Фрейзера и постукивал ручкой по бедру, пока говорил. А говорил он с сильным акцентом уроженца Глазго. Даже двенадцать лет, проведенных в Абердине, не изменили его речь. Он растягивал гласные в словах, и каждое слово звучало словно целое предложение. Гордон говорил о новом макете газеты и хотел, чтобы босс одобрил его замыслы. В течение пятнадцати лет он был главным редактором газеты, но по-старомодному считал, что последнее слово должен сказать ее владелец. Владельцем был Фрейзер, и хотя он всегда обычно соглашался с Гордоном, тот не хотел нарушать принятые правила.

Фрейзер уставился в пространство и каждый раз кивал, когда до него доносилось какое-нибудь слово. Он не слышал, что ему говорил Гордон, так как все его мысли были поглощены Ливви. Как он ни старался избавиться от них, но телефонный звонок его по-настоящему расстроил. Он не сказал ей о своих подозрениях по поводу истинных отношений между Хьюго и Джеймсом. Ведь все это произошло много лет назад, да и он не был полностью уверен в своей правоте. И как она должна воспринять все это? Ее и так сильно обидели, и он не хотел добавлять ей новых страданий. Поблагодарит ли она, если он вытащит на свет то, что уже давно похоронено? Должен ли он теперь рассказать то, что необходимо было рассказать много лет назад, или лучше оставить все в прошлом?

Он тяжело тряхнул головой, удивляясь, какую путаницу она вносит в его мысли. Черт побери! У него и так достаточно дел, чтобы еще волноваться из-за женщины, находящейся на расстоянии четырехсот миль от него. Он должен выбросить ее из головы. Все его мысли должны быть заняты «ИМАКО», у него скопилось уже достаточно много информации. Иногда он действительно желал, чтобы никакой поездки в Сассекс не было. Взглянув на Гордона и пытаясь ухватить суть дела, он вдруг увидел, что старик замолчал и пристально глядит на него. Слепая ярость проснулась во Фрейзере. Он так увяз в своих мыслях, что даже не слышал, как Гордон замолчал.

– Что с тобой, Фрейзер? Я бы сказал, что ты витал в облаках! – заметил Гордон.

Фрейзер пожал плечами:

– Извини, Гордон. Я задумался.

– Ты был где-то далеко. Посмотри, тебя кто-то уже призывает. – Гордон кивнул в сторону стеклянной перегородки, отделяющей кабинет от приемной. Фрейзер оглянулся и увидел, что Кэрол, жестикулируя, зовет его.

Фрейзер кивнул ей.

– Гордон, делай с макетом то, что считаешь нужным. Я посмотрю на окончательный вариант и выскажу свое мнение. Договорились? – Фрейзер встал и пошел к дверям.

– Ты знаешь, это будет нечто исключительное! – с энтузиазмом воскликнул Гордон.

– Ты мне расскажешь об этом. – Фрейзер посмотрел через плечо, беспомощно улыбаясь, и вышел к Кэрол.

– Фрейзер, женщина в холле хочет вас видеть. Она говорит, что это личное.

Он кивнул, в этом не было ничего необычного. Вместе с другими делами у него часто возникала проблема с различными людьми из-за владений в Абердине, И с ним часто хотели говорить лично.

– Позвони мне в приемную, когда все соберутся на совещание в комнате редакторов. Это даст мне возможность побыстрее закончить встречу.

Он взял со стола Кэрол блокнот и ручку, попросил разрешения забрать их с собой и вышел. Кэрол наблюдала за ним, пока он шел к лифтам.

Какой он изумительный мужчина, думала она с восхищением. Но потом резко одернула себя и села за компьютер. Он не из твоей лиги, Кэрол. Нечего мечтать о нем. И, печально улыбнувшись, она вернулась к работе.

Фрейзер распахнул стеклянные двери, которые вели из основного здания в громадное пространство холла «Эбердин энгас пресс» и широкими шагами пошел к стойке. Он улыбнулся Роне – секретарю в приемной и спросил, кто хочет его видеть. Она указала в дальний угол холла, где стояли кресла. Высокая блондинка разглядывала экземпляры газет, которыми были оформлены стены. Рядом с ней стоял громадный чемодан, а черный рюкзак висел на плече. Он узнал сразу, кто это, прежде чем она повернулась к нему.

– Ливви?

Она посмотрела через плечо, увидела его и улыбнулась. Повернувшись к нему, она уронила рюкзак на пол, и Фрейзер взорвался.

– Боже! Что ты здесь делаешь?

И мгновенно понял, что сказал глупость. Его приветствие должно быть более теплым. Он пошел через холл, пытаясь улыбнуться, но ему это не удалось. Он растерялся и не мог собраться с мыслями. Подойдя к ней, он заколебался, поцеловать ли ее, но потом решил отказаться от этой мысли. Его смущали заинтересованные взгляды секретарш из приемной.

– Я не могу поверить! – сказал он. – Какими судьбами?

Ливви пожала плечами. Все выглядело не так, как она представляла: ее не ждали.

– Сама не понимаю. Просто пришло в голову приехать сюда. – Она хотела рассказать ему, что случилось, но только не здесь и не сейчас. Куда делись все его чувства? Она вся сжалась и встревоженно улыбнулась.

Вдруг Фрейзер взял ее за руки, прижал к себе и обнял – он был не в состоянии более сдерживаться. Ей сразу стало хорошо, и он наконец обрел то, о чем мечтал всю прошедшую неделю. Потом он слегка отстранился, все еще держа ее руки, и рассмеялся.

– Это просто замечательно! – Возбуждение стало нарастать внутри него. Он собирался сказать ей, как сильно желал этой встречи, как сильно хотел ее! Даже сейчас, в холле, он с трудом контролирует себя. Но вдруг все сомнения снова вернулись к нему, прежде чем он успел сказать это.

«Что ты делаешь, кретин, – подумал он в панике. – Вспомни эту неделю! Вспомни колледж! – И он крепко сжал рот, Стараясь удержать рвущиеся слова. – Она даже не знает, почему она здесь, – продолжал зудеть ехидный голосок в голове. Она просто прыгнула в поезд в уверенности, что ты здесь и, как всегда, готов зализывать ей раны. Ты ей нужен только на время, неужели ты еще это не понял? А когда ей станет лучше, она поспешно вернется к Джеймсу, выкинув тебя из своей жизни. Эй, Фрейзер, держи себя в руках! Ты же мужчина! Отвернись от нее, возьми другую женщину в свою постель».

Все еще улыбаясь, Ливви радостно посмотрела в лицо Фрейзера. И вдруг увидела, как оно меняется. Она увидела в его глазах борьбу чувств. Вся радость исчезла из них, осталась только настороженность. Потом она увидела в них такой холод, что инстинктивно отняла свои руки и напряженно прижала их к бокам.

– Фрейзер?

Он посмотрел на нее с бесстрастным лицом.

– Извини, Ливви. У меня совсем вылетело из головы, что через несколько минут совещание.

– О… – Она кивнула, и злость стала расти у нее в груди. Ради этого она проехала пятьсот миль! Ей хотелось внимания, тепла, заботы, но он был весь в работе – у него встреча! И тогда, собравшись с силами, она ледяным голосом сказала: – Мне все понятно. Не можешь ли порекомендовать какой-нибудь отель? Я ехала всю ночь, мне нужна ванна.

– О Боже! Да! – Он тряхнул головой. – То есть, я имею в виду – нет! Ты можешь остановиться у меня, ты должна. Я не хочу отпускать тебя в отель!

Она стояла в полной растерянности, пока он широкими шагами шел к стойке, а потом попросил передать Кэрол, чтобы ему принесли кейс. Глядя на его спину, она думала, как хорошо костюм подчеркивает ширину и силу его плеч, и вспомнила, что его обнаженное смуглое тело оказалось еще мощнее и привлекательнее. У нее перехватило дыхание от этих воспоминаний, и злость снова вернулась к ней. Здесь не было места этим чувствам, сказала она себе расстроенно, он очень ясно показал это.

Через несколько минут секретарь принесла ему кейс, Фрейзер поблагодарил ее и открыл прямо на стойке. Взял ключи от дома и снова захлопнул кейс. Потом попросил секретаря в холле вызвать такси до Рабислау террас. И с ключами в руках вернулся к Ливви. Он протянул ей брелок с ключами, и Ливви молча взяла их.

– У меня дома тепло и целый пруд горячей воды – то, чего ты хотела. – Он покраснел и быстро продолжал: – Ты пока можешь отдохнуть в моей комнате, так как спальня для гостей не готова. Миссис Эвери придет днем, чтобы убрать дом, я позвоню и попрошу приготовить тебе комнату.

Ливви попыталась улыбнуться. Она заметила, с каким интересом ее разглядывают девочки в приемной, и у нее появилось дикое желание повернуться к ним и закричать: «Все в порядке! Между нами ничего нет!» Но она пробормотала слова благодарности и отвернулась.

Фрейзер смотрел в окно, высматривая такси. Ему отчаянно хотелось вернуться в свой безопасный офис. Ему дико хотелось дотронуться до нее. Но он знал, что если он прикоснется к ней, то пойдет до конца – он вытащит ее из здания в какую-нибудь тихую, темную алею и возьмет.

Ливви заметила его напряженность и неверно истолковала ее.

– Такси будет через несколько минут, ты вполне можешь оставить меня.

– Ты действительно не возражаешь? – заколебался он.

– Конечно, нет, – фыркнула она.

– Что ж, прекрасно, – ответил он ей в том же тоне, мучаясь из-за того, что все складывается скверно. – Я позвоню тебе днем, может быть, мне удастся выбраться домой на часок, тогда и поговорим. – Ленч с Бет совершенно вылетел у него из головы.

– Хорошо. Спасибо тебе. – Она вдруг подумала, что ведет себя очень глупо. Она должна понимать, что у него работа и он не может просто так все бросить.

Она посмотрела на стену:

– Твоя газета намного больше, чем я думала.

– Да. – Фрейзер улыбнулся. – Мы одна из самых крупных независимых региональных газет в Королевстве. Мы распространяем около ста пятидесяти тысяч экземпляров в день. Совсем неплохо для газеты, которая десять лет назад практически не существовала. Сейчас все восхитительно, но было очень нелегко. Но тебе, наверное, скучно?

Ливви улыбнулась.

– Нет, и я очень рада за тебя. – Она видела, с какой гордостью он взглянул на один из экземпляров газеты, выставленных в витрине на стене, и поняла, что никогда по-настоящему не знала мужчину, стоящего перед ней. Он создавал газету в течение десяти лет и мало рассказывал о ней. Наверное, она просто не спрашивала и поэтому столько лет была слепой. Ей стало очень грустно от этих мыслей. Подступила усталость. Она отвела от него взгляд:

– Тебе нужно уходить.

– Да, я тоже так считаю. – Пожав плечами, Фрейзер отодвинулся от Ливви. Ему не хотелось целовать ее, пусть это даже покажется грубым, но он больше не собирался делать ошибки. Потом повернулся и пошел к дверям, по пути забрав свой кейс со стойки. Он помахал ей и исчез в дверях основного здания.

Ливви не отрывала глаз от Фрейзера, пока тот уходил. Переведя взгляд на стойку, она заметила, что Рона и другие девочки не спускают с нее глаз. Она подняла свой рюкзак, чемодан и, ощущая неловкость, пошла к выходу. Ей вдруг показалось, что ее узнали, и она поспешила из здания, сказав, что подождет машину на свежем воздухе. Когда она вышла, упали тяжелые крупные капли дождя. Она прикрыла голову рюкзаком и стала дожидаться прихода машины.


– Итак, подведем итоги. – Фрейзер сел на край стола и обвел взглядом сидевших. Гордон уже сказал все, что было намечено, но заключительное слово принадлежало Фрейзеру. Гордон всегда придерживался этого правила. – Мы помещаем нашу окружную статью на третьей странице; пятую и седьмую страницу мы предоставим местным новостям; а на последней странице, в третьей колонке справа, у нас пойдет материал о будущих публикациях.

Наборщица, слушая, делала пометки в своем блокноте – все это говорилось непосредственно для нее. Точность в формате страницы – ее забота.

Сказав свое слово, Фрейзер улыбнулся. Совещание кончилось. Все присутствующие встали и потянулись к выходу. Уже было больше одиннадцати часов, а газета должна быть готова к печати в час тридцать. Фрейзер смотрел, как Гордон возглавлял шествие. Неожиданно в стороне он заметил Энди, одного из специальных репортеров по промышленности. Энди ждал возможности поговорить с ним. Когда все присутствующие на «летучке» оставили комнату, Фрейзер поздоровался с Энди и спросил, что тот хочет сказать.

Энди стал говорить Фрейзеру о том, что есть очень острый материал об «ИМАКО». О том, что эта фирма под прикрытием производства химических удобрений занимается изготовлением бензотетрина. Что у Энди пока недостаточно фактов, но МАФФ тоже заинтересовался этим вопросом и начинает собственное расследование. Начинающий репортер горел желанием раскопать эту историю и предвкушал, какую известность получит после публикации статьи.

Фрейзер прекрасно понимал нетерпение молодого журналиста. Фрейзеру было наплевать на исследования, проводимые различными министерствами. У него был свой счет к «ИМАКО». Он очень давно подбирался к нему, но сейчас время было неблагоприятное. Он не хотел никаких случайностей, риска и путаницы, а вмешательство неопытного журналиста могло испортить годы кропотливого труда.

– Энди, то, что я тебе скажу, нелегко понять, тем более статья твоя обещает быть потрясающей, но мы ее сейчас печатать не будем. Но если тебя утешит, то у меня личный интерес к этой теме. Та информация, которую ты мне передал, очень ценна и важна, но делать сейчас статью мы не будем. Извини.

– Вы мне не доверяете? – Энди совсем растерялся.

– Нет. Причина не в тебе.

– Вы считаете, что я не справлюсь?

Фрейзер заколебался, боясь сказать слишком много. Энди был прекрасным репортером, восходящей звездой, и ему не хотелось рисковать им. Поэтому он не стал говорить правду, но постарался успокоить его. Он сказал, что за пару недель попытается выбрать направление этой статьи. А до тех пор они будут собирать информацию и проверять факты.

– А если эта информация попадет в другие руки? Мы потеряем прекрасную возможность! – возразил Энди.

– Если мне покажется, что нас кто-то опережает, то мы будем первыми. Но если мы подождем, то результат будет более потрясающим.

Энди пожал плечами. Он так не думал. Странно. Босс был славный парень и никогда не боялся риска. Неужели босс сомневался в нем и его материалах?

– Энди, прошу тебя, прими мой совет. Не думай, что причина в тебе самом.

Энди быстро посмотрел на Фрейзера и побагровел. Босс легко прочитал его мысли. Он пожал плечами и вышел из кабинета. Фрейзер посмотрел ему вслед и вызвал Кэрол.

– Кэрол, переведи все звонки на себя. У меня куча работы, не хочу отвлекаться. Даже если все знаменитости явятся в «Эбердин энгас пресс», меня нет.

Кэрол шутливо поднесла два пальца к виску, отдавая честь, и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь. Фрейзер видел, как она подошла к своему столу, переключила телефоны на себя, а потом села к компьютеру. Тогда Фрейзер открыл средний ящик своего стола, достал папку с дискетами и тоже включил свой компьютер.

Это он должен был сделать много дней назад, сразу как получил интересный материал на «ИМАКО». Чертова Ливви – она полностью закабалила его мозг! Он достал дискету с отметкой «ИМАКО», на которой была информация, добытая им пять лет назад. Ему необходимо было вновь ознакомиться с ней, прежде чем заниматься сведениями для МАФФ. Если бы ему удалось отыскать связь между фактами, то это сэкономило бы ему массу времени. Наклонившись ближе к экрану, он стал просматривать страницы. Через несколько минут работа полностью поглотила его.

Было уже около часа, когда Кэрол позвонила ему. Впервые за два часа оторвав взгляд от экрана, он встал и поднял трубку телефона.

– Фрейзер, это Кэрол. Извини, что отвлекла тебя, но в твоем дневнике у тебя в час дня записан ленч. Ты отменил его или забыл?

– Дяявол! Совсем забыл. Кэрол, найди телефон приемной врача в Зеленых Дубах и отмени ленч. – Он посмотрел на часы и увидел, что стрелка подходит к часу. Снова выругавшись, он попросил секретаря позвонить в отель и сказать, что он задерживается. Закончив разговор с Кэрол, он повернулся к компьютеру, выключил его, запер все дискеты в ящик. Потом схватил пиджак со спинки стула, вынул бумажник из кейса и выскочил из кабинета.

Бет сидела за столом, когда Фрейзер появился в ресторане. Она читала меню и была единственной женщиной среди других бизнесменов, обедающих в зале. Это привлекало любопытные взгляды. Фрейзер быстро пошел к ней, думая, как она внешне отличается от Ливви. И, внезапно остановившись, чертыхнулся. Он совсем забыл, что обещал вернуться домой к Ливви. У него не было сомнений в том, где ему бы хотелось быть, но он понимал, что это было нечестно. Поэтому он повернулся и направился к телефону. Бет отложила меню, оглянулась и, увидев, как он выходит из зала, окликнула его. Он улыбнулся, вернулся к ней и поцеловал в щеку.

– Это все, что я заслужила?

Он рассмеялся:

– Бет Броуден, я не узнаю вас!

– Не расстраивайся, скоро узнаешь. Садись. Я здесь уже целые годы и устала ждать.

– Я понимаю. Извини, Бет. Я понимаю, что ужасно опоздал, но ты простишь мне еще пять минут? Мне нужно позвонить.

Она пожала плечами:

– Конечно. Надеюсь, ничего серьезного?

Он покачал головой:

– Ничего серьезного. Я недолго. Закажи мне джин и тоник.

Она посмотрела, как он выходил из ресторана, потом заказала двойной джин и немного тоника. После вчерашнего звонка Дорси она знала, что должна приложить все силы, чтобы поймать Фрейзера. А двойной джин поможет ей в этом. Конечно, она не хотела напоить его. Нет. Бет гордилась своими пышными формами, а джин только поможет окончательно сбить с ног Фрейзера. Он слегка опьянеет, думала она, когда официант ставил на стол джин с тоником. Расслабится, потеряет контроль над собой – и это будет началом. Отпив минеральной воды, она стала выбирать по карте, какую бутылку вина заказать.


Ливви сидела в неубранной кухне. Она приняла душ, переоделась и теперь ждала Фрейзера. Отношение Фрейзера к ней при встрече оскорбило ее. И хотя она очень страдала, ей отчаянно хотелось увидеть его. Ей казалось, что теперь все будет по-другому и все недоразумения исчезнут. Громадный старый дом навевал на нее тоску и отчаянье. Он выглядел как все фамильные дома – может быть, он принадлежал матери Фрейзера. Он напоминал Старый Пасторат своим интерьером и архитектурой. Все это еще более расстраивало ее и заставляло стремиться к Фрейзеру, к его теплу и защите.

Она посмотрела на часы над плитой и увидела, что уже половина второго. Может быть, он и не собирался приходить домой, а говорил это из вежливости? Что если приезд в Шотландию был чудовищной ошибкой? Она поднялась со стула и стала мерить кухню шагами. Резкий звонок вмешался в ее мысли и распугал их. Она выбежала в холл, пытаясь определить, где звонит телефон. Распахивая все двери, она нашла кабинет Фрейзера. Запыхавшись, она подбежала к телефону и подняла трубку.

– Привет, Ливви. Это Фрейзер.

Она вздрогнула. Телефонный звонок означал, что он не придет. Она попыталась скрыть свое жестокое разочарование и легко спросила:

– С тобой все в порядке?

– Да. Представляешь, я совсем забыл, что у меня деловой ленч. Кэрол напомнила мне о нем. Извини. А ты в порядке? Все нашла, что тебе нужно?

Ливви почувствовала легкую озабоченность в его тоне, и это обрадовало ее. – Не огорчайся, все хорошо, – сказала она.

Фрейзеру стало легче. Он собирался сказать, что, если удастся, вернется домой пораньше, но почувствовал чью-то руку на своем плече. Он повернулся и, забыв прикрыть рукой микрофон, воскликнул:

– О! Бет!

– Привет. – Она наклонилась вперед и, очень удивив его, поцеловала в губы.

– Я решила принести тебе джин, как твоя верная служанка, – нежно сказала Бет, протягивая ему стакан. Фрейзер, раздраженный и смущенный ее тоном, поблагодарил. Это было слишком интимно для их дружеских отношений. Он подождал, пока она выйдет из холла, и потом спросил быстро:

– Ливви? Ты слушаешь?

Ливви услышала все, даже звук поцелуя и пришла в неистовство. Ледяным голосом она презрительно сказала:

– Да. Наслаждайся своим деловым ленчем. – И, глотая слезы, бросила трубку.

Фрейзер смотрел на замолкшую трубку и потихоньку закипал. Почему она думает, что все в мире должны вертеться вокруг нее? А когда этого нет, она готова вылезти из своей шкуры. Он повесил трубку и постоял немного, собираясь перезвонить и объяснить все. Но потом вздохнул и решил отказаться от звонка, так как Бет снова направилась к нему, а заставлять ее еще столько ждать было бы просто грубостью.

– Извини, что прервала твой разговор, – сказала она улыбаясь. – Ты выглядишь таким сердитым, но я не хотела мешать тебе.

– Все хорошо. Ты не помешала, – солгал он. Тогда она взяла его под руку и повела в ресторан.


Ливви сидела в кабинете, уставясь на телефон. Ее ярость мгновенно переросла в отчаянье и страшную жалость к себе. Она положила голову на руки и закрыла глаза, купаясь в своем горе.

Когда вечер вступил в свои права и в комнату спустились тени, она открыла глаза и решила, что не мешает выпить. Она вышла в холл, отыскала свой рюкзак и вытащила бутылку водки, которую купила на Истонском вокзале. Потом пошла на кухню, нашла стакан, пакет с соком и достала лед из холодильника. Чтобы вечером спокойно встретиться с Фрейзером, она решила принять валиум, а потом выпить водки. Этот коктейль успокоит ее. Она снова вернулась к рюкзаку, достала из пузырька две таблетки и положила в рот. Запив таблетки глотком спиртного, она сразу ощутила приятную теплоту в желудке.

Держа бутылку водки, сок и стакан, она медленно поднялась по лестнице в комнату Фрейзера, закрыла за собой дверь и села на кровать. Укрывшись от взглядов миссис Эвери, она накрылась покрывалом, взяла стакан и включила радио. Одинокая, она лежала в темноте, прихлебывая водку и слушая радио, пока таблетки не подарили ей необходимое забвение.

Фрейзер нетерпеливо посмотрел на часы и увидел, что уже было больше трех часов. Они стояли на автомобильной стоянке у отеля. Ленч закончился намного позже, чем он планировал, и выпил он тоже значительно больше, чем обычно. Но он был рад, что наконец-то мог с кем-то поговорить о Ливви и о всех проблемах, связанных с ней. И Бет все поняла, она доказала ему, что его сочувствие и потворствование Ливви только ухудшает дело. Бет сказала, что Ливви должна твердо стоять на своих ногах и собраться с силами, чтобы самой строить свою будущую жизнь. Фрейзер не должен нянчиться с ней всю жизнь, как бы ему ни хотелось. Все равно Ливви не оценит его.

Фрейзер отвел взгляд от часов и посмотрел на Бет. Дул холодный ветер, румяня щеки и приводя в беспорядок ее идеальную прическу. И она отводила от лица непослушные пряди. Она выглядела искушенной и в то же время ранимой. Фрейзер улыбнулся, потому что никогда не подумал бы, что доктор из Зеленых Дубов может быть такой забавной и сексуальной женщиной.

Бет заметила его взгляд и тоже улыбнулась, понимая, что за этот ленч значительно продвинулась в своих намерениях. Она была очень довольна собой и спросила:

– Что ты видишь смешного?

– Ничего. – Он пожал плечами.

– Очень приятно увидеть улыбку на твоем угрюмом лице.

Фрейзер повернулся к ней:

– Извини, я понимаю, что виноват. Спасибо тебе за твои советы.

– Тогда не тяни с этим. Помни, что я тебе говорила. Пусть она сама добивается всего, не мешай ей самой строить свою жизнь.

– Да, доктор.

Она рассмеялась, скрывая под звонким смехом непреклонную решительность избавиться от Ливви. Ей было нужно, чтобы Фрейзер попал в ее сети, и она не собиралась упускать его. А это была бы трудная задачка, если бы он продолжал опекать свою великую любовь. Бет придвинулась ближе к Фрейзеру и положила ему руки на плечи.

– Ты знаешь, какое лекарство доктора выписывают при сильных огорчениях?

Он улыбнулся:

– Скажи мне.

Она притянула его к себе и поцеловала. Фрейзер стоял совершенно спокойно, пытаясь оценить свои ощущения. Поцелуй был приятным – он почувствовал ее теплый язычок и вернул поцелуй. Это был легкий, расслабляющий поцелуй, но в нем не было огня. Он не вызвал того дикого желания, которое он испытывал при одном взгляде на Ливви.

Бет отстранилась и внимательно посмотрела на него. Она не имела представления, какое невероятное наслаждение давала ему Ливви, и поэтому была довольна ответом! Она коснулась его лица:

– Мне нужно уходить, У меня больные. Продолжение будет?

Он наклонился и чмокнул ее в кончик носа.

– Я думаю, да.

Взяв за локоть, он подвел ее к машине. Открыв дверь, Бет бросила свою сумку на пассажирское сиденье и скользнула в машину, стараясь продемонстрировать свои бедра. Она застегнула ремень безопасности и посмотрела на него.

– Если тебе захочется поговорить, позвони мне в любое время. Договорились?

– Да, спасибо, Бет. Я очень ценю…

Она закрыла ему рот своей рукой и снова повторила:

– В любое время.

Он захлопнул дверь и наблюдал, как она выезжает со стоянки. Затем повернулся, засунул руки в карманы и, ежась от сильного ветра, пошел к своей машине. Первый раз за всю неделю он себя прекрасно чувствовал.

Около семи вечера Фрейзер вернулся домой. Дул сильный ветер, мел снег, и он совсем заледенел, пока добежал до дома. Разыскивая окоченевшими пальцами ключ, он два раза позвонил, надеясь, что Ливви откроет ему дверь. Но никто не ответил, и, справившись с замком, он толкнул тяжелую входную дверь и вошел в желанное тепло.

Он окликнул Ливви, но она не отозвалась.

Войдя в кухню, он увидел, что миссис Эвери оставила ужин. Выпив пиво, Фрейзер отправился в гостиную, надеясь увидеть Ливви, но ее там не было. Он вернулся в холл и заметил раскрытый рюкзак, брошенный у лестницы. Он наклонился, чтобы закрыть его, и выронил пузырек с таблетками. Несколько таблеток упало на ковер.

Он чертыхнулся, собрал их и прочитал этикетку на пузырьке. Оставив рюкзак на лестнице, он поднялся сначала в гостевую комнату. Не найдя Ливви там, отправился в свою спальню, услышав шум приемника. Он открыл дверь и позвал:

– Ливви? Просыпайся.

В комнате было тепло и никто не отзывался. Он выключил радио и поднял занавеси, чтобы свет фонарей осветил комнату. Потом вернулся, посмотрел на кровать и увидел Ливви. Накрывшись покрывалом, она спала. Ему захотелось прикоснуться к ней. Он подошел и наклонился, прижавшись лицом к ее шелковистым волосам. Она зашевелилась, открыла глаза и пробормотала:

– Фрейзер, это ты? – Тяжелый запах водки ударил ему в лицо.

Отпрянув от отвращения, он посмотрел на ночной столик и увидел пустую бутылку. Ливви закрыла глаза и снова заснула. Вскочив, он схватил бутылку, стакан и вышел из комнаты, хлопнув дверью. В другой руке он сжимал пузырек с валиумом.

Сев на верхней ступеньке, он снова посмотрел на количество таблеток, указанное на этикетке. Осторожно высыпал их на ладонь и пересчитал. Всего осталось четыре таблетки. Просчитав сколько дней она принимает таблетки, он вычислил, что Ливви глотала их по три-четыре в день, а вместе с бутылкой водки – это был оглушительный коктейль! Он сидел и смотрел на эти маленькие кружки. Потом в нем поднялась дикая ярость, он пошел в ванную комнату, бросил их в унитаз и сильным потоком воды смыл. Когда таблетки исчезли, он с облегчением вздохнул.

Если он действительно собирается помочь Ливви, то должен заставить ее повернуться лицом ко всем неприятностям, чтобы она сама боролась с ними. Это звучит жестоко, сказала Бет, но это единственный путь. Он не знал, права ли Бет, но точно знал, что таблетки и пьянство – не решение проблемы.

Глава 25

Будильник Фрейзера прозвенел, как обычно в шесть тридцать. Он вытянул руку, нажал на кнопку и прекратил назойливый пронзительный звон. Он уже давно проснулся, услышав, как Ливви спускалась по лестнице. Он откинул шерстяное одеяло с кровати в гостевой комнате и встал. Медленно потянулся, прежде чем надеть халат и спуститься вниз. В доме было холодно. Он спустился по лестнице и услышал звуки работающего радио в кухне. Пригладив волосы и потерев лицо руками, он тихо открыл дверь. Его взгляд упал на Ливви. Закутавшись в плед, она скорчилась в старинном викторианском кресле и тупо смотрела в окно. Он вошел в кухню, закрыл за собой дверь и стал ждать, когда она посмотрит на него.

– Фрейзер? – Заправив за уши длинные пряди волос, упавшие на лицо, она попыталась улыбнуться. Вид у нее был измученный и больной, лицо опухло от водки.

– Холодно. Я не могла спать, – сказала она. Фрейзер молча подошел к раковине и налил чайник.

«Если бы это было две недели назад, – подумал он с отчаянием, – я бы подошел к ней, поднял, отнес в кровать, согрел, и она бы уснула». Но сейчас он молчал. Поставив чайник на плиту, он посмотрел на нее и спросил, будет ли она чай.

– Фрейзер, я оставляла вчера свои таблетки, а сегодня не нашла их. Их мне выписал доктор. Ты не видел их?

Он поставил две чашки на стол:

– Да, видел и выбросил в унитаз.

Ливви подумала, что ослышалась.

– Извини. Что ты сделал?

– Я сказал, что выбросил их в унитаз, Ливви. – Увидев недоверие на ее лице, а затем злость, он продолжил: – Ты не нуждаешься в них. Поверь мне, в этом нет необходимости.

– Не нуждаюсь в них! – Ее бледное лицо побагровело, а в глазах закипела ярость. – У меня разбита жизнь. Мне грозит пятнадцать лет тюрьмы за преступление, которого я не совершала! А ты говоришь мне – выбрось валиум, Ливви. Тебе нужен только свежий воздух и прогулки пешком. – Она встала. – Дерьмо! Меня тошнит от тебя, Фрейзер! Как ты можешь быть таким бесчувственным?

Фрейзер с трудом глотнул. Ему никогда не приходилось слышать ее ругани и видеть ее злость.

– Тебе они не нужны. Таблетки и пьянство не решат твоих проблем, Ливви.

– Да? С каких это пор ты стал знатоком эмоциональных проблем? – завизжала она. – Как ты смеешь!

Терпение Фрейзера лопнуло.

– О, смею! Это мой дом, и я… – Он резко замолчал. Он собирался сказать: «Я люблю тебя, я не могу видеть, как ты уничтожаешь себя подобно моему отцу», – но не мог позволить себе этого. Слова умерли у него в горле.

Ливви заметила борьбу эмоций на его лице и отвернулась. Ей захотелось упасть и расплакаться. Она прикусила губу, и старая рана открылась. Почувствовав вкус крови, она собрала все свои силы и спросила:

– Ты что?

Фрейзер перевел дыхание:

– Я думаю, что ты должна сама справиться со всеми проблемами. Я знаю, что это звучит жестоко, но это единственный путь.

Она взглянула на него, покачала головой и снова опустилась в кресло.

– Жестоко? Это просто невозможно. С чего ты предлагаешь мне начинать, Фрейзер? Скажи мне, я очень хочу это знать. – Он не имел представления, что случилось с ней за эти дни, и ей не удалось скрыть свой сарказм.

Он подошел ближе к ней.

– Хорошо. Ты сейчас освобождена под залог, потом ты должна вернуться на слушание дела, и пройдет, наверное, полгода, когда все закончится. Ты не совершала преступление, Ливви, кто-то другой это сделал. Ты первоклассный репортер – используй это, найди тему и работай над ней. Ты же занималась подобной работой в прошлом. Не можешь же ты из-за этой идиотской истории отказаться от своей работы. – Фрейзер остановился.

Ливи обхватила голову руками и стала дико, истерически хохотать.

– Что тебя так развеселило? – спросил он ледяным голосом.

– Ты! И твои проклятые шутки! – завопила она. Он отступил назад, словно она ударила его.

– Благодарю тебя! Я не понимаю, что смешного я сказал?

– Ты не понимаешь? Действительно? – Смех Ливви умер так же внезапно, как и начался. – Хорошо. Кому нужен репортер с подмоченной репутацией? А? Кто даст мне работу, Фрейзер? Мне, бывшему работнику телевидения, который замешан в наркобизнесе и которому грозит тюремное заключение? Мне негде жить, я замучена и окружена прессой… Я все потеряла, у меня ничего нет. Ничего! А ты представляешь, каково мне?.. – Она остановилась, зная, что если промолвит хоть слово, то расплачется.

Она повернулась и направилась к двери, говоря дрожащим голосом:

– Ты просил меня приехать сюда. Вспомнил? А сейчас, когда я здесь, ты не хочешь меня.

Она сказала это с такой болью, что Фрейзер вздрогнул. Он двинулся к ней, но она остановила его, закричав:

– Нет! Не надо! Не обманывай меня больше. – Открыв дверь, она выбежала из комнаты. Фрейзер слышал, как она бежала по холлу и поднималась по лестнице. А он стоял несколько минут, не зная, что делать. Когда он наконец решился, зазвонил телефон.

Закончив разговор, он понял, что она ушла. Он сидел за своим столом, обхватив голову руками. Его тошнило. Он должен был ответить ей, а он занимался делами. Решал проблемы с набором, искал номер телефона компании, обслуживающей его машину, чтобы они могли за несколько часов устранить неполадки.

Боже! Почему все это должно случиться сейчас. Он понимал, что должен сосредоточиться и попытаться во всем разобраться. Он встал и вышел в пустой холл, чувствуя, что дом уже не кажется таким уютным, каким был вчера.

Это смешно, убеждал он себя, поднимаясь по лестнице. Как могут двенадцать часов все изменить? Ты ведь был абсолютно счастлив здесь прежде.

Но, войдя в ванную и увидев забытые вещи Ливви, он понял, что это не смешно. Присутствие Ливви в доме, даже за такое короткое время, заставило его почувствовать теперь свое одиночество. Он собрал ее вещи и отнес их в спальню, поставил их на комод и сел на кровать.

Набирая по телефону номер справочной вокзала, он молил Бога, чтобы первый поезд еще не отправился в свой маршрут. Он знал, что должен догнать ее.


Ливви сидела на жесткой деревянной скамье Абердинского вокзала. Она поджала под себя ноги и обхватила их руками. Несмотря на толстый пиджак, она дрожала от холода. Она отчаянно думала о ссоре с Фрейзером и всем сердцем жалела об этом. Ей было больно, что он с таким презрением отнесся к ее несчастью, но сейчас она бы с радостью вернулась к нему, но только не знала, как это сделать. Она перелистывала газету «Эбердин энгас пресс» и думала.

«Что делать?» В Лондоне она все потеряла и ее никто не ждет. Она опустила голову на колени, продолжая рассматривать газету с цветными фотографиями, четкими заголовками, и думала о Фрейзере. О том, какую газету он создал из обыкновенного двадцатистраничного районного журнала, который он ей как-то показывал в колледже много лет назад. Может быть, он прав, надо действительно набраться мужества и сражаться за свою жизнь, подумала она неохотно. Ведь он же смог создать что-то из ничего. Но как он говорил с ней? Как будто она уже ни на что не способна.

Может быть, мне остаться здесь, размышляла она, замерзшая, голодная и растерянная, до тех пор, пока я не окоченею и мой зад не примерзнет к этой скамье? Тогда все мои проблемы решатся сами собой. Она улыбнулась, представив, как ее хоронят, не сумев придать нормального положения, а в том скрюченном виде, в котором она сидит на скамье. Эта сцена становилась у нее в голове все смешнее и смешнее, и она наконец рассмеялась. Впервые за эти недели ей было весело, и ее сердце стало согреваться.

Она выпрямилась, вытерла слезы, все еще рассматривая газету Фрейзера. Этот смех снял тяжесть с ее души, и она почувствовала, что к ней возвращается жизнь. Она подумала, что, может быть, Фрейзер указал ей правильный путь. Конечно, она понимала, что не хочет ехать в Лондон – из-за прессы она была лишена будущего. Что ее еще ждало дома? У нее не было ни квартиры, ни работы, она не хотела видеть Джеймса. Но что она будет делать, если останется здесь! Найти работу? Как? Она не знала, с чего начинать. Она никогда не искала работу – в Би-би-си ее взяли сразу после колледжа, возможно, из-за имени ее отца, а затем все остальное свалилось прямо с неба. Она даже не могла вспомнить, как писать репортажи. Встав со скамьи, Ливви потопала ногами, чтобы согреть их. Мысли путались у нее в голове. Она бросила последний взгляд на «Эбердин энгас пресс» прежде чем пойти в кафе и выпить кофе, и ее словно ударило. «Ты же прекрасный журналист, – услышала она чистый ясный голос Фрейзера, – используй это, найди тему, подбери заголовок!» – Эти слова вертелись у нее в голове, и наконец она стала обретать надежду.

Да, думала она, я была хороша в работе. Ее считали великолепным журналистом в Би-би-си; она знала, как подать материал, писала и вела репортажи – и она уверена, что смогла бы работать в газете. Она может работать в «Эбердин энгас пресс»! Но вскоре оптимизм развеялся. Не будь сумасшедшей, сказала она себе зло, это же газета Фрейзера! Ты под подозрением, твоя жизнь запутана, и ты думаешь, что сможешь работать в такой газете! Надо становиться взрослой, Ливви! Снова впав в отчаянье, она подошла к громадному рекламному щиту, рассказывающему о местной газете. Конечно, она все это видела прежде. Но вдруг она поняла, что может стать ее работой: искусство и досуг. Она вспомнила, как Фрейзер рассказывал о своей работе, и она радовалась его хорошему вкусу. Ливви внимательно просмотрела все заголовки статей, потом содержание и подумала, что это сделано хорошо, но может быть сделано лучше. Он мог подать материал более интересно. Дать небольшие цветные зарисовки, картинки. Сделать более броским, чтобы заставить людей обратить на это внимание. Постараться давать разнообразный материал, чтобы привлечь читателей с разными вкусами. Может быть, это не важно для Абердина? Но если… Может быть, она сможет что-то предложить… Несколько минут ее ум усердно трудился над этой задачей. В «Эбердин энгас пресс» уже начинают работать над этой тематикой, тогда почему ей не предложить свой вариант? Стоит попытаться, подумала она, снова приобретая оптимизм. Ее же не убьют за это.

Отвернувшись от рекламного щита, она посмотрела на вокзальные часы. Было уже семь тридцать. Если она собирается уезжать из Шотландии, то через двадцать минут будет первый поезд. Она вынула из кармана пиджака билет, посмотрела на него и сунула обратно. Она приняла решение и не станет больше думать об этом зная, что если снова начнет сомневаться, то вся ее решимость исчезнет. Нет, решила она, в Лондон возврата нет до тех пор, пока она не выполнит то, что предлагал Фрейзер.

Она вернулась к скамье, взяла свой рюкзак, повесила его на плечо и подняла чемодан. Сначала нужно найти отель, принять душ, переодеться и позвонить в газету. Она даже не думала о встрече с Фрейзером – это совершенно выпало у нее из головы. Все мысли были поглощены работой. Ее вера в себя была такой хрупкой, что она боялась разбить ее. Подойдя к охраннику в дальнем конце платформы, она попросила рекомендовать ей отель. Ей назвали отель «Виктория» на Маркет-стрит. Она торопливо вышла из здания вокзала и взяла такси. В машине Ливви откинулась на спинку сиденья и облегченно вздохнула – наконец у нее появилась надежда.

Фрейзер был на вокзале точно в семь тридцать. Он думал, что первый поезд уходит из Абердина в семь пятьдесят пять, и мчался как бешеный, чтобы не опоздать. Заперев машину, он побежал на вокзал. Посмотрев на табло, он увидел, на какой платформе стоит этот поезд, и поспешил туда. Вбежав на мост, спустился на платформу и пошел вдоль поезда, заглядывая во все окна. Но в поезде ее не было. Он обошел поезд с другой стороны, но опять не увидел ее. Потом он вернулся, надеясь, что она в кафе и просто еще не села в поезд. Он стал нервничать, боясь не встретить ее. Потом решил посмотреть в кафе в главном здании вокзала. Вбежав туда, он посмотрел на пустые столики, кивнув девушке за стойкой. Ливви не было нигде, Тогда он встал под часами и решил ждать, когда она появится. Если она не подойдет к этому поезду, то тогда она, наверное, вернулась к нему домой. А если она там не объявится, подумал он в отчаяньи, тогда один Бог знает, куда она исчезла.


Ливви стояла в своем номере перед зеркалом и тщательно рассматривала себя. Она оделась и уже была почти готова к выходу. Глядя на свое лицо, она думала, как плохо выглядит. Но оставалась надежда, что макияж поможет ей скрыть землистый цвет лица. Она вспомнила о своей программе на городском телевидении, которую она вела еще месяц назад, и возненавидела себя за эти мысли. После короткой беседы с Гордоном Файфом она уже точно знала, о чем и как разговаривать с главным редактором «Эбердин энгас пресс».

Она сняла свой пиджак со спинки стула. Он по покрою не подходил к рюкзаку, но подходил к другим вещам, которые она привезла с собой. А большого выбора в одежде у нее не было. Гордон Файф сказал, что босс будет отсутствовать все утро, и ей хотелось побывать в газете до его возвращения. Она надеялась, что Файф не будет очень любопытным. Когда она ему представилась по телефону, ей показалось, что он был удивлен. Но она сказала, что собирается предложить и каким путем можно реализовать ее предложения. Он еще больше заинтересуется моим предложением, когда полностью все узнает, подумала она, заталкивая в сумку старые экземпляры газеты, позаимствованные из холла. Закрыв за собой дверь номера, она спустилась в холл и вышла к такси, которое ее ждало.

Фрейзер во второй раз за это утро вернулся на вокзал. Он надеялся, что она опоздала на первый поезд и рассчитывал ее найти до отхода второго. Он опять все осмотрел, расспросил каждого билетного кассира и, абсолютно подавленный, решил попытать счастья в пункте охраны.

Пункт был недалеко от второй платформы. На нем была только небольшая вывеска, но никаких громадных стеклянных окон или еще каких-нибудь примет. Британская железная дорога не особенно заботится о благополучии публики, подумал Фрейзер мрачно, когда дернул за ручку закрытой двери. Убедившись, что дверь заперта, он громко постучал. Ему открыли, и он вошел в маленькую, скудно обставленную комнату.

Три человека в форме повернулись к нему.

– Простите меня. Я надеюсь, что кто-нибудь из вас вспомнит женщину, которая была здесь утром, еще до семи часов. Она англичанка. Она около пяти футов восьми дюймов роста, очень хорошенькая, блондинка.

– Я разговаривал с одной девочкой утром. Она настоящая леди, я порекомендовал ей отель «Виктория». Конечно, я не знаю, эта ли женщина вас интересует, но…

Он не закончил предложение, так как Фрейзер поблагодарил его и выбежал из кабинета. Спеша к своей машине, он чувствовал, как тяжелый камень свалился у него с сердца. Конечно, это была Ливви – здесь нет никакой ошибки. Они говорили о ней. Это должна быть Ливви! Он отъехал от вокзала и направился в отель.


Гордон Файф смотрел на Ливви Дэвис и думал, что она умна и привлекательна. Он слушал, как она говорила, без всякого напора и агрессивности, доверчиво делилась своими мыслями. Ей не приходило в голову, что ему могла не понравиться ее идея и что она может потерпеть неудачу. Она вела себя профессионально, и он восхищался ею. Она показала свои заготовки. Ее мысль о разделе «Жизненный стиль», в котором бы рассказывалось об искусстве, различных хобби, досуге, телевидении, была очень необычна, но интересна для газеты. Но его мучил один вопрос – почему? Почему она пришла в «Эбердин энгас пресс», а не в «Скотсмен» или на телевидение.

Это все было прекрасно для газеты, но слишком мелко для журналиста ее уровня. И что заставляло ее думать, что он может не обратить внимания на ее предстоящий суд? Он повернулся к ней и заметил, что она смотрит на него так же доверчиво, как и говорила с ним.

Она закрыла последнюю страничку своих заметок:

– Мне кажется, что вы хотите задать мне несколько вопросов? Наверное, вас интересуют причины, по которым я здесь?

Он поднял одну бровь. Файф очень ценил честность и был доволен, что она не поставила их обоих в неловкое положение. И он согласился.

– Расскажите мне, каким образом вы собираетесь работать, если сами говорили о судебном расследовании? Сколько времени это займет?

Ливви посмотрела ему прямо в лицо:

– Через четыре недели в Лондоне состоится слушание дела, а потом будет судебное разбирательство, которое продлится шесть месяцев. Ну, может быть, чуть больше или меньше. За это время, Гордон, я смогла бы подготовить материалы для трех или четырех номеров газеты. Я не говорю о дальнейших планах, а только о работе на несколько месяцев. – Она прервалась и встретила жесткий, изучающий взгляд Гордона, а потом продолжила: – Очевидно, что я буду занята в те дни, когда будет проходить судебное разбирательство, но это не помешает моей работе. Одна из причин, по которой я прошу эту работу, – это моя уверенность в своих силах, и еще мне очень важно реализовать мои мысли.

Файф молчал, и это придало Ливви немного мужества, в котором она так сильно нуждалась. Он молчал несколько минут, думая о том, что она ему сказала. Его интересовало, почему она обратилась в «Эбердин энгас пресс», а больше всего он не понимал ее приезд в Шотландию. И он спросил:

– Почему Шотландия? – Он увидел настороженность в ее глазах.

– Потому что это достаточно далеко от Лондона и от внимания прессы. Мне нужно отдохнуть от всего. А здесь это сделать легче, потому что меня здесь плохо знают. – Но так как Гордон продолжал изучать ее, она добавила: – И есть еще личная причина, но мне не хотелось бы называть ее.

Файф кивнул, и она с облегчением вздохнула. Она ждала, когда он заговорит, но он молчал. Потом встал и взял лист с заметками, которые она нацарапала в машине.

– Ливви, – сказал он, глядя на лист. – Мы думали над подобной идеей.

Они действительно несколько месяцев собирались сделать что-то подобное. А у нее ясное понимание своей будущей работы. Правда, у нее нет опыта работы в газете, но у нее есть идеи, а это очень важно. Со своим свежим взглядом и умом она может внести в газету очень многое. Прервав свои размышления, он продолжил: – Конечно, я должен все это обсудить с боссом, получить его одобрение, но думаю, что проблем не будет.

Конечно, подумала Ливви, представив, как взбесится Фрейзер, узнав, что она сделала! Но если у него есть какое-то чувство, то он будет молчать, чтобы ни было между ними!

– Вы считаете, что сможете справиться с работой, даже если вам придется ездить?

– Да.

– Хорошо, а плата? Вы знаете, что по сравнению с телевидением она будет мизерной?

Ливви пожала плечами. Какой смысл обсуждать это, если Фрейзер может вышвырнуть ее из газеты, подумала она.

– Вы сначала переговорите с мистером Стюартом, а потом будем говорить о деньгах.

– Правильно. – Файф встал. У него было мало времени, босс отсутствовал, свалив на него свои заботы. Встреча закончилась, и он не хотел больше терять времени. – Увидимся завтра утром, Ливви. Мы встретимся часов в восемь.

Он протянул руку и Ливви пожала ее.

– Благодарю, Гордон. Я надеюсь поработать с вами.

Он кивнул и открыл дверь для нее. Улыбаясь, она шла к дверям, радуясь, что впервые за эти недели у нее появилась возможность как-то изменить свою судьбу.

Митч Мак-Дональд стоял у стола Кэрол. Увидев Ливви, выходящую из кабинета, он присвистнул и спросил:

– Боже, Кэрол! Кто это?

Кэрол оторвалась от фотографии, лежащей перед ней.

– Понятия не имею. Но если ты хочешь знать мое мнение, то должен как можно быстрее показать эти фотографии Гордону. Я не могу заниматься с ними весь день.

– Извини, Кэрол. – Он собрал черно-белые фотографии с ее стола и нетерпеливо посмотрел на дверь, надеясь увидеть заинтересовавшую его девушку. Но блондинка ушла. Как бы там ни было, подумал Митч, посмотрев через стеклянные стены редакционного кабинета, я не первый, кого она зацепила! И он улыбнулся, представив, как Гордон Файф, самый непробиваемый джентльмен в стране, стоит неподвижно у своего стола и не отрывает глаз от девочки в черных легинсах, пока она не исчезнет из виду.

Фрейзер сидел в холле отеля «Виктория» и уже в сотый раз собирался уходить. Он провел здесь целое утро, перекусил в баре, а потом снова сидел в холле. Он был очень расстроен, но было бы гораздо хуже, если бы она собрала вещи и исчезла из Абердина, не дав ему возможности увидеть ее.

Он уже три раза звонил в офис, и Гордон сказал, что все держит под контролем, что день спокойный, новостей нет, машины отремонтированы. Что есть одна вещь, которую он хотел обсудить с боссом, но это не так важно – подождет до утра.

Кроме этих звонков, Фрейзеру больше нечем было заняться, и он сидел и ждал Ливви. Он взглянул на часы, увидел, что уже больше трех, и наконец решил, что больше пяти минут он ждать не будет. Ему было скучно, ноги затекли, зря терялось время, молоденькая девушка за стойкой стала кидать подозрительные взгляды. Он посмотрел последний раз на вход отеля, собираясь уходить, и увидел Ливви. Она вошла в отель с двумя громадными сумками в руках. Щеки у нее горели, и впервые за эти недели она выглядела прекрасно.

– Ливви! – Фрейзер встал и поспешил к ней. Она улыбнулась, заметив его громадные шаги. – Как приятно видеть твою улыбку. С тобой все в порядке? – сказал он, подойдя к ней.

Она опустила сумки на пол и ответила:

– Да, Фрейзер, со мной все хорошо. Ты давно здесь?

– Нет, не очень. Где-то около часа, – быстро ответил он.

Она кивнула, глядя на него настороженно.

– Чего ты хочешь? – Ей уже чудилась бурная вспышка из-за ее беседы с Гордоном. Но он спокойно пожал плечами.

– Да, собственно, ничего, представляешь… Послушай, поедем ко мне и подумаем о том, что я тебе говорил утром.

Ливви застыла.

– Я думаю, что этим утром ты был предельно ясен, Фрейзер. – Она не хотела больше возвращаться к этой теме. Он сказал, что надо начинать жить, – она так и сделала. А теперь – конец истории.

Она почувствовала сильную злость и наклонилась, чтобы поднять сумки. Ей не нужна была его жалость. Она хотела любви и понимания, а вместо этого ей предлагали ханжеский совет. Она пошла мимо него, но он остановил ее за локоть и сказал быстро:

– Ливви, я подумал, что ты временно можешь поработать в газете. Это не так интересно, но…

Ливви освободилась от его руки:

– Я уже нашла работу. Благодарю тебя за любезное предложение. Я сегодня виделась с одним руководителем, и он предложил мне временную работу.

– Правда? Где?

– Я не думаю, что тебя это волнует.

– Он продолжал идти за ней, пока она не подошла к стойке и не попросила ключ. Девушка за стойкой открыто наблюдала за этой сценой.

– Ливви, пожалуйста. – Фрейзер повысил голос и она повернулась к нему. Он попытался исправить положение. – Не будь ребенком. Этим утром, я желал тебе только самого лучшего… я…

– Ты сделал свое дело, Фрейзер, – с презрением сказала Ливви. – Ты сказал, чтобы я сама устраивалась в жизни, – я так и сделала. Поэтому не мешай мне самой строить свою жизнь.

Они молча смотрели друг на друга, потом Фрейзер повернулся на каблуках и вышел из отеля. Ливви испепеляющим взглядом посмотрела па девушку за стойкой, которая, открыв рот, с жадным интересом следила за происходящим. Девушка побагровела, плотно сжала губы и уставилась в пол. Ливви поднялась в свой номер.

Фрейзер остановился в потоке машин на Юнион-стрит и бессмысленно смотрел на машину, остановившуюся рядом. Он еще был зол, и ярость кипела в нем, и ему было трудно вести машину. Вдруг он заметил знакомый женский профиль, а когда женщина повернулась к нему, он узнал Бет Броуден.

Они с удивлением посмотрели друг на друга и улыбнулись. Бет наклонилась, опустила стекло с другой стороны машины и поздоровалась с ним.

Он рассмеялся:

– Какой Абердин маленький город, Бет. Куда ты направляешься?

– Конечно, домой. А ты?

– Возвращаюсь в офис. Видишь, какой неудачник!

– А ты не хочешь устроить фантастический отдых? Ведь до конца рабочего дня остался всего час!

– Было бы прекрасно, Бет, но я сегодня не был в газете.

– Ну, хорошо.

Светофор открыл свой зеленый глаз, и она, послав ему воздушный поцелуй, тронула машину. Бет помахала ему рукой, а Фрейзер неожиданно подумал: какого черта он отказался! В газете не было ничего срочного, и он мог позволить себе развлечься в маленькой компании. Он двинулся за машиной Бет, включил фары, нажал на гудок и помахал через окно. Бет свернула в сторону и остановила машину. Фрейзер остановился за ней, вылез из машины, подошел к открытому окну и спросил:

– Я могу передумать?

Она рассмеялась:

– Конечно, можешь!

– Ладно. Что мы будем делать?

– Как ты относишься к тому, чтобы поехать ко мне домой попить чайку, а потом мы что-нибудь придумаем.

– Звучит чудесно!

– Тогда следуй за мной.

Бет снова влилась в уличное движение, наблюдая, как Фрейзер не отстает от нее. Она восхищалась и гордилась собой.

Глава 26

Когда Ливви проснулась утром, уверенность оставила ее. Она пошла в ванную и остановилась, потом, поколебавшись, решилась взглянуть в зеркало. Она пристально посмотрела на свою новую прическу. Короткая мальчишеская стрижка изменила ее внешность: подчеркнула высокие скулы и изящный овал лица. Она отвернулась и нервно вздохнула. Прическа шла ей – в этом она не сомневалась. Но она выглядела на семь лет моложе и напоминала беспризорного мальчишку. И ей оставалось только надеяться, что ее не примут за сумасшедшую.

Она не собиралась менять прическу, когда вышла из отеля после встречи с Фрейзером. На Юнион-стрит она заметила парикмахерскую и решила только чуть-чуть укоротить волосы. Но она была так зла. Ей хотелось доказать ему, что она в состоянии сама построить себе жизнь. Сама способна решить свои проблемы. Ей захотелось что-нибудь изменить в себе. Если уж она строит себе новую жизнь, тогда она должна стать другим человеком, должна обладать большими силами и большим мужеством, чтобы справиться со всеми бедами. Поэтому она решила подстричься. Длинные волосы принадлежали старой Ливви, а короткие волосы – новой.

Но сейчас, при холодном дневном свете, она выглядела так незнакомо для себя, что разнервничалась. Она не в состоянии была оценить новую Ливви. Взяв расческу, она расчесала волосы, потом выдавила в ладошку немного мусса и стала наносить его так, как ей показывал парикмахер. Потом отвернулась от своего отражения, надеясь, что ее вид не так ужасен, как ей кажется, и пошла в спальню одеваться.


Фрейзер проспал.

Когда около девяти он приехал в газету, здание было заполнено людьми. Все служащие были в сборе. Повсюду разносился запах свежесваренного кофе и слышалось жужжание голосов. Он прошел к своему кабинету, здороваясь и отвечая по пути на вопросы репортеров.

– Хм, сегодня кое у кого чудесный запах! Новая женщина? – спросила Кэрол, подойдя к нему и протягивая почту.

Он удивленно уставился на нее.

– Нет! – Он устал и был в дурном настроении. Он задержался у Бет и с трудом заснул, думая о Ливви. Что сказала Кэрол? Он не менял туалетную воду. Как обычно, он принял душ, побрился, оделся и поехал на работу. Потом он понял: Ливви оставила свой гель, и он использовал его. Черт! Когда он перестанет думать об этой женщине! Он уже даже пахнет, как она! Он посмотрел на стол и нахмурился.

Кэрол показалось, что она расстроила его.

– Все в порядке, Фрейзер?

– Да, извини, Кэрол. У меня все прекрасно. Есть какие-нибудь сообщения?

– Только от Гордона. Он у наборщиков вместе с новой девочкой. Он просил тебя подойти туда – представить ее тебе.

– Новая девочка? – изумился Фрейзер.

– Да, она приходила вчера.

– Ах да! – Он вспомнил, что Гордон хотел получить одобрение по какому-то вопросу. Должно быть, он говорил о новом сотруднике. – Я тогда пойду. Вчера случилось что-нибудь чудовищное?

– Нет. – Кэрол улыбнулась. – Гордон был потрясен, когда увидел девочку. Она изумительно красива.

– Она действительно хороша? – спросил он, огибая ее стол.

– Ничего. – Она пожала плечами.

– Ты уверена? – Он поглядел на нее настороженно.

– Да, уверена. – Она не собиралась ничего говорить ему, но как бы ей хотелось найти повод, чтобы спуститься и посмотреть на его реакцию. Но пока Фрейзер шел к лестнице, она села за экран и включила компьютер. Если поймались Митч и Гордон, то босс, наверное, последует их путем.

Фрейзер увидел Гордона в наборном цехе, наполовину заполненном громадными машинами. Тот стоял и разговаривал с высокой юной женщиной, которая стояла к Фрейзеру спиной. Он видел ее тонкую фигуру. На ней были черные чулки, ярко-зеленая мини-юбка, черный свитер и оранжевый шерстяной жакет, приталенный и короткий. Он посмотрел на светлые волосы, большие серебряные серьги в ушах и понял, что она напоминает ему Ливви. Если бы только не короткая стрижка, да и лица ее он еще не видел. Боже, подумал, когда же она уберется из моей головы?

Гордон помахал ему и, перекрывая шум работающих машин, закричал:

– Фрейзер, я хочу познакомить тебя с нашей новой сотрудницей, Ливви Дэвис.

Фрейзер собирался уйти, но замер, так как Ливви повернулась к нему. У него все перевернулось внутри, и он увидел ее сверкающие сапфировые глаза. Из-за мальчишеской стрижки они казались еще больше и ярче, чем обычно. Он с трудом сглотнул, а потом грудь сдавило от ярости. Его ноздри раздувались, глаза смотрели жестко, но он молчал. Он просто смотрел на нее ледяными, злыми глазами.

– Привет, Ливви.

Она улыбнулась, но глаза ее были тревожны. Наконец-то она смутилась, подумал он, но его злость не уменьшилась.

– Фрейзер, как ты? – спросила она.

Гордон с откровенным любопытством наблюдал эту сцену. Он был чутким человеком и почувствовал напряжение между ними. Тогда он спросил:

– Вы знаете друг друга? Ливви ответила первая:

– Мы учились в колледже вместе.

Она смотрела Фрейзеру в глаза, молчаливо спрашивая, что говорить, и предоставляя возможность Фрейзеру что-нибудь сказать, но тот молчал. Тогда она продолжила:

– В Оксфорде. Это было так давно. Очень приятно увидеть тебя. – Она подошла к Фрейзеру и протянула ему руку. Фрейзер отвел от нее взгляд, собираясь уходить, не желая больше терпеть это притворство. Но она сказала тихо и умоляюще: – Фрейзер?

Он взглянул на нее и увидел, что она напугана, что вся ее уверенность – просто маска, под которой скрывается страх. Тогда он взял ее руку.

– Итак, ты собираешься работать в моей газете. Вот это сюрприз для меня:

Гордон быстро подошел к ним.

– Я принял решение, но сказал Ливви, что последнее слово за боссом. Может быть, стоит поговорить, Фрейзер?

Фрейзер вдруг понял, что эти двое стоящие перед ним чувствуют себя неловко из-за его реакции, и усмирил себя, чтобы не натворить бед.

– В этом нет никакой необходимости, Гордон. Я всегда согласен с твоим решением. – Он повернулся к Ливви. – Добро пожаловать в «Эбердин энгас пресс», Ливви. Надеюсь, тебе понравится работать здесь. Она расслабилась и прошептала:

– Спасибо тебе. Мне очень понравится.

В этот момент громко прозвучал голос Кэрол. Просунув голову и плечи в двери наборного цеха, перекрывая шум машин, она крикнула Гордону:

– Редж на линии, Гордон! У него есть материал, который ты заказывал. Он перешлет его по телеграфу, но сначала хотел бы поговорить с тобой.

Гордон махнул рукой, что сейчас идет, и Кэрол исчезла. Он быстро извинился и попросил Фрейзера закончить показ здания. Он встретится с ними в своем кабинете, когда Ливви все посмотрит. Гордон поспешил за Кэрол, оставив их вдвоем. Он был рад уйти с поля сражения и надеялся, что личная причина сделает все, чтобы оставить Ливви Дэвис в Шотландии.

Когда Гордон ушел, Фрейзер схватил Ливви за локоть и вытащил в коридор подальше от глаз технического персонала. Он остановился, огляделся вокруг и, убедившись, что они одни, прошептал:

– В какие чертовы игры ты играешь, Ливви? Она освободила руку от его болезненной хватки и, потирая плечо, сказала резко:

– Я нашла себе работу. То есть сделала то, что ты говорил мне. Вспомни!

– Он раздраженно и непонимающе покачал головой.

– Но почему в моей газете? И почему за моей спиной? Я бы дал тебе работу. Тебе надо было только спросить.

Ливви посмотрела ему в лицо. Оно показывало все эмоции, владевшие им: замешательство, боль, уязвленная гордость, злость, но только не симпатия и понимание.

– Понимаешь, это было бы не то. Я добилась этой работы сама! Меня сюда привел не ты или еще кто-то. Я пришла сюда, так как у меня было прекрасное предложение, и я подумала, что у меня будет шанс получить здесь работу. – Она посмотрела на него, надеясь, что он поймет ее. – Я решила предложить газете раздел, которого еще не было, и рассказала о своей идее Гордону Файфу. – Она прикоснулась к руке Фрейзера. – Он предложил мне временную работу, потому что ему понравилась моя идея, а не из-за того, что он пожалел меня. Ты должен понять, как важно это для меня. – Она замолчала. Ей хотелось доказать свою правоту. Ей было нужно понимание. После его чудовищной жалости она хотела показать, что она не беспомощна, но она уже сказала достаточно. Однако Фрейзер ничего не понял и, возможно, никогда не поймет.

– Пойми, если мое появление раздражает тебя, то я уйду. И ты забудешь об этом. Я действительно не думала о тебе, когда пришла сюда. Все мои мысли были только о работе… Ладно, я пойду и заберу свои вещи из кабинета Гордона. – Она опустила руку и пошла к лестнице. Но он остановил ее. Он не знал, что делать. Он вел сражение со своими эмоциями и вместе с тем прекрасно понимал, что мнение Гордона очень ценно. Тот обычно бывал прав на все сто процентов.

– Ливви, что ты обсуждала с Гордоном? Ты можешь рассказать мне об этом?

Ливви схватилась за перила и почувствовала, как напряжение отпустило ее. У нее неожиданно ослабли ноги, и она села на ступеньки, пытаясь скрыть свое состояние. Было глупо, она понимала это, связывать свои надежды с работой в его газете. Но это было начало, это был выход из состояния безнадежности и безразличия.

Несколько минут она молчала, вспоминая страшные дни, когда рухнула ее жизнь, а потом стала объяснять.

– Это раздел «Лайф-стиль», Фрейзер. Раз в неделю открывается раздел, в котором печатаются материалы, не имеющие отношения к новостям. Это материалы о моде, о телевидении, о книгах, о досуге, о различных хобби. С цветным приложением, только для подписчиков. Это не новая идея. Другие газеты делали это: «Ивнинг хроникл» в Ньюкастле, или «Ивнинг стандарт» в Лондоне. Но здесь этого еще не было, и мне кажется, что выйдет удачно.

Фрейзер был осторожен, но идея ему понравилась, он поддержал ее.

– Что тебе предложил Гордон? – спросил он.

– Испытательный срок. Поработаем вместе, посмотрим, как пойдет, а затем уже можно говорить серьезно.

– И ты будешь довольна этим?

– Это только начало, – сказала она честно. – И потом, в моем положении, я не могу требовать большего.

Фрейзер молчал какое-то время, а Ливви не могла посмотреть на него. Она смотрела на свои колени, мечтая, чтобы он сказал хоть слово. Ничего! Наконец она разнервничалась, взглянула на него и увидела, что он наблюдает за ней.

– Мне кажется, – наконец сказал он, – самое лучшее, если я не буду вмешиваться в вашу работу с Гордоном. Мы давно говорили с ним о чем-то подобном, и если его все устраивает, тогда я полностью доверяю его мнению.

Ливви не смогла сдержать радостной улыбки, и Фрейзер тоже улыбнулся ей. В первый раз с тех пор, как приехала в Абердин, она почувствовала знакомое тепло и расслабилась.

Фрейзер подошел к ней, протянул руку и помог встать.

– Пойдем. Через несколько минут начнется редакционная летучка. Я хочу представить тебя другим сотрудникам.

Когда Ливви встала, он задержал ее руку дольше, чем следовало. Вся злость и непонимание между ними растворились в воздухе, и он, как всегда, ощутил сильное чувственное влечение к ней. Она испытала такое же желание. На секунду глаза их встретились, потом Ливви мягко отдернула руку и, вспыхнув, отвернулась. Фрейзер заколебался, но потом стал подниматься по лестнице.

– Я забыл тебе сказать, – бросил он через плечо, – твоя прическа необычна! Ты совершенно изменилась.

– Я действительно изменилась, – ответила она, улыбаясь и следуя за ним. – И это касается не только прически!

Редакционное совещание продолжалось дольше, чем обычно, так как Гордон хотел поместить статью, полученную от Реджа, на первой странице. И все остальные материалы пришлось размещать по-другому. Наборщица застонала, когда Митч Мак-Дональд опоздал со своими фотографиями. Она ворчала, что даже выйти в туалет у нее не будет никакой возможности.

К концу встречи Фрейзер представил Ливви. Она встала и пять минут говорила о своей будущей работе в газете. Гордон назвал трех людей, которых он собирался привлечь к работе над новым разделом. Митч даже не скрывал своей радости, когда было названо его имя. Он не спускал глаз с Ливви с того момента, как увидел ее. Это был не робкий или случайный взгляд. Митч смотрел откровенно сладострастным взглядом, и это бесило Фрейзера. Когда Ливви закончила свою речь, Гордон закрыл совещание. Фрейзер увидел, как Митч улыбнулся и подмигнул Ливви. Он у меня получит за подмаргивание, свирепо подумал Фрейзер. Черт знает что творит Митч! Он подошел к Ливви и попросил ее задержаться, а сам уставился на Митча, пока тот не ушел из кабинета. Ливви повернулась к Фрейзеру с улыбкой.

– Ты должна остерегаться Митча Мак-Дональда, – сказал он кисло. – Он жуткий бабник.

Ливви приподняла бровь:

– Правда?

– Да! – Фрейзер презрительно фыркнул, и Ливви с трудом сдержалась, чтобы не захихикать.

– Я не могу одобрить выбор Гордона, но Митч – великолепный фотограф. Я ценю его за это. Но будь осторожна, не позволяй… – Он замолчал и повернулся, разозленный легким стуком в дверь, но, увидев Бет, побагровел. С интересом заглядывая в кабинет, она махала ему рукой. Широкими шагами он пошел к двери.

– Бет! Ох… входи, – заикаясь, сказал он, уклоняясь от жесткого взгляда Ливви. – Ливви Дэвис, это Бет Броуден. – Для мужчины, у которого не было личной жизни с тех пор, как он десять лет назад начал руководить газетой – появление одновременно на сцене двух привлекательных женщин было слишком тяжелым испытанием. Он был смущен, так как видел интерес Кэрол. Да и другие, наверное, через стеклянные стены будут с любопытством наблюдать ситуацию.

Бет подошла к Ливви и протянула ей руку. У нее были преимущества – она знала все о Ливви Дэвис, а Ливви ничего не знала о ней. И Бет прощебетала:

– Как удачно встретить вас здесь, так как я хотела спросить у Фрейзера адрес вашего отеля.

– Зачем? – одновременно спросили Ливви и Фрейзер. Потом посмотрели друг на друга и отвернулись.

– Мы с Фрейзером много говорили о тебе прошлой ночью, Ливви. И с тех пор ты не выходишь у меня из головы.

– Почему? – Ливви метнула на Фрейзера короткий взгляд, но он проигнорировал его. Все было не так, как представляла Бет, но сейчас ему было трудно сказать об этом.

– Понимаешь, моя пациентка говорила на прошлой неделе, что у нее есть чудная маленькая квартирка на верхнем этаже дома. И она хотела бы ее сдать. Она спрашивала у меня совета. Естественно, ей не хочется давать объявление, и она надеялась, что я знаю кого-нибудь, кто заинтересуется ее предложением. – Голос Бет был обманчиво мягкий, с очаровательным шотландским акцентом, он скрывал истинный жестокий характер Бет. – После того, как Фрейзер оставил меня на рассвете, я подумала о тебе. Он сказал, что ты нашла себе работу и, возможно, тебе понадобится жилье.

– Не понадобится, – прервал ее Фрейзер. Он хотел сказать, что собирается просить Ливви вернуться в его дом, где она будет жить вместе с ним. И он не оставлял Бет на рассвете, так как ушел от нее в полночь! Он попытался объяснить все это, но Бет перебила его.

– Все равно, – сказала она быстро. – Я решила зайти к тебе и рассказать об этой маленькой квартирке. Она очень мила, и там гораздо лучше, чем в отеле. – Она ободряюще улыбнулась Ливви. – Я могу взять тебя с собой и показать ее.

Ливви молчала, пока Бет говорила. Тепло, которое исходило от Фрейзера, исчезло. Она смотрела на него, видела его смущение и поняла, какой чудовищной дурой оказалась. Румянец залил щеки, и горячая злость охватила ее, почти мгновенно уступив место стыду и унижению. Почему она не понимала этого? Почему не могла предположить этого? Он же достаточно ясно дал понять ей. Боже мой! У него была другая женщина, и это все объясняет! Она рухнула на стул, чувствуя себя так, как будто на нее упала гора и выдавила весь воздух из ее тела.

– Ливви? – Фрейзер бросился к ней, но она отстранила его взглядом, и Бет, наблюдая за этим, подумала: «Прекрасно! Все оказалось не так трудно, как я считала!» И она продолжала щебетать как ни в чем не бывало.

– Я уверена, что Фрейзер не будет возражать, если ты отправишься со мной. Правда, Фрейзер? Я все равно еду туда, чтобы посмотреть свою пациентку.

Фрейзер покачал головой:

– Нет, я не буду возражать, если Ливви это заинтересовало.

– Да, мне интересно! – презрительно фыркнула Ливви, обрывая его. А потом сказала сладким голосом: – Но я должна спросить разрешение у Гордона.

– У Гордона? – Бет сладко улыбнулась.

– Да, Ливви работает в газете, – ответил Фрейзер.

– О, как замечательно! – воскликнула Бет, понимая, что появилась в критический момент. – Ты так добр, Фрейзер! Ты думаешь о каждом…

– Фрейзер здесь ни при чем, – прервала ее Ливви резко. – Он не знал об этом до самого утра. Пока Гордон Файф, редактор, не представил меня.

– О! Тогда поздравляю тебя.

Ливви саркастически улыбнулась, и в комнате повеяло холодом.

– Послушай, Ливви, а почему бы тебе не съездить с Бет и не посмотреть квартиру? – Он сказал это для того, чтобы разрядить обстановку, а не потому, что хотел этого. Она пристально посмотрела на него, а он продолжил быстро, пытаясь как-то исправить положение: – Если тебе понравится, ты можешь взять день для переезда, а приступить к работе завтра.

Ливви тяжело вздохнула. Он сделал отказ почти невозможным без приведения разумных причин. Поэтому она встала и эффектно улыбнулась Бет, игнорируя Фрейзера.

– Я переговорю с Гордоном, возьму пальто и буду ждать вас в холле. Договорились?

Бет кивнула. Может быть, все это будет не так легко, как ей сначала показалось.

– Ладно, Фрейзер! Я должна уходить. Я надеюсь, что ты не сердишься за мое вмешательство и старание помочь Ливви?

Она представляла все в таком виде, что было невозможно не благодарить ее.

– Спасибо, Бет. Я уверен, что Ливви оценит прелесть квартиры.

Бет согласилась.

– А потом, – продолжал он, пытаясь скрыть свою заинтересованность, она, возможно, признает Абердин своим домом.

Бет надела кожаные перчатки и повернулась к двери.

– Как это было бы удачно для тебя! – сказала Бет и, посмотрев через плечо, одарила его своей самой ослепительной улыбкой.

«Этого не будет, если я смогу помешать», – подумала Бет и стала спускаться по лестнице.

Глава 27

Через две недели Бет Броуден сидела в своем небольшом кабинете. Она дала себе несколько минут отдыха, прежде чем принять следующего пациента. Бет была зла на ушедшую больную. По ее мнению, больная была просто нытиком и притворщицей, а Бет пришлось долго разговаривать с ней вместо того, чтобы влепить пощечину. Бет была очень хитра и хорошо ладила с персоналом, поэтому занималась административной работой, терапией, но не хирургией. Нельзя сказать, что она питала к пациентам особо нежные чувства, и если ей приходилось обсуждать с ними их проблемы, она считала это пустой тратой времени. Депрессия, стресс – все время одно и тоже… Охота им впадать в стрессы… Сейчас, после нескольких минут отдыха, ей стало легче.

Она думала о своих отношениях с Фрейзером. Она думала о пустых телефонных звонках и о своих бесполезных усилиях. Не было ничего, кроме обычной дружбы: болтовня, выпивка. На черта ей такие идиллии! Нет, пора переходить к крутым мерам. Ей не нравилось, когда ее игнорировали как женщину! Бет Броуден сама управляет личной жизнью! Сегодня ночью она все изменит.

Она потянулась к своей сумке и достала маленькую записную книжку в кожаном переплете. Открыла страницу со списком нужных покупок, еще раз проверила его, добавила перечень ингредиентов для крема, а потом, после всего списка, написала «презервативы». Сегодня ночью она заменит эти идиотские дружеские отношения любовной связью – так что надо быть в боевой готовности.

Положив книжку в сумку, решила вызвать очередного больного, но ей помешал звонок секретаря из приемной.

– Привет, Бет. Звонит мистер Дерек Дорси, он ждет уже двадцать минут.

– Ох. – Это был уже третий звонок Дорси за неделю, но ей хотелось избежать разговора. Вот уж в самом деле – только она решила заполучить Фрейзера, так Дорси сразу добивается ее. – Попроси его перезвонить, – сказала она секретарю.

– Не получится – он заявил, что будет ждать, пока ты не освободишься.

– О Боже! – Бет тяжело вздохнула. – Ладно, Мэгги! Соедини меня с ним.

– Привет, Бет. – Его глубокий бархатный голос с прекрасной дикцией очаровывал. Бет вспомнила, как он действовал на нее до тех пор, пока она не поумнела.

– Привет, Дерек. Извини, что не могла сразу подойти к телефону.

– Не переживай, Бет! Я же понимаю, как ты усердно трудишься все эти дни! – Она услышала издевку в его голосе. По звуку голоса она всегда могла определить его настроение и состояние, даже его желание физической близости.

– Я звоню тебе, чтобы узнать, как продвигаются твои шашни с Фрейзером Стюартом, нашим местным газетным магнатом.

Бет заколебалась. Ливви Дэвис сильно затрудняла дело. Да и Фрейзер оказался крепким орешком. Она не знала, стоит ли посвящать Дерека в эти подробности.

– Я работаю в этом направлении.

После этих слов наступило короткое молчание, а потом он сказал холодно:

– Что ты под этим подразумеваешь, Бет? Не морочь мне голову, у меня плохое настроение.

Она услышала угрозу в его голосе. Он давал ей понять, что это не просто дружеский звонок и до Бет дошло это.

– Мы с ним друзья. Мы сегодня ужинаем вместе.

– Ты трахаешься с ним?

– Я не думаю, что…

– Прекрати, Бет, – сказал Дорси резко. – Нечего передо мной разыгрывать девственницу. Я сказал тебе, что мне нужна петля для шеи Фрейзера. Мы обнаружили утечку, и мне нужно знать, сколько информации ушло. В руках противника она является реальной угрозой. И ты прекрасно знаешь, что тебе грозит в этом случае, Бет.

– Мне? – Бет не собиралась покупаться на это. Она играла в другую игру и не могла быть куда-то впутана.

– Я надеюсь, что ты понимаешь это. Если химикат будет определен, тогда всплывут твои медицинские заключения.

– Ну и что? Я только написала то, что видела. Дорси угрожающе рассмеялся:

– Ты написала то, за что тебе заплатили. И это еще мелочь, моя дорогая Бет. У меня есть список чеков, выданных доктору Бет Броуден, нашему консультанту.

Бет разозлилась, но понимала, что не должна показывать этого Дорси. Ей было известно его могущество, и она боялась. И уже не в первый раз она почувствовала, что страх очень возбуждает.

– Итак, что тебе нужно от Фрейзера Стюарта?

– Мне нужно знать, как много ему известно.

– И как, ты считаешь, я должна выяснить это?

– О, моя дорогая Бет, – сказал Дорси саркастически. – Ты действительно меня об этом спрашиваешь? В этих вопросах я всегда полагался на такого эксперта, как ты!

Бет с трудом сдержалась от злого выпада:

– Ладно. Мне понадобится несколько дней.

– Как долго продлятся эти несколько дней? Позвони мне в субботу домой. И запомни, Бет, что если все вскроется, то конец не только «ИМАКО». Ты поняла, что я имею в виду?

Ей хотелось дать ему достойный ответ, но он повесил трубку.

– Ублюдок! – пробормотала она, положив трубку. Ожидая, пока очередной пациент войдет в кабинет, она неожиданно почувствовала, как мокро у нее между ногами, и разозлилась. Этот чертов кретин до сих пор возбуждает ее.


Ливви вместе с Митчем Мак-Дональдом сидела за столом, на котором громоздились куча фотографий и черно-белый макет трех страниц развлекательно-рекламного приложения «Лайф-стиль». Она подбирала фотографии для первой рекламы.

Две прошедшие недели Ливви было очень трудно. Они оказались гораздо тяжелее, чем она представляла, но принесли много удовольствия. Ей нравился Митч; он был забавным, легким, сумасбродным, и поглощенным работой. Он оспаривал каждое ее предложение, дразнил, заставлял думать и отстаивал свою правоту. Ей нравилось сражаться за каждый дюйм печатной полосы, не только с ним, но и с остальными коллегами. В той, прошлой жизни Ливви Дэвис все доставалось очень легко. Она была известна в Лондоне, и её слава работала на нее. Ей не задавали вопросов и не осмеливались возражать. А сейчас она поняла, что завоеванное в борьбе ценится гораздо больше.

В «Эбердин энгас пресс» она была не телезвездой и дочерью телезвезды, а обыкновенным сотрудником. И это было замечательно!

– Ох, не понимаю, почему мы так беспокоимся из-за этих дурацких снимков, – сказал замученным голосом Митч. Потом отобрал несколько, а остальные бросил на стол. – Посмотри, может быть, эти покажутся более интересными.

Ливви улыбнулась. Митч был верен себе. Ему нравилось постоянно флиртовать. Флирт придавал остроту работе.

– А если мы поместим этот снимок? – Ливви показала ему модель в черном кружевном лифчике, черных чулках и подвязках. – Вот это мне кажется очень интересным!

Они расхохотались, и Митч ущипнул ее за руку. Она ахнула и ущипнула его в ответ. А потом они затеяли шумную потасовку, хихикая, как дети. Все фотографии разлетелись по комнате.

– Кровожадный Митч! – Ливви, смеясь, отодвинула стул, прежде чем он успел снова дотронуться до нее. – Ха! Догони меня! – закричала она, вскочив со стула и бросилась бежать. Она спиной наткнулась на какого-то человека, чертыхнулась, а потом повернулась, чтобы вежливо извиниться. И оказалась лицом к лицу с Фрейзером.

– Фрейзер! – Она вспыхнула и приложила руки к покрасневшим щекам, пытаясь скрыть улыбку. – Извини, я… – Она чувствовала себя идиоткой. Митч перестал смеяться и стал собирать рассыпанные снимки, стараясь исчезнуть с грозных глаз шефа.

– Извини, – снова прошептала она, не поднимая глаз от пола. Фрейзер почувствовал страшную ревность, а потом стал успокаивать себя, борясь с диким желанием сказать Митчу что-нибудь язвительное.

– Мне хотелось посмотреть, чем вы занимались эту неделю. Гордон, кажется очень доволен.

Ливви кивнула и взглянула на него. Потом потянулась за черновым макетом и поясняющей запиской. Ее движения были скованными. Она была холодна с Фрейзером после встречи с Бет. Радовалась, что редко видела его, но удивлялась своей ненависти к Бет. Она мучилась, что постоянно думала о нем даже в те дни, когда не встречалась с ним. Фрейзер смотрел на макет, пока она коротко рассказывала о работе.

– Когда вы собираетесь отдавать это нашим рекламщикам?

Он видел, что макет хорош; каждый материал на месте, и оставлено место для газетной рекламы. Уже два клиента заинтересовались размещением рекламы нижнего белья. Об этом ему говорил Гордон. Реклама принесет три с половиной тысячи фунтов. Фрейзер был очень доволен.

– Если все получится, к концу недели отправим в рекламный отдел. Модели прекрасные, но у нас появились еще идеи, и мы хотим с ними помудрить, – сказала Ливви, несмело улыбнувшись.

– Хорошо. – Он оторвался от макета и посмотрел прямо на нее.

Какой он усталый, подумала Ливви, и ей захотелось прикоснуться к его лицу. Неожиданно она почувствовала такое непреодолимое физическое желание быть ближе к нему, что сильно прижала руки к бокам, боясь потерять контроль. Острота этого желания потрясла ее. Они не отрываясь смотрели друг на друга, пока Кэрол не позвала его.

– Мне звонят, – сказал он, не двигаясь. Каждому видно, что ей хорошо с Митчем, думал он с отчаянием.

– Да, – ответила она, уговаривая себя, что его поведение ничего не значит. Но они продолжали смотреть друг на друга.

– Мне лучше уйти. – «Возможно все, что ей нужно, это смех и никаких сложностей».

– Да. – «Как хочется, чтобы он не уходил». Митч громко закашлялся, и они отвернулись друг от друга.

Фрейзер посмотрел на Митча, а потом быстро взглянул на Ливви. Он видел чувства Митча – было глупо не заметить их.

– Я посмотрю, когда все будет готово, – сказал он резко и крупными шагами вышел из комнаты.

Ливви подошла к Митчу, опустилась на колени и стала собирать снимки. Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих ощущениях. Это была злость, убеждала она себя. Она все еще злилась на него и боялась своих чувств.

– Итак, где десять дней пропадал босс? – спросила она, передавая кипу фотографий. Я совсем не видела его.

Митч был под впечатлением увиденной сцены, но все же ответил Ливви:

– Мне точно не известно, но Энди Робертс говорил на прошлой неделе, что это связано с «ИМАКО».

– «ИМАКО»? – Это слово слишком хорошо было знакомо Ливви. Она опустила голову, чтобы Митч не заметил ее лица. «ИМАКО», Хьюго, Бразилия, суд – все это снова вернулось к ней. И от сильного страха у нее задрожали руки. Она сжала их, стараясь изгнать из памяти то страшное время, забыть о нем, не думать о том, что было.

– А какие у Фрейзера дела с «ИМАКО»? – с испугом спросила она. – Он связан с ними?

Митч помог ей подняться.

– Я могу сказать, что сам слышал. С тех пор как я работаю в газете, Фрейзер уже интересовался «ИМАКО». В городе у него репутация человека, помогающего тем, кто пострадал от «ИМАКО». Тем, кого несправедливо уволили, кто получил травму, а взамен – никаких компенсаций. Он помогал им найти хорошую работу, нанимал адвоката, если выяснялись нарушения закона. Часто многие дела вел сам. Он блестяще закончил Оксфорд, так мне говорила Кэрол, хотел быть адвокатом. Но, когда умер его отец, ему пришлось вернуться сюда и стать владельцем газеты. Пока он учился в колледже, всем здесь заведовал Гордон Файф, но Фрейзер всегда понимал, что должен вернуться сюда и продолжить дело отца.

Ливви была оглушена услышанным. Ей с Оксфорда было известно, что Фрейзер хотел стать адвокатом. Но она ничего не знала о другом его «хобби» – так назвал Митч деятельность Фрейзера. Она поняла, как мало знала о том, с кем провела несколько изумительных ночей. Этот человек очаровывал и ужасал ее. Скрывая свой интерес, она стала раскладывать на столе фотографии.

– Но почему «ИМАКО»? – небрежно спросила она. – Что это за монстр такой?

Митч накрыл ее руки своими:

– Почему тебе это так интересно?

Ливви пожала плечами:

– Простое любопытство.

– Оно погубило кошку.

Ливви наклонилась к Митчу и прошептала ему на ухо:

– Но я не кошка! – А потом громко зарычала. Он отскочил от неожиданности и закрыл уши руками:

– Господи, Ливви!

– Я лев, – сказала она и взорвалась смехом.

– Очень смешно! – Митч уже терял контроль над собой – уши возглавляли список эрогенных зон его тела. И ему было совсем не смешно. Увидев его сердитое лицо, Ливви перестала смеяться и извинилась.

Митч был слишком возбужден, чтобы отнестись с юмором к шалости Ливви, но сумел справиться с собой. Он выдавил недовольную улыбку.

– Я не знаю, почему его интересует «ИМАКО», а не какая-то другая компания. Но думаю, что все это связано с газетой и с отцом Фрейзера. Я ответил на твой вопрос?

– Да, спасибо. – Она наклонилась и поцеловала его в ухо. – Ты простил меня?

– Да, – улыбнулся Митч.

– Давай не будем больше терять время, а займемся фотографиями.

– Правильно. – Он взял одну фотографию. – Я думаю, что ты выглядишь гораздо лучше этой модели и…

Она шлепнула его по макушке, и они занялись работой.

Митч ушел из офиса около семи вечера. Больше тридцати минут он уговаривал Ливви поужинать с ним, но, потерпев неудачу, ушел один. Она отговорилась тем, что ей нужно срочно отредактировать материал, принесенный днем Дженни.

Ей нравились ухаживания Митча. Митч был очень привлекателен, несмотря на то, что был на пять лет моложе ее. Высокий, стройный, с короткими светлыми волосами, которых, казалось, никогда не касалась расческа. У Ливви возникало желание погрузить свои пальцы в его волосы и пригладить их. Но ей не нужна легкая любовная интрижка, особенно со своим фотографом.

Когда Кэрол окликнула ее, чтобы попрощаться, Ливви подняла голову и помахала ей рукой. Обведя взором офис, она увидела, что осталась совершенно одна. Что называется – заработалась! Увидев, что в кабинете Фрейзера горит свет, она неожиданно для себя встала, потянулась и пошла на этот свет. Стоя в дверях, она посмотрела на пустой стол. Потом прислонилась к косяку и стала думать о том, что рассказал ей Митч о Фрейзере. Она восхищалась им и удивлялась, как могла быть такой высокомерной с ним. Она думала о своем прибытии в Абердин, о своей встрече с Бет, а воспоминания о нескольких днях, проведенных в Девоне, приносили мучительную боль. Все так запуталось. Может быть, она была несправедлива к нему? Она ничего не понимала.

– Ливви?

Она повернулась, оторвавшись от своих мыслей.

– Фрейзер?

Он улыбнулся ей.

– Я не привидение! – Он был без пиджака и держал в руках чашку кофе. – Разреши мне пройти, – сказал он.

Смутившись, она поспешно отошла от двери. – Хочешь пить? Я могу предложить тебе кофе?

– Нет, спасибо.

Он сел за стол, а его глаза пробежали по ее изящной фигуре. Его никогда не переставали изумлять те чувства, которые он испытывал, глядя на нее. Он поспешно отвел взгляд от ее лица и уткнулся в бумага, лежащие на столе.

– Ты знаешь, было бы чудесно, если бы ты смог… – Ливви замолчала. О, Господи! О чем я хочу просить?

– Если бы я смог что? – Он улыбнулся, и стали видны морщины вокруг его глаз. Взглянув на нее, он постучал ручкой по столу.

– Если бы ты смог пригласить меня выпить что-нибудь! – выпалила Ливви.

Фрейзер заставил себя сидеть спокойно, скрывая сокрушающее желание вскочить, схватить свое пальто и вытащить Ливви из кабинета, не давая ей возможности передумать. Он притворился, что обдумывает ее предложение, чтобы она не заметила его страстного желания быть с ней рядом. Когда он уже собрался сказать ей о своем согласии, то вдруг вспомнил, что вечер у него занят. Дерьмовое положение, подумал он с отчаяньем о встрече с Бет.

– Ливви, мне бы очень хотелось, но я не могу. – И снова подумал о Бет. Она собиралась прийти к нему домой, чтобы приготовить ужин. Бет столько дней носилась с этой идеей, что вынудила его согласиться. Он был не в состоянии отказать ей, а сейчас уже не мог избавиться от этого ужина. Но ему было трудно объяснить это Ливви – у нее уже сложилось неправильное мнение об отношениях между ним и Бет, и ему не хотелось расстраивать ее. – Я искренне сожалею. Может быть, в другой раз? – сказал он. Ливви пожала плечами. Он извинился, но боль от отказа была сильна.

– Да, как-нибудь в другой раз. Не перетрудись. Фрейзер вздрогнул – через несколько минут ему уже нужно уходить. Но Ливви не собиралась задерживаться. Попрощавшись, она ушла.

Ливви подошла к дому и стала подниматься по лестнице. После долгого, трудного дня ей хотелось поскорее оказаться в своей квартире. Четырехкомнатная квартира в мансарде была очень уютной. Она предвкушала, как будет нежиться в ванне, а потом устроится с бокалом вина на старом, но уютном диване. Ей очень нравилась обстановка квартиры. Громадные мягкие кресла с подушками, набитыми конским волосом, покрытые клетчатыми пледами; безукоризненная чистота; высокая старинная латунная кровать, которой, наверное, более ста лет; чудовищных размеров викторианская ванна, вмещающая океан горячей воды, и маленькая современная кухня, которую год назад устроил сын-юрист хозяйки дома. Это было все, в чем она нуждалась. Квартира не была элегантной или престижной, но она была теплой, удобной и принадлежала ей.

Она добралась до верхней ступени и остановилась, переводя дыхание и разыскивая ключ в своей сумке.

Когда она нашла ключ и вставила его в замок, то услышала, как внизу открылась дверь и, шаркая ногами, вышла миссис Роу. Ливви тяжело вздохнула, подумав, что только этого сейчас не хватало, но ей не хотелось огорчать свою хозяйку. Перегнувшись через перила, она крикнула:

– Добрый вечер, миссис Роу! Как вы поживаете?

– О, прекрасно, дорогая Ливви! – Маленькая фигурка, закутанная в клетчатый плед, остановилась посередине громадного ледяного холла и посмотрела через толстенные линзы очков на Ливви. – Я вышла, чтобы тебе сказать: сегодня приходили люди из телефонной компании и поставили тебе телефон!

– Замечательно! Какая прекрасная новость! Спасибо, что впустили их, – сказала радостно Ливви.

– Мне не трудно, дорогая Ливви. – Миссис Роу наклонилась и подняла кошку Тилли. – Ну, не буду тебе мешать, – сказала старушка, но продолжала стоять, ожидая, когда Ливви пригласит ее на чашку чая.

– Может быть, вы поднимитесь ко мне? – спросила Ливви, зная, что от нее требуется, хотя до сих пор продолжала удивляться местным понятиям о приличиях.

– О, не могу, дорогая Ливви. У меня много дел. – Шаркая ногами, старушка вернулась в свою гостиную, плотно прикрыв за собой дверь. Ливви улыбнулась чудачествам старушки, повернула ключ в замке и вошла в квартиру.

Она сразу же подбежала к телефону, подняла трубку и послушала гудки станции. Потом улыбнулась, положила трубку и пошла разыскивать записную книжку. Ей нужно было позвонить кому-нибудь, чтобы проверить телефон. Взяв книжку, она села на диван, поставила телефон на колени и стала набирать номер Митча. Как нелепо, подумала она, получать такую радость из-за одного маленького телефона. Она разглядывала комнату, пока набирала номер, и неожиданно квартира на Кэдогэн-сквер всплыла в ее памяти. Злость и обида на Эдди снова поднялась в ней. Пытаясь избавиться от этих чувств, она грубо сказала:

– Я не пропала без тебя, бабуля, но ты – сварливая старая кошелка!

– Привет. Кто это?

– Прости, Митч. Это Ливви. Я разговаривала сама с собой.

Митч, разъяренный тем, что его вытащили из ванны, сразу растаял.

– Подожди, Ливви. Я возьму другой телефон. – Не вешая трубки, обнаженный и мокрый, он побежал в кухню, схватил переносной телефон и вернулся в ванную комнату. Опустившись в горячую воду, он включил телефон. – О! Дорогая! Вот так гораздо лучше.

– Что ты имеешь в виду?

– Я принимаю ванну.

– Митч! Ты – декадент! Надеюсь, ты не голый? – поддразнила она его.

– Конечно, я не голый, Ливви. Я сижу здесь в вечернем костюме.

Она рассмеялась:

– Мне установили телефон. Ты первый человек, которому я позвонила.

– Не вешай трубку, Ливви! Иначе я сойду с ума!

– Хорошо, я не могу позволить, чтобы первый человек, которому я позвонила, пострадал.

– Прекрасно! – Митч был в восторге: лежать голым в ванне и разговаривать с Ливви – это почти блаженство. Но если бы она была с ним, получился бы уже настоящий рай! – Ливви, ты знаешь, новые телефоны могут быть очень сложными. Должен я приехать и показать тебе, как он работает? Может быть, мы вместе изучим инструкцию? Я даже могу перед выходом одеться.

– Ты очень добр, ко мне, Митч. – Она засмеялась. – Ценю твое предложение, но сейчас я позвоню своей маме, потом выпью бокал вина и лягу спать.

– Одна?

– Да, одна.

Он тяжело вздохнул в трубку:

– Ты очень жестокий человек, Ливви Дэвис.

– Жестокий и старомодный. – Она улыбнулась, услышав плеск воды. – Продолжай свои омовения, Митч. Увидимся завтра.

– Ах, Ливви, не покидай меня!

Но было уже поздно, она повесила трубку прежде, чем он успел спросить номер телефона. Он чертыхнулся, выключил кран и лег в ванне. Нежась в горячей воде с дорогим шампунем, он подумал, что се одиночество можно вернуть к жизни с помощью его поникшего мужества. Он решил заканчивать купание, купить бутылку шампанского и отправиться к ней на квартиру отпраздновать установку телефона. Свежевыстиранному, сладкопахнущему Митчу Мак-Дональду отказать будет чертовски тяжело. Особенно, если у него в руках бутылка «Мадам Клико».

Закончив разговор с Митчем, Ливви тут же набрала номер своей матери. За прошедшие две недели она несколько раз звонила Мойре, но всегда с работы и всегда быстро. Она признавалась себе, что была еще не готова на долгие разговоры с ней. Но сейчас все изменилось, ей хотелось услышать голос матери и первый раз в жизни хотелось посоветоваться с ней.

Услышав, как мать подняла трубку, она сказала:

– Привет, мам!

– Ливви! Дорогая! Как у тебя дела? – Мойра очень обрадовалась звонку дочери, но потом голос ее изменился, и она спросила: – Ты звонишь с работы? Уже восемь часов: – Мойра сразу вообразила, что с дочерью что-то случилось.

Ливви рассмеялась над ее страхами:

– Нет. Я звоню из дома. Мне поставили телефон.

– Как чудесно! Наконец-то мы сможем поговорить с тобой. Давай, я сейчас запишу твой номер, а то потом могу забыть. Да, я хотела сказать тебе, что Питер перешел в другую контору и сейчас у него немного больше времени, чтобы заняться твоим делом. Он…

– Ты взяла ручку, мам? – быстро перебила ее Ливви.

Мойра вздохнула. Она хотела рассказать Ливви о расследовании, о том, что собирался сделать Питер для ее защиты, о всей информации, которую он собрал. Но каждый раз, когда она упоминала о Питере, Ливви замыкалась. Мойра решила оставить ее в покое. Очевидно, Ливви была еще не готова посмотреть фактам в лицо, а Мойра не хотела подталкивать ее, видимо, время еще не пришло.

– Я взяла ручку. Диктуй!

Ливви продиктовала номер, и Мойра записала его.

– А сейчас расскажи мне о себе. Чем ты занимаешься в империи Фрейзера Стюарта?

Ливви рассмеялась.

– Со мной все прекрасно. Я много работаю над новым приложением «Лайф-стиль». Это оказалось гораздо труднее, чем я считала. А насчет империи Фрейзера Стюарта, то хорошо…

– Хорошо что? – допытывалась Мойра. Она почувствовала, что Ливви хочется поговорить с ней, и была счастлива. – Как Фрейзер? Ты часто видишься с ним?

– Нет, – ответила Ливви – Я редко с ним вижусь. – Она глубоко вздохнула. – А на самом деле я совершенно запуталась, и мне нужен твой совет. – И она все рассказала матери, чего не делала с тех пор, когда была маленькой девочкой. Она снова впустила Мойру в свою жизнь.

Бет сложила ткань и вытащила из духовки запеканку, поставила ее на стол и красиво нарезала. Услышав, что Фрейзер спускается по лестнице, она налила вино в два больших стакана и вышла с ними в холл. Один бокал она вручила Фрейзеру.

– Давай сядем. Я тут убегалась.

– Он повел ее в гостиную, и они сели на диван. Бет наблюдала, как он скинул несколько старых газет с. длинного столика и положил на него ноги.

Это хорошо, что он не торопится наброситься на еду, решила Бет. Мужчина, набивший желудок, уже ни на что не годится. Самое лучшее – заниматься сексом до обеда. Она откинулась на спинку дивана и, потягивая вино, стала ждать, когда он посмотрит на нее.

Бет старательно поработала над своей внешностью, готовясь к этой ночи. На ней был надет очень тугой черный кружевной лифчик, в котором ее большая грудь еще больше бросалась в глаза; кружевные черные французские панталоны, убийственные черные чулки с кружевным узким поясом. Фрейзер не сможет устоять перед этим. Сверху она надела черный кашемировый кардиган, который расстегнула, чтобы показать добрый кусок своей плоти, классическую черную шерстяную юбку и черные туфли на высоких каблуках.

Наконец Фрейзер повернулся к ней:

– Ты какая-то другая сегодня. Я не могу понять почему, но в тебе что-то изменилось!

Она весело рассмеялась.

– Это потому, что ты первый раз видишь меня одетой в стиле «Доктор Броуден». Надеюсь, тебя это не очень шокирует! – Она наклонилась, чтобы поставить бокал на пол, и перед глазами Фрейзера мелькнул черный кружевной лифчик, возникший из распахнутого ворота кардигана.

– Нет, конечно, не шокирует, – сказал он, быстро отведя взгляд и чувствуя, что его плоть начинает твердеть. Бет моментально это уловила и прижалась к нему.

– Фрейзер, – промурлыкала она мягким голосом. – Ты находишь меня привлекательной?

Он кивнул, сделав глоток вина.

– Ты чертовски привлекательная женщина, Бет.

– О! – Она отобрала у него бокал и поставила на пол рядом со своим. – Хорошо. Ты знаешь, я никогда даже не представляла, что ты так думаешь.

Фрейзер сознавал, что его возбуждает ее близость, но это было желание, которое он мог спокойно контролировать. Ежу ясно, чего от него хочет Бет, но он не хотел этого.

Бет пробежала пальцем по его руке, потом по лицу и дотронулась до губ.

– Фрейзер, мне кажется, что мы знаем друг друга уже достаточно долго, – сказала она. – Как ты считаешь?

– Для чего? – спросил он и отчетливо понял, что попался в умело расставленный капкан.

– Для этого, – прошептала она, наклонившись к его лицу, прижалась к губам. Ее рука скользнула к его промежности и стала нежно, но сильно массировать его плоть. Нога Фрейзера от неожиданности дернулась, упала со стола и сбила бокалы с вином. Вино вылилось на ногу Бет.

– Господи! – Фрейзер вскочил, наклонился, чтобы поднять бокал, и дотронулся до ноги Бет, чтобы посмотреть, сильно ли она намокла.

– Хм. – Она стала тереться ногой о его руку. – Как чудесно. Почему ты не хочешь проверить, как мокро в другом месте?

Рука Фрейзера вздрогнула.

– Да… – Он отдернул руку и выпрямился. – Я принесу вина, – сказал он быстро.

Бет подняла к нему лицо и легла на диван. – Зачем оно тебе? – простонала она голоском капризной девочки.

– Я буду через минуту, – сказал Фрейзер. Боже, ему нужен глоток свежего воздуха!

– Лучше бы ты отказался от вина. – Бет надулась и расстегнула еще одну пуговицу на кардигане. – Я не хочу терять это.

– Что?

Она улыбнулась и показала на выпуклость в его паху. Он опустил глаза. О Господи! Он ничего не мог поделать со своим телом. Это случилось. Неважно, стремился он к этому или нет. Но он определенно не хотел спать с ней, ни сейчас, ни ночью. Он вышел из комнаты, сжимая в горячих вспотевших ладонях бокалы, потом сбежал в кухню с чувством облегчения и ошеломляющим желанием истерически расхохотаться.

Бет какое-то время вслушивалась в тишину громадного старинного дома, потом встала, выключила люстру и посмотрела на свое отражение в зеркале над камином. Господи, Фрейзера надо немного подбодрить – у него в жилах не кровь, а водица! Она расстегнула еще одну пуговицу на кардигане и еще больше оголила грудь. Чертов педераст! Я сделаю так, что тебе станет жарко, подумала Бет и стянула с себя кардиган, потом расстегнула лифчик, зная, что ее громадные груди – хорошая ловушка. Потом, расстегнув молнию на юбке, спустила ее с бедер и втянула живот. Она легла на диван, раздвинув ноги, и стала ждать Фрейзера. От этого, подумала она уверенно, он не в состоянии будет убежать.


Ливви сложила зонтик, когда поднялась по ступенькам к двери дома Фрейзера. Она остановилась на крыльце и пригладила мокрые волосы. Она нервничала, но надеялась, что ее мама права. После разговора с Мойрой она больше ни о чем не думала. Она просто схватила свое пальто, зонтик, бросила ключ в сумку и выбежала из квартиры. Вспоминая подбадривающие слова Мойры и думая, что, если они смогут снова стать друзьями, есть шанс, что из дружбы вырастет нечто большее.

– Я видела его лицо, – говорила Мойра, – и думаю ты ошибаешься в том, как он относится к тебе. Ливви, не позволяй своей злости разрушить вашу дружбу.

Поэтому Ливви не стала звонить Фрейзеру, а решила пойти к нему, предупредив миссис Роу, чтобы она не ждала ее. И вот сейчас она стояла на крыльце дома, не зная, что делать. Фрейзер был дома, так как на кухне горел свет.

Фрейзер вышел из кухни, неся два больших стакана вина и думая, как ему объяснить Бет, чтобы не оскорбить ее, что его устраивают только дружеские отношения. И не потому, что он считал ее непривлекательной или несексуальной – она уже доказала, что это не так. Но ему была нужна только одна женщина, а пока у него была надежда, его больше никто не интересовал. Чувствуя, что лучше контролирует себя сейчас, и зная, что собирается сказать, он направился в гостиную, но неожиданно увидел чью-то тень у входной двери.

Поставив стаканы на стол в холле, он подошел к двери и посмотрел через стекло, пытаясь узнать, кто это. Он увидел Ливви, мокрую и радостно махавшую рукой, – у него засосало под ложечкой. Забыв обо всем, он распахнул дверь.

– Ливви! Господи! Что ты делаешь здесь? – Он широко улыбнулся от счастья, что видит ее, и втащил девушку в теплый холл. Тогда только он вспомнил о Бет.

Бет замерзла, лежа полуголой на диване и решила поискать Фрейзера. Он слишком задержался на кухне, но она не откажется сделать ему там подарок. Ей нравилось заниматься сексом в разных местах, а не только в постели. Она вспомнила один из самых прекрасных моментов, когда она стояла у раковины, пока Дерек брал ее, – это было за несколько минут до того, как стали прибывать гости, приглашенные на обед. Она взбила волосы перед зеркалом, думая, какие толстые стены в старинных домах, совершенно ничего не слышно, что происходит в других комнатах; потом открыла тяжелую дубовую дверь в холл.

– Фрейзер, где…

Фрейзер и Ливви одновременно обернулись, и Фрейзер грязно выругался от шока. Он отскочил и беспомощно уставился на большую грудь с громадными розовыми сосками. В это время Ливви закричала, влепила ему сильную пощечину и в панике выбежала на улицу. Фрейзер бросился за ней.

– Ливви! Пожалуйста! Ливви, вернись! – закричал он вслед высокой и изящной фигуре, бегущей под проливным дождем, но понял, что не догонит ее.

– Черт с тобой, Ливви Дэвис! – крикнул он в пустоту, потом повернулся к дому и второй раз за этот вечер вспомнил о Бет.


Ливви бежала от дома Фрейзера к своему дому. Слезы горечи и ярости катились по ее лицу, застилая глаза, щеки горели, мокрая юбка хлопала по ногам. Она открыла парадную дверь, влетела в холл и, прислонясь спиной к стене, зарыдала. Ей было все равно, что ее может услышать миссис Роу.

Через несколько секунд дверь хозяйки дома распахнулась, и Митч вбежал в холл.

– Ливви! Что стряслось? – Он обнял ее и прижал к себе. – Шш. Пожалуйста, перестань плакать. Он посмотрел через плечо на миссис Роу, и они растерянно и беспомощно переглянулись. Митч не отпускал Ливви до тех пор, пока она не успокоилась. Он гладил ее волосы, не зная, что делать, и бормотал слова, которые приходили ему в голову. Неожиданно Ливви отстранилась.

– Замолчи, Митч! – И стала смеяться. – Сапожник!

– Несколько неуклюж, а? – Он взглянул на нее, и сам рассмеялся. – Прости, – сказал он сквозь смех. – Я не умею обращаться с женщиной, рыдающей на моем плече.

– Ничего, пережить можно, – сказала Ливви, вытирая лицо рукавом. Потом погладила его плечо. – Ты должен потолстеть! Но спасибо тебе.

Он пожал плечами.

– Что ты делаешь здесь? – Ливви посмотрела на хозяйку, которая с удовольствием наблюдала за этой сценой.

– Я подумал, что мы можем отпраздновать прибытие телефона в твой дом, но тебя не оказалось дома, и миссис Роу попросила меня побыть с ней до тех пор, пока ты не вернешься. Она сказала, что ты ушла ненадолго.

Ливви подмигнула ему, зная его обаяние, и он весело ухмыльнулся:

– Можно мне взять бутылку из холодильника, миссис Роу?

– О, наконец-то, я так рада, что ты дождался. Я говорила тебе, что она скоро будет.

Она открыла дверь в комнату, и он исчез, а через секунду вернулся с бутылкой шампанского в руке.

– Прекрасно, – воскликнула Ливви, – это то, что мне сейчас нужно. – Сгинь, Фрейзер Стюарт, подумала она, но это было невозможно.

Ливви пошла к лестнице вместе с Митчем. Потом остановилась и, вспомнив о вежливости, спросила свою хозяйку, не хочет ли та чашечку чаю. Но старушка, лукаво подмигнув Митчу, отказалась.

Ливви с Митчем поднялись по лестнице и вошли в квартиру. Ливви зажгла газовый камин, дрожа от холода. Ее одежда промокла до ниточки, и она решила переодеться. Митч посмотрел на Ливви и подумал, что даже промокшая и заплаканная – она очень сексуальна. Он не отрывал глаз от нее, и она решила скрыться от этого откровенного взгляда. Сказав, чтобы он взял бокалы в шкафу под мойкой, она прошла в спальню.

– Принести тебе шампанского в спальню? – спросил он, разливая вино в два стакана для виски. Не получив ответа на свой вопрос, он взял бокалы и понес их в спальню. На пороге комнаты он замер.

Ливви скинула мокрую верхнюю одежду и осталась в одном белье. Белое трикотажное боди было низко вырезано на груди и совсем не прикрывало ее великолепные бедра. Мокрое белье облепило тело, показывая красоту фигуры. Не замечая Митча, она выдвинула нижний ящик комода, чтобы взять сухое белье. Когда она наклонилась, мокрый трикотаж четко обрисовал ее тонкую талию и крупные ягодицы. Увидев это, Митч потерял голову. Он поставил стаканы с шампанским на столик у двери и, не в состоянии удержать себя, направился к Ливви.

Его руки ласково дотронулись до ее бедер, и она вздрогнула. Он наклонился и поцеловал ее в шею. Ей было неловко, но она не могла шевельнуться. Его руки нежно изучали ее тело и остановились на груди. Когда он стал ласкать соски, она тихо вздохнула. Потом Митч нежно сжал ее ухо.

«Почему я позволяю себе быть такой безрассудной, – подумала она. Но у нее не было сил сопротивляться. Ей было хорошо, и нежные ласки Митча расслабляли ее, снимали напряжение. Она протянула руку и коснулась его. Ей было приятно, когда он застонал при ее прикосновении.

Вдруг в дверь громко застучали – и они отпрянули друг от друга.

– Ливви! – Стук усиливался. – Ливви, я знаю, что ты здесь! – кричал Фрейзер. – Ради Бога, ответь мне! Я должен поговорить с тобой.

Когда Фрейзер примчался к дому Ливви, парадная дверь оказалась открытой, и он, не останавливаясь, взбежал по лестнице. Он задыхался.

– Ливви! Боже, Ливви! Все было не так, как тебе показалось! Пожалуйста, открой дверь!

Ливви и Митч стояли неподвижно, но когда Фрейзер опять стал звать ее, то вся обида и злость снова вернулись к ней. В одном белье она бросилась к двери.

– Убирайся! – кричала она через дверь. – Меня не волнует, что там происходило. Возвращайся к Бет и оставь меня одну. – Она с трудом сдерживала слезы, и ее злость росла. – Иди! – визжала она. – Иди!

Но Фрейзер не уходил.

– Нет! Я не уйду до тех пор, пока ты не выслушаешь меня!

Неожиданно Ливви распахнула дверь и встала перед ним, полуобнаженная, с красным от ярости лицом.

– Я не буду слушать тебя, Фрейзер, – кричала она. – Ты прервал мое любовное свидание! А сейчас убирайся. – Она, разъяренная, стояла перед ним с горящими от гнева глазами.

Фрейзер недоверчиво посмотрел на нее:

– Я не верю тебе.

– Не веришь? – Она шире распахнула дверь и показала на шампанское и куртку Митча. Фрейзер посмотрел на шампанское, на мужскую куртку, а потом на Ливви и изменился в лице.

– Великолепно! – сказал он презрительно. – Я должен был знать, что ты…

– Что кто я? – У нее сдавило горло, и она посмотрела на него, с трудом сдерживая слезы. Потом отвернулась.

– Что… К черту все! – Фрейзер в ярости стукнул кулаком по двери. Потом засунул руки в карманы и, не посмотрев на Ливви, стал быстро спускаться по лестнице. Он бежал, перескакивая через ступеньки, чтобы поскорее оставить этот дом.

Ливви, прислонившись к двери, слышала как он прошел по холлу и захлопнул за собой дверь. Беззвучно плача, она вернулась в свою квартиру.

– Что произошло? – Митч стоял в дверях спальни и смотрел на нее. – Почему ты не сказала мне, что у тебя дела с боссом? – Он разозлился и почувствовал себя круглым дураком, когда был в спальне и беспомощно слушал битву чувств, не имея права вмешаться.

– Потому что все так запуталось и невозможно ничего объяснить, – сказала она утомленно. Перестав плакать, она взяла чайное полотенце и вытерла лицо. Потом, закутавшись в клетчатый плед, рухнула на диван. Митч стоял растерянный, не зная, как поступить.

– Мне, наверное, нужно уйти, – сказал он нерешительно.

Ливви молча кивнула. Взяв свою куртку, он подошел к дивану и склонился над ней.

– Ты уверена, что вас с Фрейзером ничто не связывает? – Он взял ее руки в свои и заглянул в лицо.

– Да, уверена, – ответила она. Он поцеловал ее руки.

– Тогда что ты скажешь, если я не могу удержаться?..

– От чего? – Ливви улыбнулась.

– От желания затащить Ливви Дэвис в постель!

– Ничего не скажу. А что, было такое желание?

– О да, – ответил Митч, приводя в порядок свои джинсы. – Должно пройти время, чтобы ты успокоилась. Я понимаю! – Он бросил ей воздушный поцелуй и пошел к двери. – Позвони мне, если захочешь, – сказал он, повернув голову. – Спокойной ночи, Ливви.

– Спокойной ночи, Митч, – сказала она ласково и через минуту осталась одна.

Глава 28

Пауль Робсон сидел на скамейке в парке, наблюдая за игрой в крикет. Был прекрасный мартовский день, и на зеленой лужайке резвилась юная пара. Прелестная девушка играла неважно, но ее молодой дружок был рад этому. Каждый раз, когда она промахивалась, он вставал рядом с ней и нежно поднимал ей руку, показывая, как правильно целиться. Потом он двумя руками держал ее за бедра, помогая сохранить правильное положение. Девушка радостно и беззаботно улыбалась своему партнеру, и Робсон подумал с завистью: «Счастливый молокосос». Под ложечкой у него засосало.

Расстроенный увиденным, он отвел взгляд от беззаботной пары и посмотрел на недоеденный сандвич в руке. Потом положил его в пакет у ног. Он не был голоден. Он в который раз удивился, зачем покупает ленч, когда чертовски хорошо знает, что не будет есть его. За эти недели он совсем лишился аппетита. Наклонившись вперед, он уставился в землю, пытаясь собраться с мыслями. Боль в животе уменьшилась, и он глубоко вздохнул. Что ему делать? Ему тридцать два года, а страх не отпускает его ни на минуту. Он боится собственной тени.

Ему захотелось никогда не видеть дискету. За эти две недели он пытался забыть о том, что узнал, убеждая себя, что в будущем он вернется к этому, но сейчас должен вести себя так, как будто ему ничего не известно. Но Пауль Робсон всегда был очень добросовестным работником и порядочным человеком. Такие игры с самим собой были не для него.

Страховая компания «Говард» занималась отмыванием денег наркодельцов. Это был факт, от которого он не мог отмахнуться. По информации Ломана, владельцами самых крупных страховок были преступники. Но в материалах компании они были представлены честными бизнесменами из Колумбии и Бразилии, и очень трудно было бы уличить их без дискеты Ломана. Пауль задавался вопросом, как это произошло и каким образом Хьюго удавалось все скрывать?

Робсон опять глубоко вздохнул – желудок снова стал мучить его – и обвел парк взглядом. Потом, что у него вошло в привычку, бросил опасливый взгляд за спину. После того, что он узнал из дискеты Ломана, у него появились и другие привычки. Он теперь не шел спать, пока его жена Энни не засыпала. Он не мог заниматься с ней любовью и не хотел, чтобы она видела, как он мучается от бессонницы, терзаемый мрачными мыслями.

Конечно, он через какое-то время понял, почему Хьюго занялся этим грязным делом. Это было очевидно – чтобы добиться громадного успеха, а потом лет в тридцать пять оставить дела и уехать в какое-нибудь тихое, прелестное место. А там, имея достаточно крупный счет в банке, прожить оставшуюся жизнь в радости и покое. Бизнес с Южной Америкой был грязным, безнравственным и трудным делом. И Хьюго был сильным, умным и очень честолюбивым, чтобы заниматься этим страшным бизнесом. Пауль боялся Хьюго. Наркобизнес очень опасен, а Пауль не был героем. А опасность наркобизнеса доказана смертью Ломана.

Когда Пауль поднял голову, юная пара уже ушла, а яркое весеннее солнце закрыли темные серые тучи. Видимо, он просидел здесь уже долго, совершенно потеряв счет времени. Встав, он поднял сумку с недоеденным ленчем и, выходя из парка, выбросил пакет в корзину для мусора. Потом засунул руки в карманы, снова беспокойно оглянулся и направился на работу.

После двух часов дня Робсон оказался в своем офисе. Он уже побывал на торгах, но ему сказали, что Хьюго хочет его видеть для личной беседы. И что дело срочное. Пока он добирался до офиса, то весь взмок от страха.

– Хьюго? Ты хотел меня видеть? – спросил он, встав в дверях кабинета Хьюго.

– Да, проходи и садись, Пауль, – сказал Хьюго, взглянув на него.

Пауль молча прошел в кабинет и сел, ожидая со страхом, что скажет Хьюго.

– Я разговаривал по телефону с Дереком Дорси, и он хочет, чтобы ты перезвонил ему.

Робсон вздохнул с облегчением – значит, все это не имеет отношения к информации, добытой Ломаном. На сердце у него стало спокойно и, сказав, что сейчас перезвонит Дереку, он встал, чтобы уйти. Но Хьюго задержал его, спросив, не догадывается ли Робсон, чем так встревожен Дерек. Хотя Хьюго говорил это с бесстрастным лицом, было видно, что он очень обеспокоен.

Пауль снова сел. Ему было непонятно волнение Хьюго. Он наводил справки по «ИМАКО», но ничего опасного там не было. Компания делала большие взносы в консервативную партию, надеясь на поддержку парламента. Компания «Говард» имела очень хорошую прибыль, занимаясь вторичной страховкой «ИМАКО». До того, как Пауль стал заниматься своим расследованием, он проверил «ИМАКО» и не нашел ничего подозрительного. Хотя, если быть честным, он просто не думал серьезно об «ИМАКО». После того, как они взяли, по настоянию Хьюго, страховки на громадную сумму, Хьюго сам изъявил желание заниматься этим делом.

– МАФФ проводил расследование по одному виду продукции, выпускаемой «ИМАКО». Предполагалось, что они занимаются бензотетрином. Но все страхи оказались напрасны. МАФФ ничего не обнаружил.

– Тогда почему Дорси так встревожен? Робсон пожал плечами:

– Из того, что мне известно, для волнений нет оснований. Я проверял все до заключения сделки, но ничего не обнаружил.

Хьюго постучал ручкой по зубам, и этот звук подействовал на нервы Робсона.

– На какую сумму страховка?

Робсон был поражен, ведь Хьюго это знал, так как сам занимается этим делом.

– Пятнадцать миллионов, но ведь ты…

– Да, знаю, я забыл. – Хьюго хмыкнул. Это было несколько недель назад, в самый разгар сделки с Мануэлло, а сейчас Хьюго не был уверен в своем решении. Он знал, что не может закрыть всю эту сумму, но не докладывать же об этом Робсону. Если он все проконтролирует, то нечего бояться – компания не останется в накладе. Он просто отметит страховку поздним числом. – Я не могу помнить всякую проклятую мелочь, – сказал Хьюго агрессивно. И Робсона удивил его злой взгляд.

Трудно назвать мелочью такие крупные страховые суммы, подумал Робсон, но заставил себя оставаться спокойным. Тревожные мысли снова вернулись к нему.

– Я еще тебе нужен?

– Нет. Постарайся добыть информацию об «ИМАКО». Мне нужно знать как можно больше.

Робсон пожал плечами. Это было очень трудно, но если это все, чего хотел Хьюго… Тревога становилась сильнее, но он встал, с шумом отодвинул стул от стола и сказал, что займется «ИМАКО» позднее, так как сейчас должен вернуться на торги.

Хьюго согласился, но попросил Робсона обязательно перезвонить, когда он свяжется с Дорси. Пауль обещал, но неожиданный интерес Хьюго к «ИМАКО» добавил ему лишний повод для волнений. Он вышел из кабинета с мыслью, что Дерек может подождать. Пауль уже опаздывал на встречу с брокерами и может много потерять, если будет бегать к Хьюго при его каждом нелепом требовании.


Фрейзер делал заметки, просматривая информацию на экране. Было уже поздно, он сидел за компьютером с тех пор, как ушли все сотрудники. И глаза уже устали от постоянной работы с мерцающим экраном. Он отвернулся на несколько минут, снял очки, потер лицо руками, а потом снова надел очки и вернулся к работе. Он искал связь и был уверен, что она есть. Он интуитивно чувствовал, что «ИМАКО» начинает нервничать, и хотел найти причину паники. Он стал изучать дело Мак-Гриди с первой страницы, но никак не мог обнаружить связь с другими делами, которыми он занимался против «ИМАКО». Все дела, связанные с этой компанией, которыми он занимался много лет, были разными, и он не мог связать диагнозы всех болезней с химическим производством. Но чувствовал, что эта связь должна быть, хотя прямых фактов и доказательств не было. Все пострадавшие имели разные диагнозы. Различные кожные заболевания, респираторные, несколько смертей – все это могло быть следствием воздействия какого-то отравляющего вещества, но доказательств не было.

Все они были служащими «ИМАКО» – но никто не работал на производстве, кроме Мак-Гриди, с его эмфиземой. Он работал с удобрениями, но, кроме этого, был заядлым курильщиком, что и было указано в деле.

Фрейзер в сердцах поставил точку на сегодняшней работе – он сделал достаточно. Встав, он начал массировать шею, снимая напряжение. Потом выключил компьютер, вынул дискету и убрал ее в коробку. Когда он стал убирать бумаги, то услышал стук в дверь. Посмотрев в полутемную приемную, он увидел Бет.

Он замер, не зная чего от нее ждать после вчерашней ночи, когда, еле извинившись, он с большим нетерпением почти вышвырнул ее, полуодетую, из дома, торопясь объясниться с Ливви. Он представил эту сцену, понимая, что вел себя не очень достойно. Но так как отступать было некуда, он подошел к двери кабинета, открыл ее и пригласил Бет зайти.

Бет долго думала, как ей поступить. Конечно, если бы Дорси не настаивал, она просто послала бы Фрейзера куда подальше. Она слишком хороша, чтобы бегать за ним. Обычно, попадая в нелестное положение, она вычеркивала все из своей памяти и начинала новую интрижку. Но в этот раз она не могла так поступить. Дорси запугал ее. Она была у него на крючке, а он не играл в детские игры. Если он утонет, то потянет Бет за собой. У нее не было возможности помешать этому. И вот после своего крушения она снова здесь, несмотря на свое нежелание. Она пришла сюда, чтобы получить информацию, которая была так нужна Дорси.

Помешав Фрейзеру поцеловать ее в щеку, она прошла мимо него в кабинет и села рядом с его столом. Фрейзер был очень Смущен, и не глядя ей в глаза, попытался извиниться. Но она, улыбнувшись, быстро прервала его.

– Забудь это! Давай решим, что это просто недоразумение. – Она встретилась с его взглядом и продолжила: – Договорились?

Он вспыхнул, вспомнив, в каком она появилась виде, и неуверенно ответил:

– Договорились. Но я бы понял, если бы ты больше никогда не захотела видеть меня.

Бет непринужденно засмеялась и махнула рукой, отметая его слова.

– О, Фрейзер, не будь таким сентиментальным! Наш роман был прерван, вот и все. С моей стороны нет никаких обид, и я не оскорблена. Хотя я должна принести извинения, что расстроила Ливви. – Она приподняла брови. – Мне кажется, что она восприняла это плохо.

Фрейзер ощетинился при одном упоминании Ливви.

– Не расстраивайся из-за Ливви, – холодно сказал он. – Она большая девочка.

Бет пожала плечами и посмотрела на стол.

– Над чем ты так поздно работаешь? – спросила она, изучая страницу блокнота. – «ИМАКО»? Милорд Фрейзер! Почему ты интересуешься прошлыми делами «ИМАКО»?

Фрейзер хотел подойти к ней, чтобы забрать блокнот, но потом подумал, что это будет слишком грубо. Уже хватит с его стороны грубостей.

– Меня интересуют кое-какие факты, и я решил изучить эти дела.

Бет вопросительно посмотрела на него, а потом снова на страницу и прочитала имя одного больного – Мак-Гриди.

– Я работала с этим делом и очень хорошо помню его. Что тебя интересует, Фрейзер? Может быть, я смогу помочь?

Фрейзер вздохнул и присел на край стола.

– Если быть честным, Бет, то я не уверен во многом. Я слышал, что продукция «ИМАКО» проверяется МАФФ. Я попытался сам найти причину, но ничего не добился. Я надеялся проверить все случаи, но у всех заболевших разные диагнозы, и нет никаких оснований связывать их с производством каких-либо опасных веществ. Я старался разобраться, но бесполезно.

– Но, насколько я могу вспомнить, симптомы болезней совершенно не связаны с химикатами, – запротестовала Бет. – И многие из заболевших даже не работали непосредственно на производстве. По каким причинам ты решил, что здесь, может быть, замешан бензотетрин?

Фрейзер покачал головой:

– Фактов нет. МАФФ проводил расследование, но ничего не обнаружил. И мне ничего не удалось узнать. У меня только интуиция, и ничего больше. Я, как терьер, на привязи – хочу узнать, но не могу достать!

Бет рассмеялась:

– Я представляю тебя в клетчатой попоне! Но, чтобы ты ни говорил, они заплатили всем пострадавшим компенсацию, даже не доходя до суда.

– Да, но они могли это сделать, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Чтобы умиротворить человека из газеты, стоящего за спинами пострадавших, – ответила Бет. – А тебе не кажется, что они могли это сделать по моральным соображениям, Фрейзер?

– Какую сторону ты защищаешь? – улыбнулся он.

– Никакую. Я вела больных и давала медицинское заключение, исходя из заболевания. И я не понимаю, что там может быть еще, кроме обычных болезней.

Фрейзер посмотрел на нее. Она была хорошим доктором с прекрасным положением и практичной женщиной. Все, что она говорила, было разумно. Может быть, он воспринимает все очень эмоционально? Может, видит то, чего нет на самом деле?

– Ладно, Бет. Возможно, мне все это кажется. Как бы там ни было, но мой рабочий день закончился. Могу я тебя пригласить что-нибудь выпить?

Она посмотрела на него, а потом покачала головой. Она получила то, зачем пришла, не имеет смысла зря тратить вечер. Извинившись, она отказалась, сказав, что рано встала утром и пришла только для того, чтобы уладить недоразумение между ними. Фрейзер поднялся:

– Спасибо, Бет. Я очень ценю… и извини меня. Бет надела пальто, подошла к нему и поцеловала в щеку.

– Все хорошо.

Он положил руку ей на затылок, привлек к себе, а потом наклонился и жадно поцеловал.

– Бет?

Она открыла глаза.

– Все будет иначе…

Она закрыла ему рот рукой и отодвинулась от него.

– Да, – сказала она спокойно. – Я уверена, что будет. – Улыбнувшись ему, она вышла из офиса.

Дерек должен быть доволен – она сейчас позвонит ему.

Глава 29

Ливви стояла рядом с домом двадцать два по Холбурн-роуд, отвернувшись от окна, в которое миссис Роу наблюдала за ней. Старушка постучала в стекло, а когда Ливви посмотрела на нее, радостно помахала. Митч опаздывал уже на десять минут, и все это время хозяйка Ливви стучала в стекло и махала рукой. Она явно относилась к Ливви как к своей любимице Тилли. Ливви отвернулась от окна и стала смотреть на улицу, засунув руки поглубже в карманы и желая, чтобы Митч скорее появился.

Стояли последние мартовские дни. Солнце сияло по-летнему ярко, но было холодно. Она была одета в новое пальто в клетку, которое купила для шотландской погоды, с огромным воротником и карманами, из которых не вынимала рук. Шерстяной берет закрывал ей уши. На ней было теплое белье, легинсы, охотничьи ботинки и серые теплые вязаные носки.

Переступая с ноги на ногу, она наконец увидела черный джип Митча с открытым верхом, из которого орало радио, и с облегчением вздохнула. Повернувшись к окну, она последний раз помахала хозяйке и пошла навстречу машине, резко затормозившей.

– Доброе утро, миледи Оливия! Не было никакой необходимости так экипироваться! У нас прогулка на вертолете, а не путешествие пешком в горы! – воскликнул Митч, выскакивая из джипа.

– Но мне холодно. И потом мы собирались прогуляться, когда прилетим. А на диких землях Абердина будет морозно!

Митч рассмеялся.

– Ах ты, нежная южанка! – Открыв дверь, он помог ей сесть в машину, закинул на заднее сиденье ее сумку. – Подожди минутку.

Подбежав к дому, где миссис Роу все еще стояла у окна, он постучал в стекло, и старушка, с большим трудом подняв шпингалет, распахнула окно.

– О-о, Митч! Как ты поживаешь?

– Прекрасно, прекрасно. Очень рад был увидеться с вами, миссис Роу! – Он перегнулся через подоконник и поцеловал старушку в морщинистую щеку. Потом галантно поклонился ей и удалился, легко перепрыгнув через дроковый кустарник, росший в саду. Потом с уже более серьезным видом сел в машину. Когда он поехал в сторону Абердинского аэропорта, Ливви буквально стонала от смеха.

Митч несколько дней планировал эту прогулку на вертолете: он считал, что это единственная вещь, которая может покорить ее. После неудачи несколько дней назад, когда он почти уложил ее в постель, но в последнюю минуту все рухнуло, он был в постоянном сексуальном напряжении. И все время отчаянно мечтал закончить то, что они начали. Не потому, что Ливви стала для него единственной женщиной, нет – Митч не верил в любовь. Он любил только свою маму и свою камеру. Это желание было другого рода – его можно было сравнить с пудингом, покрытым клубничным кремом, который он собирался съесть, но последний кусок предложили другому. А он хотел пудинга сейчас и больше ни о чем не мог думать.

Пока они ехали в аэропорт, Ливви стала набрасывать заметки для своего раздела. Она решила посвятить один номер туризму в Абердине. Эта идея ей пришла в голову, когда Митч предложил прогулку на вертолете. Она предполагала рассказать об Абердине, показать его старинную красоту и очарование суровой природы. Написать об исторических, знаменитых местах города и о его окрестностях, о побережье и долинах, о Грэмпиан Маунтинс и Спрей Вэлли. А для всего этого нужны были хорошие снимки. Ей хотелось сделать приложение интересным, хотелось, чтобы люди стремились купить его. А спрос, несомненно, привлечет желающих дать объявление или рекламу. Ей очень хотелось, чтобы ее приложение имело успех.

Митч втиснул свой джип на свободное место на стоянке в аэропорту, выключил двигатель и изучающе посмотрел па Ливви.

– Возбуждает? – спросил он.

Ливви оторвалась от блокнота и недоумевающе посмотрела на него.

– Тебя возбуждает? – опять повторил он, отбивая ритм ладонями по рулю, и уточнил: – Я говорю о прогулке на вертолете.

Ливви пожала плечами. Ей хотелось сказать, что вряд ли. Как-то раз, готовя программу, она целую неделю болталась на вертолете! Но тут она посмотрела на мальчишеское лицо Митча, полное счастливого ожидания.

– О да, я просто счастлива!

– Хорошо, мне кажется, ты получишь удовольствие! Она улыбнулась и наблюдала за ним, когда он стал поднимать крышу. Он занимался этим, пока Ливви вынимала из машины две камеры, свой рюкзак, сумку с пленками, набор с линзами, сандвичи, термос. Через несколько минут они уже были готовы.

– Пойдем, Ливви. Это будет роскошная прогулка, – нетерпеливо сказал Митч, взяв сумки и шагая к терминалу.

– Не могу дождаться, – ответила Ливви, с трудом сдерживаясь от смеха.

Усевшись, Ливви откинулась на спинку сиденья и стала ждать, когда пилоту разрешат взлет. Ей была знакома вся предварительная подготовка. Она закрыла глаза и расслабилась, ожидая, когда вертолет поднимется в воздух. Она не вслушивалась в болтовню Митча со своим другом-пилотом, который работал на нефтяную компанию. Ливви думала о снимках, которые нужно сделать для ее раздела. Через несколько минут она почувствовала, что ее бедро осторожно поглаживают.

– Не надо нервничать, – сказал Митч тихо. – Это все безопасно. – Ее затошнило от его снисходительно-покровительственного тона.

Ливви открыла глаза и передернулась. Он стал действовать ей на нервы – пора поставить его на место. Она улыбнулась, убрала его руку и сказала сухо:

– Я не нервничаю, Митч.

Он кивнул, но его взгляд говорил, что ей не нужно притворяться, он все понимает. Она глубоко вздохнула, по тут ее спас заработавший двигатель. Через несколько минут они поднялись в воздух, набрали высоту и, покинув зону аэропорта, направились от побережья в самое сердце Абердина.

Ливви была изумлена красотой земли, над которой они пролетали. Сначала они пролетели лад Абердином, и Митч смог сделать несколько черно-белых снимков Гранит Сити с его величественными, строгими зданиями на фоне сурового Северного моря. Сверкающее небо и бледное мартовское солнце давали плохое освещение для снимков, и они повернули в глубь страны по направлению к горам.

Вертолет летел вдоль Ривер Да, высоко над прекрасной долиной, потом над деревней Эбойн к скалистым вершинам на севере Шотландии. От открывающейся картины захватывало дух. Потом они пролетели над Грэмпиэн Маунтинс по направлению к Спрей, над сохранившимися замками и руинами, такой красоты Ливви даже не представляла. И наконец достигли административного центра Абердина – Хантли. Ливви непрерывно делала заметки в своем блокноте, пока Митч не впал в творческое безумие. Он просил пилота повисеть над понравившимся местом, пока он менял линзы, а потом уговорил его подниматься, опускаться, повернуть вправо, а сам в это время делал снимки в разных ракурсах, стараясь поймать в кадр бледно-голубое небо и сверкающее весеннее солнце.

Наконец, когда Митч снял все, что хотел, они полетели к Коррин Хиллс, чтобы посадить вертолет. Им надо было перекусить, погулять и сделать еще несколько снимков. Это был прекрасный нетронутый уголок природы, который городские жители облюбовали для прогулок и пикников. По всей территории Коррин Хиллса протекали ручьи, наполненные пенящейся ледяной прозрачной водой. Ручьи выходили из земли, а потом снова исчезали в камнях.

Митч договорился с пилотом, что они с Ливви проведут здесь пару часов, пока пилот не слетает в Дан Валли и не доставит бизнесмена в Абердин. Кое-что у него не было учтено! Ливви оказалась очень предусмотрительной, так тепло одевшись. Ей не страшен свежий воздух и холодная, мокрая земля, думал Митч, разыскивая место, где они могут устроить ленч. Он был мрачно настроен – поблизости не предвиделось сухого, теплого, прелестного амбара или, на худой конец, – заброшенной конюшни.

Они долго искали, пока не нашли подходящее место, где можно было присесть и перекусить. Митч опустил сумки и рухнул на громадный, покрытый мхом камень, выступающий из ручья. Он вытащил сандвичи и кофе, вручил их Ливви, а сам схватился за камеру и сделал несколько снимков Ливви, сидящей в пальто с поднятым воротником и в берете, туго обтягивающем голову. Она выглядела семнадцатилетней, пытаясь открыть пакет с бутербродами. И Митч, не в состоянии сдержаться, подошел и поцеловал ее.

– О! Зачем это? – воскликнула Ливви.

– Я не знаю. Ты выглядишь так, как будто это нужно.

Она улыбнулась:

– Мне нужно гораздо больше. Вот я не могу открыть этот чертов пакет!

Митч забрал у нее пакет, поднес ко рту и надорвал зубами. Скатал оторванную полоску в маленький комочек и собрался бросить в ручей. Но, увидев ее изумленный взгляд, смутился и затолкал комочек в карман.

Я думала совсем не об этом, – сказала Ливви, встав и посмотрев в ручей. Она прошла мимо Митча к ручью, вытащила какой-то старый пакет из воды и стала пристально всматриваться в воду, а потом крикнула:

– Эй, Митч. Подойди на минуту!

Он обернулся:

– Ты не собираешься бросить меня в воду?

– Не говори ерунды!. – Она не отрываясь смотрела на воду. – Правда, подойди на минуту. Я хочу тебе что-то показать.

Митч встал. Его совершенно не интересовал какой-то ручей, но он подошел к Ливви и проследил за ее взглядом.

– Что? Что ты увидела? – нехотя спросил он.

– Там!

– Где?

Она повернулась и посмотрела на него.

– Ради Бога, Митч! Ты когда-нибудь видел, чтобы русло ручья было ярко-желтое?

Он наклонился ниже.

– Оно не желтое. – Он лег на живот, закатал рукава, опустил руку в ледяную воду и вытащил со дна ручья маленький камень. Поднес камень к глазам и посмотрел на него. – Боже! Он желтый! – Наклонив лицо над водой, он понюхал. – Пахнет хорошо, чистая весенняя вода! – Затем набрал воды в ладонь и стал пить.

– Митч, не надо! – закричала Ливви.

Он выплеснул оставшуюся воду и обернулся.

– Ливви, ты сумасшедшая! – заявил он, вытирая руки о куртку. Потом встал на ноги.

– Мне, кажется, бояться нечего. Под этим валуном, наверное, месторождение минералов. – Он прищурился и бросил камень в ручей. Проследив взглядом, как он с тяжелым плеском упал на дно, он сказал: – Пойдем, Ливви. Пора перекусить. Если тебе хочется, мы займемся ручьем после ленча. Посмотрим, сможем ли мы найти камешки другого цвета!

– Хорошо, я верю тебе, ты хорошо знаешь местность. Но мне все это не нравится. – Взяв его за руку, она потащила его к камню, который они выбрали в качестве стола для ленча. Потом наклонилась и взяла пакет с сандвичами.

– Какой ты хочешь? С мясом или с сыром?

– М-м, с сыром, пожалуйста.

После ленча они прошли несколько миль, но потеряли ручей, и Ливви, восхищенная красотой местности, совершенно забыла о желтых камнях.

– Я завидую, что ты всегда, когда захочешь, можешь побывать в этих местах, – сказала она Митчу. Она стояла и смотрела на окружающий пейзаж, но ее мысли были снова заняты Фрейзером. Последние несколько дней она думала только о нем. Неожиданно для самой себя она сказала вслух: – Я не удивлена, что Фрейзер вернулся в Шотландию. Мне кажется, что он не мог бросить все это ради Лондона.

– О! Он вернулся не из-за этого. Я разговаривал несколько дней назад с Кэрол на эту тему. После нашей с тобой беседы меня очень заинтересовал этот вопрос, – сказал Митч.

– Да? – Ливви сжалась. Ей не хотелось слышать, что Митч может рассказать о Фрейзере, она очень горевала из-за того, что потеряла его. Это было смешно и нелепо – постоянно думать о нем! Она не имела права, ей предстояло пройти через суд. Как она могла считать, что Фрейзер сможет войти в ее жизнь? Через несколько месяцев ей, может быть, придется опять вернуться в камеру.

– По мнению Кэрол, его отец умер не из-за болезни, но она не знает всего этого в точности, – продолжал Митч, не заметив подавленного настроения Ливви. – Семья Фрейзера, Стюарты, владели громадными землями в Абердине, пока нефтяная компания не начала разработки на побережье. До этого британское правительство пыталось наладить здесь какое-нибудь производство, чтобы обеспечить массовую занятость населения.

Ливви насторожилась, отогнала грустные мысли и стала внимательно слушать.

– Производство удобрений было одним из видов промышленности, предложенных правительством. И «ИМАКО» предложила план развития химической промышленности в этом районе, но у них не было земли. Они вели переговоры с Робби Стюартом, но безрезультатно. Тогда британское правительство издало указ о принудительной продаже земли в том районе, где нужно «ИМАКО». Конечно, «ИМАКО» дала крупную взятку – несколько членов парламента были у них в кармане, – но Робби был ограблен. Он потерял большую часть своих владений, а получил жалкие гроши. Тогда он решил основать газету и бороться с компанией. Но у него было мало фактов, и он повел себя неправильно. Компания воспользовалась этим и отомстила ему. А дальше, по предположению Кэрол, у Стюарта «разбилось сердце», и он сломался. Стал пить, принимать таблетки и прочую ерунду. А меньше чем через год его не стало!

Ливви посмотрела на Митча:

– Ты думаешь, это правда?

Митч пожал плечами. Он только сейчас понял, что переключил внимание Ливви с себя на Фрейзера, и очень пожалел об этом.

– Я, честно, не знаю, – ответил он угрюмо. – Но думаю, этим объясняется особый интерес босса к «ИМАКО», не так ли?

Ливви отвела взгляд. Очень многое подтверждает реальность этой версии, подумала она: таблетки, выброшенные в унитаз, разговор о том, что надо встать лицом к трудностям и бороться с ними… Очевидно, все это ему знакомо намного сильнее, чем она могла представить. Она молчала несколько минут, раздумывая… Возможно, она была не единственной, кому пришлось тащить на себе тяжелый груз воспоминаний.

Митч взял ее за руку:

– Чем занята твоя голова?

– Я думаю о том, какие чудовищные вещи могут случаться.

Митч передернулся и отпустил ее руку. Ему сейчас стало ясно, что она ушла из его жизни. Он посмотрел на часы:

– Я думаю, надо возвращаться к месту встречи с вертолетом.

– Ты прав. Спасибо тебе за то, что ты рассказал мне. – Она улыбнулась, но что-то в ней изменилось.

– Все в порядке, – ответил он. – Если только это правда.

Она улыбалась, пока они возвращались к вертолету, а Митч злился, стараясь скрыть обиду. И она еще раз повторила:

– Да… если это правда.

Через сорок минут, поднявшись в воздух, Митч забыл обо всем, выискивая места для съемок. Он держал камеру у глаз и молча работал, совершенно увлекшись съемкой, а Ливви отмечала на карте то, что ее интересовало! Когда они пролетали над тем местом, где останавливались на ленч, Ливви достала из сумки бинокль и стала внимательно разглядывать что-то внизу. Она увидела знакомый камень с ручьем, подкрутила линзы, чтобы приблизить изображение, и неожиданно сказала:

– Митч, сделай снимок, где мы сидели.

Он отвел камеру от глаз и посмотрел на нее.

– Для сентиментальных воспоминаний? Обо мне? Она не обратила внимания на его язвительный тон, сосредоточившись, и опять подкрутила линзы.

– Нет, не для этого. Сними еще раз, пожалуйста! Митч опустил камеру на колени и похлопал пилота по плечу, тот сразу понял, чего он от него хочет. Пока вертолет снижался и завис над ручьем, Митч сменил линзы. Потом сфокусировал и снова отвел камеру от лица.

– Я уверен, что это просто минеральные соли, Ливви.

Она посмотрела на него и приподняла бровь.

– Я уже сказала, что доверяю тебе, но это очень необычный цвет.

Через пару минут он снял все, что хотела Ливви, и снова хлопнул пилота по плечу, давая разрешение на дальнейший полет.

– Мне кажется, нужно пролететь по долине. Ливви, может быть, сделать несколько снимков территории, которая принадлежит «ИМАКО»?

– Это было бы здорово! – Она сосредоточилась над блокнотом. Этот ручей очень удивил ее. Она ни на минуту не поверила в теорию Митча о залежах минералов, но у нее не было никакой своей версии. Она отложила бинокль и стала смотреть на местность, над которой они пролетали, приближаясь к территории «ИМАКО».

– Как называется местность, где мы пролетаем? – спросила Ливви пилота, когда они уже приблизились к Инверу.

– Гэрног. Земля принадлежит «ИМАКО», – ответил летчик. – Они собирались развивать свое производство, но общественность запротестовала, и им пришлось прекратить строительство. Я не знаю, как они используют эту местность, но она закрыта для посещения.

– Митч, ты можешь сделать здесь пару снимков?

– Ты хочешь снять Гэрног?

– Да, пожалуйста.

Он щелкнул несколько раз камерой, как его просили. Наконец они были над территорией «ИМАКО», где находился производственный комплекс. Он располагался милях в двадцати от города. Они покружились несколько минут над «ИМАКО», пока Митч выбирал объекты для съемки, и потом еще пять минут, так как Ливви захотелось иметь больше снимков, а затем повернули к Абердину. Пролетев над Кинтором, они приземлились в аэропорту.

– Какой волшебный день! Спасибо тебе, меня посетило много блестящих мыслей! – сказала Ливви, когда Митч стал зачехлять камеры.

Митч убрал линзы в коробку и взглянул на нее. Несмотря на то, что у него было плохое настроение после разговора о Фрейзере Стюарте, он широко улыбнулся.

– Правда?

– Да, я очень благодарна тебе.

– Я знал, что ты получишь наслаждение от прогулки! – самодовольно ответил он. И, отбросив плохое настроение, Митч отправился с Ливви на работу…

Ливви старательно увиливала от приглашения Митча пообедать.

Ей было неловко перед ним, так как он потратил весь вечер, печатая для нее фотографии, пока она делала наброски передовой статьи. Но вина ее исчезла, когда Кэрол подошла к нему и сказала, что у нее собирается компания и он может присоединиться к ним, если хочет. Митч собрался так быстро, что Ливви не успела даже глазом моргнуть. Потом он наклонился над ее столом.

– Не могу отказать хорошенькой девушке. Ливви, смеясь, оттолкнула его. – Уходи! Ты непостоянный мужчина!

Митч ушел с Кэрол, переполненный впечатлениями от прогулки на вертолете. Забавно будет позлить ее нудных положительных приятелей-бизнесменов!

После того как они ушли, в офисе остались только Ливви и Гордон. Оба работали молча в противоположных концах огромного помещения. Ливви потратила много времени, продумывая все детали своего раздела, так как обещала положить готовый материал на стол Гордона к концу недели. Она также хотела дождаться, пока просохнут пробные снимки. Ей хотелось посмотреть их после работы. Она надеялась, что снимки могут подбросить новые идеи для ее раздела.

Она посмотрела на Гордона, который собирался уходить и махал ей рукой.

– Не будь такой усердной, Ливви! – крикнул он. – Не буду. Обещаю.

Но оба знали, что будет. Работа в газете была отдушиной для Ливви. И она делала все, чтобы забыть о жестокой реальности.

Гордон улыбнулся своей обычной мрачной улыбкой, надел пальто и ушел из офиса, больше не сказав ни слова. Ливви смотрела, как за ним закрылась дверь, а потом услышала его шаги по лестнице. Через несколько минут она осталась совершенно одна.

Она проработала около часа, а потом неожиданно почувствовала сильную усталость. Откинувшись на стуле, она потерла спину, которая совершенно занемела от долгого сидения в одном положении, и потянулась. Уже было десять тридцать и она подумала, что надо собираться домой.

Собрав свои вещи, она потянулась за пальто и вспомнила о фотографиях. Оставив все на столе, она пошла в темную комнату и включила свет. Пробные снимки висели настоящей гирляндой. Она сняла их, сложила в кучу и понесла на свой стол. У нее так устали глаза, что было трудно рассмотреть снимки. Тогда она разыскала увеличительное стекло Митча. Снимки по-настоящему хороши, подумала она, рассматривая последний. Они просто фантастичны!

Потом она снова взяла снимок с местом пикника и, прищурив глаза, стала тщательно рассматривать его. Да, она была права. Русло ручья было ярко-желтого цвета, как будто кто-то специально раскрасил снимок. Она отнесла пробные снимки в темную комнату, включила специальную лампу и посмотрела на них. Цвет исчезал. Просмотрев другие фотографии, она отобрала снимки с владениями «ИМАКО» – Гэрногом. Она не знала, что должна увидеть, но чувствовала какую-то загадку. Интуиция никогда не подводила ее. Это была первая причина ее интереса. А другую причину ей подсказал Митч. Когда они подлетали к Абердину, он обратил ее внимание на грузовики, разбросанные по пустой территории «ИМАКО» – что делать грузовикам там, где нет производства? Может быть, «ИМАКО» чем-то занимается на пустой территории?

Ливви снова взяла лупу и стала рассматривать снимок, и хотя пыталась сосредоточиться, все было таким мелким, что трудно было разобрать детали. После нескольких минут бесплодного изучения она собрала пробные снимки и негативы и все это осторожно убрала в сумку. Она сама не знала почему, но ей не хотелось, чтобы их кто-то увидел. И вдруг ее осенило. Она стала понимать, что если необычный интерес к «ИМАКО» объясняется историей, рассказанной Митчем, то у Фрейзера могут быть интересные данные. Ей захотелось отыскать материалы, чтобы найти причину, волнующую ее.

Встав, Ливви посмотрела на маленький кабинет Фрейзера, отгороженный стеклянной стенкой, и увидела, что он оставил включенной лампу на столе. Огонь, который, казалось, указывал ей путь. Взяв сумку и быстро наведя порядок на своем столе, она направилась к кабинету, открыла дверь и вошла. Она хотела потушить свет и уйти домой. Но, взглянув на стол, она увидела небольшую коробку с дискетами, над которыми Фрейзер работал последние несколько дней. На них было написано слово «ИМАКО». Она протянула руку к коробке и медленно достала первую дискету. Отступать она уже не хотела.

Поспешно сев к экрану, она включила компьютер и поставила дискету. Затем открыла свой блокнот, вошла в программу и быстро просмотрела информацию. Это было то, в чем она нуждалась. И она стала быстро записывать все, что могло быть ей полезно. На дискетах оказалась информация, которая показала ей полную картину и подсказала путь, которым она должна идти.

В полночь она наконец покинула офис. Она больше не чувствовала усталости – ее переполняло профессиональное возбуждение. Сев в свободное такси, Ливви откинулась на сиденье и дала адрес Митча. Когда по освещенным улицам Абердина такси подъехало к квартире Митча, Ливви вышла из машины, расплатившись с водителем, и встала у освещенного входа, чтобы позвонить в квартиру. После некоторого времени из домофона раздался сонный голос Митча. – Митч, это Ливви.

– Ливви! Господи! Что ты здесь делаешь?

– Мне нужна твоя благосклонность. Можно мне войти?

Наступило молчание. Создавалось впечатление, что Митч исчез. Ливви, обхватив себя руками, топталась на холодной, темной улице.

– Послушай, Ливви! – наконец снова зазвучал голос Митча – Э… это прекрасно… э… есть смущающее обстоятельство… я…

Ливви улыбнулась:

– Все нормально, Митч. Меня не волнуют твои обстоятельства. Я пришла попросить у тебя на завтра машину. Ты не откажешь?

– Мою машину? – Он совсем растерялся.

– Мне нужно увидеться кое с кем, а я не могу добраться туда автобусом.

– Порядок. Подожди минуту.

Домофон снова замолчал, и Ливви посмотрела на здание, стараясь увидеть, где зажегся свет. Но повсюду в окнах стояла чернильная темнота.

– Ливви! Я впущу тебя в холл и брошу ключи от машины.

Ливви начала смеяться:

– Она такое чудовище, Митч?

– Очень смешно!

Щелкнул замок на входной двери и Ливви вошла в холл. Потом услышала голос Митча и подняла голову. Стоя наверху лестницы, завернутый в одеяло, он бросил ей ключи от машины. Она стала благодарить Митча, но он исчез, не дожидаясь, когда она закончит фразу.

Черт бы меня побрал! Наша интрижка закончилась, подумала она. Потушив свет, она вышла из холла. Но ее не волновало прекращение их романа. Когда она шла по улице, то ни малейших следов обиды и переживаний у нее не было. Единственное чувство, которое владело ею – было безмерное удивление.

Глава 30

На следующее утро Ливви встала очень рано. Первое, что она решила сделать, – позвонить Дженни, своей помощнице, и предупредить, что она сегодня задержится, и надолго. Потом она съездила в гараж и купила дорожный атлас Абердина. Вернувшись домой, она открыла его и, завтракая на ходу, стала отмечать наиболее удобный маршрут своей будущей поездки. В восемь тридцать она уже была готова отправиться в путь.

Положив собранные вещи в рюкзак, Ливви надела пальто и вышла из квартиры, заперев за собой дверь. Спускаясь на цыпочках по лестнице, она старалась производить меньше шума, чтобы избежать появления миссис Роу в холле. Тихонько толкнув парадную дверь, она вышла на улицу. Подойдя к джипу, она открыла его, бросила сумку и рюкзак на сиденье и села в машину. Ее цель – молодая женщина по имени Мира Хэдден. Она проживала в коттедже Гафри, в маленькой деревне района Кинтор.

Через сорок минут Ливви остановилась рядом с длинным стандартным домом из серого камня. Пристально посмотрев на ворота, она убедилась, что адрес верен, и вылезла из машины.

Шел дождь со снегом. Ледяной северный ветер пробирал до костей. Она задрожала, потянулась к своей сумке и, закрыв машину, нерешительно поднялась по ступенькам.

Ливви нервничала. Она прочла дело и надеялась, что поступает правильно. Раньше она никогда не думала о людях, у которых брала интервью, – это была работа, не затрагивавшая ее сердце. Но сейчас, стоя под промозглым дождем, она была полна страха и сомнений.

Ливви постучала. После короткого ожидания она с облегчением увидела через стеклянную панель высокую, худую фигуру.

– Здравствуйте. Могу я поговорить с Мирой Хэдден? – спросила она. Медленно открыв дверь, молодая женщина вопросительно посмотрела на нее:

– Да. Кто вы?

– Мира, меня зовут Оливия Дэвис, я работаю в «Эбердин энгас пресс». – Дверь стала закрываться. – Подождите, Мира! Вы можете уделить мне несколько минут? Я не отниму у вас много времени! И не собираюсь помещать материал в газету! – Женщина заколебалась, потом открыла дверь и пристально смотрела на Ливви. Потом сухо спросила: – Что вы хотите?

– Я хочу поговорить о судебном иске против «ИМАКО». Вы занимались этим в прошлом году. А мне хотелось поговорить с вами и задать несколько вопросов.

Ливви остановилась, когда увидела, как изменилось лицо молодой женщины, а глаза потемнели от горя. – Мне нечего сказать! – отрезала Мира Хэдден.

– Да, я понимаю. Но мне нужно получить кое-какие ответы. Это очень важно.

Они долго смотрели друг на друга. Потом Мира приняла решение и открыла шире дверь.

– Благодарю. – Ливви оказалась в блаженном тепле и увидела, что женщина беременна.

Мира прошла к креслу у газового камина и села. Она была на восьмом месяце беременности, и ей было плохо. Она очень устала, казалось, будущий ребенок забрал у нее все жизненные силы. Мира сложила руки на своем большом животе и посмотрела на Ливви в ожидании вопросов. Но Ливви совершенно растерялась. На телевизоре, в углу комнаты, она увидела большую фотографию маленького ребенка. Мира проследила ее взгляд и сказала:

– Я все еще жду его. Каждый день.

Ливви сильно прикусила нижнюю губу и тихо ответила:

– Понимаю.

– Я ношу сейчас другого ребенка, от моего теперешнего мужа. Но я не хотела этого. Вы понимаете, что он не заменит того, кого я потеряла, и не уменьшит мой постоянный страх.

Ливви поставила свой стул напротив кресла Миры и села.

– Извините меня, но все, что случилось, очень страшно.

Мира посмотрела на нее с сомнением, но увидела искреннее сострадание и печаль Ливви.

– Да, это страшно. Несколько минут они молчали.

– Мира, я знаю, как вам тяжело, но не могли бы вы рассказать, что случилось? Вы можете подробно вспомнить тот день, когда умер Алистер?

Мира молчала.

– Пожалуйста!

Мира тряхнула головой.

– С тех пор прошло много времени. И я не хочу говорить об этом. – Ее голос дрожал, она с трудом сдерживала слезы.

– Извините. Я понимаю вас. – Ливви отвела взгляд и встала, чтобы уйти. Несколько месяцев назад ей ничто бы не помешало добиться того, зачем она пришла. Но сейчас она не смогла тревожить слегка затянувшуюся рану. Подходя к двери, Ливви обернулась и спросила: – Мира, могу я узнать одну вещь, прежде чем уйду? Молодая женщина пожала плечами.

– Вы сейчас выезжаете иногда в Коррин хилл на пикник или просто погулять?

Мира закрыла глаза.

– Я не была там с тех пор, как Эли умер. Я не могла заставить себя пойти туда. Ведь мы были с ним там за день до того, как он умер.

Ливви вздрогнула. Ей захотелось узнать больше, но она знала, что Мира не будет говорить с ней. Она подошла к двери, открыла ее, обернулась на пороге:

– Желаю удачи вашему ребенку, Мира.

Женщина открыла глаза и улыбнулась. Надежда засветилась у нее в глазах. Ливви вышла и направилась к джипу.

Направляясь в Кинтор, Ливви ехала по шоссе, ведущему в Гэрног. Мак-Гриди жил далеко от шоссе. Небольшой дождь усилился и заливал стекло, ухудшая видимость. Джип вел себя хорошо, но она нервничала. Дорога поднималась в гору и была пустынна. Ливви подумала, что если с ней что-нибудь случится, то пройдут часы, прежде чем ее найдут. Она была возбуждена своим расследованием, но немного боялась. Ее ноздри вдыхали запах опасности. Все разрозненные детали стали собираться в одно целое, которое грозило бедой. Людям из «ИМАКО» не понравится, если откроется страшная правда.

Коттедж Мак-Гриди стоял в стороне от маленькой деревни и от дороги, ведущей к территории «ИМАКО». Это был полуразрушенный дом, доступный дождю и ветрам, дующим с побережья. Вокруг ничего не росло. Ни сада, ни огорода, только навес для машины и два сарая, где жили собаки Мак-Гриди.

Ливви остановила джип на дороге и вылезла. Сильный порыв ветра стал снова заталкивать ее в машину. Ухватившись за дверцу, Ливви взяла свою сумку, захлопнула дверь и пошла к дому. Ледяной ветер с дождем и снегом бил ей в лицо.

Увидев свет в комнате, она подошла к двери и постучала. Дверь мгновенно распахнулась, и Мак-Гриди, не глядя на нее, сказал:

– Сколько прошло времени! Я звонил вам час назад! – Он посмотрел на Ливви, и его лицо потемнело. Ему было уже более шестидесяти. Он был маленький и тощий, с обветренным, как у жителей гор, лицом, слабый и свирепый. – Кто вы? Вы непохожи на обыкновенного ветеринара! – прорычал он, прикрывая дверь.

– Нет, можно войти?

Он что-то пробормотал, посмотрел за спину Ливви, потом открыл дверь, пропуская ее.

– Я думаю, что доктор Броуден все рассказала вам?

– Ливви кивнула и вошла в комнату. Комната была пустой и грязной, в ней пахло камфорой и ментолом, но было тепло. Перед горящим камином в корзине лежала дрожащая, задыхающаяся колли.

– Что случилось? – Ливви подошла ближе к собаке.

– Она вчера вернулась с холмов. Сначала все было хорошо, но ночью она стала задыхаться. – Мак-Гриди и сам тяжело, со свистом дышал, пока говорил. – Я проклинаю себя, что не запретил ей гулять там. Где ваша сумка?

Он тряхнул головой и уставился на Ливви. Ливви скинула с плеча рюкзак, но глаза Мак-Гриди сузились.

– Собака гуляла в Коррин Хилле?

– Да, – кивнул он.

Ливви наклонилась к собаке.

– Все будет хорошо, – стала она говорить, но ее прервал громкий стук в дверь. Быстро выпрямившись, она поспешила к двери, сказав: – Я открою. – Толкнув дверь, она кивнула человеку, который, вероятно, и был ветеринаром, впустила его, а сама выскочила из дома. Мак-Гриди был уже у двери.

– Кто вы, дьявол вас подери? – кричал он. – Зачем вы пришли в мой дом? Я заявлю на вас в полицию! – Его лицо было черным от ярости, он судорожно потрясал в воздухе своей палкой.

Ливви, стоя у машины, отозвалась:

– Я из газеты. Извините, но я не хотела оскорбить вас. – Поспешно открыв дверцу, она забралась в машину и включила двигатель. Не оглядываясь, она старалась побыстрее выехать на шоссе. Мак-Гриди вселил в нее ужас.

Через час она уже была в Абердине. Оставалось еще несколько человек, с кем она наметила себе встречу, но пора было возвращаться в офис. Остальные встречи могут подождать. Оставив свои вещи в квартире, она поставила джип Митча рядом с домом, а на работу поехала автобусом. Было время ленча, и она рассчитывала, что может проскользнуть, не привлекая особого внимания.

Поздоровавшись с девушками в приемной, она спросила, был ли Митч. Он не появлялся весь день. С облегчением вздохнув, она стала подниматься по лестнице. Войдя в офис, она опустила сумку на стол, сняла пальто и огляделась. Она увидела Кэрол с вытянутым лицом, которая делала ей непонятные знаки.

– Доброе утро, Кэрол. С тобой все в порядке? – улыбнулась Ливви.

– Фрейзер хочет тебя видеть. Он что-то сильно злится. Мне кажется, это связано с тобой. Держись спокойно, – посоветовала она Ливви, наблюдая, как та потянулась к своей сумке. – Он спустился в комнату встреч.

Это был плохой знак, каждый знал это. Когда Фрейзер был в кабинете – с ним можно было спокойно спорить. Когда он спускался в комнату для встреч – это предвещало бурю.

Ливви попыталась улыбнуться, но не смогла. Поблагодарив Кэрол за предупреждение, она перекинула сумку через плечо, схватила пальто, свои бумаги и пошла к лестнице.

Комната для встреч была рядом с приемной. Подойдя к двери, Ливви приложила ухо, пытаясь услышать, что там происходить. Ничего не услышав, она выпрямилась и постучала.

– Входи, Ливви!

Она открыла дверь и вошла в комнату. Фрейзер сидел на краю стола, просматривая бумаги.

– Привет! – сказала она радостно.

Фрейзер швырнул бумаги на стол и бросил на нее свирепый взгляд.

– Я полагаю, что ты уже знаешь содержание документов, с которыми я работаю. Ты нашла их интересными? – прорычал он.

Ливви открыла рот, но он не дал ей возможности ответить.

– Сорок минут назад мне звонила Бет. Она в ярости. По какой причине женщина с английским акцентом побывала этим утром в деревне Билдар, чтобы встретиться с одним из ее пациентов, Мак-Гриди? Он позвонил ей с жалобой – якобы вошла в его дом под чужим именем и везде совала свой нос…

– Я не совала везде свой нос!

– Но ты была там?

Она кивнула и увидела, что его взгляд стал жестким.

– Какого черта ты лезешь не в свои дела? По-видимому, ты ознакомилась с моими документами?

Она снова кивнула и уставилась в пол.

– Ради Бога, Ливви! – Она вздрогнула от его рева. – Это же секретная информация! Что дает тебе право…

Смысл того, что он говорил, только теперь дошел до Ливви, и она прервала его:

– Бет Броуден? Фрейзер замолчал.

– Я должен извиниться? – спросил он резко.

– Бет Броуден, – повторила Ливви, расхаживая по комнате, совершенно поглощенная своими мыслями. – Она звонила тебе?

Его ноздри раздувались от ярости, но он пытался сдержаться.

– Я тебя отказываюсь понимать.

– Но Бет давала медицинское заключение по делам, связанными с «ИМАКО», не так ли?

Он сидел молча, с каменным лицом.

– Мак-Гриди думал, что это доктор Броуден прислала меня. Он подумал, что я ветеринар. И мне показалось, что ему известно, что случилось с его собакой. Он проклинал себя и говорил, что должен был запретить ей гулять в Коррин Хиллс. Господи, Фрейзер! – Она расхаживала по комнате, пока думала вслух, совершенно не понимая, что делает. Потом остановилась и пристально посмотрела на него. – Почему я не подумала об этом раньше?

– Подумала о чем? – взревел Фрейзер, и она снова вздрогнула. – Что ты имеешь в виду?

– Что Бет с кем-то связана!

Она снова стала ходить по комнате, но Фрейзер соскочил со стола, схватил ее и задержал.

– Сейчас тебе лучше объяснить, что происходит, Ливви, прежде чем я совсем потеряю терпение! – закричал он. Она свирепо уставилась на него, и он моментально опустил руки, освободив ее. – Я должен знать, – предупредил он.

Ливви глубоко вздохнула, не совсем уверенная в своих выводах, но стала объяснять.

– Я думаю, что все дело в загрязненной воде в Коррин Хиллс, и в этом виновата «ИМАКО». Я не знаю, как и почему, но это связано с теми делами, которыми ты занимался на протяжении многих лет. Мне кажется, что загрязненная вода является причиной тяжелых респираторных заболеваний.

Она замолчала и взглянула на лицо Фрейзера, ожидая его реакции. Он молчал какое-то время, а потом посмотрел на нее. Он забыл про свою злость и был зачарован тем, что она говорила, но попытался скрыть свои эмоции.

– Факты? – коротко спросил он. Она тряхнула головой:

– У меня их нет. Пока нет.

– Тогда как… Она прервала его:

– Мы с Митчем были вчера на Коррин Хиллс: устроили небольшой пикник у маленького ручья. Я заметила, что русло ручья странного цвета – оно ярко-желтое. Митч это тоже заметил. Когда мы пролетали над этим местом, он сделал снимки. Прошлой ночью, просматривая фотографии, я снова обратила на это внимание. Я также заметила еще нечто очень любопытное. Это земля рядом с Дон Валли, где живет Мак-Гриди. Она принадлежит «ИМАКО» и закрыта для посторонних, но на одном из снимков, сделанных Митчем, видны грузовики, проезжающие там. Грузовики! Она замолчала, переводя дыхание.

– Фрейзер, Мира Хэдден была со своим ребенком в Коррин Хиллс за день до его внезапной смерти; у Мак-Гриди – эмфизема. Он там живет, и ему что-то известно. Его колли была там вчера, а сегодня собака задыхается. Мак-Гриди сказал, что проклинает себя за то, что не запретил ей бегать туда.

– Но ведь это только два из многих дел, Ливви! Только два! И как ты это связываешь с территорией «ИМАКО»? Я не могу понять это! – Фрейзер сжал от нетерпения руки.

– Что, если, как мне кажется, «ИМАКО» использует эту землю для свалки? Они закапывают отходы, а токсины поглощаются и растворяются водами? Что-то вроде артезианских вод? Мне мало известна геология, но в Коррин Хиллс очень много ручьев, вытекающих из-под земли, они текут несколько ярдов или милю, а потом снова возвращаются под землю. Весенние воды исчезают в камнях. На одной из фотографий это точно видно.

Фрейзер задумался:

– У тебя есть эти снимки?

– Да, они у меня дома. Мне не хотелось, чтобы Митч знал, чем я занимаюсь.

– Нельзя, чтобы кто-нибудь знал об этом. У меня предчувствие, что это может быть опасным.

Фрейзер пожал плечами.

– Может быть, ты права. – Он подошел к окну и какое-то время молчал, затем посмотрел на нее. – Ты сможешь показать мне ручей, который вы сфотографировали? Мне хочется взглянуть на него самому.

– Да, я…

– Хорошо. Я возьму пальто, и мы сразу отправимся. Поедем на моей машине.

– Мне нужно взять карту и кое-какие вещи из квартиры. Камера у тебя есть?

– Нет, я возьму ее у фотографов. – Фрейзер повернулся к столу и собрал бумаги. Сунув их в карман, он достал ключи. – Возьми. Встретимся у моей машины. Я буду через десять минут. Хорошо?

Ливви кивнула и пошла за ним к двери.

– Ливви! – Он обернулся к ней. – Я хочу тебе еще что-то сказать, прежде чем ты утонешь в этом деле с головой. Ты понимаешь, за что ты взялась? Я не хочу, чтобы ты влезала в это дело.

– Почему, из-за Бет? – спросила она резко.

– Нет, конечно, не из-за Бет. – Он поколебался, но потом сказал: – Из-за тебя. Я не хочу, чтобы тебе угрожала опасность.

Сначала она обрадовалась, что он еще заботится о ней, но потом вдруг разозлилась. Что она может потерять? После того, с чем она столкнулась за прошлые месяцы, – это просто детские игры!

– Благодарю, Фрейзер, но я могу сама позаботиться о себе. Ты помнишь, в чем убеждал меня несколько недель назад?

Он пристально посмотрел на нее, ее холодность причиняла ему боль.

– Все будет так, как ты хочешь. – Он вышел из комнаты, чтобы забрать пальто.

Они ехали к холмам, сохраняя молчание. Дождь стучал по лобовому стеклу, а местность, по которой они проезжали, была мрачной и навевала страх.

Ливви натянула на колени пальто и стала смотреть дорожный атлас, пытаясь определить, куда им ехать. Она указала Фрейзеру на Колдвеллс Крофт и сказала, что здесь надо остановиться, а потом отыскать ручей. Он подъехал к полю, выключил двигатель и взял карту. Ручей был в двух милях от места, где они остановились.

– Хорошо. – Фрейзер вылез из машины, подошел к багажнику, достал свои сапоги, сумку с одеждой и плащ. Потом вернулся к машине, сел на заднее сиденье и стал переодеваться, надел теплые носки, толстый свитер, жилет из шотландки и плащ. – Ты пойдешь так?

Ливви кивнула. На ней были ее охотничьи ботинки, но не было ни шляпы, ни перчаток, ни шарфа.

– Вот. – Фрейзер бросил ей на переднее сиденье шапку и перчатки. – Застегнись до подбородка. Ветер ледяной, недолго простудиться.

Ливви снова кивнула, чувствуя себе дурой. Она застегнулась, надела шапку, перчатки и вылезла из машины. Фрейзер уже вышел и убирал сложенную карту в пластиковый пакет.

– Готова?

– Да.

Больше ничего не сказав, он повернулся и пошел. Она последовала за ним, стараясь не отставать. Они шли, борясь с ветром, молчаливые, обоим хотелось поговорить друг с другом, но каждый из них был слишком упрям, чтобы сделать первый шаг. Через несколько минут они подошли к ручью. Ливви дрожала от холода. Ее пальто совершенно промокло. Когда они подошли к ручью, Фрейзер встал на тот же камень, где за день до этого стояла она, и стал смотреть на воду.

– Ты права. Она желтая. Подойди и посмотри, – сказал он, потом протянул руку и помог Ливви встать рядом с собой. – Вода кажется очень чистой, но русло странного цвета.

Она кивнула.

Спрыгнув с камня, Фрейзер подошел поближе к воде и вынул из кармана бутылку. Потом наклонился и зачерпнул воду из ручья, стараясь не замочить руки. – Ты заметила еще какие-нибудь необычные ручьи? – спросил он.

Ливви покачала головой.

– Мы недолго здесь были, но в миле вокруг этого ручья нет ничего подозрительного. – Она спрыгнула с камня и подошла к нему, напрягая голос, чтобы слова не унес ветер. Ей было холодно, и она пыталась плотнее закутаться в пальто. Фрейзер закрыл бутылку и убрал ее в карман.

– Порядок. Пойдем. Я увидел все, что меня интересовало.

– Он пошел к машине, но Ливви осталась на месте. Через несколько метров он остановился и оглянулся:

– Ливви?

– Что? – закричала она. – Ты считаешь, что все в порядке? Никакой благодарности, никаких разговоров.

Ты взял образец и помчался к машине. – Она разозлилась; он обращался с ней как с пустым местом, как будто это было не ее открытие. Он никогда бы не узнал этого, если бы не она!

– Что ты хочешь, Ливви! Огромную благодарность, груду лести? – Он покачал головой и неожиданно разозлился. Он совершенно не понимал ее, она была невозможна! – Это только начало, – прокричал он, перекрывая вой ветра. – Только маленькая проба воды, вот и все.

Ливви промаршировала к нему.

– Ладно, может быть, это и так, но ты не обнаружил бы этого без меня.

– Господи, ты просто надменная сучка! – неожиданно заорал он. – Весь мир должен постоянно падать к твоим ногам, не так ли? Ты чудовищная эгоистка!

Сильная пощечина оглушила и довела его до безумия.

– Ты…

Но Ливви в ярости уже убегала от него.

– Иди сюда, Ливви! – Он бросился, схватил ее и повернул к себе лицом. – Что ты хотела доказать? – закричал он, когда она стала вырываться из его рук.

– Оставь меня! – пронзительно завопила она, но он так сильно сжал ее, что она не могла двигаться. Она попыталась ударить его ногой, но он увернулся и встряхнул ее. Его глаза гневно горели.

– Ты не…

Но уже через секунду он притянул ее к себе и стал целовать, его рот завладел ее ртом, ее руки болели от его яростной хватки. Прикоснувшись к ней и почувствовав ее тело, он уже не мог остановить себя. Она не отвечала ему, крепко сжав губы, но он не отпускал ее. Поцелуй казался бесконечным. Несколько секунд она боролась с ним и с собой, но скоро сдалась. Ее тело не подчинялось ей, она прижалась к нему, отчаянно желая, чтобы он обнимал и целовал ее. Открыв рот, она жадно встретила его язык и перестала замечать ледяные струйки дождя, текущие по лицу. Пламя, разгорающееся внутри, грозило сжечь ее дотла.

– Господи, Ливви… – Он покрывал поцелуями ее лицо, потом его губы скользнули к шее, пальцы, пробравшись пальто, коснулись ее кожи. – Ливви… я…

Она погрузила пальцы в его мокрые волосы и застонав обняла его. Она закрыла глаза и вскрикнула, когда его губы коснулись ее шеи, их тепло согревало после ледяных капель дождя. Она застонала, ничего больше не существовало в этом мире, кроме него, и тогда… тогда все кончилось. Он оставил ее. Она открыла глаза:

– Фрейзер?

Он стоял от нее на расстоянии нескольких сантиметров, но ей казалось, что их разделяет целый мир. Ей стало холодно, очень холодно, и отчаянье заполнило ее.

– Фрейзер, что?.. – Она не могла говорить, она не знала, что делать.

– Ливви, извини, я не могу, я не знаю… – Он замолчал, когда увидел ее лицо, и ему захотелось убежать от нее и скрыться как можно дальше. Его ужасало, что, приближаясь к ней, он просто переставал владеть собой. Чувства ошеломляли и душили его, а она не понимала этого. Это было необъяснимо, но он знал, что надо остановиться, прекратить все, пока он снова не стал таким, каким был в колледже. Он подошел к ней и стянул полы ее пальто, закрывая ледяную кожу.

– Пойдем, Ливви, – сказал он. – Я думаю, что пора возвращаться.

Она кивнула, закусив губу, чтобы скрыть слезы. Она была слишком горда, чтобы спросить, что случилось. Ей было страшно, что он мог сказать, что причиной всему Бет. Она с отчаянием смотрела, как его пальцы застегивают ее пальто, словно она была маленькой девочкой, а потом она отвернулась от него и взглянула на машину.

– Я не думаю, что мне надо возвращаться в офис, – сказала она дрожащим голосом. – Ты можешь отвезти меня прямо домой!

– Конечно, – ответил он. Ему хотелось сказать ей что-нибудь еще, но он не мог подобрать слов и поэтому произнес: – Как ты хочешь.

И пока они шли к машине, оба молчали.

Глава 31

Фрейзер откинулся на спинку кресла и потянулся. На улице было еще темно. Он так устал от долгих зимних ночей, что с нетерпением ждал, когда засияет солнце и заголубеет небо. Было пять тридцать утра, и он работал всю ночь.

Закрыв папку, он бросил на нее ручку и встал. Подойдя к окну, Фрейзер стал смотреть на город. Город, в который он мог не вернуться, если бы здесь не было «ИМАКО», если бы не умер отец и если бы здесь не было газеты. Ему нравилось то, чем он занимался, но если бы не эти причины, он бы смог вернуть Ливви Дэвис. Он мог бы остаться рядом с ней, когда они закончили Оксфорд, а когда Ливви бы узнала истинную суть Джеймса, то он был бы рядом. Фрейзер всегда был уверен, что она поймет свою ошибку, и тогда их отношения могут развиваться и перерасти в любовь. И между ними не было бы такого непонимания и напряжения, которое сейчас мучает обоих. Он устало потер лицо руками, повернулся к своему столу и замер, когда увидел Ливви, стоявшую в дверях и наблюдавшую за ним.

– Ливви!

– Извини, мне не хотелось тебя пугать. Алек в приемной сказал, что ты здесь. Я пришла поработать.

– Он уже проснулся? Обычно в это время он спит. Репортерам приходится будить его, если они приходят раньше.

Ливви посмотрела на круги вокруг его глаз.

– Ты выглядишь уставшим.

Он встретился с ней взглядом:

– И ты. Хочешь кофе?

– Хм. Было бы неплохо.

Она вошла в кабинет и бросила сумку на стол. Ей хотелось поговорить о вчерашней поездке, прояснить их отношения, но она не могла. Она не спала почти всю ночь, думая об этом. Из-за своих печальных мыслей она пришла сюда так рано, но, увидев его, растерялась.

Фрейзер взял папку, открыл и положил перед Ливви.

– Я работал над этим всю ночь. Просмотри это, а потом скажешь свое мнение. А я пойду налью нам кофе.

Когда он уже подходил к двери, Ливви окликнула его: – Фрейзер! Мне казалось, что ты не хотел, чтобы я занималась этим.

Он пожал плечами:

– Не хотел. Я думал, что тебе надо разобраться со своими бедами, и полагал, что тебе не захочется терять время на это дело.

– Но… – Как она могла объяснить ему, что старается не вспоминать о том, что с ней случилось. Что ей просто необходимо заниматься чем-то, что давало возможность забыть хотя бы на время об этом кошмаре.

– Но ты сама лучше знаешь, что тебе нужно, не так ли?

– Да.

– Ты оказалась права, Ливви! Без тебя я бы не разобрался в этом. И мне очень нужна твоя помощь. – Он коснулся ее плеча.

Ливви опустила глаза. Если бы только она знала, как Фрейзеру хотелось провести пальцем по ее нежной щеке, ее мягким губам. Если бы она знала, как бы ему хотелось забыть то, что он вчера внушал себе! Если бы она только взглянула на него, то стены, которые он воздвиг вокруг себя, рухнули бы! Но она, продолжая смотреть в пол, прошептала:

– Спасибо.

Он опустил руку и вышел из кабинета. Ливви начала читать документы.

Примерно через час редакция ожила. Несколько журналистов пришли отредактировать свой материал для сегодняшнего номера газеты, один из фотографов – отпечатать свои снимки. Ливви, не обращая внимания на входящих в кабинет Фрейзера, читала материалы и записывала в блокнот свои заметки. Когда она уже разобралась во всем, то он был занят с Барбарой, которая набирала газету. Дождавшись окончания беседы, Ливви сказала Фрейзеру, что готова поговорить с ним. Он предложил пойти в комнату для совещаний, чтобы им не мешали.

Взяв свой блокнот и пару папок, с которыми работал, он предложил идти, пока кто-нибудь еще не вцепится в него. Ливви, рассмеявшись, встала.

Но Фрейзер, сетуя на свою забывчивость, выдвинул ящик стола и достал пластиковый пакет с фотографиями. Вложив фотографии в папку, он открыл дверь, пропуская Ливви вперед. Выходя за ней, он предупредил Барбару, что будет в комнате для совещаний и его можно беспокоить только в самом крайнем случае.

Барбара, не отвлекаясь от экрана компьютера, махнула рукой, давая понять, что слышала грозное предупреждение.

В комнате для совещаний Фрейзер вынул из папки фотографии и протянул их Ливви. Сосредоточенно изучив снимки, она посмотрела на него:

– Итак, грузовики принадлежат «ИМАКО». А кто для тебя увеличивал снимки?

– Я сам, – ответил он. Потом, видя ее удивление, объяснил: – Гордон очень серьезно отнесся к своему решению сделать меня хорошим газетчиком. Когда я приехал, чтобы заняться газетой, он мне сказал так: «Ты еще лопоухий щенок, Стюарт, но я думаю, что мы сможем помочь тебе стать взрослой собакой». – Ливви расхохоталась – Фрейзер очень точно изобразил Гордона. – И я прошел через все стадии изготовления газеты. Ох, я даже поработал на коммутаторе! – Закончив свой рассказ, Фрейзер наклонился и взял одну из фотографий. – Смотри, Ливви. Здесь видно, что грузовики едут с каким-то грузом. Подозрительно?

– Я нашла еще кое-что подозрительное. – Она посмотрела ему прямо в лицо: – Бет Броуден.

– Что?

– Тебя это удивляет?

– Расскажи мне.

Ливви обратилась к своим заметкам.

– Хорошо. Во многих историях болезни указаны симптомы респираторных заболеваний. Ты не нашел никакой связи? Но, может быть, настоящий врач смог бы оценить то, что ты просмотрел.

– Но симптомы везде разные.

– Да, но… – Ливви взяла свои заметки и стала читать. – «Боли в груди, затрудненное дыхание, хрипы в легких, сильные боли и слабость». Все эти симптомы встречаются везде, какое бы не было заболевание. Это явно говорит о том, что происходит отравление организма. – Ливви заколебалась, но потом продолжала. – Возьми Майка – мужа Миры Хэдден! Когда он заболел, то его сразу уволили. А из-за чего? Бет Броуден, работая на «ИМАКО», поставила диагноз «Тяжелая форма стресса, связанная со смертью ребенка». Далее она пишет свое заключение: «Не может заниматься административной работой» и перечисляет симптомы заболевания: «невозможность принимать жесткие решения даже в самых простых ситуациях», – потом идет всякая чепуха, и вот: «псориаз, депрессия, затрудненное дыхание». – Ливви пристально смотрела на Фрейзера. – Затрудненное дыхание связано со стрессом или, может быть, все же повреждены легкие? «ИМАКО» избавляется от всяких судебных разбирательств очень быстрым и эффективным путем!

Фрейзер поднял руку, прерывая ее.

– Подожди! Давай разберемся сразу. Что ты предполагаешь? Что Бет Броуден плохо разбирается в своей работе? Или у тебя более серьезные обвинения?

Ливви бросила свой блокнот на стол:

– Я не знаю, Фрейзер. Все зависит от того, каким образом семь человек, которыми мы интересуемся, могут быть связаны с Гэрногом?

– И если связь есть?

– Если связь существует, то симптомы могли быть откорректированы, изменены или просто не указаны.

– Ты считаешь, что Бет лжет?

Ливви подняла бровь.

– Я так не думаю, – сказал Фрейзер. – Я не думаю, что она способна на это.

Ливви помолчала, а потом тихо спросила:

– Насколько хорошо ты знаешь Бет Броуден? Фрейзер раздумывал какое-то время, понимая, какой смысл она вкладывает в свой вопрос, а потом ответил:

– Мне трудно сказать. Я встретил ее в самолете, когда несколько недель назад возвращался из Лондона. Но это не значит, что я не в состоянии правильно оценить ее характер.

– Наверное, ты прав.

Они молчали несколько минут.

– Я не знаю, – неожиданно сказал Фрейзер, – но здесь могут быть замешаны громадные деньги. Я представляю, какую сумму она может получить, впутавшись в это дело. Сумма может быть так велика, что ей станет наплевать на свою работу!

Фрейзер молчал, потирая виски, потом выпрямился, глубоко вздохнул и посмотрел на часы.

– Мне кажется, нам надо увидеться со всеми людьми, которые есть в нашем списке. Это очень важно. После встречи с ними у нас будет более ясная картина.

Ливви смотрела на него, поражаясь его неиссякаемой энергии. Он совершенно истощен, подумала она, но не хочет показывать этого.

Он улыбнулся, заглядывая ей в лицо:

– Роботы не нуждаются в сне.

Улыбнувшись ему, она ответила:

– А они нуждаются в чистой одежде?

Фрейзер поднял руку, демонстративно понюхал под мышкой и, рассмеявшись, ответил:

– Это потерпит до завтрашнего дня. А сейчас мне убийственно хочется есть. Пойдем, Ливви! Я угощу тебя яичницей с беконом и громадной кружкой чая.

– Это очень соблазнительно! – сказала она. Потом встала, собрала все папки и сложила их в свою сумку.

Хьюго был весь мокрый от пота. Сердце его бешено стучало, телефонная трубка казалась раскаленной и жгла руку. Он смотрел на часы и ждал, умирая от страха каждую секунду.

– Подойди, Мануэлло… – шептал он, задыхаясь. – Подойди…

Мануэлло хотел говорить с ним. В семь часов тридцать минут утра по лондонскому времени раздался звонок, и голос в трубке сказал: – Будьте у телефона. Сеньор Мануэлло хочет говорить с вами. Было уже семь часов тридцать пять минут, а Хьюго все ждал.

– Хьюго? – неожиданно раздался ровный, с акцентом, голос Мануэлло.

Хьюго встрепенулся.

– Да? Сеньор Мануэлло? Доброе утро, я… Мануэлло резко прервал его:

– Утро не доброе, Хьюго! Что-нибудь изменилось после нашего последнего разговора?

– Нет, пока нет… с запинкой произнес Хьюго. – Но я работаю над этим.

Мануэлло хотел переправить наркотики, но Хьюго даже не пытался что-нибудь предпринять. Риск был очень большой.

– Понимаю. – Наступило молчание. Хьюго вытащил носовой платок и стал вытирать потные руки. Мануэлло снова заговорил: – Меня заботят мои вклады в страховое дело, Хьюго. Мне кажется опасным вкладывать деньги в страховую компанию «Говард».

– О!

– Подумай над этим. Я не уверен, что мы можем доверять тебе.

Хьюго попытался проглотить слюну.

– Но нет причин для беспокойства, я… – «ИМАКО»! Господи! Он так надеялся, что все тревоги Дорси беспочвенны.

Голос звучал угрожающе.

– Ты должен доказать свою уверенность. Я говорил, что даю месяц, чтобы ты завоевал мое расположение, но ты разочаровал меня, Хьюго. И мне грустно. Какая гарантия, что ты не разочаруешь меня снова?

Хьюго глубоко вздохнул, собираясь ответить, но Мануэлло прекратил разговор. Несколько секунд Хьюго не шевелился, а потом осторожно положил трубку.


Пауль Робсон опаздывал. У него была уважительная причина. В метро случились какие-то неполадки, и поезд, в котором он ехал, простоял в душном, темном тоннеле сорок минут. Уважительной была причина его опоздания или нет – это не имело значения. Секретарь сказала Паулю, что Хьюго уже ждет его. И что он в очень плохом настроении.

Пауль вошел в кабинет Хьюго, поздоровался и сел. Хьюго швырнул ему авиационный билет, и Робсон с трудом поймал его.

– Абердин, завтра утром, – сказал Хьюго. – Ты летишь первым рейсом, и я хочу, чтобы в тот же день ты вернулся обратно.

– Дело в «ИМАКО»? Хьюго кивнул.

– Мне хочется разобраться, что там происходит. Постарайся разнюхать истину. Потом я хочу, чтобы ты заглянул в «Эбердин энгас пресс», местную газетенку. Один из репортеров что-то разыскал на «ИМАКО». И я хочу, чтобы ты нашел его.

Пауль попытался пошутить:

– Сыграть роль детектива страховой компании? Но Хьюго не принял шутки и сидел с каменным лицом. После звонка Мануэлло он впал в панику. Если «ИМАКО» потонет, то утянет вместе с собой и компанию «Говард». Если «Говард» рухнет, тогда Хьюго вряд ли доживет до лета. Пытаясь придать голосу дружеские нотки, он сказал:

– Ты бы мог позвонить мне.

– Зачем? Я сказал, что позвоню тебе после звонка Дорси. Возникли какие-нибудь проблемы?

– Дорси снова звонил ночью. Он сказал, что не разговаривал с тобой. Он задал несколько вопросов по страховке, как будто это был обычный деловой разговор. Но его что-то очень тревожит. И я хочу знать причину его волнений.

– Мы можем сейчас поговорить о вторичном страховании?

– Потом, когда я узнаю, что происходит.

– Но…

– Но – ничего! Я сказал потом, когда у нас будет полная картина происходящего.

Пауль встал. Хьюго вел себя очень странно на протяжении нескольких месяцев, но, очевидно, он понял свою глупость! Стараясь сдерживаться, Пауль сказал: – Они могут передать страховку другим!

– Не могут! – презрительно фыркнул Хьюго. Робсон пошел к двери. Его раздражали манеры босса, но он решил не обращать внимания. Хьюго был настоящим ублюдком, и нечего обижаться на него, – убеждал себя Пауль. Поэтому он предупредил Хьюго, что будет на бирже, и вышел из кабинета.


Бет Броуден вошла в приемную «Эбердин энгас пресс» и, стягивая кожаные перчатки, подошла к стойке.

– Доброе утро, девочки, – сказала она надменно. Она всегда разговаривала так с секретаршами и продавцами, считая, что такой тон соответствует ее положению.

– Я хочу сейчас видеть Фрейзера Стюарта. Секретари переглянулись, а потом Рона, старшая из них, сказала спокойно:

– Боюсь, что сейчас – означает оставить сообщение.

– Я думаю, это не нужно. Позвоните и скажите ему, что доктор Бет Броуден в приемной!

– Извините, но я не могу этого сделать. Оставьте сообщение.

– Может быть, я сама позвоню ему, если вы скажете номер? – Бет потянулась к телефону.

Рона пожала плечами. Эта женщина очень настырна, но она поставит ее на место.

– Вы можете позвонить. Но будет лучше, если вы мне оставите записку.

Палец Бет замер на кнопках, а потом она положила трубку.

– Мистера Стюарта нет?

– Нет.

– Понимаю. Вы не можете сказать, когда он вернется?

– Нет, извините, но не могу.

Бет стала терять терпение:

– Понимаю. Он будет отсутствовать весь день?

– Я действительно ничего не могу сказать вам. Он ушел с одним из наших репортеров.

Другая секретарь улыбнулась и закрыла рот ладошкой, чтобы скрыть веселье. Ноздри Бет стали раздуваться от ярости.

– Он ушел с Ливви Дэвис?

– Мне так кажется, – ответила Рона, и Бет со злостью стиснула зубы.

– Благодарю вас! Я не оставлю сообщение, вы и так достаточно помогли мне, – сказала она саркастически. И, хлопнув перчатками по ладони, в ярости вылетела из приемной. Оба секретаря громко расхохотались.

– Было бы замечательно, если бы нам удалось спасти его от этой жирной кобылы, которая страшнее смерти, – заметила Рона, и они снова залились истерическим смехом.

Через десять минут Бет вошла в отель на Саммерс-хил-роуд. Она вошла в телефонную кабину напротив бара. Найдя номер телефона Мак-Гриди в записной книжке, она сначала позвонила ему. Они говорили только две минуты, а потом она сразу перезвонила Дереку Дорси.

– Привет, Дерек.

Дерек был слишком расстроен, чтобы тратить время па сантименты, и поэтому сразу перешел к делу:

– Бет? Что у тебя для меня?

– Фрейзер Стюарт сегодня с утра отсутствует в газете. Он ушел вмести с Ливви Дэвис, девчонкой, которая была вчера у Мак-Гриди.

– Ты знаешь, куда они ушли?

– Извини, но не знаю. Дорси рассвирепел.

– Неужели ты не могла повиснуть на этом Стюарте? Нам только не хватало его вмешательства!

– Я постараюсь. Я была в газете в девять утра, он должен был быть…

– Позаботься об этом, Бет, и перестань скулить. – Дорси вздохнул. – А с Мак-Гриди есть проблемы?

– Нет. Он не захотел говорить. – Бет нервничала. Все уплывало из ее рук. – Что ты собираешься сделать?

Дорси заколебался:

– Пока ничего. Но если все начнет выходить из-под контроля, тогда все возьму в свои руки.

Бет почувствовала, как мороз пробежал по ее спине.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что все возьмешь в свои руки?

– То, что сказал.

– Но ты же не хочешь…

– Господи! Заткнись, Бет! – Дорси терял терпение. – Это тебе не траханье, Бет! Если мы проиграем это дело… Узнай, куда они пошли, и днем позвони мне. А я позвоню тебе в кабинет в шесть часов. – Он швырнул трубку.

Бет несколько минут тупо смотрела на стенку кабины, потом тряхнула головой и повесила трубку. Она должна разобраться в происходящем. Она знала о бензотетрине и знала, что рискует, когда связалась с «ИМАКО». Но она любила деньги и была покорена Дорси. Она постаралась разобраться, что происходит. У нее не было никаких сомнений – Дорси прав. Это уже не игра! Но для Бет все было гораздо сложнее. Она не представляла себе жизни без постели Дерека и не собиралась отказываться от этого.

Глава 32

Они расположились в гостиной Фрейзера в доме на Рабислау террас. Ливви сидела на полу, обхватив колени руками и положив на них голову, смотрела на кипы газет, разбросанных на ковре. Фрейзер в такой же позе сидел у противоположной степы комнаты. Было девять тридцать утра, и уже вторую ночь они почти не спали. За последние двенадцать часов они узнали очень много.

Все газеты были просмотрены. Вырезаны все заметки восьмилетней давности. Но полу также лежали финансовые отчеты, их по просьбе Ливви прислала из Лондона с курьером Люси Дикон. Там же был брокерский отчет для акционеров компании. Были выписки из дел, которые вел сам Фрейзер, и выписки из дел, проведенных другими адвокатами. Ко всей этой информации добавились факты, полученные ими от людей, с которыми они вчера специально встречались.

Комната выглядела как штаб времен второй мировой войны, где велись разработки сражений. В центре гостиной были разложены фотографии и карты, где был отмечен источник с загрязненной водой.

Они молчали какое-то время, а потом Фрейзер заговорил:

– Ливви, из всего, что мы накопали, следует вывод, что «ИМАКО» прекрасно знала, что бензотетрин очень опасен. Тогда почему они до сих пор занимаются его производством? Почему не стали выпускать какой-нибудь похожий химикат, но с меньшей токсичностью? Я не понимаю, почему они так рискуют.

Ливви подняла голову и потянулась к маленькой стопке финансовых отчетов. Она взяла сверху три документа и открыла на помеченных страницах.

– «Доход от производства бензотетрина приносит 11,5 процента прибыли и составляет 19,2 миллиарда фунтов стерлингов», – прочитала она. – Прелестный доход, а вот здесь, в середине, два года назад, в отчете для акционеров… вот… здесь… слушай: «Я довожу до сведения всех акционеров, что дивиденды за 1991 выросли до 7 процентов от прошлогодних 3 процентов». А вот из документов, присланных Люси: «ИМАКО» обращается к Сити с предложением финансировать производство нового удобрения в странах Восточной Европы». – Ливви отбросила документ и посмотрела на Фрейзера. – Это грандиозный бизнес, Фрейзер. Только благодаря производству бензотетрина «ИМАКО» держится на плаву. Их доходы могут впоследствии исчисляться биллионами! Их бизнес проник даже в Восточную Европу. И если они будут искать другой химикат, то потеряют очень много!

Фрейзер тяжело вздохнул:

– Ладно, а если посмотреть с другой стороны? Если они знают, что производство бензотетрина очень токсично, что это не обычный химикат, тогда почему они не принимают мер предосторожности? Ведь при применении все может стать известным? А так руководство компании спокойно заключает новые сделки!

– Может быть, ты прав. Возможно, все не так страшно, как мы думаем, но я твердо уверена, что они приняли необходимые меры безопасности. Никому не известно, что препарат токсичен. Хотя я думаю, что руководство компании об этом знает. Но они предпочитают производить токсичный препарат, приносящий огромные деньги, чем искать ему замену. И поэтому они действуют в своей обычной манере. Я знаю, что МАФФ обычно проводит проверку нового препарата, но, мне кажется, это поверхностное исследование – «ИМАКО» не позволит им копнуть глубже. Они подготовили препарат для обычной проверки, то есть для нескольких традиционных тестов, а чтобы интерес не пошел глубже, дали хорошую взятку.

Фрейзер неожиданно улыбнулся:

– Ты всегда такая циничная?

– Да нет. О, я не знаю! Возможно!

– Ладно, мне кажется… – Его прервал телефонный звонок. – Мне кажется, что лучше ответить на звонок, – закончил он и встал. – Вернусь через минуту.

Ливви наблюдала, как он шел по комнате, лавируя между кипами газет, потом услышала, как он ответил по телефону, и по его реакции поняла, что звонят из газеты. Она подошла к окну и посмотрела на грустный сад и на пасмурный мартовский день. Она вздрогнула и неожиданно поняла, как устала. Усталая, замерзшая, голодная, подумала она, но странно счастливая. Глядя на бледно-желтые нарциссы, Ливви вдруг поняла, что за эти дни совершенно забыла о всех своих бедах. Она не думала ни о своей жизни, пи о Джеймсе, ни о кошмарной истории с наркотиками. Она ни о чем не думала, кроме газеты, своего раздела «Лайф-стиль» и сейчас об «ИМАКО». Ничто больше не казалось важным, а разбираться в своих отношениях с Фрейзером у нее не было сил.

– Это был Гордон. Он сообщил, что в приемной меня ждет человек, прилетевший утром из Лондона, – сказал Фрейзер, вернувшись в комнату. Подойдя к Ливви и внимательно посмотрев па нее, он воскликнул: – Ливви! С тобой все в порядке? Ты вдруг стала очень грустной.

Она повернулась к нему, пытаясь улыбнуться. Все прекрасно, но она очень устала. Но как чудесно быть близко к нему, заниматься с ним делом, которое так волнует его и, самое главное, она чувствовала, что впервые в жизни делает что-то не для себя.

– А кто этот человек? Гордон сказал?

– Он занимается страхованием – младший партнер в страховой компании «Говард». Никогда не слышал об этой компании, но будет невежливо отказаться от встречи с ним.

Ливви покачала головой:

– Конечно, ты слышал об этой компании! Это компания Хьюго Говарда. Он занимается страховкой «ИМАКО». Он говорил мне это, когда я решила встретиться с Ленни Дьюсом. – Она замолчала, это имя снова вернуло ее к страшным событиям и причинило боль. – Я уверена, что Хьюго прислал этого парня сюда, чтобы разобраться в том, что происходит. Хьюго Говард всегда очень предусмотрителен.

Фрейзер посмотрел на нее.

– Но откуда он может знать об этом? Только тебе и мне все известно.

– Ты уверен?

– Конечно, я уверен! – фыркнул Фрейзер, расстроенный тем, что сказала Ливви. – Какой дьявол подсказал эту мысль Хьюго в Лондоне? – Вдруг он хлопнул себя по лбу. – Бет Броуден. «ИМАКО». Бет очень интересовалась, что у меня за дело с «ИМАКО». В тот вечер, когда она пришла в офис увидеться со мной… Это внимание к документам… Бет звонила мне о твоей встрече с Мак-Гриди и приходила вчера утром в приемную, когда мы ушли.

– Итак, Бет интересовалась тем, что ты знаешь? Если она работает на «ИМАКО», то прекрасно понимает опасность бензотетрина. В этом случае доктор Броуден знает, чем ей все это грозит. – Ливви отвернулась от окна и вдруг ясно осознала, что нужно делать. – Фрейзер? А что, если компания всесторонне изучила этот препарат? Что, если они провели исследования, но не обнародовали результаты? Тогда у них могут сохраниться результаты этих исследований.

– Да, но… – Фрейзер замолчал и посмотрел на Ливви. – Ливви, я знаю, о чем ты сейчас думаешь, и что затеяла.

– Правда? Расскажи мне.

– Что если бы мы получили эту информацию, то закончили бы это дело.

– Точно!

– Нет, не точно. У нас нет никакой возможности получить эту информацию. Тебе объяснить, почему? Это, может быть, очень опасно.

Ливви пожала плечами, села на диван и посмотрела на груды папок.

– Фрейзер, это будет очень просто, если все правильно рассчитать. Мы найдем лабораторию, где производились исследования, и днем, под каким-нибудь предлогом, появимся там, получим интересующие нас документы и исчезнем. Это будет легко, а риск совсем небольшой. – Она наклонилась и взяла вырезки из газет.

– Легко, – передразнил он, подходя к ней. – До тех пор, пока тебя не схватят. Нет, Ливви, нет! Я не собираюсь впутываться в такие дела!

– Но ты уже впутался! Ты целые годы занимался этим делом, Фрейзер. Почему не закончить это дело, когда у нас появилась возможность?! – закричала она.

– Скажи мне, что ты имеешь в виду, говоря о «предлоге»? – спросил он с сарказмом. – Объясни мне. Может быть, мы вместе обдумаем твое предложение.

Ливви не обратила внимания на его насмешку. Насмехается он или нет, но эта идея заинтересовала его.

Она молчала, обдумывая, а он отвернулся к окну и стал смотреть в сад.

– Как ты считаешь, долго ли то, что мы узнали вчера, сохранится в тайне? Если Бет идет по нашим следам, она скоро узнает, с кем мы встречались. Вопрос времени – она может узнать об этом сегодня, завтра или послезавтра! Мне кажется, что, даже не будучи Шерлоком Холмсом, она быстро определит всех, с кем мы виделись. И вспомни, что она все знает и будет торопиться. – Ливви посмотрела прямо ему в глаза. – А из этого следует, что очень много людей заинтересованы в том, чтобы все оставалось по-прежнему. И они тщательно подготовятся к бою и постараются уничтожить все улики. Выходит – нам надо постараться опередить их! – Она лукаво улыбнулась.

Фрейзер нахмурился:

– Это не смешно! Я не собираюсь подвергать тебя какой-нибудь опасности. Я просто не позволю тебе сделать это!

Она глубоко вздохнула:

– Ты подвергнешь меня большей опасности, если мы не закончим это дело. Так как я буду искать информацию, пока не найду все доказательства!

– Господи! Какая ты упрямая! – Фрейзер выскочил из комнаты, и Ливви услышала какой-то странный шум у него в кабинете. Через несколько минут он вернулся и резко сказал: – Очень хорошо! Я скажу тебе, с чем собираюсь согласиться. Я собираюсь позвонить Питу Хайнсу, который исследует образцы воды для меня, и попрошу его поторопиться с результатами. Завтра днем они у пас будут. И, если мы найдем что нам нужно, тогда я подумаю над тем, что ты предложила. Но только в этом случае, понятно? До этих пор ты должна забыть обо всем. Я не собираюсь преступать закон и не позволю тебе. Если результаты анализа воды покажут се опасность, то другой информации нам и не понадобится. Договорились?

Ливви хотелось улыбнуться, но она напустила па себя кроткий вид.

– Договорились. Мне кажется, нам сейчас надо пойти в газету и встретиться с тем парнем, о котором говорил Гордон.

– Нам?

– Но ты же просил о моей помощи, вспомни. – Ливви встала на колени и стала собирать газеты, разбросанные по ковру. Фрейзер опустился рядом с ней: – И как я мог забыть об этом?

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.


Пауль Робсон оторвался от газеты «Эбердин энгас пресс». Фрейзера сопровождала высокая блондинка, которая показалась Паулю странно знакомой.

– Фрейзер Стюарт? – спросил он, протягивая руку. – Я Пауль Робсон, страховая компания «Говард» в Лондоне. – После рукопожатия он вынул из кармана визитную карточку и вручил Фрейзеру.

Фрейзер представил Паулю Ливви как свою коллегу и спросил, чем он может быть полезен.

Пауль рассказал, что компания «Говард» занимается страховкой «ИМАКО» и что компании стало известно о расследовании, проводимом газетой Фрейзера. И поэтому Пауль прилетел сюда узнать о том, что известно газете и может ли деятельность «ИМАКО» стать угрозой для компании «Говард».

Услышав объяснения Робсона, Фрейзер приподнял бровь.

– Ради этого вы прилетели в Абердин? Это очень странно. Мы, районная газета, и вряд ли вас должны беспокоить наши публикации.

Робсон пожал плечами, но подумал точно так же.

– Да, для моего босса Хьюго Говарда это очень странная мысль. Это он считает, что ваши публикации очень важны. Может быть, он так решил из-за того, что МАФФ стала исследовать бензотетрин.

– Понимаю. Пройдемте, пожалуйста, в комнату для совещаний, и я попробую объяснить, что здесь происходит. – Фрейзер многозначительно взглянул на Ливви и предложил Паулю кофе. Робсон поблагодарил его, сказав, что не откажется, так как пришел в газету сразу после полета.

Фрейзер заказал Роне кофе и попросил Ливви проводить Пауля в комнату. Сам он должен срочно встретиться с редактором, чтобы узнать, как обстоят дела в газете.

Робсон кивнул, соглашаясь с аргументами Фрейзера.

Блондинка показалась ему очень знакомой… Ее имя он тоже уже не раз слышал. Но он не мог вспомнить, и это стало раздражать его. Ничего, будет время вспомнить, ведь возвращаться в Лондон долго и скучно. Он пошел за Ливви. Они помолчали, потом Ливви спросила, как он долетел. И они снова замолчали. Пауль уже стал себя чувствовать неловко, когда Фрейзер присоединился к ним.

– Итак, Пауль, боюсь, что ваше путешествие напрасно. – Фрейзер принес поднос с кофейником и чашками и стал размешивать кофе. Он протянул чашку с кофе и продолжил: – Будучи хорошим газетчиком, даже имея информацию, я бы ничего не сказал вам. Ответ всегда один – ждите публикации в газете! Обычно мы готовим материалы для публикации, но не делимся информацией. Единственное, что я могу сказать вам, известно: МАФФ начинает обычную проверку бензотетрина. Прошу извинить, но это все, что вы услышите.

Пауль впустил чашку.

– Благодарю за вашу честность, – сказал он. – Очевидно, моей целью было прилететь и просто посмотреть на вас.

– Очевидно, – улыбнулся Фрейзер. Робсон молчал несколько минут.

– Надеюсь, вы объясните мне, Ливви, почему вы кажетесь мне знакомой? Мы не встречались прежде? Вы не жили в Лондоне?

К его громадному смущению, блондинка встала, подошла к окну и стала молча смотреть на улицу. Пауль вспыхнул и начал, заикаясь, извиняться за свою назойливость.

Ливви повернулась к нему.

– Вы не оскорбили меня своим вопросом. Я работала па городском телевидении до того, как меня арестовали по подозрению в провозе наркотиков. Это было… – Она замолчала и посмотрела на Фрейзера, ожидая от него поддержки. Он почувствовал ее унижение, боль и пришел на помощь.

– Это было пять недель тому назад. Возможно, вы видели все это по телевизору или читали в газетах.

Робсон готов был провалиться сквозь землю.

Ливви подошла к столу. Она выглядела уставшей и неуверенной. Эти минуты снова напомнили ей о том, что она так хотела забыть. Но, собравшись с силами, она сказала Паулю:

– Пожалуйста, не расстраивайтесь. Я знаю, что вы узнаете меня из-за моей связи с Хьюго и «ИМАКО». Мне кажется, это было неизбежно. Наверняка па улице уже не смогут… – Она замолчала, так как Пауль коснулся се руки. Его лицо побледнело.

– Ваша связь с Хьюго и «ИМАКО»? – повторил он. Ужас в его голосе удивил Ливви, и она посмотрела на него.

– Да! Это Хьюго подсказал мне сделать программу с Ленни Дьюсом. Из-за этой встречи я полетела в Бразилию. Хьюго виделся с Ленни Дьюсом в Бразилии, когда «ИМАКО» совершала там земельную сделку.

– Но «ИМАКО» никогда не имела никаких дел с Южной Америкой. Мы работали с Южной Америкой, но не для «ИМАКО», – сказал Робсон.

Сейчас пришел черед удивляться Ливви. Она переводила взгляд с Фрейзера на Робсона, не зная, что думать. Она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, и совершенно растерялась.

– Но я говорила с кем-то из «ИМАКО», – прошептала она. – По телефону, он указал место, где… Ее голос угас. Вдруг она вскочила. – Господи! Я должна была увидеть это сама, Фрейзер! – закричала она, глотая слезы. – Я же утром читала финансовые отчеты. Почему не обратила внимания, что там не указаны сделки с Южной Америкой? О Боже! – Она закрыла лицо руками.

Фрейзер встал и хотел подойти к ней, но она опустила руки и, глядя ему в лицо, беспомощно спросила:

– Что это все значит?

– Я не знаю, Ливви! Я действительно не знаю! – ответил он и повернулся к Робсону. – Прошу извинить, но то, что вы сказали, потрясло нас обоих.

Робсон кивнул, он попытался просчитать ситуацию. Он не имел понятия, что здесь происходит. Единственное, он узнал, что Ливви Дэвис каким-то образом знакома с Хьюго Говардом. Она обвинялась в ввозе наркотиков в страну. По сведениям Ломана, Хьюго имел связи с наркодельцами в Бразилии и руководил распространением нескольких крупных партий наркотиков в стране. Мог ли Хьюго быть связан с контрабандой наркотиков? Робсон с трудом проглотил слюну.

– Я понимаю, что это не мое дело, по не могли бы вы мне сказать, откуда вы знаете Хьюго Говарда?

– Вы правы. Это не ваше дело! – резко сказал Фрейзер.

– Фрейзер! Пожалуйста! – Ливви, тяжело опустившись на стул, ответила Робсону: – Хьюго и я вместе учились в Оксфорде. – Не было никаких оснований объяснять что-либо Паулю, но она чувствовала, что это не простое любопытство. – Фрейзер тоже учился в Оксфорде. Но я много лет не виделась с Хьюго, до того, как несколько месяцев назад не встретилась с ним снова на свадьбе. Он был большим другом с мужчиной, с которым я жила, Джеймсом Бардом. И, по-видимому, они возобновили свою дружбу. Я видела Хьюго пару раз после свадьбы, но один раз он пришел к нам на обед и рассказал, что у него есть выход на Ленни Дьюса через «ИМАКО». Она остановилась и потерла лицо руками, а потом продолжила свой рассказ: – Он сказал, что «ИМАКО» имеет связь с Ленни Дьюсом из-за земли, которую компания купила в бассейне Амазонки. А эту землю Дьюс хотел купить, чтобы устроить заповедник. Хьюго сказал, что может дать мне след Ленни Дьюса. В тот день, когда он пришел на обед, у меня была встреча по поводу новой серии очень интересных телевизионных программ. Мне бы предложили эту работу, если бы у меня была какая-нибудь грандиозная идея. Хьюго после обеда рассказал мне о Дьюсе. Я и ухватилась за эту идею. Эта идея обеспечила бы мне работу, которой я так добивалась. Я получила интервью, которое Дьюс дал впервые за десять лет, а в придачу возможность просидеть в тюрьме пятнадцать лет!

Фрейзер вздрогнул после ее слов и отвернулся.

– Вы считаете, что вас подставили? – спросил Робсон. Его затошнило, а желудок пронзила такая боль, что он подумал о смерти.

Ливви цинично рассмеялась, но ее глаза были полны боли.

– Я должна показаться вам абсолютной дурой, но я не знаю, что думать.

– Дерьмо! – выругался Пауль, глядя ей в лицо. У него было собственное мнение по поводу случившегося. Это мнение у него сформировалось, когда несколько недель назад он смотрел передачу о ней. Зачем Ливви Дэвис рисковать, когда она была так известна и очень много потеряет из-за разоблачения? Ему этого было не понять. А сейчас он совсем не верил в ее причастность к наркотикам. – Я думаю, что мне лучше уйти!

– Да, – ответил Фрейзер и мгновенно встал. Робсон взял свой кейс и пальто.

– Благодарю, что вы уделили мне время. Прошу извинить, если сказал что-то не так…

– Нет! Вы ничего не сказали оскорбительного. – Ливви посмотрела на него, и он подумал, как она невероятно красива и как болезненно грустна. Он протянул руку.

– Прощайте. Удачи вам во всем!

Она кивнула, и он пошел за Фрейзером к дверям. Пауль не мог думать ни о чем, кроме прекрасного, печального лица – этого лица и дискеты Ломана. Он попрощался с Фрейзером, стараясь побыстрее уйти, чтобы все обдумать.

– Пауль! – неожиданно остановил его Фрейзер. – Могу я задать вопрос? Но на ответе я совершенно не настаиваю.

– Давайте!

– Вам симпатичен Хьюго Говард? Робсон заколебался.

– Нет, – наконец ответил он. – Выродок, а не мужчина.

– Спасибо, – сказал Фрейзер.

– За мою честность, – уточнил Робсон и вышел на улицу. И они оба поняли, что за эту секунду узнали друг о друге гораздо больше, чем за все утро.

Ливви стояла у окна, когда Фрейзер вернулся в комнату для встреч. Она посмотрела через плечо, наблюдая, как он идет к ней.

– Ливви, я хочу, чтобы ты следующим поездом вернулась в Лондон. Сейчас мы кое-что узнали. И все так непонятно, что ты должна это выяснить…

– Нет. Не беспокойся, Фрейзер, но я не поеду! – прервала она его.

Он коснулся ее руки:

– Ливви, пожалуйста, хоть раз прислушайся ко мне. Ты должна поехать и выяснить, почему Хьюго солгал тебе.

Ливви накрыла его руку своей:

– Сначала мы разберемся с «ИМАКО». Мы должны закончить то, что начали.

– Нет, Ливви!

– Да. Если Хьюго беспокоится, значит, есть повод для беспокойства. Мы в долгу перед твоим отцом и должны покончить с «ИМАКО». – Она говорила это страстно и убежденно. Да, она впервые что-то делает не ради своей выгоды, только это поддерживало ее все эти дни. – Я никогда не доверяла Хьюго, но мы можем поверить, что он не зря волнуется. И наконец мы сможем быть уверены, что люди Абердина добьются справедливости!

Фрейзер взял ее за плечи и повернул лицом к себе. Он чувствовал, что под ее словами скрывалось большее и надеялся, что это относилось к нему.

– Это только единственная причина? – В ожидании ответа он затаил дыхание.

Но Ливви отвернулась. В эту минуту ей так хотелось сказать, что это не единственная причина, что все это она делает для него, что она… Но она заставила себя молчать, разумом понимая, что так сказать невозможно и молча уставилась в пол. Все чувства остались в прошлом. Причина теперь не имеет значения.

Они молчали несколько минут. Потом, испытывая острое разочарование, Фрейзер стал убеждать себя. Она права, они должны закончить все, что начали, тогда, может быть, она оставит его, и он обретет покой.

– Ладно. Мы сейчас позвоним Питеру Хайнсу. Мы должны узнать результаты исследования, прежде чем станем играть Бонни и Клайда. – Он опустил руки и отошел от нее, стараясь увеличить расстояние между ними. – Пойдем, Ливви. Пора начинать.


Хьюго дожидался Пауля Робсона. Пауль звонил в офис и передал, что в полдень возвращается. У Робсона, был свой план, и его не интересовало, что произойдет с «ИМАКО». А Хьюго кипел от переполнявших его эмоций, каждая мелочь выводила его из себя. Когда Робсон вошел, Хьюго выбежал ему навстречу.

– В мой кабинет. Сейчас.

Пауль сделал бесстрастное лицо и пошел за ним. Возвращаясь из Абердина, он знал, что ему делать с компанией «Говард», но ему нужен был совет юриста. Он был связан контрактом и чертовски хотел найти какую-нибудь лазейку.

Подойдя к столу Хьюго, Пауль остановился, пока Хьюго усаживался. Робсон сбросил пальто, но не садился, так как не собирался выслушивать дерьмо, которое Хьюго выльет на него.

– Что ты узнал в газете? Я ведь просил тебя узнать все подробнее! – сказал Хьюго.

– Там не было никаких сведений. Они ничего не знают. – Он пристально наблюдал за Хьюго. – Владелец газеты твой старый друг. Ты знал об этом?

– Да? Кто?

– Фрейзер Стюарт. – Робсон был разочарован, так как Хьюго никак не отреагировал. Но Хьюго прекрасно владел собой, и к тому же он знал, кто владелец газеты в Абердине.

– Я знал его по колледжу, – ответил он спокойно.

– Да, он сказал мне. Я встретил еще одного твоего друга из колледжа. Ливви Дэвис. Они работают вместе.

На эту новость Хьюго отреагировал. Выражение удивления промелькнуло на его лице, прежде чем он сумел овладеть собой.

– Что она там делает? – спросил он. Голос его звучал напряженно. – Она знает что-нибудь про «ИМАКО»?

Робсон пожал плечами:

– Они сказали, что им ничего не известно.

Хьюго презрительно фыркнул:

– Ты поверил этому?

– Да, а почему не поверить? – Пауль положил свой кейс на стол. – Какого черта ты боишься, Хьюго? Почему ты так помешался на «ИМАКО»? Ты никогда раньше так не волновался, и мы всегда имели прибыль от этой компании. В чем дело сейчас?

Хьюго почувствовал чудовищное желание ударить Робсона по лицу. Его злость была такой неожиданной и необъяснимой, что он задохнулся. Пытаясь бороться с ненавистью, он стиснул кулаки и сжал губы. Как ему хотелось стереть самодовольное выражение с лица этого кретина!

– Мы не сможем выплатить по страховке, – сказал Хьюго сухо. – Я никогда не собирался заниматься с «ИМАКО» вторичной страховкой. Она первичная, и мы должны выплачивать все.

Робсон схватил свой кейс. На какое-то мгновение он подумал, что Хьюго просто смеется над ним, что это его обычная грубая шутка. Но потом он все понял, и теперь был в полной уверенности, что Хьюго безумен. Посмотрев на своего босса, Пауль спросил:

– Скажи мне, почему ты рисковал пятнадцатью миллионами фунтов стерлингов для первичной страховки, а не использовал вторичное страхование?

Хьюго откинулся на спинку кресла. Он был доволен, стерев самодовольство с физиономии Робсона.

– Ты знаешь, Пауль… Ты ведешь себя более нахально, чем я тебе позволяю, – процедил он.

Робсон неожиданно ринулся к столу, швырнул на пол кейс и схватил Хьюго за галстук. Притянув его к себе, он закричал:

– Если что-нибудь случится с этой проклятой компанией «ИМАКО», то компания «Говард» пойдет ко дну, не так ли?

Хьюго молчал, яростно высвобождаясь от хватки Робсона.

– Не так ли? – снова закричал Пауль и отбросил Хьюго как куклу. Хьюго рухнул на стул, судорожно глотая воздух.

– Вот почему ты так обеспокоен, не так ли, Хьюго? Хьюго попытался кивнуть. – И вся работа… Мое партнерство… – Робсон замолчал, поднял с пола кейс и грохнул им по столу. Хьюго испуганно подскочил. – Господи! Ты ублюдок, Хьюго! Я ведь тоже несу ответственность! – закричал Робсон. Он был в ужасе, сердце у него замерло, но вдруг он успокоился и решил, что должен убить Хьюго. Он снова бросился к столу и протянул руки, чтобы схватить Хьюго за горло, но остановился на полпути. «Что я собираюсь сделать? – подумал он неожиданно. – Как только я мог дойти до этого?»

Он опустил руки и плотно прижал их к бокам. Потом стиснул кулаки и повернулся, чтобы уйти.

– Эх, Робсон! Ты слишком большой трус, чтобы ударить меня! – съязвил Хьюго.

Пауль обернулся и неожиданно заметил сексуальное возбуждение в глазах Хьюго. Робсона затошнило.

– О, я ударю тебя, Хьюго! – прорычал он. – Но мой удар не принесет тебе наслаждения! – И с этими словами он вышел из кабинета…

На углу Бэвис Маркс Робсон остановил такси.

– Истон Стэйшн, приятель! – Откинувшись на сиденье, он закрыл глаза.

Надо было сразу же обратиться в полицию, он понимал это. Он бы так и сделал, если бы мог вернуть прошлое. Но сейчас было уже поздно – он слишком запутался и не знал ответа на многие вопросы. Но в полиции должны знать, что делать с информацией, добытой Ломаном. И если он будет действовать быстро, то может послать в Абердин с курьером копию дискеты Ломана. Она будет там сегодня вечером. Все, что он понимал, – надо спешить!


Хьюго положил руки на горло и стал массировать красные пятна, оставленные пальцами Робсона. Он с трудом сглотнул несколько раз, стараясь прогнать боль в горле, а потом поднял телефонную трубку. Он набрал телефон Джеймса в министерстве иностранных дел и стал ждать, когда тот снимет трубку.

– Джеймс?

– Привет, Хьюго! – Они разговаривали по телефону чуть ли не каждый день, но Джеймс все еще испытывал сильное физическое возбуждение, слыша голос Хьюго. – С тобой все в порядке, Хьюго?

– Нет, я звоню не для траханья! – резко прервал его Хьюго. Потом замолчал и перевел дыхание. – Джеймс, Ливви спуталась в Абердине с Фрейзером Стюартом. Я хочу забрать ее оттуда. – Он замолчал, так как ему трудно было говорить.

– Ливви? – Джеймс с отвращением произнес это имя.

– Да, Ливви! Помнишь се? Женщина, с которой ты спал в прошлом. Что? Спал восемь лет!

– Хорошо! Хорошо! Успокойся, Хьюго! – Джеймс был в ужасе: Хьюго совершенно не контролировал себя.

– Я не могу успокоиться, Джеймс, до тех пор, пока ты следующим рейсом не вылетишь в Абердин и не вытащишь ее оттуда. Вечером! Тебе все ясно? Джеймс помолчал, а потом произнес:

– Извини, Хьюго! Но это мне не подходит, я не могу…

– Ты можешь сделать так, как я сказал, Джеймс! – Хьюго задохнулся и болезненно кашлял несколько секунд, прежде чем громко прошептать: – Ливви ввязалась в дело, которое может повредить мне и тебе. Это слишком опасно. Я не могу сейчас тебе все объяснить, но хочу, чтобы она вернулась в Лондон сегодня вечером! – Он замолчал, а потом предупредил: – Не вздумай меня надуть, Джеймс! Ты знаешь, чем тебе это грозит! – И, не в состоянии больше говорить, повесил трубку.

Глава 33

Было уже больше трех часов дня, стали надвигаться сумерки. В то время как Пауль Робсон в Лондоне ехал в такси, в Абердине Фрейзер заканчивал разговор с редактором.

– Хорошо, на этом порешим, – сказал Фрейзер и посмотрел на часы. С момента отъезда Робсона они ждали результаты анализов. Сейчас он собирался позвонить и узнать об исследовании.

Гордон кивнул и повернулся к Ливви.

– Тебе нравится, что предложила Дженни? – Он имел в виду раздел «Лайф-стиль».

– Да, мы говорили об этом рано утром. Она сделала всю работу, и мы решили все вопросы. Митч знает, что делать дальше.

– Ах, Митч! – сказал Гордон и протянул ей дневник. Там было записано, что Митч болен уже второй день и после прогулки на вертолете его никто не видел. Гордон не одобрял это, так как, по его мнению, пропустить работу может только человек, лежащий при смерти.

– Я сейчас позвоню ему, – быстро сказала Ливви. Она совершенно забыла о Митче за эти двадцать четыре часа. Она была так поглощена расследованием деятельности «ИМАКО» и визитом Пауля Робсона, что больше ни о чем не могла думать. Свинство с ее стороны!

– Я позвоню сейчас.

Взяв свою записную книжку, она вышла из кабинета. Фрейзер наблюдал через стеклянную стену, как она быстро прошла к своему столу и села за телефон.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – спросил Гордон. Он полностью не знал всю историю, но хорошо понимал, чем они занимаются.

Удивленный, Фрейзер отвел взгляд от Ливви и посмотрел на Гордона.

– «ИМАКО» – громадная компания. Им не нравится, когда вмешиваются в их дела. Ты уже столкнулся с этим, вспомни… – сказал Гордон.

Лицо Фрейзера потемнело, а голос стал жестким:

– Да, я помню. Но сейчас они не смогут избежать огласки.

Гордон поднял бровь и предупредил:

– Будь осторожным. Это все, что я могу сказать. И береги спину!

Фрейзер улыбнулся, тронутый заботой Гордона, и поблагодарил его. Их разговор прервал стук в дверь. Потом дверь открылась, и появился Энди Робертс, он страшно нервничал. Сказав, что ему срочно нужно поговорить с Фрейзером, он настороженно посмотрел на Гордона.

Гордон встал и, скрывая улыбку, вышел из кабинета.

Энди Робертс вошел в кабинет и встревоженно присел на краешек стула перед столом Фрейзера. Фрейзер ждал, когда юный репортер заговорит. Он старался казаться спокойным, догадываясь, о чем хочет говорить Энди.

– Фрейзер, я пришел по одному делу. Боюсь, что мой интерес к «ИМАКО» не позволяет мне сдержать свое слово. Я… разговаривал со своим информатором, и он открыл мне глаза. – Юный репортер смутился и несколько минут рассматривал свои ноги, а потом продолжил: – Все дело в том, что я могу узнать что-то очень серьезное и мне нужен совет.

Фрейзер хранил молчание. Он не думал, что Энди отступится от своей находки, но не знал, что тому удалось выведать.

– Я решил проверить свои предположения насчет бензотетрина. По моим подозрениям, «ИМАКО» провела исследования химиката, но результаты скрывает.

Фрейзер наклонился вперед:

– Каковы результаты исследования? Энди пожал плечами:

– Я точно не знаю. У меня нет полной уверенности, что информатор придет ко мне. Он… Мы собирались с ним встретиться сегодня. Вот почему мне нужен совет. Если мое предположение подтвердится, то мне нужно поработать над этой информацией… И я подумал, что нужно сразу обратиться к тебе.

– Ты совершенно прав, – сказал Фрейзер, – так как впутался в очень серьезное дело. Сколько ты заплатил информатору? – спросил Фрейзер.

– Я еще не платил ему, – ответил Энди.

– А сколько он просит?

– Если информация подойдет, то он просит около двухсот фунтов.

Фрейзер, постукивая ручкой по столу, прищурил глаза.

– И ты думаешь, что он не обманет тебя? Ты не считаешь, что он хочет подсунуть тебе липу?

– Нет! Нет, я уверен в нем.

– Хорошо. Если информация подойдет, я заплачу столько, сколько он запросит.

Энди был потрясен. Он представлял, что ему придется доказывать, уговаривать, отстаивать свою правоту.

– Но я думал…

– Ты думал, не зная сегодняшней ситуации. Твоя информация нам бы сейчас пришлась очень кстати. – Фрейзер постучал карандашом по столу, а потом вытащил несколько папок из ящика стола. – Здесь вся информация по этому делу, Энди. Но ее недостаточно, слишком многое поставлено на карту. Когда у тебя встреча с твоим информатором?

– Днем.

– Прекрасно. Если результаты исследований существуют, как ты собирался достать их?

Энди заколебался:

– Мой информатор собирался найти их для меня. А потом должен позвонить, чтобы я пришел к лаборатории.

– Значит, он их стащит и вынесет тебе?

– Да… Я предполагал… нечто в этом роде. – Энди покраснел и улыбнулся.

Фрейзер пододвинул папки к нему.

– Здесь то, что у нас есть по «ИМАКО». Я хочу, чтобы ты просмотрел их, чтобы знал, что происходит. Я жду звонка от своего друга, который исследует для меня воду, взятую из источника в Коррин Хиллсе. А потом мы хотели выйти на «ИМАКО» и сравнить результаты.

Энди взял первую папку и стал быстро просматривать ее.

– Кто мы?

– Ливви Дэвис и я. Ливви предоставила очень много информации.

Энди покачал головой и взглянул на него.

– Ты не хотел мне рассказывать об этом, не так ли?

– Нет, не хотел. Я боялся за тебя. Но раз ты все равно продолжаешь это дело, лучше будет, если ты будешь работать со мной. Когда я говорил, что это очень серьезное дело, Энди, то не преувеличивал значения происходящего. Если станет известна правда о препарате, выпускаемом «ИМАКО», компания много потеряет. И, по моему мнению, они не будут действовать цивилизованно.

Энди встал с папками и хотел выйти из кабинета. Но Фрейзер остановил его, сказав, что документы из кабинета выносить нельзя. Энди снова сел и принялся изучать содержимое папок. А Фрейзер решил посмотреть, как идут дела у Ливви. Он надеялся, что все сложится удачно и к вечеру у них будет вся нужная информация. А если это так, то предстоит очень долгая ночь, чтобы подготовиться к решающей схватке с «ИМАКО».


Ливви разговаривала по телефону, одновременно что-то записывая, когда Фрейзер подошел к ней и присел на край стола. Она расстроенно посмотрела на него и продолжала говорить. Он наклонился, чтобы прочитать ее записи, а потом похлопал ее по плечу.

– Митч! Я перезвоню тебе позднее. Закутайся потеплее. Все будет в порядке.

Фрейзер, держа в руках ее записи, озабоченно прочитал:

– Температура, озноб, затрудненное дыхание, чувство, как будто эластичный пояс туго сжимает грудь… Ливви! Что происходит?

– Это с Митчем, – ответила она. – Ему плохо. Мне кажется… мне кажется, это из-за воды в Коррин Хиллс. Я не совсем уверена, но он выпил немного воды из ручья и заболел после того, как мы вернулись с прогулки; Он настолько слаб, что не в состоянии встать с постели. – Ее голос задрожал, и Фрейзер успокаивающе накрыл ладонями ее руки. Ливви заплакала. – Я так виновата, Фрейзер! Я не думала о Митче. А он даже нигде не зарегистрирован, так как никогда не болел! Есть больница, которая обслуживает эту часть города, или они не принимают вызовы?

Фрейзер не ответил, глубоко задумавшись.

– Фрейзер, ты слышишь меня?

Он повернулся и странно взглянул на нее.

– Позвони Бет.

– Что? Я не сошла с ума!

– Нет, ты не сошла с ума, но позвони Бет. – Он снова поднял листок бумаги с записями Ливви. – Затрудненное дыхание, сжимает грудь… Послушай, Ливви, позвони сначала Бет. Скажешь ей, что Митч нигде не зарегистрирован и ты не знаешь, кому позвонить. Давай проверим ее. Узнаем, действительно ли ей ничего не известно об отравленной воде. Митч будет хорошей проверкой, а тогда мы…

– Что тогда! Мне кажется, ты совсем потерял голову! – воскликнула Ливви. – Митч серьезно болен, а ты просишь меня пригласить к нему эту серую мышь, которая наверняка ничего не сделает для него! Господи, Фрейзер! Ты переходишь все границы! – Она попыталась встать, но он сжал ей руку.

– Ливви, дай мне закончить.

Она возмущенно уставилась на него.

– Пойми, Бет придет к нему и поставит диагноз, а после того, как она уйдет, мы привезем к нему доктора из клиники. С Митчем ничего не случится, а мы сумеем получить диагноз Бет. Прошу тебя, Ливви, с Митчем все будет в порядке. Я обещаю тебе.

Она смотрела на его руку, а потом заглянула в глаза. Ей было трудно отказать, так как она доверяла ему.

– Ладно. Дай мне телефон Бет, а потом я позвоню Митчу и объясню, что происходит.

Фрейзер отпустил ее руку и потянулся к другому телефону на ее столе.

– Спасибо за доверие, Ливви. Л я пока постараюсь узнать, где должен был быть зарегистрирован Митч. Л потом напомни мне об Энди Робертсе.

– Энди Робертсе?

– Да, я все объясню тебе позднее. – Он продиктовал ей номер Бет и стал набирать номер справочной. Пока он ждал ответа, то услышал, что Ливви снова разговаривает с Митчем. Фрейзер взглянул на нее и улыбнулся. Господи, как он любил ее, подумал он печально, но тут ответила справочная, и он снова вернулся к делам. Дела не терпели отлагательства.


Питер стоял в своем кабинете спиной к Мойре и пристально смотрел в окно. Маленький зеленый сквер казался неуместным среди угрюмых серых зданий. Питер встревоженно ждал факс из Рио.

Он постоянно прокручивал в мозгу всю ситуацию с Ливви, и постепенно куски мозаики стали выстраиваться в цельную картину. Все началось с утреннего звонка от Фила, оператора из съемочной группы Ливви в Бразилии. Затем он встретился с Себом Петри, потом позвонил в «Рио Палас» и сейчас ждал оттуда ответа. Выстроив в уме картину происшедшего, он повернулся к Мойре.

– Я даже не знаю, стоит ли ей говорить об этом. У нас нет доказательств.

– Доказательств? – Мойра докурила сигарету и потянулась за следующей. Зажгла новую сигарету, глубоко затянулась и посмотрела па Питера. – Мне кажется, у нас вполне достаточно сведений. Пойми, Питер! После того, что мы узнали сегодня, ты не можешь сомневаться!

– Конечно, могу, Мойра! – резко сказал он. – Невиновен, пока вина не доказана, помни это!

– Но, Питер, послушай меня! Что, если Джеймс упаковывал вещи Ливви? Он всегда делал это, она рассказывала мне. Фил сказал сегодня утром, что весь багаж, кроме ручной клади, был вынесен из номеров и помещен в специальное отделение, где до пего никто не мог добраться, а потом его сразу доставили в таможню. Если Джеймс спрятал наркотики в чемодане Ливви, то Ливви даже не знала об этом. А потом Ливви говорила о каком-то мужчине, который преследовал ее. Себ Петри сказал, что наркодельцы не будут рисковать своим ценным грузом, отправляя его с невинным человеком. В этом случае они постараются проследить за ним, он сказал…

– Я знаю, что он сказал, Мойра! Но это всего лишь предположение! – прервал ее Питер.

– Хорошо, а звонки от Джеймса Хьюго Говарду? Почему Джеймс звонил своему другу дважды? Первый раз, когда Ливви должна была уже быть дома, а потом через два дня? Я скажу почему, Питер! Потому что он подставил се, вот почему! Он позвонил проверить, привезла ли она наркотики, и узнал, что ее схватили. А через пару дней он позвонил, чтобы узнать, безопасно ли ему вернуться домой!

– Мойра, пожалуйста, остановись. Мы не можем…

Питер замолчал, так как заработал факс. Они слушали, как работает аппарат, а потом Мойра встала и подошла к нему. Она посмотрела на копию документа, где были зарегистрированы компьютером звонки Джеймса, потом взглянула на Питера.

– Мы должны узнать, упаковывал ли Джеймс вещи Ливви. Питер! Мы должны! Это будет справедливо. Мы должны дать ей возможность решить, значит это что-нибудь или нет. Она может вспомнить что-то. То важное, что мы пропустили. – Факс перестал работать, и Мойра взяла документы. – Мы должны узнать это, Питер, и мы должны все рассказать ей, а то потом может быть поздно!

Наконец он согласился с ней и поднял трубку телефона.

– Очень хорошо. Но если ты действительно хочешь рассказать ей все, то должна встретиться с ней. Иначе все будет бесполезно.

Набрав номер, он стал ждать, пока ему ответят, продолжая сомневаться в правильности их решения.

– Мне нужен билет на ближайший рейс из Лондона-Хитроу до Абердина. – Полный противоречивых чувств, он нерешительно улыбнулся своей жене.


Бет Броуден нажала на кнопку, сказала в переговорное устройство о своем прибытии и стала ждать, когда ей откроют дверь. Когда парадная дверь открылась, она вошла в холл дома, где жил Митч, и зажгла свет. На улице уже стемнело, и ей хотелось поскорей добраться домой. Она не думала, что так задержится, в этот день она не должна была посещать больных.

С самого утра она пыталась узнать, где побывал вчера Фрейзер, и совершенно измучилась. Ей не хотелось смотреть этого фотографа, и только упоминание Ливви о прогулке в Коррин Хиллс заставило ее согласиться. Возможно, это и смешно, но Бет почувствовала опасность и не хотела рисковать. Он нигде не наблюдался и, если она обнаружит связь с бензотитрином, то она сама будет им заниматься. Это было безопасно, но она все равно злилась.

Когда она поднялась по лестнице, то увидела дверь квартиры открытой. Слабый голос из спальни пригласил ее войти, и она пошла на голос.

Митч лежал в постели под двумя одеялами, на которые было наброшено покрывало с электроподогревом, но он все равно дрожал от холода.

– Здравствуйте, я доктор Броуден, – сказала она. Потом сняла перчатки, пальто и подошла к кровати. Раскрыв свою сумку, она протянула руку ко лбу Митча. – Итак, ваша коллега сказала, что причиной вашей болезни может быть поездка в Коррин Хиллс. В тот день шел дождь, и вы замерзли. Когда вы заболели? – спросила она, стряхивая термометр, который вынула из сумки.

– Два дня назад, – прохрипел Митч. Ему никогда в жизни не было так плохо. Он задыхался и с трудом мог говорить.

Бет попросила его открыть рот и всунула термометр. Взглянув на часы, она две минуты молча сидела рядом. Потом вынула термометр и посмотрела на него.

– У вас поднялась температура. Сто один градус. Температура была выше, но она не хотела тревожить его. Вытерев термометр, она убрала его в сумку и достала стетоскоп. Потом попросила больного сесть и стала слушать легкие.

– Вам трудно дышать? – спросила она, перенеся стетоскоп на спину.

– Очень, – закашлялся Митч.

– Боли в спине и в груди?

– Да, как будто тугой пояс стягивает легкие… Он с каждой минутой… все туже. – Митч замолчал, задыхаясь.

Бет помолчала, достала шприц и пузырек с жидкостью и сказала Митчу, что собирается сделать ему укол антибиотика, так как у него сильный озноб. Митч согласился и спросил, что с ним. Бет немного поколебалась, но потом ответила, что обычная простуда. Набрав лекарство, Бет сделала укол, а потом убрала шприц в сумку. Митч откинулся на подушки и посмотрел на нее.

– Вам лучше сидеть, – сказала она. – У вас еще есть подушки?

– Да, в гостиной на диване.

Бет вышла в гостиную, взяла подушки, положила их под спину Митча и помогла ему устроиться поудобнее. Потом попросила его постараться не менять положения и заснуть. К вечеру она обещала позвонить, чтобы узнать, как он будет себя чувствовать.

Бет закрыла сумку, еще раз взглянула на Митча.

– Возможно, я заеду к вам часов в восемь. Мне нужно навестить своего больного в больнице, а по пути домой я смогу заскочить к вам.

Потом она налила ему стакан воды из кувшина, стоящего на полу, и сказала, чтобы он постарался заснуть.

Надевая пальто, она продолжала смотреть на него. Состояние Митча тревожило ее, но она старалась не показать этого. Пообещав еще вернуться, она тихо вышла из квартиры. Через несколько минут она уже была на улице. Стоя в резком свете фонарей, она раздумывала о звонке к Дорси. Ей было страшно – все дело в воде, она знала это. Но, взглянув на часы, она решила не досаждать Дорси. Если антибиотик не поможет, тогда она позвонит. А до этого ей совсем не хочется испытывать на себе злобу Дорси, она уже и так достаточно настрадалась от него.


Митч сполз с постели и, завернувшись в одеяло, лег на пол. Он вытащил магнитофон из-под кровати и выключил его. Потом вынул пленку и положил ее рядом с кувшином. Ослабевший и трясущийся от озноба, он вернулся в постель и закрыл глаза. Он позвонит Ливви через минуту, подумал Митч, но сначала ему нужно передохнуть. Иначе он никогда не доберется до телефона. Он откинулся на подушки, но через секунду заснул.


Самолет приземлился в Абердине в пять минут шестого. Джеймс вышел из самолета и пошел к выходу из аэропорта, неся с собой сумку со сменой белья. Он не намеревался оставаться здесь, но на всякий случай… кто знает? Дело предстоит нелегкое. Нужно увезти вечером Ливви из Абердина. Легко сказать! Ну да ладно, глядишь, кривая вывезет.

Выйдя с летного поля, он вошел в здание аэропорта и подошел к стойке, где можно было арендовать машину. Не останавливаться ни перед чем! Если Ливви не захочет возвращаться в Лондон, он просто увезет ее. Под каким-нибудь предлогом он затащит ее в машину и повезет в Лондон, прежде чем она сумеет сообразить, что происходит. Он не собирался рисковать, оставляя ее здесь…

Доктор Крис Гудал стоял у входа в больницу и ждал женщину из «Эбердин энгас пресс». В руке он держал маленький коричневый конверт и, переступая с ноги на ногу, каждые несколько секунд смотрел на часы. Какого дьявола она опаздывает! Десять минут назад он позвонил, что они госпитализировали Митчелла Мак-Дональда. И вот теперь вместо того, чтобы быть со своими больными, он зря тратит время, ожидая эту женщину!

Увидев знакомую фигуру, он вежливо открыл дверь. Бет Броуден вошла внутрь. Абердин – небольшой городок, все врачи знали друг друга. Поздоровавшись с ней, Крис спросил, что ее привело в больницу. Бет сообщила, что ее больную утром прооперировали – пришла узнать, как у нее дела. А потом поинтересовалась, что он делает здесь. Крис объяснил, что его вызвали из-за тяжелого состояния фотографа из газеты. Сильная легочная недостаточность, его уже госпитализировали. У Бет сердце ушло в пятки.

– С ним все в порядке? – спросила она, сохраняя спокойную мину.

– Да, какой-то врач, которого он вызвал, сделал ему инъекцию антибиотика. Но знаешь, дорогая, я крайне удивлен, что это за коновал приходил! Надо будет выяснить. Как можно не было госпитализировать сразу в таком состоянии? – Гудал покачал головой, посмотрел мимо Бет и воскликнул: – О, это, должно быть, моя журналистка!

Подойдя к двери, Крис открыл ее и держал, пока Ливви, выбравшись из машины, бежала к больнице.

– Вы доктор Гудал? – запыхавшись, спросила она.

– Да, а вы Ливви Дэвис из «Эбердин энгас пресс»? – Они пожали друг другу руки, а потом Крис передал ей конверт. – Вот что просил передать Митч. Но вы не сможете повидать сейчас Митча, он не в состоянии принимать посетителей.

– С ним все в порядке?

– Да, и он в хороших руках!

– Поблагодарите его за это, – Ливви показала на конверт, а потом положила в сумку. – И скажите, что я с нетерпением буду ждать его выздоровления. Простите, это доктора Боуден я видела с вами минуту назад?

– Да, ее… – Крис повернулся, но Бет уже исчезла. Он пожал плечами. – Она была в приемной, но, очевидно, очень спешила.

– Очевидно, – ответила Ливви и подумала, что ей, пожалуй, известна причина спешки Бет.


Бет стояла у телефона в коридоре рядом с приемной и ждала звонка. Она уже звонила Дорси, но он сказал, что перезвонит сам. Она вся взмокла от волнения, а руки непроизвольно тряслись. Через несколько секунд зазвонил телефон, она поспешно схватила трубку.

– Что происходит, Бет? Я просил не звонить мне домой в течение недели, – ледяным голосом сказал он.

Бет с трудом подавила страх и злость:

– Извини, но это очень важно.

– Что, черт побери?

– Я думаю, что Фрейзеру Стюарту известно о воде в Коррин Хиллс.

– Много ему известно?

– Я не уверена, но… – Бет замолчала. Ей страшно хотелось плакать, и она с трудом заставила себя говорить: – Я думаю, что он знает про меня, он знает…

– Перестань трястись, Бет! – презрительно сказал Дорси. В трубке на несколько секунд наступила невыносимая для нервов Бет тишина.

– Где он хранит документы? Дома или на работе?

– На работе, – ответила она. – Дорси, что ты собираешься…

– Заткнись, Бет! Я сделаю то, что необходимо. Иди домой и забудь обо всем. Предоставь мне решить этот вопрос. – Дорси устал от Бет, она требовала, чтобы ее жалели. Но у него хватало своих дел.

Бет стала плакать, уже не в состоянии сдерживать себя.

– Но что…

– Ради Бога, Бет! Ты утопишь нас всех! Сделай так, как я сказал, хорошо? Иди домой, выпей что-нибудь и забудь. Я все взял в свои руки, поняла? Будь паинькой. И постарайся держать рот на замке! – Он взглянул на часы, надо было спешить, и он не мог больше тратить время на Бет. Не попрощавшись с ней, он повесил трубку.


Фрейзер и Энди Робертс сидели в кабинете у Фрейзера. Было уже пять тридцать, и нетерпение росло. Они просмотрели всю информацию, и теперь оставалось только ждать. Ждать телефонного звонка, который поможет им получить недостающий фрагмент.

За этот час они восстановили всю картину, проследили всю цепочку – от свалки отходов производства до источника заражения. Исследования Пита Хайнса подтвердили их версию. Вода была заражена двумя ядовитыми химикатами. Они растворились в подземных водах, и вода в источниках стала опасной. Был ли сам химикат ядовит, или не соблюдалась технология, они определить не смогли, но то, что они нашли, было доказуемо. Сейчас им были нужны доказательства, что «ИМАКО» знала об опасности отравления воды, знала давно, но никаких мер не принимала. Если бы газете удалось доказать это, тогда они могли бы выступить против «ИМАКО».

– Это преступление перед природой! – сказал Фрейзер, подавая геологическую карту Энди. – Посмотри сюда. Как сказал Пит Хайнс, здесь начало источника. И прямо рядом с ним они устроили свалку. Поэтому все случилось. Если бы не было подземных вод, тогда бы не произошло заражения и вода в реке осталась бы чистой. Об этом было трудно догадаться, обычно ручьи и весенние воды уходят под землю, и потом трудно проследить их путь.

– И сколько еще времени они будут губить природу и убивать людей? – спросил Энди.

Фрейзер взглянул на часы:

– Если твой приятель позвонит, то у нас будет хорошая возможность покончить с этим. Я никак не могу дождаться этого звонка и начинаю терять терпение. Приготовлю, пожалуй, кофе. Присоединишься ко мне? – спросил Фрейзер, вставая и потягиваясь.

Энди покачал головой, но как только Фрейзер пошел К) двери, зазвонил телефон. Фрейзер вернулся к столу и схватил трубку. Прикрывая микрофон рукой, он сказал Энди, что это, похоже, Ливви с новой информацией. Потом он вдруг замолчал. Его лицо изменилось, он мрачно посмотрел в окно, и Энди заметил, каким жестким стал его взгляд.

– Очень хорошо, Алек. Попроси его подождать там. Я не знаю, как долго она будет отсутствовать, но это его проблема. – И с этими словами Фрейзер повесил трубку.

– Есть трудности? – спросил Энди, пытаясь прояснить обстановку, но Фрейзер не отвечал. Он продолжал мрачно смотреть в окно. Джеймс Вард был в приемной. Известие об этом оглушило его и причинило сильную боль. – Фрейзер? – снова окликнул его Энди.

Тот молчал. Потом вздохнул, отвел глаза от окна.

– Никаких проблем, Энди. А если и есть одна, то я ее решить не могу.


Мойра стояла в телефонной будке в Абердинском аэропорту и копалась в сумке в поисках записной книжки. Достав ее, она отыскала домашний и рабочий телефоны Ливви, но сначала решила позвонить в офис.

Мойра прилетела последним рейсом, и было уже поздно, но она знала, что Ливви допоздна засиживается на работе. Она бросила монету, набрала номер и подождала, когда ей ответят, а потом попросила Ливви Дэвис. Она услышала, как ее переключили на другой номер, донеслись длинные гудки вызова. Ожидая нового ответа, она подумала, что Ливви уже ушла домой. Наконец кто-то взял трубку.

– Привет… О, Фрейзер! Да, это Мойра Маршалл. Привет, о, я понимаю… Она вернется или пойдет домой?.. 0, правда. Если ты сможешь, то передай ей, что я в аэропорту… Я понимаю, я решила приехать в последнюю минуту. Что делать, Фрейзер, буду дожидаться ее здесь. Если ты думаешь, что она не задержится, тогда… О, правда, хорошо! Да, конечно, я больше не буду тебя задерживать. Спасибо! – Она быстро повесила трубку.

Фрейзер странно говорил, подумала она, был очень нетерпелив и резок, но, может быть, вправду, как он сказал, не мог занимать телефон, ожидая важного звонка. Такие вещи вполне обычны в этом мире новостей. Мойра вздохнула, бросила записную книжку в сумку и пошла в бар, чтобы там дождаться Ливви.


Джеймс разглядывал газеты на стенах приемной, когда Ливви быстро вошла в здание. Он ждал ее полтора часа, и это время показалось ему вечностью. Он услышал, как она вошла, но выжидал какое-то время, прежде чем повернуться. Посмотрев через плечо, он сначала не узнал ее из-за мальчишеской стрижки, но когда охранник остановил ее и указал на него, растянул губы в радостной улыбке. Сейчас выяснится, чего от нее ожидать.

Ливви была расстроена из-за Митча, очень утомлена и начинала терять уверенность в себе. По пути из больницы она забежала домой и сделала еще пару копий кассеты для подстраховки.

Проходя мимо стола охранника, она поздоровалась с ним и поспешно направилась к лестнице. Но Алек окликнул ее и сказал, что в холле ее ждет мужчина. Ливви обернулась, удивившись, кто это мог быть. Но неожиданно она побледнела, и улыбка умерла на губах. Она выглядела совершенно спокойно, но сердце бешено застучало.

– Ты не собираешься поздороваться, Ливви? – Джеймс двинулся к ней, но заметил, что она непроизвольно отшатнулась от него.

Его голос, его улыбка, его лицо – все в нем казалось таким знакомым, но в то же время нереальным и таким чужим! Она оглядела его безупречный костюм; его волосы, прекрасно подстриженные и ухоженные; его ботинки без единого пятнышка; и ей стало страшно от сходства этого чужака с когда-то дорогим ей человеком.

– Ливви, с тобой все в порядке?

Она спрятала руку за спиной. Это был на самом деле Джеймс, и он действительно был здесь, в Абердине! Она несколько минут не могла поверить в это, и какое-то время молчала, не в состоянии ответить ему. Но потом, придя в себя, подошла.

– Со мной все прекрасно, Джеймс. А как ты?

– Замечательно.

Он наклонился к ней, обнял и легко коснулся губами ее щек. Он не обращался так с ней многие годы, и ее поразила нежность его приветствия. Напряжение спало, и она слегка расслабилась.

– Но… что ты?..

– Что я делаю в Абердине? – прервал ее Джеймс. На его лице снова появилась улыбка, и он постарался, чтобы она была грустной и робкой. – Ты, действительно это хочешь знать, Ливви?

Он покачал головой и вздохнул.

– Я приехал забрать тебя домой, – сказал он тихо. – Я не хочу терять тебя, не хочу больше жить без тебя. – Он продолжал держать ее в объятиях, но Ливви сердито вывернулась из его рук.

– Ты слишком долго думал, чтобы прийти к этому решению, – сказала она.

Джеймс взял ее руку и сильно сжал, чтобы она не могла вырваться. Она неохотно позволила ему подвести ее к креслу.

– Садись, Ливви! Мне кажется, нам нужно поговорить.

Его улыбка исчезла, когда она села, и он сжал ее запястье, удивляясь ее непривычной худобе. Она смущенно отвернулась, и он решил переменить тактику.

– Ливви, ты забыла, что должна через десять дней появиться в суде? – Ее глаза не отрывались от пола. Она забыла. Она забыла обо всем за эти две недели, обо всем! – Ты хоть сама понимаешь, как это все серьезно? – продолжал Джеймс. Он наблюдал за ней. Она гордо подняла голову.

– Конечно, понимаю! – резко бросила она. – Я не идиотка!

Джеймс пожал плечами:

– Может, и нет, но не находишь ли ты, что ведешь себя довольно идиотски? Сбежать в Шотландию и спрятать голову в песок, забыв о реальной угрозе.

– Какого черта ты лезешь в мои дела? Тебя это совершенно не интересует! – сказала она зло.

Джеймс поджал губы.

– Мне известен каждый твой шаг, так как ты не безразлична мне. – Это была явная ложь, но совершенно необходимая.

– Неужели?

– Да! Я звонил Питеру.

– О!

Это была еще одна ложь, но Джеймс считал, что Ливви не догадается. Она ненавидит Питера и никогда сама не звонит домой.

Ливви молчала. Она растерялась и прижала руку к виску, пытаясь снять сильную головную боль.

– Ливви, послушай меня. – Джеймс ласково коснулся ее руки. – Я прилетел сюда, чтобы увидеться с тобой, но решил, что задерживаться здесь не имеет смысла. У тебя очень серьезное положение, и ты должна вернуться в Лондон, чтобы во всем разобраться. Ты должна вернуться в Лондон сейчас, Ливви! – Он взял ее за локоть и повернул лицом к себе. – Когда ты последний раз разговаривала с Дэвидом Джекобсом? Спрашивала, как идет расследование?

Ливви беспомощно покачала головой:

– Я не знаю…

– Точно. Пойми, Ливви, ты нужна мне, и думаю, что я нужен тебе.

Он взял ее пальцы и сжал их.

– Единственное, в чем я уверен, Лив, это, что ты должна бороться за свою жизнь. Почему бы тебе сегодня не вернуться со мной в Лондон? Воспользуйся случаем!

Она отняла руку и напряженно сказала:

– Нет! Не сегодня!

– Но Ливви! – вздохнул Джеймс раздраженно и встал. – Что тебя держит здесь? Что, может быть важнее твоей собственной жизни и твоей свободы?

Она растерянно посмотрела на него:

– Я не могу ничего объяснить. Только не тебе!

– Тогда не надо. Но давай посмотрим по-другому! Ты можешь не обращать внимания на то, что с тобой случилось, и не сражаться за свою жизнь. Оставайся и живи в Шотландии, но однажды страшный день настанет! Тебя замучают, признают виновной и посадят в тюрьму на многие годы! На десять-пятнадцать лет? Тогда ты уже не сможешь игнорировать происшедшее, уверяю тебя! – Он остановился, так как прекрасно знал, как сыграть свою партию. После кнута надо показать пряник. Он всегда был силен в психологических играх. – Ливви, подумай об этом, пожалуйста, – его голос стал нежным. Он убеждал и уговаривал. – Если ты сейчас поедешь со мной, то сможешь разобраться в ситуации, а после судебного слушания вернешься в Абердин. Если уж тебе так этого хочется. – Он наклонился, приблизив свое лицо к ее лицу. Его не слишком волновало, что она будет делать, когда он привезет ее в Лондон. Только бы побыстрее забрать ее отсюда, и наплевать, что с ней будет потом. Самое лучшее – если ее засудят. Тогда он в безопасности.

Она молчала, не поднимая глаз от земли. Это был хороший знак.

– Ливви, я люблю тебя, – сказал он нежно, снова призывая в союзники ложь. – Я не хочу потерять тебя. Ты можешь дать мне шанс, если вернешься домой. Но если ты останешься здесь, то лишаешь меня этого шанса. Надеюсь, ты не позволишь нам разбить нашу жизнь. В тебе вся моя жизнь. Только в тебе одной.

Она подняла голову. Его лицо было серьезно, его глаза умоляли ее. Она вдруг почувствовала знакомую связь между ними. Ей стало уютно от мысли, что с ней рядом человек, которого она знает так долго! Все мысли, которые поддерживали ее в эти несколько дней, оставили ее. Подступило тревожащее одиночество. Он прав, подумала она, надо спасать прежде всего себя, а потом думать о других. Фрейзеру она не нужна. Если бы он любил ее, тогда другое дело, но он не любит. Он ей это ясно показал. Она долго сражалась со своими мыслями и со своей тоской.

– Ты хочешь, чтобы я уехала сейчас?

– Да. Сейчас или никогда! Выбирай, Ливви! Она отвернулась, долго молчала, а потом кивнула.

– Я пойду заберу свои вещи, – сказала она, не замечая торжествующего взгляда Джеймса. Потом встала и вышла из холла.

Фрейзер смотрел, как Ливви вошла в кабинет, но молчал. Ее появление и мысли о Джеймсе в холле лишили его дара речи. Они молча смотрели друг на друга несколько минут, не обращая внимания на присутствие Энди Робертса.

– Я принесла пленку. – Она вынула ее из сумки и положила на стол вместе с двумя сделанными копиями. Фрейзер поймал ее за руку.

Она отвернулась от него:

– Джеймс в холле. Он приехал, чтобы забрать меня домой.

Если бы она не смотрела в окно, тогда могла бы заметить сильное потрясение и боль на лице Фрейзера. Он приоткрылся лишь на секунду, но если бы она заметила это, то никакие силы не заставили бы ее уехать. Она так хотела и ждала его любви. Но когда она снова повернулась к нему, ему удалось снова взять себя в руки. Он пусто и отстраненно посмотрел на нее.

– Ты уезжаешь?

– Да. У меня на следующей неделе суд. Я хочу постараться разобраться со своим делом.

Рука Фрейзера, лежащая на ее руке, задрожала. Он посмотрел на нее и отодвинулся. Ливви подошла к своему стулу и взяла сумку. Как ей хотелось сказать, что она отчаянно хочет остаться и никогда не покидать этот крошечный кабинет! Как ей трудно отказаться от своей любви к Фрейзеру! Но она молчала. И он тоже молча смотрел, как она берет свое пальто и шарф. Он совсем забыл сказать, что ее в аэропорту ждет Мойра.

– Как долго?..

– Я не знаю, ответила она быстро. Ей было трудно смотреть на него. – До свидания, Энди. Удачи.

– Да, я… Пока, Ливви, – Энди Робертс совершенно растерялся. Он не понимал, какая чертовщина здесь происходит, но чувствовал, что весьма адская.

– Прощай, Фрейзер, – прошептала Ливви, но Фрейзер повернулся к ней спиной. Он пристально смотрел в окно, совершенно опустошенный и не обратил на нее внимания. Когда он повернулся, она уже ушла.

После нескольких минут болезненного молчания Фрейзер взглянул на Энди Робертса.

– Как ты считаешь, твой приятель соберется когда-нибудь… – Его прервал телефонный звонок. Он поднял трубку, а потом моментально передал ее Энди. Он с трудом понимал, о чем идет речь, его затопила боль, вызванная отъездом Ливви. Он забыл обо всем: об «ИМАКО», о желтом ручье, несущем в своих хрустальных струях удушье, о жестокой судьбе отца…

Энди повторил в трубку:

– Мы будем. Мы будем через час пятнадцать минут. – Потом посмотрел на часы и встал. – Пойдем, Фрейзер. Давай наконец закончим с «ИМАКО» раз и навсегда.

Схватив свое пальто и небольшую сумку, которую они приготовили, Энди выскочил из кабинета. Фрейзер последовал за ним.

Глава 34

Алек оторвался от кроссворда, когда дверь в холл открылась в третий раз за последние десять минут. Он никак не мог разобраться в том, что происходило сегодня вечером в газете. Люди приходили и уходили. В этот раз в приемную вошел парень, держа в руках маленький коричневый пакет.

– Посылка для Оливии Дэвис, – сообщил он.

– Она только что ушла.

– Ты можешь расписаться за нее, парень?

Алек отложил книжку с кроссвордами, неохотно достал из кармана пиджака ручку. Машинально он выглянул на улицу и увидел Ливви, садящуюся в машину, припаркованную перед дверью.

– Обожди минуту, я попробую догнать ее, – сказал он курьеру. Вскочив, он обежал стол и выглянул наружу. – Мисс? Ливви Дэвис! – закричал он, махая рукой. Но машина уже сорвалась с места. Он понял, что его не услышали, и вернулся обратно.

– Вот. Распишитесь здесь. – Курьер подал ему квитанцию.

Алек вернулся на свое место. Ему не нравилось расписываться вместо других людей, это раздражало его.

Он снова достал ручку и наклонился над квитанцией, но в этот момент в холле появились спешащие куда-то Фрейзер и Энди.

– О, мистер Стюарт! – обрадовался Алек, увидев их. – Здесь посылка для Ливви Дэвис.

Фрейзер, дойдя до двери, обернулся.

– Позаботься о посылке, Алек! Она уехала на несколько дней, а я очень спешу. – Он беспомощно пожал плечами.

– Хорошо, мистер Стюарт.

– Можешь отнести ее на мой стол, когда распишешься за нее.

– Договорились.

Фрейзер поблагодарил Алека, пожал ему руку и поспешил за Энди. Сбежав по ступенькам, Фрейзер догнал спешащего Энди.

Алек мизинцем нашел место для подписи и нацарапал свои инициалы.

– Откуда посылка? – спросил он.

– Из Лондона, – ответил парень, складывая квитанцию и убирая ее в карман куртки. – Должно быть, что-то очень важное, раз решили послать с курьером. Но раз ее здесь нет, это пустая трата денег. Пока, приятель! – Курьер застегнул куртку, вышел под усиливающийся дождь, открыл дверцу фургона и залез в машину.

Алек наблюдал, как, мигнув красными огнями, фургон отъехал, а потом снова вернулся к кроссворду. Нет слов, все это раздражало! За сегодняшний вечер столько народу и сумятицы, сколько обычно выходит за неделю. Он надеялся только, что это не плохое предзнаменование.


Ливви сидела и молча смотрела в окно на освещенные улицы Абердина, по которым они проезжали. Дождь усилился, размывая по стеклу оранжевые огни фонарей. Ливви подняла руку и тыльной стороной ладони вытерла мокрые щеки. Она не знала, почему плачет, но не могла остановиться. Может, правильнее было остаться, думала она, пока слезы струились по ее лицу как дождевые капли – по стеклу перед ней. Один день в Абердине ничего не решал для Джеймса.

Утром она так старалась сделать что-то для кого-то еще, не думала о себе, а сейчас все изменилось. Она здесь, убежала от Фрейзера и думает только о себе. Она совершенно отчаялась и растерялась. Ей просто было необходимо время, чтобы все обдумать.

Пока Джеймс медленно вел машину к Бриджди, она потянулась к своей сумке. Она собрала ее меньше чем за десять минут, пока Джеймс в пальто стоял в дверях ее квартиры в мансарде, пытаясь скрыть отвращение во взгляде. Она достала носовой платок и вытерла нос. Потом посмотрела на его профиль и попыталась заговорить.

– Итак, как тебе понравился новый защитник, которого нашел Питер? Мама сказала, что… – Она замолчала, увидев, как он сжал челюсти, когда она заговорила, как судорожно дернулась его щека. Несколько секунд она наблюдала за ним. Он сосредоточился па дороге и молчал, делая вид, что ничего не слышал.

– Джеймс?

– Хм? – Он снял руку с рулевого колеса и похлопал ее по ноге. – Я пытаюсь сосредоточиться на дороге, Ливви, дорогая. Как-никак, незнакомая машина. Не хочу, чтобы мы нашли конец в доках Абердина! – Он слегка напряженно улыбнулся, и Ливви подумала, как все фальшиво. Почему она раньше не замечала его неискренности?

– Джеймс, я спросила, как тебе понравился новый защитник, которого нашел Питер? – Она не отрывала взгляда от его лица. Что-то заставило ее насторожиться, она сама не знала, что. – Мама должна была рассказать мне о твоих звонках. Почему она не говорила?

Джеймс хотел увеличить скорость, но включился красный свет, и он не успел. Не обращая внимания на ее второй вопрос, он сосредоточился на управлении машиной.

– Джеймс?

– Слушается руля, – сказал он наконец. – Добрый старый БТ.

Ливви заметила, как у него дважды дернулся мускул на щеке.

– Так что ты скажешь насчет нового защитника? Ты не можешь не знать о нем от Питера!

Вдруг Джеймс остановил машину. Он был разозлен бесконечными вопросами Ливви.

– Ливви, что это? Допрос третьей степени? – Он посмотрел на нее со смесью отвращения и раздражения. – Я понимаю, ты волнуешься. А сейчас давай забудем это!

Ливви пристально взглянула на него. Ее словно молнией поразило. Он вдруг сделался таким прозрачным, что она видела его насквозь.

– Нет, – сказала она, тряхнув головой. – Я ничего не желаю забывать! Ты ничего не хотел знать, не так ли, Джеймс? – Почему ей не пришло в голову спросить его раньше? – Ты ни разу не разговаривал с Питером! Он повернулся к ней.

– Ливви! Перестань! Какого черта ты задаешь дурацкие вопросы! – Он наклонился, чтобы дотронуться до нее, но она оттолкнула его.

– Ты ничего не знал, ты лжешь мне! Чего ты добиваешься? – жестко спросила она.

Он отвернулся, и его ноздри раздулись от гнева. Его затошнило от мысли, что он жил с ней. И все его мысли отразились на его лице.

– Боже! Почему ты приехал сюда? – вдруг заплакала она.

– У меня не было выбора! – злобно закричал Джеймс. Он ненавидел эту отвратительную женщину, пускающую сопли. Он отвернулся от нее, чтобы скрыть свою ненависть. Потом обуздал эмоции и сказал спокойно: – Пойми, Ливви! Что это все…

Но было уже поздно. Ливви увидела его лицо.

– Ты выродок! – закричала она, перетащила свою сумку на переднее сиденье и стала открывать дверь.

– Нет! Ты не сделаешь этого! – Джеймс схватил ее за руку и попытался помешать. – Ну-ка давай…

Он резко подтянул Ливви к себе, крепко вцепившись одной рукой в ее плечо, увеличил скорость машины. Совершенно обезумев, Ливви опустила голову и впилась зубами в цепкую, причиняющую ей боль руку. Пытаясь освободиться, он тряхнул рукой, совершенно забыв о машине.

– Господи! Ты сука! – И не раздумывая Джеймс ударил ее. От сильного удара по лицу голова Ливви впечаталась в стекло. Она задохнулась от боли и почувствовала во рту вкус крови. Это придало ей новые силы. Неистово сражаясь, она открыла дверь и выскочила из машины. Упав на колени, она чуть не потеряла сознание от боли, но холодный воздух отрезвил ее. Ледяной дождь приносил жгучую боль порезу на щеке, но, не обращая ни на что внимания, стараясь убежать от этого оборотня, она прижала к себе сумку и побежала по дороге. Она бежала, уклоняясь от машин и все дальше удаляясь от Джеймса, прежде чем тот смог осознать, что случилось.

Через несколько минут светофор дал зеленый свет, и две машины перед Джеймсом тронулись с места.

– Ливви! – Он выскочил из машины, оставив включенным двигатель, а дверь открытой, и бросился за Ливви вдогонку. – Ливви, вернись сейчас же! – вопил он. – Ты – тупая сука! Что ты делаешь?

Он обернулся, услышав жуткий скрежет. Это «форд», вылетевший с боковой дороги, пытался втиснуться в поток движущихся машин. Водитель не заметил стоящей машины Джеймса и врезался в нее со скоростью сорок километров в час.

– О Боже! – закричал Джеймс, потом снова посмотрел на дорогу и увидел, как Ливви, отчаянно размахивая рукой, остановила такси и торопливо села в машину.

– Ливви! Вернись сейчас же! – из последних сил завопил он. Но такси влилось в поток идущих машин, и Ливви уехала. Он зажал голову руками и закрыл глаза. Вокруг него собралась толпа, обсуждая аварию. Кто-то побежал вызывать «скорую помощь», но Джеймс уже ничего не соображал. Он слышал голоса, обращавшиеся к нему, но, не реагируя на них, дрожа всем телом, поплелся к груде металла, которая прежде была его машиной.


Алек закончил заполнять последние клеточки кроссворда и откинулся на спинку стула, чрезвычайно довольный собой. Конечно, это был не лучший его результат. Он затратил на решение кроссворда больше времени, чем обычно, но ведь он не превысил свой рекорд только из-за того, что ему постоянно мешали. Положив ручку в карман костюма, он с наслаждением водрузил ноги на стол. Уже около восьми часов вечера, все вокруг спокойно, как обычно. Он закрыл глаза и расслабился на несколько минут, и через какое-то время в холле воцарилась тишина, прерываемая его тихим храпом.


Человек, идущий первым, был в костюме, поверх которого была надета черная куртка с капюшоном. Этот камуфляж облегчал его работу. Ему не задавали лишних вопросов, так как он выглядел как преуспевающий бизнесмен. Он молча вошел в приемную вместе со своим товарищем, прячущимся за ним. Остановившись в дверях, человек в куртке с трудом поверил в свою удачу. Охранник, дежуривший в холле, спал.

Вынув из кармана небольшую, обтянутую кожей дубинку, человек в куртке бесшумно подошел к столу и встал за спиной Алека. Примерившись, он обрушил на затылок Алека тяжелый удар. Тело Алека обмякло и стало падать со стула. Человек в куртке подхватил его, а потом с помощью своего скромного друга уложил за столом, чтобы лежащее тело не бросалось в глаза. Потом они вышли к машине, оставленной у входа в здание. Нескольких минут им хватило, чтобы принести четыре литровых канистры бензина и запереть приемную. Злоумышленники поднялись по лестнице в главный офис и принялись за работу.

Разливая повсюду бензин, они особое внимание уделили главной комнате и входной двери в нее. Они действовали быстро и слаженно. Человек в куртке прошел через два редакторских кабинета, которые располагались в самом конце здания, но не обнаружил ничего интересного для себя. Его скромный приятель действовал в главном помещении.

– Ты ничего не пропустил? – спросил человек в куртке, подходя к своему напарнику.

Тот покачал головой: – Думаю, ничего. Все это вспыхнет сразу.

Человек в куртке оглядел все опытным глазом и, поднял две пустые канистры.

– Порядок! Пора уходить!

Потом он оглядел безлюдные помещения с двумя кучами хлама на столе и, пока его приятель разливал бензин по всему помещению, зажег спичку и сунул ее под кипы бумаг.

– Прощай, «Эбердин энгас пресс», – сказал он, когда пламя взметнулось вверх.

Сбежав по лестнице, ночные гости закрыли за собой двери в здание газеты и растворились в ночи.

Ливви наклонилась вперед и постучала в стекло, отделяющее пассажирский салон от водителя. Тот обернулся и отодвинул стекло.

– Вы не можете ехать быстрее? – спросила она.

– Это не зависит от меня, женщина, – сказал он.

Ливви нервно выглянула в окно. Они попали в пробку на Нооз Андерсон-драйв, сразу после Королевских ворот. Открыв сумку, Ливви достала кошелек и снова наклонилась вперед.

– Сколько я вам должна?

– Два пятьдесят пять, – ответил он, недоумевающе глядя на нее в зеркало.

– Прекрасно. – Она высыпала монеты на руку, отсчитала три фунта и отдала водителю. – Прошу извинить, но я пойду пешком. Я ужасно спешу! – Она распахнула дверь, вышла из машины и побежала по улице.

Она бежала по Саммерсхилл-роуд, ее сердце бешено стучало, а дождь хлестал в лицо. Она вся промокла, но ее это не волновало; все, чего ей хотелось, – это вернуться к Фрейзеру. Быстро промчавшись по Ланг Мэстрик-драйв, она обогнула Байт авеню, и перед ней неожиданно предстало здание «Эбердин энгас пресс». Ей осталось преодолеть около четырехсот метров. Никогда в жизни ее так не радовала неоновая вывеска. Не мешкая, она пробежала до входа в здание, чуть-чуть передохнула, потом перескочила через ступеньки, распахнула двери и влетела в холл.

– Алек? – Она промчалась мимо стола. – Алек? – Ливви оглянулась на распахнутые двери, чувствуя какую-то смутную угрозу. Вдруг плотное черное облако дыма поглотило ее.

– Господи! – Прижав руку ко рту, она бросилась назад. Подбежав к столу, увидела распростертое тело Алека на полу. Встав на колени, Ливви пыталась нащупать пульс, крича: – Алек! Алек, ты слышишь меня? – Его веки дрогнули. – Алек!.. Алек! Есть ли кто-нибудь в здании?

Она замолчала, когда его глаза на мгновение открылись, и приложила ухо к его груди.

– Вставай, Алек… пожалуйста… – Ее охватила дрожь. – Алек… кто-нибудь есть в здании?

Он попытался дать понять, что в здании он один.

– Слава тебе, Господи! – выдохнула Ливви. Как будто громадная тяжесть свалилась с ее плеч: Фрейзер был в безопасности! Через несколько секунд она стала действовать.

Опустившись на колени, она взвалила на себя тело Алека, придерживая его руками. С громадным усилием она потащила его к выходу. Ее колени подгибались из-за непосильной ноши. Сердце у нее бешено стучало, не хватало воздуха, но она упорно тащила его к стеклянным дверям. Добравшись до дверей, она толкнула их ногой и спустилась по лестнице. Потом она опустила его. Дождевые капли падали ему на лицо. Она выпрямилась и обхватила голову руками, преодолевая слабость и тошноту.

А потом Ливви действовала по наитию. Вбежав по лестнице, она скинула пальто и окунула его в грязную лужу под водосточной трубой. Потом в лужу последовал шарф. Склонившись к трубе, она взяла в руки носовой платок. Вернувшись в здание, она остановилась у телефона, набрала 999, сказала адрес. Мокрым носовым платком она обвязала голову, стараясь закрыть нос и рот. Поверх головы намотала мокрый шарф, натянула перчатки. Она была готова.

Набрав воздуха в легкие, она, не выдыхая, открыла дверь на лестницу и побежала по ступенькам вверх. В ее распоряжении было всего несколько минут.

Все здание было наполнено дымом. Глаза ничего не различали, но она хорошо знала дорогу. На первом этаже в легкие стал проникать дым, и она почувствовала, что задыхается. Крепче сжав губы, она открыла дверь в помещение редакции. Ядовитый дым стал разъедать легкие, она начала тереть глаза, пытаясь что-нибудь увидеть.

Огонь полыхал вовсю, но в основном горело там, где был разлит бензин. Все помещение еще не загорелось. У нее оставались секунды.

Двигаясь вдоль стены, она побежала к кабинету Фрейзера, подняла тяжелый крюк, размахнулась и ударила по стеклу. Стекло разлетелось вдребезги, а легкие получили глоток свежего воздуха. Она несколько раз глубоко вдохнула и закашлялась. Сделав последний вдох, бросилась в кабинет. Она подняла документы, разбросанные на полу, потом схватила пластиковый пакет, лежащий среди газет. В этот пакет она стала бросать все документы, попавшие на глаза: пленки, папки, коробку с дискетами, посылку, присланную из Лондона. Потом спрятала пакет под пальто и устремилась к двери.

Она даже не успела понять свою ошибку. Воздух, хлынувший через разбитое окно, усилил огонь. Все помещение уже было объято пламенем, плотный дым застилал глаза. Ливви охватила паника, когда она увидела огненную стену, встающую перед ней, и на пару секунд она замерла. Но потом, подавив панику, бросилась к выходу. Пламя было за ее спиной, и она изменила направление.

Она была уже у двери, когда загорелся потолок и горящие обломки рухнули ей на спину и плечо. Закричав от боли, она прижала обожженную руку к груди и стала спускаться по лестнице, хватаясь за стену, задыхаясь от черного дыма, с трудом уклоняясь от языков пламени. Огонь был везде – он сжигал ее легкие, ее лицо, ее руки. Потом она споткнулась и рухнула. Черное облако накрыло ее, и она потеряла сознание.

Фрейзер молча вез Энди Робертса в Абердин. Он с волнением бросал взгляды на Робертса, который просматривал папки, украденные из лаборатории «ИМАКО». Папки, из-за которых Фрейзер рисковал своей репутацией. И рисковал не зря. Он удивлялся, что не чувствует себя лучше после того, как получил нужную информацию. Почему это не радует его? Ведь это было дело, которому он посвятил свою жизнь с тех пор, как вернулся в Абердин. Но сейчас, после пережитого страха и напряжения, у него внутри была пустота. Он не испытывал ни радости, что справедливость восторжествует, ни триумфа своей победы, а только ужасное разочарование, что не с кем теперь разделить эти чувства. Они уже были на окраине города, когда Робертс отыскал то, что им было надо. Он восторженно закричал, привлекая внимание Фрейзера.

Фрейзер остановил машину, выключил двигатель и взял папку, протянутую Энди.

– Вот, результаты удобрений… пять лет назад, – возбужденно сказал юный репортер. Потом стал быстро перелистывать другие папки. – И здесь… и здесь… Черт побери, Фрейзер! Эти папки были заведены шесть лет назад – они впервые получили результаты анализов в 1987 году!

Фрейзер стал просматривать свою папку. Она была датирована апрелем 1991 года. Все страницы были заполнены сотнями исследований образцов воды и статистикой. Он быстро просмотрел материалы, которые могут пригодиться для публикации, и закрыл папку. Потом включил двигатель и посмотрел на Энди.

– Я хочу все это скопировать, а потом вернуть обратно. Так будет безопаснее, – сказал Фрейзер. – А потом я отправлюсь в аэропорт.

Он совсем забыл о Мойре из-за «ИМАКО» и теперь почувствовал вину. Ему надо поехать в аэропорт, извиниться перед Мойрой и рассказать ей про Ливви. Решив так, он обратился к Энди, спрашивая, может ли он высадить его здесь – ему срочно нужно в аэропорт.

Робертс согласился, закрыл папку и посмотрел вперед.

– Боже! Такой дым, как будто в городе сильный пожар.

Фрейзер прищурил глаза:

– Ты прав. Я надеюсь, что мы доберемся прежде, чем все кончится.

Энди улыбнулся. Первый раз с тех пор, как уехала Ливви, Фрейзер заговорил как нормальный человек.

– Кажется, горит та часть города, где наша газета. А вдруг это горим мы?

Они мчались на машине, наблюдая за оранжевым заревом на небе. В машине царило молчание, пока они торопились к городу. Но чем ближе они подъезжали к городу, тем сильнее обострялась тревога.

– Фрейзер? Ты думаешь?.. – Энди посмотрел на босса.

– Я не знаю. Но у меня есть причины для волнений, – быстро ответил Фрейзер.

Они проезжали по Нооз Андерсон-драйв, потом Фрейзер повернул в сторону Мэстрика. Когда они достигли Байт авеню, пришлось замедлить скорость, все было оцеплено. Полицейский офицер подошел к машине, и Энди высунулся из окна.

– Что случилось? – спросил он.

– «Эбердин энгас пресс». Это произошло из-за незатушенной сигареты, – ответил молодой полицейский. Он замолчал, так как Фрейзер выскочил из машины. – Эй! Куда вы? – заорал полицейский.

Фрейзер побежал по Байт авеню к зданию своей газеты. Прося подождать его, Энди вылез из машины и, повернувшись к полицейскому, объяснил, что Фрейзер – владелец газеты. Энди хотел последовать за боссом, но офицер остановил его и велел убрать машину.

Энди воспротивился было, но все же вернулся обратно к автомобилю. Оглянувшись, он увидел Фрейзера, стремительно несущегося к зданию.


Фрейзер остановился рядом с толпой. Его грудь бурно вздымалась от быстрого бега, и он с трудом восстанавливал дыхание. У него не было сил даже пошевелиться.

– Ох, бедная девочка! И ведь подумать только, какая смелость у некоторых! – Две старушки, стоящие перед Фрейзером, смотрели на пожар и обсуждали ситуацию.

– Она вытащила его! Да-да! Я слышала, это был работник безопасности. Мне никак не понять, откуда у нее взялось столько сил. Парень-то тяжеленный!

Старушки болтали, а Фрейзер стал тревожиться, но продолжал внимательно слушать их разговор.

– Ты знаешь, кто она была?

– О нет. Только слышала, что журналистка. Зачем-то вернулась… ну и… Эй!.. О чем ты думаешь, сынок?

Фрейзер больше ничего не слышал. С ледяным ужасом в душе он стал, работая локтями, пробираться через толпу, забыв о всякой вежливости. Пробравшись вперед, он увидел горящее здание, пожарные машины, насосы, две «скорые помощи» и полицейских, которые сдерживали возбужденную толпу. И тогда он побежал.

– Эй! Вы… Сюда нельзя! – Со всех сторон раздавались крики, предназначенные ему. Он почувствовал, что кто-то пытается схватить его и помешать, но это его не остановило. Он бежал, весь охваченный паникой. На тротуаре подальше от горящего здания Фрейзер увидел фигуру Алека, закутанного в красное одеяло. Фрейзер окликнул Алека и подбежал к нему.

– Алек… Алек… Что случилось?

– Господи! Мистер Стюарт! – Алек вздрогнул. – Они хотели увезти меня, но я сказал им нет. Нет, нет, я не могу до тех пор, пока не увижу вас… – Он покачал головой и закрыл лицо руками.

– О Боже!.. Бедная девочка, Ливви… Я… – Алек плакал от шока. – Спасибо Господу, что вы здесь, мистер Стюарт… Я…

Но Фрейзер уже не слышал его. Он бежал к зданию, потом стал яростно отталкивать пожарника, схватившего его: ему необходимо было найти Ливви. Он не понимал, что делает, все его мысли были о Ливви – он должен увидеть ее или услышать о ней.

Неожиданно кто-то толкнул его в спину. Фрейзер вскрикнул и упал на землю лицом вниз, сверху навалился пожарник, заломив ему руку. Он пытался освободиться, не обращая внимания на боль, через несколько минут успокоился, уткнувшись лицом в грязь. Пожарник сильным рывком поднял его.

– Куда вас понесло?! Черт вас побери! – Он взял Фрейзера за плечи и в сердцах встряхнул его.

– Я… – Фрейзер попытался понять, о чем его спрашивают, и через несколько минут ответил: – Женщина… Она была в здании.

Лицо пожарника изменилось.

– Вы знаете ее?

– Знаю ее? Боже! – Он перевел дыхание. – Где она? С ней все в порядке? Где?..

Пожарник кивнул в сторону «скорой помощи».

– Они собираются увозить ее сейчас… Вы… – он не закончил предложения.


Ливви лежала на носилках. Кислородная маска закрывала ее лицо, рядом сидел врач, слушая пульс. Ее собирались отправить в больницу. Водитель уже закрывал двери, когда появился Фрейзер.

– Подождите! – закричал он. – Это… это моя подружка.

Водитель придержал двери, и Фрейзер вошел в машину.

– Ливви? – склонившись к ее лицу, прошептал он. – Ливви? Ты слышишь меня?

Ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Он увидел, как она пытается улыбнуться под маской, и с трудом сдержал слезы.

– Не разрешай мне плакать, – сказал он, нежно касаясь опаленных волос. – Мальчики не плачут. – Подняв руку, он вытер свое лицо.

Она кивнула, показывая головой на грудь.

– Что? – он наклонился ниже. – Что, Ливви? – Фрейзер взглянул на врача. – Что она пытается сказать?

– У нее что-то под пальто, – ответил доктор, – она не позволяет забрать это. Кажется, сумка, полная папок или газет. Врач пожал плечами. – Возможно, вам лучше поехать в больницу и там забрать у нее бумаги.

Фрейзер заглянул в ее глаза, чистые ярко-синие глаза, и, увидев облегчение в них, сказал:

– Да, я поеду в больницу.

Он наклонился к ее лицу и поцеловал кислородную маску. Она попыталась еще раз улыбнуться ему – и ее веки тихо закрылись.

– Я не позволю этой женщине покинуть меня снова, – прошептал он, – я люблю ее, ты понимаешь это?

Он замолчал, а потом сказал, запинаясь:

– Кроме того, она вечно без меня попадает во всякие ужасные истории!


Абердин, октябрь 1993 года

Ливви сидела за столом в большой неубранной кухне дома Фрейзера. Она редактировала статью, которую написала утром для «Лайф-стиль». Вообще-то она должна быть в офисе, но с утра решила никуда не ходить. Впервые за многие годы Ливви никуда не спешила. Работа перестала быть для нее самым главным в жизни. Она была счастливее, чем когда-либо могла себе представить.

Взглянув на часы, она включила приемник, чтобы прослушать новости, а сама вернулась к работе. Подогнув под себя ноги и подперев голову руками, она стала читать свою заметку. Через несколько секунд она услышала голос диктора и задрожала.

– Два бывших выпускника Оксфорда, обвиняемых в контрабанде пяти килограммов кокаина в нашу страну, сегодня предстали перед судом. Хьюго Говард, владелец страховой компании «Говард», признан виновным по всем обвинениям и приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения; Джеймс Вард, бывший секретарь министерства иностранных дел, не признан виновным, но осужден и приговорен к пяти годам. Судья Оттомэн обвинил его в жестокости, с которой он действовал, подставляя под арест Ливви Дэвис. В феврале этого года ей было предъявлено ошибочное обвинение. Мисс Дэвис, бывшая ведущая передач городского телевидения…


Ливви все еще сидела у стола, когда через час Фрейзер пришел домой. Она не слышала, как он вошел. Она не слышала ничего и не отрывала глаз от окна, глядя на бледно-голубое октябрьское небо с бегущими по нему белыми облаками. Ее лицо было мокрым, но она не понимала, почему плачет.

Фрейзер скинул куртку и прошел на кухню. Он остановился в дверях и долго смотрел на Ливви. Глядя на нее, он никак не мог поверить, что она здесь, в Абердине, вместе с ним. Понимая, из-за чего она расстроена, он подошел к ней, откинул ее волосы и поцеловал в обожженную, изуродованную ужасными красными следами от ожогов половину лица. Она посмотрела на него.

– Ох, Фрейзер… Я… – Она повернулась к нему.

– Ливви? Эй! – Он быстро сел рядом с ней. – Что с тобой?

Она пожала плечами.

Фрейзер взял ее за руку и поцеловал в ладонь. Он знал, почему она плачет, поэтому пришел сегодня домой так рано. Не отпуская ее руки, он спросил:

– Ты хочешь поговорить об этом?

Она снова пожала плечами. Какое-то время они молчали.

Потом Ливви повернулась к нему.

– Как ты думаешь, все закончилось? – тихо спросила она.

Фрейзер сжал ее ладонь:

– Да, я думаю, что для тебя все закончилось.

– Что будет с Хьюго?

– Я не знаю. Весь этот ллойдовский бизнес связан с различными грязными вложениями. Об этом стало известно благодаря Робсону. И, если суд подумает над этим, то Хьюго может потянуть за собой очень многих людей.

– Как ты считаешь, почему он сознался? Фрейзер пожал плечами:

– Мне кажется, что ему безопаснее в тюрьме, Ливви. Ливви отвернулась и содрогнулась. Через несколько минут она слабо попыталась заговорить:

– Что ты?..

Но Фрейзер приложил пальцы к ее губам.

– Ты меня спросила, неужели все закончилось, – сказал он нежно. – Да, все закончилось, но не для нас. – Он наклонился к ней, притянул ее к себе и поцеловал. – Для нас все только начинается!

Загрузка...