Обреченные любить

9

Большое здание из серого камня было именно таким, каким его всегда помнила Оливия: основательным и слегка мрачным, однако оно вполне соответствовало окружающему его суровому пейзажу. Она не была здесь почти год, но, кажется, с тех пор ничего не изменилось. За эту неизменность, в частности, Оливия любила эти края, этот дом: в постоянно меняющемся мире здесь все оставалось нетронутым временем. Может быть, потому так и влекло ее сюда, что ее надежды на счастливую семейную жизнь лежали в развалинах.

Двор и сад выглядели немного запущенными, но все остальное содержалось в порядке. В уме Оливия сделала заметку: надо спросить мистера Макдугласа, не потребуется ли ему дополнительная помощь, чтобы выполнить работу по благоустройству дома. Супруги Макдугласы жили в охотничьем домике и следили за домом и прилегающей территорией еще в те времена, когда Оливии еще не было на свете. Они стали неотъемлемой частью поместья, и также невозможно было себе представить, что когда-нибудь их здесь не будет.

В доме большинство комнат держали закрытыми. Слой пыли лежал на мебели. Оливия не собиралась его удалять. Кухня была достаточно просторной, чтобы пользоваться ею во время коротких наездов, как и уютная спальня ее бабушки. Поднявшись наверх, Оливия обнаружила, что постель застелена свежим бельем, комната проветрена. Окна были открыты, и легкий ветерок нежно теребил знакомые голубые занавески.

Оливия как раз спускалась вниз, когда во входную дверь постучали. В дом вкатилась суматошная миссис Макдуглас, приятная пухленькая женщина лет шестидесяти. Ее образ всегда ассоциировался у Оливии, сколько она себя помнила, с ароматом только что испеченного хлеба и медового пирога.

Они тепло обнялись, затем миссис Макдуглас несколько отстранилась, чтобы полюбоваться на Оливию.

— Моя маленькая девочка теперь — замужняя женщина… С ума сойти! Просто не верится. А ваш супруг тоже приехал? — расспрашивала миссис Макдуглас, ее речь изобиловала шотландскими диалектными словами.

Оливия отрицательно покачала головой.

— Ах, какая жалость! Мы надеялись познакомиться с ним. Ну, ничего. Может быть, в следующий раз?

Оливия кивнула, пытаясь проглотить комок в горле. Гил не будет посещать этот дом — никогда, но этого же не скажешь миссис Макдуглас. Пожилые супруги были одной из самых счастливых семейных пар, какие знала Оливия.

Им ни за что не разобраться в сложной паутине обмана и взаимного недоверия, которой Оливия и Гил уже ухитрились опутать свои отношения.

— У меня слов не хватает, чтобы описать нашу с мистером Макдугласом радость, когда мы получили ваше письмо с вестью о свадьбе. Вот посмотришь, сказала я Роберту, не успеешь оглянуться, как вокруг будут бегать малыши. А мы будем глядеть и радоваться.

Оливия надеялась, что слабеющее зрение не позволит домоправительнице заметить слезы, стоящие в ее глазах. Сначала Сьюзан, а теперь миссис Макдуглас! Конечно, с их стороны естественно делать такие предположения, но для Оливии всякое упоминание о детях — острый нож в сердце.

— Вы собираетесь оставаться здесь все время в полном одиночестве?

Оливия утвердительно кивнула, и миссис Макдуглас запричитала:

— Вам будет здесь так одиноко. Давайте я пару дней посплю в большом доме?

— Нет. Мне очень хорошо, честное слово, — заверила Оливия добрую женщину.

— И телефон вдобавок не включен. Вы не сможете никому позвонить в случае чего.

— Ничего страшного, — засмеялась Оливия. — Я просто буду кричать во все горло, если вдруг в дом полезут воры.

— Ну, смотрите. Коль вы уверены, что все будет в порядке, я оставляю вас устраиваться. Если что-нибудь понадобится, зовите нас, не стесняйтесь. Я кое-что подкупила из еды, а на плите еще теплый легкий ужин. Я загляну утром и приберусь в доме.

Оливия тепло улыбнулась, наблюдая, как миссис Макдуглас вперевалку засеменила по подъездной дорожке назад в свой охотничий домик. Эта добрая пожилая женщина принимает жизнь такой, какая она есть, не мудрствуя лукаво. Господи, но почему же Оливия, наоборот, все усложняет?..

Она вздохнула, закрыла дверь и пошла по коридору на кухню, где миссис Макдуглас оставила на тихом огне огромный котел с жарким. Оливия подозревала, что это и был тот самый «легкий ужин», упоминавшийся ранее. Жаркого хватило бы на целую роту солдат. Миссис Макдуглас явно рассчитывала на приезд обоих молодоженов. Эта мысль согнала последнюю тень улыбки с лица Оливии. Что он делает сейчас, подумала она и сразу же отбросила эту мысль в сторону. Ей-то что? Гил ничего не предпринимал, чтобы связаться с ней, с той минуты, как уехал. О нем сообщала Ванесса: из Парижа он благополучно долетел до Токио…

Оливии он ничего не передавал, и она специально не интересовалась ничем. Их развод казался уже свершившимся фактом.

Неожиданно для себя Оливия хорошо выспалась и проснулась на следующее утро, готовая во всеоружии встретить день грядущий. И с того момента, как она поднялась, хорошее настроение не оставляло ее.

В первой половине дня вместе с мистером Макдугласом Оливия обошла дом и сад, отмечая, где здание нуждалось в ремонте, затем договаривалась с мастерами о проведении ремонтных работ. А после обеда она отправилась на большую прогулку по вересковым полям. Ветер буйствовал в ее волосах, а солнце — на лице. Вереск расцветал, и многочисленные болота превратились в море багрового цвета. Все кругом было так прекрасно, так мирно, что Оливия шла и шла, пока не почувствовала, что ноги ее подкашиваются от усталости.

Ей и хотелось довести тело до полного изнеможения. Может быть, тогда умолкнут другие чувства?

Вечером, вернувшись в дом, она ощутила себя более спокойной, чем много дней подряд до этого. Руки и ноги гудели от усталости, но это было даже приятно. Все, чего хотелось Оливии сейчас, это принять горячую ванну, поужинать и завалиться спать. Она подумала, что могла бы, пожалуй, проспать целые сутки без просыпу. Хорошо бы вообще пожить здесь с недельку, но ей предстояло возвращаться в Лондон уже на следующий вечер.

Выйдя из ванной, Оливия надела длинную шелковую ночную рубашку, а поверх нее просторный китайский халат, затканный райскими птицами. Никуда выходить она уже не собиралась.

Она только закончила ужинать, как вдруг дверной молоток застучал у парадного крыльца. Это, должно быть, один из супругов Макдуглас. Хотят удостовериться, не нуждается ли она в чем-нибудь еще.

Открыв дверь, Оливия чуть не упала в обморок от изумления: на пороге стоял Гил.

— Что… Как ты здесь оказался? — стала заикаться она. — Насколько мне известно, ты должен быть в Японии.

— Ну, как видишь, меня там нет, — мрачно произнес Гил, и наперев на нее всей грудью, ввалился в прихожую.

— Я не ждала тебя, — заявила Оливия, тщетно пытаясь вытолкать его обратно. Ей, конечно, не удалось сдвинуть Гила ни на дюйм.

— Но я уже приехал, — сдержанно сказал Гил и захлопнул за собой дверь.

Она долго смотрела на него: лицо осунулось от усталости, костюм помят. Мысли ее разбегались в разные стороны.

— Что ты тут делаешь? — холодно спросила Оливия.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос. Ты знаешь, как чертовски трудно было разыскать тебя? Никто не знал, где ты.

Зачем ему потребовалось разыскивать ее? Чтобы сообщить о своем согласии на развод?

— Я оставила свой адрес Сьюзан.

— В конце концов, я это узнал. Но ты еще не объяснила мне, что ты делаешь здесь?

— Я приехала, чтобы проверить, в порядке ли дом, — прошептала Оливия, как бы оправдываясь.

— И все?

Оливия уже давно устала от бесконечных стычек. Ей хотелось, чтобы все поскорее кончилось и было забыто.

— Я захотела переменить обстановку. Все кончено, Гил. Я оставляю тебя, — безжизненным голосом произнесла Оливия.

Выражение лица Гила оставалось мрачным.

— О нет! — воскликнул он. — Ты не можешь уйти, ничего не объяснив.

На самом деле никакие объяснения ему не нужны. По-настоящему он хочет заполучить только ее акции. Что ж, пусть забирает их все до последней.

— Не волнуйся. Пусть мои акции достанутся тебе. Мне они больше не нужны, — заявила Оливия с горечью.

— Мне тоже.

— Нет, тебе-то как раз они нужны позарез. Ведь именно из-за них ты женился на мне.

— О чем ты говоришь, черт возьми?

— Сусанна мне рассказала все, Гил. Пожалуйста, не делай вид, будто не понимаешь, о чем я говорю.

Наступила короткая пауза. Лицо Гила исказила гримаса злости.

— Сусанна? Когда вы разговаривали с ней? На свадьбе?

— Да, предположим. Так или иначе, я все знаю.

Глаза Гила стали совсем черными.

— Что она тебе натрепала своим змеиным языком?

Ну, зачем заставлять ее пересказывать все это? Чтобы умышленно усилить ее страдания?

— Она сообщила мне о твоих акциях в «Бофоре» и о том, что ты мечтаешь прибрать к рукам и мои акции, чтобы обеспечить себе контрольный пакет.

— Ты ведь мне говорила, что еще до нашей свадьбы тебе было известно о наличии у меня акций «Бофора». Разве не так?

Оливия опустила руки. Пора, наконец, сказать Гилу всю правду.

— Я не имела представления о твоих акциях, пока Сусанна не просветила меня. Узнав о причинах, побудивших тебя жениться на мне, я была вне себя от обиды и злости. Наверное, мне захотелось как-то отомстить тебе. Потому я и сказала, что вышла за тебя замуж по той же причине, по которой ты женился на мне. Я солгала тебе. Ну вот, теперь ты все знаешь…

— Так все же, почему ты вышла за меня? — тихо спросил Гил.

Пожалуй, надо быть честной до конца, подумала Оливия.

— Я любила тебя, только и всего!

Оливию била дрожь, когда она делала это признание. Помолчав немного, Гил подошел к ней, взял за руку.

— Сусанна обманула тебя, Оливия. Да, я владею двадцатью процентами акций компании. Твоя бабушка подарила их мне еще пять лет назад. Она сказала, что они принадлежали Филиппу, но поскольку его уже нет в живых, она хочет передать эти ценные бумаги мне. В тех обстоятельствах я не мог отказаться. Знали об этом немногие. Вивьен и я согласились, что лучше будет записать их на имя моего английского поверенного в делах, а не на меня, чтобы предотвратить сплетни насчет имевшихся якобы у меня намерений устроить слияние «Бофора» и «Россаро Эдвертайзинг». Вивьен знала, что я на это не пойду. Ты понимаешь теперь, что эти проклятые акции никакого отношения к нашему браку не имеют?

Оливии так хотелось бы поверить ему, но еще оставалось слишком много вопросов без ответа.

— Если эти акции не имеют никакого отношения к нашему браку, почему ты не сказал мне о них заранее? Это ведь нечестно.

Гил еще сильнее сжал руку Оливии.

— Я не сказал тебе этого, поскольку боялся, что ты именно так и подумаешь: будто акции каким-то образом касаются моей женитьбы на тебе. Я хотел рассказать тебе обо всем после свадьбы, но ты вдруг устроила мне ту дикую сцену… Вот я и подумал, что ты знаешь о них с самого начала.

Оливия нахмурилась, будто обнаружила что-то странное в его словах.

— Ты хочешь сказать, что эти дурацкие акции совершенно не имели никакого отношения к твоему решению жениться на мне?

— Совершенно верно.

— Тогда почему же ты…

— Неужели ты не знаешь? Не можешь догадаться? Я тоже люблю тебя, безумно люблю, Оливия!

Она уставилась на него, выискивая на его лице признаки того, что он разыгрывает ее. Он лжет, наверное. Он же спал с Сусанной накануне свадьбы с ней. Если только… если только Сусанна не лгала и в этом случае.

— Сусанна сказала еще кое-что, — спокойно произнесла она.

— Что?

— Она… она сказала, что ты занимался с ней любовью в ночь перед нашей свадьбой.

Тишина грозила взрывом, затем Гил прорычал:

— Вот стерва! И ты ей поверила?

— Я не хотела верить. Но слишком уж много из сказанного ею звучало так убедительно! Всю неделю до свадьбы ты держался со мной так холодно и отчужденно, будто сожалел вообще о том, что попросил моей руки. И тогда, ночью, когда я позвонила в гостиницу, мне сообщили, то накануне ты ужинал с Сусанной. Только ты и Сусанна — одни. Бобби с вами не было.

— Бобби действительно не было в ресторане, потому что он себя плохо почувствовал и остался в номере. Я был удивлен больше всех, когда приехал и увидел ожидающую меня Сусанну — в одиночестве. Отказаться от ужина с ней — значило бы поступить слишком невежливо. О Боже, теперь понимаю, что должен был отказаться.

— Значит… значит, ты не спал с ней?..

Глаза Гила вспыхнули, будто уже само предположение об этом он нашел оскорбительным.

— Конечно, нет! Что бы ни происходило между Сусанной и мной, это давно кануло в Лету. Я тебе об этом говорил. Остались потом только служебные отношения, ничего больше. Я думал, она смирилась с тем, что между нами все кончено, но она, видимо, считала по-другому. Она поняла, что сильнее всего отомстит мне, если нанесет удар по тебе. Так она и поступила.

Внезапно Гил заключил Оливию в объятия и крепко прижал к себе.

— Поверь мне, Оливия, и прости за все несчастья, что произошли по моей вине.

Оливия чувствовала, как сладостный жар охватил все ее тело. Только бы он не выпускал ее из своих объятий. Никогда!

Она верила ему. Она поняла, что ошиблась насчет многих вещей. Гил не способен был так постыдно вести себя, как приписывала ему Сусанна. Ей, Оливии, надо было бы понять это раньше.

Гил смотрел на нее сверху вниз, его глаза неожиданно потемнели и стали серьезными, очень серьезными.

— Я люблю тебя, Оливия. Я влюбился в тебя еще тогда, пять лет назад, только не смог признаться в этом.

— Пять лет назад?

Гил кивнул.

— Когда я застал тебя с этим юнцом в тот вечер, я чуть не ослеп от ревности. Я убеждал себя, что разгневан твоей неразборчивостью, но это была лишь отговорка: я ревновал. Ревновал, как черт. И так и не смог забыть тебя. Ну, конечно, я встречал других женщин… Но только к тебе неизменно возвращались мои мысли. Я согласился стать исполнительным директором в «Бофоре», кстати, лишь потому, что знал: я должен увидеть тебя и навсегда разобраться в своих чувствах. Однако даже тогда я все еще не мог признаться себе, как ты мне нужна. Я понимал, что желаю тебя так, как не желал ни одну женщину на свете, но не мог назвать это любовью. Я пытался называть это по-разному, только не любовью. Но теперь отрицать больше нет сил: я люблю тебя, Оливия, безумно люблю!

— Гил, я должна тебе что-то сказать… Когда ты уехал, я убедилась, что не беременна… Я страшно разочарована. Я вдруг поняла, как сильно хотела родить нашего ребенка.

Гил страстно привлек ее к себе и прошептал на ушко:

— Думаю, моя любовь, мы должны это поправить. Немедленно!

Оливия заглянула в его глаза и шутливо заметила:

— Но ты выглядишь таким усталым. Ты не хочешь отдохнуть? — Он молча взял ее за руку и повел к лестнице. — Миссис Макдуглас будет довольна, — пробормотала она смущенно.

— При чем тут миссис Макдуглас? — спросил Гил, внезапно остановившись.

Оливия нежно улыбнулась.

— Она считает, что дому нужны дети.

Гил страстно поцеловал ее и прошептал:

— Сейчас мне нужна ты.

Ответив ему таким же страстным поцелуем, Оливия без слов дала ему понять, как велико ее собственное желание.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги, Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование, кроме предварительного ознакомления, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.