Очаровательная незнакомка

Глава 27

Склонив голову на край ванны, Энджелин подняла левую руку, чтобы полюбоваться своим обручальным кольцом. Вчера, желая досадить Руарку, она даже не взглянула на кольцо, которое он надел ей на палец во время свадебной церемонии. Теперь же, при утреннем свете, она не могла отвести глаз от этой драгоценности, тем более что утро выдалось солнечным, и его лучи весело играли на бриллиантах, обрамлявших искусно ограненный крупный сапфир.

Улыбнувшись от счастья, Энджелин целиком отдалась давно забытому нехитрому удовольствию — нежиться в теплой ванне и не думать о том, что нужно готовить обед, мыть посуду, скрести пол…

Разумеется, то, что она, в конце концов, избавилась от необходимости ежедневно выполнять эти нудные обязанности, было очень важно. Но гораздо важнее было другое — чувствовать, что в ее жизни снова появился смысл. Она ожила, по-настоящему ожила за последние несколько дней. Конечно, Энджелин доставляло огромное удовольствие сознавать, что она сумела доказать всем, и прежде всего самой себе, свою независимость, но все это меркло в сравнении с восхитительным чувством, какое она каждый раз испытывала при виде Руарка. Да, ежедневно видеть его, слышать его голос, бросать вызов ему и самой отвечать на его вызов — вот что составляло для Энджелин истинный смысл бытия. Только теперь она в полной мере осознала разницу между полнокровной жизнью и тусклым существованием. Одевшись, Энджелин покрутилась перед зеркалом, чтобы удостовериться, что в ее внешности нет никаких изъянов.

— Ты только посмотри на себя, — укоризненно сказала она своему отражению, — щеки горят, глаза сверкают. Ну, вспомни, когда ты в последний раз чувствовала себя так хорошо? Больше двух лет назад, это точно. А все из-за него. Достаточно ему появиться рядом — и ты вся сияешь. Черт бы тебя побрал, Руарк Стюарт!

Энджелин сбежала вниз по ступенькам, больше похожая на школьницу, чем на солидную матрону. Темные кудри весело плясали у нее на плечах. Увидев Майру, в одиночестве сидевшую в гостиной, она резко остановилась.

— А где Томми? — спросила Энджелин с улыбкой.

— С мистером Руарком, — безмятежно ответила Майра.

Улыбка Энджелин тут же погасла, а на лице появилось недовольное выражение.

— С Руарком? — переспросила она. — А куда они пошли?

— Когда я видела их в последний раз, они рука об руку направлялись к конюшне.

Не дослушав, Энджелин пулей вылетела за дверь и стремглав понеслась по дорожке. Ну вот, пожалуйста, очередной вызов не заставил себя ждать! Да как он только смел увести ее сына, даже не спросив у нее разрешения?

Увидев, как дочь молнией влетела в дверь конюшни, Генри понял, что сейчас разразится гроза. Понуро опустив голову, он приготовился к худшему.

— Папа, где Руарк?

— Повел малыша покататься.

Торопливо проговорив эти слова, старик повернулся, чтобы поскорее уйти. Зная характер Энджелин, он не сомневался, что она сейчас набросится на него с упреками.

Заметив, что стойло, где обычно находился серый жеребец Руарка, сейчас пустует, Энджелин негодующе округлила глаза и поспешила вслед за отцом.

— Ты хочешь сказать, что он позволил Томми ездить на этом жеребце? — закричала она.

Выбежав из конюшни, Энджелин наткнулась на самого Руарка, который как раз в это время возвращался с прогулки, сидя верхом на Серебряном Долларе. Впереди него в седле горделиво восседал Томми.

— Сейчас же дай мне его! — потребовала она.

Руарк не ожидал такого тона.

— Спасибо за предложение, но, я думаю, нам достаточно помощи конюха.

Его голос звучал сдержанно, а сарказм, скрытый в этой фразе, ускользнул от внимания Энджелин.

— Я говорю о Томми, — отрезала она.

Руарк подал ей мальчика, и она буквально выхватила его у него из рук.

— И не вздумай больше уводить моего сына без моего разрешения! — снова в приказном тоне произнесла Энджелин.

Руарк, который в это время слезал с коня, был ошеломлен.

— Без твоего разрешения? — спросил он с угрозой в голосе.

Энджелин прижимала испуганного ребенка к груди.

— Ну… я имела в виду — не сказав мне, куда ты с ним отправляешься…

Напуганный тем, что его поведение вызвало материнский гнев, Томми разрыдался. Энджелин, круто повернувшись на каблуках, устремилась с ним к дому, а Руарк, передав поводья конюху, последовал за ней. С каждым шагом Энджелин Томми рыдал все громче.

— Дай я его понесу, — предложил Руарк.

В ответ она теснее прижала к себе сына и сквозь зубы бросила:

— Ну нет! Это из-за тебя он расплакался…

Руарк схватил жену за плечо и резко повернул к себе.

— Нет уж, это целиком твоя вина. Ты напугала его своим криком! — И продолжал спокойно, не повышая голоса: — Так вот, запомни: я не намерен спрашивать твоего разрешения, направляясь куда бы то ни было с нашим сыном. И в будущем я предпочел бы, чтобы ты не устраивала публичных сцен. Все недоразумения, возникающие между нами, мы вполне можем разрешить наедине и в спокойной обстановке.

Сказав это, Руарк забрал у Энджелин ребенка.

— Иди-ка сюда, дружище, сейчас мы выпьем с тобой горячего шоколада. Помнишь, я тебе обещал?

У Томми мгновенно высохли слезы. Обескураженная Энджелин молча стояла и смотрела, как Руарк посадил мальчика себе на плечи и направился к дому. Через несколько шагов он остановился и, оглянувшись, спросил:

— А разве ты, мамочка, не идешь с нами?

«Ну что поделаешь с этим наглецом?» — подумала Энджелин и, покачав головой, побежала догонять мужа и сына.

На следующее утро Энджелин, проснувшись, поспешила в комнату Томми, но обнаружила, что его кровать пуста. Итак, Руарк опять опередил ее! Одевшись, она побежала к конюшне. Лихая парочка восседала на верхней перекладине забора и напряженно наблюдала за тем, как Принц-Консорт галопом мчит по дорожке. Руарк крепко обхватил Томми за талию, а малыш доверчиво обвил рукой шею отца.

— На пять секунд быстрее, чем вчера! — громогласно объявил Генри, когда жеребец вихрем промчался мимо финишного столба.

— Откуда же взялась такая разница? — удивился Руарк.

— Действительно странно… Правда, я заметил, что когда оба жеребца бегут вместе, они подлаживаются друг под друга, чтобы не обогнать, — высказал догадку Генри.

— И все же Принц-Консорт — самый быстрый! — с довольной улыбкой заключил Руарк.

Генри в задумчивости потер лоб:

— Ага. Сдается мне, что почти на секунду…

— Как же может быть иначе? — удовлетворенно произнес Руарк, облизываясь, как кот, наевшийся сметаны. — Это же мой мальчик!..

Краем глаза заметив подошедшую Энджелин, он тут же соскочил с забора.

— Ну-ка, дружище, давай поприветствуем нашу любимую лошадку! — обратился он к Томми, беря сына на руки.

— Ура Принцу-Комсоту! — что есть силы завопил малыш, переиначивая на свой лад кличку лошади. Подмигнув жене, Руарк погладил сына по голове:

— Умница! Это ведь тоже мой мальчик…

Подхватив ребенка на руки, Руарк направился к конюшне. Раздосадованная тем, что он опять поступил по-своему, Энджелин стояла и смотрела ему вслед. Вдруг он остановился и, обернувшись к ней, сказал:

— Мы собираемся прокатиться на лошадке. Не хочешь ли присоединиться к нам, мамочка?

Стиснув зубы, чтобы не завопить от злости, Энджелин молча двинулась следом за ними. Дни проходили быстро. Основным их содержанием стала необъявленная война за Томми между его родителями. Энджелин понимала, что для мальчика Руарк — это как бы новый товарищ, и старалась быть объективной. В глубине души ей было даже приятно, что сыну так хорошо и весело с отцом, общества которого он слишком долго был лишен. Наблюдая за тем, как они играют в прятки или борются на ковре, она радовалась от всего сердца. Ей нехотя пришлось признать и тот факт, что Руарк оказался прекрасным отцом. То, что он любит сына, не подлежало сомнению, да и Томми отвечал ему искренней любовью. И все же время от времени Энджелин ревновала мальчика к Руарку. Ей было нелегко примириться с мыслью, что теперь она играет лишь вторую скрипку в жизни своего сына, а первое место, несомненно, принадлежит Руарку.

Об этом она думала, лежа однажды утром в постели и с завистью прислушиваясь к звонкому смеху Томми и Руарка, доносившемуся до нее из сада сквозь раскрытое окно.

Все же любопытство одержало верх. Вздохнув, Энджелин выбралась из постели и подошла к окну. День, как и многие предыдущие, обещал быть влажным и душным. В неподвижном воздухе даже в этот ранний час уже висела удушливая хмарь. Ручеек, струившийся неподалеку от дома, из-за жары почти высох.

Выглянув наружу, Энджелин увидела Руарка и Томми. Они сидели, по-индейски скрестив ноги, в тени под деревом прямо рядом с ее окном. При виде двух темноволосых голов, доверчиво склонившихся друг к другу, сердце Энджелин радостно забилось. Должно быть, в этот момент отец и сын изучали какого-то жучка, которого Руарк положил на ладошку Томми. Жучок двинулся вверх по ручонке малыша. Ему стало щекотно, и он залился веселым смехом, вызвав ответную улыбку на губах Руарка и радостное волнение в сердце Энджелин. Облокотившись на подоконник, она начала с улыбкой наблюдать за тем, как Руарк поднял Томми на руки и поднес к дереву — очевидно, они намеревались вернуть жучка на прежнее место. Затем отец с сыном рука об руку направились к конюшне. Энджелин проводила их растроганным взглядом и только тут опомнилась. Если она не поторопится, они уедут без нее! Энджелин начала поспешно одеваться и прибежала к конюшне как раз вовремя — Руарк с Томми уже были готовы отправиться на прогулку.

— Подождите! Я тоже поеду с вами! — крикнула она.

Руарк ничего не ответил, однако его глаза довольно сверкнули. Через несколько минут Энджелин верхом на Храбром Короле присоединилась к всадникам. Они ехали вдоль ручья, протекавшего неподалеку от дома, пока не достигли пруда с чистой, прозрачной водой. Здесь, в тени деревьев, Руарк спешился. Энджелин тоже спрыгнула с коня и села на траву. Вскоре Руарк расположился рядом с ней.

— Ну и жара сегодня! Даже здесь никакой прохлады не чувствуется…

И тут неожиданная мысль пришла ему в голову.

— Послушай, давай искупаемся!

— Что, прямо сейчас? — изумилась Энджелин.

— А почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответил Руарк и тут же принялся стягивать с себя ботинки.

— Но ведь у нас нет купальных костюмов, строгим тоном заметила Энджелин.

Руарк выразительно поднял брови:

— А кому они нужны?

— Ура! — в восторге завопил Томми и, следуя примеру отца, начал снимать свои туфельки.

— Иди, я тебя раздену, — сказала Энджелин.

— Ты мне? — плутовато улыбаясь, спросил Руарк.

— Нет, конечно!

Она бросила на мужа сердитый взгляд и тут, к своему ужасу, обнаружила, что на нем не осталось ничего из одежды. Руарк подмигнул ей и вошел в воду.

Энджелин чувствовала себя ужасно неловко. От жары и смущения она густо покраснела, продолжая дрожащими пальцами кое-как снимать с Томми рубашечку и штанишки.

— Мамочка, быстрее! — нетерпеливо крикнул малыш.

И в следующее мгновение, словно зверек, выпущенный на волю из клетки, ринулся в воду вслед за отцом.

— Руарк, держи его! Там наверняка есть глубокие места, — с беспокойством крикнула Энджелин, но в этом предостережении не было никакой нужды — Руарк и так уже подхватил Томми на руки.

Сняв с себя горячие ботинки и чулки, Энджелин с наслаждением погрузила ноги в воду.

— Мама, иди к нам играть! — позвал ее Томми с середины пруда.

— Да, мамочка, давай поиграем! — присоединился Руарк к просьбе сына.

— Не говорите глупостей! — возразила она, тем не менее, бросая завистливый взгляд в их сторону.

Понаблюдав еще некоторое время за веселой возней Руарка и Томми, Энджелин поняла, что больше не в силах противиться искушению. Осторожно оглянувшись и удостоверившись, что вокруг никого нет, она поспешно скинула блузку и юбку и в одном лифчике и панталонах вошла в пруд.

— Ах, какая прелесть! — от полноты чувств выдохнула Энджелин, погружаясь по самую шею в прохладную чистую воду.

Когда они вдоволь наплескались, Руарк вынес Томми на берег, быстро надел на него рубашку и штанишки, а сам вернулся обратно. Малыш, довольно улыбаясь, следил с берега за тем, как его родители плывут наперегонки.

Легко перегнав Энджелин, Руарк окончательно вышел на берег. Надев брюки, он присел рядом с Томми. Малыш, разморенный жарой и купанием, вскоре задремал, и Руарк, чтобы не будить его, так и сидел не шевелясь, наблюдая за Энджелин, пока горячее солнце сушило его кожу. К сожалению, как ни манила освежающая водная прохлада, надо было все же возвращаться на берег. При виде Энджелин Руарк приложил палец к губам и кивнул на Томми.

— Пусть поспит, — тихо сказал он, подвигаясь, чтобы дать ей место. — Надо было взять с собой корзинку с едой и одеяло. Наверняка Томми был бы в восторге от такого пикника!

Энджелин, глядя на спящего сына, ласково улыбнулась:

— Томми от всего приходит в восторг!

— Да, он отличный парень. Ты прекрасно воспитала его, Энджел, да к тому же одна.

— А ты, Руарк, оказывается, любишь детей. Томми тебя просто обожает!

— Ну, мне предстоит еще многое наверстать…

Наступила неловкая пауза. Опершись на локти, Руарк обвел мечтательным взглядом окружающий пейзаж.

— Знаешь, я не был здесь уже много лет. А ведь когда-то это было мое любимое место! Мальчиком я любил здесь плавать. Странно, что сейчас я пришел сюда уже со своим сыном. Как незаметно пролетели годы…

— Ну конечно! Ушли на всякие пустяки вроде учебы в колледже и войны, — пошутила Энджелин, и на ее щеках заиграли прелестные ямочки. — А вообще-то я понимаю, что ты хотел сказать. Мне тоже не верится, что Томми скоро стукнет два года. Как быстро они пролетели!..

Руарк внезапно помрачнел.

— Ну, мне-то они показались вечностью.

Увидев его грустное лицо, Энджелин машинально протянула руку и погладила его по щеке.

— Прости меня, Руарк. Как бы мне хотелось изменить прошлое! Знай я, как это важно для тебя, я бы ни за что не стала скрывать рождение Томми…

Руарк машинально коснулся ладони Энджелин. Их пальцы переплелись. Только тут до обоих дошло, что происходит. Взглянув на свои сомкнутые руки, они разом умолкли. И тут же, подняв глаза, надолго встретились взглядом. Энджелин первой отняла руку и начала лихорадочно одеваться.

— Ты не считаешь, что тебе тоже следовало бы одеться? — резко спросила она, все еще взволнованная недавним прикосновением.

— А зачем?

— Не можешь же ты сидеть тут почти голый! А вдруг кто-нибудь придет?

Вытянув руку, Руарк силой удержал Энджелин, которая намеревалась встать:

— Моя нагота волнует тебя только поэтому, Энджел?

Она не смела поднять на него глаза из опасения, что он прочтет в них ответ на свой вопрос.

— Посмотри на меня, Энджел, — тихо попросил Руарк.

Она нехотя повернула голову. Их глаза встретились, и жгучее желание, подобно разряду молнии, пробежало между ними.

— Что ты со мной делаешь, Руарк, — еле слышно прошептала Энджелин, чувствуя, как неистово колотится ее сердце.

— Ты же видишь, Энджел, со мной творится то же самое, — так же тихо произнес Руарк.

Он чуть придвинулся к ней, и в этот момент раздался звонкий голосок проснувшегося Томми:

— Мамочка, Томми хочет пить!

Отвернувшись от Руарка, Энджелин торопливо оделась и принялась поить сына.

Больше она не делала попыток гулять вместе с Руарком и Томми. Собственно говоря, она вообще старалась по возможности избегать мужа. Ей предстояло принять важное решение, а в такой волнующей близости от него это было невозможно.

В последний день перед скачками Энджелин пришла в конюшню. Руарк с Томми отправились на свою обычную прогулку, Генри уехал в город, а оба жеребца, предоставленные самим себе, мирно пощипывали траву в загоне. Грациозно поздоровавшись с Энджелин, Принц-Консорт галопом ускакал от нее, а Храбрый Принц, по обыкновению, задержался, чтобы она его приласкала. Этот жеребец вообще был любимцем Энджелин. Он настолько походил на своего отца, что она влюбилась в него с первого взгляда. Обнимая Храброго Принца, она ласково прошептала ему на ухо:

— Я знаю, мой дорогой, завтра ты выиграешь эти скачки…

— Ну уж нет! Принц-Консорт наверняка его обставит.

Энджелин резко обернулась и обнаружила рядом с собой Руарка. Картинно поставив ногу на перекладину забора, он насвистывал какой-то веселый мотив. Принц-Консорт приближался к ним с другого конца поля.

— Вот мой любимый мальчик! — объявил Руарк, любовно похлопывая коня по шее.

— Да, я это заметила. Между вами даже есть некоторое сходство.

— А ты знаешь, что Храбрый Принц принадлежит тебе? Вчера я подписал все бумаги.

— О чем ты говоришь? — удивленно спросила Энджелин, оборачиваясь к мужу.

— Он появился на свет первым, а я уже давно решил, что первый жеребенок Храброго Короля будет рождественским подарком для тебя. Только до сих пор у меня, как ты понимаешь, не было возможности преподнести тебе этот подарок…

— И сейчас ее нет! Запомни раз и навсегда, Руарк, — мне не нужны твои проклятые подарки! Можешь взять эти бумаги и снова переписать на себя, если хочешь…

И она отвернулась от него, намереваясь уйти. Этого Руарк был не в силах стерпеть. До каких пор она будет так безобразно обращаться с ним?! Схватив Энджелин за руку, он заставил ее остановиться.

— С меня хватит! Я больше не намерен терпеть такое отношение. Какое ты имеешь право шарахаться от меня как от прокаженного? Что я такого, черт побери, сделал, чтобы ты со мной так обращалась?..

Он распалился не на шутку. Его глаза буквально метали молнии.

— Ты сама во многом виновата, а пытаешься меня обвинить во всех смертных грехах! Спроси-ка себя — насколько чиста твоя совесть, прежде чем бросать камни в других! Словом, довольно. Я намерен все выяснить раз и навсегда…

— Что ты намерен выяснить? — Энджелин старалась казаться спокойной и не впадать в гнев подобно Руарку.

— Наши отношения.

— И как же мы будем их выяснять, Руарк, — на пистолетах или шпагах? — с сарказмом поинтересовалась она.

— Ну, такая кровожадность нам ни к чему! Есть гораздо более подходящий и гораздо менее болезненный способ…

С этими словами Руарк перевел взгляд на жеребят, которые, словно поняв, что речь идет о них, навострили ушки.

— Мы выясним наши отношения на завтрашних скачках, — торжественно провозгласил он.

— На скачках?!

— Вот именно. Победитель получит все!

Чем больше Руарк обдумывал эту идею, тем привлекательнее она ему казалась.

— Вопрос о Храбром Короле всегда был для тебя занозой в зад… в одном месте. И разве не справедливо, что теперь его законный отпрыск решит вопрос о нашем будущем?.. — Энджелин все еще не могла понять, что он задумал. — Объясни же толком, что у тебя на уме!

— Ну чего ты не понимаешь? Раз ты отказываешься принять Храброго Принца в подарок, я предлагаю тебе пари. Если завтра выиграет он, все три лошади становятся твоими — Храбрый Король, Принц-Консорт и Храбрый Принц. Три чистокровных жеребца!

Подумать только, миссис Стюарт, да вы станете сказочно богатой женщиной, — поддразнил он ее.

Энджелин с подозрением взглянула на Руарка:

— А если победит Принц-Консорт?

— Я же сказал: победитель получит все. Если скачки выиграет мой жеребец, то больше никаких разговоров об отъезде или отдельных спальнях!

— Господи, да ты, наверное, сошел с ума! Неужели ты всерьез полагаешь, что я поставлю свою судьбу в зависимость от исхода каких-то дурацких скачек?

— Послушай, Энджел, мы достаточно долго были любовниками. Ты не хуже меня знаешь, каково нам вместе, и не меньше меня хочешь к этому вернуться. Я предоставляю тебе шанс снова очутиться в моей постели, причем таким образом, что твоя гордость ничуть не пострадает!

— Ты говоришь невероятные вещи, Руарк.

Энджелин нервно засмеялась и собралась было уйти, но он снова остановил ее.

— Ну а если ты не согласишься на это пари… Тогда я не могу дать никаких гарантий, что позволю тебе забрать Томми, — грозно предупредил Руарк.

В ответ на эту неожиданную угрозу Энджелин обернулась и быстро спросила:

— А если соглашусь, тогда ты отпустишь Томми?

Руарк заколебался. Похоже на то, что своим необдуманным предложением он сам загнал себя в угол. Однако, взглянув в глаза Энджелин, все же честно ответил:

— Не буду лукавить, Энджел, — каков бы ни был исход пари, от сына я не откажусь…

— Этого я от тебя вовсе не требую, Руарк. Я бы могла иногда привозить его сюда — скажем, два раза в год.

Руарк кивнул:

— Разумеется, на большее я вряд ли могу рассчитывать… Так что, тогда пари, миссис Стюарт?

Улыбнувшись, они обменялись рукопожатием.

В тот же день неожиданная деловая встреча задержала Руарка в городе, вот почему его не было среди домочадцев, которые, притворяясь оживленными, собрались вечером в гостиной. Разговор вертелся вокруг ничего не значащих тем, хотя мысли всех были заняты одним: исходом завтрашнего состязания и зависящего от него пари.

Энджелин машинально бродила по комнате. Подойдя к пианино, она рассеянно коснулась клавиш.

— Может быть, сыграешь нам что-нибудь, детка? — спросил Генри.

— Если хочешь, папа.

Она села за пианино, и вскоре из-под ее пальцев полились звуки любимой песни Генри — «Унылые колокола Шотландии».

Когда стихли последние аккорды, старик смахнул слезу.

— Помнится, твоя мать играла эту песню, детка…

Он поцеловал дочь в щеку:

— Пожалуй, пойду-ка я спать. Спокойной ночи, дочка!

С этими словами Генри вышел из комнаты, бормоча что-то себе под нос и сокрушенно качая головой.

— Я тоже распрощаюсь с вами, дорогая, — похлопав Энджелин по плечу, сказала Сара. — Завтра нам всем предстоит нелегкий день!

— Спокойной ночи, нэнни Сара.

Энджелин так и осталась за пианино. Ее пальцы меланхолически перебирали клавиши. На этот раз это была мелодия «Воздух Лондондерри». Погруженная в свои мысли, молодая женщина даже не заметила, как в темном дверном проеме гостиной появился Руарк..

В неярком свете газового рожка желтое шелковое платье Энджелин казалось золотым. На его сверкающем фоне выделялись ее роскошные черные локоны, спускавшиеся до середины спины. Руарк жадным взглядом пожирал стройную, ослепительно белую шею Энджелин и ее обнаженные плечи, которые украшала только нить молочно-белых жемчужин. Слушая ее игру, Руарк зажег сигару. Он никак не мог отвести глаз от Энджелин. Вот его взгляд переместился на ее тонкие пальцы, двигавшиеся по клавиатуре. На одном из них блестело подаренное им кольцо.

Энджелин заиграла «Дикси»[12]. Она негромко напевала печальную мелодию, и ее сердце переполнялось тоской.

На особенно грустной ноте припева Энджелин почувствовала, как к горлу подступил комок. Она замолчала, перестала играть и склонила голову на крышку пианино.

— Скучаешь по дому, Энджел? — мягко спросил Руарк.

Она вздрогнула и удивленно посмотрела на него.

— Ах, это ты, Руарк! Я не заметила, как ты вошел.

— А то бы непременно сбежала в свою комнату!

Энджелин поднялась:

— Уже действительно поздно. Пора спать!

— Пожалуйста, сыграй еще, Энджел. Я очень люблю слушать, как ты играешь…

Она послушно опустилась на стул и заиграла известный спиричуэл. Облокотившись на пианино, Руарк внимательно слушал, попыхивая сигарой.

— Дома мы с Большим Чарли часто пели эту песню, когда работали в поле, — пояснила Энджелин.

— Я верну его тебе, если ты этого хочешь, — неожиданно предложил Руарк.

Она удивленно подняла на него глаза:

— Что вернешь?

— Скотткрофт. Твой дом. Если ты этого хочешь, я верну его тебе.

— Ну конечно, всемогущий Руарк Стюарт с помощью своего необъятного кошелька способен пересекать океаны и континенты! Для него ведь нет ничего невозможного…

Она закончила бравурным крещендо, с грохотом опустила крышку пианино и поднялась со стула. Однако Руарк, схватив Энджелин за руку, не дал ей уйти.

— А какой смысл иметь деньги, если их не тратить? Если ты трясешься над каждым долларом, хотя у тебя их миллионы, значит, ты беднее самого бедного нищего, у которого нет ни гроша! Деньги могут купить все…

Энджелин молча стояла и слушала. Лишь на мгновение она обратила на Руарка холодный взгляд и иронически спросила:

— Неужели?

Затем красноречиво взглянула на его руку, и Руарку нехотя пришлось ее отпустить.

Она тут же направилась в свою комнату. Руарк, бросив окурок в камин, поспешил за ней.

— Энджел, пожалуйста, не убегай хоть на этот раз!..

Схватив Энджелин за талию, он силой повернул ее к себе и неожиданно дотронулся рукой до жемчужных сережек, блестевших у нее в ушах.

— Когда я дарил тебе эти серьги, я даже не предполагал, какую роковую роль они сыграют в нашей жизни!.. Ты знаешь, что именно благодаря им я узнал, что ты в Виргинии?

— Мне бы хотелось как можно скорее забыть тот день, Руарк…

Как будто не желая стоять к нему слишком близко, Энджелин отошла к окну.

— А мне бы хотелось забыть тот день, когда я вернулся в наш номер в парижском отеле и обнаружил твою записку: «Спасибо за все… Я устала вести такую жизнь».

Он снова схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.

— Черт побери, Энджел, неужели я не заслужил хотя бы нормального объяснения?

Она с вызовом посмотрела ему в глаза:

— Я уже устала объяснять! Кроме того, мне не хотелось причинять тебе излишнюю боль…

— Неужели ты полагала, что такая сумбурная, ничего не объясняющая записка может облегчить мое состояние?

Энджелин тоже начала терять терпение.

— А что, по-твоему, я должна была написать? Что я ухожу к другому? Такое объяснение тебя бы устроило?

— Как сказать… Тогда мне пришло в голову именно это.

Она удивленно округлила глаза, услышав столь неожиданное заявление.

— Так ты всерьез полагал, что я ушла от тебя к другому?

— Такая причина представлялась мне вполне вероятной — в ряду многих прочих.

Он отпустил ее и отошел к камину.

— Да в голову лезли десятки возможных причин! Все, кроме истинной…

— Впрочем, чего я удивляюсь? В самом деле, что еще ты мог подумать? Ты ведь всегда считал меня шлюхой, способной в любой момент сбежать, прельстившись более тучными пастбищами!..

Он в гневе обернулся к ней:

— Это неправда! Ну сколько раз можно извиняться за слова, сказанные однажды сгоряча?

Энджелин печально покачала головой:

— Руарк, в нашем споре бесконечно повторяются одни и те же аргументы, но мы не в силах изменить прошлое…

Внезапно, пораженный какой-то догадкой, Руарк пристально посмотрел на Энджелин и скороговоркой пробормотал:

— Господи, как же мне это раньше не пришло в голову?..

Глубоко вздохнув, как будто на что-то решившись, он, наконец, задал вопрос, который, вероятно, его мучил:

— Тебя в Виргинии кто-то ждет?

— Нет.

— Но тогда зачем?..

Руарк не договорил. Вид у него был крайне обескураженный.

— Тогда зачем возвращаться туда, если все, кто тебя искренне любит, находятся здесь?..

— Как бы я сама хотела ответить на твой вопрос!.. Не знаю, что это — гордость, боль, гнев… А возможно, сочетание всех этих трех причин. Но каковы бы они ни были, Руарк, мы слишком глубоко ранили друг друга. Эту боль нельзя забыть! Словом, мосты сожжены, и возврата к прошлому быть не может…

На глазах Энджелин показались слезы. Руарк обхватил ладонями ее лицо.

— Ты помнишь, что я сказал, когда мы заключали пари? Я и теперь не отказываюсь от своих слов. Если даже завтра на скачках победит твой жеребец, я не смогу отказаться ни от тебя, Энджел, ни от Томми…

С этими словами он заключил ее в объятия и привлек к себе. Им двигала не любовная страсть, а потребность с нежностью прикоснуться к любимой женщине.

И в Энджелин это объятие не пробудило любовного пыла, а лишь радость от того, что ее обнимает любимый человек. Возможно, уже завтра все будет по-другому, а пока здесь и сейчас двое любящих людей наслаждались близостью…

Руарк слегка наклонил голову, и их губы слились в нежном поцелуе.

— Спокойной ночи, Руарк, — прошептала Энджелин.

— Спокойной ночи, Энджел, — так же тихо ответил Руарк, отпуская ее.

Он остался стоять у подножия лестницы, а она начала подниматься к себе. Лишь шелест ее шелкового платья нарушал тишину. На верхней ступеньке Энджелин остановилась и глянула вниз. На какое-то короткое мгновение их взгляды встретились.

Каждый их жест, каждое движение души было полно самой настоящей, искренней любви — и все же пресловутая гордость мешала Руарку и Энджелин произнести это волшебное слово!