Обворожить графа

Глава 5

Графиня, так не похожая на других женщин, смущала Лорен, которая еще не решила, как ей вести себя с ней. Она невольно избегала взглядов этой сидевшей рядом с ней женщины. Незаметно взглянув на дверь, Лорен увидела, что двое мужчин тихо разговаривают и, что более важно, хотя она сидела слишком далеко, чтобы расслышать, что у обоих были мрачные лица.

Почему они недовольны, если ценный груз, когда-то потерянный, снова возвращен им?

Это было непонятно.

Конечно, это ее не касалось, и ей не следовало забывать об этом, напомнила себе Лорен. А сейчас хватало забот отражать настойчивые, откровенно любопытные расспросы графини.

– Этот блистательный граф ваш покровитель? – спрашивала эта женщина, не переставая поглощать, судя потому, как она облизывала пальцы, особенно вкусное печенье.

Этот вопрос вторгся в размышления Лорен о таинственном корабле.

– Почему вы так думаете? – резким тоном спросила она. Графиня пожала плечами:

– Вы еще так наивны, дорогая.

– Я так не считаю, – сухо заметила Лорен.

– Я вижу, вы уже не краснеете, – сказала графиня, взяв бокал и делая щедрый глоток вина.

Лорен с недоумением посмотрела на нее. Набравшись храбрости, она сказала:

– Я уверена, что разбираюсь в любви.

Темные глаза графини вспыхнули, и она улыбнулась.

– Посмотрим, ma petite; He забывайте, у графа большой опыт. Он поймет лучше любого, насколько вы искусны в любви, и тали вы женщина, которая сможет удержать его. – Она снова посмотрела на свою тарелку и зачерпнула ложкой ванильного мороженого, а Лорен пыталась сдержать дрожь дурного предчувствия.

Что, если она не знает о любви достаточно?

Она заметила, что ей совсем не хочется всех этих аппетитных кушаний. Возможно, графиня ненамеренно заставляет ее утратить уверенность в себе. Она пыталась не терять надежды, но было трудно сохранять самообладание, когда рядом сверкали драгоценности и улыбка графини.

Лорен откусывала понемножку сладости и улыбалась, пока не удостоверилась, что улыбка надежно приклеилась к ее лицу. Когда же они покинут это проклятое сборище? Не могла бы она спросить об этом хозяина этого вечера, или он сочтет ее ужасно дерзкой? Позволено ли это куртизанкам? Казалось, учитывая их положение, позволено.

Однако когда граф вернулся к столу, у него был очень озабоченный вид, и хотя он вежливо говорил с ней, его мысли, казалось, были далеко. Лорен терялась в догадках: что такого должен был сказать новый гость, чтобы так изменилось настроение хозяина дома?

После нескольких попыток высказать замечания о развлечениях и гостях, толпившихся в зале, и получив весьма невнятные ответы, она решила перейти к сути дела, расстроившего его.

– Разве виконт Твид не присоединится к гостям? – спросила она, когда Саттон взял тарелку и сел, почти не притрагиваясь к еде, ел только приправы, лежавшие сверху.

– Он предпочел поехать в Ярмут и как можно быстрее осмотреть груз, взятый с «Храброй милашки», чтобы убедиться, что правда в этой новости, а что окажется лишь слухами.

– Вы все еще сомневаетесь, что нашли именно ваш корабль? Или вы не верите, что груз сохранился? – Она смотрела на него, пытаясь понять его странное отношение к этой новости. Он пожал плечами.

– Мы хотим быть уверены, вот и все. Не все мы так легковерны, как мой сводный брат. – Он взял кусок лобстера с тарелки.

Человек, сидевший немного дальше, сообщил Саттону новость об одной из лошадей, которую он готовил к скачкам для Саттона.

– Ожеребилась, и какой здоровенький малыш! Началось оживленное обсуждение скачек, и Лорен поняла, что не сможет вернуться к их разговору.

Когда ужин закончился, гости снова заполнили большие гостиные, и до Лорен донеслись звуки музыки.

Однако граф, казалось, не торопился встать из-за стола. Даже Картер с графиней собирались присоединиться к гостям. Молодой человек улыбнулся.

– Давай же, Маркус, ты к старости становишься неповоротливым. Кто-то должен быть здесь хозяином, – добавил он.

– Поскольку всех их пригласил ты, ты и должен взять на себя эту роль, – сдержанно ответил граф.

Картер заморгал, но продолжал улыбаться.

– Именно так. Графиня округлила глаза.

– О, Маркус, дорогой, вы так практичны. – Но она последовала за молодым человеком, и когда они вышли, граф повернулся и улыбнулся Лорен.

Она ответила ему улыбкой.

– Вы не желаете еще потанцевать, милорд?

От его горячего взгляда жар охватил ее. Она догадалась, что не танцы были у него на уме. Скоро он узнает, они оба узнают, справится ли она с ролью, которую взяла на себя. При этой мысли она торопливо сделала последний глоток вина и чуть не задохнулась.

Он протянул руку и гладил ее по спине, пока она не прокашлялась. Тепло его руки чувствовалось сквозь тонкий шелк платья.

– С вами все в порядке?

Зная, что она, должно быть, раскраснелась, как кухарка у плиты, Лорен мысленно обругала себя и прикрыла лицо салфеткой.

Она все еще не могла нормально говорить и только кивнула.

– Да, благодарю. – Она пыталась не замечать, как от волнения дрожь пробежала по ее телу. Или это было совсем не от волнения? Он взял ее руку, и она почувствовала тепло его сильных пальцев.

Столовая почти опустела. Время от времени слышался звон серебряных тарелок, которые убирали со стола слуги и смахивали крошки и пролитое вино.

Граф встал, она последовала его примеру. Не обращая внимания на слуг, он повел ее через холл к лестнице. Нисколько не смущаясь, он держал ее за руку, и они поднялись на верхний этаж. Но вместо того чтобы повернуть в сторону гостиных, где вечер был в полном разгаре, если судить по музыке и шуму, доносившимся из-за двойных дверей, они поднялись выше.

У нее еще сильнее засосало под ложечкой.

Для нее настало время приступить к осуществлению своего намерения.

Поднявшись выше, он не пошел в сторону комнаты для гостей, отведенную ей. Лорен наивно полагала, что он позволит ей зайти в свою комнату переодеться, надеть ночную рубашку и будет ждать, пока она не приготовится. Но очевидно, не так это делалось!

Не полагалось ли ей волноваться в предчувствии великого момента, стонать от страсти, еще не дойдя до его спальни? Она искоса с сомнением взглянула на него. Почему-то она не могла заставить себя разыграть такую сцену и не могла поверить, что графа обрадует угодливо разыгранный спектакль. Он был слишком проницателен, чтобы его можно было обмануть, и, кроме того, как говорила графиня, он больше всего не любил, когда ему лгали.

Она не могла сдержать дрожь.

Саттон посмотрел на нее:

– Вам холодно, моя дорогая?

– Нет-нет, – поспешила ответить она.

– Я позабочусь, чтобы вы согрелись, – пообещал он, и легкая улыбка появилась на его лице.

Снова по ее телу пробежала дрожь, и ее губы раскрылись.

Думая о том, что он мог иметь в виду, говоря это, она увидела, что они подошли к двери, ведущей, вероятно, в его спальню. Граф распахнул дверь и пропустил Лорен вперед.

С сильно бьющимся сердцем она переступила порог. Его спальня была большой и богато обставленной. С мебелью из лакированного темного дерева и с обивкой глубоких синих и красных тонов, комната явно предназначалась для мужчины. Горели свечи, и комната дышала теплом и радушием. Лорен, оглядевшись, увидела большой камин, пламя полыхало за блестящей медной решеткой – нет, здесь ей не будет холодно. Перед камином лежал пушистый ковер. И еще перед ним стояли два больших кресла. Она также увидела письменный стол и стул, сундук и другую мебель, расставленную по углам.

И кровать. Кровать тоже была огромной, за раздвинутыми занавесями полога были видны мягкий матрас, застланный выглаженным бельем, и несколько одеял. Опасаясь, что краснеет, Лорен быстро отвела глаза.

Она почувствовала прикосновение его пальцев к своей шее и вздрогнула.

– Вас, возможно, что-то тревожит, моя дорогая миссис Смит?

Его голос был мягок, как хорошо выделанная кожа. Она попыталась взять себя в руки. Предполагалось, поспешно напомнила она себе, что она куртизанка, и это ее профессия. Она не должна вести себя как неопытная девушка. Ей не следует забывать, что она сама напросилась на эту роль.

– Нет-нет, – ответила она. – То есть для меня это большая честь быть вашей… вашей любовницей, ваша милость, то есть, милорд.

– Вы ставите меня слишком высоко, – усмехнулся он, – но да, давайте сойдемся на том, что это большая честь для нас обоих.

Его пальцы что-то делали, и она догадалась, что опять, как и при их первой встрече, когда она просила у него место его любовницы, он расстегивает пуговицы ее платья.

Зачем ей нужна горничная, подумала Лорен, когда у нее есть граф, который поможет ей раздеться? Она была как в тумане.

Должно быть, она покачнулась, потому что он остановился.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

– Да, конечно, ваша… милорд, – поспешила ответить она. – Просто я… вы… так на меня действуете.

– Надеюсь, что хорошо, – сказал он тоном, который трудно было понять.

– Конечно, – сказала она. Как она могла объяснить, что жар его пальцев опаляет ей кожу, и тепло растекается по ее телу, вспыхивая внутри ее, как молния в летнюю грозу? Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь, даже с мужем, она испытывала нечто подобное, но, может быть, она просто забыла, ведь прошло столько времени с тех пор, когда Роберт… с первых дней их страсти…

Нет, сейчас она не могла думать о Роберте. При этих воспоминаниях ей казалось, что она изменяет мужу, и сладкое пробуждение в ней страсти начало сменяться горьким сознанием своего предательства.

Она старалась вообще ни о чем не думать, давая волю лишь ощущениям. Лорен волновали прикосновения графа к ее спине, шелест по корсету шелкового платья и, наконец, скольжение по бедрам нижней юбки.

– Зачем только женщины носят все эти проклятые вещи? – проворчал граф ей на ухо. Смеясь и ворча, он с удивительной быстротой расшнуровал ее корсет.

– Чтобы нравиться мужчинам, конечно, – не задумываясь, ответила она, не для того чтобы польстить его тщеславию, а потому, что это было правдой. Хотя она не могла себе представить, как можно облачиться в бальное платье, не надев сначала полагающегося нижнего белья – без него женщина выглядела бы как бесформенный мешок.

– Я открою вам большой секрет, моя дорогая, – прошептал он ей на ухо, от его дыхания у нее по коже побежали мурашки. – Мужчины предпочли бы, чтобы вы вообще ничего не носили!

Она рассмеялась несколько истеричным смехом, представив ряд голых женщин, танцующих в бальном зале шотландский рил, к великому удовольствию их по-прежнему одетых кавалеров, затем подумала о справедливости, и когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, то, как бы она ни жаждала этого поцелуя, она уклонилась от его прикосновения.

– Всему свое время, милорд, – несколько застенчиво сказала она. – Теперь моя очередь вас… раздеть.

Она улыбнулась и занялась его шейным платком, ослабила его и осторожно развязала узел. Граф, удивленно подняв брови, с усмешкой наблюдал за ней.

– Могли бы делать это и побыстрее, – заметил он. – Вы видите, что я не тратил понапрасну времени, снимая одежду с вашего прекрасного тела.

– Вы правы, я постараюсь ускорить этот процесс, – согласилась она. Отбросив в сторону платок, она сняла с него сюртук, жилет, затем приподняла полы рубашки, чтобы он мог снять ее. Дойдя до панталон, она заколебалась и увидела, как он улыбнулся.

– Во всяком случае, мы в равной степени полураздеты, – заявила она. На ней оставались свободная и почти прозрачная сорочка, панталоны и чулки, почти столько же вещей, как и на нем. И она совсем не знала, что делать с его панталонами, что она увидит, сняв их.

Но он все же был обнажен до пояса, и, наконец, она могла дотронуться до его мускулистых рук и груди, ей так хотелось погладить такие великолепной лепки руки. Она провела по ним ладонями и почувствовала твердость его мышц. Когда ее руки скользнули к его груди, у него из горла вырвался тихий глубокий вздох.

– Вы будете дразнить меня, дорогая? Я тоже имею на это право. – И он тоже слегка прикоснулся к ее плечам, но тонкая ткань сорочки мешала ему, и он быстрым движением схватил ее, и Лорен и ахнуть не успела, как он через голову стащил ее сорочку и отшвырнул в сторону. Она еще не опомнилась, а он уже прижимал ее обнаженную грудь к своему торсу.

От соприкосновения ее податливой мягкой груди с его твердыми мышцами возбуждение волнами прокатывалось по ее телу. На мгновение она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Она не знала, надо ли ей сопротивляться, или… но как она могла сопротивляться? Именно для этого она и здесь, говорила она себе.

Как бы то ни было, но ощущение было восхитительным. Она закрыла глаза и наслаждалась его близостью, ощущением восторга, охватившего ее. Он наклонился и поцеловал ее нежную шею около плеча, и она задрожала от радости.

– Это чудесно, – прошептала она. Она дрожала от силы нахлынувших чувств, пока он крепко не взял ее за плечи. Он снова поцеловал ее, касаясь горячими губами ее кожи, а она гладила его плечи и спину, прижимая его как можно ближе к себе, не желая нарушить эту чудесную близость. Она уже жаждала большего, чего-то, что могло бы соединить их.

– Вам действительно нужна, вся эта чертова одежда? – прошептал он ей на ухо. Она покачала головой. Ответом ему были невнятные звуки – слова быстро исчезали из ее головы, оставляя лишь чувства и грубую жажду удовлетворения.

Это было так давно.

Она развязала на талии пояс, батистовые панталоны упали на пол, и она отшвырнула их ногой.

К ее радости, поскольку она не знала, как они расстегиваются, он за это время успел снять свои панталоны и теперь избавлялся от остальной одежды. Она поискала взглядом стул, чтобы сесть и снять чулки, единственное, что на ней оставалось.

– Нет-нет, позвольте мне, – сказал он, блеснув лукавой улыбкой.

Он подвел ее к кушетке и усадил, затем взял ее ногу и стал гладить пальцами, пока Лорен не задрожала от этих легких прикосновений. Тогда он снял голубую подвязку и начал стягивать чулок, постепенно, дюйм за дюймом, целуя каждый кусочек обнажившейся кожи. Это была утонченная пытка, и Лорен, затаив дыхание, с трудом заставляла себя сидеть спокойно. Ей хотелось пошевелиться, но он целовал ей ноги, и она прикусила губу, чтобы сдержать неподдельный, идущий от самого сердца стон. Когда он добрался до ее пальцев и стал целовать каждый из них по отдельности, она не знала, смеяться ей или стонать от изумительно острых ощущений. Она никогда бы не подумала, что ноги обладают такой чувствительностью.

Она уже созрела для любви, думала Лорен. Как давно это было, сколько месяцев прошло с тех пор, когда она лежала в постели с мужчиной?

Граф мог осуждать ее, а она все равно была уже готова!

Он начал таким же образом снимать и второй чулок, и Лорен поняла, что едва ли сможет вести себя как настоящая леди. Но какое это имело значение, если он, конечно, не принимал ее за леди?

– Милорд, – прошептала она, когда он поцеловал ее ногу, еще не спустив чулок и наполовину. – Я так хочу вас.

– Терпение, милая, – прошептал он в ответ. – У нас впереди еще много восхитительных игр. Я не хотел бы разочаровать вас и обмануть ваши ожидания, сразу же уложив вас в постель.

– Вы меня не разочаруете! – заверила она.

Она видела перед собой прекрасный образец мужского достоинства, явно готового к самому главному действию. «У него поразительное терпение», – думала она. Но сейчас ей самой его недоставало!

Она сгорала, изнемогая от желания, она жаждала удовлетворения, почти теряя рассудок, и не могла дольше ждать…

Она не могла этого вынести!

Это ощущение почти превращалось в боль. Лорен смотрела, как граф снял второй чулок и поднес ее ногу к губам. Нет, теперь ощущения его прикосновений к пальцам было недостаточно. Она отняла у него ногу и встретила его удивленный взгляд.

– Моя очередь, милорд, – сказала она. Воспользовавшись его минутным удивлением, она придвинулась к нему, обняла за шею и прижалась к его губам.

Она целовала его страстно, долго, все ближе притягивая к себе и толкая на кушетку.

Ей помог вес его тела, и они оба упали. Они были обнажены, и она сумела, скользя по его телу, найти такое положение, при котором касалась его возбужденного восставшего члена.

Она чуть не задохнулась от нового незнакомого ощущения и почувствовала, как на мгновение напряглось его тело, и он, схватив ее за плечи, стиснул в объятиях.

– Маленькая ведьма! – сказал он, прижимаясь к ее губам, и их возбужденная плоть слилась в восхитительном ритме, который так долго был недоступен ей. Граф был крупным мужчиной, и так чудесно, так божественно сладостно наполнял ее. И он знал, как пользоваться своим даром. Он немного изменил положение, положил руки ей на бедра и чуть приподнял ее. Он положил руку на мягкие складки ее лона и стал ласкать их, и волна наслаждения нахлынула на нее с такой силой, что она расслабила руки. Боже мой!

Она никогда не испытывала такого блаженства! Он спросил:

– Мне подождать?

– Нет-нет, – с дрожью в голосе сказала она.

Его темные глаза вспыхнули, он улыбнулся. Она сделала движение бедрами и снова включилась в ритм любовной игры, сначала медленный, а затем – по мере того как возбуждение нарастало, судя по выражению лица графа, у него тоже – более быстрый. Наслаждение было таким полным – как она забыла, насколько приятно это могло быть?

Они с мужем… нет, не надо думать о Роберте сейчас! Но она никогда не занималась любовью в таком положении, и ее удивляло, как глубоко он входил в нее, когда она лежала сверху. Казалось, с каждым движением он проникал в самую глубину ее существа, приближая ее к ощущениям такой силы и мощи, что это почти причиняло ей боль, и в тоже время это была не боль. Это была радость, светлая и чистая, какой она никогда еще в своей жизни не знала.

И с ней вместе появилось предчувствие того, чего Лорен не осознавала, и она отогнала это предчувствие, чтобы не омрачать радость момента, стараясь отдаваться только ощущениям и не думать, ни о чем не думать. Чувства были такими глубокими, такими приятными, и все это продолжалось. Господи, только бы никогда не кончалось.

Чувства овладевали ею, проникали в самую глубину, выворачивали ее наизнанку, кружили кругами чистой радости, поднимали ее на высоту, погружали в фонтаны наслаждения и опускали в океан восторгов. И он тоже должен был чувствовать все это.

Наконец, обессиленная, она затихла, издавая какие-то бессмысленные звуки, не веря, что они принадлежат ей, как и не веря в то, что она совершила это путешествие, ужасное путешествие в новую и неизведанную страну, которую, как она наивно думала, она знала.

Она покачнулась, и, если бы он не подхватил ее, наверное, упала бы. С минуту она лежала с закрытыми глазами. Она была утомлена и не решалась посмотреть ему в глаза – не сердился ли он на нее за ее весьма неподобающее леди поведение.

Она была удивлена и обрадована, когда почувствовала его легкий поцелуй в лоб. Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с улыбкой.

– Теперь на меня всегда будут так нападать? – мягко спросил он.

Она невольно покраснела.

– Нет, конечно, милорд. Это было просто…

– Да? – Он не спускал с нее глаз, и она не могла придумать, что еще можно сказать, кроме, вероятно, правды.

– Это было очень давно, – просто ответила она и запоздало добавила: – А вы очень красивый мужчина.

Он громко рассмеялся, и она пожалела, что не сказала этого сначала. Но когда он снова взглянул на нее, его глаза смеялись.

– Я не жалуюсь, моя дорогая. Можете нападать на меня, когда захотите.

Она улыбнулась в ответ, хотя догадывалась, что все еще краснеет.

Он с нежностью коснулся ее щеки, и она неожиданно остро ощутила дежа-вю, вспомнив о прикосновениях умершего мужа. Пронзительное чувство вины и предательства было мучительным, как удар ржавого ножа.

Она молча села.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Что-нибудь не так?

Она покачала головой, не решаясь посмотреть ему в глаза.

– Нет, ничего… все было чудесно. – И сама почувствовала холодность своего тона. – Но я думаю… я думаю, что мне надо вернуться сейчас в мою комнату, если вы не возражаете.

Его улыбка исчезла, и он пристально посмотрел на нее:

– Я вас чем-то обидел, миссис Смит?

– Конечно, нет, это было очень приятное свидание, – сказала она, не в силах вынести его слишком прямой взгляд. – Но день был такой длинный, и я очень устала.

– Несколько минут назад я бы так не подумал, – сухо заметил он. – Но не буду вас задерживать, если вы желаете уйти.

– Благодарю вас, милорд, – ответила она, слыша собственные вежливые фразы, которые как будто произносила совсем другая женщина, какая-нибудь строгая гувернантка, а она сама, Лорен, находилась где-то далеко, где рыдала от боли.

Почему улетело прочь ее короткое счастье? Она не могла думать об этом здесь – если она расплачется, и он поймет…

Она отогнала на время эти мучительные мысли, встала, натянула сорочку, попыталась надеть платье, чтобы приобрести достаточно приличный вид, на случай если в холле ее увидят слуги или, того хуже, кто-то из гостей.

Граф встал и торопливо помог ей одеться, она присела в коротком реверансе, пробормотала пожелания доброй ночи, нелепые после их бурной любовной сцены, и вышла из комнаты.

К ее большой радости, в холле никого не было. Она почти бегом добралась до своей комнаты, и снова, к счастью, в ней не было горничной, дожидавшейся ее. Вероятно, они не ожидали, что она вернется сода этой ночью? В любом случае она была одета кое-как и смогла раздеться без посторонней помощи. Однако ей пришлось расстегнуть несколько пуговиц, хорошо, что она не надела корсет ради того, чтобы пройти через холл.

Сняв свое красивое новое платье, она надела ночную рубашку, погасила свечи и забралась в постель, чтобы темнота скрыла ее, и она бы, наконец, смогла выплакаться, не сдерживая слез.

Каким же скверным человеком она была…

Она занималась любовью с совершенно незнакомым человеком.

Конечно, она знала, что это большая часть того, на что она согласилась, решив стать куртизанкой. Этим она хотела вернуть сквайру потерянные земли, напомнила она себе, – благородная цель, поставленная, казалось, давным-давно. Тогда она думала, что нет ничего такого уж страшного – позволить себе быть распущенной и порочной на некоторое время, после того как всю жизнь была добродетельной и порядочной женщиной. Но все же…

Она не ожидала, что получит такое удовольствие!

Любовь с графом Саттоном доставляла радость, райское блаженство, она была несравнима с тем, что она познала со своим милым ребячливым покойным мужем.

И признавая это, она чувствовала себя такой виноватой… такой предательницей.

Слезы текли, а Лорен все думала, почему она оказалась такой скверной женщиной, и она колотила кулаком по одеялам и подушкам и все горестнее рыдала.

В эту ночь она почти не спала. На следующее утро ее разбудил тихий стук в дверь. Она открыла глаза и обнаружила, что у нее сильно болит голова.

– Кто это? – спросила она чуть хрипловатым голосом.

– Я принесла вам воды, мэм, и еще чай и завтрак, на случай если вы не хотите спускаться вниз.

– Я не голодна, уходите, – сказала Лорен и закрыла глаза. Она задремала, но до ее сонного сознания дошел более громкий и настойчивый стук. Лорен застонала. Этот звук только усиливал ее головную боль.

– Я сказала – уходите!

– Это я, а не служанка, и я не уйду, пока вы не откроете мне дверь. – Голос, без сомнения, принадлежал графине.

О Господи! Она наверняка простоит тут, и будет шуметь весь день, подумала Лорен. Что ей надо?

Лорен заставила себя встать с постели, прищурившись, посмотрела на лучи света, пробивавшиеся сквозь задернутые шторы, и, спотыкаясь, подошла к двери, повернула ручку и впустила женщину. Затем повернулась и снова забралась под одеяло, натянув его до подбородка.

Графиня вошла с таким видом, как будто входила в собственную спальню. Сложив на груди руки, она окинула Лорен критическим взглядом. Тем временем в комнату робко вошла горничная с подносом в руках и поставила его на столик.

– Бог мой, выглядите вы ужасно! – воскликнула графиня. – Веки опухли, словно дыни. – Ты, – обратилась она к горничной, – ступай, принеси нам холодные компрессы и нарезанный огурец из оранжереи графа, да поскорее.

– Да, миледи, – сказала девушка, испуганно приседая. – Вам нужен замоченный в уксусе?

– В уксусе? – Графиня повернулась к Лорен, которая пыталась спрятаться под одеялом, но прислушивалась. – Мне он нужен не для салата! Никакого уксуса! Я хочу положить его на веки миссис Смит; она плохо спала этой ночью. Огурец хорошо снимает припухлость.

– Да, миледи. – На горничную произвела впечатление мудрость графини. Она снова присела и вышла, закрыв за собой дверь.

– А теперь, – сурово сказала графиня, – хватит. Если вы не доставили удовольствие графу, то всегда бывает следующий раз. Я предупреждала вас, что граф искушенный человек. Я могу научить вас некоторым штучкам, ma petite…

– Я доставила ему удовольствие! – возмущенно воскликнула Лорен, отбрасывая одеяла. – Почему выдумаете, что вы единственная женщина, которая знает, как заниматься любовью!

– Тогда все хорошо, но не кричите, это совершенно непозволительно для леди, – сказала графиня, по-видимому, нисколько не обидевшись. – И от вашего крика у меня болят уши. Но если вы не разочаровали его, в чем проблема? Я не поверю, что он разочаровал вас! Только не Маркус!

– Нет, он не… он не разочаровал меня, – медленно произнесла Лорен, стараясь не покраснеть. – Он действительно потрясающий любовник.

– Как будто я этого не знаю, – сказала графиня с глубоким вздохом. – Так почему я застаю вас с заплаканными глазами?

– И все же, – перебила ее Лорен, пытаясь уклониться от этих интимных расспросов, – почему вы хотите помочь мне? Я бы скорее предположила, что в мое отсутствие вы флиртовали с графом и старались отвоевать мое место.

Графиня подошла и села на край кровати.

– Я очень пытаюсь, – призналась она со своей обычной обезоруживающей откровенностью. – Этот глупый братец не спустился к завтраку; вчера он напился – бедный мальчик, у него такой слабый желудок. Поэтому сегодня утром я болтала, и смеялась, и улыбалась графу. Но, увы, бедный Маркус думает только о вас, почему вы больны, что вас беспокоит? Почему не впустили горничную с завтраком? И пока он не преодолеет этого увлечения…

У Лорен уже зарождалось какое-то теплое чувство к ней, но слово «увлечение» мгновенно загасило его.

– О, вы думаете, это быстро пройдет?

– Конечно, пройдет. Маркус не способен на длительную страсть, посмотрите на меня! – Графиня вынула из рукава шелковый веер, раскрыла его и начала обмахиваться. – Мы были великолепной парой!

Лорен не решилась оспаривать это утверждение и промолчала.

– Единственный раз за последнее время я заставила его улыбнуться, сказав, что пойду и посмотрю, как вы там. И вот я здесь. – Графиня широко улыбнулась. – И мы должны поговорить, mon petite.

«Нет», – подумала Лорен.

– Мы положим огурец вам на глаза, вы выпьете чашку чаю, и почувствуете себя лучше, да? – Графиня пристально посмотрела на нее. – Если вы не выйдете к обеду, я скажу ему, что у вас месячные.

– А что я скажу, когда они действительно будут? – спросила Лорен.

– О, что-нибудь придумаем, – не смутившись, махнула веером графиня. – А теперь выпейте чаю, пока он не остыл, и расскажите мне, почему вы плакали.

Она встала, налила чай в чашку и принесла ее Лорен, затем снова села на край кровати.

Лорен взяла чашку только потому, чтобы жидкость из переполненной чашки не пролилась ей на колени, и подумала, что ей следует выпить чая.

– Это… довольно… личное, если вы не возражаете.

– Не лучше ли вам рассказать об этом графу?

– Нет, конечно, нет!

– Тогда расскажите мне. Это лучше, чем сидеть и заливаться слезами, – сказала графиня. – И веки не будут похожи на дыни. А, слышу, наконец, идет горничная.

На самом деле горничная пришла довольно скоро, с тарелкой нарезанного огурца и холодным компрессом. Отослав служанку, графиня велела Лорен лечь в постель, положить на глаза ломтики огурца и сверху накрыть их холодным мокрым полотенцем. Ощущение холода на опухших веках было приятно.

– Так что же заставляет вас рыдать? – Графиня не могла обойтись без очень личной части разговора, а в этом разговоре все было личным, что нисколько не смущало графиню.

– Это совсем не ваше… я хочу сказать, что не хотела бы это обсуждать, – сдержанно сказала Лорен, но графиня взмахнула рукой, словно отгоняя жужжащую муху, и ринулась вперед.

– Вы находитесь здесь с графом, а он очень внимательный, тактичный человек. Если вы передумаете и захотите уехать, он не станет удерживать вас. Он заплатил вам какой-нибудь аванс?

Несмотря на холодный компресс на лице, Лорен почувствовала, что краснеет.

– Нет, ничего.

– Значит, вы не привязаны к нему. Ничто вас не удерживает.

Графиня всегда выглядела жизнерадостной, но в ее тоне была настойчивость, как будто, как она уже признавалась, ей не терпелось занять место Лорен в постели графа. Лорен с удивлением почувствовала, как в ней зашевелилась ревность из-за человека, которого она едва знала, во всяком случае, все в ней закипело, и от ее холодного компресса мог бы подняться пар.

– Я не желаю уезжать!

– Так в чем же дело?

– Я не… это трудно объяснить. Дело в моем муже. – Лорен не смогла вовремя остановиться. Слова сорвались с ее языка. Она не собиралась делиться своими самыми тайными чувствами с такой женщиной, как… как кто? Графиня, по крайней мере, была честной, в то время как она сама скрывалась под чужим именем и вела себя… ну уж лучше не думать об этом пока. Она почувствовала себя несчастной, и слезы снова потекли из ее глаз.

– Нет, больше плакать не надо, – поспешила остановить ее графиня. – Вот мы и продвинулись вперед. Так это ваш муж, не так ли? Это он заставил вас приехать сюда? Он побьет вас, если вы не угодите графу? Отберет деньги, которые даст вам покровитель? Такое бывает, c'est vrai.

– Конечно, нет! – Лорен чуть не рассмеялась от такой невероятной идеи.

– Non? Значит, он побьет вас, даже если вы угодите графу? – Заинтригованная, графиня сморщила свой красивый, хотя и несколько длинноватый нос.

– Нет, что вы. Мой муж никогда не бил меня. Он был добросердечным, милым человеком. – И слезы снова подступили к ее глазам.

Графиня вынула из рукава чистый носовой платок и сунула в руку Лорен.

– Non, non. Вы зальете слезами всю постель. Ваш муж – святой, это понятно. Вы скучаете по дому, не так ли? Я уже сказала, если вы скучаете по мужу, вы можете уехать к нему, когда захотите. Что вам мешает?

– Мой муж умер! – почти выкрикнула Лорен, во второй раз, повышая голос.

На этот раз графиня не стала уговаривать ее. С минуту она пристально смотрела на Лорен.

– А-а, теперь я понимаю, но не совсем. Вы тоскуете по вашему доброму мужу. Он умер на этой неделе или в этом месяце?

Лорен покачала головой.

– Когда же он умер?

Лорен сказала ей, и графиня снова была озадачена.

– Но, ma petite, нельзя же оплакивать человека, даже очень хорошего человека, всю свою жизнь.

– Я любила его. – Лорен, в свою очередь, тоже начала раздражаться. – Разве вы не знаете, что можно сильно любить мужчину?

– Я была замужем восемь лет. Это было деловое соглашение, у него были наследственный титул и имение в приличном состоянии, – как само собой разумеющееся, сказала графиня. – Мы неплохо ладили. Когда он умер, я, как положено, несколько месяцев носила траур. Затем я решила, что моя жизнь должна продолжаться. Вы должны помнить слова священника, ma petite, которые вы повторяли за ним при венчании: «Пока смерть не разлучит нас». Хороший муж умер. Брак больше не существует.

Это прозвучало очень жестоко. Однако Лорен понимала, что графиня права. Сердцем же Лорен чувствовала, что предает Роберта… особенно…

– Но есть что-то еще, oui? – Графиня не спускала глаз с ее лица, по нему, как часто говорили ей сестры, так легко было прочитать ее мысли.

Лорен попыталась стереть с лица всякое выражение.

– Что вы имеете в виду?

– То, что прошлая ночь не была плохой. Прошлая ночь была слишком хорошей. И это вас так беспокоит.

– Я этого не говорила! – Лорен отвернулась от этой слишком пытливой, слишком проницательной женщины, которую она совсем не знала, но от графини было нелегко отделаться.

– Конечно, все это понятно, – задумчиво кивнула она. – Если бы вы прошлой ночью не испытали большого удовольствия, или почти никакого, ваша совесть была бы чиста. Но Маркус превращает любовь в искусство. Теперь, когда граф покорил вас своей страстью, вас огорчает, что ваш добрый покойный муж не выдерживает никакого сравнения с графом.

– Неправда! – Лорен, с пылающими щеками, пыталась перебить графиню, но та не слушала ее.

– Не будьте дурочкой, миссис Смит. Мужчины все разные. И не надо судить, кто лучше, кто хуже, они просто разные. Поэтому перестаньте думать об этом и успокойтесь. Подержите огурец на веках, потом приходите обедать, ибо, если вы не придете…

Графиня встала и направилась к двери. Взявшись за ручку, она задержалась и обернулась:

– Если вы не придете, я скажу графу, что вы намерены постричься в монахини, и он может снова взять меня в любовницы вместо вас.

Блеснув улыбкой, она поспешно закрыла за собой дверь, прежде чем горсть резаных огурцов, которую швырнула ей вслед Лорен, долетела до нее.

Даже после ухода графини Лорен некоторое время пролежала в постели, кипя от злости. Да, ее действительно тяготило чувство вины. То, что она чувствовала прошлой ночью к графу Саттону, когда достигала таких пиков страсти, и к тому же это происходило во время самой первой встречи, казалось ей невероятным.

Она осознавала себя настоящей предательницей. Графиня удивительно точно поняла ее состояние и даже дала ей разумный совет, но Лорен просто не могла избавиться от своих чувств, это было равносильно тому, как снять нагар со слабо горевшей свечи, а затем погасить ее. Ее замужество могло считаться окончившимся в ту минуту, когда душа покинула тело ее мужа, не устояв перед болезнью, но ее чувства привязанности к мужу не могли так быстро угаснуть.

Лорен хотелось бы, чтобы графиня не была так искусна в умении, проникать в самую суть проблемы. И совершенно верно, что если бы она не испытала такого наслаждения в эту ночь, чувство вины не было бы таким тяжелым. Она со стоном прижала к глазам холодное полотенце. Она надеялась, что ее опухшие глаза будут менее заметны в столовой, и она не допустит, чтобы графиня снова принялась рассказывать свои сказки о пострижений в монахини, если Лорен задержится наверху.

Она весь день провела в своей комнате, думая о том, что сейчас делает граф, или о графине, с такой энергией старавшейся держать Лорен подальше от графа. Когда пришла горничная, чтобы помочь ей одеться к обеду, Лорен уже была готова и встать с постели, и снова появиться в обществе. Она выбрала еще одно из своих новых платьев – красивое, травянисто-зеленого цвета, с помощью горничной надела его и приготовилась к вечеру.

В дверь постучали, она узнала этот стук и поспешила открыть дверь.

По лицу графа было трудно что-либо понять.

– Надеюсь, вы чувствуете себя лучше?

– Да, благодарю, – ответила она, стараясь изобразить естественную улыбку.

– Хорошо, – сказал он, к ее облегчению, не спросив о причине ее недомогания. Он предложил ей руку. Они спустились в столовую, где снова собралось много гостей.

За столом она, конечно, не сидела рядом с графом; ее место было на другом конце стола, на почетном месте хозяйки, выше даже дам более высокого положения, что, вероятно, многим из них не очень понравилось, подумала Лорен. Она предусмотрительно не показывала, как ей это приятно. Зачем приобретать врагов? Никто не знает, что ждет его в будущем. Она-то надеялась, что не встретит здесь никого из высшего общества, но намерения могли не оправдаться, и то, что происходило, уже отличалось от задуманного ею.

То, что графиня сидела рядом с графом, не слишком беспокоило Лорен. Графиня сделает все, что сможет, чтобы привлечь к себе графа, но прямота этой женщины не позволяла Лорен чувствовать к ней неприязнь. И действительно, многие присутствующие здесь женщины поступили бы так же, как и графиня, имей они такую возможность. Лорен пристально наблюдала за своим любовником, ища признаки интереса к другой женщине. Она не спускала глаз со своих соседей и, как принято, улыбалась и болтала с ними, как и подобает любой хорошо воспитанной леди.

За столом она старалась поддерживать вежливый и банальный разговор и уклонялась от ответов на вопросы о своем прошлом, ограничиваясь короткими ответами и улыбками.

Сидевший слева от нее джентльмен сказал:

– Как это я не встречал вас раньше, миссис Смит? Такую красавицу нелегко спрятать.

Она лукаво улыбнулась, как это сделала бы опытная светская кокетка, и сказала:

– Уверена, что все время была прямо у вас под носом, полковник Арчвелл.

А когда пожилой барон, справа от нее, стал настаивать, что две недели назад он сидел в опере прямо позади нее, она лишь улыбнулась и позволила ему обращаться с ней как со старой знакомой. Большую часть времени она понемножку пила вино и ела и поддерживала легкий и ничего не значащий разговор. При этом у нее было ощущение, что она босиком пробирается сквозь заросли крапивы.

Напряжение от этих пустых и глупых разговоров лишало ее аппетита, и, кроме того, она знала, что после обеда должна будет, отвести дам в гостиную. Она не предполагала, что ей придется выполнять обязанности хозяйки дома, когда заключала сделку, и граф, вероятно, тоже не подумал об этом. Это его брат, пригласив в дом столько гостей, поставил ее в такое сложное положение. Она-то ожидала, что ее главная обязанность – угождать графу в постели!

При этой мысли она покраснела, что было очень плохо, ибо они могли заинтересоваться, о чем это она думает, поэтому она поспешила вернуться к скучному разговору об охоте и лошадях, который велся за столом.

До конца обеда она держала свои чувства под контролем, и когда были съедены обеденные закуски, пироги, мясо под разными соусами и, наконец, восхитительный десерт, Лорен оглядела стол, привлекая взгляды, дам, и встала. Женщины последовали ее примеру, а мужчины стоя ожидали, пока она выведет женскую половину гостей из столовой. На другом конце стола граф наклонил голову и улыбнулся ей. Она увидела в его взгляде одобрение и, как ей показалось, даже восхищение и, стараясь не покраснеть, ответила ему улыбкой.

При мысли о том, что он одобряет ее поведение, у нее потеплело на сердце. Вдохновленная, она вышла из столовой, поднялась по широкой лестнице в гостиную, где выбрала самое лучшее и самое удобное кресло – она никому не хотела уступить почетное место, никому, пока исполняет роль хозяйки дома! Она села и изящно расправила юбки. Вот теперь начнется заседание инквизиции.

Пока в гостиную входили другие женщины и рассаживались в креслах и на кушетках вокруг камина и вокруг нее, Лорен пыталась вспомнить их имена. Прошлым вечером она познакомилась со многими из них. Но в этот вечер большинство соседей уже разъехались по домам. Оставались лишь те, кого пригласили погостить, и они приехали из Лондона. Лорен скользнула по ним взглядом, определяя, кто есть кто.

Вот эта леди с пурпурным плюмажем была женой толстого баронета, а эти двое – его дочерьми; Лорен подумала, что леди Роберте надеялась заполучить в мужья если не графа, не входящего в общество, в котором она вращалась, то, по крайней мере, его брата. Судя по тому, как Картер с опаской смотрел на этих двух девиц, которые слишком много хихикали, Лорен подумала, что у мамаши, стремившейся выдать дочерей замуж, шансов было не много. Но их отец часто охотился вместе с графом, поэтому их и пригласили.

Две модно одетые молодые дамы, болтавшие друг с другом, были женами бывших товарищей Картера по университету. Обе дамы смотрели на Лорен с нескрываемым интересом. Две другие, более молодые женщины, тоже одетые по последней моде, почти не отличались от дам полусвета, балансируя на грани респектабельности, но Лорен не могла вспомнить, были ли они чьими-то женами или нет.

И бесспорно, самой шикарной, самой красивой, хотя и не самой молодой, была графиня, сидевшая по другую сторону камина напротив Лорен. В этот вечер на ней было платье из золотого атласа, и она сияла как статуя, изваянная из драгоценного металла.

– Счастлива, видеть вас в добром здравии, миссис Смит, – сказала она Лорен. – Вижу, мой визит помог вам, да? – Она усмехнулась.

– Благодарю вас, – ответила Лорен. – И ваш совет оказался очень полезен, – не могла она сдержать улыбку.

Откровенность графини успокаивала ее. Жаль, что английские леди умели скрывать свои намерения.

– Вы должны рассказать нам, как вы познакомились с графом, миссис Смит, – заявила одна из дам, словно подтверждая мысль Лорен. – Я уверена, это незабываемая встреча.

– О нет, – ответила Лорен с ослепительной улыбкой. – Это очень скучная история. Просто еще одна встреча в обществе. – А как бы им хотелось узнать правду, подумала она. Сначала они заставили ее ходить по раскаленным углям…

– Так вы говорите, что он был настолько покорен вашей грацией, так очарован, что сразу же увез вас в свое имение, чтобы поближе познакомиться с вами? – высказала предположение миссис Роберте. Обе ее глуповатые дочери захихикали, услышав насмешливые слова матери.

– Я не так тщеславна, чтобы признаться в этом, – ответила, улыбаясь, Лорен. – Это всего лишь ваше предположение.

– Ах, эти англичане, они такие скрытные, – вмешалась графиня. – Вот когда граф ухаживал за мной, он отличался большим воображением. – Она начала рассказывать, сколько цветов он присылал ей, как он был щедр, даря ей драгоценности, и как часто он приезжал к ней. Женщины с завистью смотрели на нее, что, видимо, ничуть, не беспокоило графиню, и лишь у Лорен вызывало желание рассмеяться.

В разговоре возникла пауза, что не смутило Лорен. Но сидевшие вокруг нее женщины переглядывались, и она чувствовала, что они точат когти, готовясь к новому нападению.

– И из каких мест, вы сказали, ваша семья? – спросила другая матрона. – Моя кузина замужем за Смитом из Девоншира, у них много родственников. Может быть, вы из этих Смитов?

Эта ловушка была намного опаснее других. Если она признает родство, они могут проследить все родственные связи и понять, где правда, а если не признает, то они раскопают родственные связи другой семьи. Все примолкли, ожидая ее ответа.

О, здесь ей нужна мудрость Соломона, подумала Лорен, чувствуя, как напряглись мышцы на ее шее.

– Девоншир? Я так не думаю, – сказала она. – Но копаться в родословной чьей-либо семьи такое скучное занятие, не правда ли?

Поскольку это занятие было обычным для членов высшего общества, леди, задавшая первый вопрос и приготовившаяся потребовать другие сведения о семье, покраснела и промолчала, а остальные чуть не задохнулись от такой наглости.

Лорен притворилась, что ничего не заметила.

– Зачем разбираться в этом? – невинным тоном добавила графиня. – Разве это так уж интересно?

– Для большинства из нас – да! – заявила другая леди.

– Полагаю, – вставила приятельница первой леди, пока та старалась сдержать свое возмущение, – вы ожидаете, что граф вот-вот сделает вам предложение? – Она улыбнулась, напоминая собой тигра в восточных джунглях, готового наброситься на беспомощную жертву.

Лорен громко рассмеялась. Ее смех был настолько искренним, что все находившиеся в комнате уставились на нее.

– Я так не думаю, – сказала она. Продолжая улыбаться, она обратилась к одной из дочерей миссис Роберте: – А вы, мисс Роберте? Полагаю, у вас много поклонников?

Молодая леди покраснела и отрицательно покачала головой, но ей, казалось, льстило всеобщее внимание. Она повертела локон своих волос и несколько минут обменивалась с сестрой замечаниями по этому поводу.

Затем, к великому облегчению Лорен, в гостиную вошли мужчины, и она могла уступить графу заботу о гостях. Вскоре Картер с более молодой компанией отправился в бильярдную, откуда стали доноситься радостные крики, свидетельствовавшие то ли о бурных баталиях на зеленом сукне столов, то ли о других, более веселых развлечениях. Лорен не очень хотелось это знать.

Тем временем в гостиной миссис Робертс вызвалась развлечь гостей, предложив своей дочери сыграть на фортепиано. Это означало, что уши гостей будут терзать фальшивые ноты и диссонансы, но, по крайней мере, эта троица не будет никому мешать. Мамаша и вторая сестра должны были переворачивать ноты и заглядывать за плечо игравшей старшей сестры.

Это заставило графиню, обладавшую музыкальным слухом, сбежать к брату Маркуса и его молодой компании.

Граф подошел и остановился рядом с Лорен, когда мимо них прошел официант с бокалами вина на серебряном подносе.

– Я вижу, вы вышли из поединка невредимой.

– Меня немного покусали, но я отделалась малой кровью, – ответила она тихим, как и у него, голосом.

Он усмехнулся.

– Не могу представить, чтобы кто-то из моих соседей и уж тем более из друзей Картера мог взять над вами верх, миссис Смит.

На минуту у нее потеплело на сердце оттого, что он считал ее сильной и думал, что они с ней заодно против его соседей и легкомысленных приятелей его брата… Затем она отвела глаза от его восхищенного взгляда. Она не должна придавать слишком большое значение его шутливым репликам. Не должна воображать нечто большее, чем-то, что было на самом деле. Она явилась сюда не для того, чтобы уйти отсюда с разбитым сердцем.