Виноградные грезы. Обрести и сохранить

Глава 4

Посетители с долей сочувствия наблюдали за бренчанием на гитаре: Кевин, бариста кофейни, пытался выдать красивое соло, но пальцы в ободранном черном лаке дрожали и скользили мимо струн.

– Не торопись, – мягко посоветовал Стивен. Он сидел напротив, сцепив ладони в замок, и слушал игру молодого рокера.

Кевин из-за встречи с вокалистом Grape Dreams будто напрочь забыл, как управлять гитарой. По пятницам он давал акустические концерты в кофейне и боролся с Каспером за самые большие чаевые в неделю. Сейчас кот дремал на коленях Стивена.

– Твою мать. – Кевин помотал головой, и внушительный ирокез рассек воздух, словно острый клинок. – Минуту, черт!

Каспер дернулся, и Стив почесал кота за ухом. Это самое милое, что я видела в жизни. Я улыбнулась, наблюдая за сценой из-за барной стойки.

Кевин позеленел от волнения. Хорошо, что мы познакомили будущую рок-звезду с вокалистом, а не с менеджером, как хотел Кевин. И я бы воскликнула: «Я была права!» Но бариста-музыкант и без того выглядел несчастным. Надеюсь, в первую встречу со Стивеном я выглядела лучше.

– Мы полчаса не включали музыку в колонках, – напомнила Дори, выкладывая на прилавок хрустящий кленат и мягкую семлу – выпечку, популярную в Швеции. – Йоран скоро вернется.

– Всех тошнит от шестидесятых! – Под звон дверного колокольчика в кофейню ворвался новый грузчик Майк.

Я натянула улыбку. Светловолосый и кареглазый Майкл не был похож на моего покойного спасителя, но его имя…

– Охота застрелиться! – Майк приложил два пальца к виску. Парень думал, это смешно, и Дори захихикала.

А я… я перестала воспринимать происходящее. Перенеслась в Чикаго. Застрелиться. Оглушающий хлопок выстрела. Кровь. Много крови…

– На сегодня хватит. Ты молодец! – воскликнул Стивен. Его голос приглушен, словно под водой. – Солнечный свет? – Рэтбоун вскочил и под недовольное мяуканье Каспера пересек зал.

Как ни старалась скрыть эмоции, он все понял. Он знал мою историю.

– Все нормально. – Я избегала смотреть ему в глаза, уязвленная. – Через десять минут моя смена закончится. Попрощайся с Кевином.

Стив нахмурился, оценивая ситуацию, а я закипела:

– Все нормально!

– Ладно-ладно. – Он ретировался обратно: пожал руку Кевину и пообещал замолвить словечко перед Марти. Но время от времени поглядывал в мою сторону. Взволнованно. Наверняка вспоминал историю в деталях.

Стыд затмил чувство вины за смерть Майка. Прошлое всегда со мной. Навсегда со мной. Клеймо «жертва» напоминает пощечину. Я словно голая перед Стивеном, но это не возбуждает. Схватив блокнот, я поправила платье-униформу и направилась к пожилой паре. Заказ пролетел мимо ушей, и я предложила им десерт дня.

Посетители ободряюще похлопали Кевину. Он повеселел, поклонился и ушел в подсобку. К Стивену подбежал мальчик лет тринадцати и попросил автограф. Вокалист улыбнулся фанату, позабыв о моих бедах.

– Ариэль, до завтра! – окликнул Кевин. – Спасибо, что познакомила со своим парнем. Он крутой!

Ариэль. В кофейне не в курсе моего прошлого и незачем посвящать их в трагедию Арины-Аристель Тешер. Для них я Ариэль Мэлоун, примечательна отношениями с фронтменом рок-группы. Приехала из Кливленда, мечтаю открыть студию танцев. Люблю книги, собак, какао. Не сбегала из дома, не употребляла наркотики, не занималась проституцией.

Когда-нибудь и я забуду ту поломанную девочку.

Переодевшись в джинсы и блузку, я вернулась из подсобки.

– Спасибо. Кевин счастлив.

– Было весело. – Стивен переплел наши пальцы.

Окутанная ароматом кофейных зерен и выпечки, повторяя за Лесли Гор слова песни и погладив Каспера по спинке, я покинула любимую работу.

Прошла неделя с вечеринки. Асоль даже не поблагодарила за спасение: утром она молча ушла, а хрупкое перемирие треснуло, как тонкий лед. Окончательно меня добило то, что Асоль переехала к Джераду.

Стивен находил время среди репетиций, записи альбома, интервью и выступлений, чтобы встретить меня после работы. Если не успевал, присылал машину. Обычно мне нравилось его внимание, и мы обсуждали прошедший день: я рассказывала забавные истории о гостях, а Стив делился успехами в студии звукозаписи. «Цветочные облака» гремели по всей Америке, и выпустить полноценный альбом Grape Dreams планировали в ближайшее время. А там снова концерты, туры, разлука…

– Ты грустишь, – заметил Стив. – Все из-за него, да? Из-за того парня с именем Майк.

Лицо вспыхнуло, словно январская прохлада сменилась на знойный июль. Поморщившись, я отмахнулась:

– Глупости. – Заусенец завладел моим вниманием, и я искусала палец до крови. – Ну, Майк и Майк.

Стивен достал из кармана салфетку и аккуратно забинтовал мой пораненный палец. А почему не подул? Не наклеил пластырь с мультяшками? Я маленькая и слабая! Он так ко мне относится!

Черный «Ниссан» терпеливо ждал команд на пустой парковке, а я начала заводиться:

– Что?

– Если бы его звали Карлос? Тебе было бы хуже. – Стивен похлопал по карманам и достал пачку сигарет. – Постоянно думаю о том, что он сделал с тобой, что тебе пришлось пережить… А я никак не отомстил.

– Прекрати.

– Я не могу забыть, Ари.

– Но ты должен! – Собственный крик удивил. Я понизила голос, подошла к Стиву и забрала «Мальборо». Смяла пачку – он ведь пытается бросить! – кинула на асфальт, раздавила кроссовками. – Ты должен. – Мне хотелось, как сигареты, растоптать его жалость. Открыться – значит нести ответственность за чужие чувства, а это невыносимо. Я схватила Стивена за край футболки: – Месть привязывает. Месть губит.

– Ты не простила. Ты прячешь воспоминания в дальние углы. Все воспоминания, – намекнул на побег из дома. – Они тут, – указал пальцем на мое сердце, – они всегда тут.

Я проигнорировала намек. Спрятала воспоминания в дальние углы. Вместо этого вкрадчиво объяснила:

– Не думаю, что его на самом деле зовут Карлос и он живет в той квартире. Наверняка снимает, чтобы отлавливать таких дурочек, как я. Он опасный человек, и я не помню, где находится бордель. Я сбежала ночью. – Футболка Стивена натянулась под моими пальцами. – Я победила.

Мне нравилось делать вид, что ничего не было. И пошел к черту мир, раз напоминает об обратном.

– Тебе нужна помощь…

– Ты, – я обняла его за торс, – ты – моя помощь. Просто будь рядом.

Ошибку я не повторю. О причине побега из дома Стивен не узнает. Правильный, эмпатичный, любимый. Он не поймет. А я перестану быть его светом. Я перестану быть.

В Лос-Анджелесе утро. Ни я, ни Стив не спешили покидать постель до тех пор, пока не замучает голод или Стивену не позвонят по срочному делу – у меня заслуженный выходной. Мы страстно целовались, и его холодная ладонь коснулась моего бедра, отодвигая трусики…

Идиллию нарушил стук в дверь.

– Мы кого-то ждем?

– Не знаю, – ответил Стив. – Но этот «кто-то» настойчив.

И правда, стучать не переставали.

Перед тем как накинуть халат, я заметила восхищенную улыбку Стивена. Думаю, я так же смотрела на его голый торс и приоткрытые губы. Обязательно закончим начатое.

Надо только выпроводить незваного гостя. Асоль, Эмилия или Джеймс? Они бы позвонили. Друзья Стивена? У меня дома им делать нечего. Больше никто адрес не знал. Внутри кольнуло. Плохое предчувствие.

На пороге стояла Асоль. Заплаканная, в темных очках, грязных шортах и растянутой майке – она выбежала из дома, в чем была?

– А ты разве не должна быть…

– Ари-и-и, это конец!!!

– …с Джерадом, – закончила я.

Ее вид вогнал меня в ступор. Кричать, посылать на хер, драться – это Асоль. Всхлипывать, убегать от проблем, просить помощи – не Асоль. Почему она тут? Эмилия утешает гораздо эффективнее.

– Кто там? – крикнул Рэтбоун.

Подруга зарыдала громче. Усадив ее на табурет, я вернулась в спальню и объяснила:

– Асоль. Мы попьем кофе на кухне.

– Хорошо. – Стив пожал плечами. – Надеюсь, она пришла с миром.

Ну, как сказать…

– Мы ненадолго. – В коридоре я обратилась к Асоль: – Теперь ты. Что случилось?

Подруга не реагировала. Она бросила очки на тумбочку и ринулась в кухню. Мне оставалось покорно пойти следом.

– Хочу выпить! Водку, виски, коньяк! Что угодно! – Асоль рывком распахнула домашний бар, но тот давно пустовал. – Умоляю, Ари! – Всхлипы делали ее грубоватый голос писклявым.

– Могу предложить воду…

Асоль открыла кран и до краев наполнила стакан. Сделала глоток, вздрагивая всем телом, и шарик пирсинга над ее губой ударился о стекло. Молочного цвета плечи приподняты, на лице красные пятна, нос опух. Мгновение – и случится новая истерика.

Так и вышло. Асоль, выплюнув воду, захлебывалась новой волной слез. Выронила стакан: тот, встретившись с полом, разбился. В спальне гремели спецэффекты домашнего кинотеатра, и Стивен ничего не услышал. А жаль. Мне бы пригодилась помощь. В конце концов, его лучший друг допустил это состояние! Асоль заплакала громче. Рыдания напомнили волчий вой.

Что делать? Бежать к Стивену! Я отмахнулась и собрала осколки стакана. Асоль пришла не для того, чтобы я наблюдала. Она пришла за помощью. Ко мне. С учетом последних событий весьма странно, и я предупреждала ее. Но прогнать не могла.

– Скажи, милая, – попросила я, – что случилось?

Асоль туманно-серыми глазами посмотрела сквозь меня и на ощупь отыскала табурет. Села, наклонив голову, спрятала лицо за огненной завесой локонов и забормотала:

– Он не любит меня. Никогда не любил.

– Кто? – Легкие сжались. Андерсон не посмеет… – О ком ты?

Асоль до белых пальцев впилась в корни волос. Раскачиваясь из стороны в сторону, она маниакально бормотала:

– Я дура, Ари. Прости меня. Ты была права.

Тишину пару минут нарушали только взрывы в фильме. «Ты была права». Я мечтала услышать эти слова! Оказалось, они причинили мне не меньше боли, чем предательство. Асоль запрокинула голову, пытаясь остановить слезы, и одними губами произнесла:

– Джерад…

Имя гитариста Grape Dreams, имя лучшего друга Стивена Рэтбоуна, имя человека, которого я ненавидела всем сердцем. Бедная Асоль. Она верила, что сможет изменить самовлюбленного циника.

– Что он сделал? – спросила я – получилось сквозь зубы.

– Он сказал: «Разлука – это предвестие разрыва, поскольку она приучает нас к мысли, что мы можем жить друг без друга»[14]. Он… меня… не любит, – выдавила Асоль и разразилась новой порцией всхлипов. Она вскочила, вцепилась в мои запястья, выпалила: – Он любит другую!

– Отпусти! – Я попыталась вырваться и выдохнула с облегчением, когда Асоль разжала пальцы. Ее поведение аналогично наркоману в ломке, но ее наркотик – конченый сукин сын.

– Ему нужна другая. Он любит ее! Любит!

– Асоль!

– Любит…

Подруга завалилась на табурет и замолчала.

Мало Джераду моих страданий… Я выругалась. Зря провоцировала его на вечеринке. Как он сказал? «Ты ошибаешься, я умею любить». Вперемешку с планом мучительного убийства появились вопросы. Если Джерад любит другую, зачем ему Асоль? Для чего цирк с чувствами к ней? А если любит, то кого? И почему он не с этой женщиной?

– Он великолепный, Ари. Самый лучший.

– Асоль, он козел. И не достоин твоих слез, даже мыслей твоих не достоин. Он любит только себя.

– Неправда! – закричала Асоль и вскочила с табурета.

Я отступила, испугавшись, что она кинется с кулаками.

– До него мне попадались отморозки. Унижали, издевались… – Асоль скривила лицо, вспомнив испытанную боль. – Джерад увез меня с «Улицы Гортензий», он обещал заботиться, дарил подарки. А как он трахается, Ари!.. Я никогда не найду никого похожего на него.

– Найдешь, – уверила я. – Найдешь лучше!

Асоль втянула воздух и прикусила губу, чтобы вновь не зарыдать.

– Ты эгоистка, Ари. Когда ты страдала по Стивену, все сочувствовали. А Рэтбоун, мать его, сделал то же самое! Пообещал шлюхе красивую жизнь. Ничем мы не отличаемся!

Я вздрогнула. Она расстроена. Она злится. Она так не думает.

– Ты обязательно встретишь достойного мужчину, Асоль. Джерад – не Стивен. И, помяни мое слово, это к лучшему.

– Мне не нужен достойный мужчина, мне нужен Джерад! – заорала Асоль, будто я виновата в ее боли. – Убью! Убью эту суку! – Отчаяние уступило гневу. Наркоманы быстро привыкают к эйфории, а Джерад дарил Асоль взрывные эмоции, отказаться от которых она не могла.

– Успокойся. – Я некстати вспомнила визиты в темную комнату стрип-бара. В горле запершило. – Может, проверяет тебя: как ты отреагируешь…

– Нет! – Асоль вытерла блестящие щеки. – Нет. Он не будет с ней. Никогда! – И замотала головой, лихорадочно повторяя: «Никогда».

Давно Джерад сделал все, чтобы разрушить мои отношения со Стивеном. Но какие игры ведет теперь? Упивается чужой болью? Как незнакомец из темной комнаты. Я быстро заморгала. Это точно он. Дура! Побоялась рассказать Стивену. Он вышвырнул бы Джерада из своей жизни, из нашей жизни, и все были бы счастливы. Рэтбоун узнает сегодня. Поверит? Нет? Без разницы! Андерсон перешел все границы.

В спальне снова загремели спецэффекты. Надо позвать Стива. Он должен быть свидетелем происходящего. Должен узнать, какой на самом деле его друг!

– Налей воды, Ари.

Я засуетилась. Ура! Подруге лучше. Она скоро осознает правду, а я буду рядом. Асоль протянула руку, но не успела взять стакан – заиграла музыка из заставки сериала «Как я встретил вашу маму». Веселая мелодия казалась сюрреалистичной в данной ситуации, и Асоль не сразу поняла, что звонит ее телефон. Она шмыгнула носом и ответила:

– Алло…

– Сладкая, куда ты пропала? Выслушай меня…

Я отвернулась. Первый импульс – выхватить телефон и наорать на собеседника. Но я надеялась, Асоль его пошлет.

Я… надеялась зря. Подруга отвечала односложно, невпопад. Говорил в основном Джерад: я слышала его ленивую интонацию и британский акцент, но не могла разобрать слов.

Асоль спрятала телефон в шорты и сказала:

– Он все объяснил. Мне пора.

– Стой. – Я поперхнулась воздухом. – Подожди! Асоль!

Она не слушала. Вскочила с табурета, убежала в коридор.

– Прости, Ари. – Грустно посмотрела, словно за что-то извинялась. За потраченное время? За очередное предательство? – Мне надо идти. – Асоль поправила прическу, одернула майку.

В коридоре я спросила:

– К нему?

– Он хочет увидеть меня. Нам нельзя быть вместе, но… Он хочет меня увидеть. – Ее щеки раскраснелись, улыбка маниакальная. Тон мечтательный: – Он – божество, Ари. Когда-нибудь ты поймешь, о чем я говорю.

И Асоль, пританцовывая, покинула квартиру. Я осталась стоять, оглушенная увиденным. Утерла слезы злости. Или плачу от бессилия?

Битва Джераду проиграна. Он показал, что имеет власть над моей подругой, и вновь посмеялся над «малышкой Ари». Зря я провоцировала его на вечеринке.

Я вернулась в спальню, чтобы рассказать Стивену все: о темной комнате, о клиенте, о моих догадках. Он убьет Джерада! Мокрого места не оставит! Усмехаясь, я не сразу заметила: Стивен выключил телевизор и стоял у комода в полной тишине. Спина чуть сгорблена, плечи напряжены.

– О, ты слышал разговор? – истолковала я его позу. – Теперь согласен? Твой друг – подлый лгун!

– Лгунья ты, Ари.

Стивен повернулся и окинул меня брезгливым взглядом. Зеленые глаза потемнели, словно погасли. Я отступила на шаг.

– Что…

– Невероятно, черт возьми. – Стивен отыскал край постели, рухнул на матрас, уронил голову на ладони. – Какой же я идиот.

– Стив?

Было в позе, в голосе, в действиях Стивена что-то схожее с обреченностью, с неизбежностью конца. Я смотрела на его спутанные волосы, выпирающие позвонки, на чернила татуировок россыпью по рукам. Солнце на ключице. «Эту я набил, чтобы всегда помнить о тебе».

– Ты лгунья.

Он повернулся и просил взглядом: «Признайся, ты знаешь, что случилось». Но я не знала. Да, не рассказала о прошлом… Александр Тешер отыскал меня? Господи. Нет. Отношения Асоль и Джерада мгновенно вылетели из мыслей. Все за пределами спальни растворилось в тумане.

– Мой отец… Он…

Стивен никак не отреагировал, и я запуталась сильнее. Дело не в отце. Тогда в чем? Я попятилась к двери – привычка убегать. В этот раз я не знала, почему активировался инстинкт. Это мой Стив…

Рэтбоун взъерошил волосы, вкладывая злость в резкие движения. Он вернулся к комоду, открыл ящик – третий, туда я много дней не заглядывала – и что-то достал.

– Наивный. Глупый. Поверил наркоманке.

– О чем ты? – Кровь прилила к лицу. Руки похолодели. Я дрожащими пальцами коснулась выемки около его лопатки: – Ты пугаешь меня, Стив.

– Не подходи! – Отпрянул. Повернулся. Смотрел с ненавистью.

За что? Почему? Это из-за слов в адрес Джерада?

– Стивен…

– Об этом! Вот об этом! Искал, называется, батарейки для пульта! – Рэтбоун открыл ладонь, а там – прозрачный пакетик с блестящим белым веществом. Я сразу узнала Neon Cloud. – Только не говори, что это не твое.

Наркотики. В моем доме. В моей спальне.

– Это… не мое. – Растерялась и быстро моргала. Говорила правду.

– Не лги! Черт побери, не лги мне! Смешно! – Он приблизился, и я испуганно попятилась. – Дрянь, – прохрипел, обдувая мое лицо сладко-мятным дыханием. Теперь в его глазах пылал огонь, а брови были сильно сведены на переносице. – И про наставника из центра ты лгала?

– Я сдержала обещание. Я бросила и больше не употребляю, – тихий, твердый голос. Если бурно спорить, он окончательно выйдет из себя. – Прошу, верь. Не знаю, откуда это. Может, старая заначка.

Я попыталась обнять Стивена за голые плечи. Мне нечего скрывать. У него нет причин мне не верить. Но Стив отпрянул и рассмеялся:

– Старая заначка! В ящике комода! Не нужно делать из меня дурака.

Пол казался неустойчивым – в любой момент упаду в бездну.

Стивен не верил мне… Он никогда не верил, что я вылечусь и мы будем счастливы. Негативный опыт с передозировкой основателя группы убил его веру. Отключил критическое мышление. Выкрутил вспыльчивость на максимум. Но в нас верила я.

Царапая словами горло, я выдавила жалкое, но полное искренности:

– Поверь мне.

– Аристель… – Стивен сел на кровать. Лучше бы он громил комнату, а не выкапывал могилу для нашей любви разочарованным тоном. – Я хотел бы поверить… Ты представить не можешь, как сильно я хочу тебе поверить.

– Так поверь, – повторила эхом.

– Аарон говорил так же, слово в слово. Он был виртуозным обманщиком. Все наркоманы хорошо врут.

Моя теория подтвердилась. Стивен готов убить нас из-за ошибок его друга. Рэтбоун говорил, что я игнорирую прошлое, но сам лелеял годами старую боль. Мы разные! Я не такая, как Аарон!

Но сил доказывать обратное не осталось. Тщетно. Ноги подкосились. Прерывисто хватая ртом воздух, я осела на пол. Слезы закапали на щеки. Это абсурдно. Не может быть правдой. Шутка? Проверка? Кошмарный сон?

– Откуда? – Стив скрестил руки на груди и подался вперед. – Хорошо, допустим. Это не твое. Откуда наркотики в комоде?

– Не знаю! – Я всплеснула руками и смотрела на его сжатые губы. Он давал мне шанс, но что я могла сказать? – Меня, наверное, подставили!

– Подставили? – Стивен вскочил и рывком поднял меня за локоть. Горячее дыхание жгло губы. На миг показалось, он засмеется: «Я пошутил, Ари! Подложил эту гадость, чтобы напугать». Но Стивен знал – с наркотиками не шутят. Поэтому буравил взглядом и выплевывал слова, приправленные сарказмом: – Кто подставил тебя, Ари? Русские шпионы? Отец? Карлос?

– Не знаю, – повторила я. Свободной рукой дотронулась до его щеки…

– Не трогай меня! – Он отпрянул, и я шмякнулась на пол.

Я ему противна. Противна человеку, который утром говорил мне о любви. Все казалось иллюзорным, и я не сразу испытала боль: когда он поднимал меня, то больно, до синяка, сдавил предплечье.

– Не унижайся. Не надо ничего говорить, – добавил без всяких эмоций. – Я не верю тебе, ясно? Хотел бы поверить, но вы – наркоманы – актеры, достойные «Оскара». Вам наркота ценнее всего на свете. Ты представить не можешь, какую боль причинила мне, Ари. Ты пила кофе с подругой, а я чуть не умер от горя, осознав, что потерял тебя. Снова проиграл наркотикам.

– Но…

– Перестань! – Он взял со стула рубашку и накинул на плечи. – Ты не скажешь ничего нового, все это я слышал от Аарона. – Быстро застегнул пуговицы. – Я оставлю тебе квартиру, деньги, что угодно. Только исчезни из моей жизни, перестань причинять мне боль. – Закончив с рубашкой, он переоделся из домашних штанов в джинсы. – Хочу запомнить тебя живой, Аристель. Когда-то я все разрушил. Сегодня разрушила ты.

Во мне что-то щелкнуло, и я осознала: он говорит всерьез. Он собирается уйти, и мне надо его задержать. Горло заболело от хриплого крика, а слезы размыли комнату. Я не помнила половину того, что делала, как уговаривала его:

– Поверь мне! Это ты делаешь мне больно! Клянусь, я чистая, давай сдам анализы, я сделаю все, я умоляю тебя… Богом клянусь…

Он сплюнул на пол рядом со мной и направился к шкафу. Сгребал с полок одежду. Рубашки, хранящие его запах. Брюки, которые я неумело, но старательно гладила. Футболки, в них я спала. Его вещи стали нашими, и сейчас он забирал их. А я наблюдала.

– Куда ты? – выдавила сдавленно.

Рэтбоун повернулся и закинул на плечо спортивную сумку.

– Уезжаю.

– Куда уезжаешь? – На языке вертелся другой вопрос: «Вернешься?»

– Мне нужно подумать.

Он убрал волнистые пряди за уши. Лицо как камень.

– Ты едешь к себе?

Шаткость разговора незнакома: как общаться с самым дорогим человеком? С тем, кто много раз спасал, помогал, верил в меня…

– Подальше отсюда.

И он, смотря четко перед собой, покинул сначала нашу спальню, а следом и нашу квартиру. Мою. «Я оставлю тебе квартиру, деньги, что угодно. Только исчезни из моей жизни, перестань причинять мне боль».

Мгновение я не могла дышать, а когда хлопнула дверь – зарыдала.

Сказкам всегда приходит конец.

Бар похож на родной техасский. Деревянная мебель, бильярдный стол, а на стене американский флаг и ковбойские шляпы. Одна и та же кантри-песня из колонок. Заело? Или время остановилось? Я пил бокал за бокалом. Чистый виски, мой давний друг. Бармен едва успевал наливать, а парочка завсегдатаев поглядывала с тревогой. Сколько-то-там-месяцев-трезвости – на хер. Ей можно сорваться, значит, мне можно тоже. Вкус алкоголя щекотал горло, туманил рассудок, согревал изнутри, а главное – помогал забыть.

Аристель предала меня. Все было зря. Она сорвалась и будет лгать дальше, я-то знаю. Оказалось, она копия Аарона. Но как искренне умоляла! Наркоманам место в кино.

– Это не мое! Клянусь всем, что у меня есть! – Ари рыдала и некрасиво хрипела.

Она не знала, куда деть руки, и тянулась ко мне, желая то ли обнять, то ли крепко вцепиться.

– Не трогай.

– Клянусь любовью к тебе!

– Ты еще на колени встань.

– Я встану!

Бедняжка. Не в силах поверить – оступилась и все разрушила. А святой Рэтбоун не простил. И как я не заметил, что она употребляет? Думал, из-за любви ко мне такая счастливая.

– Умоляю, Стивен. – Она правда опустилась на колени. Вздрагивала, с перебоями дышала. Смотрела, запрокинув голову.

Фанатка. Готова на что угодно. Уже и рот приоткрыла.

В начале карьеры, когда обрушилась прежде невиданная любовь поклонниц, мне снесло крышу. Я не трогал этих девушек, но подпитывался их энергией. Джерад говорил, они готовы на любые унижения. Но мне было неинтересно. Я исполнил мечту: пел и выступал. Фанатки – девчонки с ветром в голове. Но сегодня вернулось то забытое чувство… превосходство над кем-то. Человек – существо тщеславное. Мысль, что я для Ари по-прежнему кумир и она сделает все, чтобы я остался, окатила волной эйфории. Плохо скрывая ухмылку, я наблюдал, как Ари ползла на коленях. Голая кожа, покрасневшая от твердого пола, распахнутый халат.

Она ничего не видела, кроме Стивена Рэтбоуна. Ее руки пытались обнять мои ноги, она что-то лепетала. За минуту я уничтожил ее личность, унизил, как она предательством унизила меня. Смотреть забавно, но скучно. Мне скучно. Сейчас в Аристель – ухоженной и милой – было куда меньше достоинства, чем в проститутке из стрип-бара.

Я презрительно сплюнул и собрал вещи.

Аарон тоже плакал. Он обещал: «Принял в последний раз». Он твердил: его подставили, одурачили, заставили, а мы находили основателя группы в рвоте на полу студии. Мертвым я нашел его там же.

Пора осознать – Ари не бросит. Одной любви мало. А я не смогу пережить потерю снова. Невыносимо наблюдать, как она убивает себя. Врет. Манипулирует. Она не моя Ари, не солнечный свет. Она пустая оболочка. Мечтает о дозе, готова ради наркоты на все.

Ее лицо, искаженное отчаянием, слезы в карих глазах, просьбы поверить… Дал слабину – разозлился, попросил бармена повторить напиток. Подставить! Кому надо тебя подставлять? Ты сама себя подставила.

Бордель изменил Аристель, что ни говорил бы ее дружок-наркоман Майк. Скулы свело: я причина ее морального падения, я оставил ее одну. Но, отпуская Ари, я дал ей денег, раз она так хотела отдохнуть от родителей. Знал бы о намерениях Ари остаться в Америке, лично бы посадил на самолет до Москвы. Нет, поехал бы с ней и проследил, чтобы она вернулась к родителям. Жаль их. Раньше думал, вдруг случилось что-то… серьезное. Теперь уверен: Аристель Тешер – инфантильная избалованная девица. Сбросив с глаз пелену, я готов признать: в текущей ситуации нет ни моей вины, ни вины ее родителей. Ари разрушила свою жизнь.

Чтобы занять руки, я листал ленту. Софи Штерн опубликовала новый пост: позировала на Таймс-сквер. Я перешел в профиль Соф и полистал фото. Нормальная же. Красивая. И вопросов не задавала. Проведать ее, что ли. Помню, давно звала меня в гости.

Я купил билет до Нью-Йорка. Сумма за бизнес-класс, мнение пиарщика, истерика менеджера – «Ты обо всем должен сообщать, Рэтбоун!» – гребаные мелочи. Злость на Ари и жалость к себе смешались, как виски и лед в бокале. Я на автопилоте приехал в аэропорт, прошел регистрацию, сел в самолет. Логичнее было бы поехать к себе, отоспаться, но фото Софи – мед для уязвленной гордости. И я забылся в тревожном сне на шесть часов.

Длинноногая стюардесса предупредила, что мы приземляемся, и кокетливо улыбнулась. А я попросил бутылку виски. Сон отрезвил, голова раскалывалась, сердце заныло. Алкогольная анестезия пошла на спад, надо исправлять. Телефон я не включил. А теряя периодически координацию, поймал такси. Назвал адрес, и желтая машина повезла меня в центр Манхэттена. Еще в баре я без труда вычислил, где остановилась любительница роскоши, а также скинул СМС Джераду – пусть от него Марти узнает о моей поездке. Что скажу Софи? Хрен знает. Мозг ошалел от непривычной дозы алкоголя.

Блондинка за стойкой ресепшен окинула взглядом помятого музыканта в распахнутом пальто и с полупустой бутылкой виски. Наверняка подумала: вызвать ли охрану? Но сначала позвонила гостье отеля.

– Номер люкс «Престиж», – нехотя сказала девушка-администратор. Она повесила трубку и объяснила, на какой этаж мне подняться.

Я усмехнулся и отдал ей честь. Виски булькнул в бутылке, я сделал глоток обжигающего пойла, направляясь к лифту. Интересно, Соф обрадуется? После игнорирования сообщений и нелепого расставания.

Дверь она открыла после второго удара костяшками.

Выглядела Соф сногсшибательно. Она поправила короткую ночную сорочку с внушительным декольте и перекинула на левое плечо темные длинные волосы. Ее губы приоткрылись, а брови поползли вверх.

– Стивен?

– Привет, дорогая. – Я расплылся в улыбке.