Очарованный красотой

Глава 8

Облачившись наконец в нежно-розовое платье, Фелисити принялась за прическу, а Кэролайн взмолилась:

– Ну пожалуйста, дорогая, позволь мне бросить только взгляд. Клянусь, я не произнесу ни слова!

– Завтра, завтра. Приходи на чай. – Фелисити боялась сразу же подставлять свою единокровную сестру под шуточки язвительной подружки. Наверное, поэтому она тут же поправилась: – Нет, не завтра. Лучше послезавтра.

В дверь постучали. В следующий миг на пороге появился улыбающийся Джаред и сразу увидел Фелисити, которая укладывала последний непослушный локон.

– Вы выглядите обворожительно. Уже готовы?

Они проследовали через холл. Приблизившись к комнате отца, Фелисити заставила себя улыбнуться. Она ожидала увидеть небогато одетую, скромную девушку и сильно удивилась, когда гостья подняла на нее темные, полные подозрительности глаза. Единокровная сестричка поразила воображение Фелисити своими ярко-красными губами и щеками.

В воздухе повисла пауза, грозившая затянуться на целую вечность, но тут отец сказал:

– А, вот и ты, дорогая! Входи, знакомься с Маргарет. Маргарет, это Фелисити, твоя сестра.

– Рада познакомиться с тобой, Фелиция.

– Фелисити, – поправила девушка. – Я тоже рада нашему знакомству. Присаживайся, пожалуйста. – И она принесла еще один стул, стоявший поодаль. – Ты должна рассказать мне о себе все-все. Я уверена, что мы станем хорошими друзьями.

«Друзьями? Поцелуй в зад свою кобылу!» – улыбнулась Бесс. И все же она ухитрилась ответить тем манерным тоном, который считала верхом воспитанности:

– Да, я тоже уверена в этом.

– Отец сказал мне, что твоя мама умерла. Я так сожалею! Мне знакома эта боль.

– Да уж, дорогуша, довольно паршивое ощущение. Сначала даже не знаешь, что тебе, черт побери, теперь делать. Сама понимаешь, одиночество и все такое…

– Должно быть, одиночество – это ужасно. А что, у твоей матушки не было никаких родственников?

– Ни единого. Во всяком случае, я никого не знаю. Слышала только, что вся эта компания глупых ублю… – Бесс остановилась, поняв, что и эта речь, и жестикуляция выдают в ней уличную девку. Совладав с собой, она уточнила: – То есть, насколько я понимаю, моя мама была одна на всем белом свете. Хотя, правда, есть еще Фрэнк. – Отвечая на удивленный взгляд Фелисити, она добавила: – Это мой друг. Он позаботился о похоронах.

Поискав тему для более приятной беседы, Фелисити наконец спросила:

– Ты, должно быть, посещала школу?

– Нет, но я знаю грамоту и могу считать.

Наступила долгая пауза, во время которой Фелисити пыталась придумать, о чем еще можно поговорить. Наконец ей показалось, что она нашла подходящую тему. Покупки! Какая женщина не любит ходить по магазинам за обновками? Уж это-то по крайней мере их должно объединять!

– Ты была когда-нибудь в «Рудольфе»? – спросила она. Поскольку заведение «Рудольфе» было магазином для самых чванливых леди Нью-Йорка, то Бесс даже не надеялась когда-нибудь попасть туда.

– Не-а, – отрицательно покачала головой гостья, – ни разу. – Спохватившись, Бесс снова изменила манеры и голос: – Видишь ли, мне говорили, что у них все очень дорого.

– Дорого, зато очень красиво и удобно. Я как раз собиралась завтра с утра сходить за покупками. Может быть, ты ко мне присоединишься? А потом мы могли бы зайти выпить чаю.

Бесс заулыбалась. Разве можно было упустить такую возможность?

– Вот здорово! – вырвалось у нее.

В этот момент в дверь постучал Джаред и попросил Фелисити выйти для срочного разговора. Она с радостью покинула комнату отца. Наконец-то удалось хоть на время избавиться от компании этой особы. Прислонясь к стене, Фелисити простонала:

– Боже, это было ужасно! Кажется, она меня уже ненавидит.

Обняв ее, Джаред тихо сказал:

– Неправда. Она не может вас ненавидеть. Просто нужно время, чтобы немного привыкнуть друг к другу.

– Знаю, но… она такая странная.

– Она немного неотесанна, можно даже сказать, груба, а вы этого никак не ожидали?

– Джаред, ведь она не виновата. Я уверена, что Маргарет – очень милый человек. Просто до сих пор она жила в такой обстановке. Очевидно же, что она по крайней мере старается.

– А может быть, и не зря, – предположил Уокер.

– Что вы хотите этим сказать? – нахмурилась девушка. Но тут скрипнула дверь комнаты, где жила миссис Дэвис, и молодые люди поспешно отпрянули друг от друга. Кузина Фелисити вышла в холл и спросила:

– Кажется, я проспала чай? Наверное, обед уже почти готов?

– Не думаю, но могу попросить Бекки принести тебе что-нибудь. Хочешь?

– Буду очень признательна, дорогая.

Джаред спустился в кухню вместе с Фелисити. В печи стоял горячий ростбиф. Хозяйка отрезала от него два толстых куска, положила на тарелку рядом с хлебом и полила мясо подливкой. Джаред тем временем пытался найти столовый прибор, чашку и чай. Закрыв один шкаф и распахнув дверцы другого, Уокер вдруг сказал:

– Мне кажется, если бы она не так нажимала на херес, то не пропускала бы время трапезы.

– Ну, Джаред, это нехорошо с вашей стороны. Я, конечно, знаю, что время от времени Альвина балует себя лишним глоточком, но у бедняжки такой страшный ревматизм, что порой она с трудом передвигается по дому.

– Ваша родственница пьет отнюдь не по глоточку. Наверное, именно поэтому она и не может нормально ходить.

– Злой вы человек, капитан!

– Спросите у Бекки, сколько пустых бутылок ей приходится выносить из комнаты миссис Дэвис.

– Однако… Как же она достает херес? Ведь Альвина никогда без меня не выходит из дома, а хорошее вино – такая редкость.

– Все можно достать, дорогая, если у вас довольно денег и вы знаете нужных людей.

– Неужели Билли ей помогает?

Джаред понятия не имел, кто потакает леди в ее слабости, но почему-то меньше всего подозревал этого проворного юношу.

– Может быть, один из офицеров? – предположил он. Когда чай был готов, Джаред взял поднос. Фелисити налегке пошла за ним следом. В комнате Альвины девушка взбила подушки и помогла кузине сесть поудобнее, после чего капитан Уокер поставил поднос на колени почтенной леди.

– Тебе сегодня нездоровится, дорогая? – спросила Фелисити.

– Сейчас уже лучше, спасибо, – отозвалась миссис Дэвис.

Девушка ощутила укол совести. Она так увлеклась собственными заботами! Разрываясь между уходом за раненым отцом, приготовлениями к свадьбе и переживаниями относительно встречи с новоявленной сестренкой, она и думать забыла об Альвине. И она пообещала себе непременно исправиться.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Фелисити, – потому что завтра утром я собираюсь в магазин и тебе придется меня сопровождать.

– Мне? – Миссис Дэвис явно удивилась. – Но почему?

– Потому что ты – истинная леди, и мне понадобится твой совет. Сама понимаешь, – добавила Фелисити шепотом, – невесте нужны кое-какие вещицы для первой брачной ночи.

Вскоре они с Джаредом вышли, оставив Альвину с чаем и ростбифом, и снова поднялись в верхний холл. Джаред тут же обхватил Фелисити за талию и повернул к себе лицом.

– Так где мы остановились? – вкрадчиво промолвил он, и глаза его весело заблестели.

– Вон там, – указала головой Фелисити, имея в виду место их предыдущей беседы.

Джаред улыбнулся:

– Я имел в виду не это. Чем мы с вами занимались?

– Разговаривали о Маргарет. Я обещала завтра отвести ее в магазин. Как вы думаете, она обидится, если предложить ей что-нибудь не слишком яркое?

Джареду пришлось изрядно напрячься, чтобы не упустить нить этого разговора, потому что, задавая свой вопрос, Фелисити начала ласковыми и в то же время уверенными движениями разглаживать рубашку на его груди. Это прикосновение вызвало необычайно сильную и не вполне пристойную реакцию со стороны Уокера. Он поспешил сменить позу, чтобы случайно не шокировать девушку.

– Скоро ваш отец поправится, – сказал Уокер. – Давайте больше не станем откладывать свадьбу.

– Мы же решили, что она состоится через две недели. Теперь уже ничего нельзя изменить.

Возможно, для кого-то полмесяца – пустяковый срок, но для Джареда это была целая вечность. Порой он позволял себе обнять Фелисити или просто прикоснуться к ней, чтобы уже сейчас вкусить хоть каплю ожидающего его блаженства. И вот опять он обязан сдерживаться, хотя и знает, что это выше человеческих сил.

– Вы заняты сегодня днем?

– Нет. А что?

– Мы могли бы уединиться где-нибудь.

– Сад всегда под рукой.

– Это днем-то? – Уокер недовольно скривился. – Я было подумал о вашей комнате.

Фелисити заморгала от неожиданности.

– Просто хотелось поцеловать вас. По-настоящему, и чтобы никто не помешал.

– Ах, ну если вам нужен поцелуй, так для этого сгодится бельевая кладовка, – с лукавой улыбкой ответила Фелисити. – Мне рассказывали, что некоторые используют ее как раз для таких дел.

– Как это ужасно! – поддразнил ее Джаред.

– Да, и, если не ошибаюсь, однажды вечером я сама обнаружила там некий сюрприз.

Он не выдержал и рассмеялся:

– В тот вечер ваши щеки запылали, как наливные яблочки. А захлопнув дверь, вы к ней прислонились спиной, точно верный страж. Вы действительно подумали, будто я способен отпихнуть вас, чтобы получше разглядеть этих голубков?

– Признаться, была такая мысль.

– Да что вы? Интересно почему?

– Наверное, потому, что вам очень понравилось увиденное.

– Ах, Фелисити, мужчина должен быть совершенно слеп, чтобы не уставиться на женскую грудь.

– Неужели все мужчины в равной степени наслаждались бы этим?

Обняв ее еще крепче, Джаред приподнял пальцем подбородок девушки и заглянул ей в глаза.

– Не знаю, как насчет всех, но мне гораздо больше понравилось, как вы покраснели. И я сразу же стал соображать, как бы убедить эту молодую леди подыскать вторую такую же кладовую. Только свободную, разумеется.

– Неужели вы подумали об этом? И всего после каких-нибудь пяти минут знакомства?

– Милая, я начал думать об этом после первых десяти секунд.

Фелисити рассмеялась и уютно устроилась в объятиях Джареда.

Неожиданно в холл ввалился Марси.

– Из госпиталя известия, надо торопиться, – прогремел он, никак не обращаясь к Джареду. – Туда привезли сразу уйму больных, около сотни человек. – Увидев, что он нарушил уединение влюбленных, Марси покраснел, от чего его бронзовая кожа стала ярко-алой. – Простите, мисс Драйден, я не хотел…

Он не договорил, а Фелисити так и не успела разглядеть его смущенное лицо, потому что Джаред перехватил ее внимание, сказав:

– Я должен идти.

Потом он неожиданно быстро поцеловал ее в губы, словно это уже стало самым привычным делом, и отправился к себе за саквояжем.

Через минуту, придя в себя после поцелуя, Фелисити вошла в комнату отца.

– О, я так рад, что ты вернулась. А то зову Бекки, а ее все нет.

– Наверное, она пошла на рынок, папа.

Томас кивнул и сказал:

– Я думаю, Маргарет хочет посмотреть свою комнату и немного отдохнуть перед обедом.

– Действительно. Ты, должно быть, очень устала. Давай я тебя провожу, – сказала Фелисити, улыбнувшись девушке.

И обе вышли, оставив отца отдыхать. Когда они приблизились к лестнице, Бесс поняла, что ей придется жить на третьем этаже, и сразу же угрюмо сдвинула брови. Она считала, что лишь горничным да лакеям отводят помещения под самой крышей.

– Что же это, я буду спать рядом с прислугой?

Удивленная резким тоном сестры, Фелисити оглянулась, и ей показалось, что в глазах новоявленной родственницы блеснуло пламя настоящей ненависти. Однако Фелисити решила, что это просто игра света.

– Конечно, нет. Ведь ты член этой семьи. Я бы предоставила тебе комнату рядом с моей, но ее недавно занял один из офицеров. На втором этаже у нас четыре спальни, и еще четыре – на третьем.

Когда они поднялись наверх, Фелисити распахнула дверь в комнату, отделанную в голубых и белых тонах. Обстановка была очень изящна – вот почему тут до сих пор никто не жил, ведь офицеры выбирали мебель покрепче, а не покрасивее.

Бесс никогда не жила в такой роскошной и просторной комнате. Тут было почти столько же места, сколько во всей их убогой лачуге, где ютились они втроем с матерью и сестрой. А теперь, подумать только, вся эта комната – в ее распоряжении!

– Вон там – ванна, – указала Фелисити на закрытую дверь. – Когда отдохнешь, можешь побаловать себя. Для этого позови Бекки. Она у меня, правда, немножко копуша, но все же в конце концов является на вызов. Надеюсь, тебе тут понравится.

Фелисити хлопотала возле отца. Движения ее были немного резкими, а прикосновения – менее ласковыми, чем обычно. Она кормила его супом из горшочка. Когда же он съел последнюю ложку и Фелисити насухо вытерла ему подбородок салфеткой, Томас взял ее за руку и сказал:

– Ну ладно, дочь, давай начистоту.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что если ты и впредь так же будешь тереть мой подбородок, то мне не придется бриться.

– А что, я была слишком неосторожна? Прости.

– Но почему ты так расстроена? Что случилось?

– Ничего.

– Присядь-ка, – потребовал Томас.

Фелисити вовсе не хотелось начинать этот разговор.

– Папа, лучше не надо. Ведь это действительно не мое дело.

– Да, с этим я готов согласиться, однако есть вещи, которые ты должна знать. Я любил твою маму, Фелисити.

– Правда? – спросила она воинственным тоном, но в следующую секунду прикусила губу. – Прости. Я ничего не имела в виду.

– Имела, и я вполне понимаю твою враждебность. Но ты не представляешь себе, до какой степени я любил. Она была хрупкой, нежной, прелестной леди. А когда ты родилась, ей, бедняжке, очень туго пришлось. Доктора предупредили, что во время вторых родов она непременно умрет. – Томас тяжело вздохнул. – Я не мог рисковать.

– И потому нашел себе другую.

– Да, однажды я оступился. И прошло много времени, прежде чем я сумел простить себе эту слабость.

– Но в конце концов все-таки простил, так я понимаю?

– Фелисити, – укоризненно произнес Томас.

– Извини, – буркнула она.

– Если уж мама меня простила, то я не понимаю, почему…

Фелисити как ошпаренная вскочила с места.

– И ты ей сказал? – ошеломленно воскликнула она. – Зачем ты это сделал? Как ты мог причинить такую боль любимой женщине?

– Сядь! – снова велел ей отец, на сей раз немного резче. – Я ей не говорил. Она нашла письмо.

Фелисити застонала, представив себе, что пережила ее мать, узнав об этом предательстве.

– Твоя мама понимала, что мужчине это необходимо.

Ей захотелось взорваться и сказать все, что она думает о мужчинах и их нелепых нуждах. Неужели эти мерзкие прихоти важнее долга, чести и любви? Разумеется, нет, и все же их вечно ставят впереди всего остального! Фелисити мысленно поклялась, что никогда не подчинится мужчине и его проклятым желаниям. Она не будет любить своего будущего мужа, и если ему взбредет в голову удовлетворить свою похоть с другими, то ее это ни капельки не коснется.

– Бог тебя простит, отец, – сказала Фелисити после долгой паузы.

Она решила наведаться в свой тайник. Прошлой ночью Брайан поднял ее с постели, сказав, что привел еще троих товарищей по борьбе. К счастью, на сей раз среди них не было раненых, однако все трое, похоже, долго голодали.

Девушка сложила в матерчатый мешок цыпленка, оставшегося от обеда, три огромных куска окорока, хлеб, сыр, который нашла в чулане, и спелые яблоки, привезенные с севера для британских офицеров. Фелисити решила, что с них довольно будет и по одному, тогда как трое беглецов, которые прячутся внизу, нуждаются в усиленном питании, чтобы поскорее восстановить силы.

Угощение было воспринято с восторгом. Фелисити не торопилась с расспросами, терпеливо ожидая, когда люди насытятся.

– Ее зовут Бетти, – сказал один из беглецов, когда Фелисити наконец сумела задать свой первый вопрос. – Мы женаты уже три года, а прожили вместе не больше месяца. Редкое было счастье, если мне удавалось хоть на часок повидаться с ней.

– Вы хотите послать ей записку?

Мужчина покачал головой:

– Нет, ведь если ее найдут… – Он тряхнул давно не мытыми волосами. – Нет, я хочу любой ценой уберечь ее от беды.

– Скажите мне, где она живет, и я повторю ей ваше послание слово в слово.

Беглец дал Фелисити адрес. Она поднялась, пожелав им всего хорошего, и ушла, оставив гостей заканчивать трапезу.

Фелисити, конечно, не рассчитывала, что извозчик направится в фешенебельный квартал города, однако то место, где она очутилась, определенно было одним из самых убогих в Нью-Йорке.

Уже темнело, повсюду в окнах зажигались огни. Меньше чем через полчаса на землю спустится настоящая ночь. Представив себя на этих узких грязных улицах в полной темноте, Фелисити вздрогнула. Впрочем, даже теперь, несмотря на светлое время суток, тут было полно самого необычного народа. Торговцы толкали тяжелые тележки, выкрикивая названия товаров. Готовясь заканчивать работу, владельцы магазинов мели тротуары. Почтенные дамы, ведя за руку своих малышей, торопились домой с полными корзинками снеди. А другие, не столь почтенные, судя по откровенным декольте, прогуливались вдоль авеню, вертя в руках легкомысленные зонтики, ни капли не подходившие к перчаткам, и улыбались мужчинам. Некоторые джентльмены отвечали им тем же и даже приподнимали шляпы, приветствуя их как знакомых.

Наконец экипаж остановился. Домик выглядел чистенько, хотя и не совсем ново. Фелисити постучала, и ей открыла женщина.

– Слушаю вас, – сказала хозяйка дома.

– Вы Бетти?

– Да.

– Вы одна? – понизив голос, спросила Фелисити.

– А в чем дело? – немного нервничая, переспросила женщина и отступила на полшага назад.

Фелисити передала то, что просил Чарли, после чего женщина улыбнулась и сказала:

– Благодарю вас.

Фелисити поспешила к поджидавшему ее кебу и, когда наступила темнота, почувствовала настоящее облегчение от того, что ее экипаж мчится по направлению к дому, на противоположную сторону города.