Обольщение миледи

Глава 12

Две большие корзины, которые несла Элиан, подпрыгивали в руках при каждом шаге и мешали ходьбе. В одной из них лежало шитье, над которым она целый день трудилась. Рукоделием она увлеклась, чтобы коротать время, пока скрывается от сэра Джоса. Хотя сказать так было бы несправедливо. Не от рыцаря пыталась она спрятаться, а от самой себя.

Однако стоило ей представить на себе руку сэра Джоса, как в ее теле с новой силой вспыхнуло желание. Все восхитительные ощущения, которые он в ней вызывал, вернулись. Неудивительно, что монахиням, чтобы соблюдать целомудрие, приходилось принимать священный обет. Хотя Элиан совсем недавно узнала, что такое страсть, теперь это прекрасное чувство владело не только ее телом, но и душой. А это представлялось достаточно опасным.

В другой корзине лежал лук, который предстояло сплести в косы. Подготовкой ароматных кореньев для зимнего хранения она могла бы заниматься где угодно в отличие от других видов работ, связанных с сельскохозяйственной продукцией. К тому же это можно было делать, после того, как станет слишком темно, чтобы копаться в огороде. Поверх овощей лежали буханка хлеба, горшочек творога и фрукты – жалкая замена ужина, от которого Элиан предпочла отказаться, лишь бы не встречаться с сэром Джосом.

На плече у нее болтались свернутое одеяло и соломенный тюфяк, на котором она спала прошлой ночью на кухне, выдворенная в связи с прибытием людей из Хейдона со своего привычного места ночлега. От обшивки сложенного тюфяка исходил запах соломы.

Сегодня ночью ей не придется беспокойно ворочаться с боку на бок в кухне на матрасе. Она будет спать в саду. Спать под звездами было скорее радостью, чем наказанием. Во всяком случае, для нее. Если, конечно, нет дождя.

Элиан взглянула на небо. Сегодня было прохладнее, чем накануне, и небосклон затянули тучи, но не дождевые. Что принесет утро – сказать пока трудно, но у нее еще будет время об этом подумать. В настоящий момент утро казалось ей далеким, тем более что до захода солнца оставалось еще несколько часов.

Элиан обошла огород Конитропа, обширный участок земли, раскинувшийся за пастбищем и амбарными постройками и кормивший их всех овощами. По пути окинула взглядом вновь опустевшие грядки, с которых уже сняли урожай. Сбор урожая тоже входил в достаточно плотный перечень ее ежедневных обязанностей. Но от своего расписания она безнадежно отставала. Ничего, скоро с огородными делами будет покончено, и сад опустеет. После этого землю нужно будет вскопать, чтобы остатки растительности прошедшего лета перегнили и послужили почве удобрением. С выполнением этого задания придется поторопиться.

Земля ждать не любит. Ей требовался отдых до наступления Дня святого Мартина[5]. А еще нужно было посеять под зиму чеснок.

Достигнув конца сада, Элиан пересекла овечий загон и направилась в дальний угол своего имения. Стена здесь, не такая высокая, как вокруг всего Конитропа, тянулась еще на двадцать футов, отгораживая небольшой участок, который приносил радость. Раньше это было излюбленное место отдыха ее матери, теперь оно всецело и безраздельно, со всеми кустиками и цветами принадлежало Элиан. В отличие от пруда, куда ходили все обитатели имения, в садик без разрешения Элиан не мог проникнуть никто, даже ее отец. Здесь в окружении красоты, созданной ее собственными руками, сэр Джос, пока находится в Конитропе, ее не потревожит.

Направляясь к калитке, Элиан улыбалась. Она вдыхала смешанный запах лилий, акации и ноготков. Но больше всего здесь было роз. Как ей и хотелось, вьющиеся густые кусты свешивались теперь богатым убранством со стены, окружавшей ее уютный сад.

У калитки она остановилась и нахмурилась. Дверца была приоткрыта, хотя Элиан не сомневалась, что закрыла ее после того, как провела в саду весь вчерашний вечер. Подивившись своей забывчивости, Элиан пожала плечами и, повернувшись к калитке спиной, двинулась в глубь сада, таща за собой свою ношу.

На подобный маневр толкнула ее не сама калитка, а драгоценное сокровище, что начиналось сразу за ней. Из веток ивы она сплела остов, через который пропускала побеги роз, превратив обычный вход в четыре фута благоухающего коридора. Но этот коридор был чуточку уже размеров калитки.

Пятясь спиной в свою обитель, Элиан разглядывала свод цветочного тоннеля. Составлявшие его верхние ветви отчаянно нуждались в подрезании. Под их тяжестью хруп кий каркас мог прогнуться. Но розы еще цвели, и у нее не хватало духу кромсать цветы. Через несколько недель, по обещала себе Элиан, она займется осенней подрезкой.

Элиан почти вышла из розового коридора, когда корзина с луком за что-то зацепилась. Остановившись, она осторожно потянула корзину. Плетеный остов опасно закачался.

Она оглядела корзину со всех сторон. Все дело оказалось в безнадзорном побеге. Он проскользнул в ручку корзинки и теперь не отпускал ее. Чтобы освободиться, ей нужно было продвинуться чуточку назад, к калитке. Элиан сделала шаг назад и почувствовала, что и вторая корзинка застряла. Она изогнулась в попытке разглядеть, что на этот раз послужило помехой. Но ничего, кроме роз, не увидела.

Вот что бывает, когда стараешься объять необъятное и сделать все за один раз. Застонав от досады, она снова аккуратно потянула свою ношу. Соломенный тюфяк захрустел, а плетеный остов качнулся. Корзина с шитьем, остававшаяся снаружи цветочного коридорчика, не шелохнулась.

– Помоги мне, пресвятая Мария, – вскричала Элиан, теряя терпение.

– Уходи, – прорычал сэр Джос из сада за ее спиной.

Вздрогнув от неожиданности, Элиан ахнула и разжала руки. Тюфяк сполз на землю. Корзина с луком опрокинулась, и овощи рассыпались по дорожке. Ивовый остов затрещал. Элиан отскочила назад, и в этот момент перегруженный свод цветочного тоннеля рухнул к ее ногам, рассыпавшись беспорядочной массой поломанных, усеянных шипами роз, переплетенных с сухой лозой.

– Нет! – закричала она и застыла в смятении.

На скамье, сооруженной из сложенных камней с приколоченными поверх деревянными планками, она увидела сэра Джоса. Он даже не взглянул на нее. Сидел, подавшись вперед, низко свесив голову и положив локти на расставленные колени.

– Это мой сад, мой личный, – проворчала Элиан. Пройдя вперед, она остановилась перед ним и уперла руки в бока. – Вы не имеете права приказывать мне уйти. Сад принадлежит мне. А также не имеете права находиться здесь без моего разрешения. Пожалуйста, удалитесь.

Сэр Джос вскинул голову и посмотрел на нее. В его взгляде сквозила ярость, сравнимая разве что с ее собственной.

– Я не нуждаюсь в вашем разрешении находиться в пределах дома, где мне вздумается, после того, как получил позволение вашего отца. Он разрешил мне использовать его территорию, и я облюбовал себе это место. Так что вам придется уйти.

– Что я бы и сделала с превеликим удовольствием, – огрызнулась она. – Но да будет вам известно, доступ к калитке закрыт. Из-за вас рухнула моя беседка.

Кипя от гнева, сын Хейдона встал. Элиан инстинктивно сделала шаг назад, словно готовилась к защите. О Боже, он был выше и сильнее отца. Любой нанесенный им удар мог причинить ей не только боль, но и увечье.

Но вместо того, чтобы наброситься на нее с кулаками, сэр Джос обошел ее, будто собирался уйти. Испугавшись, что он может выполнить ее просьбу, Элиан повернулась, чтобы посмотреть, что он предпримет. Остановившись у руин ее беседки, он схватил кусок сломанного остова и дернул. В воздух взвились оторванные листочки, и посыпались дождем благоуханные лепестки, сдираемые с веток, освобождаемых от плетеного каркаса.

У Элиан остановилось сердце.

– Прекратите! – воскликнула она, бросаясь к сэру Джосу. – Вы губите то, что я с таким трудом вырастила!

– Прекратить? – рыкнул он. Его голубые глаза сверкали грозным огнем. – Будьте последовательны. Вы только что хотели, чтобы один из нас ушел. В таком случае мне нужно проделать в этом хламе дорогу.

Прищурив глаза и сжав челюсти, он решительно взялся за другой кусок сломанного остова и потянул. Услышав треск, Элиан закричала и вцепилась ему в руку, стремясь спасти свои драгоценные растения.

– Остановитесь, – взмолилась она более мягко. Сомкнув на его руке пальцы, она встретилась с ним взглядом.

Он сжал кулаки, и она ощутила его силу. Если он поступит так, как ему заблагорассудится, ей с ним не совладать. Чтобы этого не случилось, она чуть слышно прошептала:

– Пожалуйста.

Он с шумом втянул в себя воздух и уставился на нее в изумлении. Бросив то, что держал, Джос схватил ее за предплечья.

– О чем ты думала вчера? – крикнул он над самым ее ухом. – Почему позволила мне сделать это с тобой, если была еще девственницей?

Его вопрос ошеломил Элиан, в то время как стыд пронзил сердце нестерпимой жгучей болью. В ней с новой силой встрепенулось желание бежать от него, вернее не от него, а от того, что она сделала. Теперь поздно прятать свой грех, во всяком случае, от Джоса. Она заставила себя поднять на него глаза.

Краска гнева еще не сошла с его скул, но в его взгляде сквозило чувство вины. Это ее удивило. Он не должен чувствовать себя виноватым, ведь он взял то, что она предложила.

– Почему? – повторил он свой вопрос, на этот раз более нежно.

Она судорожно вздохнула. Не испытывая больше злости, служившей ей щитом, она почувствовала, как его близость пробуждает в ней теплую пульсацию, которую она впервые ощутила в пруду.

– Потому что ты заставил меня почувствовать... – Она осеклась, не в силах выразить словами то, что тогда почувствовала, и вместо ответа лишь беспомощно пожала плечами.

Его лицо смягчилось, хватка ослабла, и он издал смешок.

– И ты заставляешь меня чувствовать то же самое, – едва слышно произнес он. – Но если ты меня ни в чем не винишь, почему бегаешь от меня?

– Винить тебя? – воскликнула она. Не сознавая, что делает, она вскинула руки ему на грудь. Под ладонями она ощутила биение его сердца, ритмичное и сильное. – Я не могу винить тебя, ведь все произошло с моего согласия. – Она еще гуще покраснела. – Поэтому я и избегаю тебя. Ты должен меня презирать. Я это заслужила.

Он покачал головой:

– Нет. Это мне не следовало оставаться на пруду, когда я узнал, что ты там.

– Ты знал, где я прячусь? – спросила она с обидой, подумав о том, что едва не окоченела.

В его глазах вспыхнули веселые огоньки.

– Нет. Понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть тебя. – Он улыбнулся, но улыбка получилась грустной. – Не зря отцы запрещают дочерям носить открытые платья, чтобы не соблазнять мужчин. Я один виноват во всем происшедшем. Ты просила отпустить тебя, но я не послушался.

Элиан удивилась. Оказывается, не все мужчины презирают женщин, которых лишили невинности, как утверждает ее отец. Сэр Джос всю вину взял на себя.

Элиан почувствовала угрызения совести. Ведь она намеревалась использовать этого благородного человека, чтобы нанести отцу ответный удар. Однако признаваться в этом сэру Джосу она не собиралась. Так же как и в том, что по-прежнему тоскует по прикосновениям его губ и рук.

При этой мысли она едва не сгорела со стыда. Видимо, она родилась шлюхой и всегда сможет заработать себе на хлеб.

– Ты слишком добр, – пробормотала Элиан. – Что бы ты ни говорил, я одна виновата во всем. Это мой грех.

Выпустив ее из объятий, он хотел погладить ей щеку, но передумал. Элиан убрала ладони с его груди. Притвора! Она молила лишь об одном – чтобы он снова заключил ее в объятия.

– Нет, мы оба несем ответственность за свои неправедные действия, – возразил он, отступив на шаг. Раз уж мы признались в этом друг другу, пусть Господь смилуется над нами. – Его взгляд омрачился печалью. – Столь велико было удовольствие, дарованное мне тобой, что я забылся. Остается лишь надеяться, что я не посеял в тебя свое семя.

У Элиан подкосились ноги. Ее ошеломила мысль, что она, возможно, уже понесла. Скоро все прояснится. Она инстинктивно схватилась рукой за живот.

Заметив это, Джос насторожился.

– Проклятие, проклятие, проклятие, – выругался он и отошел от нее.

Элиан видела, как он направился в дальний конец сада, который находился не так уж далеко, учитывая небольшие размеры ее личных владений. У стены Джос остановился, растоптав нежные фиалки. Упершись руками в холодный желтоватый камень, он приник к нему лбом. От его облика веяло печалью.

Элиан была не в силах обуздать свою страсть к нему и понимала, что надо оставить его в покое. Но как и в ледохранилище, у нее возникло непреодолимое желание его утешить, и она потеряла над собой контроль.

Элиан подошла к нему. В аналогичной ситуации в монастыре она отдернула руку, не позволив себе до него дотронуться. Но здесь не было необходимости соблюдать осторожность, тем более после того, что произошло между ними на пруду.

Элиан обвила рукой его талию, прижалась к его спине и склонила голову ему на плечо.

– Расскажи мне, – прошептала она. – Расскажи, что заставляет тебя так страдать. Облегчи душу.