Обожженный

ВНИМАНИЕ! Текст предназначен только для предварительного и ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

+ 18 и старше

+ 18 и старше

Перевод, редакция, вычитка, оформление, обложка: группа https://vk.com/true_love_books

Лейси Харт

«Обожженный»

Аннотация

Трэвис

После происшествия шеф заставил меня выйти на пенсию.

Быть пожарным – все, чего я когда-либо хотел и ради чего жил.

Ну, кроме моей двенадцатилетней дочери, Эбби.

Растить ее как отцу-одиночке, а тем более, вечно занятому пожарному, было нелегко, но жизнь никогда такой и не бывает.

А потом был звонок из другого, хорошо известного мне города.

И пригласили в мой родной город, обратно в Кэнон.

Я покинул этот маленький город много лет назад, оставив позади многое, в том числе… ее.

Софи

Я никогда не собиралась оставаться в Кэноне, своем родном городе.

Но я вернулась сюда из большого города после колледжа и потери Трэвиса.

Я тратила свое время на преподавание в школе или чтение книг дома.

За что и заслужила репутацию «старой девы».

Но мое скучное существование неожиданно оживилось.

Девочка с рыжими волосами и изумрудными глазами появилась в «Усадьбе», ресторане его матери.

Он вернулся? Неужели Трэвис появился в Кэноне?

Глава 1

Трэвис

Я услышал пожар в доме еще до того, как в него вошел. Моя команда боевого расчета 32 в Риджфилде рассредоточилась по периметру и работала за пределами дома, пока Томми, один из парней, которому я больше всего доверял в своей команде, и я, уверенно прокладывали себе путь в доме на небольшом ранчо на Рекер-стрит, куда мы получили вызов несколько минут назад. Нам не потребовалось много времени, чтобы понять, что это деликатная ситуация. Как только мы вошли в парадную дверь, навстречу нам вырвались дым и жар. Мы оба работали достаточно долго, чтобы знать, что делать, как работать и как двигаться, чтобы найти тех, кто находился внутри. Соседи сказали нам о том, что думали, что где-то здесь находились мать и дочь, и нам нужно было их вытащить.

Я двинулся через гостиную и увидел, как пламя начало лизать ковровое покрытие и потолок. Нам нужно было двигаться быстро и добраться до спальни, чтобы кого-нибудь найти и вытащить отсюда как можно быстрее. Мы с Томми быстро двигались по коридору. Я взял на себя инициативу, проверяя двери, чтобы убедиться, что люди были в безопасности, пока мы не добрались до дальней спальни. Дым и пламя начали быстро заполнять коридор, и я пошел быстрее, чтобы открыть дверь и войти внутрь.

Там мы нашли мать, женщину лет тридцати, с явно испуганным лицом, прижимающую к себе дочь. Девочка быстро взглянула вверх, когда мы вошли в комнату, и выглядела не больше, чем лет на пять или шесть. Женщина начала кричать что-то по-испански, и никто из нас ничего не понимал, что она говорила. Томми потянулся к ней и поднял ее с кровати. Я пытался заставить женщину передать мне дочь, чтобы мы могли безопасно выйти, но она прижимала девочку к себе крепче и крепче. Мы не понимали друг друга, и я не мог тратить время на споры с ней. Я решительно начал двигаться обратно, к входной двери.

Томми, женщина и девочка внимательно следили за мной. Пламя стало сильнее, чем когда мы вошли, и теперь поглощало потолок, отрезая путь к выходу. Когда я дошел до входной двери, сквозь черный, поднимающийся вверх, дым, я повернулся к женщине и Томми, чтобы вытащить их к выходу. Прежде чем я смог добраться до них, рухнул потолок, и девочка упала на пол передо мной. Инстинкт взял верх надо мной, и я поднял девочку с пола прежде, чем пламя достигло ее, и выскочил за дверь. Я быстро передал девочку одному из своих коллег пожарных и повернулся, чтобы вернуться. И дошел до переднего крыльца, когда дом рухнул под тяжестью пламени, воды и дыма, и я провалился по пояс. Почувствовал грубый удар по голове деревом и понял - это был кусок пола, который прошел через мой костюм и ногу. Сочетание боли, жара и дыма было подавляющим. Мой разум устремился к Томми и женщине, к девочке и к моей собственной дочери, которая ждала меня дома. Я думал об Эбби и о том, что с ней произойдет, и в тумане увидел, как она улыбалась мне рядом со знакомым лицом, которое я давно не видел. Я отключился, борясь с темнотой и видениями.

А потом я проснулся.

Глава 2

Трэвис

— Пап, я зову тебе уже минут десять.

Эбби посмотрела на меня таким расстроенным взглядом, какой бывает у каждого двенадцатилетки, когда они думают, что знают больше, чем их родители. Я только что открыл глаза после того, как снова увидел этот сон, с которым был слишком хорошо знаком последние два месяца или около того; с тех пор, как получил травму. С момента инцидента мне дали инвалидность и, хотя расследование пожара и тех событий очистили меня от каких-либо нарушений, я все еще чувствовал тяжесть вины за то, что там произошло. Я с трудом пытался идти вперед каждый день ради Эбби, пытаясь сделать последние дни ее летних каникул немного лучше, пока не началась снова школа. Конечно, она этого не понимала.

— Папа, ты вообще меня слушаешь?

Я посмотрел на Эбби и увидел, что она стояла на пороге и ее рыжие, до плеч волосы, раздувал ветерок из кондиционера в моей спальни. Она уже была одета в футболку и шорты, и была готова к следующему жаркому, августовскому дню и теперь подталкивала меня к тому, чтобы куда-то пойти.

— Что случилось? – спросил я ее, когда протер глаза и вытолкнул себя из постели. Рана в моей ноге зажила хорошо, к счастью, но оставила мне шрам, и я немного хромал после операции и физиотерапии. Я немного поморщился, Эбби взяла меня за правую руку, помогла пройти через дверь и выйти на кухню.

— Я говорила, что этот парень снова звонит по телефону. Адвокат, — вздохнула она и передала мне беспроводной телефон из кухни. В этот момент я не был уверен, о каком адвокате говорила Эбби, потому что их было так много в течение нескольких недель, поэтому я просто взял телефон и начал говорить.

— Алло, — грубовато сказал я в телефон, пока шел наливать себе кофе. Эбби быстро подошла и налила его мне, поэтому я не пролил ни на пол, ни на стол. Храни ее Господь.

— Мистер Трэвис Стоун? – услышал я скрипучий, любопытный голос на другом конце телефона. Он явно не был адвокатом из профсоюза, компании по инвалидности или любым другим юристом, с которыми я разговаривал последнее время.

— Да, кто это? – спросил я, уже теряя терпение. Я слышал, что разговаривали по громкой связи, потому что во время разговора со мной человек на другом конце провода шуршал бумагами.

— Мистер Стоун, это Ирв Роджерс, я юрист в городе Кэнон. Я оставлял вам несколько сообщений, но вы не перезвонили.

Кэнон был местом, о котором я думал, что давно оставил позади. Конечно, у меня все еще была семья и друзья, которые там жили, хотя и не так много, как было, когда я уехал оттуда, чтобы пойти в колледж. Я был уверен, что знал, почему этот парень сейчас звонил.

— Что я могу для вас сделать, мистер Роджерс? – на моем лице появилась улыбка, после того, как я назвал его мистер Роджерс, когда представил его сидящим в красном свитере и слипах. Я усмехнулся и сделал глоток кофе. Эбби посмотрела на мен так, как будто у меня было две головы и вздохнула, вернувшись к чтению своей книги.

— Это все еще вопрос о вашем отце и его имуществе, мистер Стоун. Мне очень нужно, чтобы вы приехали сюда и мы все уладили.

Я медленно потягивал кофе, чтобы еще немного прочистить голову. Весь бардак с моим скончавшимся отцом произошел через несколько дней после пожара и у меня почти не было времени, чтобы это осознать. Я пропустил похороны, хотя знал, что все равно не пошел бы туда. Мы с отцом не разговаривали с тех пор, как родилась Эбби, и я не думал, что у него было что-то, что можно было бы назвать имуществом, которое можно было бы кому-то оставить.

— Разве это не то, с чем мы можем разобраться по телефону или электронной почте, или по факсу или еще как-то? — сказал я ему, когда поставил на столешницу свою чашку.

Я слышал, как Эбби сказала:

— Кто сейчас пользуется факсом? – когда хихикнула надо мной. Я выгнал ее из кухни обеими руками, она захлопнула книгу и направилась по коридору в свою спальню. Я сел за кухонный стол, пытаясь разобраться в том, что говорил этот парень.

— Не думаю, мистер Стоун, — сказал он дрожащим голосом. – Есть бумаги и бланки для подписания в юридических целях. Думаете, вы сможете выбраться сюда?

Я знал, что мог поехать туда, но вопрос, скорее, был в том, хотел ли я поехать. У меня была инвалидность, скорее всего, навсегда, и не было ничего, что держало бы меня здесь, в Риджфилде, который, хотя и был намного больше, к сожалению, был не более захватывающим, чем Кэнон.

— Конечно, я могу быть там завтра, — ответил я.

— О, замечательно, — ответил он. Я слышал, как перекладывались бумаги. – Прекрасно. Просто приходите завтра ко мне в офис. Я здесь с девяти. Мой адрес 24 Reese Place. Вы знаете, где это?

«Я провел там первые двадцать лет своей жизни, приятель» — подумал я. И глубоко вздохнул, прежде чем ему ответил.

— Да, думаю, что помню, где это, — пытаясь говорить не слишком саркастично.

— Отлично, тогда увидимся завтра. Хорошего вам дня, — сказал мистер Роджерс, повесив трубку.

Я нажал кнопку на телефоне и положил его на стол. Поднялся и немного застонал, когда услышал хруст в колене. Посмотрел вниз на свою ногу и проследил взглядом по той части шрама, которая была видна, поднимаясь вверх по правой ноге, от колена, и исчезая под краем моих шорт для сна, где продолжался вверх по бедру. Я выпрямился и пошел по коридору в комнату Эбби.

Я осторожно постучал в дверь и ждал, пока она разрешит мне войти. Это было то, к чему я все еще привыкал: что ей было двенадцать лет и девочке требовалось больше уединения, чем в те дни, когда она умоляла меня оставить дверь своей спальни открытой, чтобы было не так темно. Когда она не ответила на мой стук примерно десять секунд, я медленно открыл дверь.

Эбби сидела за столом, в наушниках, слушая музыку по телефону. Она печатала на своем ноутбуке, когда я подошел к ней сзади и положил левую руку на ее плечо.

Эбби развернулась, глядя на меня удивленными глазами и захлопнула ноутбук.

— Папа! – закричала она на меня. – Ты должен был постучать, прежде чем войти. – Эбби вытащила наушники, схватила ноутбук, встала и села на кровать.

— Ты должна была ответить, когда я стучал, — сказал я ей. Поскольку это не было аргументом, который я хотел использовать прямо сейчас, я решил отпустить ситуацию.

— Тебе нужно собрать вещи. Нам нужно ехать в Кэнон. – Я осмотрел ее комнату и едва узнал. Исчезли украшения маленькой девочки, которые она вешала на стены всего год назад или около того. Теперь на ее стене висели плакаты музыкальных групп. Исчезли принцессы Диснея, которых заменили лица певиц, актрис, спортсменов и писателей, которые я едва узнавал.

— Почему мы едем в Кэнон? Мы едем к бабушке? – глаза Эбби загорелись от перспективы встречи с моей матерью. Они были чем-то вроде родственных душ и моя мама была единственной женщиной – образцом для подражания, который Эбби имела в своей жизни с самого рождения.

— Да, мы увидимся с бабушкой, но у меня есть еще кое-какие дела. Мы пробудем там недолго.

— Как долго? – спросила Эбби. Она уже доставала свой чемодан из шкафа и укладывала вещи в пакет.

— Я не уверен, — ответил я ей. – Посмотрим, как все пойдет.

— Без проблем, — ответила Эбби. – В этом городе все равно для меня ничего нет.

— Ты слишком молода, чтобы казаться такой пресыщенной, — сказал я. – Пойду, начну собирать вещи.

— Хорошо, — сказала она, провожая меня до двери. – Буду готова через десять минут. – Эбби закрыла дверь перед моим носом. Я собирался снова открыть дверь, но передумал и просто отправился в свою комнату, чтобы начать собираться. По крайней мере, поездка в Кэнон будет легкой для одного из нас.

Глава 3

Софи

Я сидела в своем классе, пытаясь изучить учебную программу для нового учебного года, который начнется всего через неделю или две. И все время обнаруживала, что витаю в облаках, глядя из окна на газоны, которые недавно косил садовник и дальше, и дальше за ними, где почти можно было увидеть заднюю часть палатки с мороженым Стернса. Я услышала, как едва слышно вздохнула, размышляя о мире, который находился за пределами школьных стен, за палаткой Стернса, за старым участком Говарда, где у него была ферма в течение нескольких поколений, и даже за пределами шоссе 32 и остального мира.

Легкий стук в открытую дверь кабинета отвлек меня от мечтаний. Я повернулась и увидела Мэри Коннорс, учительницу восьмого класса по математике, которая стояла в дверях и улыбалась. Она медленно подошла к моему столу и присела на его уголок.

— Что случилось, Мэри? – спросила я ее, когда закрыла свой планировщик. Я все равно уже знала, что не добьюсь сегодня большего.

— Что со мной? Что с тобой? – с упреком, сказала она мне. – Я стояла там пять минут и наблюдала за тем, как ты смотрела в окно, как ты смотрела, как растет трава. О чем ты мечтала?

Я схватила свой планировщик и пару книг со стола и засунула их в свой рюкзак, тот же кожаный рюкзак, который мне удалось сохранить со времен колледжа.

— Ничего особенного, — рассеянно сказала я ей, когда закрыла рюкзак. – Просто наслаждаюсь последними днями уходящего лета, я думаю.

— Сомневаюсь, — с сарказмом сказала Мэри. Примерно восемь лет назад мы с Мэри начали преподавать здесь, в средней школе Кэнона. Подумать только, прошло уже восемь лет, даже трудно представить.

— Ну, вот опять, — сказала Мэри, шутливо толкнув меня в плечо. – Мы должны сделать что-то, чтобы вытащить тебя из депрессии. Как насчет того, чтобы поужинать сегодня вечером?

— Не знаю, Мэри, — сказала я ей, когда мы медленно шли по недавно отполированному полу коридора.

— Давай, Софи, — прикрикнула на меня Мэри. – Что ты собираешься делать? Провести еще одну ночь дома, читая…, — она потянулась к моему открытому рюкзаку и схватила одну из книг. – Рассказы Генри Джеймса? Одна мысль о нем заставляет меня заснуть.

— Нет ничего плохого в чтении, — сказала я, выхватывая книгу из ее рук. Я поставила свой рюкзак на пол и положила книгу обратно, на этот раз убедившись, что сумка закрыта.

— Нет, вообще нет ничего плохого в том, чтобы читать, — парировала Мэри, — но ты могла бы время от времени их оживлять. Может быть, накидываться время от времени на «Пятьдесят оттенков серого», для удовлетворительного результата. – Она улыбнулась мне, когда это сказала и я почувствовала, что от этой мысли покраснела.

— Ты знаешь, что я не интересуюсь грязными романтическими книгами, Мэри, — сказала я, пытаясь как можно быстрее скрыть свое смущение.

— Ну, мне нравится немного грязного, — сказала она, слегка повернувшись, и рассмеялась, отчего ее юбка с цветочным принтом слегка всколыхнулась.

— Кто говорит о грязном? – услышала я голос, отдававшийся эхом по коридору, и мы с Мэри быстро развернулись, чтобы посмотреть, кто это был.

— Боже, — застонала Мэри и закатила глаза. Было слишком поздно спешить к выходу. Это был Кенни Прайс и он шел по коридору к нам. Кенни, как ни странно, начал преподавать в школе в то же время, что и мы, но выглядел так, как будто был раз в десять старше нас. Несмотря на то, что он был того же возраста, что и мы, тридцати двух лет, мужчина уже начал лысеть и то, что когда-то было подтянутым телом, с годами обрюзгло. В его дурацких, темно-коричневых усах уже просматривались седые пятна, за что Кенни заработал прозвище «морж» от учеников и учителей.

Кенни стоял перед нами в шортах хаки, а из его мокасин торчали черные носки, и нам с Мэри пришлось стараться заглушить собственный смех.

— Привет, Кенни, — сказала я. – Мы с Мэри только что говорили о книгах.

— О, жаль, — сказал Кенни, надеясь, возможно, на более сочную историю. – Итак, что ты сегодня делаешь, Софи? Я собирался посмотреть, что идет в Королевском Театре. Хочешь присоединиться ко мне? Мы могли бы туда пойти, а потом к Стернсу за мороженым.

У Кенни был обнадеживающий блеск в глазах, который появлялся там каждый раз, когда он приглашал меня на свидание. Я встречалась с ним раз или два, когда мы впервые встретились, но с тех пор регулярно его отвергала, когда на втором свидании он пытался получить слишком много, на мой взгляд. Тогда мужчина извинился, но все равно пытался заставить меня пойти с ним на свидание.

— Мне жаль, Кенни, — сказала я, пытаясь говорить искренне. – У нас с Мэри уже есть планы сегодня вечером поужинать.

Блеск быстро исчез после отказа.

– Хорошо, без проблем, — сказал удрученно Кенни, явно чувствуя себя немного смущенным, что я отказалась от него перед кем-то другим. – Вы, девочки, повеселитесь сегодня вечером.

— Может быть, в другой раз, — извинительным тоном сказала я ему.

— Конечно, — на его лицо вернулась надежда, когда он ответил мне, прежде чем мужчина повернулся и направился обратно по коридору к главному офису.

Мэри схватила меня за руку, когда выводила через парадные двери к парковке.

— Почему ты так с ним поступаешь? – спросила она.

— Что я делаю?

— Даешь ему ложную надежду на свидание с тобой, — сказала она, когда мы добрались до наших автомобилей, которые были припаркованы рядом друг с другом. – Даешь ему шанс с тобой. Если бы он не был развратным осьминогом, возможно, все было бы по-другому. Просто мысль о том, что он кладет на меня свои руки… Пфффф, — Мэри содрогнулась от этой мысли.

— Я знаю, — ответила я ей, когда положила свой рюкзак в багажник машины. – Думаю, мне неудобно все время говорить «нет».

— Перестань быть такой милой, Софи, — ругала меня Мэри, когда подошла к своей машине и забралась на водительское место. Она наклонилась к пассажирскому окну своей машины, чтобы разговаривать со мной. – Встретимся в «Усадьбе», в шесть?

Я снова вздохнула.

– Думаю, да, — сказала я ей, зная, что Генри Джеймс мог подождать еще один день.

— Отлично! Наконец-то, вечер в городе с тобой. Увидимся! – Мэри дала задний ход и выехала с парковки так, будто была одной из учениц в старшей школе. Я смеялась, пока отмахивалась от пыли, которую она подняла, и забралась на водительское место своей верной «Камри».

Когда я ехала по не очень длинному шоссе, всего пара миль до моего дома на Ходжес-Авеню, я взглянула на дом на углу Коллинз-драйв, прямо перед своей улицей. Я всегда шла медленнее, когда проходила мимо, зная, что это дом его отца. В своем воображении я ожидала увидеть, как он выходит из входной двери и останавливает меня, когда я прохожу, но, конечно, этого никогда не было. Сегодня ничего тоже не было, хотя дом явно выглядел тише.

Интересно, что произойдет с этим местом, раздумывала я, пока ехала дальше по своей дороге.

Я подъехала к дому, выключила двигатель, вылезла из нее и схватила свой рюкзак из багажника. Я махнула рукой миссис Гриффин, сидящей на крыльце по соседству, как она всегда делала летом в это время и поднялась по ступенькам своего крыльца к входной двери. Я проверила почтовый ящик у двери перед входом, но там был обычный спам.

«Даже почта не будоражит в Кэноне», — подумала я про себя, когда вошла в парадную дверь и бросила конверты на стол.

Я пошла на кухню, открыла холодильник, достала кувшин с лимонадом и налила себе стакан. Затем подошла к старому креслу-качалке в гостиной, в котором сидела так же, как делала до меня моя мама и села немного расслабиться. Была всего половина четвертого, так что у меня еще было время до встречи с Мэри на ужине.

Я взяла рюкзак и держала его в руках. Коричневая кожа износилась на прошедшие годы, но сумка все еще была хорошей и отлично мне служила. Я провела рукой по медной пластине, на которой были мои инициалы, все еще видимые, хотя с царапинами и пятнами. Я притянула сумку ближе к себе на колени и закрыла глаза, вспоминая тот день, когда я получила сумку, тот день, когда он подарил мне ее, и как сильно я улыбалась и как полюбила ее.

И я любила его.

Глава 4

Трэвис

Мы были в дороге примерно пару часов, и нам с Эбби оставалось около часа до Кэнона. Она едва сказала три слова с тех пор, как мы сели в машину. Вместо этого дочь вставила в уши наушники, чтобы слушать музыку, пока отчаянно тыкала в телефон, болтая с кем-то и попутно улыбаясь.

Найти радиостанцию, как только мы приблизились к Кэнону, было почти невозможно из-за гор, окружающих этот район. Поскольку я не удосужился подключить свой телефон к машине, я не мог проигрывать музыку, которая могла мне понравиться в пути, что позволило предаться своим мыслям, пока я ехал. Я любовался пейзажем, когда мы ехали по шоссе, которые быстро напомнили мне о том, как здесь было красиво. Солнце все еще ярко светило, деревья выглядели красивыми и местность вокруг Кэнона больше смахивала на сельскую, чем ту, к которой я привык за последние несколько лет.

Мы некоторое время не были в городе, чтобы встретиться с моей мамой. На самом деле, прошло много лет с тех пор, как я вообще здесь был. Обычно она просто расстраивалась и приезжала к нам в Риджфилд, постоянно выговаривая, что я никогда к ней не приезжал. Конечно, я никогда не ездил туда, чтобы увидеть отца или кого-то еще. Мои родители расстались, когда мне было семнадцать, и хотя они жили в одном городе, я никогда часто его не видел и, даже меньше, после того, как уехал в колледж. Я видел отца однажды перед рождением Эбби, а затем разговаривал с ним по телефону после ее рождения, хотя это был, скорее, односторонний, пьяный спор и наставления от него о том, как я загубил свою жизнь, сделав беременной какую-то девушку. После этого я никогда с ним не разговаривал, да и не хотел.

Еще некоторое время я витал в облаках, прежде чем понял, что вижу знак на въезде в Кэнон и понял, что не позвонил матери, чтобы сообщить ей, что мы приедем. Было около шести, что означало, что ее не было дома и она уже находилась на своем месте, наблюдая за теми, кто ужинал. Мама управляла этим рестораном так долго, сколько я мог вспомнить, бизнесом, который она унаследовала от своего отца и где работала с большой гордостью, несмотря на то, что ей неоднократно приходилось выгонять оттуда моего отца за то, что он слишком много выпил или флиртовал с одной из новых официанток. Это то, что, в конце концов, позволило ей прийти в себя бросить его навсегда.

Я провел большую часть своей жизни в «Усадьбе». Часами ждал ее, пока она работала, и работал там сам, когда учился в старшей школе. У меня не было большого желания идти туда сегодня вечером. Я устал, у меня болела нога, болела голова и я не хотел встречаться с бывшими одноклассниками, которых все равно не хотел видеть.

— Пап, — сказала мне Эбби, выдернув наушники из ушей, — бабушка знает, что мы едем?

— Нет, — сказал я ей, когда съехал с автомагистрали и направился к дому своей мамы на Вуд-Плейс.

— Тогда почему мы едем к ней домой? Ты же знаешь, что ее там не будет. Давай просто пойдем в ресторан.

— Дорогая, — вздохнул я. – Я ехал три часа и устал. Мне не хочется разговаривать с теми, кто ужинает в «Усадьбе» и пытаться привлечь внимание бабушки. Мы просто войдем в дом и оттуда позвоним. Она не будет возражать.

Вуд-Плейс находился недалеко от съезда с магистрали, и прошло несколько минут, прежде чем мы поехали по гравийной дороге. Сработали датчики движения, когда мы подъезжали, и я мог слышать, как внутри залаял Пи Ви, мамин сенбернар, как только нас услышал.

Эбби вышла из машины еще до того, как отключился двигатель, и поспешила вверх по ступенькам крыльца к входной двери. Я с трудом вышел из машины, растягивая свою больную ногу после поездки, и открыл багажник, чтобы достать сумки, когда увидел, что входная дверь была открыта и Эбби находилась внутри. Я и не знал, что она настолько выросла, чтобы добраться до сломанной черепицы возле входной двери, где моя мама прятала запасной ключ. Она росла слишком быстро.

Я вытащил из багажника наши сумки и взобрался по ступенькам крыльца до парадного входа. Дом выглядел и пах так же, как и в прошлый раз, когда я был здесь и когда Эбби была еще маленькой девочкой. Все осталось по-прежнему, включая фотографии в коридоре, обрамленную в раму вышивку крестиком в гостиной и старую кофеварку, которую мама отказалась выбрасывать, чтобы пить утром свой кофе.

Я уронил сумки в коридоре, сел на старый кожаный диван в гостиной и огляделся. Я развернул лампу рядом с диваном, чтобы немного осветить вещи, хотя комната все еще была немного темной от деревянных панелей, которые мама отказалась менять. В мгновение ока из-за угла примчалась Эбби с гигантским, слюнявым Пи-Ви, бегущим за ней. Эбби бросилась на диван рядом со мной и собака сразу же вскочила между нами, практически сбив меня своей головой с дивана, и показывая мне свой слюнявый оскал.

Эбби похвалила собаку и немного погладила, прежде чем пес спрыгнул с дивана и лег на пол перед нами. Я обрадовался дополнительному пространству и вытянул ноги вперед.

— Отлично, пойдем к бабушке, — сказала Эбби, спрыгивая с дивана.

— Я думал, что мы уже все решили, — сказал я, сопротивляясь ее тщетным попыткам стащить меня с дивана. — Давай просто расслабимся и увидимся с ней позже.

— Ну, если ты не хочешь идти, все в порядке. Я сам могу дойти.

Эбби пошла к входной двери.

— Подожди, — крикнул я. Эбби развернулась на каблуках и ткнула руки в бока, сразу напомнив мне о том, что ее мать делала точно также.

— Что? – спросила она так, как будто ей не терпелось поспорить.

— Ты не пойдешь туда одна. Уже темнеет.

— Пап, ты говоришь несерьезно, — сказала она мне. – Я больше не маленький ребенок, а ресторан находится всего в нескольких кварталах. Кроме того, мы в Кэноне. Они уже начали асфальтировать пешеходные дорожки.

Конечно, Эбби была права во всех этих моментах и я не очень-то хотел с ней спорить.

— Хорошо, иди, но убедись в том, что у тебя есть с собой телефон, — сказал я ей, пытаясь говорить как родитель, насколько это было возможно.

— Спасибо, папа! – закричала Эбби, когда выходила за дверь и спускалась по ступенькам крыльца.

Я откинулся на диван, покачивая больной ногой, и скинул ботинки на пол. Положил на глаза свою левую руку и опустил вниз правую, чтобы нежно почесать Пи-Ви за ухом, пока мы вдвоем отдыхали. Я закрыл глаза, стараясь ни о чем особо не думать вообще – ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем и надеялся, что смогу немного спокойно поспать.

Глава 5

Софи

Я дремала в кресле-качалке гораздо дольше, чем планировала. И проснулась, когда услышала, как гудел автомобиль, когда проезжал мимо дома, и пожалела, что проснулась. Я все еще держала в руках рюкзак и была разбужена от сладкого сна, который время от времени мне снился. Мы оба были в колледже, как и много лет назад, но на этот раз все закончилось не так плохо, как раньше. Мы оставались вместе, внешний мир не был реальным, и сидели на крыльце своего собственного дома, наблюдали за тем, как садилось солнце, держась за руки. Он наклонился и глубоко поцеловал меня, как всегда, все еще держа за руку. Затем он поднялся с крыльца, потянул меня за руку и повел в спальню. Через несколько мгновений страсть настигла нас, и мы лежали вместе среди помятых одеял, разбрасывая одежду, когда занимались любовью, пока за окном садилось солнце. Все было таким интенсивным и волшебным, чувствуя его так… как у меня никогда не было возможности его почувствовать.

А потом меня разбудил этот дурацкий сигнал, прежде чем случилось что-то еще. Казалось, что меня всегда что-то пугало в самый неподходящий момент и я никогда не видела, как исполнялась эта мечта. Мгновение я сидела в кресле-качалке, отпуская все в себе и мое тело покалывало с головы до ног. Я быстро взглянула вниз, на свои часы, и увидела, что уже было шесть часов. Мэри подумает, что я снова ее продинамила и это случится за несколько минут до того, как мой мобильный зазвонит или она отправит мне сообщение, чтобы спросить, где я.

Я встала с качалки, бросив рюкзак на пол рядом с креслом, пока оно скрипело и качалось вперед и назад. Я быстро взглянула на себя в зеркало, висевшее прямо у входной двери, поправила свои волосы и собрала их обратно в хвостик. Когда я затягивала свой хвост и завязывала его синей лентой, которую стянула с комода, я внимательно посмотрела на себя. Мое лицо все еще было немного румяным и, даже верхняя часть моей груди, которая была видна над светло-синим платьем, которое я носила.

«Это был сон», — сказала я себе, когда взяла сумочку и вышла за дверь.

Я решила, что вечер был слишком хороший, чтобы ехать в «Усадьбу» на машине. Кроме того, ресторан находился всего в нескольких кварталах, как и большинство мест в этом маленьком городе и, в любом случае, редко было место для парковки на маленькой стоянке рядом с рестораном или где-то на улице. Я подумала о том, что прогуляться будет хорошо для меня, что поможет очистить голову и нагулять аппетит. Дойдя до угла Коллинз-драйв, я пошла медленнее мимо дома. Он был темным, также как это и было с тех пор, как умер его отец. Я остановилась недалеко от сетчатого ограждения у ворот, окружающего передний двор, и смотрела на дом. Краска на крыльце немного облезла, желоб на передней части дома свободно болтался, и лужайка перед домом явно нуждалась в том, чтобы ее скосили. Я могла только представить, как выглядела внутренняя часть, если снаружи все было в таком виде. Я попыталась заглянуть внутрь через одно из окон, на котором шторы были почти до самого низа, задаваясь вопросом, смогу ли что-то увидеть внутри. Но все, что было видно – это старый стул, стоящий у окна. Я не смогла разобрать детали, но помнила, что его отец сидел там каждый день, читая у открытого окна, иногда у него играла музыка на проигрывателе и иногда она играла так громко, что вы могли услышать ее с улицы. Я вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть, а затем почувствовала как в моей руке завибрировал телефон, отчего я отпрыгнула назад и уронила телефон на траву через забор.

— Черт, — легкомысленно сказала я, потому что теперь мне придется открыть ворота, чтобы достать свой телефон.

«По крайней мере, Мэри гордилась бы мной, за то, что я ругалась вслух», — подумала я, усмехаясь. Я медленно открыла ворота, чувствуя сопротивление заржавевших петель и то, как тяжело двигались ворота через заросли травы. С заходом солнца на лужайке было немного темнее, чем я думала и трава была такой высокой, что найти телефон было не так просто, как я предполагала. Я, наконец-то, смогла его найти и прочитала сообщение Мэри.

«Ты где, черт возьми? Не подведи меня снова, Софи!»

Я быстро набрала ей сообщение:

«В пути. Скоро приду».

Я поднялась на ноги с корточек и увидела, что теперь находилась ближе к окну, но сейчас, когда я была так близко к дому, я почувствовала, что дом не выглядел таким дружелюбным. Он выглядел старым, ветхим и почти грустным. Я поняла, что хочу выбраться оттуда быстрее и когда посмотрела на дом, мне показалось, что я увидела внутри, у окна, тень. Я громко ахнула и споткнулась, наткнувшись на ворота, и долго возилась с ними, чтобы открыть и выбраться оттуда.

Я неслась по улице, не уверенная в том, что действительно что-то видела или просто взыграло мое воображение от всех сегодняшних мечтаний. Я не хотела рисковать и обнаружила, что быстро прошла несколько кварталов, пока в мгновение ока не подошла к воротам «Усадьбы».

Я открыла стеклянную входную дверь и прошла внутрь. За стойкой администратора, где всегда можно было найти Мэгги, не было никого, и сегодня я была даже рада этому. Я немного запыхалась и быстро осматривала зал в поисках Мэри. Я увидела ее сидящей за столом в центре зала с выпивкой в руке, она улыбнулась мне и помахала рукой.

Зал был приличного размера, потому что это был единственный ресторан в городе, с приблизительно пятнадцатью или двадцатью столами разных размеров, но каждый стол уже был занят и все места в большом баре из красного дерева вдоль дальнего конца помещения тоже. В баре были телевизоры, но Мэгги всегда делала звук приглушенным, потому что не хотела беспокоить посетителей. Я опустилась в деревянное кресло напротив Мэри и наблюдала за тем, как она, сделав еще один глоток своего напитка, допила его.

— Где ты была? Ты опоздала, — упрекнула она меня, опустив бокал. – Ты в порядке? Ты раскраснелась.

Я глубоко вздохнула, чтобы собраться. Теперь я сомневалась, переживала ли из—за дома, моих мечтаний или чего-то еще.

— Я в порядке, — сказала я и убрала волосы со своего лица. Именно тогда я заметила, что где-то по пути потеряла свою ленту. – Я бежала сюда, чтобы встретиться с тобой и не опоздать. У тебя случайно нет ленты для волос, а? Кажется, я потеряла свою.

Мэри посмотрела на меня, а потом показала на свои недавно постриженные волосы.

– Помнишь о моей стрижке две недели назад? Я жаловалась на нее с тех пор, как постриглась у Гейл. Не нужно было позволять блондинке стричь мои волосы. – Она провела правой рукой по коротким волосам, чтобы подчеркнуть свой гнев по этому поводу.

— Извини, я об этом забыла, — искренне сказала я ей, снова убирая свои волосы с глаз.

— У меня есть лента для волос, вы можете ее зять мисс Ингрэм, — я услышала голос рядом с собой. Я взглянула вверх и увидела нашу официантку, Пэтти Уоткинс, мою бывшую ученицу, которая сейчас была старшеклассницей в средней школе и работала в ресторане. Она выглядела более взрослой, от чего я чувствовала себя старой, когда увидела ее в белоснежной блузке, черных брюках и со светлыми волосами, убранными назад. Девушка полезла в свой фартук, вытащила маленькую черную ленту и передала мне.

— Спасибо, Пэтти, очень мило с твоей стороны, — сказала я ей, завязывая волосы в хвостик.

— Без проблем, мисс Ингрэм, — с улыбкой ответила она. – Вам принести что-нибудь выпить?

— Просто лимонад, Пэтти, пожалуйста, — сказала я ей, наблюдая за тем, как она строчила в своем блокноте.

— Еще один «Космо» для вас, мисс Коннорс? – с улыбкой спросила Пэтти.

— Можешь не сомневаться, Пэтти, спасибо, что спросила, — сказала Мэри, вручая ей свой пустой бокал. Девушка ушла, смеясь про себя, и направилась к бару, чтобы заказать напитки.

— Лимонад? Неужели, Софи? Мы должны веселиться сегодня вечером, а ты заказываешь лимонад. Неудивительно, что все думают о том, что ты – старая дева.

Мэри откинулась назад и улыбнулась мне.

— Кто сказал, что я – старая дева? – возмущенно спросила я.

— Несколько человек, Софи. Это маленький город, знаешь об этом? Слухи разносятся довольно быстро. Когда ты в последний раз ходила на свидание? Я имею в виду кого-то кроме меня?

Мне пришлось серьезно задуматься, чтобы ответить на вопрос. Это было достаточно давно, чтобы я могла об этом вспомнить.

— Был тот замещающий учитель английского языка, с которым я ходила на вечер поэзии, — гордо ответила я.

— Софи, этот парень не был здесь уже три года, а ты встречалась с ним только один раз. Поверь, прошло много времени. Это было слишком давно. Не знаю, как ты это делаешь. Я не могу так долго оставаться без мужчины.

Я покраснела от слов Мэри.

– Мэри! Ты не могла бы сказать это громче? Думаю, что парни на кухне тебя не слышали. – Неожиданно мне стало очень жарко и, конечно, Пэтти, которая навострила уши и подошла с нашими напитками, заставляя меня краснеть еще больше. Она передала мне мой лимонад и Мэри ее «Космо».

— Если вы ищите свидание, мисс Ингрэм, то мой отец снова свободен. Я уверена, что смогу вас свести, — улыбаясь, сказала Пэтти.

Я громко застонала и пожелала, чтобы стул, на котором сидела, поглотил меня целиком. Семнадцатилетние дети теперь будут осведомлены о моем девственном статусе и будут надеяться на то, чтобы завтра познакомить меня со своими подходящими отцами.

— Спасибо, но, нет, Пэтти, — тихо сказала я ей. – Мы можем просто заказать ужин, Мэри? – сказала я подруге сквозь стиснутые зубы.

Мы вдвоем заказали гамбургеры «Усадьба» и их свежеприготовленный картофель-фри, надеясь, что Пэтти быстро принесет заказ. Она приняла заказ и ушла, чувствуя себя немного смущенной.

— Прости меня, Софи, — искренне сказала Мэри. – Ты же знаешь, я не хотела тебя смущать. Я просто беспокоюсь о тебе, вот и все. – Она протянула мне свой бокал через стол. Я потянулась к ней своим лимонадом, улыбнулась и мы чокнулись.

Некоторое время мы болтали без дела, охватывая все местные сплетни, пока смотрели за тем, как большая часть города приходила и выходила из ресторана. По большей части, все обедали здесь, пили или заказывали еду, поэтому довольно часто в ресторане можно было увидеть всех жителей города, хотели вы того или нет.

Наши гамбургеры были отлично приготовлены и мы с Мэри с рвением на них набросились. Мы смеялись и хихикали как старшеклассницы и впервые за долгое время я была рада тому, что подруга вытащила меня из моей раковины и вывела на публику.

Когда мы закончили есть, я впервые за этот вечер увидела Мэгги, когда она вышла из кухни. Женщина стояла к нам спиной и явно с кем-то разговаривала, тем, кто стоял перед ней, но я не могла понять кто это был. И потом я увидела, что это была девушка, не такая высокая, как Мэгги, с длинными рыжими волосами. Она была очень похожа на многих девушек, которых я видела в своем восьмом классе, но я никогда не видела ее здесь раньше. Девушка смеялась, улыбалась Мэгги и говорила очень оживленно, размахивая руками во время разговора. Я увидела, как она протянула свой телефон одному из официантов в ресторане, а потом обняла женщину и они вместе позировали для фотографии. Вспышка фотокамеры на телефоне ненадолго меня ослепила и я несколько раз моргнула. Именно тогда я лучше взглянула на девушку и увидела, что у нее изумрудно-зеленые глаза. Это были глаза, которые я знала; глаза, которые было нелегко забыть.

У меня не было никаких сомнений – это были его глаза.

Глава 6

Трэвис

Это был очередной беспокойный сон с мучительными воспоминаниями. Мне никогда не удастся избежать сновидений о пожаре и потере своего друга, но возвращение домой в Кэнон явно вызвало в памяти и другие события. Я видел себя в этом доме маленьким мальчиком, слушая обычные споры матери и отца о том, что он слишком много пил, слишком много тратил и слишком много обманывал, и как моему отцу наплевать на мою мать и о том, что никто другой не захочет ее и как он заслуживал лучшего. Я просто стоял за дверью, когда мне было восемь или девять, и слушал, боясь насилия, которое могло вспыхнуть в любой момент.

Затем возникли воспоминания, когда мне было семнадцать и я иногда приходил к дому отца, чтобы увидеть его. Он сидел в кресле у окна и иногда уже к полудню был пьяным или просто сидел там, погруженный в свой собственный мир. Чаще всего, он никогда не отвечал на то, что я спрашивал и когда отец так делал, это редко было что-то приятное. Даже в моих снах отец был таким же подлым и таким же обидчивым, а я все стоял там и его слушал.

Вспышка воспоминаний в колледже, когда я уехал из Кэнона и получил шанс быть счастливым. Ходить по кампусу, заводить новых друзей, встречаться с новыми людьми и, наконец, быть с ней и только с ней. Я видел нас во сне, сидящих возле квадроцикла, смеющихся и держащих друг друга за руки, и просто терялся в ее голубых глазах. Так же внезапно, как сон начался, казалось, он также и закончился, она отдалилась от меня и ушла. Я потянулся к ней, пытаясь вернусь, и увидел, как она ускользала, как и все остальное, что происходило в моей жизни до сих пор.

Я проснулся на диване от хлопанья двери на крыльце. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы перевести дыхание и понять, где я находился сейчас, а затем я увидел, как Эбби вошла в дверь, улыбаясь, вместе с моей матерью, внимательно следящей за ней. Я взглянул на свои часы, которые мне подарили ребята из пожарной команды, когда я выздоравливал в больнице, и увидел, что уже было почти одиннадцать часов вечера.

— Привет, папа, — сказала Эбби, когда она подошла ко мне и опустилась на колени на пол, чтобы погладить Пи-Ви, который сразу перевернулся на живот. – Ты пропустил прекрасное время в «Усадьбе». Я получила там прекрасный бургер и гору картишки фри. – Она облизала губы при мысли о том, что ела.

Подошла моя мама и встала рядом с Эбби. Ничего не изменилось с тех пор, как я видел ее в последний раз , когда она приезжала к нам около полугода назад. В ее каштановых волосах было немного седины, но мама выглядела такой же сильной, как всегда, и казалась высокой, когда смотрела на меня сверху, сидящего на диване.

— Я принесла тебе гамбургер, если ты голоден, — сказала она мне, протягивая белый пластиковый пакет из ресторана.

— Спасибо, мам, — сказал я ей, медленно поднимаясь с дивана и разминая ногу. Я поцеловал ее в щеку.

— Эбби, тебе пора спать, — сказал я. – Уже поздно.

— Почему? — спросила она, немного скулящим тоном. – Не похоже, что у меня завтра школа или что-то еще. Я хочу потусоваться немного. – Она сидела на полу, демонстративно скрестив руки на груди и глядя на меня.

— Ну, же, Эбс, — сладко сказала мама. – Ты можешь занять комнату рядом с моей. А твой отец – свою старую комнату. Я помогу тебе устроиться.

Эбби с готовностью согласилась с предложением моей матери, как будто это была намного лучшая идея, чем та, которую я только что предложил. Эбби встала на ноги, подошла ко мне и обняла.

– Спокойной ночи, папа, — нежно сказала она, прижимаясь ко мне.

— Спокойной ночи, дорогая, — сказал я, когда обнял девочку за спину и поцеловал в макушку. Эбби разорвала объятия, схватила свою сумку в коридоре и поднялась по лестнице.

Мама передала мне пакет с едой.

– Почему бы тебе не пойти на кухню и не поесть. Я уложу ее и спущусь через минуту. – Она шагнула к лестнице и улыбалась мне, пока следовала вверх за Эбби.

Я отнес пакет на кухню и сел за маленький квадратный стол. Сама кухня не так сильно отличалась от того, как я видел ее в последний раз или за годы до этого. Мама никогда особо не украшала ее и не ставила много мебели. Думаю, она решила, что проводила столько времени вне дома, что не было большой надобности в домашних модных вещах. У нее всегда было то, что нам было нужно – ни больше, ни меньше.

Я открыл полиэтиленовый пакет и достал белую коробку из пенопласта. А затем направился к холодильнику, чтобы посмотреть, что там было выпить, но там было не так уж и много. Немного молока, половина кувшина холодного чая и еще лимонад. Маме всегда нравился ее «Арнольд Палмер». Как бы мне не хотелось выпить холодного пива, у меня не было большого шанса найти его здесь. Мама никогда не пила больше бокала вина и никогда не держала пиво, потому что папа всегда его выпивал. Даже после того, как она его бросила, здесь никогда не было пива.

Когда я закрыл дверь холодильника, мама зашла на кухню.

— Я бы принесла тебе пиво, если бы знала, что ты приедешь, — сказала она мне таким тоном, каким говорят все матери, когда они не слишком ругают своих детей.

— Мне жаль, — искренне сказал я ей. – Это было решено в последнюю минуту.

— Ну, у тебя ведь есть мобильный телефон? Я имею в виду, что даже у меня он есть, — и она вытащила телефон из кармана своих черных брюк и помахала им передо мной, явно издеваясь надо мной.

— Да, я знаю. Прости. Я должен был позвонить. – Я сел за стол и открыл коробку, чтобы начать есть свой гамбургер. И сразу понял, насколько я был голоден и набросился на еду, съев больше половины всего за несколько укусов.

— У тебя всегда были отличные бургеры, — сказал я маме, когда вытирал тыльной стороной руки сок с подбородка.

— Трэвис, используй салфетку, ради всего святого, — сказала она мне, схватила салфетку со стойки и передала мне. Я вытер свой подбородок и руку, и улыбнулся ей, когда взял еще кусочек бургера.

Мама села за стол напротив меня и серьезно посмотрела.

— Почему ты здесь, Трэвис? – спросила она. — Ты не приезжал домой много лет. Я начала думать о том, что ты забыл дорогу в Кэнон.

То же самое она говорила каждый раз, когда приезжала повидаться со мной и Эбби.

— Адвокат продолжает названивать мне о папе, — сказал я ей, когда закончил есть.

— Который? Ирв Роджерс? Что он хочет?

— Не знаю, — ответил я, сидя в деревянном кресле и все еще чувствуя вкус еды на своих губах. – Он сказал, что мне нужно подписать документы о папином имуществе.

— Имущество, — сказала мама со смехом. – У твоего отца даже не было ночного горшка, чтобы мочиться, прости мой французский.

Всегда было смешно слушать то, как она ругалась, хотя иногда она это делала как водитель грузовика.

— Ну, наверное, у него было что-то, что он не задолжал и не заложил, — сказал я ей.

— У него было, — сказала мама, встала и налила два стакана холодного чая, вручив один из них мне. Она снова села за стол напротив меня. – У него был дом.

Я был удивлен тем, что она сказала.

– Папа владел домом? Я думал, что он просто арендовал его все это время.

— Нет, — вздохнув, сказала она, а потом сделала глоток холодного чая. – Я купила тот дом, когда бросила его. Я заплатила за него наличными и купила у мистера Уотсона.

— Почему ты купила ему дом? – я не мог поверить в то, что услышал.

— Потому что это был единственный способ заставить его согласиться оставить меня и подписать документы о разводе без его притязаний на часть ресторана, да я и не собиралась этого допустить. Я слишком много для этого работала. Поэтому я купила дом, записала на его имя и дала ему ключи после того, как он подписал бумаги.

— Почему ты никогда не рассказывала мне об этом раньше? – спросил я.

— Я никогда не думала, что это важно, — сказала она. – Я всегда думала, что, в конечном итоге, он продаст его каким-то образом за наличные. Думаю, он держался за него не смотря ни на что. Как будто это причиняло мне боль, потому что он получил его от меня.

— Хорошо, что я должен с ним делать? – спросил я. Неожиданно я стал владельцем дома, нравилось мне это или нет.

— Зависит от тебя, — сказала она. Мама встала из-за стола, схватила мой мусор и выбросила в мусорный бак в углу. – Только Бог знает, в каком он состоянии. Не знаю, когда в последний раз ты видел своего отца, но он редко выходил из дома до того, как у него случился сердечный приступ.

Я почувствовал чувство вины за то, что не видел его так долго. Несмотря на то, что он был далек от хорошего парня для мамы и для меня, он все еще оставался моим отцом.

Мама подошла и положила руку мне на плечо.

— Не переживай из-за этого, милый, — сказала они и погладила меня по плечу. – Мы оба знаем, каким он был на самом деле. Он не заслуживает твоей вины или сочувствия. Он сам доставил себе боль тем, как жил. Ты ничего не смог бы изменить. Кроме того, у тебя есть более важные темы для размышлений. Тебе нужно позаботиться о моей внучке.

— Это становится сложнее с каждым днем, мама, — сказал я ей, чувствуя раздражение.

— Когда она станет старше, легче не будет, Трэвис, поверь мне. Я все еще беспокоюсь о тебе каждый день.

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне, мама. Я в порядке. Мы в порядке. – Я сказал это уверенно, чтобы успокоить ее и себя.

— Это не значит, что я перестану волноваться. Молодой мужчина, воспитывающий самостоятельно дочь, почти подростка, без женщины на горизонте. И ты пожарный, вдобавок ко всем заботам. Это практически не дает мне заснуть по ночам.

— Думаю, что мои дни пожарного закончились, — сказал я в ответ. – Не думаю, что есть большой шанс того, что они возьмут меня обратно. В любом случае, с моей травмой я не достаточно хорош. Департамент уже прислал мне документы на пенсию. Я просто должен их подписать.

— О, Трэвис, прости. – Мама наклонилась и обняла меня за шею. – Ну, может быть, все это даже к лучшему. Вы с Эбби, наконец-то, сможете выбраться из крошечного арендованного места и иметь собственный дом.

— Ты имеешь в виду жить здесь, в Кэноне? Не знаю, мам. Не знаю, смогу ли я это сделать. Здесь слишком много… слишком много произошло. – Меня ужаснула мысль о том, чтобы провести свои дни здесь, в Кэноне.

— Ты не можешь думать только о себе, Трэвис, — сказала она и выпрямилась. – Ты должен делать то, что в данный момент подходит Эбби. Иногда быть родителем – значит переступить через решения, которые мы приняли бы только для себя.

Я понял, что она говорила о том, что делала тогда, когда я был подростком. Уверен, что мама пожертвовала всеми своими сбережениями, чтобы купить тот дом для отца и за последние пятнадцать лет ей пришлось работать в два раза больше, чтобы это компенсировать. Она сделала так, чтобы у меня каждый день была лучшая жизнь, более безопасная без него.

— Я знаю, — ответил я, поднялся на ноги и обнял ее. – Обещаю, что подумаю об этом, когда посмотрю дом.

— Достаточно честно, — сказала мама, когда мы обнимались. Она посмотрела на меня, в ее глазах были слезы. – Замечательно, что ты здесь, знаешь ли. Что вы оба здесь. Для меня это много значит.

— О, не пытайся меня разжалобить, мам, — шутливо сказал я, когда выходил из кухни в коридор, чтобы забрать свою сумку.

— Ты помнишь, где твоя комната? – также шутливо крикнула она мне.

— Думаю, что смогу ее найти, — ответил я и двинулся в сторону лестницы. – Спокойной ночи, мама, — сказал я, медленно поднимаясь наверх.

Моя нога заболела, когда я поднялся наверх. Я попытался тихо пройти по коридору в комнату Эбби, но половицы скрипели всю дорогу. Я заглянул к ней и увидел дочь на кровати, под одеялом, уже крепко спящую. Я улыбался, когда смотрел на нее, она мирно спала с легкой улыбкой на губах. Было приятно видеть ее такой счастливой.

Я медленно закрыл дверь и отправился в противоположный конец коридора, к своей старой комнате. Я потянулся, включил свет, и комната осветилась, открывая мне вид, который был почти таким же, как было последний раз, когда я был здесь, когда мне было около двадцати. Комната была чистой, с простым комодом, небольшим столом и стулом и кроватью в центре. Все, что находилось на полках, мама уже давно убрала или выбросила. Кровать была заправлена, потому что она ждала меня в любой момент. Я положил сумку на стол и сел на кровать.

Я вспомнил, что последний раз был здесь тогда, когда приехал домой, чтобы рассказать новости матери. Я приехал сказать ей, что сдал экзамены на пожарного и что девушка забеременела. Это было совсем не то, что она надеялась услышать от меня и мне было нелегко говорить ей обо всем этом, но она пошла мне навстречу. Мы даже не спорили об этом, поскольку она сказала мне, что я достаточно взрослый человек, чтобы найти свой путь в жизни. Она была немного разочарована беременностью, потому что это была девушка, которую мама не знала, да и я едва знал, но перспектива стать бабушкой ее привлекала.

Уверен, что она надеялась на то, что отношения наладятся, но никто из нас не предполагал, что со всем этим произойдет. В конце концов, хотя Бренда и оставила меня без предупреждения с двух месячной маленькой дочкой, все было к лучшему. У меня все еще была Эбби, и Эбби заставила мою мать находиться рядом с ней и учиться на протяжении многих лет.

Я оттолкнулся от кровати и решил повесить несколько своих вещей в шкаф. Схватил пару рубашек и пару джинсов, я открыл шкаф. Там ничего не висело, но полки были заставлены несколькими коробками. В углу я увидел старую коробку, ту, в которой в молодости держал некоторые вещи. Я потянулся, схватил ее с полки и открыл.

Внутри осталось не так много всего. Несколько медалей, которые я выиграл в старшей школе в составе команды по борьбе, несколько сплющенных монет, которые у меня были с железнодорожных городских путей и разрешение моего старого учителя, когда я только учился водить машину. В коробке также были несколько фотографий. Одна была с мамой, папой и мной у елки. Мне было семь или восемь лет и, вероятно, это был один из немногих случаев, когда мы втроем одновременно улыбались. Я стоял между ними и мы вместе держали в руках велосипед, который мне только что подарили на Рождество. Велосипед служил мне долгие годы, когда я хотел поехать куда-нибудь с друзьями или просто сбежать, когда отец возвращался домой пьяный.

Другая фотография заставила меня снова сесть на кровать. Это был снимок из моего колледжа, о котором я забыл. На нем я обнимал одной рукой Софи, мы оба сияли от гордости, потому что только что вернулись в Кэнон после нашего первого года обучения. Фотография была сделала на парадном крыльце дома моей мамы.

Не знаю, забыл ли я, насколько она прекрасна или пытался выбросить ее из своей памяти, потому что это было для меня слишком болезненно, но увидев Софи на снимке, ко мне все вернулось. Я положил фотографии обратно в коробку, закрыл крышку и положил ее на комод. Я лег на кровать и смотрел на белый потолок, разглядывая на нем те же места, которые видел много лет назад. Я почувствовал, что снова засыпал, думая о том, какое будущее могло быть для меня, для Эбби, для нас.

Глава 7

Софи

Всю оставшуюся часть вечера я была рассеянной. Я не могла выкинуть из головы девушку на протяжении всего десерта, пока расплачивалась и покидала «Усадьбу». Даже поездка домой с Мэри, которая любезно предложила отвезти меня, и мне не пришлось идти обратно в темноте несколько кварталов. Помню, что она спрашивала меня, почему я такая отстраненная, но я даже не могла вспомнить, что ей ответила. Я вышла из машины, вошла в свой дом, села в кресло-качалку и, тихо качаясь, пыталась все понять.

В то же время, у девушки были рыжие волосы, что было совсем не похоже на те, какие были у Трэвиса или у его матери, или отца, но не было никаких сомнений в том, что это были его глаза. Когда я смотрела на нее, я видела черты лица, которые напоминали мне о нем – линия подбородка, нос, и даже то, как она улыбалась – все, казалось, было похожим на него. Может быть, я просто хотела увидеть это в ней, потому что так много думала о нем в последнее время, но это было нечто большее. То, как она обняла Мэгги и та обняла ее, определенно было родством. Хотя я не могла быть в этом уверена, но могла предположить, что они как-то были связаны. У Трэвиса не было братьев или сестер, поэтому девочка не была его племянницей. Может, родственница, о которой я не знала?

Наверное, я сидела в кресле несколько часов, пытаясь все понять. Я даже вытащила старые фотоальбомы, которые собрала моя мать, когда я была моложе и снимки, которые у меня были из колледжа. Прошло много времени с тех пор, когда я просматривала фотографии, главным образом потому, что мне было больно на них смотреть. Когда я их вижу, то вспоминаю о том, как мы были счастливы, как сильно я была в него влюблена и как сильно он заботился обо мне, и как все это внезапно рухнуло, а затем он ушел из моей жизни. Были снимки с нами на вечеринках, тусовках с друзьями и даже фотографии, когда мы вернулись в Кэнон после первого года обучения. Когда я сравнивала их с тем, что увидела сегодня вечером, трудно было поверить в то, что девочка не была его дочерью.

Я разглядывала фотографии, на которых мы были молодыми. Мы с Трэвисом знали друг друга в школе, наш город был маленьким. И в юности мы не были друзьями, но часто встречались. Он занимался спортом и у него были свои друзья, я училась и у меня тоже были свои подруги. Мы даже не встречались в одних кругах, и я понятия не имела, что он чувствовал ко мне, пока мы не встретились в колледже. Сначала мы больше держались друг за друга, потому что были единственными людьми, которых знали так далеко от дома, но со временем, когда мы стали лучшими друзьями, это превратилось в нечто большее. Потом была та вечеринка, на которую мы пошли в выходные, где Трэвис выпил больше, чем, вероятно, был должен и сказал мне, что он всегда ко мне что-то чувствовал на протяжении всей средней школы, но всегда ощущал себя неуверенно, чтобы мне что-то сказать. А я думала, что такой большой, сильный парень никогда даже не заметит в средней школе такого книжного червя, как я. Я не была серой мышью, но держала себя так же, как и сейчас. Я не часто выходила, даже с друзьями и встречалась с ними еще реже. Моя мать была со мной пресловутой палкой о двух концах, она хотела, чтобы я выходила из дома и знакомилась с людьми, но все время говорила о том, как важно заботиться о себе и не быть сбитой с ног каким-то парнем, который просто хотел заняться со мной сексом. Я приняла это близко к сердцу, поэтому отчасти была девственницей в тридцать два года.

Дело не в том, что я никогда не хотела заниматься сексом. Много раз с Трэвисом мы подходили близко к этому. Мы не раз дурачились на заднем сидении его машины или в его комнате в общежитии, когда соседа по комнате не было рядом. Я помню, как мне становилось жарко и волнительно, когда я глубоко целовала Трэвиса и чувствовала на себе его руки, и то, как он касался меня под одеждой. Когда дело дошло до того, чтобы заняться с ним любовью, я почувствовала, что не готова к этому. Я знала, что любила его, но что-то всегда сдерживало меня. Каким бы расстроенным Трэвис не был время от времени, он всегда оставался уважительным по отношению ко мне и никогда на меня не давил, что, как я думаю, заставило меня любить его еще больше.

Я понимала, что не смогу забыть об этом. Даже когда я готовилась ко сну и надевала свою старую футболку и серые хлопковые шорты, я пыталась решить, что делать утром. Я могла бы пойти в дом Мэгги, посмотреть кто там находился и просто выяснить все для себя. Как бы хорошо это не звучало, я боялась неожиданной встречи с Трэвисом. Что, если он был там со своей дочерью и… женой? Очевидно, что если была дочь, то он был женат. Трэвис был никем иным, как верным и преданным, а я не смогу справиться с собственными чувствами, которые у меня возникнут.

Затем у меня появилась лучшая идея. «Усадьба» всегда была открыта на обед и в обеденное время Мэгги всегда находилась там на месте хостес или в столовой, готовясь к ужину. В обед там было не так занято, как во время ужина, потому что большинство людей находились на работе и, возможно, у меня будет немного времени, чтобы поговорить с ней, получить некоторую информацию и посмотреть, что происходило.

Я обняла подушку, гордясь тем, что придумала. Я пыталась закрыть глаза и заснуть, но нервозность и волнение, которые наполняли меня, были намного больше, чем я могла вынести. Я не была уверена, на что надеялась или как справлюсь с тем, что узнаю, но впервые за долгое время я почувствовала в своем сердце тепло, которое сделало меня по-настоящему счастливой.

Глава 8

Софи

Утро наступило быстрее, чем я думала, и хотя мое тело устало, потому что большую часть ночи я задавалась вопросом, как пройдет моя встреча с Мэгги, у меня еще была энергия, чтобы двигаться. Я давно так не спала, хотя вставала очень рано, готовясь утром к учебному году, который был не за горами, и шла в свой класс. К счастью, в эти дни я не должна была находиться там, это было скорее добровольно и помогало мне двигаться дальше. Я обнаружила, что уставилась на шкаф, пытаясь выбрать свое самое красивое платье, и была разочарована тем, что там увидела. Именно тогда я поняла, что давно не баловала себя, и мой гардероб говорил именно об этом. Все выглядело так, как вы и ожидали, будет одеваться учитель восьмиклассников – консервативно, пресно, без особого вкуса и цвета. Я начала больше понимать, почему люди считали меня занудой. Все, что мне еще было нужно – это бродящие вокруг три или четыре кошки и я была бы полностью такой.

Наконец-то, я нашла в дальнем углу своего шкафа кое-что, что, как я думала, выглядело свежо и идеально подходило для лета. Это было повседневное платье без рукавов светло-желтого цвета. Оно было длиной до колен, немного пышное и выглядело легким и комфортным. Я купила его около года назад в «Симмонсе», нашем местном магазине одежды, но с тех пор не надевала.

«Сейчас самое подходящее время, Софи», — сказала я себе и положила платье на кровать.

Я приняла долгий, горячий душ, завернулась в белое пушистое полотенце, подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Подумала о том, чтобы сделать макияж, но я редко его наносила, и решила пропустить. Тем не менее, я высушила волосы, что делала редко, за исключением холодного утра перед школой. Сушка и расчесывание волос заняло больше времени, чем я думала и я поняла, что мои волосы стали намного длиннее после последней стрижки. Обычно я ходила и делала это перед школой и должна была помнить об этом. Но сегодня школа вылетела у меня из головы.

Я надела свой белый хлопковый бюстгальтер и трусики, а потом натянула через голову платье. Я взглянула в зеркало и осталась очень довольна тем, как оно на мне смотрелось. Я действительно чувствовала себя хорошо, надев его вместо своей обычной одежды, и повертелась перед зеркалом, чтобы юбка немного покружилась, пока я улыбалась своему отражению. Я взглянула на часы и увидела, что уже было почти 11.30, что было немного рано для обеда, но я хотела попасть в ресторан и поговорить с Мэгги, чтобы нас не прерывали. Я скользнула в слипоны и спустилась по лестнице. Взяла свою сумочку, взглянула на себя в зеркало последний раз и вышла за дверь.

Еще было тепло, совсем необычно для конца августа. Солнце светило ярко, и соседские дети бегали под опрыскивателем в двух домах от меня. Я подумала о том, чтобы пойти к «Усадьбе» пешком, но потом вспомнила, что мне придется снова идти домой обратно. Что-то меня в этом смутило, я достала ключи и вместо этого решила поехать.

Как только я завела машину, то включила кондиционер, чтобы заставить ее работать как можно быстрее. Я знала, что было глупо так делать в течение всего нескольких минут, пока я буду в машине, но мне показалось, что из-за жары я немного нервничала и последнее, чего бы я хотела – это вспотеть прежде, чем я попаду в ресторан. Я выехала со своей подъездной дорожки и поехала. Я медленно проехала мимо дома отца Трэвиса, когда проезжала мимо и взглянула на него, чтобы посмотреть, по-прежнему ли мне что-то там угрожало. Я отпустила педаль газа, чтобы проскочить мимо него и чтобы я могла выбросить все из головы.

В мгновение ока я оказалась на парковке ресторана. Как я и ожидала, там было всего несколько автомобилей. Я выключила свою машину и начала выходить, когда меня поразила одна мысль.

Что, если Трэвис там?

Странно, что я не рассматривала эту возможность раньше, но, это, конечно, могло произойти. Узел в моем животе стал затягиваться больше, и я почувствовала, что сжимала дверную ручку, но не открывала ее. Мысль о том, что Трэвис мог быть там, радостно обедающий со своей женой и дочерью, смеясь и улыбаясь, была, мягко говоря, мучительной. Я могла бы просто повернуть назад, вернуться домой, забыть об этом и жить своей жизнью.

«Конечно, можешь», — сказал голос в моей голове. – «И заодно поезжай в приют для животных и забери там кошек, потому что это именно то, куда ты и направляешься».

Я глубоко выдохнула, открыла дверь машины и вышла. Я чувствовала, что мои ноги немного дрожали, когда я недолго шла через парковку и по тротуару, прежде чем достигла входной двери ресторана. Я быстро взглянула через окно и не увидела там Мэгги. Ее не было здесь в обед.

Конечно, Мэгги могло здесь и не быть. Ее внучка, сын и невестка находятся в городе, и она хочет провести с ними время. «Возвращайся в машину, тебя ждут твои кошки».

— Нет! – сказала я вслух, поражая двух пожилых женщин, проходящих мимо меня по тротуару. Я покраснела, когда они проходили мимо меня. Я была уверена в том, что они расскажут всем, что видели, как учительница английского языка восьмого класса школы разговаривала сама с собой.

От моего внезапного прилива храбрости мне стало лучше, я открыла стеклянную дверь и вошла внутрь. От потока холодного воздуха из кондиционера моя кожа покрылась мурашками, я почувствовала, что задрожала. Я заглянула за стойку и увидела, что пара человек сидела в ресторане, они ели или заказывали обед. Одна из официанток, незнакомая тинейджер с каштановыми волосами и жвачкой, которую она надувала между зубами, подошла ко мне.

— Хотите столик? – спросила она меня и лопнула жвачный пузырь.

— Я думаю… Мэгги здесь? – неловко спросила я.

— Да, она здесь. За барной стойкой. Бармен заболел днем, но я не думаю, что он болен. Слишком много вечеринок было у него прошлой ночью, если вы понимаете, о чем я. – Девушка подмигнула мне и улыбнулась. Это было больше информации, чем я хотела получить.

— Да, — сказала я ей, надеясь прервать разговор. – Я… Я просто пройду в бар, если это нормально.

— Конечно, — сказала она мне, снова жуя жвачку. – Пройдите туда сами. – Она развернулась и направилась к кухне, а я прошла в бар.

Честно говоря, не думала, что когда-либо сидела здесь в баре раньше. Дело не в том, что я не пила, у меня редко бывал алкоголь. Один плохой опыт с текилой в колледже был больше, чем мне требовалось. Теперь изредка только бокал вина.

Я сидела на стуле посреди бара. И почувствовав сквозь тонкую ткань моего платья холодный винил стула, я снова задрожала. Мои ноги не доставали до пола, и я вдруг почувствовала, как будто мне снова двенадцать лет и я делаю то, что не должна была делать. Недалеко от меня в баре сидел еще один человек. Я узнала Фреда Перкинса, владельца химчистки ниже по улице. Он был дружелюбным человеком, всегда улыбался, встречали ли вы его внутри или снаружи. Я спросила себя, почему он находился здесь так рано в середине недели, а не в своем заведении.

И вскоре я узнала об этом, когда увидела, как Мэгги вышла из двери в дальнем конце бара, которая вела в заднюю комнату. Фред оживился, поздоровался с ней и покраснел так же, как делали многие подростки в моем классе, когда мимо проходила девушка, которую они любили. На мгновение Мэгги остановилась возле Фредди, чтобы с ним поговорить, прислонившись вплотную к нему, потом она нежно рассмеялась и приняла у мужчины заказ на обед. Она повернулась направо и увидела меня, сидящую здесь, и с удивленным взглядом на лице подошла ко мне. Мэгги извинилась перед Фредом и снова вернулась ко мне.

— Софи? Я удивлена видеть тебя здесь так рано. И сидящей в баре тоже. Что случилось?

— О, я просто решила сегодня пропустить учебный класс и побаловать себя ранним обедом, — сказала я ей, пытаясь говорить непринужденно.

— Хорошо тебе, — восторженно сказала она. Мэгги дала мне посмотреть меню. Я не была особенно голодна, особенно когда мой желудок сжимало, но теперь, когда я сказал, что находилась здесь на обеде, мне нужно было что-то заказать.

— Я возьму салат «Кобб» с домашним соусом, — сказала я, выбирая первое, что увидела. Я даже не была уверена, что мне действительно нравился этот салат или именно то, что в нем было, но так как сегодня был день для риска, я подумала: «Черт с ним».

— Что-нибудь выпьешь? – спросила она меня. Я подумала заказать настоящий напиток, но мои чувства оказались сильнее.

— Просто лимонад, — сказала я ей, немного смущаясь. Снова это подростковое чувство!

— Без проблем, милая, — сказала она мне. Мэгги отошла на несколько шагов дальше, чтобы налить из крана пиво Фреду, а затем, улыбаясь, поставила его перед ним (или она флиртовала?). Потом она вернулась к своим записям, нашла то, что, по моему мнению, было моим заказом и снова исчезла в подсобке.

Я почувствовала, как нервно болтала в воздухе своими ногами и как вращалась на стуле, пока ждала. Ожидание казалось мне бесконечным, и ресторан был почти невыносимо тихим. Я посмотрела на приглушенный телевизор и увидела спортивные новости о чьей-то травме колена. Мэгги вернулась и принесла Фреду его обед – гамбургер с картошкой фри. Фред поблагодарил ее, когда она вернулась ко мне с высоким бокалом лимонада.

— Очень свежий лимонад, — сказала она, потянулась и достала соломинку. – Я сделала его сама.

— Спасибо, Мэгги, — ответила я, стараясь не показывать свою нервозность. Я сделала глоток терпкого лимонада и почувствовала, как тот попал в мое горло, от чего я немного подавилась.

— Полегче, милая, — сказала мне Мэгги. – Это крепкая штука, знаешь ли.

Я почувствовала, как снова покраснела, когда она улыбнулась мне и вернулась к Фреду. Он уже закончил большую часть своего бургера и пытался вовлечь Мэгги в разговор, когда я услышала звук мобильного телефона. Это был мобильник Фреда, он вытащил его из кармана рубашки, посмотрел на него и был разочарован тем, что разговор прервался. У него была короткая, оживленная дискуссия с тем, кто говорил с ним по телефону, затем мужчина сердито закончил разговор и откинулся на спинку стула с поникшими плечами. Он сказал Мэгги, что ему нужно идти, потому что была какая-то проблема с кем-то, кто потерял любимое платье миссис Хендерсон и та была просто в ярости. Мэгги потянулась, нежно коснулась его руки и сказала, что все в порядке, вызвав у мужчины улыбку на лице. Он достал из своего кошелька деньги, оставил их в баре, повернулся и широко улыбнулся мне, когда выходил, очевидно, довольный тем, как все прошло.

Хорошо вам, мистер Перкинс.

Мэгги снова исчезла, но быстро вернулась с моим обедом. Когда она ставила передо мной тарелку, я знала, что для меня было время поговорить сейчас или никогда. Я быстро взглянула на салат, который выглядел вкусно с курицей, сваренным вкрутую яйцом, беконом и авокадо с сыром, покрошенным на зелень. Я взяла наугад немного салата, пока Мэгги доставала посуду из посудомоечной машины за баром слева от меня.

— Итак, Мэгги, — начала я и услышала, каким надломленным был мой голос, когда я говорила. – Мы с Мэри были здесь прошлым вечером. И было довольно занято.

— Да, я удивилась, что в четверг вечером он был так заполнен. Но знаешь, лето, маленький городок, жарко, никто не хочет готовить. Для меня это хорошо, — сказала она со смехом.

— Да, думаю, что так, — я чувствовала, как нервозность прошла от моего желудка до горла, пытаясь прервать меня. Я должна была пересилить ее, пока не остановилась.

— Я видела тебя здесь с молодой девушкой, рыженькой, — сказала я, схватив полную вилку зелени и пихнув ее в рот.

— О? – сказала мне Мэгги. В ее глазах появилось небольшое мерцание, когда она закрыла посудомоечную машину и подошла ко мне.

Я медленно проглотила зелень, стараясь не подавиться.

– Да, — сказала я, чувствуя, как дрожала моя рука, когда накалывала на вилку кусок курицы. – Я никогда раньше ее не видела. Она выглядела такого же возраста, как девочки в моем классе. Мне просто интересно, кто она такая. – Вот, я это сказала. И выглядела, наверное, по-дурацки, готовясь к ответу.

Мэгги положила свои руки передо мной на бар.

– Это была моя внучка, Эбби, — сказала она мне. Ее лицо стало серьезным, отчего я почувствовала, что должна приготовиться к худшим новостям, которые могла услышать. У меня свело горло, и на глазах почти появлялись слезы.

— Внучка, — торжественно сказала я, пытаясь выглядеть так, как будто меня это не беспокоило. – Итак… значит, у Трэвиса есть дочь. – Уверена, что Мэгги понимала, что это разрывало меня изнутри, но я торопливо продолжила. – Я уверена, что он и… его жена… очень ею гордятся. Она очень красивая девочка. – Я заставила себя взять кусочек авокадо, хотя теперь мне казалось, что язвительность застряла в моем горле. Я запила ее лимонадом, от которого начала кашлять и задыхаться. Я схватила салфетку и закашляла, вытирая слезы.

Я почувствовала, как Мэгги потянула вниз мои руки с лица. Она увидела, что мои глаза покраснели, и я пыталась удержаться от крика. Я увидела, что женщина улыбалась.

— Трэвис не женат, Софи, — сказала она мне, используя салфетку, которую я держала, чтобы вытереть мое лицо.

— Сейчас нет? – сказала я ей, с трудом веря в то, что Трэвис с кем-то развелся.

— Нет, никогда не был, — сказала мне Мэгги. – Бренда, мать Эбби, ушла, когда ей было два месяца. Она не хотела иметь семью и быть связанной. Она хотела жить свободной жизнью. С тех пор Трэвис не видел ее и не слышал о ней. Он вырастил Эбби сам… ну, с моей небольшой помощью, — гордо сказала женщина.

Я почувствовала, что с меня свалился огромный груз. Я слегка рассмеялась, когда упала последняя слеза и взяла еще один кусочек салата. Неожиданно салат «Кобб» оказался лучшим, чем все, что я когда-либо пробовала.

Я быстро взглянула на часы, чтобы изобразить свой к ним интерес.

— О-о, смотрите, сколько сейчас времени, — торопливо сказала я, пытаясь быстро двигаться. – Мне нужно попасть в школу для оформления документов. – Я возилась со своей сумочкой, пытаясь ее открыть.

— Я думала, ты сказала, что пропускаешь сегодня школу, — сказала Мэгги, удивленно выгибая бровь.

— Я так и делала, имею в виду, что я собиралась, но мне действительно нужно сделать кое-какую работу. Занятия начинаются всего через несколько недель. – И вытащила из сумки свой кошелек. – Что я тебе должна? – спросила я Мэгги.

— Бесплатно, — сказала мне Мэгги, когда я попыталась вручить ей двадцатку. – Обед за мой счет. Просто двое друзей собрались вместе, чтобы немного наверстать упущенное, ок?

Я широко ей улыбнулась, возможно, даже шире, чем Фред Перкинс.

– Спасибо, — тихо ответила я.

— Милости просим, Софи, — сказала она. – Быстрее возвращайся снова, хорошо?

— Я… Я зайду. Обещаю. – Сказала я и практически сбежала из ресторана.

Я едва заметила волну тепла, которая ударила в меня, когда я вышла на улицу и быстро пошла к своей машине. Я открыла дверь машины, села в нее, завела двигатель и почувствовала прилив теплого воздуха из вентиляционных отверстий, когда он заработал, чтобы охладить воздух. Я ударила руками по рулю и широко ухмыльнулась.

— Ты можешь забыть о кошках, — сказала я вслух сама себе, когда поехала в школу, надеясь застать там Мэри, чтобы рассказать ей обо всем.

Глава 9

Трэвис

В какой-то момент утром не будет казаться, что оно наступает слишком рано. В последнее время каждое утро наступало после ужасной ночи сна. Всегда был тот или иной сон, делающий мои ночи несчастными. Прошлой ночью было не так много снов, хотя эти моменты, безусловно, появлялись. Тонкие образы моего отца, его дома и попытки пробраться через этот беспорядок, безусловно, были частью этого. У меня также было много сновидений о Софи, как хороших, так и плохих. Спать на старой кровати в своей спальне у моей матери, конечно, не помогло. Мне было интересно, как я мог спать здесь все эти прошедшие годы. Конечно, теперь я был больше, чем тогда, благодаря многолетним тренировкам и работе в пожарной части. Тем не менее, у этой кровати было много провалов и бугров, поэтому я всю ночь чувствовал, как они упирались в мою спину.

Солнце заглянуло через тонкую белую занавеску на окне гораздо раньше, чем я ожидал, и я попытался отвернуться и сделать вид, что этого не происходило. Я отодвинулся назад и посмотрел на свои часы, которые положил на покосившуюся тумбочку и увидел, что было едва семь часов утра. Мне нужно было попасть в офис мистера Роджерса около девяти часов поэтому было время принять душ, немного проснуться еще и подготовиться к встрече.

Я поплелся в ванную со своими туалетными принадлежностями и вошел туда, чтобы принять душ. Ванная, как и моя спальня, выглядела так, как будто она не изменилась с моего подросткового возраста. Все было чисто и находилось на месте, и мама даже установила новый душ, поэтому напор был лучше, чем я помнил. Горячая вода отлично ощущалась на моей коже и даже помогла уйти некоторой боли из мышц и ноги. Я быстро взглянул на свою ногу, пока принимал душ. Меня все еще удивляло, что шрам был таким большим и что деревянные части того крыльца так легко прорвали мой костюм и нанесли такой урон. Я помнил, как находился в больнице, когда они отчаянно пытались остановить кровотечение и замечательно, что это не дошло до моей бедренной артерии, потому что тогда все было бы действительно ужасно. Физиотерапия, которую я делал, помогла мне снова двигаться, но через некоторое время я решил, что больше не хотел этого делать и просто занимался самостоятельно.

Я вышел из душа и завернулся в одно из больших полотенец из бельевого шкафа мамы в ванной. Даже если она не знала о том, что мы приедем, казалось, что в доме все было готово к появлению гостей в любое время. Я взглянул в зеркало и увидел на подбородке многодневную щетину, но решил сегодня не возиться с бритьем и оставил все, как было. Мне было все равно, что какому-то адвокату не понравится то, что я не буду чисто выбрит для встречи.

После чистки зубов я открыл дверь ванной, чтобы вернуться в свою комнату и одеться. Как только я открыл дверь, пар из ванной вырвался в коридор. Я увидел, что там стояли Эбби и моя мать, в ожидании попасть в ванную. Мама показалась мне немного более дружелюбной, чем Эбби, которая хмурилась.

— Пора уже! – закричала она, проталкиваясь мимо меня и входя в ванную, громко хлопнув дверью.

— Обожаю девчонок в этом возрасте, — сказал я маме, закатывая глаза. Моя мать взглянула на меня и только тогда я понял, что на мне было только полотенце, отчего немного смутился.

— Когда у тебя появились татуировки? – поинтересовалась она, когда увидела тату на бицепсе правой руки и на левом плече.

— О, эти, — небрежно сказал я. – Эту, которая здесь, — я указал на свою руку, — когда Эбби был год или около того. – Это был зазубренный кусок скалы с именем дочери в центре и датой ее рождения. — На моем плече более поздняя, всего несколько лет назад, я думаю. Так делали все ребята в пожарной части. Это наш пожарный щит с номером 32 на нем, отражающий то, как команда по-своему этим гордится.

— Понятно, — сказала мама, стараясь не осуждать, но явно осуждая.

— Это не так уж и важно, мама, на самом деле. – Неожиданно я снова почувствовал себя подростком, который пытался объяснить, почему явился так поздно.

— Ты взрослый мужчина, Трэвис, — сказала она мне. – И можешь делать то, что хочешь, ты же знаешь. Просто я никогда не видела смысла в татуировках. У твоего отца они появлялись в армии время от времени и мне это никогда не нравилось.

Я вспомнил, как папа показывал татуировку на руке. Это было то, чем он всегда гордился, даже если редко говорил о своем военном периоде. Он находился в армии, когда там не было большой активности, поэтому никогда не видел никаких действий, что, как я думаю, в некотором роде его разочаровало и, возможно, привело к тому, почему он так много пил.

— Я сейчас оденусь, — сказал я маме, чувствуя себе еще более неуютно, стоя в своем полотенце. Дверь в ванную комнату открылась и Эбби снова пронеслась мимо меня.

— Эбби, ты должна одеться и пойти сегодня утром со мной, — сказал я ей, когда она шла к своей спальне.

— Почему? Я думала, что смогу пойти сегодня утром с бабушкой в ресторан, — сказала она и надулась.

Я взглянул на мать, надеясь на то, что она окажет мне поддержку, хотя бы взглядом. Мама, наконец-то, догадалась и ответила моей дочери.

— Я очень занята утром, Эбс, — сказала она. – Я не смогу проводить с тобой так много времени. Тебе лучше пойти с отцом.

— Я могу помочь тебе, — сказала девочка, умоляя бабушку своими зелеными глазами и улыбаясь.

— Вот что я тебе скажу, — сказала мама, обняла ее и повела в комнату. – Ты можешь пойти со мной завтра и провести целый день в ресторане. Суббота – это день, когда мне нужно больше помощи. Хорошо? – мама посмотрела на меня и я кивнул.

— Хорошо, — сказала Эбби, неохотно соглашаясь. Она вошла в свою спальню и закрыла дверь, чтобы одеться.

— Спасибо, мам, — сказал я, когда шел по коридору в спальню.

Я надел простую синюю рубашку и джинсы, чтобы ехать в адвокатскую контору. Как хорошо нужно выглядеть, чтобы подписать бумаги? Я натянул ботинки, прошел по коридору и постучал в дверь Эбби.

— Ты готова? – крикнул я через дверь.

— Дай мне минутку, папа! – крикнула она в ответ расстроенным тоном.

Я пошел вниз, чтобы налить себе чашку кофе, прежде чем мы уедем. Мама, по-видимому, могла собираться в мгновение ока, и уже была одета для того, чтобы отправиться в ресторан, наливая кофе в дорожную кружку. Затем она передала мне еще одну, которую уже наполнила для меня.

— Как ты так быстро собралась? – сказал я, делая глоток кофе.

— Когда ты это делаешь часто, то получается естественно, Трэвис. – Сказала она, опуская кофейник. – Кроме того, по утрам ты всегда был крайне медленным. Мне приходилось каждый день тебя подгонять, чтобы ты не пропустил школьный автобус.

— Ну, видимо, моя дочь вся в меня, — ответил я.

— Она молодая девушка, Трэвис, — сказала мама, понизив немного голос. – ты должен делать на это некоторую скидку. Она растет, меняется, и больше беспокоится о том, как она выглядит.

— Я даже не хочу думать о всех этих вещах, мама. Я совсем не готов к тому, чтобы вокруг нее вились парни и смотрели на нее.

— Вероятно, это уже происходит, Трэвис, — сказала она, потягивая кофе. – Ты просто этого не видел.

Это только еще больше подлило масло в огонь. Было очевидным то, что я знал о том, что Эбби росла и просто не хотел верить в то, что это происходило так быстро. Эбби оставалось всего несколько месяцев до тринадцати и было совсем немного времени, прежде чем у нее начнется школа. Мысли о том, что она отправится в среднюю школу там, где мы сейчас жили, могло быть достаточно для того, чтобы заставить меня пересмотреть приезд в Кэнон, хотя я знал мальчиков, которые в этом возрасте вели себя как безумные.

Эбби показалась позади меня в джинсовых шортах и простой серой футболке. Она уже была в наушниках, которые висели у нее на шее и рюкзак.

— Что ты с собой берешь? – вопросительно спросил я ее.

— Это мой ноутбук, — ответила она, сжимая сумку. – Я не знаю, как долго ты будешь с этим парнем и мне нужно что-нибудь, чтобы скоротать время.

Я пожал плечами, наклонился и поцеловал маму в щеку.

— Я позвоню тебе и дам знать, как идут дела, — сказал я ей.

— Почему бы вам не приехать в ресторан поужинать? – спросила мама. – Иначе я не увижу тебя до завтрашнего утра. Когда я вернусь домой, вы уже будете спать.

Я застонал от мысли идти в ресторан, но знал, что она захочет видеть меня там, чтобы вместе поужинать.

— Думаю, да, — уступил я и увидел, как засияло лицо Эбби.

— Отлично, — сказала мама. – Увидимся сегодня вечером. Мне нужно бежать, я должна остановиться в химчистке, чтобы перед работой забрать несколько вещей. – она поцеловала Эбби в лоб, когда проходила мимо нее и вышла за дверь.

— Давай разберемся с этим, — сказала мне Эбби, и потащила за собой за дверь.

Я не стал с ней спорить, потому что тоже хотел с этим покончить. Мы вышли вслед за моей мамой и пошли к моей машине, чтобы поехать в офис Роджерса.

Глава 10

Трэвис

Поездка в офис Роджерса была недолгой, тихой и однообразной как это и бывало в этом городе (что здесь находилось не в нескольких минутах езды?). Эбби сидела рядом со мной, не произнося ни слова, и слушала свою музыку. Я несколько раз взглянул на нее и увидел, что она даже не смотрела в окно на город и проявляла небольшой интерес к тому, что происходило. Я пытался придумать темы для разговора, но никак не мог придумать ничего в последнее время, чтобы поговорить с ней. Поэтому несколько минут мы ехали с единственным звуком какой-то песни, которую она слушала.

Мы прибыли в офис Роджерса чуть позже девяти. Я понял, что, хотя адвокат и сказал, что офис открывается в девять и он действительно будет там, чтобы встретиться с нами, этого не произойдет. Нас встретила его администратор, женщина по имени Кэрол, которая сказала, что господин Роджерс ожидается в ближайшее время. Она была дружелюбной женщиной, которой было около шестидесяти и села за свой стол, а мы с Эбби ожидали в менее удобных виниловых креслах, которые располагались в приемной. Эбби продолжала возиться со своим айподом, пока я просто осматривался в надежде, что мы сможем быстро с этим покончить. Я не ожидал, что у отца было много всего, с чем мне придется иметь дело за пределами дома и что бы там ни было. Я действительно задавался вопросом о состоянии дома и о том, будет ли он хорошим местом для Эбби и меня, чтобы там жить. Было бы неплохо находиться ближе к маме, потому что она была единственной семьей, которая была у нас на данный момент. Кэнон, хотя и был маленьким городом, но не был ужасным местом для жизни. Мой единственный страх заключался в том, что я собирался делать с оставшейся частью своей жизни. Пожарная служба хотела, что бы я оформил инвалидность и ушел на пенсию. После двенадцати лет службы моей пенсии будет достаточно, чтобы жить дальше, но я все еще слишком молод, чтобы просто сидеть и рисковать стать похожим на своего отца. Я хотел что-то делать, но еще не знал, в чем буду хорош. Я так и не закончил одни курс в колледже и не мог представить себя сидящим в классе с кучей подростков, слушающих лекции черт знает о чем. У меня было много решений в перспективе и я не был уверен в том, в какую сторону пойти.

Мы сидели в офисе намного дольше, чем я хотел. Кэрол нервничала и извинялась за то, что мы так долго ждали мистера Роджерса. Она даже пыталась несколько раз позвонить ему по мобильному телефону или отправить текстовые сообщения, но он не ответил ни на одно из них. Эбби бросала на меня периодически убийственные взгляды и просто сидела на стуле, пока, наконец, не спросила Кэрол, есть ли здесь Wi-Fi, чтобы она могла подключить свой ноутбук и заняться чем-то более интересным. Женщина отвела ее в небольшой конференц-зал, чтобы Эбби могла хотя бы себя развлечь.

Наконец, после полутора часов ожидания, когда я собирался просто уйти и вернуться в другой раз, Ирв Роджерз ворвался через дверь. Было понятно, что у него было плохое утро. Его серый костюм был помят, галстук болтался и короткие волосы торчали на голове в разные стороны. Он быстро прошел мимо меня и с грохотом бросил портфель на стол в своем офисе прямо за Кэрол, а затем поспешил обратно туда, где находились мы.

— Ужасное утро, — сказал он Кэрол, когда поправил свой костюм и галстук. – Моя машина не завелась сегодня утром, и поэтому я позвонил в мастерскую Грега, и им потребовалась вечность, чтобы доехать к моему дому. Затем они потратили двадцать минут, колдуя с машиной, пытаясь завести ее и, конечно же, ничего не произошло. После того, как они, наконец, отбуксировали ее в мастерскую, мне пришлось ждать, чтобы поговорить с Грегом об этом, а потом поехать сюда. Он находится на другой стороне города. В противном случае, я бы успел.

«Другая сторона города находится примерно в миле отсюда», — подумал я. Приглядевшись к Ирву Роджерсу, было ясно, что он явно был не в форме, чтобы пройти эту милю не подвергаясь при этом риску. Он страдал избыточным весом и выглядел лет на пятьдесят. Его лицо было красным от злости и, вероятно, этого было достаточно, чтобы адвокат находился слишком близко к сердечному приступу.

После того, как адвокат немного успокоился, пока ругался с Кэрол, женщина смогла прервать его и сообщить о том, кто я. Ирв подошел ко мне и протянул свою потную ладонь, которую я неохотно быстро пожал.

— Приятно, наконец-то, встретиться с вами, мистер Стоун, — сказал он мне. – Пожалуйста, заходите в мой кабинет.

Я прошел за ним в небольшой офис, и он закрыл за нами дверь, чтобы мы остались одни. Сам офис был невелик, со столом и несколькими стульями перед ним, парой книжных шкафов и картотекой, компьютером на столе и его юридическим дипломом на стене, а также несколькими фотографиями. Ирв прошел за стол и сел за него, глубоко вздохнув и восстанавливая дыхание. Я надеялся, что он переживет эту встречу.

— Теперь позвольте мне посмотреть, что у меня для вас есть, — с этими словами он включил компьютер и достал папку на своем столе, которая, как я предположил, была с делом моего отца.

— Воля вашего отца была довольно проста, — сказал адвокат, когда посмотрел документы. – Я написал это для него много лет назад. Он оставил все вам и, боюсь, что вашей матери ничего, как вы можете убедиться.

— Не думаю, что моя мама будет возражать, — откровенно сказал я.

— Да, полагаю, что нет. Наверное, это было грязным делом много лет назад, да? В любом случае, есть дом, который на момент его смерти был оплачен. Есть некоторые вещи, которые вам нужно будет предусмотреть, чтобы подключить электричество и все остальное тоже, и могут быть некоторые налоги, и остальное все просто. Не уверен в том, что именно находится в доме, я не был там много лет, но это все ваше. Также существует вопрос о том, что он имел на своем банковском счете и по страховке.

— Не знал, что у него была страховка, — сказал я, удивившись тому, что мой отец был достаточно ответственным для того, чтобы оформить страхование жизни. Я даже спросил себя, почему он позаботился об этом. Отец не собирался ничего оставлять моей матери, это точно и я не видел его почти пятнадцать лет.

— О, да, он оформил страховку, ну, сразу после того, как расстался с вашей матерью. Он все время совершал платежи, поэтому она все еще активна. Вам придется связаться со страховой компанией, чтобы во всем разобраться и получить об этом информацию.

Ирв передал мне несколько документов, и я их быстро просмотрел. По-видимому, у него была страховка жизни на двести тысяч долларов. Я был потрясен, когда это увидел. Затем Ирв передал мне выписку с его банковского счета, и это потрясло меня так же сильно. У отца в банке было более семидесяти пяти тысяч долларов. Я знал, что у него была военная пенсия, чтобы он мог жить все эти годы, но, похоже, что отец все скрывал.

— Откуда у него столько денег? — вслух спросил я.

— Ваш отец не был ограничен в средствах, — сказал Роджерс, откинувшись на спинку стула. – У него было несколько счетов, потому что дом был оплачен и все эти годы он жил довольно спокойно.

Было много документов, которые я должен был подписать, чтобы закончить дела и как сообщил Ирв, в ближайшие дни будет еще больше, поскольку собственность передавалась мне. Он любезно предложил обо всем позаботиться, сказав, что за его услуги отец заплатило авансом, чтобы покрыть подобные расходы, что было еще одним шокирующим заявлением для меня.

Адвокат вручил мне ключи: от передних и задних дверей и от гаража за домом.

— О, есть еще одна вещь, — сказал он мне. Ирв поднялся из-за своего стола и открыл сейф, который находился в углу офиса. Мужчина опустился на одно колено (что было для него нелегким делом или для меня, чтобы подсмотреть), нажал кнопки кода и открыл сейф. Он достал оттуда некоторые вещи, а потом положил передо мной маленькую коробку и конверт.

— Что это? – спросил я.

— Ну, конверт – это письмо, которое ваш отец написал вам и оставил мне, чтобы его открыли после его смерти. Коробка – ну, это прах вашего отца. Это было еще одним условием завещания.

«Последнее прощальное слово папы для меня», — подумал я про себя. Я взял маленькую коробку. Она весила больше, чем я думал, чтобы папе не доплачивать за урну или что-то еще. Простая коричневая коробка подошла ему просто отлично.

— Я сообщу вам, если мне понадобится что-то еще, — сказал Ирв, протягивая снова свою потную руку. – Вы останетесь ненадолго в городе?

— Да, я буду здесь еще некоторое время, — ответил я, в действительности еще не зная, куда собираюсь пойти в этот момент. Я пожал Ирву руку и вышел из офиса. Я подошел к конференц-залу, где Эбби печатала на своем ноутбуке.

— Пойдем, малышка, — сказал я, когда она подняла свои глаза от клавиатуры. Она быстро собрала свои вещи, сложила их в рюкзак и последовала за мной за дверь. Мы вежливо попрощались с Кэрол и вышли к своей машине.

— Что это? – спросила Эбби, усаживаясь на переднее пассажирское сиденье и пристегивая ремень безопасности.

Я положил коробку на центральную консоль между нами.

— Это твой дедушка, — сказал я и завел машину.

— Это отвратительно, папа, — сказала она, пытаясь отодвинуться от коробки.

— Не волнуйся, это его прах, он не выскочит оттуда и не схватит тебя.

Я направился в Коллинз-драйв, где находился дом. Был уже почти полдень и все заняло гораздо меньше времени, чем я думал.

— Куда мы едем? – впервые за все время поинтересовалась Эбби.

— В его дом, — сказал я, пытаясь вспомнить, где именно находился Коллинз драйв. Я продвигался по переулкам, пытаясь добраться до дома и посмотреть, что там было.

— Почему мы туда едем? – спросила Эбби, испугавшись того, что мы могли там найти.

— Ну, потому что теперь это наш дом, я думаю, — сказал я, когда мы подъезжали.

— Не может быть! – сказала она с некоторым волнением. – У нас есть дом? Значит, мы будем здесь жить? – Эбби была так счастлива и взволнованна, как я не видел ее в течение длительного времени.

— Я еще не уверен, дорогая, — сказал я, пытаясь ее успокоить, чтобы она не слишком надеялась. – Мне нужно посмотреть дом и что нужно с ним сделать. Есть много всего, над чем нам нужно поработать, прежде чем мы что-то решим.

Я подъехал к подъездной дорожке рядом с домом и поехал в гараж. Я припарковал машину и мы с Эбби вышли, рассматривая заднюю часть дома. Дом нуждался в покраске и газон уже зарос. Мы подошли к передним воротам и открыли их. Эбби наклонилась и достала что-то из травы, держа это в руках. Это была длинная голубая лента для волос. Она изучала ее, пока мы медленно поднимались по шатким ступенькам к двери дома. Мы оба немного нервничали из-за того, что могли обнаружить внутри.

Глава 11

Софи

Всю дорогу от школы до дома я была как в тумане. Я едва помнила о том, как сосредоточиться на дороге и больше думала о Трэвисе и о том, как все было сейчас. Я припарковала свою машину на обычном месте на стоянке рядом с Мэри. Я на самом деле была рада тому, что она находилась здесь, выскочила из машины и поняла, что практически бежала через входные двери к ее классу, дверь которого находилась рядом с моей. Коридоры были пустыми и тихими, как всегда в это время года, и я слышала как мои слипы скрипели на полированном полу и громко пискнули, когда я остановилась перед ее классом. Я открыла дверь и почувствовала, что немного запыхалась.

Мэри с удивлением смотрела на свои документы на столе.

– Что ты делаешь? Все в порядке?

Она не привыкла видеть меня такой взволнованной. Я схватила стул с одного из столов рядом и села рядом с ней. Я протянула руку и схватила ее за руки, чтобы моя рука перестала дрожать.

— Он здесь, — сказала я ей и больше не могла сдерживать свою улыбку.

— Кто? Кенни? Что он просил у тебя на этот раз? – сказала она и отвернулась к своим документам.

— Нет, не Кенни, — сказала я и отодвинула ее бумаги, чтобы она смотрела на меня. – Трэвис. Трэвис в Кэноне.

— Трэвис? – удивленно спросила подруга. Теперь я привлекла ее внимание.

— Помнишь рыжую девочку, которую мы видели вчера в «Усадьбе» с Мэгги? – спросила я, пытаясь взять себя в руки.

— Конечно, кто мог ее пропустить? Ни у кого в городе нет таких рыжих волос.

— Это дочь Трэвиса, — сказала я. – Прошлым вечером я видела ее глаза и это глаза его. Я знала, что они как-то связаны. Я провела всю ночь, думая об этом и утром пошла к Мэгги на обед и спросила ее. Она подтвердила, что девочка его дочь.

— И это хорошие новости для тебя? – с любопытством спросила Мэри, развернувшись теперь ко мне.

— Я даже не думала, что все так будет, но Мэгги сказала, что он не женат. Он никогда не был женат. Девочку зовут Эбби и мать оставила их, когда она была ребенком. Он вырастил ее сам и все еще одинок.

— И он здесь, в Кэноне? Ты уверена, что он останется здесь на некоторое время? – спросила Мэри, и это охладило мой пыл.

— Ну, нет, я не знаю наверняка, — сказала я, поднялась со стула и стала медленно прохаживаться. – Но если Трэвис здесь, то есть шанс того, что мы можем столкнуться друг с другом.

— Ты слышишь себя, Софи? – сказала Мэри, встав передо мной, чтобы я остановилась. – Есть шанс того, что мы можем столкнуться друг с другом? Как долго ты страдаешь по этому парню? Четырнадцать или пятнадцать лет? Я не хотела бы рушить твой праздник, и правда не хочу, но если он так долго был одинок, почему никогда не возвращался сюда, в Кэнон? Или пытался найти тебя? Людей в наши дни не так трудно найти, знаешь ли. Фейсбук, интернет, все дела – я ищу виртуально старых приятелей и это довольно легко сделать.

Мэри назвала несколько отличных моментов, которые остановили меня. Я не могла придумать причины, почему все эти годы он не пытался меня найти. Может быть, Трэвис потерял интерес, надежду или отказался от меня, но я не хотела в это верить.

— Окей, ты правильно говоришь, — сказала я ей. – Но это неважно. Дело в том, что сейчас Трэвис здесь по какой-то причине, даже, если и не знает обо мне. Мы все еще можем столкнуться друг с другом, увидеться и, возможно…

.— Если ты хочешь увидеть его, Софи, давай просто так сделаем. Почему это должно быть случайно? Я знаю, что Кэнон маленький город, но предположим, что он сегодня уезжает? Возможно, твой шанс уже пропал. Пойдем сегодня вечером в «Усадьбу» снова ужинать. Это заведение его матери. Я думаю, что есть шанс того, что он будет в ресторане, если там будет находиться его дочь. Тогда можно гарантировать, что ты увидишь его, и мы посмотрим, что произойдет.

Я знала, что Мэри была права. Я не могла просто надеяться на то, что он каким-то образом столкнется со мной на улице, полетят искры и Трэвис скажет что все еще любит меня после стольких лет. В конце концов, это была не романтическая история, а реальная жизнь.

— Ты права, Мэри, — нервно сказала я ей. – Сегодня вечером мы вернемся в «Усадьбу» на ужин и посмотрим, будет ли он там. Если так, то мы увидим, что произойдет. – Я старалась говорить серьезно, как могла, но внутри чувствовала, что снова была той восемнадцатилетней девушкой.

— Достаточно честно, — сказала мен Мэри. – Мы отправимся туда около пяти. Мы должны опередить пятничную толпу и получить столик. До это времени мне действительно нужно работать, — она взглянула на бумаги на своем столе, а потом повернулась снова ко мне. – Как думаешь, ты сможешь продержаться до пяти? – сказала она, улыбаясь мне. Подруга видела, как я подпрыгивала от перспективы того, что могло случиться вечером.

— Я попробую, — сказала я ей, когда шла к двери, полагая, что отправлюсь в свой класс, и несколько часов буду притворяться, что работаю, до тех пор, пока мы туда не пойдем. Волнение, которое я чувствовала, сменило те спазмы, которые были в моем животе еще недавно. Я вошла в класс, села за стол и попыталась сосредоточиться на планах уроков, списках классов и остальном. Эти несколько часов явно не будут легкими.

Глава 12

Трэвис

Основываясь на изношенном состоянии дома снаружи, я был более чем немного обеспокоен тем, что найду внутри него. Я осторожно открыл входную дверь и мы с Эбби вошли внутрь. То, что мы увидели, нас удивило.

— Выглядит безупречно, — сказала Эбби, медленно проходя по гостиной, когда мы прошли внутрь.

Я находился в абсолютном шоке. Казалось, что все было в первозданном состоянии, как будто здесь только что убрали. Я знал, что не видел своего отца много лет, но он никогда не был тем парнем, который бы сходило с ума по дому. Обычно папа просто все оставлял моей матери, говоря, что это «работа женщины», когда садился в свое кресло, чтобы выпить пива и посмотреть телевизор. Я ожидал найти пыль и грязь, и, вероятно, мусор, разбросанный повсюду, но все было на своем месте, было чисто и аккуратно, пыли не было вообще, что казалось почти невозможным. Ирв Роджерс сказал, что не был здесь, поэтому никто не был в доме с тех пор, как умер отец, но все сверкало.

Эбби прошла по дому на кухню, а затем вернулась в гостиную.

— Кухня идеальная, — сказала она мне. – В холодильнике нет ничего, кроме нескольких бутылок пива. – Сейчас это больше походило на отца, и можно было бы ожидать там какой-нибудь испорченной еды, если бы здесь никого не было в течение месяца или больше.

Я все время осматривал гостиную и увидел, что она была довольно просторной для мебели. Обычное кожаное папино кресло находилось прямо там, где я и ожидал – рядом с передним окном, чтобы у него было освещение без необходимости включать свет. Здесь же стояли диван и журнальный столик, и небольшое бюро, на котором был его проигрыватель с несколькими записями рядом с ним. Я осмотрел два ящика бюро, но нашел там немного – какие-то старые письма и документы.

Я решил подняться наверх и осмотреться там. Во всяком случае, я мог бы что-то найти в папиной спальне. Лестница слегка скрипела, когда я поднимался по ступенькам. Я взглянул вдоль недлинного коридора, начинавшегося от верха лестницы. Спальня отца располагалась в конце коридора справа, а дальше находились ванна, шкаф и еще одна спальня слева, в конце. Я решил начать с его спальни.

Кровать выглядела только что застеленной и в спальне было чисто. Как я и ожидал, здесь находилось мало всего. У папы был свой комод, ночной столик, старое деревянное кресло и все. Я осмотрел комод, но кроме одежды внутри ничего не нашел. На верхней полке высокого, дубового комода стоял какой-то одеколон и несколько безделушек, которые папа, должно быть, собрал, но ничего, что мне могло бы рассказать о нем.

В тумбочке было немного больше, в том числе несколько купюр, перевязанных резинкой, но ничего необычного. На тумбочке была еще одна пара очков для чтения, ручка и блокнот рядом с телефоном.

Я открыл складывающуюся дверь шкафа и увидел там папины костюмы и рубашки. Ничто не выглядело новым, что соответствовало стилю отца. Я мало помнил его в костюмах, если он не собирался на похороны. Несколько пар обуви в нижней части шкафа, но ничего другого. Был только один маленький ящик на полке в шкафу, и он выглядел как сейф. Я подумал, что если что-то и могло быть, то только в нем. Я вытащил коробку, и оказалось, что в ней был сломан замок. Когда я ее открыл, то увидел внутри пару медалей, которые отец получил в армии. Там также была одна из моих медалей по борьбе. Я понятия не имел, что он сохранил ее, не говоря уже о том, чтобы даже прийти на один из моих матчей в школе. Были также некоторые документы, такие как акт на дом, его документы об увольнении, карты социального страхования, свидетельство о рождении и больше ничего.

Я положил коробку на кровать и прошел по коридору к шкафу, мимо которого проходил раньше. Ничего , кроме полотенец и принадлежностей для ванной там не было, и старый белый халат висел на обратной стороне двери. Я зашел в другую спальню в конце коридора. Я смутно помнил комнату после того, как несколько раз оставался здесь с папой, когда мне было семнадцать и ожидал, что это будет тоже самое, но к моему удивлению, комната выглядела по-другому. Она была чистой и казалась светлее, чем я помнил. Здесь была двуспальная кровать, маленький комод и тумбочка, с небольшим шкафом напротив кровати. В комоде, тумбочке или шкафу не было предметов, которые показались бы мне странными. Когда я осматривал комнату, то заметил, что цвет стен был светло-фиолетовый. Насколько я мог помнить, стены здесь всегда были белыми. Краска выглядела довольно новой и на ней не было никаких отметин.

Эбби зашла в комнату посмотрела вокруг.

_ Это будет моя комната? – спросила она с некоторым волнением и затем упала на кровать.

— Думаю, что была бы, если бы мы остались здесь, — сказал я, неспособный вымолвить что-то еще.

— Потрясающе! – воскликнула она, оглядываясь вокруг. Я видел по зеленым глазам Эбби, как работал ее мозг, когда она представляла, как украсит комнату и сделает ее своей. Я улыбался, наблюдая за дочерью, радуясь тому, что она, казалось, была довольна.

— Я собираюсь пойти, и проверить гараж, — сказал я, выходя из комнаты. – Ты идешь со мной?

— Думаю, что потусуюсь здесь немного, — сказала она, оглядываясь вокруг и выглядывая из окна, которое выходило на небольшой задний двор.

— Ладно, будь осторожна, — ответил я.

— В самом деле, пап? – спросила она раздраженным голосом. – Что может произойти?

— Проехали, — пробормотал я, когда выходил из комнаты. Я спустился по лестнице и направился к кухне, где находилась дверь, ведущая к задней веранде и задней части дома, где был гараж. Я открыл заднюю дверь и вышел на крыльцо, которое нуждалось в новой покраске и некоторые доски показались мне деформированными, изношенными или поврежденными. Очевидно, папа больше заботился о внутренней части дома, чем о внешней.

Я спустился по двум ступеням заднего крыльца и почувствовал, как под моим весом они прогнулись на последнем шаге, отчего я немного споткнулся.

Я услышал, как надо мной открылось окно и посмотрел вверх, где увидел, как Эбби высунула голову из окна.

— Будь осторожен, папа, — сказала она с улыбкой.

Я улыбнулся и кивнул в ответ на ее высказывание. И прошел в гараж по высокой траве. Белая краска на гараже, как и на доме, была сколота и открывала много износа. Гараж был не очень большим, и подъемные ворота были закрыты изнутри. Я использовал ключ, который дал мне Роджерс, открыл дверь в гараж и вошел.

Воздух внутри был очень несвежим, что указывало на то, что здесь никого не было некоторое время. Там было много пыли, которая покрывала небольшие полки, где отец разложил свои инструменты, которые выглядели так, как будто их нечасто использовали, также была небольшая газонокосилка, стоящая в углу вместе с другими инструментами для газонов. К моему удивлению, под синим брезентом там также находился автомобиль.

Насколько я помнил, папа редко ездил. Я отдавал ему должное за то, что, поскольку он любил выпить, то не рисковал садиться за руль. Он всегда ходил пешком туда, где собирался пить, обычно это было в баре на железнодорожной станции в городе, расположенном рядом с вокзалом, потому что мама не позволяла ему пить в «Усадьбе». Бар располагался менее чем в полумиле от дома моей матери и почему-то отец всегда также возвращался обратно пешком, независимо от того, сколько выпил в тот вечер.

Я снял брезент и увидел, что это был красный пикап. Грузовик выглядел довольно новым и по регистрационной наклейке на окне, которую я увидел, ему был всего год. Роджерс не дал мне ни одного ключа от автомобиля, потому что, видимо, не знал о нем. Я взглянул на счетчики, в надежде найти ключи, но не увидел их нигде. Я проверил в гараже еще несколько ящиков, но безрезультатно и на стенах тоже ничего не висело.

Затем я вспомнил старый трюк, который делала мама, когда прятала ключ от дома в сломанной черепице. Я проверил колеса автомобиля и там, с водительской стороны, была небольшая коробка. Я вытащил ее и в ней находился ключ на брелке с автоматическим замком. Я нажал его, ожидая, что тот не сработает и услышал знакомый звук открывающегося замка.

Я забрался на переднее сиденье грузовика и сидел там, не зная, что делать. Внутри машины все еще пахло совершенно новым, и спидометр показывал, что грузовик проехал всего сто тринадцать миль, что означало, что папа едва ли использовал грузовик. Я заглянул в бардачок и нашел там страховку и регистрационный лист автомобиля, подтверждавший то, что машине было всего несколько месяцев. После быстрого осмотра кабины внутри, я открыл центральную консоль, не ожидая там что-то найти. И там не было ничего, кроме пары солнечных очков.

Я повернул солнцезащитный козырек со стороны водителя и нашел дополнительный ключ от машины и брелок, спрятанный там вместе с фотографией. «Странно, что у папы в доме нигде больше в доме не было фотографий», — подумал я. Я перевернул снимок и на нем был папа, стоящий перед столом для пикника и обнимающий одной рукой женщину, которая выглядела примерно моего возраста, а с другой стороны от него – молодая девушка. На фотографии не было никаких записей или отметок и, присмотревшись, я увидел, что фото было сделало в парке Уилсона, расположенном в городе, где были места для пикников и игровые площадки для детей.

Я не узнал женщину или ребенка. Женщина была ростом примерно с папу, с короткими каштановыми волосами и темными глазами. Она гордо улыбалась на снимке и удивительным было то, что папа улыбался также широко, хотя я редко видел, чтобы он так делал. Девушка по другую сторону от него выглядела лет на двенадцать или тринадцать и у нее были те же глаза и волосы, как у женщины, отчего я предположил, что это были мать и дочь.

Зачем папа держал эту фотографию здесь? Я задал вопрос сам себе, сидя в грузовике. Я изучал снимок дальше, пытаясь все понять. Что это могла быть за девушка? Конечно, папа был очаровательным, когда я был моложе и любил флиртовать. Все было загадочно.

Я взял снимок, ключи от машины и вышел из гаража, заперев за собой дверь. Поднялся по ступенькам на заднюю веранду и пошел на кухню. Я сел за невзрачный пластиковый стол, который выглядел так, как будто появился с блошиного рынка или гаражной распродажи. Стулья были такими же, и тот, на котором я сидел, был неустойчивым. Я изучал снимок дальше, пытаясь все понять, но у меня не появилось никаких мыслей.

Именно тогда я и вспомнил о письме, которое мне дал Роджерс. Я достал конверт, который лежал сложенным пополам в кармане моих джинсов и держал его перед собой. Я немного колебался, прежде чем открыть его и немного боялся того, что мог бы в нем найти. Я не знал, чего ожидать. Я разорвал один край письма и вытащил письмо. Развернул его и увидел, что он было написано моим отцом. Папа никогда не был поклонником компьютера, так что это не стало сюрпризом. Я начал читать короткое письмо.

Трэвис,

Я знаю, что не всегда был лучшим человеком, чтобы находиться рядом с тобой или твоей матерью. У нас с твоей матерью были проблемы, но я знаю, что это не имеет к тебе никакого отношения. Только после того, как я ушел из дома, я больше понял о себе и о том, как обращался с тобой и твоей матерью. Жаль, что я не могу вернуть то, что сделал или сказал за те годы и мне жаль, что у нас не было возможности снова встретиться, чтобы лучше узнать друг друга и чтобы я смог узнать свою внучку.

Мой единственный совет вам – не сожалейте о своей жизни так, как я о своей. Это съедает изнутри. Воспользуйся возможностями, которые появляются, чтобы ты и твоя дочь были счастливыми. Это самое важное в жизни.

Не смотря на то, что я сделал или сказал за эти годы, знайте, что я всегда гордился вами. Мне просто жаль, что мне не удалось сказать тебе об этом лично. Будь лучшим мужчиной для своей семьи, чем был я.

Папа

Я перечитывал письмо несколько раз и чувствовал, как после каждого прочтения немного задыхался. Мой отец никогда не подавал никаких признаков того, что его заботило то, что я делал или как я жил, но думаю, что я понимал его неправильно. Для него что-то явно изменилось за эти годы и теперь мне было жаль, что у меня больше не было шанса узнать то, каким он был.

Я поднялся со стула и прошел в гостиную. Эбби сидела на диване и смотрела в свой телефон. Я подошел и сел рядом с ней, обнял ее одной рукой и притянул ближе к себе. Я ожидал, что она будет немного упираться, так, как было последние несколько месяцев, но вместо этого она прижалась ко мне и положила свою голову на мое плечо. Думаю, что она ощущала то, что я чувствовал.