Оборотень или Спасение в любви.

Глава 35

Таня, прижав голову к его плечу и обняв за талию, делала вид, что дремлет, а на самом деле пытаясь справиться с давящими голову думами, просто маскируясь, рассуждала. С одной стороны ей было всегда покойно на его широком плече. А ещё ей было зазорно, что этот красивый сильный и необычный мужчина, имеющий не дюжий ум и храбрость — её муж. Но с тем же её сердечко сжималось от беспокойства, за то, что он, имея железные нервы и совершенное отсутствие наличия страха, может влезть, рискуя собственной жизнью, в какие угодно неприятности и тут Митрич безусловно прав. Её мучило женское любопытство. Ей ужасно хотелось знать хоть немножко о письме. Она мучительно начала искать слова, которые могли бы привести её к этому.

— Серж, я никак не думала, что вы будете обращаться со мной по — старорежимному. — Сложив в обиду губки, заявила она, оторопевшему супругу.

Это восклицание её на какое-то время лишило его дара речи. Она со всей любезностью воздержалась от того, чтобы немедленно настаивать на его ответе. Тишина повисла в карете. Но ненадолго, её взорвал его голос:

— Что? как? — не мог опомниться он от такого поворота. Вроде ж только что светилась счастьем и на тебе поехали и совсем не туда…

— Барон, ну не могу же я быть просто милой дурочкой на вроде домашней собачки.

Он взял её руку и поцеловал.

— Хорошенькое начало, только вот к чему… — пока плохо понимал её он.

— Вы могли бы сделать меня умнее и…

— И что? — перебил её он.

— Разбирающейся в делах страны и политики, — продолжила краснея она.

— Это как? Зачем тебе? — изумился в конец он. — Девице не пристало…

Таня с жаром принялась за уговоры.

— Серж, ты же лапочка, тебе самому интереснее иметь умненькую жену рядом с собой, нежели пустую, хлопающую глазами куколку.

Серж с трудом стёр с лица улыбку.

— Это ты себе, цветочек, льстишь.

— В смысле? — вскинула она на него длинными ресницами прикрытые глаза. Хлоп, хлоп…

— Глаза не стеклянные от куклы, а хитрые. О! какие пуговки сверкают. — Приложился губами смеясь, он к её глазкам. — Так что тебе не даёт покоя, моя красота?

О! Она должна добиться своего. Таня с новыми силами пустилась в уговоры.

— Серж, я не прошу тебе открыть мне тайну письма, но рассказать о том, в чём мы вертимся, ты можешь.

— А…а…конечно… — с сомнением тянул он. Но очень скоро нашёл слова, для успешного отбивания атаки. — Голубка моя, это не историю любви прослушать, ты устанешь… — отбивался Серж.

Но жена не сдавалась:

— Милый, но я ходила слушать Пушкина. Читала записки кавалерист — девицы. Я даже помню её выражение. Ах! Сию минуту… «Ах, люди, люди, как несчастна природа ваша!»

— Что-то не слышал о таких… — недовольно пробурчал он.

Таня с вдохновением объяснила:

— Они ходят по рукам не напечатанные, а переписанные от руки. Это Надежда Дурова. Загадочная личность, русская амазонка, служившая под мужским именем, да ещё сражавшаяся в Пруссии, а позднее участвовавшая в войне с Наполеоном. Совершив героический подвиг, была награждена георгиевским крестом. Это необычное происшествие долго волновало нашу доблестную армию и все слои общества. Ты просто, дорогой, гоняя по Европе, долго был оторван от дома. Серж, ну не уводи меня в сторону от вопроса, достаточно хитростей, не томи, родной, меня. К тому же время длинной дороги мы потратим с пользой. Ты обогатишь мою легкомысленную головку полезными знаниями.

— М-м-м…

— Серж, вот Пушкин…

— Опять он!

— Ну что ты право. Он вовсе не такой, как о нём думают. Мне, кажется, он очень страдает. Где-то в самом начале он промахнулся мимо своей любви. Единственной и настоящей. Не разглядел, не понял, а потом всю жизнь живёт с надеждой вернуть её, но женщина не досягаема. Она принадлежит другому и не собирается рушить семью. Отсюда вся его жизнь это иллюзия любви и надежда на чудо, на сказку.

— Но ведь никто не знает имя такой дамы.

— Любовь молчалива, это иллюзия криклива и на виду. Поверь, такая женщина есть. Она видна в каждом его произведении. Она переходит из книги в книгу. Под разными именами, но это она. Он действительно несчастный человек и возможно через то много чудит и скользит по лезвию бритвы. И на женщин зол, безответственен и беспечен по той же причине.

— Может быть, может быть. Хорошо, будь по-твоему, сокровище моё. Уговорила. Только придётся начинать издалека. К тому же погода меняется самое время либо спать, либо болтать. Солнечное блюдце спряталось за догнавшими нас высокими слоистыми облаками, ему вряд ли бедному до нас в скором времени пробиться.

— Зато облака кажутся пропитанными светом. Такое чувство, что вот сейчас по этому золотому помосту сойдёт Господь или совершится чудо. Хотя бы маленькое, крошечное…, но я отвлеклась. Это ты виноват. Серж, не заговаривай зубки. Мне всё едино о чём, лишь бы ты говорил. Давай, начинай.

— Похолоданию по всему быть, — влез Митрич, которому стало жаль припёртого к стене барона, но его вмешательство вызвало моментально ответную реакцию возмущения у неё, и Татьяна ловко расставила их по полочкам:

— Ах, Митрич не мешай. Серж, ну?

— Начнём с того, что ещё со времён Екатерины притащили в Россию всякие «общества», «ложи», «масонство». Но надо отдать ей должное она их не очень жаловала. Сначала царица считала, это баловством. Потом, что в орден идут люди ради карьеры и светских связей. А вот после скандальных похождений мага Калиостро и Елагина, мастера столичной ложи, что отправился к нему учиться делать золото, она заявила, мол, орден в руках мошенников. Относилась к их бурной и пышной деятельности со смешком. Прямой угрозы и опасности для своей власти в масонстве не видела, отсюда и серьёзных преследований масонов не было. Но у ордена были другие планы. Их окрылило вступление на престол наследника Фридриха Великого, при котором орден встал во главе прусской политики. Они мечтали, чтоб и империя управлялась одним их орденом. Масоны, естественно ставили и рассчитывали на цесаревича и не ошиблись. Екатерина же сделала разворот в своей политике в сторону Австрии, порвав с Пруссией. Вот масоны и старались. Под именем графа и графини Северных Павел ездил с женой за границу. Вопреки желанию бабки Павел стал таки гроссмейстером Мальтийского ордена. Он принял посвящение в степень мастера ещё цесаревичем. Это окрылило масонов. Общественное мнение Европы тут же выразило ему поддержку. Но все упустили одно. Цесаревич это одно, а Император в России — это совсем другое. А уж дворянство, это вообще отдельный организм. Да, он покровительствовал иезуитам и эмигрантам. Но, используя весь потенциал, император пытался объединить против надвигающихся революций реакционные силы аристократической и католической Европы. А так же очень мечтал о восстановлении традиционных основ старого порядка, монархического и феодального. Тебе понятно? — сдерживая смех, повернулся он к ней, очень надеясь, что после такого вступления она успокоится и откажется от своей затеи. Но жена с умным видом кивнула и требовала продолжать. — «Хорошо, пойдём дальше. — Удивившись её настойчивости, решил он. — Куда денешься. Непременно запутаешься и сама пощады запросишь». Ухмыляясь своим мыслям, он продолжал. — На этой основе он и сошёлся с Англией и Австрией, которая являлась хранилищем средневековых традиций и в то же время тратила большие усилия и средства на поддержку бунтарских настроений и смут в недрах своей соперницы Франции. И только отказ обслуживать русскими силами корыстные цели английской политики привели Павла к разрыву с Австрией и Англией и даже к союзу с Наполеоном.

— Да?! — воскликнул её маленький, розовый ротик и она всем корпусом развернулась к нему.

«Я ж не о фасоне платья тут распинаюсь, неужели ей интересно?!»

— Царь в новой форме воскрешал стародавнее, средневековое, вотчинное властвование. — Продолжал он, заинтересованно поглядывая на неё. «Неужели ей и, правда, интересно! или ради упрямства притворяется?» Оно обострило обстановку слиянием с военным командованием по прусскому образцу. Совсем не спроста Павел, в конце концов, увлёкся Наполеоном. С которым готов был разделить власть над Европой. Ему Наполеон был понятен, как правитель, утверждающий, что «править надо в ботфортах».

— Серж, Россия кость в горле Англии в борьбе за Европу? — вдруг ангельским голосочком спросила его она.

— Точнюсенько так, — удивился он тому, как ловко щёлкнула она его по носу. — Видишь ли, ангел мой, сначала усердно странам втолковывалась мысль о русской опасности для западноевропейского мира и представь себе это до сих пор стоит на вооружении у европейской дипломатии и пользуется успехом. К тому же польский вопрос не даёт спокойно жить. Англичане были против перехода Варшавского герцогства под власть России. Говорили, что это усилит её, а это опасно. Главная цель политики Англии в Европе сводилась к постоянной заботе о том, как бы она не объединилась в прочный политический союз под главенствующей ролью одной из великих держав. Для чего и Францию раскачивали, в России перевороты устраивали, а Пруссию на мелкие набеги толкали. А всё потому, что Англия хотела вести свою главенствующую роль в политике Европы, держа Россию в союзниках, но на коротком поводке. Ну, как ты меня, — улыбнулся он при этих словах, приблизив её к себе. — И, что важно это ей частично удавалось за счёт крайней зависимости русской торговли и промышленности от неё. Англия почти монопольно господствовала в мировом обороте. А куда деваться, она единственная страна крупного машинного производства. Зарождающаяся у нас фабрично-заводская промышленность работает английскими машинами. Хотя есть и обратная связь. Англии же для своего производства нужен был обширный ввоз различного сырья, и ей многое из того давала Россия. Чувствуешь, вростание интересов и зависимость. — Таня согласно закивала головой, — Наши сбывают за границу: продуты своих хозяйств, руды. А из той же Англии везут сюда сукно, мебель посуду и всякую необходимую для нашей жизни мелочь. Так помаленьку Англия стала обетованным краем высокой культуры и политического благоустройства для наиболее влиятельных групп нашего русского дворянства. И представь себе такой разворот.

— Поэтому был устроен переворот и убийство Павла. — Воскликнула она.

— О, как ты скоренько соображаешь, а говорила куколка…,- одарил он поцелуями её лицо. Всё так. Разрыв этот слишком сильно ударил по интересам русской торговли и русской правящей знати. Павел погиб под ударами придворной и гвардейской среды, раздражёнными резкими проявлениями его власти в делах внутренней и внешней политики и управляемые сильной рукой допустим — Х. Причём и Екатерина и Александр в заговоре. Переворот получился не английский — государственный, с регентством Сенатом и различными заморочками, а что ни наесть русский дворцовый. И при тех обстоятельствах получил он власть не от правящих сил дворянского класса, а по собственному праву престолонаследия. Но, как бы там не было, всё кончено. Не угодный царь убран, да здравствует новый царь! Который тут же прекратил войну с Англией и заключил на время войны с Наполеоном англо-русский союз. Но около нового царя встали, оттеснив старых «новые друзья» и советники. Началась скрытая борьба между старшим поколением вельможных сенаторов и молодым друзьями Александра 1. Достигнута ли цель заговора? Не шатко, не валко. А это потому, что все почему-то напрочь забыли, он сын своего отца и в нём течёт тоже прусская кровь. Он воспитанник гатчинского дворца. То есть строжайшей дисциплины, отчётливого порядка. Любви к Пруссии. Его окружают так же, как и его отца: немецкая культурность и прусские учителя. Значит, отношение царя к самой России мало чем изменилось. Служба в гатчинских войсках, какую определил ещё Павел, была тяжела и даже опасна. Он желал видеть армию вымуштрованной и парадной, а вместо спокойного прозябания старая гвардия, причастная к перевороту, получила реформатора. По его замыслу «истинная монархия» отличная от «деспотии», должна была превратиться в монархию конституционную с народными представительствами. Но и тут столкнувшись с противоречиями, его ждут метания от одной крайности в другую. Во внутренней политике, он стремится к самосохранению власти и самоутверждению в ряде компромиссов с верховодящими в стране интересами. Во внешней же политике, должны быть учтены мотивы государственного эгоизма, которые диктуют экономические, финансовые интересы и его личная симпатия. Но это тебе сложно, солнце моё, я скажу проще: его болтало от идей бабки Екатерины к изысканиям Павла. Страну ждало столкновение идей реформатора с противодействием среды, перевязанных красной лентой мечтаний о преодолении такого противостояния силою власти. Мы получили Государственный совет. Разделение всей империи н а12 наместничеств. Разделение вооружённых сил на две армии — северную и южную и ещё пять отдельных областных корпусов. Обстановка накалялась. Недовольство росло. Всё чаще при вырывающихся у царя словах: «Я никому не верю» все понимали он будет стремится иметь свои личные способы осведомления и воздействия на ход дел. Начинается период, когда он любыми способами противопоставляет официальным органам доверенных ему людей.

— Серж, но Англия, расставляя ловушку Европе, угодила в неё сама.

— Ты о чём?

— О Франции. Национальные силы, возбуждённые революцией, произведённой на английские средства, искали выход и стали опасны для неё.

— Так и есть, цветочек, А ты представь их состояние духа и политики когда, порвав с Англией к Наполеону отошла, симпатизируя Россия. Павел был обречён. Александр, хоть и займёт свою роль в коалиции против Наполеона, но будет придерживаться своего суждения. По его мнению: борьба с ней не должна быть служением реакции. Он видел силу Франции в освобождении масс к гражданской свободе от крепостничества, от пут старого режима. «Россия есть европейская держава», — Рассуждала его бабка Екатерина. Это же взял на вооружение и Александр, только расширив задачи. Вернее преобразование России и Европы для него — стали двумя частями одной задачи.

— Но они, мечтая преобразовывать Европу и потакая там народным массам в борьбе с крепостничеством, ничего не делали в этом направлении в своей?

— Ай — я — яй, какая ты разумница. Рассуждать всегда проще, особенно о других. Так слушай дальше или скучно?

— Нет, нет, — возбуждённо схватила его за руку Таня, — Продолжай, про Наполеона, который из романтичного превратился в такого гадкого, я люблю послушать.

— Начались дипломатические игры и подпольные подготовки сил для предстоящей борьбы. Напрашивалось два выхода. Первый — перейти к союзу с Наполеоном и вместе с ним съесть победный пирог. Второй — бороться. Александр в результате долгих раздумий выбирает первое. Тильзитский мир. По форме — это союз вечной дружбы и раздел сфер влияния и действия. Наполеону-Запад, Александру-Восток. Наполеон, чтоб укрепить династическое обеспечение империи и вновь созданного союза идёт на брак с сестрой Александра. За него он готов был заплатить Польшей. Финляндию он подарил ему раньше. Но Александр отказал.

— Тогда Наполеон женился на австрийской принцессе Марии-Луизе.

— Точно. Про браки женщины, как правило, знают всё. — Усмехнулся он. — Тильзитская дружба разрушена. В дворянских кругах вся политика Александра осуждалась, и тот мир был крайне не популярный, так как бил по нарушению коммерческих её сношений. Как правило, во всех дрязгах, ищи женщину и звон монет. Так шаг за шагом приближались к войне 1812 года. Со скрипом и под давлением общества было совершено назначение Кутузова.

— А отчего так?

— Александру пришлось выслушать от Кутузова, поддерживаемого дворянством, суждение, что он губит армию своими «парадами» и разменивает серьёзное обучение войск на мелочи для дела бесполезные. Он не хотел понимать, что прусская муштра оказалась совершенно не пригодна, а поставленные им прусские офицеры бесталанными. Ведь понятие «русская душа» существует только в России. И именно на ней в тяжёлые для страны моменты выезжает Россия и вырывается победа. Западу это не понять. Так и получилось война, переросшая в отечественную, подняла всю Россию от вил до ружей в поход на врага. Выдвинула своих командиров и военачальников. Назначила героев.

— Я знаю, Кутузов, Денис Давыдов, Чернышев, ставший светлейшим князем. Он овладел Берлином, заставя неприятеля, оставляя город, потянуться двумя колоннами к Эльбе.

— Умница. Но Александр, приняв решение о войне на своей территории, предполагал совсем другое, ставя романтические, напыщенные идеи во главе угла, собираясь сплотить народ вокруг правительства во главе с собой. А что получилось? Недовольство правительством, к тому же получил немалую критику своей политики и ещё плюс давление общественного недоверия. Его оттёрли на задний план, ему не дали самостоятельно и шагу шагнуть. Даже смеют требовать не начинать никаких переговоров с французами за спиной армии. Он кипел, но молчал, и только победы русских толкнут его на ход в политике. 1813 год, начало Заграничного похода Русской армии. «Время славы и восторга»: европейские столицы одна за другой отдавали победителям ключи от своих ворот — сначала Варшава, потом Берлин. Возбуждённый победами Александр заявил: «Наполеон или я, я или он, но вместе мы не можем царствовать». Дворянство, в том числе и Кутузов, были против таких планов. По их мнению, падение Наполеона приведёт только к мировому господству Англии, которое будет для России и Европы ещё более невыносимым. В России, как и в любой Европейской стране, (а что мы хуже других) были свои вожди русского национализма и они просили заключить выгодный мир, за который Наполеон заплатит какой угодно ценой. Но царь, ухватив по избежанию опасности жезл управления в свои руки, настоял на своём. Он захотел подписать пакт о капитуляции в Париже. В результате мы имеем то, что имеем. А ведь история всё давно расставила по своим местам и очертила приоритеты, подталкивая к гармонии. Ещё после окончания Семилетней войны со всей очевидностью было ясно, что дружба России и Пруссии является краеугольным камнем европейского мира. 1813 год доказал только это. В этой войне русские и пруссаки вместе отражая наполеоновскую агрессию, сообща дошли до Парижа. Зачем ещё экспериментировать. Создавай военно — экономический союз. Но Александр романтик…, а мы, солнышко, рассуждаем дальше. Со временем Александр разочаровался в дальнейшем устройстве Европы, его мысли занимает теперь новая идея, Священный союз, в котором он теперь уж через религию пробовал добиться объединения Европы. Он увлекается «Библейским обществом»- международная организация для распространения писания. Я тебе говорил уже, сект разноплановых в России развелось море. И вот, используя его базу, плюс включив свои идеи, создал тот любезный ему союз. Все христианские правительства Европы были призваны присоединиться к Священному союзу. Он практически отстранился от управления Россией и ринулся заниматься сектантскими делами. Александр, в увлечении своей мечтой о всеобщем умиротворении, ставит на одну доску и революцию, и реакцию, и международный бандитизм, ведущий к борьбе коалиций. Самая настоящая солянка. А в страну, как естественный продукт реформации, вступило широким фронтом сектантство. И потекла эта муть из Европы к нам рекой. Два течения в германском протестантизме привлекли тогда внимание Александра. Протестантские круги отдавали «епископскую» власть в руки светского государства, надеясь купить за эту цену полную веротерпимость при равнодушии власти к различиям исповеданий. В результате от христианской религии остаётся только «закон Христов». И когда он в том месиве разобрался, то враз приуныл. Что поделаешь и на этом, как он считал великом поприще, его тоже ждало разочарование. Только вот секты получившие просторы России оказались живучи.

— А Александр быстро отрёкся и от этой роли.

— Так и было, цветочек.

— Я слышала про секты. Графиня Н… приглашала нас с маменькой как-то послушать песнопения и посидеть на их вечере. Но маменька не решилась без разрешения батюшки, так всё это и забылось, но прости, я перебила. Что дальше?

— Он разочаровался и устал в мистических метаниях. Ему не хочется больше реформ. Исчезли и стремления водворить в России религиозно-просветительскую идеологию Священного союза. В 1821 году по докладной записке генерал-адьютантов Васильчикова и Банкендорфа ему доложили о деятельности тайных обществ. В частности офицеров Семёновского полка. Но он пассивно отнёсся к этим предостережениям сказав, что сам по молодости эти иллюзии и заблуждения поощрял. Заговор идей — это, всего лишь, заговор идей. Александр думал и надеялся, что эти увлечения у других пройдут, как и у него самого. «Жизнь рассеет». И от этого строгих мер не принял. Так бы, наверное, и случилось, если б не суровая муштровка войск домучившая в конец войска.

— Серж, неужели ж никто из государственных мужей не имел другого мнения?

— Имел адмирал Шишков, согласно его воззрению библейские общества, мистический пиетизм выросли из одних корней и цель их поколебать в России православие и вызвать в ней внутренние раздоры для сокрушения её могущества.

— Серж, а что если он прав и Александру, зная его увлекающуюся натуру, просто подкидывались те идеи. Тогда человек этот около него должен быть совершенно рядом, которому он безгранично доверяет. Россия по-прежнему стоит костью в горле у Англии. Да и Пруссия не смотря на родство с царской семьёй не прочь кое — что лакомое оттяпать?

— О! Да ты разбираешься, как закоренелый политик. Скорее всего, так и было. Александр одного своего «друга» спешно отстранил от дел. Подготовленную Шишковым записку не подписал. Но и его из ведомства не убрал. Шишков позже и подготовил переход русской политики просвещения Николая 1. Николай, учитывая промахи брата с дворянским обществом, отстаивающим старые устои, действовать начал аккуратно. Все опять не учли одного, что он тоже сын своего отца поклонника Фридриха и женатый на дочери Фридриха — Вильгельма 111 Шарлоте, воспитанный на примере брата императора для которого «прусская дружба» имела особое значение. А, следовательно, нас ждёт мало чем отличающееся правление от предыдущих двух. И как следствие этому движение, которое можно бы назвать национал-либеральным, ставившее основным пунктом стремление к обновлению русской жизни, на новых началах гражданской свободы для масс и политического влияния для средних общественных слоёв, к развитию промышленности и так далее. Захватывающе красиво и сильно, но во Франции начиналось всё не менее эффектно. Только кончилось чем.

— Серж, ты о декабристах? Как жутко всё получилось…

— Да, голубка моя, о них. Развитие оно получило преимущественно в дворянской помещичьей среде и офицерских кругах. Верхушку этого общества составляли люди причастные к русскому масонскому ордену. У масонов всё рассчитано на эффект. Там годами упражняются действовать на воображение других, ловко управляя жестом и словом. Существует три ступени лож. Там вся братия делится на градусы. Отсюда братья внешних лож не вправе ведать то, что известно братьям, стоящим внутри. Ужины, песнопения и собрания предназначены всего лишь для внешней жизни ложи. Играли, играли и заигрались. Поэтому всё получилось высокопарно, театрализовано, а отсюда смешно, глупо и, в конечном счёте, трагично. Николай вступил с этим на престол. Розыски, аресты и расправы по делу декабристов стали первым правительственным его актом. Был бы он постарше, возможно и не случилось бы такой жестокости. Большого вреда от них нет. «Так, шумим господа, шумим!» Я много думал чего ж его в той клоунаде так разгневило, ведь он сам в тех кругах крутился и их силу и те требования неплохо знал? Для чего было тратить столько времени на пустышку и ещё поднимать такой шум?

— И к чему привели тебя раздумья?

— Может быть, это были своего рода заигрывания с дворянством старого укладу. Пытаясь найти опору в них, на их утеху так жестоко подавил тот театр. А возможно боялся повторения французского варианта. Тут как рассуждать. Об этом же говорит строка из его манифеста, обнародованного после расправы. Эта «зараза», — говорится в нём — пришла с Запада, как нечто чуждое, наносное. «Не в свойствах, не в нравах русских был сей умысел». К тому, что по своей воли он бы так не усердствовал, меня подталкивает то, что сводка суждений и замечаний декабристов всегда была под его рукой. Создавалось впечатление у многих, что декабристы передали ему в руки своё недоделанное дело. «На, правь, ведь ты, когда-то был один из нас!» Хотя кто его знает, возможно, он таким жестоким образом хотел обеспечить себе величие. Петр рубил же головы стрельцам. Вот и он размахался. К тому же, масоны ловили в свои сети в первую очередь умных, но обиженных системой или жизнью людей и Николай об том знал.

— Серж, ты много читал?

— Не только. Я много путешествовал. К тому же отец не стоял в стороне и многим неспокойным людям давал приют. Он не увлекался никакими идеями, но никого и не переубеждал, и не отговаривал. Наверное, это было от того, что он сам ни такой, как все. Зная его отдаление от политики, никому не пришло в голову его подозревать.

— Что же происходит в нашей жизни сейчас?

— Эпоха противоречий. Ты же видишь старый, веками сложившийся строй государственных и общественных отношений господствует вокруг нас всецело. И наша жизнь и не только: экономическая, гражданская, духовная — бьётся в этих старых рамках, которые становятся всё теснее и теснее.

— Да, да мы слушали Пушкина, — это потрясающе.

— Вот дался тебе тот повеса. До ужаса талантливый бездельник и даже может быть гений, гробящий свой дар на баб, беспросветные гулянки и всякую масонскую ерунду. Чего распыляться-то, если вокруг одни хладнокровные мечтатели. Только и могут, что спорить о Вольтере. Его усмешка выела сердца. Жалко будет, если то волшебное перо сломается, кажется мне, он непременно плохо кончит, проткнут шпагой или продырявят пулей. Русь обеднеет. Но видно у каждого свой удел. Романтическая, ты голубка моя, натура. Хотя кто бы ещё предпочёл нормальному браку моё общество.

— Серж, но что же из того, о чём ты мне только что рассказал, касается письма.

— Я и не заметил, как ты ловко, сударыня, меня к тому письму подвела. Оказывается ты такая хитрая лисичка.

— Серж, ну хоть намекни, — канючила она, ещё придвигаясь к нему.

Ну как тут устоишь.

— Всё и ничто.

— Серж!?

— Всё, всё. Достаточно на первый раз разговоров. Как ты не устала, я ж тебе не про фасон шляпки рассказывал.

— Вот от этого я как раз и устала бы. Не люблю ходить по модисткам.

— Пойдём, прогуляемся, что-то засиделись мы. Я остановлю Митрича.

— Как скажешь. Может, пройдясь, ты подобреешь.

Он помедлил и спросил совершенно для неё неожиданное:

— Принцесса моя, ты счастлива?

Она кивнула, но ей показалось ответ недостаточным и отвечая бурным восторгом, кинулась ему на шею. Разве теперь непонятно…

Митрич убавил ход лошадей, они пошли шагом и вскоре: Тпру! — встали. Барон выпрыгнул из кареты первым, едва она остановилась на обочине дороги, у лужка, и повернулся, чтобы подхватить на руки жену. Он несколько минут держал её за талию на весу и прежде чем её ноги коснуться земли, чмокнул в нос, потом, не обращая внимания на таращившихся слуг, в губы. Она сияла. Ещё бы! Они были вместе и близки, как могут быть близки муж и жена. У них настоящая семья. Они улыбались сейчас друг другу охваченные одним искренним счастьем. С самого того необычного дня знакомства она не пожалела о том. Одна тональность чувств и мыслей, одно неразделимое целое была их встреча в этом мире и брак венец этому чуду. Сердясь на мешающее смотреть на мужа садившее за горизонт солнышко, и от этого щуря глазки, думала Таня.

Кони остановились у подножия пологого холма. Они вышли из кареты и прошли вперёд к краю обрыва. Митрич с возницей маялся невдалеке. Под обрывом синела речка. За ней курчавились берёзовые леса, хвалясь, белыми стройными ногами. У подножия холма, прямо перед речкой, лепились под соломенными шляпами домишки. Торчали кое — где колодезные журавли, а посередине белой свечкой с яркой синей маковкой, высилась колокольня.

— Так легко, что впору полететь, — развела она руками, у самого края, смешно щурясь на последние яркие лучи садившегося солнышка.

Он попробовал её напугать, якобы лёгким толчком в спину, крепко держа за юбку при этом, она, заверещав, метнулась к нему. Сергей посмеиваясь, жарко поцеловал. Спросил, тихонько щекоча горячим дыханием висок:

— Напугалась?

— Противный. У меня сердце оборвалось. Скоро сумерки будут в гости проситься. Где ты надумал останавливаться на ночь? Серж, я боюсь в лесу.

— У тебя будет личный сторожевой пёс…

Таня, разглядывая его, улыбнулась своим мыслям. Широкие плечи, узкий таз, плоский живот, узкая талия и крепкая шея и в человеке просматривался доберман. Элегантный красавец, что там, что тут. Но спохватившись, вернулась к ночёвке.

— Тебе смешно, а мне страшно, — капризничала она.

Он со всем пылом уверял:

— Мы успеем добраться до постоялого двора, и ты уснёшь у меня на плече. Так не страшно?

Ей с ним никогда и нигде не было страшно. Суетилась так, ради самой суеты, чтоб не забывал, что она слабая женщина.

— Куда же мы едем? — спросила она любопытствуя.

— В имение Софьи, — открыл тайну он, держа в плену своего взгляда её милое личико.

— Как чудно, обрадовалась она, но уже через минуту насторожённо спросила. — Это из-за письма? У тебя есть необходимость переговорить с графом?

— Я хотел сделать тебе приятное, предоставить возможность повидаться с Софьей и их маленькой с Владимиром дочкой.

— Врунишка, но Бог с тобой. Ты решительно не хочешь посвящать меня в тайну. Я умолкаю и больше не настаиваю. Пойдём, пройдёмся по разнотравью. Так чудесно. — Показала она на тропинку, убегающую по лугу вдаль.

— Ну, пойдём, — улыбнулся он, жалея, что лес далече.