Очень быстро (СИ)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 33

Когда Миха вошел в ремонтный бокс, Левша там действительно был не один, а на низком столе, наскоро созданном из нескольких старых покрышек и куска облезлого дсп, стоял бутылек и несколько банок с маринованными огурцами, сардинками и тушенкой.

— Хлеба принес? — первым делом, пожимая руку, поинтересовался Левша.

— Это еда, а не закуска, — мстительно вернул контрдовод Миха, но потом смилостивился и вывалил все содержимое магазинного пакета для общего пользования.

— Знакомьтесь. Это Миха Быстро — людской починяла, а это НикНикыч — тоже починяла, но по другой части, — Левша указал на своего собутыльника.

НикНикыч, полулежавший в единственном в боксе кресле, вставать навстречу вновь прибывшему, да еще и кормильцу и не подумал, но протянул длинную костлявую руку и заулыбался так искренне, что вопросов к нему вот вообще не возникло. Миха на рукопожатие ответил, потом соорудил себе здоровенный бутер, откусил, запил своим по-прежнему невкусным пивом с унылым нулем на этикетке и только после вопросительно взглянул на Левшу.

Тот выглядел довольным настолько, что не только глазки так и светились, но, кажется, даже лысина в свете ламп блестела еще более ярко.

— Ну?

— Баранки гну! Мы тут сидели с Никычем пиздели на разные темы, и он вдруг интересное сказал.

Еще через пятнадцать минут Миха озвученную информацию понял, осознал и даже вкурил, вот только…

— Это точно получится?

— Вот ты, Мих, все у нас знаешь про то, как устроено человеческое тело. Я — про моторы и прочую механику. А НикНикыч — про электронику всякую автомобильную. Так что верняк.

— Верняк, — подтвердил Никыч, улыбаясь чеширским котором в плававшем вокруг его головы сигаретном дыме.

— Но…

— Спросишь, зачем мне лезть в это? А просто интересно. Да и люблю, грешным делом, вбросить говна на вентилятор, а потом сидеть и смотреть, как все суетиться, бегать и орать начинают.

Миха ничего такого не любил и как раз сильно удивлялся людям, которых подобные развлечения интересовали, но кто он был такой, чтобы рожу воротить? Ведь если Никыч сделает то, что и обещал… Если сделает, результат не просто будет очень интересным. Полученная информация позволит сразу ответить на все заданные и незаданные вопросы, которые так и свербели, так и жужжали внутри башки обиженными на жизнь осенними мухами. А пока…

Блядь!

Пока обсуждали затеянное, Миха как раз подъел все, что купил, оставив на импровизированном столе примерно то же, что и застал, и этим вызвав смешливое недовольство Левши:

— Придется за добавкой бежать…

Но Миха был кремень и заходить на второй круг отказался:

— Сами сходите. Ножки разомнете, головы умные проветрите… Главное руками попусту не начните махать, а то чини потом тех, кому вы, красивые такие, по башке настучать надумаете… Ну все, бывайте. И реально, мужики: спасибо от всего сердца.

— Пока не за что, — откликнулся Никыч, а Левша только молча руку пожал.

На завтра у Михи имелся целый список из разных дел. Причем в кои-то веки не исключительно рабочих, связанных с пациентами и вопросами больничными, а других, личных. Имелся… Но все ж помнят главное правило: хочешь насмешить бога, начни строить планы.

Короче говоря, последующие дни все слились в единую горячую реку. Как ее? Смородину? Ну почти с учетом, что именно через нее по Калинову мосту в славянских языческих мифах и переправлялись на тот свет души умерших.

Етитская сила!

Когда на операционном столе один твой пациент умирает, и так-то тяжело, а когда несколько за день… Но что поделать, если большинство поступивших были реально тяжелыми? А ведь просто рванул очередной долбаный баллон с газом! Просто, сука, хранившийся на нагретом солнцем балконе дачный баллон с неисправным вентилем, взрыв которого вызвал обрушение сразу нескольких этажей старенькой хрущобы…

И когда люди станут хоть чуточку умнее и осторожнее?..

Миха спал на работе, ел на работе и думал только о работе… Ну почти, потому что в короткие минуты отдыха с упорством маньяка вновь и вновь набирал телефонный номер Ильзы. Эту пластинку уже, наверно, пора было бы сменить, но очень уж хотелось рассказать о том, что удалось узнать, а после объясниться, извиниться, просто поговорить. Да и не давала покоя тревога, так и лежавшая тяжелым камнем на сердце: что там такое творилось-то вокруг этой невероятной, штучной, а главное, несмотря ни на что любимой девушки?

Оснований-то для разговора по душам стало еще больше: заряженная Михой фельдшерица Тонечка, донельзя благодарная за отвоеванный для нее удобный рабочий график, да к тому же и просто преисполненная здорового любопытства, взрыла больничные архивы за известную ей дату, подняла все, что смогла, и таки нашла результаты сделанных тогда Ильзе анализов!

— Я не знаю, чего она хотела добиться, Михаил Иванович, но реально не только алкоголь, но и приличная доза снотворного!

— Это если чего-то хотела добиться именно она… — задумчиво пробормотал в ответ Миха, и Тоня, поняв, что он имеет в виду, прикрыла рот растопыренными пальцами.

Ильзу следовало предупредить! Ей все нужно было обязательно рассказать! А там, может, и полицию все-таки удастся расшевелить. Миху-то наверняка с его рассказами пошлют, как человека однозначно постороннего. Да что там! У него даже заявление о пропаже человека и то не примут, если он заведет речь о сбежавшей от него любовнице! А вот если с заявлением в прокуратуру пойдет сама жертва клеветы и, кажется, уже нескольких покушений, которые не закончились трагедией только чудом, — разговор будет иной.

Если, конечно, опять не подключится тот самый «административный ресурс»…

Неужели Владлен Корнеев не понимает, что этими своими действиями своего же сына гробит? Ведь из человека, который растет, воспринимая собственную безнаказанность как единственно возможную норму, вряд ли выйдет что-то приличное…