Очаровательная соседка

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Джудит рассказывала о последнем «крестовом походе», как она называла свои феминистические компании, пока Джинни занималась ужином.

Поддерживать такой «диалог» было несложно. Всего-то и нужно время от времени вставлять «правда?», «да ты что?» и «ну надо же!» в паузах между фразами матери, когда та ждала какого-то ответа от нее. При этом собственные мысли Джинни могли уноситься далеко-далеко.

Ей это отлично удавалось. Кажется, даже слишком.

– Я рада, что ты восприняла все это с таким энтузиазмом, дочка. Я собираю комитет для проведения новой компании. Хочу, чтобы ты вошла в совет.

Что?!

– Мам, я слишком занята, чтобы работать в комитете. Моя диссертация…

– Твоя диссертация ни на йоту не изменит наш мир. С твоими генами тебе пора уже выйти на мировую арену. Сдвигать горы… – Джудит осеклась так внезапно, что мысли Джинни испарились в тот же миг вместе с мечтами о спелой клубники со сливками. Пришлось вернуться в реальность.

– И каковы же мои гены? Я имею право знать точно, кто же не пожалел себя для твоего эксперимента.

– Что за вульгарности, дочка! – Джудит взглянула на часы на запястье и поднялась. – Пожалуй, пойду посплю. Завтра рано утром я улетаю в Брюссель. Я тебя не разбужу.

Говорила она спокойно, но на ее щеках появился едва заметный румянец, которого не было минуту назад. Вот и еще одна черта, унаследованная от матери: они обе легко краснели от волнения или смущения.

– Не было никакого эксперимента, да? – девушка встала и преградила ей путь.

Секунду они стояли напротив друг друга. Потом Джудит устало опустилась обратно на стул.

– Да, дочка. Ты была зачата обычным, старым, как мир, способом. Это был порыв необузданной страсти. Мы не слишком задумывались о последствиях. Задуматься пришлось позднее.

Ошеломленная и смущенная, Джинни не сразу заговорила.

– Но зачем было скрывать, зачем притворяться?.. – Опомнившись, она сама нашла ответ:

– Да, понимаю. Разумеется, он был женат. – Молчание ее матери говорило красноречивее слов. – Ты выдумала всю эту галиматью с экспериментом, чтобы защитить его.

– Нет, Джинни. Не его. Он не эгоистичен. Совсем нет… Его жена была… и остается инвалидом. Прикованным к креслу. Он любил нас обеих. Но ей он был нужен больше.

Правда ударила ее по голове, словно тяжелый мешок. Джинни упала на стул, как подкошенная.

Она была потрясена.

– Сэр Джордж Беллингэм.

Выдающийся физик. Его жену сбили какие-то недоумки, угнавшие машину. Она была беременна.

У нее тогда случился выкидыш. С тех пор она парализована и передвигается только в инвалидном кресле. И она, и ее муж всегда с такой теплотой относились к Джинни. Всегда поддерживали и помогали, когда Джудит уезжала куда-нибудь с очередным «крестовым походом» по просвещению женщин.

И он ее отец?

Ну конечно. Теперь, когда Джинни узнала, все стало таким очевидным. И его жена, догадалась она, оглядываясь на прошлое, – должно быть, тоже была в курсе.

Джудит печально улыбнулась.

– На самом деле для меня это было большим карьерным шагом. В те времена радикальным феминисткам не полагалось влюбляться с первого взгляда.

– С первого взгляда?

– Наши взгляды встретились в огромном людном зале. А дальше фейерверк в голове. И электрический ток по всему телу. И впопыхах сброшенная одежда в первой подвернувшейся пустой комнате.

– Боже! Вот как. – Джинни не хотелось слишком вдумываться во все это. – Даже мое имя было выдумано, чтобы выказать презрение ко всему мужскому полу, да?

– Прости меня, дочка.

Простить? Девушка посмотрела на мать.

– Я раньше никогда не слышала от тебя этого слова. Никогда не слышала, чтобы ты за что-то извинялась.

– Я осознала свою ошибку, когда возник нездоровый интерес ко мне и тебе. И сбежала. Ты никогда не поймешь, как больно и тяжело мне было отправить тебя в школу-интернат, спрятать тебя, чтобы вся история с «экспериментальным ребенком» перестала будоражить прессу. Я пыталась превратить тебя в невидимку. Но у журналистов хорошая память и бесконечное терпение. Такие вещи неотступно преследуют людей всю жизнь. Мне следовало открыть тебе правду, когда эти отвратительные статейки появились в газетах. Но Джордж сказал, что это только усугубит дело.

– Ну разумеется, что еще он мог сказать? Ой, извини. Конечно, он был прав. Ты еще любишь его? Глупый вопрос. И так ясно, что Джудит не перестала любит Джорджа. – И вы до сих пор?.. – Джинни умолкла. Ответ на этот вопрос был ей не нужен, Но Джудит все равно ответила.

– Нет. Он хотел быть частью твоей жизни. Поддерживать тебя. Но это было бы невозможно, если бы мы… – Она остановилась на полуслове и тяжело вздохнула. – Я… мы не могли так поступить с Люси. Она была такой великодушной, понимающей, доброй… Она заслужила наше уважение. Это было то малое, что я… мы… могли дать ей. Прости меня, дочка.

Джинни встала и обняла мать.

– Не надо, не сожалей. Я рада, что у тебя был любимый мужчина. Пусть и совсем недолго.

– Джинни? Ты проснулась?

Она и не спала. Всю ночь девушка предавалась воспоминаниям о детстве, о том, как помогал ей Джордж всякий раз, когда было плохо. Приходил с Люси на дни открытых дверей в ее школу, если мать уезжала по делам, чтобы девочка не чувствовала себя одинокой. Они приносили ей такие чудесные подарки. Первый в ее жизни велосипед. И нитка прелестного жемчуга на восемнадцатилетие.

Всегда что-то особенное.

Она наблюдала за тем, как черный прямоугольник окна с рыжими отсветами городских огней окрасился утренним пурпуром, потом посветлел. А Джинни все вспоминала, вспоминала.

Она всегда чувствовала себя белой вороной. А теперь поняла, что все у нее в порядке, как у всех нормальных людей. И ей стало хорошо. Девушка повернулась в матери.

– Я как раз собиралась встать и сварить тебе кофе.

– Не надо. Я позавтракаю в аэропорту. – Она раздраженно отмахнулась от предложения, снова став самой собой, сдержанной и непроницаемой. Хотя залегшие под глазами темные тени говорили о том, что ночью она тоже почти не спала. – Я только хотела тебе сказать, что в саду бродит какой-то мужчина.

Ричард.

Джинни мгновенно пробудилась.

– Это, наверное, садовник, – предположила девушка.

– По внешнему виду он не слишком похож на садовника.

Она знала, на кого он похож. На древнегреческого бога. Знала цвет его глаз. И то, как поднимается один уголок его губ за миг до того, как он улыбнется. И то, как его подбородок…

– Мама, мы же в фешенебельном районе Лондона. Садовники здесь не носят потертые холщовые комбинезоны.

– Не смеши меня, дочка.

Ну да. В шесть утра. Неудачная догадка.

– Ладно, мам. Тебе не пора собираться? Ты же не хочешь опоздать на самолет?

– Не хочу. Я позвоню тебе, как только вернусь. И тогда поговорим о моем комитете.

Джинни застонала, когда дверь спальни закрылась за Джудит, и снова уткнулась в подушку. Но это не помогло. Ричард Мэллори бродит по ее саду.

А она лежит в постели и прислушивается, не постучит ли он в окно. Ждет, что он постучит. И пытается обмануть себя, надеясь, что он постучит…

Девушка откинула покрывало, натянула рубашку и старые тренировочные штаны и отправилась в ближайший парк побегать, пока машины не начали загрязнять выхлопами воздух.

Вот так, даже если он постучит, она не будет сидеть под дверью и ждать, как глупая клуша, своего Принца на белом коне, сотворенного ее фантазией.

Джинни бегала долго, словно наказывая себя, и остановилась, только когда поняла, что физические упражнения подействовали. По дороге домой она зашла за кофе и пончиками.

Она сжимала одной рукой пакет, а другой неловко расстегивала молнию на кармане спортивных штанов, чтобы достать ключ от квартиры, когда услышала звук открывающейся двери, который ни с чем нельзя было спутать, на другом конце коридора.

Нет! Только не сейчас! Это нечестно!

Ей удалось прожить в апартаментах Макбрайдов в течение недели и ни разу даже краем глаза не увидеть соседа. А сегодня, когда она похожа на выжатую тряпку, а взмокшие волосы прилипли к раскрасневшимся щекам, судьба решила сыграть с ней столь жестокую шутку.

Девушка прикрыла глаза, надеясь и молясь, что он уразумеет намек и поймет, что момент совсем неподходящий. И уйдет – куда он там собрался, – не останавливаясь, чтобы поболтать.

Или, уж если не сможет без разговора – наверняка ведь не сумеет повести себя столь невежливо, – пусть сведет его к минимальному набору простых фраз. Даже к одной. «Привет!» И желательно при этом не сбавлять шаг.

– Может, помочь?

Не понял намека. Джинни открыла глаза и увидела его прямо перед собой с маленькой картонной коробочкой в руках. По всему было видно, что он никуда не шел.

– Ох уж мне эти физические упражнения, – посетовал Ричард.

– Мама видела тебя утром на террасе, – раздраженно сообщила девушка. Его самоуверенная ухмылка действовала ей на нервы. Ну, сейчас у него отпадет охота ухмыляться. – Я сказала ей, что ты местный садовник.

– Я в курсе. Она указала мне на то, что изгородь пребывает в отвратительном состоянии и мне следует привести ее в порядок.

От удивления Джинни раскрыла рот.

– Не может быть! Мама не стала бы… – Еще как стала бы! – Она просто невыносима. Надеюсь, ты сказал ей, что она ошиблась.

– Напротив, я заверил ее в том, что незамедлительно займусь изгородью. – Ричард театрально отдал честь, потом забрал у нее пакет и заглянул в него. – На тот случай, если ты предпочитаешь, чтобы она не знала ничего о том, что произошло прошлым вечером. И за такую стойкость и самоотверженность на допросе я заслужил пончик. Яблочный пончик. Мой любимый.

– А ничего и не произошло, – отрезала девушка, не замечая его поддразнивания.

Он мельком взглянул на нее, и в его глазах уже не было лукавства.

– Если это «ничего», то у тебя, должно быть, весьма бурная личная жизнь.

Бежать отсюда! Скорее! Со всех ног! Ричарду Мэллори не удастся завлечь ее в постель, а потом продать эту пикантную историю желтой прессе. И вовсе не потому, что ему нужны деньги…

– На самом деле, – начала Джинни, – прошлый вечер взволновал меня так, как уже давно ничто не волновало.

– И меня тоже. – (Она посмотрела на него во все глаза.) – Ну, так мне дадут пончик?

– У-угощайся, – заикаясь, пробормотала девушка, не совсем понимая, о чем он говорит, и пошла на кухню. Ричард последовал за ней.

Она обернулась, посмотрела на него, перевела взгляд на коробку в его руках, потом снова на него.

Внутри что-то затрепетало и упало вниз. Что это у него там?

– Мне нужно в душ, – заявила она.

– Пожалуйста. А я пока приготовлю кофе.

Джинни не спеша приняла душ, вымыла волосы шампунем, обещавшим превратить их в чистый шелк – по крайней мере, у женщины в рекламе они действительно сияли и ниспадали на плечи прекрасным водопадом – и включила фен, чтобы высушить их, попутно размышляя над тем, чем же могли быть заняты мысли Ричарда.

И что же он принес в коробке.

Чтобы там ни оказалось, она намеревалась подготовиться к этому. А именно – надеть эротичное нижнее белье. Так, на всякий случай. Потом Джинни натянула черные узкие брючки, которые ее недавно уговорила купить Софи, и светло-зеленую льняную рубашку, свободно висевшую на ней, прикрывая бедра.

Откуда-то она знала, просто знала, что следующие полчаса будут гораздо более сносными, если ей удастся хорошо выглядеть. Может быть, стоит даже сделать макияж. Слегка. Нет, не надо. Это выдало бы ее целиком.

А нижнее белье не выдаст?

Девушка улыбнулась своему отражению в зеркале. Если он доберется до ее белья, это уже не будет иметь никакого значения.

Ричард сидел на кухне за столом, слизывая сахарную пудру с пальцев.

– А я уже намеревался посмотреть, не уто… Ричард поднял на нее глаза и на мгновение, кажется, забыл, что хотел сказать, – не утонула ли ты в ванне. – Он улыбнулся. – Присаживайся и скорее съешь пончик, пока я их все не прикончил.

– Спасибо. Думаю, что ограничусь кофе. – Загадочная коробка стояла посреди стола. – Что это?

– Это не «что», а «кто». Посмотри сама.

Она приоткрыла крышку. До нее донеслось странное шуршание. Где-то в глубине у нее возникло неприятное предположение. Из недр коробки на нее посмотрели два блестящих глаза, за которыми виднелся всклокоченный мех, – Неужели это то, что я думаю?

– Маленький и невероятно отважный золотистый хомячок. Как Одиссей, покинул дом свой и долго скитался по свету. А теперь вот вернулся к родным берегам и готов отпраздновать это событие. – Ричард ловко отломил кусок пончика и протянул ей. – Слушай, а как Гектор относится к пончикам?

Джинни проглотила комок. Он все знает. Знает, что она врала. И таким образом решил намекнуть ей об этом.

– Это не Гектор, – пробормотала она.

– Нет? – Он пригвоздил ее к стулу своим острым взглядом. – Интересно, какова вероятность появления в моей квартире двух сбежавших хомяков?

Вместо ответа Джинни снова приподняла крышку коробки. Пара черных глаз сверкнула на нее из соломенного гнезда. Потом моргнула. И исчезла.

– Ну и дела. – Она опасливо взглянула на Ричарда Мэллори. – И откуда он взялся?

– Честно?

– Честно.

– Из местного зоомагазина. И поскольку в округе кончились все самцы, пришлось купить самку.

Так что это не он, а она. Теперь твоя очередь.

– Да. Моя. Прости меня, Ричард. – (Он невозмутимо молчал.) – Я все расскажу тебе как есть. Но сначала мне нужно позвонить. – Джинни попыталась встать, чтобы пойти в гостиную, позвонить Софи и предупредить, что все кончено.

Ричард молниеносно выставил руки вперед и схватил ее за предплечье.

– Не стоит. – Он достал крошечный мобильный телефон из нагрудного кармана и протянул ей. Хватит с меня тайн.

– Да. – Дрожащими пальцами она набрала номер подруги. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Софи ответила сонным голосом. – Софи, у меня проблема. То есть у нас обеих. – Не сводя глаз с Ричарда, Джинни продолжила:

– По-моему, меня сейчас арестуют за взлом и незаконное проникновение в частное владение.

– Что? Нет… Ричард Мэллори у тебя?

– Да. Понимаешь, я провалила…

– Да все в порядке. А теперь слушай внимательно…

– Софи, умоляю тебя, очнись. Это очень важно. Она слушала подругу, но все ее внимание было сосредоточено на Ричарде: как угадать, что тот чувствует? – На самом деле важно.

– Сейчас я повешу трубку, а ты подойдешь к нему, положишь руки ему на плечи и поцелуешь. Со всей страстью. Поняла?

– Что?

– Доверься мне, дорогая. Может, ты и без пяти минут профессор, но в том, что касается мужчин, ничего не смыслишь. А я эксперт в этом вопросе.

– Софи, ты не понимаешь…

– Еще как понимаю. Поэтому и считаю, что тебе не стоит тратить время на разговоры со мной. – Софи помолчала. – Но когда все закончится и у тебя появится свободная минутка, я требую подробного рассказа о хомячке.

Джинни уже хотела спросить, что ей известно о Гекторе, но в трубке раздались короткие гудки.

На кухне повисла напряженная тишина, пока она обдумывала слова подруги. А Ричард терпеливо ждал с непроницаемым выражением лица, не дающим ни одного намека на его истинные чувства.

– Ты ведь все знаешь, да? Что я все придумала.

Что Гектор – вымышленный персонаж, как и его знаменитый тезка.

– Я хотел услышать это от тебя.

– Услышишь, – ответила Джинни упавшим голосом. Ее сердце билось о ребра, как птичка в клетке, так шумно, что он наверняка мог слышать. – Но только не сейчас.

С его губ сорвался непонятный звук. Он притянул Джинни к себе, усадил на колени и поцеловал.

Она сдалась, покоряясь его губам. Поцелуй длился бесконечно долго. Потом Джинни слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него, и заставила себя улыбнуться.

– Ты заметил, что пончики влияют на тебя точно так же, как клубника?

– Единственное, что так влияет на меня, это ты, Джинни, – ответил он мягким низким голосом, похожим на бархат.

– А на меня – ты, – отозвалась она.

– Как ты смотришь на то, чтобы провести выходные в Глостершире со мной? Сестра пригласила меня на годовщину своей свадьбы. Съедется все наше семейство. Хочу познакомить их с тобой.

– Со мной? – удивилась Джинни и вспомнила бутылку шампанского с бантиком из чулка. – Боюсь, твои родственники будут разочарованы. Они ведь наверняка ожидают увидеть кого-то более эффектного.

– Они вообще никого не ожидают. Я никогда не привозил домой своих девушек. И теперь впервые собираюсь нарушить это давнее правило. Приехав с тобой. Ты согласна?

– Потом, – пробормотала она. – Спроси меня потом. Позднее. Сейчас нам надо закончить начатое…

И в эту секунду ей уже не требовались советы многоопытной Софи, чтобы понять, что делать дальше. Все происходило естественно. Она просто показывала ему, чего хочет.

Свадьба миллионера сама по себе уже новость.

А уж женитьба блистательного Ричарда Мэллори на девушке, чья неординарная биография вызывала такой интерес в обществе, стала настоящим подарком для всех изданий. Журналисты просто посходили с ума от радости, наперебой рассказывая в своих газетах и журналах, как Ифигения Лотур вышла замуж за Ричарда Мэллори спустя три месяца после знакомства.

Впрочем, свадьба прошла в узком семейном кругу в маленькой университетской часовне. Сестра Ричарда, сидевшая в первом ряду, сияла от счастья, радуясь за брата, который наконец нашел спутницу жизни.

Венди самодовольно улыбалась, как будто с самого начала знала, что все так и будет. Она даже согласилась присмотреть за хомячком, пока молодожены не вернутся из свадебного путешествия.

Маркус, недавно получивший повышение в совет директоров компании «Мэллори» и поставленный во главе нового проекта, стоял в одиночестве, поскольку был шафером. В последнее время он постоянно твердил Ричарду, что так загружен работой, что не имеет времени для общественной жизни…

Джудит Лотур тоже улыбалась. Она всегда была уверена, что ее дочь заслуживает самого лучшего мужа. Все-таки генетика – наука серьезная!

Стоявший рядом Джордж Беллингэм немного волновался, ведь ему предстояло вести невесту к алтарю.

– Ты ослепительно красива, Джинни, – сказал он, когда на минуту остался с ней вдвоем. И, не дав ей ответить, продолжил:

– У меня есть для тебя кое-что. Подарок невесте от отца. – Впервые он произнес это слово. Джинни почувствовала, как у нее перехватило горло. Джордж раскрыл коробочку, которую держал в руках. В ней оказался жемчужный гарнитур с бриллиантами: ожерелье и браслет. – Это принадлежало моей матери. Мы с Люси хотим подарить его тебе. Она все знает. Всегда знала. Люси любит тебя так же, как я.

– Я… мм… – Джинни не могла говорить от нахлынувших чувств, только беззвучно махала рукой у шеи, показывая, чтобы он надел ей ожерелье.

Ричард уже решил, что так и умрет у алтаря, не дождавшись невесты. Он оборачивался на каждый звук, каждые две секунды смотрел на часы, подносил их к уху, проверяя, не остановились ли. И вдруг по какому-то невидимому сигналу заиграли свадебный марш и в конце прохода появилась она.

У него перехватило дыхание. Джинни подошла, откинула с лица фату и посмотрела на него. И он прочел в ее глазах нечто такое, что предназначалось лишь ему одному. Нечто, что больше никто не сможет увидеть и понять. Она положила руку на его запястье. Он поднес ее к губам и прошептал так, чтобы только она могла услышать:

– Я люблю тебя.

– И я тебя тоже.