Обними меня

Глава 14

С тех пор как в бульварных газетах появились первые сообщения о том, что Оливия убила принца, а сама бесследно исчезла, словно растворившись в воздухе, Маргарет так и эдак складывала в уме элементы этой головоломки. Даже когда в Сефтон-под-Горой приехали детективы, она не прекратила собственного расследования. Вырезав материалы об этом деле из газет, Маргарет завела специальную папку для свидетельских показаний, которые ей удалось раздобыть. Еще она вела дневник, изо всех сил пытаясь отыскать решение загадки хотя бы для того, чтобы попытаться внести какую-то ясность в ситуацию и по возможности ободрить совсем было упавших духом друзей. Все они испытывали сильнейшее чувство вины из-за того, что ничем не смогли помочь Оливии, и считали время после ее исчезновения, особенно первые несколько дней, худшим в своей жизни.

Теперь, когда друзья Оливии собрались вместе в гостиной, Маргарет окончательно утвердилась в мысли, что, устроив этот вечер, поступила правильно.

Детективы вернулись в комнату и уселись на свои места. Маргарет решила, что пора начинать.

– Детектив Сиксмит, у вас есть вопросы? – обратилась она к Джо.

– У меня много вопросов, мисс Чен. Но позвольте мне начать с главного: вы принимали участие в организации побега леди Оливии?

– Нет, не принимала, – ответила мисс Чен.

Джо обошел комнату, задавая тот же самый вопрос всем гостям, за исключением Дженни и Хэрри. И все они ответили то же, что и хозяйка дома.

– У меня есть вопрос, – вступил в разговор Джеймс. – Скажите, Хэрри, почему вы так уверены, что принца убила именно Оливия? Разве вам известно, что происходило в тот вечер? Ведь вы точно знаете только одно: она выбежала из дома. Ну и еще кое-какие детали, так сказать, антураж сексуальных игр, которым они с принцем предавались. Я вам так скажу: преступницу из нее сделали журналисты. Это они убедили общественность, что несчастного убила Оливия. Она – жертва бульварной прессы. А пресса никакого отношения к правосудию не имеет.

В голосе Джеймса отзывалась скрытая страсть. Это напомнило Хэрри о том, что Джеймс, Септембер, Анжелика, Маргарет и мисс Пламм, знавшие Оливию на протяжении многих лет, безмерно ее любили, между прочим, еще и за то, что она вечно жила на пределе и проводила каждый свой день так, будто он был последним в ее жизни. Оливия обладала красотой и грацией, любила жизнь и была необычайно щедра. Ну и конечно же, она обожала любовь, в особенности ее чувственную сторону, а предаваясь радостям плоти, не признавала никаких границ. Своих друзей и любовников она поражала неукротимой энергией, темпераментом, неуемным желанием жить в полную силу. «Интересно, – подумал Хэрри, – задумывались когда-нибудь эти люди о темной стороне ее натуры, а если задумывались, сделали ли для себя какие-нибудь выводы?»

– Должен хотя бы отчасти согласиться с вашим мнением относительно прессы, Джеймс. Кстати, Маргарет, примите мою благодарность за то, что вы всех нас собрали у себя. Однако меня волнует вот что: даже если нам удастся сложить из разрозненных элементов полную картину происшедшего, уверены ли вы, что это полотно придется вам по вкусу?

– Разве стоит сейчас думать о наших вкусах? Нам необходимо знать правду, и мы примем ее как данность, какой бы горькой она ни была. Я уверена в одном: в любом случае Оливию мы никогда не забудем и не предадим. Между прочим, мы в каком-то смысле ее семья, другой-то у нее все равно нет, – сказала, вступая в разговор, Септембер.

– Скажите, вы готовы дать слово, что в будущем не станете оказывать ей содействие? Я лично в этом сомневаюсь, – горько усмехнувшись, произнесла Дженни.

Гости Маргарет хранили молчание. Хэрри же подумал: Дженни задала хороший вопрос, правда, задан он был слишком рано.

– А что? Интересная мысль, вы не находите? Предлагаю вам как следует поразмыслить над этим вопросом. Но с ответом можете не спешить. Мы вернемся к этому позже, – бросил он собравшимся.

Дженни, уяснив, что шеф решил предоставить гостям Маргарет время на размышление, ощутила досаду и обиделась на него. Впрочем, ее обида на Хэрри жила недолго. Стоило ей наклониться к нему, чтобы выразить шепотом свое несогласие с такой постановкой дела, как ей пришло на ум, что она слишком спешит. Но у Дженни имелось оправдание. Ей хотелось, что называется, взять гостей Маргарет на испуг. Она была достаточно хорошим детективом, чтобы понимать: эти люди в смятении и есть смысл на них надавить. «Но ничего, – утешила она себя, – если старший следователь считает, что можно подождать, – подождем. Хорошо уже то, что они основательно смущены: им будет нелегко построить свой ответ так, чтобы говорить об Оливии правду и одновременно не навредить ей своими показаниями».

Маргарет снова попыталась перехватить инициативу.

– Давайте начнем все с самого начала – попытаемся представить, что произошло в ночь этого так называемого убийства, – предложила она.

– Не «так называемого», а самого настоящего убийства, мисс Чен, – наставительно произнесла Дженни.

– В таком случае почему бы вам не рассказать, что вы увидели, когда оказались на месте преступления? – спросила Маргарет.

Дженни порозовела, но в ответ не проронила ни слова.

– Ага! Насколько я понимаю, вы не были на месте преступления в ту ночь, – не без злорадства заключила Маргарет.

– И мы еще толкуем о правосудии! – воскликнул Невилл. – Но может, там были детектив Сиксмит или вы, Хэрри? Всем нам очень важно знать, что случилось в ту ночь.

– Да, мы с Сиксмитом были там меньше чем через час после убийства. Думаю, вам действительно следует узнать, что там произошло, и не из газет, а от очевидцев. Не хотелось бы, кроме того, чтобы вы питали излишние иллюзии насчет леди Оливии, а ведь вы их питаете, поскольку любите ее и жизни без нее не мыслите.

Кстати, Маргарет, чуть не забыл. Эти две девушки, которые трудятся у вас на кухне… Может, вам отослать их домой? Я совсем не хочу, чтобы наши разговоры обсуждались за столиками в чайной мисс Марбл. До сих пор нам даже журналистов удавалось от вас отваживать, чтобы не было утечки информации, – небрежно заметил Хэрри.

– Все ясно, – сказала Маргарет, поднялась с места и вышла из гостиной.

Пока она отсутствовала, мужчины закурили сигары, а дамы завели между собой разговор. Темы были самые банальные: о деревенских жителях, о том, кто что сказал, что сделал. Было ясно: при других обстоятельствах и разговоры бы шли иные. Когда хозяйка вернулась, все с облегчением перевели дух.

– Они ушли. Счастливы до ужаса, что не пришлось мыть посуду и прибирать.

– В таком случае приступим, – сказал Хэрри. – Все началось с того, что мне сообщили о бежавшей по улице в районе Мейфер женщине. Ее преследовал некий мужчина, который, как потом выяснилось, был братом убитого. Мужчина утверждал, что женщина, за которой он гнался, была леди Оливией Синдерс, и не уставал повторять, что она убила его брата. Живший по соседству человек видел, как леди Оливия выскользнула из парадного подъезда дома, где жил принц, о чем впоследствии и заявил в полицейском участке. Редкие прохожие, находившиеся в тот поздний час на улице, приняли участие в преследовании беглянки, но в темноте ее потеряли. Как только я получил сведения, кем был убитый, то выехал на место происшествия, прихватив с собой всех свободных от дежурства людей, чтобы бросить их на прочесывание близлежащих улиц. Мои люди оцепили весь район, так что, если бы Оливия по-прежнему находилась на улице, ускользнуть от нас ей бы не удалось. Так, во всяком случае, я думаю. Между прочим, детектива Салливан не было на месте убийства, поскольку она организовывала преследование. Мы полагали, что леди Оливии от нас не уйти.

– Должно быть, она перепугалась до смерти, – вздохнула Анжелика.

– Или сначала ее накачали наркотиками, а потом напугали – в противном случае она бы не побежала, – вставила Септембер.

– Это лишь предположение, а мы договорились сегодня вечером говорить одну только правду, стало быть, опираться будем исключительно на факты, – напомнил Джо Сиксмит.

– Все, что вы до сих пор рассказали, ужасно. Не в характере Оливии было терять над собой контроль, набрасываться на человека, чтобы причинить ему вред, а потом ударяться в бега. Должно быть, в этот момент у нее произошло временное помутнение рассудка, – пробормотала мисс Пламм.

– Значит, вы полагаете, все эти действия были не в ее характере? Но так ли это? Вдруг в эту ночь одержала верх темная сторона ее натуры? Ведь были, вероятно, случаи – еще до убийства, – когда она демонстрировала вам свои негативные черты? Возможно даже, это вас неприятно в свое время поражало, но такова уж была ваша любовь к Оливии, что вы предпочли сделать вид, будто ничего страшного не произошло. Итак, леди и джентльмены, знаете ли вы хоть что-нибудь о темной, оборотной стороне этого многогранного и сложного, без сомнения, характера?

В комнате воцарилась мертвая тишина. Хэрри многозначительно посмотрел на свою помощницу, и она поняла, что нарушить затянувшееся молчание выпало ей. Что и говорить, слова Грейвс-Джонса задели друзей Оливии за живое. Но Хэрри было этого мало, он желал получить подтверждение своей теории из их уст.

– Вы хотели сыграть с нами в честную игру – вот и играйте. Скажите, прав ли старший следователь, утверждая, что у Оливии в характере имелись и неприятные черты? Забудьте о своем чувстве вины перед этой женщиной и говорите, что думаете, – звенящим от напряжения голосом произнесла Дженни.

Первой из друзей Оливии заговорила Маргарет:

– Предположение детектива не лишено оснований. Я заявляю об этом со всей ответственностью и от имени своих друзей. Впрочем, если у кого-то из них другое мнение, высказать его не возбраняется.

Гости Маргарет не возражали ей, и Хэрри удовлетворенно кивнул:

– Ну вот. Никто из вас по крайней мере не отрицает того очевидного факта, что леди Оливия могла убить человека. – Он со значением посмотрел на побледневшую Септембер, нервно теребившую платок.

– У меня вопрос, – сказал Невилл. – Я так и не понял, обнаружили ли вы на месте преступления улики, которые подтверждали бы присутствие Оливии в личных покоях принца? До сих пор вы говорили, будто есть свидетельства людей, видевших, как она выбегала из дома, но из этого вовсе не следует, что она перед этим находилась у принца в спальне.

– Такие улики есть. Когда мы с Сиксмитом приехали в дом принца, там уже было полно полицейских, которые следили за тем, чтобы на месте преступления все оставалось в неприкосновенности. Слуг принца собрали в холле, а его брат находился в библиотеке, откуда названивал к себе на родину, чтобы объявить домашним печальное известие о смерти старшего сына в семье. Когда мы вошли, он отшвырнул трубку и стал требовать, чтобы мы выдали ему леди Оливию. Он хотел увезти ее домой с тем, чтобы предать суду там.

Я предложил ему успокоиться и направился к двери. Когда я выходил из библиотеки, брат покойного продолжал рвать, метать и крыть Оливию последними словами на английском, французском и арабском языках. Он называл ее шлюхой, убийцей, даже колдуньей, кричал, что она наложила на его брата какое-то заклятие. От душевной боли и печали он был вне себя. Дом принца поражал великолепием, и тем ужаснее показалось нам то, что мы увидели на месте преступления. У дверей стояли двое полицейских. Когда мы вошли в спальню, которая, к слову, занимала весь второй этаж, я почувствовал резкий специфический запах, на который накладывался другой запах – духов «Пачули». Он был до того приторным, что меня замутило. И вот что мы увидели: на постели лежал молодой мужчина, у которого во рту торчал кляп – персикового цвета шифоновый шарфик. Руки мужчины были привязаны к спинке кровати, а его запястья были вскрыты острым предметом – в данном случае ножом. Кровь залила постель и стекла на пол.

– В газетах пишут, что все это была часть сексуальной игры, которая… хм… неудачно закончилась, – сказала мисс Пламм.

– Газеты врут, да и я тогда ошибался. Считал, что смерть наступила из-за того, что сексуальные игры слишком далеко зашли. Секс на грани жизни и смерти – вот во что они якобы играли, и я, признаться, тоже так тогда подумал. Но дело обстояло иначе. Просто Оливия хотела, чтобы мы так думали. И поначалу она своего добилась. Но это было умышленное убийство. Она спланировала все чрезвычайно умно, а уж ее побег был организован поистине образцово. Она постоянно подкидывала нам всякого рода ложные улики, чтобы сбить со следа.

– Но это все предположения, а не факты, – вставила Маргарет, которая вдруг пришла в сильное волнение, как, впрочем, и все остальные.

– Нет, это не только предположения, а факты, которые основаны на свидетельских показаниях. К сожалению, мне до сегодняшнего дня не удавалось составить из них цельную картину. Поверьте, я и сам был бы не прочь объяснить смерть принца досадной случайностью или небрежностью. Ведь я, должен признаться, восхищаюсь леди Оливией не меньше, чем вы. И я даже склоняюсь к мысли, что если бы она порвала с принцем, то ничего предосудительного в дальнейшем не совершила бы. Но я отвлекся. Вернемся к той злополучной ночи. Сиксмит, прошу вас рассказать гостям мисс Маргарет, какое заключение дала медицинская экспертиза.

Прежде чем начать, Джо Сиксмит с минуту мерил шагами комнату.

– Экспертизой установлено, что принц и леди Оливия неоднократно имели в тот день половые сношения – во второй половине дня и вечером. Установлено также, что принц был привязан к кровати до того, как ему вскрыли вены. При этом он находился под сильным воздействием кокаина и алкоголя. Мы знаем точное время, когда леди Оливию обнаружил в спальне брат убитого, после чего она бежала из дома. Вскрытие показало: принц к тому времени уже был мертв. Иными словами, с момента смерти принца до побега Оливии прошло довольно много времени. Нам известно также, что запястья ему вскрыла именно она, поскольку нож, который для этой цели использовали, был найден на постели. Отпечатков пальцев на нем не обнаружено, но это тот самый нож.

Она засунула принцу в рот свой шарф и, сев на постели, наблюдала, как он умирал. Тут у нас возникает сразу целый ряд вопросов, к примеру: получала ли она удовольствие, наблюдая за тем, как жизнь медленно уходила из принца? Испытывала ли она при этом особого рода возбуждение? Испытывал ли подобное возбуждение и принц, полагая, что она не даст ему истечь кровью и в последний момент остановит кровотечение? Находилась ли она, как и принц, под воздействием наркотиков? Последнее, впрочем, кажется мне сомнительным. Леди Оливия, не моргнув глазом, променяла свою безмятежную жизнь на удовольствие понаблюдать за тем, как он умирал. А умирал он, между прочим, долго. Жизнь уходила из него на протяжении нескольких часов. Оливия могла удалиться из спальни раньше, до того, как он умер, но не сделала этого. Ей необходимо было удостовериться, что он мертв. Что заставило ее убить принца? Если вы знаете какие-то смягчающие обстоятельства, мы были бы рады их выслушать. Возможно, впоследствии ваши показания сослужат леди Оливии недурную службу.

Хэрри прошелся по комнате, всматриваясь в лица присутствующих. Больше всех ему было жаль Септембер. Ее терзала душевная боль, до того сильная, что она не выдержала его взгляда и отвела глаза. Анжелика тоже испытывала душевные страдания – она сидела белая как полотно. Джеймс спрятал лицо в ладонях. Хотя Маргарет бодрилась и старалась держать голову высоко, снедавшую ее боль выдавали остановившийся взгляд и блестевшие в уголках глаз слезы.

– А как вы пришли к мысли, что это было умышленное убийство, Хэрри? – спросила Маргарет.

– Поначалу у меня не было ни малейших подозрений на этот счет. Они появились позже, когда я приехал сюда и побеседовал с друзьями Оливии. В сущности, я узнал ее благодаря людям, которые ее любили и сохранили ей преданность, несмотря ни на что. Мне удалось в каком-то смысле влезть в ее кожу, что и помогло дать ответ на вопрос, почему она не обратилась ни к кому из вас за помощью. Я пришел к выводу, что все вы, заявляя, что не видели ее и не получали от нее известий, говорили правду. Итак, почему леди Оливия не обратилась за помощью к друзьям?

Маргарет вскочила с места.

– Потому что помощь ей не требовалась! Она все придумала и продумала заранее – эту сексуальную игру на грани жизни и смерти, убийство и наконец собственный побег!

– Совершенно справедливо, Маргарет.

– Но в ее замыслы вмешался Его Величество Случай. Неожиданно приехал брат убитого, а Оливия никак не рассчитывала, что ее застанут в спальне принца. Но как выяснилось, великолепный план дал сбой только на этом этапе. Хотя ей срочно пришлось выбираться из района Мейфер, к чему она не была готова, остальное прошло как по маслу, – заключила мисс Чен.

– Скажите, Джеймс, зачем Оливии было прибегать к таким ухищрениям, чтобы убить принца? Что заставило ее лишать любовника жизни таким… хм… экстравагантным способом, а потом сидеть рядом и наблюдать за его страданиями? Она с самого начала должна была знать, что в преступлении первым делом заподозрят ее, что ей придется бежать из страны, а потом скрываться до конца своих дней. Ведь она не могла этого не понимать, не так ли? – спросил Хэрри.

– Не могу сказать ничего определенного, потому что не знаю. У нее с принцем были отношения типа любовь—ненависть. Он был властным и ревнивым, а кроме того, предпочитал извращенный секс, подчас даже с элементами садизма. Он обладал над ней некой властью – не только в постели, я хочу сказать. Он подавлял ее личность, ее индивидуальность. Иногда ей это даже нравилось, но бывали минуты, когда она его за это ненавидела и даже готова была убить, – заявил Джеймс.

– Он мог заставить ее сделать все, что ему было угодно. Возможно, ей надоело выполнять его приказы и потакать его прихотям и она взбунтовалась? Возможно, он слишком часто ее унижал – кто знает? Ничего подобного он на людях себе не позволял – не осмеливался. Знал, что случись такое – она для него потеряна. Оливия частенько намекала ему, что оставит его, когда любовь пройдет. Она даже несколько раз от него уходила, но потом возвращалась: не хватало характера, чтобы расстаться с ним навсегда. Она знала об этом и злилась и на себя, и на него. Думаю, под конец она пришла к мысли, что принц решил оставить ее при себе любой ценой – хочет она этого или нет, – предположила Анжелика.

– Принц был самым настоящим садистом. А вот Оливия такой не была. Он знал об этом и всячески склонял ее к садизму. В этом-то все и дело, – бросила Маргарет.

– Он понимал ее, но не мог принять того, что она любила не только его, но и любовь вообще. Ему была чужда ее тяга к новым впечатлениям и приключениям, к свободному полету страсти. В каком-то смысле он ее за эти качества ценил, но одновременно за них же и ненавидел. Мы, друзья Оливии, были убеждены: как только принц ей надоест, она от него уйдет. Между прочим, она сама заставила всех нас в это поверить. И что же дальше? Она – и это очевидно – со временем пришла к выводу, что принц превратил ее в свою рабыню и на волю уже не отпустит. Наркотики и извращенный секс постепенно сделали свое дело: она перестала быть цельным существом и как бы раздвоилась. В ней по-прежнему жила та Оливия, которую мы все любили, но появилась и другая – так сказать, Оливия принца или, если хотите, созданная принцем. Принц считал, что человек должен примириться с существованием зла в себе и учил Оливию любить темную сторону своей натуры. Как-то Оливия словно в шутку продекламировала: «Заключи меня в объятия, о моя темная, загадочная душа», – но это была не шутка, – вздохнула мисс Пламм.

– Ничего удивительного, что вы испытываете по отношению к Оливии комплекс вины. Вы не вытащили ее из болота, в котором она погрязла, смотрели на ее извращенную любовь с принцем сквозь пальцы – и вот теперь она потеряна для вас навсегда, а принц убит, – с горечью заметила Дженни.

– Салливан! – воскликнул Хэрри с негодованием.

– Слушаю, сэр, – мгновенно ответила Дженни, чуть ли не вытягиваясь перед ним в струнку.

В комнате установилось напряженное молчание. Впрочем, Хэрри скоро его нарушил, заявив другим, уже совершенно спокойным голосом:

– Давайте теперь переключим внимание на брошенную на дороге машину. Между прочим, именно это событие привело нас в Сефтон-под-Горой. Говорите, Салливан, теперь ваша очередь.

– Мы знаем о брошенной машине все, – сказала Маргарет.

– Правда? Вот что значит дедуктивный метод! Им пользуются разные люди, но выводы делают одинаковые. Или почти одинаковые. Приступайте, Салливан.

Септембер одарила Хэрри восхищенным взглядом. Его умение придавать не слишком приятным, по сути, вещам самый невинный вид не уставало ее удивлять. Он и сам был такой – мягкий и обходительный на первый взгляд, но со стальным стержнем внутри. Вот он каков – человек, в которого она влюбилась с первого взгляда. Правда, не всему, что он говорил, хотелось верить. Особенно тому, что Оливия убийство и побег спланировала заранее. Ведь это означало, что она хотела исчезнуть из жизни обитателей Сефтон-Парка навсегда. Из глаз Септембер потекли слезы. Оливия разбила ей сердце. Не намеренно, впрочем. Она любила Септембер, в этом не было сомнений. Исчезновение Оливии было, так сказать, явлением вторичным, побочным, вытекавшим из ее стремления любой ценой избавиться от принца.

Хэрри заметил печаль на лице Септембер, слезы на ее глазах и не выдержал. Подошел к ней и присел на подлокотник ее кресла. Большего в своем нынешнем положении он сделать для нее не мог и очень надеялся, что она это понимает.

– Итак, Салливан, начинайте, – в третий раз воззвал он к своей помощнице.

– Леди Оливия, убив принца и ускользнув от преследования, отправилась к своим приятелям Уосборо. Позаимствовав у миссис Уосборо машину и десять тысяч фунтов, она выехала из Лондона. Сказала, правда, подруге на прощание, что машину ей вернут. Приехав в Сефтон-под-Горой, она бросила машину и продолжила свое путешествие – пешком или на самолете, не знаю точно, – воспользовавшись помощью своих друзей.

– Неверно! – сказала Маргарет.

– Что именно? – поинтересовался Хэрри.

– Вы сказали десять тысяч фунтов? С такой суммой Оливия далеко бы не уехала. Прежде всего она направилась бы туда, где хранятся ее деньги – несколько сот тысяч фунтов по меньшей мере, а уж потом покинула бы Англию на самолете. Вот как она поступила бы, если бы спланировала убийство заранее. Последнее, кстати, все еще вызывает у меня большие сомнения.

– Неплохо, Маргарет, очень даже неплохо, – с улыбкой одобрил Хэрри.

– Кто в таком случае пригнал машину в Сефтон-под-Горой? Вы хотите сказать, что в ту ночь Оливии здесь не было? Откуда, интересно, вы об этом знаете? Между прочим, она могла спрятать деньги где-нибудь в лесу, приехать сюда в ночь убийства, забрать их и попросить кого-нибудь довезти ее до следующего перевалочного пункта, – сказала Дженни.

В комнате снова воцарилось молчание. Слова Дженни заставили гостей Маргарет задуматься. И тогда заговорил Джо Сиксмит:

– Сюда на машине Уосборо приехали двое. Вот почему были распахнуты обе дверцы.

– Неверно! – с еще большим напором, чем в первый раз, произнесла Маргарет.

Она взглянула на Хэрри. Ее внутренние биологические часы тикали, словно механизм часовой бомбы. Она торопливо складывала элементы головоломки воедино. Картина, которая у нее получалась, была как никогда ясной и четкой.

Дженни раздражало буквально каждое слово, вырывавшееся из уст Маргарет. Решив еще раз скрестить с ней шпаги, детектив спросила:

– С чего это вы взяли, что он не прав?

– Подумаешь, обе дверцы открыты! Это не аргумент. Может, их для того и открыли, чтобы все подумали, будто в машине ехали двое. Вы бы еще про включенные фары вспомнили. Элементарная уловка – ложное указание на время, чтобы сбить с толку полицию. Ключи в замке зажигания должны были создать впечатление, что машину покинули в спешке. Отпечатки большого и указательного пальцев оставлены намеренно, чтобы полицейские окончательно убедились, что в машине ехала Оливия. Машину припарковали поперек дороги, желая вызвать к ней повышенное внимание местных жителей и полиции. Тот, кто все это устроил, преследовал две цели: во-первых, хотел показать, что Оливия приехала в деревню или Сефтон-Парк в надежде получить помощь у местных обитателей, а во-вторых, надеялся сбить полицию с толку, заставить ее тратить время на выяснение, чья это машина да откуда здесь взялась. Нет, Оливия в Сефтон-под-Горой не приезжала вообще. Она следовала своему заранее выработанному плану, – заключила Маргарет. Затем она подошла к столу и плеснула себе в стакан кальвадоса.

– Вам ее никогда не найти, Хэрри, – с волнением заявил Джеймс.

Хэрри чувствовал боль и печаль Джеймса. Ничего, думал старший следователь. Это пройдет. Время лечит и не такие раны. Хэрри не хотел расстраивать Джеймса и говорить, что он будет преследовать леди Оливию Синдерс до тех пор, пока не арестует ее или не убедится в том, что она мертва. И не важно, сколько для этого ему понадобится времени – пусть даже годы. Он, Хэрри Грейвс-Джонс, и Скотленд-Ярд закрывать заведенное на Оливию дело не станут.