Обольщение миледи

Глава 7

Несмотря на то, что запряженная ишаком повозка едва тащилась, понадобилось всего четверть часа, чтобы доставить людей Хейдона в Конитроп. «Конитроп». Джос мысленно произнес название. Кроличья деревня – вот что означало это слово. Он краем губ ухмыльнулся. Подходящее название для места жительства трусливого шерифа.

Народ, которым управлял дю Омэ, не относился к этому разряду людей, но не далеко ушел. Крохотная деревушка, прилепившаяся к непомерно разросшейся дороге, насчитывала не более дюжины домишек, скорее похожих на жалкие лачуги. При появлении на дороге отряда Джоса из домишек и ближайших окрестностей высыпала поглазеть на приезжих чумазая ребятня в каких-то оборванных обносках, в которых с трудом угадывались туники.

По обе стороны от дороги по склонам холмов тянулись поля. По одну сторону женщины подбирали пшеничные колоски на полоске, по которой уже прошлась коса. С другой стороны доносилось пение их мужей и отцов, собиравших урожай. Ни мельницы, ни печи поблизости не было, видимо, они находились за стенами поместья шерифа. Следовательно, его хозяин взимал с деревенских жителей плату за использование этих сооружений.

Как только отряд Джоса обогнул выступ холма, перед ними выросла желтая каменная стена с черными вкраплениями кремня. Единственным ее назначением было, по всей видимости, обозначение границ частных владений шерифа. Стена не имела оборонительных укреплений и была слишком низка для этих целей, не имела она ни ведущих наверх лестниц для стражников, ни башен. Губы Джоса снова дрогнули в ухмылке. Это было скорее не поместье, а хорошо оборудованная ферма.

Он взглянул на Элиан, ехавшую рядом с ним в дамском седле на лошади сэра Адельма. Почувствовав на себе его взгляд, Элиан оторвалась от созерцания своих сцепленных ладоней. Их взгляды встретились, и она отвела глаза.

Уж не искры ли вины заметил он в их глубинах? Возможно, все дело в загадочной смерти его отца. Как кучка оборванцев могла лишить жизни обученного искусству фехтования рыцаря и шестерых закаленных в боях солдат? В таком случае прикосновения Элиан к нему и ее сочувствие не могли быть искренними, а просто она хотела завоевать его доверие. Но зачем? Защитить отца? Или себя?

Джос заметил свежий синяк на подбородке Элиан. В леднике его еще не было. То, что это сделал ее отец, сомнений не вызывало: никто другой не посмел бы поднять на нее руку. Внутренний голос, к которому Джосу очень не хотелось прислушиваться, старался убедить его, что Элиан – не добровольный участник в этой игре. Об этом свидетельствовал и тот факт, что ее отцу пришлось пустить в ход кулаки, чтобы заставить дочь повиноваться.

Элиан снова подняла на него глаза. Их взгляды снова встретились. Она прикусила губу и нахмурилась.

Интересно, объяснил ли ей отец, почему так настойчиво приглашал к себе родичей Хейдона? Если да, Джос никогда не узнает причины. По крайней мере, от Элиан. Пытать ее бесполезно. Придется соблазнять. Задача не из легких, особенно после угроз, брошенных ее отцу в ледохранилище.

Мысль об обольщении оживила в памяти странное ощущение близости, встревожившей его, когда он шел бок о бок с Элиан. Это походило на песнь сирены, ему казалось, что с этой женщиной он бы мог испытать те восхитительные чувства, которые возникают между влюбленными. Но Джос прогнал прочь эти мысли. Лелеять сладострастие к дочери дю Омэ означало бы оскорбить память своего отца и не совершить возмездие.

Он перевел взгляд на сэра Адельма. Дю Омэ не удосужился представить их друг другу, но сестра Сесилия обмолвилась, что этот человек служит капитаном в отряде шерифа. Кем бы он ни был, сэр Адельм показался Джосу безобразным. Ничего не выражавшее, словно окаменевшее лицо с безжизненным выражением. Под ниспадавшей на лоб серой гривой волос карие глаза казались погасшими.

Сэр Адельм чувствовал себя комфортно. Чтобы проделать этот короткий путь верхом, он снял официальный военный мундир, достигавший лодыжек, в котором присутствовал на встрече, и остался в длинной рубахе и штанах.

По спине Джоса струйками стекал пот, и хотя у него не было ни малейшего желания оказаться в доме шерифа, он с нетерпением ждал возможности сбросить с себя доспехи и оружие. Все тело горело словно в огне.

Ехавший впереди сэр Адельм остановил лошадь у ворот Конитропа. По существовавшей традиции одна створка ворот оставалась открытой, чтобы жители деревни могли приходить и уходить, когда вздумается. Элиан соскользнула с седла, направилась к воротам и распахнула их, дав возможность телеге въехать во двор.

После этого Элиан приподняла юбки и убежала. Именно этого Джос и боялся. Чтобы завоевать ее доверие, ему требовалось время и терпение, но ни того ни другого у него не было.

Вместо того чтобы последовать за дочерью своего господина в ворота, сэр Адельм повернул лошадь в обратную сторону. Приблизившись к телеге, остановился бок о бок с конем Джоса, смерил рыцаря взглядом, кивнул.

– А теперь, сэр, оставляю Конитроп в вашем распоряжении. – Его голос ничего не выражал, как и лицо. Капитан отряда шерифа вдавил пятки в бока лошади и ускакал, ни разу не оглянувшись.

Джос взглянул на возницу на телеге. Это был мужчина, служивший при монастыре.

– Подгони скотину, добрый человек, – приказал он. – Миледи нуждается в более удобной постели, чем подвода.

Слуга молча выполнил приказ. Удар хлыста промеж ушей заставил осла возобновить движение. Телега дернулась. Однако Беатрис на это никак не отреагировала. По-прежнему лежала неподвижно на подстилке из одеял, заимствованных в монастырской гостинице. Ее головной плат съехал, волосы цвета меди рассыпались по плечам. В этот момент вдова его отца выглядела не старше Эммы и более беззащитной, чем Элис, ее младшая дочь.

– Как она? – справился Джос у сестры Сесилии, сидевшей на краю телеги.

– Все еще спит, – ответила юная монахиня на хорошем французском, хотя имела английские корни.

– Хотя пора бы ей уже прийти в себя, – добавила сестра Ада, сидевшая на противоположном краю телеги. – А скажите-ка мне, сэр рыцарь, когда она в последний раз ела или спала? – Вопрос прозвучал как упрек.

Джос нахмурился:

– Этого я не знаю, ибо, путешествуя со мной, она имела возможность уединяться. Кстати, еды было в изобилии на каждой остановке. – Наступила тишина.

С едой действительно не было проблем, но Джос не мог припомнить, когда Беатрис ела, а когда ковырялась в тарелке. В растерянности он уставился на монахинь.

– Хотите сказать, что леди Хейдон просто обессилела от голода, что всему виной физическое истощение?

– Пока мы в этом не уверены, сэр. Впрочем, она и так страдает. Пока раны ее сердца не затянутся, мы должны тщательно следить за ее здоровьем.

Джос переключил внимание на открывшийся перед ними двор. Как обычно бывает на фермах, строения Конитропа лепились друг к другу. Здесь имелись два сарая с крышами из камыша, всевозможные навесы и пристройки к ним. Тревожно прокричал петух, следом загоготали гуси, предупредив обитателей двора о появлении чужаков.

Как и предполагал Джос, мельница и печь стояли на территории усадьбы. Мельничный жернов, превращавший зерно в муку, приводил в движение бык, ходивший по кругу. Неподалеку от него выпекали хлеб. Из высокой печной трубы поднимался горячий воздух, напоенный ароматом свежеиспеченного хлеба.

Над кровлей постройки, громко воркуя, кружились голуби. Над ульями жужжали пчелы. Конюшня оказалась небольшой, с четырьмя стойлами. Сразу за ней начинался широкий, густо поросший травой выгул, поделенный надвое полноводным ручьем. Там было достаточно места, чтобы разместить лошадей Хейдона на то время, которое они будут здесь находиться.

На пороге конюшни появилось трое ребятишек в обносках ярких расцветок. При виде незнакомцев самый высокий бросился через двор.

– Мама! – закричал он на бегу.

Мать вышла из кухни, представлявшей собой квадратное строение с крошечной, защищенной от непогоды отдушиной на крыше. Сквозь отверстие уходил образующийся от огня дым, в то время как крышка не позволяла дождю проникнуть вниз и затушить в очаге драгоценное пламя. Матушка, темноволосая женщина внушительного вида, была одета в платье такого же покроя и цвета, что и Элиан, с той лишь разницей, что на ней был еще и передник. Возле нее вертелись две прелестные девчушки с густыми черными волосами, также облаченные в голубое. Мать прищурилась, увидев вооруженного рыцаря и множество солдат, и в страхе прижала к себе девочек.

– Ступай в дом и приведи отца, – скомандовала она парню на своем родном английском языке.

Джос с легкостью понял ее слова, которые были недоступны большинству франкоговорящих пэров. Этим он был обязан своей няне, заменившей ему умершую мать на его первом году жизни. Она придерживалась мнения, что внебрачный отпрыск должен многому научиться, если хочет преуспеть в этой жизни.

Мальчишка бросился к дому. Джос скривил губы. Дом дю Омэ отличался от пристанища крестьянина только тем, что стоял на высоком каменном фундаменте. Впрочем, не на таком уж и высоком. Двери даже не были подняты от уровня двора, что требовалось для обороны. Крыша была крыта камышом, деревянные стены – оштукатурены. Но крыло, где располагались, по-видимому, частные покои, выгодно отличалось от остальной части дома.

– Папа! Папа! В нашем дворе солдаты и монахини! – крикнул мальчонка, несясь вскачь по ступенькам к приподнятому над землей входу в дом.

Со скрипом и стуком повозка остановилась у крыльца. Джос спешился. Солдаты Хейдона последовали его примеру. Сестра Сесилия проворно спрыгнула с телеги на землю, в то время как сестра Ада заквохтала и тяжело наклонилась к вознице, протянувшему руки, чтобы помочь ей слезть.

Ник вышел вперед, ведя за собой свою лошадь, и остановился рядом с сыном своего господина.

– Не совсем то, что мы ожидали увидеть, во всяком случае после того, что узнали, не так ли, сэр? – Низкорослый, крепкого телосложения, с темными волосами и яркими голубыми глазами военный старшина, качая головой, изучал предоставленное в их распоряжение пристанище. – Все открыто и ненадежно. Мало камня. Я был лучшего мнения о положении шерифа.

Его слова заставили Джоса снова оглядеться вокруг. Не все шерифы обладали большим богатством, но должность была явно не по карману человеку без средств к существованию. Ник правильно заметил. Шериф должен быть лучше обеспечен. Дю Омэ наверняка имел за душой нечто большее. Живя в таком доме, он вряд ли мог бы себе позволить приобрести столь дорогое платье, в котором предстал перед ними.

– Возможно, у дю Омэ есть еще и другие владения, – предположил Джос, разглядывая двор, пока его взгляд не замер в том направлении, в котором скрылась Элиан.

В голове Джоса роились вопросы. Как жаль, что он не знал о родстве Элиан с дю Омэ до того, как стал ему угрожать. Он настроил ее против себя, вместо того чтобы обхаживать и получить ответы на интересующие его вопросы.

Ник повернулся к конюшне.

– Эй, ребятня! – крикнул он по-английски на тот случай, если присутствующие не говорили на языке аристократии. – Кто-нибудь подойдите и возьмите лошадь моего господина.

Вместо того чтобы броситься выполнять задание, парнишки шмыгнули в темноту хлева. Ник издал недовольное ворчание.

– Что за человек держит в качестве слуг детей? – сказал он на этот раз на нормандском французском. – Не переживайте, сэр Джос. Я велю кому-нибудь из наших позаботиться о вашем скакуне, чтобы вы могли заняться госпожой. Как только справитесь, помогу вам разоблачиться.

– Кто вы такие и что делаете на нашей территории? – прогремел над двором мужской голос. Из-за английского акцента его французский был почти непонятен.

Ник и Джос повернулись к высокому крыльцу. Управляющий оказался совсем не таким, каким представлял его Джос. Он был уже в возрасте, по меньшей мере вдвое старше своей жены. Более того, одет был куда лучше Элиан. Его торс облегала зеленая туника, а на кривых ногах красовались дорогие красные штаны.

– Ричард, это я, Сесилия, – откликнулась по-английски молодая сестра. – Милорд шериф распорядился разместить в его доме эту даму, которая недавно овдовела и к тому же тяжело больна.

Лицо старика приняло удивленное выражение.

– Зачем сэру Рейнеру понадобилось присылать сюда людей? Где госпожа Элиан?

– Ваша госпожа сбежала. Она не очень-то обрадовалась решению отца пригласить этих благородных господ, – вмешалась в разговор сестра Ада, также использовавшая язык простолюдинов, несмотря на свою нормандскую кровь, и принялась собирать свои свертки.

– Благородных господ? Это благородные господа? – У Ричарда глаза полезли на лоб. Казалось, его вот-вот хватит удар.

– Успокойся, Ричард, – промолвила Сесилия. – Госпожа нуждается в отдыхе и уходе. Подойди сюда сам или ты, Агги, и помогите мне перенести госпожу в зал.

– Я сам перенесу миледи в дом, – ответил Джос на их языке, поразив присутствующих, не подозревавших, что он знает английский.

Джос направился к телеге и взял Беатрис на руки. Ее веки даже не дрогнули, когда он прижал мачеху к своей широкой груди. Он молил Бога, чтобы диагноз монахинь подтвердился и ничего дурного, не поддающегося лечению, с ней не случилось.

– Куда мне ее отнести? – спросил он управляющего, поднявшись на крыльцо.

Старик пожал плечами:

– Поскольку она дама благородная, ее следует поместить в хозяйскую опочивальню.

С монахинями, идущими следом, Джос прошел за Ричардом в дом. В нескольких футах от двери возвышалась ширма, длинная деревянная панель, означавшая, что в доме по центру располагался камин. Поскольку огню требовался воздух, а обитателям дома – тяга, чтобы уносить дым в вентиляционное отверстие в потолке, вроде того, что имелось в кухонной крыше, входная дверь постоянно оставалась открытой, независимо от погоды и времени года. Зимой ширма предохраняла помещение от холода, а летом не позволяла ветру вносить прохладу в душную, жаркую комнату.

Джос пересек зал. У него на лбу выступили капельки пота. В помещении было жарче, чем на улице. Кто придумал зал без единого окна или хотя бы узкой прорези в стене? Однако даже в этом зале без окон в доме с камышовой крышей дю Омэ демонстрировал свои претензии. В конце зала возвышалось массивное кресло, хозяйское место, указывавшее на его возвышенное положение всем тем, кто прислуживал в доме, какими бы немногочисленными и безродными по происхождению они ни были.

По крайней мере Кони имел аккуратного управляющего. Тростник на полу отличался свежестью, в углах не было паутины, полки сияли чистотой. В пустом очаге отсутствовали следы золы или сажи.

Ричард подвел рыцаря к углу зала, где была дверь, и открыл ее, затем посторонился, пропуская гостей вперед. Все оказалось, как Джос и предполагал. В отдельном крыле находились частные покои дю Омэ. Войдя внутрь, рыцарь замер в немом изумлении.

Кровать в центре комнаты была истинным сокровищем и не вписывалась в плебейский быт Конитропа. Четыре столбика украшала резная слоновая кость, поверх которой вились вырезанные из дерева цветы. Кровать была задрапирована драгоценной зеленой парчой, столь богато расшитой золотой нитью, что она сверкала даже при скудном свете, сочившемся в комнату сквозь закрытые ставни широкого окна. Шериф, вероятно, имел какие-то скрытые ресурсы, раз мог позволить себе подобную роскошь.

– Прелестно, правда? – произнес Ричард, перейдя на родной язык теперь, когда знал, что Джос его понимает.

Он протиснулся мимо рыцаря в комнату и, подойдя к кровати, с хозяйской гордостью положил руку на один из столбиков. – Четыре года назад умер не то двоюродный, не то троюродный брат сэра Рейнера и оставил все это своей родне. Сюда. – Мужчина сделал гостеприимный жест и откинул толстые покрывала, под которыми оказалось достаточно свежее постельное белье. Его белизна красноречиво свидетельствовала о могучей силе летнего солнца. – Кладите госпожу на матрас. Ей здесь будет более чем удобно, сэр.

Упрашивать себя Джос не заставил. Беатрис по-прежнему ни на что не реагировала, даже когда ее волосы зацепились за кольца его кольчуги. К нему с тяжелым саквояжем в руке подошла Сесилия и остановилась в ожидании, когда он распутает зацепившиеся за металлические кольца пряди. Тяжело дыша после подъема по ступенькам, к ним присоединилась Ада. Как только Джос освободил волосы Беатрис, Ада подняла на него глаза.

– А теперь, сэр, оставьте ее на наше попечение. Мы о ней позаботимся. – Сказав это, она перевела взгляд на Ричарда. – Поскольку госпожи Элиан нет поблизости, – обратилась она к старику на этот раз на языке аристократии, – передай Агги, что нам понадобится ее помощь или помощь одной из ваших дочерей.

– Хорошо, сестры, – ответил Ричард и направился к выходу.

Джос последовал за ним. Когда они вышли из опочивальни, он ускорил шаги и схватил Ричарда за рукав.

– Я сэр Джос Хейдон, пасынок леди Хейдон, вдовы убитого лорда Болдуина, – представился он и пристально посмотрел на слугу, желая увидеть его реакцию.

– Ах, как это ужасно, – обронил старик. – Мои соболезнования вам и миледи по поводу вашей страшной утраты.

Джос скрипнул зубами, едва преодолев желание нагрубить мужчине в ответ на его соболезнования. Но он ничем не поможет ни Беатрис, ни своим людям, если настроит против себя слуг дю Омэ. Лучше держаться приветливо, тогда можно будет хоть что-нибудь выведать.

– Премного благодарен, – сказал он и покачал головой. – Не хочу обидеть вашего хозяина, но не понимаю, почему разбойники до сих пор гуляют на свободе. – Он проследил за реакцией старика.

Губы Ричарда дрогнули, на лбу прибавилось морщин.

– Ваша досада нам понятна, сэр, – ответил он. – Но чего только не делает хозяин, чтобы их отыскать. Но они так хитры и коварны, а уж осторожны сверх всякой меры. – Лицо старика светилось искренностью. Своими секретами со слугой отец Элиан, видимо, не делился.

Джос с трудом скрыл разочарование. Он по наивности решил, что, въехав в дом дю Омэ, без труда найдет ответы на все мучившие его вопросы. Но то, что скрывает шериф, не лежит на поверхности и, конечно, не станет достоянием очень опасного гостя, покинутого хозяйкой на милость слуг. Это напомнило Джосу, что он сам должен позаботиться о своем отряде.

– Прибывшие к вам служат леди Хейдон, – сообщил Джос управляющему. – Они нуждаются в доброй пище и по крайней мере в воде, чтобы утолить жажду. Эль, разумеется, устроил бы их куда больше, если, конечно, он свежий. Лошадям тоже нужны корм и питье.

– Я обо всем позабочусь, – ответил Ричард, кивнув. Он хотел уйти, но Джос все еще держал его за рукав.

– У вас есть удобства для мытья? – справился Джос и уточнил: – Какая-нибудь лохань и отдельное помещение, где можно помыться? – В этом захолустье вряд ли найдется баня.

Господи, даруй ему лоханку, достаточно большую, чтобы вода поднималась выше его лодыжек, если он в нее встанет. Джос мечтал не просто соскрести с себя пот и грязь, ему хотелось понежиться в воде и почувствовать себя чистым. С того момента как Джос добрался до Хейдона, чтобы услышать от мачехи, что отец мертв, все его помыслы сосредоточились на одном – встретиться с шерифом. Теперь, когда эта цель достигнута, он ощущал странную пустоту и растерянность, не зная, что делать дальше. Ему требовались время и тишина, чтобы переварить все события прошедшего дня.

– Лохань? – Ричард произнес существительное так, словно оно было для него иностранным и он никогда не слышал, как оно произносится. – Нет, лоханей для мытья у нас нет. Зачем они нам, когда есть пруд? Он очень даже вам подойдет, сэр. Он находится к северу отсюда, где в горах образовалась впадина. – Жестом руки он махнул в направлении за домом. – Я позабочусь, чтобы вам дали мыло и все остальное. Мой сынишка Уилл, – он указал на мальчика, поглядывавшего на незнакомца из-за ширмы, – может отвести вас туда.

Уилл пискнул и скрылся за ширмой. Но отец не обратил на него никакого внимания.

– Когда окажетесь на месте, можете оставаться там так долго, как пожелаете. Дорогу обратно найдете без труда. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили.

В такой жаркий день ничто не могло бы обрадовать Джоса больше, чем перспектива поплавать. Он разомнет мышцы, смоет грязь, а потом обдумает следующий шаг.